Текст книги "Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Глава третья

– Какие-то людишки туда-сюда мотаются, – заслышав конский топот на дороге к городу, сказал Силай. – В Елец шли, они навстречу проехали, из Ельца идём – опять они.

– А не по наши ли души мотаются? – пробормотал Тяпка. – Мы не видели в городе ни Вагиза, ни Маркела, да и малая княжеская дружина куда-то уехала.

– А ведь верно, – согласился Даниил. – А ну поспешим. Там же Кезинер с ребятами остались!

Едкий дым лез в нос и глаза, когда они подъехали к своей деревне.

– Пожгли, сволочи! – завопил Тяпка, врываясь на пепелище. – Кезинер!

Тишина оглушила, зловещая тишина. Жар и дым обдавали всадников, да лёгкое потрескивание горящего дерева чуть нарушало эту глухую, жуткую тишину.

– Кезинер! – снова закричал Тяпка. – Ты где?

– Перестань орать! – одёрнул брата Рус. – Может, тут засада.

– Плевать! – грубо оттолкнул его атаман. – Где?! Какая засада?! Маркел! Паскуда! Если ты здесь, вылезай, падаль болотная! Кезинер!..

– Вон он! – воскликнул Рус. – Распятый!..

Все оглянулись и увидели ужасную картину. У подножья толстой берёзы лежали бездыханные тела их новых молодых товарищей. К берёзе же была прибита перекладина, и на этом жутком кресте ещё шевелился Кезинер. Руки его были пригвождены к перекладине, а ступни к стволу дерева. Голова обвисла, из-под гвоздей сочилась кровь.

– Снимайте! – закричал князь. – Вроде ещё живой!

Кезинера осторожно сняли, предварительно вытащив гвозди из рук и ног, и положили на землю. Лицо его было восковым.

– Можно спасти, – посмотрел на страдальца Порфирий Пантелеевич и повернулся к своим людям: – Семён, сделай что-нибудь.

Знахарь приложил ухо к груди Кезинера, потом стал ощупывать его, давить и растирать грудь, массируя сердце. Потом он достал мазь и начал втирать её в кожу, время от времени снова слушая сердце и что-то бормоча.

– А ну-ка разойдитесь! – скомандовал наконец он. – Воздуху дайте!

– Жить-то будет? – спросил Тяпка.

– Может, и ^:будет, – буркнул Семён.

– Если Сёмка взялся – поднимет, – заверил Порфирий Пантелеевич. – Но не пойму я: с чего вы по этому татарину убиваетесь?

Тяпка вспыхнул:

– Да, Кезинер – татарин! Но он крещёный татарин. И он бывал с нами в таких переделках, что тебе и не снились, и ни разу не струсил, не предал, в бою затылка не показал! Он для нас родным, кровным братом стал, понял?

– Да понял, понял, – проворчал Порфирий Пантелеевич. – Однако понял я и то, что тут побывал ваш лютый враг. И он, думаю, на этом не остановится.

– Маркел Буня с баскаком Вагизом были тута, – вздохнул Тяпка. – Они князя Даниила ищут. Вот, почти нашли...

– Уходить надо, – заявил Рус.

– Никуда уходить не надо, – возразил князь. – Они на наживку клюнули. Раз уже сюда пришли, придут и другой, а мы их встретим.

– Не надо их здесь встречать! – замотал головой Тяпка. – Здесь земля князя Афанасия Елецкого, и их гибель в этом месте навлечёт гнев Ногая на всё княжество. Рус прав, отсюда надо уходить, и немедля. Кезинер, видать, им ничего не сказал, иначе нас бы тут поджидали. Надо найти местечко поукромнее и оттуда дразнить Вагиза, в степь выманывать. А Маркела можно и в Ельце прибить. Маркел не татарин, за него с князя Афанасия спросу не будет.

– Но сперва надо брата моего вызволить! – вскинулся Конь. – Он у Маркела в темнице сидит.

– Откудова знаешь? – недоверчиво нахмурился Тяпка. – Может, давно уже у какого-нибудь фрязина на галерах вёслами наворачивает?

– Мы на Волге поймали татарина, который знает о погроме в Керженце, – пояснил Порфирий Пантелеевич. – Он и навёл нас на Елец и на Маркела.

– Ну, это дело нехитрое, – кивнул Тяпка. – Нам самим Маркел как кость в горле. Хуже Рвача стал, совсем обнаглел. Мы и брата твоего вызволим, и заодно Маркела прибьём. А пока уходить надо. Что там с Кезинером-то?

Семён продолжал колдовать над пострадавшим. Он уже привёл его в чувство и сейчас обрабатывал раны на руках и ногах.

Кезинер тяжело дышал, глаза были закрыты, но лицо порозовело.

– Ну? – наклонился к знахарю Тяпка.

– Тяжёлый, – вздохнул Семён, – но должон выжить. Телом силён, да и духом тоже.

– А двигать-то его можно? Уходить нам отсюда надо.

– Сделайте мягкие носилки и осторожно несите. А далеко?

– На Красивую Мечу пойдём? – глянул на брата Рус.

– Это близко, – подал голос князь Даниил. – В устье Становой Рясы идти надо, там лес дремучей, там Воронеж. Татары туда не суются.

– Пожалуй, – согласился Тяпка. – Пока от Вагиза подальше, и оттуда потом на татар легче ходить будет. Там и Ахмата можно перехватить, и Вагиза прищучить. Готовьтесь, друзья, парней похороним и двинемся. Небось к утру Маркел с татарами опять припожалуют, а нам ни убивать их тут нельзя, ни самим даваться им в руки резона нету. Веди нас, князь, куда пожелаешь.

Даниил кивнул и принялся отдавать последние распоряжения.

Глава четвёртая

Лесным людям не привыкать менять места обитания. За годы существования шайки под водительством атамана Кунама, а затем и Тяпки, разбойники сменили много их в пойме Дона и Воронежа. И вот – очередное переселение, туда, где они раньше не бывали, в устье Становой Рясы. И правда, не зря выбрал это место князь Даниил. От Ельца подальше, к степи поближе. Не сказать, чтобы липецкое пепелище рядом, но всё же по Воронежу можно быстро до него добраться. И сама река, любимая река Даниила, всё время напоминала ему о счастливой молодости и словно давала надежду на возрождение своего родового княжества.

А Елец... Ну что Елец? Не по душе Даниилу этот город, и местность поймы Сосны и Воргола наводила на него тоску и уныние. И было больно, что его малолетний сын, наследник вдруг оказался не липецким, а елецким князем. Но пока выбора нет: Липец разрушен...

С лёгкой душой покидал князь Даниил берега Дона, без сожаления и даже с какой-то злостью бросил прощальный взгляд на устье Сосны. Не трогали его душу краски купающейся в водах Дона ярколикой луны. Он уходил отсюда навсегда...

Было уже за полночь, когда шайка... да нет, не шайка, а дружина малая князя Даниила отошла далеко от Дона. Миновали лесной массив, углубились в неширокую степную полоску Дубны, затем снова лес, многочисленные перелески и беспрерывная дорога, а точнее, лесное, степное и межлесное бездорожье.

А когда-то были тут дороги, по которым хаживали и езживали липецкие русичи. Особо интересовала в этих краях мастеровых из Онуза руда железная. Дымарь со своими подручными копали эту руду, возили в город, плавили, отделяли железо и ковали всякую всячину и для смерда-землепашца, и для воина-дружинника. Езживал сюда за рудою и Шумах, и другие мастера из Онуза и Липеца. Иные прибывали на жительство аж из самого Киева и на новых изделиях ставили прежнее своё клеймо, киевское. Жили тут люди, работали, торговали... И вот всё запустело. Заросли все стёжки-дорожки...

Из-за Кезинера двигались медленно. Осторожный, чуткий Рус, как всегда, сзади, следит за тем, чтоб никто не застал их врасплох. А князь Даниил впереди. Он и вёл остальных. Когда-то в молодости, ещё до Ахматова погрома, когда баскаком был Содном, они с дядей князем Святославом, Содномом и отцом князем Александром и малой дружиной ездили в эти места охотиться. Добывали зверя, радовались жизни и просто так бродили по этим тропам, лесам и перелескам. Весело, легко тогда было, и казалось, что жизнь бесконечна... Но вот – обрыв, обвал, горе-горькое, слёзы, и теперь они сами, будто и не у себя дома, крадутся, как звери, с оглядкой и звериными тропами...

– Стойте! – крикнул вдруг Тяпка.

Даниил остановился, огляделся. За дорожными мыслями и не заметил, как поднялось солнышко. Но что случилось-то? Князь повернул коня и проехал назад. Тяпка, Порфирий Пантелеевич и знахарь Семён тоже спешились.

– Что стряслось? – спросил князь.

– Кезинеру плохо.

Даниил спрыгнул с коня. Кезинер, лёжа на носилках на земле, тяжело дышал, метался и бредил. Лицо его побагровело и было покрыто густым липким потом.

– Отойдите, отойдите! – велел Семён. – И ты, атаман, отойди.

Отошли, и Тяпка скомандовал:

– Всем пока отдыхать! Рус, Пыряй, Конь – следите за округой. Чтоб рядом не было ни души!

Сам он с князем и Порфирием прилегли на тёплой попоне под разлапистым дубом на полянке, покрытой бурым осенним лиственным ковром.

– Я, конечно, княже, в твои планы не лезу, – вздохнул Тяпка, – но понимаю так, что перво-наперво нам надобно разместиться на новом месте, выручить Вепря, ну а посля приступать к осуществлению тобою задуманного...

– Ты нам, Порфирий Пантелеевич, поможешь? – с надеждой посмотрел на ушкуйника князь.

– А зачем я сюда приехал? – пожал плечами Порфирий. – И я, и мои люди в твоём распоряжении.

– Вот и ладно...

Говорили о разном, и вдруг...

– Атаман! Атаман! Лазутчика споймали! – услышали они крики дозорных. – А ну иди!.. Ишь ты! Упирается!..

– Я его ране где-то видал! – пиная ногой в зад неизвестного, которого тащили за руки Рус и Пыряй, орал Конь.

– Да это ж Исай! – охнул Порфирий Пантелеевич. – Это ж холоп Порфишки Платонова!

– Эй, ты как сюда попал? – рявкнул Конь.

Исай задрожал.

– Т-товар ищу для моего господина... – пролепетал он. – Порфирий Платонович в Рязанщину послал, вот я и... хожу...

– Но тут же граница Руси!

– Из Рязани в Орду иду, по хозяйским делам...

– С каких это пор у Порфирия Платоновича холопы ходят в товарищах? – усмехнулся атаман ушкуйников. – Или у него совсем дела плохи?

– Не знаю... ничего я не знаю... – бормотал Исай. – Он послал... вот и иду... тута...

– А не боишься?

– Кого?

– Татар.

– А чего их бояться?

– Ограбят.

– Да что ж с меня взять?.. – едва не пустил слезу Исай.

– А как же ты идёшь за товаром без своего товара? – не успокаивался Порфирий Пантелеевич.

– Так я... ищу... А найду и сообчу хозяину... Ну а дале он сам... Ох, отпустили б вы меня, православные, – заголосил Исай. – Я ж вам ничего худого не сделал!..

– Ну и где твоей стезе конец? – спросил князь.

– Можа, в Дербенте, – не моргнул глазом Исай.

– Далёко, – покачал головой Даниил. – Отпустим его? – товарищам.

– Да больно уж тёмный человек, – нахмурился Порфирий. – Не с добром он тут, не с добром.

– И что предлагаешь? – зыркнул на Порфирия Тяпка.

– Задержать его.

– А может, убить?

– Убить?! – удивился Порфирий Пантелеевич,– Не, ну это как-то...

– А на что он нам сдался? – пожал плечами Тяпка. – Полон мы не берём, а всех подозрительных казним легко. Башку с плеч – и готово!

Услышав это, Исай с воплями кинулся в ноги Порфирия Пантелеевича:

– Да что ж я вам плохого сделал-то, люди добрые!.. Шёл своей дорогой, никого не трогал, никому не мешал!.. За что? За что предаёте смерти лютой?..

– Замолкни, скотина! – оттолкнул его ногой ушкуйник. – Тебя пока ещё никто не трогает!

– Щас тронем, – заверил Тяпка. – Рус, Пыряй, оттащите эту мразь в лес, там прибейте и закопайте.

– Смилуйся, атаман! – кинулся Исай целовать уже сапоги Тяпки.

– Ты это... правда... – буркнул Порфирий Пантелеевич.

– Что – «правда»?! – рассердился атаман. – Сам же сказал, что тёмный он!

– Мало ли тёмных по свету шляются, и всех убивать, что ли?

Тяпка покачал головой:

– Ну, попомни мои слова, Порфирий Пантелеевич. Этот поганец ещё не раз дорогу нам перейдёт. И тут он не зря появился. Много в отряде моём атаманов стало, а нужен один. Атаман Кунам живым этого нюхача не выпустил бы... А ты, князь, что скажешь?

– Я невиновных не казню.

– Ну, раз так, будь по-вашему, – махнул рукой Тяпка. – Рус, отпусти его на все четыре стороны.

– Иди, гнида! – двинул Исая в челюсть Рус. – Твоё счастье, что заступники нашлись! Иначе не сносить бы тебе головы.

Исай сплюнул выбитые зубы и кровь изо рта. Сперва медленно, точно не веря, что уцелел, поплёлся к деревьям, а потом вдруг рванул без оглядки и мгновенно скрылся в кустах.

А недовольный Тяпка ещё долго не мог успокоиться. Подошёл Семён, сказал, что Кезинеру стало намного лучше, он уснул, можно идти дальше. И – пошли, и к обеду следующего дня достигли правого берега Воронежа. Пошли вверх по течению реки, пока к вечеру не увидели заросшее густым лесом устье Становой Рясы.

Уставшие дружинники попадали на землю и уснули. Однако дозор во главе с Русом не дремал. Дозорные обшарили всю округу и только когда убедились, что посторонних ни на ближних, ни на дальних подступах нет, тоже расслабились. Легли и князь с атаманами. Тяпка уже задремал, когда к нему подошёл Семён и тихо шепнул:

– Кезинер очнулся...

Глава пятая

С восходом солнца лагерь дружины князя Даниила проснулся, зашевелился, загудел, как пчелиный улей.

Тярка велел готовить к зиме жилища. На первый случай рыть землянки, а потом валить лес и рубить избы. Решили, что первым поедет в Елец на разведку Конь. Он должен разузнать расположение хором Маркела Буни и заодно послушать разговоры ельчан об общей обстановке в княжестве, о действиях баскака, княжеского окружения и самого Маркела.

Освободившись от первоначальной суеты, Тяпка пошёл навестить Кезинера. Он был уже у него ночью, когда позвал Семён. Однако татарин тогда был ещё слаб, не мог говорить, и друзья только обменялись взглядами.

– Ну что, Мишка, лучше стало? – присел рядом с лежанкой больного Тяпка.

– Лучше... – хрипло ответил Кезинер.

– Ты помнишь, кто тебя казнил?

– Помнишь...

– Кто?

– Маркела с Вагиза напала...

– А почему они тебя крестовали?

– Налетела, как стая шакала... – закашлялся Кезинер. – Ребята побила. Маркела спросила: «Зачем тута?» Я сказала: «Моя дела, где жит». А Вагиза сказала: «Что ты, татара не кочуешь, а жит на урус земля? – И заорала: – Можа, ты и вера меняй?» Я показала креста и сказала, что я христиана. Вагиза ещё больше заорала: «Можа, ты коназ Данила слюжит стала?» Я сказала, никакой коназ не знала, живу сама. А Маркела, хитрая шакала: «Ты и эти, кто убила, во всех избах жит? Кто ещё с тобой жит?» Я сказала, что татара семей христиана ранше жит, а урус тута нет.

– И Буня поверил?

– Я не знала, поверила – не поверила. А вот Вагиза ещё пуще заорала и приказала моя на крест, а слобода жечь. Маркела начала моя спросит ещё о коназ Данила, но Вагиза его перебила и приказала немедля моя казнит, а деревня жечь и уходит коназ Данила искал...

– Понятно, – задумчиво молвил Тяпка. – Вагиз – дурень неотёсанный, слава Богу. Маркел хитёр, но его хитрость уйдёт вместе с его головой. Ладно, брат, отдыхай, – поднялся атаман, бережно потрепал больного по плечу и добавил: – Мы ещё поратимся. Отдыхай...

Работа по устройству лагеря шла полным ходом. Отдохнувшие за ночь люди рыли землянки, валяли и разделывали лес. Князь и атаманы не только руководили, но и сами, засучив рукава, трудились в поте лица. Лишь Рус со своими дозорными были освобождены от строительных работ. И ближе к вечеру Рус прибежал к князю и Тяпке взволнованный и возбуждённый:

– Конь с чужаками!

– Какими ещё чужаками? – вытаращил глаза на брата Тяпка и схватил меч. – Где?

– В лесу, недалече.

– Дружина! – скомандовал князь Даниил. – Оружье к сече готовь! По местам!

Каждый воин занял свою, заранее обговорённую на случай тревоги позицию. Порфирий Пантелеевич встал рядом с князем чуть впереди дружинников. Вскоре к ним присоединился и Тяпка.

– Неужто Конь предал нас? – вздохнул атаман.

– Не мог он предать! – возразил князь. – Это какое-то недоразумение.

– Что-то слишком часто за последнее время у нас недоразумения происходят, – недобро глянул на Порфирия Пантелеевича Тяпка.

– Ты, атаман, на меня по-волчьи не зыркай! – вспыхнул ушкуйник. – Не может Конь врагов привести... – И, всматриваясь в прореху между деревьями на поляну, где появились незнакомцы, крикнул: – Да это ж Прокоп Селянинович! А вон Аристарх! Это же наши, новгородцы! Братья, сюда!..

Порфирий Пантелеевич выбежал из укрытия навстречу пришельцам, а князь с Тяпкой недоумённо переглянулись. Увидев Вазиху, Тяпка раскрыл рот:

– А это кто?!

Взволнованный радостной встречей Порфирий Пантелеевич только махнул рукой: не приставай, мол.

Князь Даниил с Тяпкой отозвали Коня в сторону.

– Кто такие? – буркнул Тяпка.

– Новгородцы.

– И где ж ты их подцепил? – полюбопытствовал князь.

– В Ельце.

– Тоже братьев ищут? – съехидничал Тяпка, но, увидев, что Конь мгновенно насупился, добавил: – Да не обижайся! Люди-то надёжные?

– Надёжней не бывает, – заверил Конь.

– Ладно, посмотрим. Ну? Что в Ельце?

– Да что, – пожал плечами Конь. – Маркела с Вагизом не нашёл. Может, на наше пепелище опять уехали, а может, и ещё куда.

– А люди что говорят? – спросил князь.

– Маркел от Вагиза, говорят, ни на шаг. Слухи ходят, что князь Даниил в ближнем лесу объявился, вот они и рыщут.

– А про брата спрашивал?

– Спрашивал. Бают, у Маркела в тёмной под теремом какой-то полонянник сидит. Но кто он и откудова – не ведомо.

– Расположенье Маркелова терема разглядел?

– Разглядел.

– Ну, значит, надо действовать, – кивнул Тяпка. – Хоть и нынешней ночью.

– А не рано? – засомневался князь Даниил.

– В самый раз, – хитро посмотрел на собеседников атаман. – Возьмём Руса и Пыряя – он мне по нраву, шустрый мужик, – тихо зайдём к Маркелу в терем, дождёмся его возвращенья из лесу, а там нож под ребро и...

Глава шестая

Месяц постарел и не показывался на глаза. Тишина была такой, что давило на уши. Безветренный прозрачный воздух позволил опуститься на землю едкому, жгучему морозцу, который сразу взялся за дело и сковал воду, посеребрил инеем побуревшую листву и траву.

Тяпка с соратниками добрались до Ельца ещё до полуночи. Сторожа дремали, на улицах ни души, и пришельцы легко проникли в город. Отыскав Маркелов терем, они бесшумно пробрались внутрь. В тереме было темно и тихо.

– Вон в ту палату Маркел по приезду всегда заходит, – показав пальцем, шепнул Конь. – Там, гля, холоп стоит...

– Рус!.. – скомандовал Тяпка.

Рус тенью скользнул во тьму, и через несколько мгновений раздался звук глухого удара. Холоп упал, и Рус оттащил его в угол.

– Пыряй, становись на его место, – велел Тяпка. – В темноте Маркел не разберёт.

– А вдруг он со светом войдёт?

– А ты отвернись. И не бойся, его охрану мы обезвредим. Сколько человек с ним обычно ходят? – Коню.

– Два-три, не боле.

– Справимся...

И едва Тяпка проговорил, во дворе послышался шум.

– Иди в палату, – толкнул Коня Тяпка. – Там и встретишь хозяина. Только рот ему сразу заткни, чтоб не раскричался и не поднял тревогу.

– Заткну, – пообещал Конь и скрылся за дверью.

Пыряй встал возле двери и замер. Вскоре появились трое. Впереди шёл Маркел, чуть сзади два здоровенных холопа, один держал факел. Подойдя к двери, Маркел увидел незнакомца, но не успел даже ахнуть, как холопы уже лежали на полу, а его самого Пыряй втолкнул в палату, где за дело взялся Конь: заткнул ему тряпкой рот, а потом быстро связал и усадил на лавку. Тут же вошли и Тяпка с Русом, а Пыряй остался за дверью для дозора.

– Ну, здорово, Маркел! – хмыкнул Тяпка.

Маркел лишь замычал в ответ.

– У него ж рот заткнут, – рассудительно заметил Рус. – Поэтому он не может тебя поприветствовать.

– Так вынь кляп.

– Нельзя, заорёт.

– Не заорёт. Пущай только пикнет, вмиг глотку проткну, – направил конец лезвия сабли на горло пленника Тяпка.

– Коли так, можно и вынуть. – Конь выдернул тряпку.

– Ну? – В голосе Тяпки зазвенел металл. – Угадал меня, Буня?

– Угадал, разбойник... – прохрипел Маркел. – Что надо?

– Пошто бранишься? – слегка надавил саблей на горло Маркела атаман. – А то ведь кровью зальёшься, скот падальный и разбойник самый настоящий, понял?

– Понял, – пролепетал Маркел. – Что надо, атаман?

– Вот это другое дело, – удовлетворённо кивнул Тяпка. – У тебя в тёмной человек сидит.

– Какой человек?

– Из Керженца, Вепрем зовут.

Маркел дёрнулся:

– Нету у меня такого человека!

– Есть! – сильнее надавил на саблю Тяпка. – Есть, Буня, есть...

По шее Маркела потекла кровь, и он испуганно забормотал:

– Есть! Есть!..

– Надо привести его сюда, – велел Тяпка.

– Да как же я его приведу, коли я связан? – пискнул Маркел.

– А тебе самому и не надо никуда ходить. Зови холопа и приказывай.

– Дык связан же я...

– А мы тя развяжем, и Пыряй позовёт одного из твоих холопов, и ты спокойненько прикажешь ему привести Вепря. Потом мы уйдём, но смотри не дёргайся, иначе проткну насквозь. Понял, скотина?

– Понял-понял!..

Вскоре Маркел был освобождён от верёвок и, когда в палату заглянул растерянный холоп, приказал ему:

– Приведи сюда пленника из тёмной.

– Слушаюсь, – кивнул холоп, но вместо Вепря привёл с десяток вооружённых слуг. В воздухе явно запахло кровопролитием. Пыряй отпрыгнул от двери и тоже встал позади Маркела, обнажив саблю.

– Прикажи им убраться, – шепнул на ухо Буне Тяпка. – А то щас кишки твои на саблю намотаю.

Маркел, почуяв под ребром холодное и жгучее лезвие, крикнул:

– Кто вас звал, быдло поганое?!

Холоп, которого посылали за Вепрем, согнулся в поклоне:

– Господин, я думал...

– Ты – думал? – аж подпрыгнул на лавке Буня. – Тебе нечем думать! Ты не думать должон, а исполнять волю хозяина. Все вон! Где пленник?

Холопов как ветром сдуло, а поднявший тревогу вскоре привёл в палату заросшего волосами грязного, завшивленного, гремящего цепями человека.

– Вепрь! Вепрюшка! – кинулся к нему Конь.

Но измученный неволей узник не угадал брата. Закрыв лицо руками, он вскрикнул, попятился и прижался к стене.

– Да что ж с тобой, братец, сделали?! – взъярился Конь и замахнулся саблей на Буню. Тот испуганно заорал.

– А ну стой! – преградил дорогу соратнику Тяпка. – Погоди, он опомнится... Вепрь! – позвал полонянника. – Тут брат твой, Конь. Не угадываешь?

– Бра-а-ат... – опустил руки, вглядываясь в полумрак, несчастный. – Где брат?..

– Вот он я! – обрадовался Конь. – Вот он я, Вепрюшка!

Братья обнялись. Вепрь, дрожа, всхлипывал:

– Я знал, знал, что ты выручишь меня... Вытащишь из этого вонючего подвала...

Тяпка похлопал Коня по плечу:

– Ну хватит, хватит, уходить надо! – Повернулся к холопу: – Пошёл прочь, и чтоб никто сюда ни ногой.

Холоп исчез, а Маркел снова насторожился:

– Пошто этак?

– Расковывать Вепря будем.

– Так они не помешают, а наоборот помогут... И, – ёкнув, упал от удара саблей плашмя по голове.

– В мешок его! – велел Тяпка. – Где клещи?

– Вот они, – отозвался Рус. – Расковывайте Вепря, быстро, быстро!.. – Он встал у двери, прислушиваясь. В тереме было тихо.

Вепря расковали, цепи бросили в палате, а сами через уже известные ходы вышли из терема. Так же быстро покинули елецкий детинец и скрылись в лесу.