Текст книги "Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

Глава восьмая

Панкрат возвратился уже за полночь. Сторожа его сразу угадали и впустили, не мешкая.

– Будить или не будить хозяина? – спросил старый дозорный Аким.

– Пускай спит, – махнул рукой Панкрат. – Дело неспешное, до утра потерпит. А я тоже устал, отдохнуть хочу.

Измученный дорогой, Панкрат еле добрел до постели и сразу уснул. Но отдохнуть как следует ему не пришлось. Трофим, как всегда, поднялся до зари, оделся, зевнул в кулак и спросил постельничьего холопа:

– Панкрат не вертался?

– Ещё ночью, – кивнул холоп.

– И вы, собаки, молчите? – взревел Трофим. – Ко мне его! Живо!

Пока Трофим умывался, прибежал Панкрат. Хозяин недобро глянул на него, зло спросил:

– Дрыхнешь? Лень обуяла?

– Я не хотел, господин, тебя беспокоить, – втянул голову в плечи Панкрат.

– Нет, ты уж побеспокой. Говори, Коня убили?

– Почему Коня? – испугался Панкрат. – Ты ведь велел Прова с Сильвестром...

Трофим прищурился:

– Это когда ж я такое злодеянье тебя заставлял делать?

– Дык... Не заставлял... – застрясся всем телом Панкрат. – Это... ушкуйники Прова с Сильвестром побили.

– Вот то ладно, – кивнул Трофим. – А по чьему приказу?

– По... но приказу Порфирия Пантелевича...

– Так-так, понятно, – заулыбался Трофим. – Ну что ж, Пантелеевичу угодил, теперь угоди Платоновичу.

Панкрат утёр испарину со лба.

– А... как ему угодить?

– Да просто, – пожал плечами Трофим. – Посажу тебя на струг, плывущий в Великий Новгород, разыщешь там купца Порфирия Платоновича и доложишь, что атаман ушкуйников Порфирий Пантелеевич побил его людишек Прова и Сильвестра, а также Трофимова проводника Фрола...

– Как Фрола? Фрола никто не убивал! – вскрикнул Панкрат. – Фрол дома должон быть!

– Убили, стервецы, Фролку, убили, – горестно развёл руками Трофим.

– Да кто ж?!

– Знамо, ушкуйники. Я ить посылал Фрола проводить Прова и Сильвестра до Керженца, – невозмутимо пояснил Трофим, – а потом холопы мои нашли его в лесу зарезанным.

– Так это небось его Пров с Сильвестром убили! – вытаращил глаза Панкрат. – А до Керженца он и не дошёл...

– Ты дурак! – повысил голос Трофим. – Тебе говорят: Фрола нашли под Керженцем. Там же побили и Прова с Сильвестром. Их тела мои ребята привезли в Юрьев-Повольский и похоронили по-православному, отпевал протопоп Стефан. Ты, Панкрат, плохо, очень плохо соображаешь.

– Прости, господин, я всё понял! – рухнул на колени испуганный холоп. – Да-да, точно! Фролку тоже убили ушкуйники, и об том я скажу Порфирию Платоновичу.

– Сказать мало, – усмехнулся купец. – Надо заставить его избавиться от этого наглого ушкуйника и его прихвостней-разбойников!

– Всё сделаю, господин, всё сделаю.

– Ну, ладно, иди отдыхай. Будешь нужон, позову.

С невесёлыми мыслями вышел от хозяина Панкрат.

«Фрола побили по приказу Трофима, – думал он. – Чтобы в глазах Порфирия Платоновича достоверней выглядело убийство ушкуйниками Прова и Сильвестра. И ведь так и меня могут, когда выполню это паскудное задание... А может, и раньше, и тоже свалят на ушкуйников, ведь и я, как и Фрол, был в Керженце...»

Сзади раздался стук. Панкрат вздрогнул и оглянулся: никого.

– Тьфу, чёрт! – плюнул. – Теперь от тени собственной шарахаться буду!..

Спускаясь по лестнице, он встретил шедшего, видать, к хозяину Онисима, особо доверенного Трофиму холопа, выполнявшего самые чёрные поручения купца. Панкрат похолодел от тяжёлого взгляда Онисима и покрылся мурашками: «А вдруг хозяин велит ему меня придушить, а самого пошлёт в Новгород?..»

Панкрат еле доплёлся до дома, озираясь при любом шорохе. Даже скрип собственной калитки его испугал. Опомнившись, перекрестился и вошёл в избу, оглядывая все углы: а ну как там тать? Но в избе никого не было. Панкрат боязливо сел на лавку и просидел так до вечера.

«Спать надо, – подумал наконец. – А где? В избе? Нет, не усну. Пойду в сад, в укромное местечко».

На всякий случай он прихватил вилы. Ночь выдалась на редкость тихая и от луны светлая. Всё вокруг хорошо просматривалось, вроде никого не было.

«Ежели убивать, так уж заявились бы, – маялся холоп. – Может, нынче не станут...»

С тем он и уснул. Но сон был рваным и тревожным: рядом всё время сновали какие-то грязные бабы, и Панкрат раз десять просыпался в холодном липком поту. Следующие несколько ночей были не лучше, и однажды под утро к нему всё-таки пришли. Но не Онисим, а хоромный холоп Лука.

Лука коротко сказал:

– Хозяин зовёт.

Панкрат собрался с духом, помолился и пошёл к купцу. Трофим был в палате не один. С ним завтракал какой-то дородный человек.

– Заспался, Панкрат, – обгладывая мясо с жирной кости, прошамкал Трофим. – Ты что, пьянствовал?

– Нет, господин! – пробормотал холоп.

– А что ж распух, как утопленник?

От слова «утопленник» Панкрат совсем сник, еле пискнул:

– Здоров я, здоров!

– Так в Новгород Великий ехать сможешь?

– Смогу! – обрадовался Панкрат.

– Ну, гляди. А то я тебя заменю.

– Нет-нет, не надо! Я, господин, готов ехать куда и когда угодно!

– Тогда собирайся. Вот купец великогородский Прокоп Селянинович, он согласился взять тебя на свой струг и довезти до Новгорода. Завтра отплываете...

Глава девятая

Ранним утром тёплого осеннего дня хорошо выспавшийся Панкрат ступил на струг Прокопа Селяниновича. Он всё вертел головой, ожидая подвоха, и путался у всех по ногами, пока помощник Прокопа Епифан не рявкнул:

– Да что ж ты кружишься?! Иди на место!

– А где место-то? – огрызнулся Панкрат.

– Вон туда, к борту иди, – толкнул его Епифан в спину. – И сиди там, не мешайся.

Панкрат присел, где было велено, бросил рядом котомку с пожитками. Вокруг царила суета, однако шагах в трёх двое ещё спали.

Панкрат достал из котомки холстину, подстелил её под зад и прислонился к борту. Потом вынул краюху хлеба, вяленую рыбу, мясо и стал есть.

Красное солнце лениво выползало из своего лежбища. Казалось, оно не выспалось, зевало, и вдруг – точно испугавшись, что опоздает, стало быстро белеть и подниматься ввысь.

Время шло, а струг всё не отплывал. Оказывается, ещё не весь товар, идущий из Юрьева-Поводьского в Новгород, был загружен. Людишки сновали с берега на струг и обратно, таская мешки и другую кладь.

Поев и смекнув, что плыть ещё не скоро, Панкрат решил сходить на берег за водой. Споткнувшись, чуть не наступил на спящих соседей, но обошлось, никого не потревожил. А возвращаясь обратно, чуть не уронил флягу с водой: он узнал Аристарха. Посерев от страха, юркнул на своё место и прошептал:

– Во дела... Зачем он тута?.. По мою душу?.. Что ж делать-то?..

Он вскочил, схватил котомку и засеменил прочь.

– Куда?! – раздался грубый окрик за спиной.

Беглец замер. Его одолел ещё больший страх, ноги подкосились, и он присел.

– Ты куда? – повторил Епифан.

– Мне тама неловко, – ткнул назад Панкрат. – Я на корме не могу, тошнит. Мне бы где посерёдке...

– Ты что, баба беременная? Укачивает?

– Не баба, но укачивает, – шмурыгнул носом Панкрат. – Мне бы в тенёк.

– Так и на корме тоже тень имеется.

– Мне бы поболе.

– Вот дурак! Осенью башку не напечёт.

– Всё одно дурно, – едва не пустил слезу Панкрат.

– Эх, дубина, а ещё в плаванье собрался! Иди вон туда, – показал Епифан в сторону противоположного борта посередине струга. – Только там ещё свободно.

– Ох, спасибочки, прям то, что нужно! – чуть не закланялся Панкрат.

– И смотри мне, – покрутил возле его носа увесистым кулаком Епифан. – Ещё пикнешь, сразу за бортом окажешься.

Панкрат заторопился на новое место. Расстелил холстину и сел, не спуская глаз с Аристарха.

Наконец струг оттолкнулся от берега, тяжело заскрипел вёслами и поплыл. А вскоре и Аристарх проснулся. Заметив это, Панкрат поднял высокий ворот кафтана, надвинул шапку на глаза и притворился спящим, сквозь лёгкий прищур поглядывая на ушкуйника. К Аристарху подошёл Епифан и поставил рядом кувшин.

А Аристарх потянулся, встал и, положив локти на борт струга, загляделся на речную гладь. Вскоре и Вазиха открыла глаза.

– С добрым солнышком, милая! – сказал парень. – Есть будешь?

– Мне бы водицы, – попросила Вазиха. – Что-то жажда томит, во рту пересохло.

– А вот, – протянул ей Аристарх принесённый Епифаном кувшин. – Вот. Холодная.

Девушка попила, вернула кувшин и, утерев рушником губы, села поудобней. Вздохнула:

– Значит, всё-таки в Новгород меня везёшь. А зачем?

Аристарх помрачнел:

– Ты опять? Я ж сказал – жениться хочу. Иль я тебе не люб?

Вазиха опустила голову:

– Ты грубый. Ты лишил меня семьи...

– Не, ну а как же иначе? – рассердился Аристарх. – Тебя увезли бы, и где потом искать? Со сватами по степи мотаться?

Вазиха не отвечала. Вообще-то она почти уже свыклась со своим положением, и где-то в душе у неё даже затеплилась лёгкая приязнь к Аристарху. Он не Сухэ – высок, широкоплеч, белокур, статен, красив. Сухэ же коренаст, кривоног и узкоглаз...

Молчали долго. Наконец парень буркнул:

– Давай потрапезуем, что ли?

Вазиха повернулась к нему, едва ли не впервые за всё время плавания улыбнулась и кивнула:

– Давай...

Они не замечали недоброжелательных взглядов Панкрата. Аристарх не раз проходил мимо него, но, увлечённый своею спутницей, не видел никого вокруг. Он даже на Епифана, который приносил еду, не обращал внимания.

Проплыли Волгу, вошли в Тверцу. Епифан предупредил:

– Торжок скоро. Порфирий говорил, что ты в Торжке сойти можешь.

– В каком ещё Торжке! – отмахнулся Аристарх, не сводя влюблённых глаз с Вазихи.

Епифан пожал плечами и ушёл, а когда через Мету вошли в Ильмень, Вазиха спросила:

– Это море?

Аристарх наконец очнулся. Огляделся кругом и воскликнул:

– Да мы ж к устью Волхова подплываем, а Торжок?!

– А тебя предупреждали, – заметила Вазиха. – Тот, который еду носил. Так ты уже дома?

– Дома... – пробормотал Аристарх. – Только не мешало бы в Торжке остановиться...

– И что теперь делать? – забеспокоилась Вазиха.

– А ничего! – махнул рукой Аристарх. – Щас к матушке с батюшкой пойдём.

Глава десятая

Струг Прокопа Селяниновича причалил к берегу Волхова, и Панкрат, не дожидаясь команды, засеменил по сходням, чуть не свалив по пути в воду Епифана. Тот едва устоял и, с трудом удержав равновесие, выругался:

– Вот скотина чумовая!

Аристарх с Вазихой собирались не спеша. У сходней их поджидал Прокоп Селянинович. На этот раз купец без волнения, но очень внимательно рассмотрел девушку и спросил:

– Ты из степи?

– Да, – смутилась Вазиха.

– А сюда как попала?

– Он принудил...

Прокоп Селянинович недобро глянул на юношу, но потом вроде смягчился:

– Не обижает?

– Нет-нет! – горячо заверила Вазиха и, помолчав, добавила: – Думаю, мне на Руси хуже не будет...

– Ладно, – ласково молвил Прокоп Селянинович. – Вы идите домой, а я, как освобожусь, приду к Аристарху. Мне с тобой, дочка, о многом потолковать надобно.

– О чём? – удивилась Вазиха.

– Второпях не обскажешь. Потом.

– Милости просим, Прокоп Селянинович! – вмешался Аристарх. – Я жениться на ней хочу, и её покрестить надо. Тогда и на свадьбу тебя позовём.

– Ну, добро, добро, идите.

– А знаешь, где я живу?

– Как же не знать – кивнул купец. – Твой батька Федот...

– Да это понятно, – перебил купца Аристарх. – Только мы теперь живём не на посаде, а в городе, возле Софии. Уж года два как перебрались.

– Ну хорошо, что предупредил. А батька-то как?

– Прибаливает, – вздохнул Аристарх. – Ну, прощевай, Прокоп Селянинович. Спасибо за всё...

В это время Панкрат уже направлялся к хоромам Порфирия Платоновича. Он озирался по сторонам и сокрушённо шептал:

– Что же делать?.. Аристарх в Керженце был, меня хорошо знает... Зачем он тут? Может, Трофим ещё чего надумал? А Аристарх прибежит к этому Порфишке-купчишке, скажет, что, мол, Панкрат продал ушкуйникам Прова и Сильвестра, и всё... Но он вроде не торопится, с бабой какой-то завязался... Всё равно, надо поскорей рассказать Порфирию Платоновичу о судьбе его холопов и бежать. Ох, куда ж деваться-то? К Трофиму возвращаться нельзя, наверняка прибьёт. Вот доля несчастная!.. – Панкрат замер. – Стоп! А может, рвануть на родину, на Кильмезь, откудова меня забрал в полон и сделал холопом Трофим? Но что я на Кильмези делать буду? Там ведь Трофимовы разбойники всё пожгли и всех побили... И кто меня там ждёт? Да и добраться нелегко. По дороге помру с голодухи, к тому же щас осень, а к Кильмези, поди, уже зима подбирается... Страшно, ой как страшно!..

С невесёлыми мыслями подошёл Панкрат к воротам Порфирия Платоновича. Он тут уже бывал, сторожа его признали и впустили во двор. Пара минут – и Панкрат в приёмной палате. Порфирий Платонович сидел на лавке, смотрел надменно и сурово.

– Тебе от купца Трофима Игнатьева, Порфирий Платонович, самый низкий и доброжелательный поклон, – согнулся в поясе Панкрат.

– Незваный гость – не к добру. Небось с дурными вестями пожаловал?

– Угадал, Порфирий Платонович, – побледнел Панкрат. – Вести недобрые...

– Говори, я ко всему готов.

– Твоих молодцов Прова и Сильвестра ушкуйники Порфирия Пантелеевича побили! – выпалил Панкрат.

Порфирий напрягся:

– Чем докажешь, что ушкуйники? А может... вы?

Панкрат аж взопрел.

– Так с ними погиб и холоп Трофимов Фрол!..

– Я не знаю никакого Фрола, – спокойно до жути проговорил купец. – И почему я должон тебе верить? Мои холопы к вам прибыли, чтобы вы им помогли с Порфишкой справиться и поймать этого проклятого Коня, а вы их порешили.

– Да не мы! – возопил Панкрат.

– А доказательства?

– Доказательства?.. – задумался Панкрат и вдруг как в омут ухнул: – Доказательства приплыли с купцом Прокопом Селяниновичем! На струге его прибыл ушкуйник Аристарх, который и участвовал в убийстве Прова и Сильвестра!

Хозяин скрипнул зубами:

– Ладно, узнаем...

– Ну, я пошёл, – заторопился Панкрат.

– Куда?! – удивился купец.

– Как куда? Обратно домой. Я своё дело сделал, обо всем тебе доложил – пора и честь знать... – попятился Панкрат.

– Э, нет! – топнул ногой Порфирий. – Не по-христиански гостя голодным отпускать. Аполлинарий!

– Да не велик я гость – холоп... – пустил слезу Панкрат. – Меня ж хозяин ждёт...

– Подождёт. Аполлинарий! Отведи этого в горницу, где засовы покрепче, пущай пока у нас поживёт. Он с дороги устал, пущай потрапезничает да поспит, а ты охраняй, чтоб никто его не обидел. Ведь у нас в Новгороде людишки дрянь, до смерти забить могут, а это гость желанный.

– Я не хочу есть! – со слезами молил Панкрат. – Я не хочу спать! Я домой хочу!

– До дома далеко – до моей перины близко. Мы не можем быть негостеприимными. Правда, Аполлинарий? – повернулся к палачу купец.

– Правда, – утробным жутким голосом ответил тот.

– А скоро мы к тебе и твоего дружка Аристарха приведём, – добавил Порфирий. – Вам веселей будет, и тогда вы оба расскажете, как и где убивали моих верных Сильвестра и Прова.

– Да не...

– Веди, Аполлинарий, веди, – кивнул купец. – Пущай поспит, а то ведь в тёмной с крысами в обнимку потом не уснёт...

И Панкрат, больше не препираясь, с замершим сердцем поплёлся следом за Аполлинарием.

Глава одиннадцатая

Перебрался Федот из купеческого посада в детинец. Накопил денег, с Прокопом Селяниновичем товариществуя, построил себе добротные хоромы и зажил спокойно. Торговлю бросил, сил уж нету. Зато ею сын Аристарх занялся, с Порфирием Пантелеевичем подрядился. Правда, шепчутся, что не торгует он, а ушкуйничает, но это уж наветы. Завидуют! Недавно уплыл опять. И вдруг... И вдруг заявился, нежданно-негаданно.

– Сынок! – обнял Аристарха отец. – Что так скоро? А это кто? – кивнул после лобызаний на смуглую стройную девку.

– Это невеста моя, – пояснил Аристарх.

– Откуда ж?! – изумился Федот.

– Долгая история, батя, потом расскажу, дай опомниться.

– Хорошо-хорошо, проходьте...

– Сыночек! – всплеснула руками мать – и новые объятья, вопросы и расспросы. Накрыли стол. Сели за трапезу.

– А знаешь, батя, с кем я воротился? – спросил, жуя, Аристарх.

– С кем, сынок?

– С Прокопом Селяниновичем.

– С Прокопом? – удивился Федот. – Всё плавает?

– Плавает, батя.

– И как он?

– Да ничего, бодрый, крепкий...

– А куда же Порфирий Пантелеевич девался?

– Дальше поплыл.

– В зиму?

– Должно быть, в зиму, – пожал плечами Аристарх.

Старик понизил голос.

– Слышь, а к кому нам её сватать идти? – кивнул в сторону женской половины.

– А ни к кому! – хмыкнул Аристарх, и лицо Федота вытянулось:

– Она что, сирота?..

– Не, татарка, – пояснил сын. – В степи поймал.

– Татарка?! – ахнул Федот. – Наших девок тебе мало?

– Да я, бать, эту полюбил, – вздохнул Аристарх.

Федот покачал седой головой:

– Веры-то хоть нашей?

– Не нашей, но покрестим, – заверил парень.

– Во, тля! Что-то Антон к нам спешит, – вытянул шею к окну Федот. – Али случилось что?

– Какой Антон? – поинтересовался Аристарх, обсасывая кость.

– А ты забыл? Холоп Порфишкин, сынка которого я когда-то от смерти спас. Вот он с тех пор меня, коли что, обо всяких вещах упреждает.

В горницу влетел Антон да как заорёт:

– Беги, Аристарх! Беги! Люди Порфирия Платоновича за тобой идут! Хозяин велел тебя схватить!

– За что? – оцепенел Федот.

– Не знаю! – замотал головой Антон. – Всё, побежал, а то увидят – не сносить мне головы! – И выскочил из горницы.

Федот заметался из угла в угол:

– Спасайся, сынок, спасайся! Порфишка злое задумал!

– Чего это я из своего дома пойду? – фыркнул Аристарх. – Да и куда?

– Беги в Торжок, у нас ведь и там дом есть. А Порфишка зверь, он тебя со свету сживёт!.. – Отец выглянул в окно и побледнел: – Всё, поздно... А ну живо в клеть, там схоронись!..

Федот выволок сына из горницы за рукав и, протащив через сени, втолкнул в клеть и приказал запереться изнутри на засов. Аристарх запёрся и огляделся. На стене висел отцовский меч. Парень схватил его и вырвал из ножен, приготовившись встречать незваных гостей. Те не заставили себя долго ждать: шумно ввалились в дом, и старший грубо спросил:

– Где твой щенок?

– Ты это об ком? – нахмурился Федот.

– Об Аристархе. Где он?

– За товаром на Волгу уплыл.

– Он нонче возвратился.

– А я не видал.

– Брешешь, старый пёс! Дома он!.. – Пришельцы стали открывать все двери, толкнулись и в ту, за которой скрывался Аристарх.

– Нету его тама! – закричал Федот. – Да хоть бы и был, вам-то что надо?

– Не нам, а нашему хозяину! – отрезал старший. – Навались, ребята!.. – И от тяжёлых ударов дверь затрещала.

– Ну, холопьи шкуры! – рыкнул Аристарх. – Я вам покажу!..

Он отодвинул засов, и нападавшие толпой ворвались в тесную клеть. Двоих Аристарх ранил, но остальные накинулись на него, сбили с ног, обезоружили и, связав, поволокли к Порфирьевым хоромам.

– Тати! Разбойники! – кричал Федот.

– За что вы его?! – вопила мать Аристарха. – За какую провинность? Сыночек мой дорогой!..

– Аристарх! Аристарх! – плакала стоявшая рядом с нею Вазиха.

Но их никто не слушал. Аристарха бросили в телегу за углом и увезли.

– Ах, горе-то какое, ах, горе! – заламывала руки мать. – Что же нам делать, отец? У князя надо суда искать!

– Какого князя?! – огрызнулся Федот. – Наши князи только по полям друг за дружкой гоняются да татарам задницы лижут. А до Новгорода Великого им давно дела нету! Тьфу!..

– Тогда к посаднику иди!

– Баба ты неотёсанная! – ещё пуще разозлился Федот. – Он тем же Порфишкой и посажен. Разве он за нас заступится!

– А что ж делать-то?

– Я лучше к Прокопу Селяниновичу пойду, – встрепенулся Федот. – Он своим способом на Порфишку управу найдёт. Лучше любого князя и посадника на место его поставит.

Глава двенадцатая

Порфирий Платонович был купцом тёмного доходу. Сам он почти не выезжал из Новгорода Великого, но богатства текли к нему широкой рекой. Щупальца его подручных доставали до самых окраин Руси и шевелились далеко за её пределами, доходя даже до Дербента.

Порфирий имел также вес в делах государственных, и без него не обходилось ни одно значимое событие в Новгороде, даже призвание князя или избрание посадника. И ему казалось, что достиг он такого могущества, что может безнаказанно похищать, пытать и даже казнить любого неугодного ему человека.

Под хоромами, в сырой клети, и томились эти самые неугодники. Там же учинялись допросы. Узников пытали при помощи различных приспособлений, в том числе и дыбы.

По случаю взятия Аристарха из тёмной были выдворены мелкие неслушники, которых ждала участь нелёгкая. Но – повезло. Аристарх с Панкратом интересовали сейчас купца куда в большей степени, и потому он велел гнать всех остальных взашей, чтоб не мешали.

Аристарха бросили на пол, не развязав, и он не мог даже пошевелиться. На спину сразу же влезли мерзкие голодные крысы. Аристарх похолодел, и вдруг скрипнула дверь, крысы бросились врассыпную, а в темницу с факелами в руках вошли несколько человек, среди которых Аристарх угадал Порфирия Платоновича и его известного на весь Великий Новгород душегуба Аполлинария.

– Подыми его, Полинарка! – приказал купец. – И избавь от лишних пут.

Аполлинарий, взяв за ворот, поставил Аристарха на ноги и убрал все путы, кроме ручных.

– Ну, Аристашка? – сел на лавку напротив узника купец. – Пошто ты убил моих верных слуг Сильвестра и Прова?

«Во... – обомлел Аристарх. – Я только до Новгорода добрался, а он уже знает... Да кто ж доложил-то? Ну, влип... Говорил отец: беги – не послушался... Эх, в Торжке надо было со струга сходить... Сгноит меня теперь этот пёс, крысы в подвале сожрут...»

При воспоминании о крысах по телу Аристарха пробежала невольная дрожь, и Порфирий осклабился:

– Трясёшься, ушкуйная душа? Страшно? А ну отвечай!

– А ты кто, князь али посадник, чтоб я пред тобой отчитывался? – упрямо мотнул головой Аристарх.

Купец ухмыльнулся:

– Я хуже посадника, и отвечать тебе придётся.

– Лучше отпусти по-хорошему, – насупился Аристарх. – За меня Порфирий Пантелеевич от этого крысиного гнезда брёвнышка на брёвнышке не оставит!

– Погодь, и до твоего благодетеля-живодёра ещё доберусь! – заверил купец.

– Сам ты живодёр!..

– Аполлинарий! – вскочил Порфирий с лавки. – Подвесь его на дыбу!

Аристарха схватили и подвесили на дыбу руками за спину, вывернув плечевые суставы. Ушкуйник застонал от боли.

– Ну, скотина? – подошёл к нему купец. – С кем убивал моих ребят?..

Вообще-то Порфирию Платоновичу и так было ясно, кто убил Сильвестра с Провом, однако в голове его созрел план: обвинив Аристарха, добраться до своего тёзки-ушкуйника. Но для этого требовалось выбить из Аристарха признание в причастности к преступлению Порфирия Пантелеевича.

– Ничего я не знаю и никого не трогал, – твёрдо повторил Аристарх.

– Аполлинарий! – свирепо рявкнул купец. – Привяжи к ногам этого недоноска бревно и поддёрни повыше!

Холопы снова засуетились, привязывая дубовое вымоченное бревно, а Аполлинарий потянул за верёвку, вывернув плечи несчастного почти наизнанку. Тот дико закричал.

– Отвечай, пёс! – не унимался купец. – Ты верно сказал, что я не посадник, однако тут присутствует человек посадника, и твоё признание попадёт куда следует, а ты со своими дружками-ушкуйниками будешь предан суду. Говори, собака!

Аристарх молчал.

– Ладно, не хочешь по-хорошему – не надо. Я и без тебя знаю, что ты их побил по приказу ушкуйного атамана Порфирия Пантелеева. Сейчас увидишь. Эй! Исай! – крикнул купец. – Тащи сюда Трофимова посланца!

Холоп убежал, а Порфирий Платонович повернулся к пленнику:

– А куда же Порфишка-ушкуйник уплыл?

– Куда надо, туда и уплыл, – стиснул зубы Аристарх.

– Ну ладно... Аполлинарий! Опусти его.

Палач ослабил верёвки, и ступни Аристарха чуть коснулись пола. Через некоторое время в темницу робко вошёл человек, и Аристарх вскрикнул от изумления, угадав Панкрата.

– Хитёр Трофим, но тут промашку дал, – прошептал ушкуйник.

– Что-что? – насторожился Порфирий Платонович.

– А то, что этого гада Трофим и к нам в Керженец подсылал, чтобы мы там встретили Сильвестра и Прова. Он был у нас и рассказал о твоём намерении убить охотника из Керженца по имени Конь.

– Брешешь! – аж подпрыгнул от злости Порфирий Платонович и, повернувшись к помощнику посадника, поспешно затараторил: – Брешет он всё! Холопов я посылал в Керженец за товаром и заодно попросил разузнать, нет ли там для продажи лошадей. А Порфишка-разбойник с помощью этого душегуба, из-за своих грабительских выгод, чтобы я там не торговал, а они с юрьевским купцом Трофимом ушкуйничали, побили моих людей.

– Во заливает! – усмехнулся Аристарх. – И глазом бесстыжим не моргнёт.

– Он побил Прова и Сильвестра? – подбежал к Панкрату купец.

– Он... и... Порфирий Пантелеевич! – испуганно пробормотал тот.

– А Трофим тебя в Керженец посылал?

– Не-ет...

Распахнулась дверь, и:

– Беда! – заорал кто-то с порога.

– Какая ещё беда? – удивился Порфирий Платонович. – Пожар, что ли?

– Хуже! Осада!

– Татары?! – разинул рот Порфирий.

– Хуже! Люди Прокопа Селяниновича!

Купец побледнел:

– Что им надо?

– Тебя требуют.

– Сам Прокоп тама?

– Да.

– Ещё один разбойник выискался... – прошипел Порфирий Платонович. – И куда только посадник смотрит!.. Исай, скажи смутьянам, щас выйду.

После пребывания в темнице дневной свет ослепил купца. Щурясь и прикрывая глаза ладонью, он услышал гулкий стук в ворота усадьбы и угрожающие крики:

– Открывай, сучий сын, а то ворота снесём!

Порфирий испуганно взбежал на крыльцо и увидел, что подворье окружено плотным кольцом людьми Прокопа Селяниновича. А с этим купцом, Порфирий знал, – шутки плохи. Самого Прокопа хозяин не видел, но от ворот раздался вдруг его голос:

– Открывай добром, Порфишка!

Порфирий Платонович тоненько крикнул в ответ:

– Ты пошто средь бела дня озоруешь, Прокоп Селянинович? Степенный купец, а такое себе позволяешь – в чужой дом без приглашенья врываться!

– Это ты, Порфирий, белоденечный тать! – был ответ. – Ты ворвался в дом товарища моего Федота и насильно умыкнул его сына!

– Аристарх – убийца моих холопов!

– Не тебе судить, Порфирий, кто убийца, а кто праведник! Ты не посадник!

– А у меня тут помощник посадника!

– Помощник – сошка мелкая. Пока добром прошу, Порфирий, отпусти Аристарха! – ещё громче крикнул Прокоп Селянинович. – Не выпустишь, усадьбу твою в щепки разнесу, а тебя на заборе повешу, понял?

Порфирий поёжился: осаждавшие окружили подворье так, что мышь не проскочит. Да притом все они хорошо вооружены. Послать к посаднику за помощью – никто не пройдёт, и до вечевого колокола не добраться... Эх, думал же у себя колокол на всякий случай повесить, так и не повесил – вот и томись теперь в осаде... Может, погодить? Может, сам собой дойдёт до посадника слух о Прокоповых безобразиях?..

Порфирий встрепенулся, когда увесистым бревном люди Прокопа со всего маху так ударили в главные ворота, что они затрещали. Следом послышался новый оклик купца:

– С петлёй на шее болтаться собрался, а, Порфирий?

Эта угроза совсем вывела его из равновесия, и он визгливо заголосил:

– Стой, Прокоп! Стой! Щас отдам парня! Веди его, Исай, – повернулся к холопу. – Да не забудь развязать.

– А с Панкратом что делать? – наклонился к уху хозяина Исай.

– Ничего! – рявкнул Порфирий. – Пущай в тёмной сидит!

Исай скоро привёл Аристарха, который сердито растирал затёкшие от верёвок запястья.

– Забирайте! – крикнул Порфирий.

– Открывай ворота! – приказал Прокоп Селянинович.

– Ишь чего захотел! – огрызнулся Порфирий. – Пущай через забор лезет! Исай, возьми людей и перекиньте этого бугая через забор!

Холопы засуетились вокруг Аристарха, а Порфирий шепнул помощнику посадника:

– Иди в хоромы. Потрапезничай пока, а я скоро. – И одному из слуг: – Проводи и угости по-хорошему, осетринкой. А когда Исай управится с Аристархом, то пришли его ко мне.

– А где ты, господине, будешь?

– В тёмной. У нас с Аполлинарием там ещё дело имеется...

В темнице сидел и дрожал, дожидаясь своей участи, Панкрат. Увидев Порфирия Платоновича и Аполлинария, он совсем пал духом и забился в угол, но палач своей огромной ручищей схватил его за шиворот и подтащил к дыбе.

– Ну а теперь отвечай, – елейно процедил купец. – Ты навёл Порфирия-разбойника на моих людей?

– Дык по приказу Трофима... – прошептал Панкрат.

Порфирий Платонович кивнул:

– Трофим за своё злодеянье ответит. А пока тебе отвечать придётся.

– Смилуйся, господине, я ведь невиновен! – слёзно взмолился Панкрат, когда Аполлинарий начал выворачивать ему руки и вязать их супоневыми верёвками.

– Сдохнешь на дыбе – тогда и смилуюсь! – ухмыльнулся купец.

– Прости, господине! Я отслужу!

– И как ты, продажная душа, отслуживать собираешься?

– Я убью Аристарха!.. – прорыдал Панкрат.

– Его я и без тебя убью, – заявил Порфирий. – Аполлинарий, тяни верёвку!

– А-а-а! Больно!..

– Больно? – удивился Порфирий. – А ну-ка, Аполлинарий, врежь ему по голому пару раз длинником!

Палач засучил рукава рубахи и взял длинный кнут на короткой ручке, как вдруг услышал окрик Порфирия:

– Стой! Сдох, что ли?!

Панкрат, белый как мел, неподвижно висел на дыбе.

– Развяжи, – приказал купец. – Он мне живой нужен.

Аполлинарий положил Панкрата на земляной пол и приложил ухо к его груди.

– Сердце стучит.

– Ну-ка окати водой.

Когда холодная вода коснулась тела Панкрата, он опять заорал:

– За что?.. Я не виноват!

Порфирий шагнул к нему:

– Заткнись и слушай!

– Слушаю, слушаю!

– Я отпущу тебя, но с одним условием. Служить мне будешь, живя у Трофима.

– А что я должон делать? – начал успокаиваться Панкрат.

– Сперва ничего, а потом видно будет. Живи тихо и ничего не предпринимай, пока я сам или кто из моих людей тебе что не прикажет.

Панкрат сглотнул:

– Убьёт меня Трофим...

– За что?! – удивился Порфирий.

– А за что он Фрола убил, который Прова с Сильвестром в Керженец провожал? Он часто ни за что убивает...

– Скажешь ему, что теперь связь у нас будет только через тебя, другого человека от него я не приму. Ну и докажи Трофиму, что ты парень надёжный.

– А вдруг не сумею? – повесил нос Панкрат.

– Жить захочешь – сумеешь. Аполлинарий, распорядись, чтоб его накормили, напоили, дали отдохнуть, собрали в дорогу и отправили в Юрьев-Повольский. Можно с каким-нибудь купеческим стругом до Нижнего.

– Понял, хозяин. – Аполлинарий вытолкал Панкрата из темницы, а Порфирий Платонович вышел следом и увидел Исая.

Тот поклонился в пояс:

– Звал, хозяин?

– Звал. Мотай на ус: Аристарха из Новгорода не выпускать.

Исай округлил глаза:

– А как? Он теперь у Прокопа точно у Христа за пазухой.

– Как хочешь! – рассердился купец. – Но чтоб через пару дней он опять сидел у меня в тёмной.

– А может, его подстеречь и убить?

Порфирий замотал головой:

– Он тута живой нужен. Я сам его убью...