Текст книги "Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Люба всплеснула руками:

– И ничего не погибла! Пантелеймон же любит тебя до смерти!

– Да пропади они все пропадом!.. – рыдала Вера. – Все они черти окаянные, злыдни проклятые, кобели ненасытные! Как мне домой показаться?! Батя вожжами запорет! Голубушка, милая, куда теперь деваться?..

– Так! – решительно заявила Люба. – Пошли ко мне.

– Да ты что?!

– В баню пошли. Там и выспишься, и посвежеешь.

– А батя с матушкой искать будут?

– Не будут, до вечера ещё далеко. Я сеструху Аннушку отправлю предупредить ваших, что ты у меня. А ночью домой вернёшься, ляжешь – родители ничего и не заметят...

В бане Вера легла на полку и сразу уснула. Люба притащила из избы подушку, одеяло, укрыла подругу потеплее, прилегла рядом и тоже задремала.

Настал вечер. Прискакали на гулянье Пантелеймон с Кириллом, пришла Надежда, а Веры с Любой нет.

– Да где ж они? – удивился Кирилл.

– Не знаю, – растерянно пожала плечами Надежда. – Я у Веры была, матушка сказала, что она у Любаши, а Любашины родители толкуют, что обе гулять пошли. Днём-то их возле леса видели... Может, беда какая стряслась?

– Ох, да какая там беда! – побледнел Пантелеймон. – Не хочет Вера меня видеть, вот и прячется, а Любка ей помогает!

– Нет, ну погоди... – неуверенно протянула Надежда. – А вдруг и впрямь что случилось?..

– Хватит тебе, Надька, чепуху молоть! – Пантелеймон прыгнул в седло. – С меня довольно! Всем привет. Прощай, Надюха! Прощай и первая моя любовь! Больше я сюда ни ногой!

Пантелеймон вытянул плёткой коня – и был таков...

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

Признаки приближающейся весны уже давали о себе знать. Солнце всё выше поднималось над горизонтом и грело всё сильнее. Пора было отправляться в Орду, и в один из таких ясных, светлых дней князь Александр Липецкий с малой дружиной прибыл в лагерь тысячника Харалдая.

Харалдай был в приподнятом настроении, да и Александр не унывал. Как в старые времена, ещё при жизни брата, он вроде бы беззаботно улыбался, хотя при этом заметил:

– Ох, не к добру наше веселье.

– Почему? – удивился Харалдай. – Веселие – знак удачи.

– А говоришь, о русских всё знаешь, – пожал плечами князь. – Ведь народная примета утверждает, что если человек весел, то скоро ему плакать придётся.

– Не будем мы плакать, князь, не приучены, – посерьёзнел тысячник. – И цели своей всё равно достигнем.

– В Сарай до распутицы бы добраться, – посерьёзнел и князь.

– Хорошо бы. Весна ранняя, реки вскроются, а в степи весну встречать скверно. Надо ехать, – кивнул Харалдай.

Перед уходом от Воргола князь и тысячник проехали вдоль стен детинца. Харалдай, погрозив саблей, громко крикнул:

– Мы ещё вернёмся, безбожный Олег!..

Осада была снята, и жители Воргола вздохнули с облегчением. Князь Олег по этому случаю собрал воевод и бояр.

– Враг ушёл, но... враг и остался, – многозначительно поднял он палец. А бояре заметили, что князь впервые назвал врагами татар. – Вы, конечно, видели, что и Александр был вместе с Харалдаем. Мне думается, Харалдай ушёл отсюда навсегда, поэтому, немного поднакопив сил, летом мы одним ударом сможем, наконец, уничтожить логово липецких ублюдков в Дубке. Мы покончим с нашими злейшими врагами раз и навсегда и убьём последнего из их князей – Даниила.

– Отец, а не рано ли ты хоронишь князей Липецких? – не по летам здраво рассудил княжич Ростислав. – Александр ещё в силе, да и с Даниилом не так-то легко будет совладать.

Кому другому Олег таких слов не простил бы, но сына он любил и потому довольно мягко сказал:

– Ты ещё молод и неопытен, Ростислав, а я мудр и знаю Великого хана. Он ни за что не выпустит разбойника Александра из Сарая и, уж будьте уверены, устроит ему самую ужасную казнь. А с Данилой справиться не составит труда. Он зелен в княжеских делах, и даже этот вор Кунам его не спасёт. Да и с самим Кунамом пора кончать. Хватит ему шастать по лесам и лугам нашего княжества!

– Но у нас и в Ворголе враги, – зло буркнул Рвач.

– Не встревай! – сверкнул очами Олег. – Тебе кто позволил перебивать господина? Место своё забыл?

– Нет-нет, – втянул голову в плечи Рвач. – Я просто хотел, княже, напомнить про предателей Хитрых. Да и с другими супостатами не мешало бы рассчитаться.

– Кого имеешь в виду?

– Родителей Пантелеймона и Кирилла.

– Но они ж тебе жизнь спасли! – удивился даже Олег. – Ох, ну ты и кровопийца, боярин!

– Я не кровопийца, Олег Ростиславич, – раболепно поклонился Рвач, – а верный страж твоей власти. И я так рассуждаю: если кто предал свово князя, то должен перед ним и перед Богом ответить. А коли сам не может, то пускай родственники за него отвечают. Надо родителей Пантюхи и Кирюхи привезть в Воргол на суд. А сынки пущай попробуют отцов выручить. И ежели они в Воргол приедут, то Савелия с Матвеем будет можно, пожалуй, и отпустить.

Олег кивнул:

– Разумно. И про Козьму с Игнатом ты верно сказал, только впредь не перебивай князя. Их мы нынче же казним. Какую казнь придумать? Ты, боярин, вельми горазд на кровавые выдумки!

«Сам такой», – сердито подумал Рвач, а вслух сказал:

– Надобно им косточки кузнечными кувалдами порушить и раскалёнными щипцами мясо с живых сорвать.

– Ну что ж, сделаем, – согласился князь. – Зовите палача...

Вечерело. Вместе с клонившимся к горизонту солнцем опускался на землю и мороз. Возле лобного места столпился народ. Многие плакали, ведь у братьев Хитрых в Ворголе было немало родственников. Жёны и дети осуждённых тоже были здесь.

Показался Олег Воргольский и Рыльский с княжескими знаками власти и сел в кресло, повёрнутое в сторону лобного места. По бокам его и сзади встали вооружённые гридни, а чуть поодаль – ближние бояре, и среди них Рвач.

Вывели братьев Хитрых. За время пребывания в тёмной они успели обрасти грязью и завшиветь, одежда обтрепалась. Громко зачитали приговор княжеского суда, который приписывал Козьме и Игнату преступления, в которых они и их братья якобы были замешаны. Приговор привёл толпу в ужас. Воргольцы ещё не знали такой казни, которая должна была свершиться над Хитрых.

– Козя, да за что ж тебя так? – в голос зарыдала жена Козьмы и упала без чувств. Дети Козьмы и Игната истошно закричали. Козьма, гремя цепями, кинулся было на родные голоса, но стража грубо оттолкнула его.

И вдруг жена Игната, выхватив из-под зипуна сверкающий булатной сталью нож, отчаянно бросилась к князю. Но один из гридней, недолго думая, ударил её мечом по голове. Женщина рухнула замертво. Толпа ахнула и попятилась.

Приступили к казни. Начали с Игната, который всё смотрел куда-то вдаль, словно надеясь на помощь Севастьяна и Афанасия. Палач сорвал с Игната одежду и поставил его на колени. Подошёл священник и прочитал молитву. Игнат, истово крестясь и глядя в небо, повторял её. Потом палач достал из углей горящего костра раскалённые щипцы и, прислонив их к спине несчастного, вырвал кусок мяса. От воплей Игната обезумел и Козьма. Он яростно бросился на помощь брату. С цепями на руках Козьма с удесятерённой силой сумел раскидать опешивших стражников, однако палач не растерялся: схватив молоток, одним ударом раскроил ему череп, и Козьма, даже не охнув, упал на помост.

Жена его, пришедшая было в сознание, снова впала в беспамятство, а палач продолжил своё кровавое дело: совал щипцы в огонь, раскалял их докрасна и вырывал из тела Игната куски плоти. В морозном воздухе стоял запах жареного мяса.

Видя, что Игнат ни на что не реагирует, палач взял молоток и начал дробить его кости. Но Игнат уже не ощущал боли, и напрасно пытались отлить его ледяной водой: душа покидала тело. Олег нахмурился и приказал обезглавить преступника...

Когда возвратились в хоромы, князь спросил Рвача:

– Ну что, доволен?

– Доволен-то доволен, – осторожно промолвил Рвач, – но надо ещё и этих, из Чернолеса, сюда доставить. По вине их сыновей меня чуть не угробили в Дубке. Да, ведь ты же, княже, не знаешь, что Пантелеймон с Кириллом повинны в смерти твоего верного слуги Ефима...

– Поймать! – отрывисто гаркнул Олег.

– Не горячись, княже! – покачал головой Рвач. – Где ж их ловить-то? Да они и сами к нам придут. Узнают, что родители у нас, и придут.

– Так берите стариков немедля!

Рвач и остальные бояре опрометью выскочили из палаты, оставив с Олегом княжича и Ермолая.

Глава вторая

Рвач со своими холопами и десятком княжеских дружинников как снег на голову явился в Чернолес.

– Здравствуй, ну вот я и вернулся, – с недоброй улыбкой приветствовал он Матвея.

– Доброго здравия, Ефим Матвеевич, – почуяв неладное, осторожно кивнул Матвей. – Что хотел?

– Одевайся, в гости ко мне с Савелием поедете.

– Да я как-то в гости не собирался, – всё ещё не до конца осознавая смысл слов боярина, промолвил Матвей. – Много дел дома. Как-нибудь в другой раз...

– Слушай, ты не понял! – холодно улыбнулся Рвач. – Вас не я приглашаю. Вас приглашает сам князь Воргольский и Рыльский, а он редко смердам такую честь оказывает. Считайте, повезло.

– Да ты что, Ефим Матвеевич? Да не поеду я! – попытался всё же отказаться старик.

– Ефим Матвеич, куда Матюшу забираешь? – вытирая о передник мокрые руки, вмешалась в разговор вышедшая из кухонной Варвара. – Он ведь никуда не собирался...

– Не собирался, да князь собирает, – ухмыльнулся предатель. – Одевайся, Матвей, живо! Не дожидай, пока силой потянут!

– Да что он плохого тебе сделал, чёрт окаянный! – запричитала Варвара. – Он же тебя от лютой смерти спас!

– Спас, чтоб потом сдать разбойнику Александру на посрамление и расправу? – ощерился Рвач.

– Какому такому Александру? – не поняла Варвара. – Не знаем мы никакого Александра! Ты что, Ефим Матвеевич, нас в разбойники записал? Отъелся на наших харчах, а теперь и спасителей съесть норовишь!

– Но-но, полегче! – угрожающе шагнул к женщине Рвач. – Ты меня куском не попрекай! А ну, ребята, волоките его в сани! – скомандовал, указывая пальцем на Матвея.

– Не отдам Матюшу! – заголосила Варвара. – Господи, да за что ж это нам такое наказанье?! Не трожьте мужика! Он ни в чём не виноват!

– Оттащите бабу! – зло рыкнул Рвач. – Держите её в доме, пока не увезём этого татя. Вяжите его!..

– Креста на тебе нету! – продолжал кричать, уже на улице, Матвей. – Ведь я ж за тобой как за дитём ухаживал! Что же это, Савелий, получается? – увидел он тоже связанного друга. – Мы его, считай, мёртвого выходили, а он в благодарность нас на княжеский суд везти вздумал! А в чём наша вина? В чём?!

– Замолчи ты! – Рвач толкнул Матвея в спину, и тот упал в сугроб, расцарапав до крови лицо о ледяную корку. – В сани их! – заорал на холопов. – И привязать там, как овец!..

– Верно нам Чернавка говорила... – с запоздалым сожалением вздыхал по дороге Савелий. – Тёмный это человек! Змеюку подколодную пригрели на груди. Не надо было нам его брать!

– На всё Божья воля... – уронил слезу Матвей.

Уже в сырой и вонючей темнице от сидевших там узников Матвей с Савелием узнали о жестокости князя Олега.

– Нас всех ждёт лютая смерть, – донёсся чей-то дрожащий голос из мрака. – А вас посадили, чтоб выманить сюда сынов ваших, которые теперя князю Александру служат, и коли это удастся, казнят и вас, и их тоже.

– Откудова знаешь?!

– Да уж знаю. Я боярина Рвача холоп, я много знаю, за то и сам сюды попал...

– Что же делать, Савелий? – заволновался Матвей. – Нельзя допустить, чтоб Пантюха с Кирюхой влипли! Надо бежать!

– А как? – хмыкнул Савелий.

– Пока не знаю...

В тёмной засветился огонь.

– Эй! Которые тут из Чернолеса? На выход!..

Пантелеймон с Кириллом из Ярослав возвратились поздно. Их встретил бледный Семён-рудокоп.

– Все с ног сбились, вас разыскивают. Семён Андреевич кличет, говорит, что ваших отцов Рвач увёз в Воргол, а князь Олег хочет их на вас обменять!

Кирилл мрачно взглянул на друга:

– Ведь говорили же им, уходить надо. Нет, упёрлись, как... И что теперь делать?

– Сдаваться, – не колеблясь ни мига, молвил Пантелеймон.

– Ладно. Горячку пока пороть не будем, – вздохнул Кирилл. – Поехали к Семёну Андреевичу, может, что и придумаем.

– Беда пришла, ребята, – прямо с порога чуть не виновато заговорил Семён Андреевич. – Князь Олег жаждет вашей крови...

– А матушек он тоже забрал? – перебил Кирилл.

– Не знаю.

– Если нет, то их надо увезти из Чернолеса в безопасное место! – заволновался Пантелеймон. – Мы, Семён Андреевич, поедем...

– Погоди! – осадил его боярин. – В Чернолес уже уехали мои люди. Надо думать, как вызволить из плена ваших отцов. Я сейчас к князю Даниилу, будем советоваться.

Князь Даниил, расстроенный известием о казни братьев Хитрых и пленении родителей Пантелеймона и Кирилла, хотел было трубить общий сбор и выступать против супостата, однако Семён Андреевич и Севастьян Хитрых его остановили. Последний предложил снарядить небольшой отряд человек в тридцать, чтобы, появившись у стен Воргола, вызвать на переговоры князя Олега или Рвача и предложить им выкуп за отцов дружинников.

– Хотя это вряд ли удастся, – почесал бороду Севастьян, – но попытаться можно. Я сам готов идти под Воргол.

– Хорошо, – согласился Даниил. – Но будь осторожней, не поймайся на какую-нибудь уловку Олега. И береги людей.

– Я понял, княже, буду начеку...

Не за горами уже была распутица. С запада подул тёплый ветер. Снег всё рыхлел и рыхлел. Севастьян, увидев стены Воргола, остановил отряд и подозвал Пантелеймона с Кириллом.

– Нужно объехать вокруг города. Может, как-нибудь удастся проникнуть за стены и освободить ваших отцов. Ну-ка разведайте, да на рожон не лезьте и смотрите не попадитесь. С Богом!..

Однако, как ни осторожничали парни, сторожа на стенах детинца их не только увидели, но и угадали.

– Ефим Матвеевич! – прибежал один к Рвачу. – Там сыновья стариков из Чернолеса, аки тати, вдоль стен ползают!

– На брюхе? – удивился Рвач.

– Нет, на конях.

– На конях? Так они могут ускользнуть! – заволновался Рвач. – Надо их как-то сюда заманить... Ага, вот как! Савелия с Матвеем на стену, быстро!..

Толкая взашей, из тёмной вывели Савелия и Матвея и потащили к детинцу.

– Чего они от нас хотят? – растерянно спросил Савелий Матвея.

– Чего хотим? – осклабился Рвач. – А вот чего. Тут ваши щенки поблизости шастают, и вы со стены щас позовёте их в гости.

– Не бывать тому! – закричал Матвей. – Июда! Искриёт! Ты сдохнешь самой поганой смертью! Ты есть гад ползу...

– А ну-ка, Мирон, – перебил Матвея Рвач. – Всыпь этому поганцу пару длинников, а посля и к сынкам пойдём... Эй! Молокососы! – заорал во всю глотку со стены Рвач. – Вот они, ваши псы-отцы! Посмотрите на них!

Ребята, вздрогнув, глянули на стену и обомлели. Пантелеймон всхлипнул:

– Господи, Кирюха, что же делать?! Погубят их супостаты!..

Но Кирилл не успел ответить. Матвей с Савелием неожиданно и для сыновей, и для своих мучителей, связанные, кинулись вниз со стены.

– Стреляй! Стреляй! Убегут! – яростно завопил Рвач.

Полетели десятки стрел, и многие достигли цели. Пантелеймон с Кириллом бросились было на помощь старикам, но град стрел встретил и их, и дружинники отступили. И тут Рвач понял свою оплошность. Ошибкой было стрелять в беглецов. Надо было подпустить к ним сыновей, а уж потом... А теперь Пантелеймон с Кириллом скрылись в лесу. Погоню снаряжать не стали, опасаясь засады.

– Сдохли без толку, тати проклятые! – выругался Рвач, глядя на трупы своих недавних спасителей. – Что теперь князь скажет?

И опасения его оправдались. Олег был взбешён. Как безумный метался он по палате и несколько раз врезал Рвачу по его мясистой роже, до крови расквасив нос. Рвач после каждого удара утирался белым платком и молчал. Молчал до тех пор, пока князь не схватил татарскую саблю. Увидев в руках Олега смертоносное оружие, Рвач взвыл и рухнул на колени, моля о пощаде.

– Не губи, княже, свово верного пса! Я всё исправлю! Я приведу на твой суд этих выродков!

– Как исправишь, собака липецкая? Где их матери?

– Дома. Привезти?

– У тебя дома?

– Нет! У себя!

– Вот пень безмозглый! – ещё пуще рассвирепел Олег. – Думаешь, они всё ещё там сидят, тебя дожидаючи? Езжай и без матерей этих негодяев не возвращайся! Как хочешь выманывай их из Дубка, но чтоб тута были! Два дня тебе сроку!

– За два, боюсь, не управлюсь, княже... – робко подал голос Рвач.

– Управляйся! И убирайся, пока я те голову не срубил! – замахнулся саблей князь. Глаза его сверкали такой яростью, что у предателя от ужаса застыла в жилах кровь, и он быстроногим оленем выскочил из палаты.

Вбежав в свой терем, приказал первому же встречному холопу:

– Собирай людей военных! В поход выступаем!

– В какой поход? – опешил холоп.

– Молчать! – взревел Рвач. – Собирай, говорят! Десять человек, кто со мной в Чернолес ездил!..

Отряд выступил в Чернолес в тот же день. Рвач с замиранием сердца открыл знакомую калитку Матвеева двора, и... взгляд его упал на заколоченные крестом двери и окна. Двери и окна Савельевой избы также были забиты. Рвач похолодел – в Дубок не сунешься, там верная гибель. Однако и возвращаться к Олегу смертельно опасно. Мелькнула мысль о бегстве в Ногайскую орду к Ахмату, но вдруг его там нет? Кто тогда приютит отверженного всеми беглеца? Может, податься к Самуилу в Сарай? А примет ли его Самуил? И если примет, то кем? Холопом? Но он не привык ходить в холопах!..

А мысль работала, работала... И вдруг Рвач вспомнил одну деталь своего невольного путешествия в Дубок под брюхом Пантелеймонова коня.

– В Ярославах, кажись, он повстречал девку, Которая запала ему в душу... – пошевелил губами Рвач. – Так-так... А если её выкрасть? Слободу никто не охраняет. Выследим его зазнобу, и Пантелеймон наверняка примчится её спасать... Шумат! – громко крикнул Рвач.

– Что надо, хозяин?

– Иди сюда, меря курносый! Ты хорошо места здешние знаешь?

– Да вроде, – пожал плечами Шумат.

– А Ярославы знаешь?

– Конечно, знаю. А что надо-то?

– Что надо?.. – будто бы задумался Рвач. – Да девка одна мне нужна, дюже красивая девка. В полюбовницы хочу взять, да вот не знаю, как зовут и где её там искать. Поехали в Ярославы, только осторожно, чтоб никто нас не увидал. Тайными тропами провести туда сможешь?

– Смогу, хозяин...

К Ярославам подъехали вечером. Уже опустились сумерки, и тёмное безоблачное небо глядело на землю тысячами звёздных глаз. Над горизонтом всплывала красная луна. В воздухе чувствовалось лёгкое дыхание весны. В центре слободы слышался гомон и смех молодёжи. Во дворах заливались лаем злые собаки.

– Та-а-ак, Шумат, а ну-ка прикроем рожи и пойдём на гульбище. Наверняка та девка щас там. Ежели я её угадаю, то спрошу дорогу на Пронск, а после сразу уйду в лес, а ты проследишь, где живёт. Ну а потом обмозгуем, что делать дальше.

– А нас никто здесь не знает? – слегка заколебался Шумат.

– Ярославские не знают. Знают только Пантелеймон с Кириллом. Так что, ежели они там, – подождём другого случая...

Прикинувшись странниками, Шумат с Рвачом пошли на разведку, но, обойдя гульбище, нужной девушки не нашли. На их счастье Пантелеймона с Кириллом в Ярославах не было, а местная молодёжь, увлечённая забавами, не обращала на странных незнакомцев никакого внимания. Разочарованный неудачей Рвач направился было к лесу, где ждали верные холопы, но его остановили тихие голоса девушек возле одной из изб. Рвач открыл калитку плетня, подошёл к девушкам и обомлел: перед ним сидела та, которую он искал. На мгновенье замешкавшись, Рвач произнёс заготовленную фразу:

– Красавицы милые, покажите нам дорогу на Пронск, а то мы заплутались.

– На Пронск? – переспросила Любаша. – Погоди, Вер, я сейчас. – Девушка встала, прошла к калитке и, указав дорогу, вернулась назад. Рвач с Шуматом пошли в указанном направлении, и вдруг мимо них промчались два всадника. Рвач аж присел от испуга: это были Пантелеймон с Кириллом.

– Быстро, уходим! – заторопился. – Они, псы!..

– Я тоже их угадал, – шепнул Шумат.

Лишь достигнув леса, «странники» остановились перевести дух. Рвач прислушался.

– Кажись, тихо. Ну, видал девку, которую надо взять?

– Это та, что дорогу показала?

– Да не, вторая.

– А та тоже хороша-а-а! – протянул холоп.

– Да на кой ляд она мне сдалась? – разозлился Рвач. – Мне нужна, которая на лавке сидела. Её видел?

– Видел, хозяин, видел.

– В другой раз угадаешь?

– Угадаю, угадаю.

– Ладно, пошли к своим.

Вернувшись к остальным, Рвач скомандовал:

– Все на конь! Поехали отсюдова, пока не попались к Александру в лапы. Молодку мы выследили, а теперь рванём в пределы своего княжества, в Медвежий Липяг. Там есть две избушки с древними стариками, где переночуем, а завтра с утра пораньше Шумат с Яруском вернутся в Ярославы и поймают эту девку. Наверняка она пойдёт за водой. Вы её схватите, свяжете и доставите ко мне. Понял? – посмотрел Рвач на Шумата.

– Понял, хозяин, всё понял.

– Смотри не перепутай девок! Шкуру сдеру!..

По пути к Медвежьему Липягу отряд ночью несколько раз сбивался с дороги. И только под утро доехали до места.

Хозяева встретили пришельцев без особой радости.

– Опять эти... хуже татарина, – процедил беззубым ртом старик.

– Ты чё сказал? – прищурился Рвач.

– Я говорю – гостям завсегда рады! – перепугался дед.

Разместившись кое-как на соломенном полу, холопы сразу уснули.

– А вам, похоже, спать уже не придётся, – подозвал Шумата и Яруска Рвач. – Возвращайтесь в Ярославы. Привезёте девку – щедро награжу.

– Её Верой зовут? – уточнил Шумат.

– Да вроде так подруга называла. Ну всё, с Богом...

Холопы осторожно подобрались к проруби на Вязовке, откуда ярославцы брали воду для домашних нужд. Много баб уже приходили к проруби, некоторые даже по нескольку раз, но Веры всё не было.

– А может, она и не появится седни тута? – засомневался Яруск.

– Должна, – отрезал Шумат. – Нюхом чую, награда, которую Ефим Матвеевич пообещал, будет наша.

– Ага, подставляй карман шире! – ухмыльнулся Яруск. – Батогами он нас наградит! Или ещё пуще, дыбой.

Шумат поморщился:

– Слушай, уж тебе ль на него обижаться... – И вдруг замер: – Тихо! – присел за кустом ещё ниже. – Вон, видишь девку?

– Ну вижу. Она, што ли?

– Подруга её.

– Так может, спросим про эту Веру?

– Совсем сдурел! – зашипел Шумат. – Она меня авчерась видала, а мы ведь будто в Пронск шли. Сразу заподозрит неладное, тревогу поднимет.

– Так что же делать?

– Ждать. Раз эта притопала, значит, и наша скоро объявится.

Но Шумат ошибся. Вера пришла только к вечеру, и не одна.

– Слышь, Яруск, – раздвинул ветки покрывшегося инеем куста Шумат. – Кажись, Верка с той подругой идут. Но две девки нам не нужны. Чё думаешь?

– А чё тут думать? – хмыкнул Яруск. – Нужную схватим, а другую по башке глушанем.

– Убьём?!

– Да не, зачем убивать? Палкой по затылку – и были таковы. А она опосля оклемается. Только спешить надо, а то как бы кто ещё не припёрся.

– Ладно, – согласился Шумат. – А где палку взять?

– Тут же лес!

– Да некогда. Пока палку проищем, они воды наберут и уйдут.

– Тогда Веру эту схватим, а другую оставим, пускай сидит.

– Ну, совсем ополоумел, дубина! Да она такой хай поднимет, что не сносить нам голов. Ты вот что. Когда подойдут к проруби, выскакивай, хватай белобрысую и кидай поперёк своего седла, а я оглушу вторую ножнами.

– Смотри не убей! Девка хорошая, жалко.

– Не беспокойся, погнали!..

Шумат прыгнул на коня, за ним Яруск, и не успели девушки опомниться, как Любаша, сбитая не ножнами (Шумат промахнулся), а конём, упала и, ударившись головой об лёд, потеряла сознание. А Яруск, наклонившись, схватил Веру и, перевалив её через седло, погнал коня на полном скаку. Пока Любаша опомнилась и добрела до первых домов слободы, похитителей и след простыл.