Текст книги "Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

Глава четвёртая

Трофим сидел как на иголках, дожидаючись Порфирия-водяного. Он помнил, как жестоко тот расправился с купцом из Нижнего Новгорода, заподозренным в обмане. Порфирий буквально изрезал его в куски, и холопы не помогли: холопов бешеный ушкуйник тоже к праотцам отправил.

Со двора послышался шум, конское ржание и цокот копыт.

– Господи!.. – побелел Трофим. – Порфишка из воды вылез и сразу на коня прыгнул!.. Ой! Ой, беду накликал я!..

Распахнулась дверь, и в горницу ввалился... Маркел. Маркел?.. Или – оборотень?..

– Чур меня, чур! – замахал руками Трофим. – Сгинь, сатана! – И выскочил в дверь.

– Что это с ним? – повернулся Маркел к опешившему холопу.

– Не знаю! – в недоумении протянул тот и бросился за хозяином: – Батюшко!.. Господине!..

В горницу вошёл коренастый татарин:

– Где купца?

– Френчуг долбанул! – махнул рукой Маркел.

– Кто купца ударяла?! – удивился татарин.

– Да никто его не ударяла! – фыркнул Маркел. – У него с башкой плохо, – повертел пальцем у виска.

Заглянул с виноватой, заискивающей улыбкой Панкрат и шёпотом умирающего вопросил:

– А... хозяин?

– До смерти перепугал ты хозяина, носится по палатам как оглашённый, – ответил Маркел. – Так где же Порфирий?

– Нету, – развёл руками Панкрат. – Всё Фролка виноват... Рыбу они ловили... Что ж теперь будет-то?

– Уйди-ка пока от греха подальше, – предложил Маркел. – Я постараюсь Трофиму растолковать, что ошибка вышла. Да, собери на всякий случай с десяток холопов. Может, снова придётся на Керженец идти, князя Даниила вылавливать.

Панкрат убежал, Маркел с татарином присели на лавку. Минут через пять в горницу неуверенно ступил Трофим:

– Так это ты, Маркел?..

– Я, Трофим Игнатич! Ты что ж людей угадывать перестал?

– Да нет, теперя угадал... А это кто? – перевёл взгляд на гостя купец.

– Сотник татарский.

– Откуда? – встрепенулся Трофим.

– Из степи, откуда ж ещё татары являются.

– И что ему надо?

– Дык ему, как и нам, Трофим Игнатич, князь Даниил нужен.

– А где Порфирий?! – опять испуганно загорелись глаза купца.

– Да нету, – успокоил Маркел. – И не было. Небось у себя в Новгороде сидит.

– А пёс этот, Панкрат?

– Ой, ну не кипятись, Трофим Игнатич, не об том щас думать надобно.

– А об чем?

– Как в керженецком лесу князя выловить.

– А кто его там видал?

– Никто не видал, – кивнул Маркел. – Но подумай, Трофим Игнатич, куда ему кроме Керженца деваться? Небось по лесу поблудил и вернулся. Вот ты попёр меня в Суздаль, а я этих татар встретил, которые тоже князя ищут, и с ними обратно прискакал. Сообща нам действовать надо и Данилу непременно порешить. Нельзя его в живых оставлять, не даст он нам в Ельце покоя. Эти липецкие князья – просто бестии! Рвача убили, все наши торговые и иные пути перекрывают, враждуют с татарами, гнев их на нас нагоняя!..

Трофим тоже сел на лавку, утёр со лба пот и упрямо буркнул:

– Где Панкрат, леший его побери?

– Я его холопов собирать послал.

– Каких холопов?

– Твоих.

– Зачем?

– Помочь татарам князя ловить.

– Опять раскомандовался?! Серафим! – взревел Трофим.

– Я тута, хозяин! – вбежал холоп.

– Немедля найди Панкрата!

– Щас!..

– Слушай, – поморщился Маркел. – Не трожь Панкрата, я виноват.

– А виноват, так сам ступай с ними, – мотнул головой на сотника купец. – В Керженец дорогу знаешь. Ишь в Суздаль он не захотел!

– А что мне в Суздале делать? – огрызнулся Маркел. – Моё место ближе к Липецу да Дикому Полю. Там я родился, там всё знаю. На кой ляд мне твой Суздаль?

– Ладно, остынь. – Трофим встал. – А холопов я боле тебе не дам. Хорошо, если прошлый поход на Керженец мне не аукнется. Ты не знаешь Порфирия, а мне тута жить... Один веди татар. Споймаешь князя, убей на месте и мотай в своё Дикое Поле. А когда всё утихнет, я найду тебя – и в Рязани, и в Липеце, и в Орде даже.

– Но татарам подмога нужна!

– Им дорогу указать надо, а кровь они и без подмоги прольют. Он по-нашему умеет?

– Умейт, – отозвался сотник.

– Вам ведь дорогу указать надо и всё?

– Всё, – кивнул татарин.

– Ладно, – пожал плечами Маркел, и вдруг...

– Прости, хозяин! – вбежал в палату с выпученными от ужаса глазами Панкрат и рухнул на колени.

– Простить, холопья твоя душа? – с издёвкой протянул Трофим, но гнев его уже остыл, и он лишь врезал несчастному пару пинков. – Пошёл вон! – Повернулся к Маркелу: – И ты иди поскорей отсель и татар уводи. Из Керженца ко мне не заявляйся, я потом сам тя найду... Ежели нужон будешь...

Глава пятая

Татары напали на Керженец ранним утром. Сразу заполыхали хаты, завизжали, выбегая наружу, женщины, послышался жалобно-жуткий детский плач, загудел, надрывая душу и сердце, набат.

– Не то опять в слободе беда, – настороженно вслушиваясь в далёкие звуки колокола, сказал брату Соловью Вепрь. – Бежим отчину спасать!..

Не ожидали слобожане набега и не готовы были к его отражению. Татары легко расправлялись с почти безоружными людьми, да и те, кто небольшими группами прибегали из леса, сразу попадали под стрелы, острые сабли, арканы. Зарублен был Соловей, арканом скручен Вепрь. Небывалое горе посетило Керженец, небывалый разор. Дотла была сожжена слобода, почти все жители погибли, а остальные повязаны и пленены.

Маркел с сотником Сухэ прошлись между полонянниками, заглядывая каждому в лицо. Остановились возле Вепря. Заросшая зверская харя Маркела, однако, не смутила того, не дрогнул он и ухмыльнулся:

– Чё уставился зелёными чарами, ведьмак поганый? На бабах испытывай своё очарованье!

– Где князь Даниил, курносая мерянская рожа? – прошипел Маркел.

– А-а-а... – хмыкнул Вепрь. – И ты, стал быть, за князем гоняешься?

– И я, – кивнул предатель. – Так где он?

– Тьфу, поганец! – смачно плюнул в лицо Маркелу Вепрь. – Жаль, что я связан, а то б показал те, где князи зимуют!

Маркел утёр лицо, размахнулся и ударил Вепря в живот, свалил на землю и стал бить ногами: по голове, по спине, по рёбрам. Изо рта несчастного хлынула кровь, и не вмешайся татарский сотник Сухэ, который оттащил Маркела, Вепрю пришлось бы плохо.

Сухэ зло процедил:

– Убивай не можно! Хорош раба! Сильный раба нужна! Моя раба! Не трогаль!..

Маркел скривился:

– Тебе раба, а мне князь нужон!

– Искай сама коназ!

Маркел пожал плечами:

– Ладно, пойду искать...

Долго бродил он по пепелищу, но не обнаружил Даниила ни среди живых, ни среди мёртвых. Вернулся к сотнику:

– Что будем делать, Сухэ? Не нашёл я князя.

– Убегай?

– Наверно, убегай, – вздохнул Маркел.

– И что делай?

– «Что делай», «что делай»? – вспыхнул Маркел. – Отдай мне этого бугая! – кивнул на Вепря. – Я из него князя выпытаю!

– Коназа и мне нужна, но она бежала... А эта бугая – хорош раба. Тебе отдай, и ны коназа не получала, ны раба не получала. Иды, Маркела, коназа тута нета.

– А где ж он?

– А он тебя ещё встренет, – заговорил очухавшийся Вепрь. – Он в надёжном месте, и твоим грязным лапам до него не дотянуться. И я тя запомню, хорёк вонючий! Дай срок – на кол сядешь!

– Да не стращай, холоп татарский! – презрительно посмотрел на лежащего Вепря Маркел. – Думаешь, ты ещё человек? Ты уже не человек, а раб, скотина! И стезя твоя прямая в степь, в Орду. А там небось продадут веницейцам[7]7
  Веницейцы – венецианцы.


[Закрыть] – на цепь, на галеры, и не видать тебе больше волюшки.

– Это мы ещё поглядим! – рыкнул Вепрь.

– А чего тут глядеть? От Сухэ ещё никто не убегал, – заискивающе поклонился татарскому сотнику Маркел. – Его аркан крепок, а нукеры бдительны, как степные волки. Верно, Сухэ?

– Никто не убежала, – кивнул Сухэ и что-то сказал одному из приближённых.

Поднялась суета. Татары собрали пленников в кучу и, подстёгивая кнутами, погнали прочь, оставив после себя пепелище сгоревшей дотла слободы и горе немногим чудом уцелевшим слобожанам.

Глава шестая

Петухи ещё не затеяли перекличку, а Конь уже был на ногах. Он вышел во двор и испугал прикорнувшего сторожа, который вздрогнул и недовольно заворчал:

– Ходют тут всякие, ходют!.. Пошто не спишь?!

– Не спится, – потянулся Конь и посмотрел на небо: – А ваши когда подымутся?

– С петухами, – ответил холоп. – Щас засуетятся...

И правда, недолго пришлось Коню наслаждаться предутренней тишиной, В усадьбе главного ушкуйника Великого Новгорода загудел, забегал народ, и скоро Коня позвали в хоромы к Порфирию.

Ещё помятый после сна, ушкуйник сидел на лавке за дубовым столом и о чём-то беседовал с несколькими сподвижниками. Увидев вошедшего, он показал на двоих рукой:

– Это Варфоломей и Аристарх, лучшие мои сотоварищи. Бери их и дуй в Торжок, там тебе спокойнее будет. Ждите меня, скоро приеду, и на ушкуе поплывём в Кстов. – Помолчал и добавил: – Князя выручать...

Огромный красный солнечный шар висел на краю неба, когда трое всадников выехали из ворот Великого Новгорода. Навстречу им не торопясь ехали несколько десятков дружинников в железных доспехах. Подбоченясь и важно покачиваясь в седле, впереди дружины на вороном жеребце гарцевал статный, красивый воин. Издали он показался Коню молодым, но по мере приближения высвечивались его глубокие морщины и седые пряди в русой бороде. Воин смотрел только вперёд, не обращая внимания на встречных людей, которые снимали перед ним шапки и приветственно клонили головы к земле, а некоторые' и вовсе падали на колени. Взгляд воина был мрачен, а тяжёлые глаза выражали усталость и полное безразличие к окружающему миру. По всему было видно, что воин этот немало пережил на своём веку и что новгородцы его уважают и даже боятся. Невольно поддавшись общему настроению, поклонился и Конь, а потом надел шапку и повернулся к Аристарху:

– Кто это?

– Великий князь Владимирский Дмитрий Переславский с дружиною.

– А зачем сюда-то?

– Да небось ворочать на новгородский стол одного из сынов.

– Как ворочать?

– А так. Его выгнали отсюда, – стал пояснять Аристарх. – Андрей Городецкий пересилил, ну и попёр племянника из Великого Новгорода. А сейчас Дмитрий снова великокняжескую власть добыл, вот и восстанавливает у нас свои порядки... Кого-нибудь – али Александра, али Ивана – посадит тута и будет диктовать свою волю Господину Великому Новгороду. Понятно?

– Да как не понять, – кивнул Конь и подстегнул своего нового жеребца по кличке Борзак.

Долго плутали они по лесам и болотам, пока не увидели облитую солнечными лучами поляну, а за ней – речку и обнесённый дубовыми стенами город. Это был Торжок, вотчина купцов Великого Новгорода, со своенравным народом, по этому своему своенравию не уступающим буйным новгородцам. Эти люди в 1238 году своим упорством и мужеством остановили полчища хана Батыги, вступив всеми, от мала до велика, в неравную схватку со степняками, и отняли у них силы, которых как раз и не хватило для похода на Новгород. Татарам был нанесён такой урон, что Батыга отказался от плана захвата Северо-Западной Руси. Так ценою великих жертв торжковского люда был спасён Господин Великий Новгород.

– Вон наши хоромы, – указал в сторону одного из деревянных домов Варфоломей.

Три дня пробыли они в Торжке. Потом появился Порфирий, и речные скитальцы сели в ушкуй и отправились на восток, сначала вниз по Тверце, а потом по Волге. Сколько плыли, Конь не считал, но однажды обнаружил знакомые места: подплывали к Юрьеву-Повольскому. Встретились им какие-то странные рыбаки, которые размахивали вёслами и лупили ими по воде, точно глуша рыбу, но никакой рыбы видно не было.

– Во, блаженные! – ухмыльнулся Варфоломей.

– Блаженные не рыбалят, они воды боятся, – всматриваясь в рыбаков, возразил Порфирий.

– Всё равно придурки! – заявил Аристарх.

– А Бог с ними, – махнул рукой Порфирий. – Куда дале?

– В Юрьев заглянем? – предложил Варфоломей.

– Зачем? – глянул на рыжего соратника атаман.

– А вдруг Трофим что знает?

– Если б Трофим знал, непременно сообщил бы, – отрезал Порфирий. – От него вестей нет, знать, и делать нам тута нечего. В Кстов спешить надо, к Никодиму. Там наверняка Козьма с Фомой скрываются, там, коли его не выдали или не убили, может быть и князь.

– Зря ты, батька, так Трофиму доверяешься, – покачал головой Аристарх.

– Ты, Ариска, молод ещё, чтоб о людях судить, – нахмурился Порфирий. – Я Трофима сто лет знаю – он не подведёт.

Аристарх замолчал. Притихла и вся команда. Прошли без приключений Юрьев-Повольский, затем вотчину бывшего Великого князя Владимирского Андрея Городец, потом Нижний и наконец причалили к берегу Волги напротив Кстова.

– Осторожней там, – посоветовал соратникам атаман. – Нагрянем к Никодиму, как снег на голову.

Сильные, выносливые и смелые ушкуйники без особого труда преодолели изгородь Никодимова двора, быстро обезоружили сторожей и ворвались в хоромы.

Их встретили напуганная челядь и уже взрослый сын Никодима Епифан.

– Вы что ломитесь в мою дверь?! – визгливо закричал Епифан.

На шум прибежала заспанная жена Никодима Прасковья и, угадав Порфирия, заломила руки:

– Что ж ты делаешь, разбойник? Раз мужа нету, так думаешь, за нас некому и заступиться, бесстыжая твоя душа?!

– А где он? – буркнул Порфирий.

Прасковья побледнела, слёзы градом хлынули из глаз.

– Не прикидывайся, душегуб! Небось по твоей милости к праотцам ушёл!

– Как к праотцам? – оторопел атаман.

– Так! Твои ж отщепенцы, Фома да Козьма, сбили его с толку! – рыдала вдова. – Какого-то князя Никодимушка искать подался, да там и сгинул, сердешный... Уж девять дней справили, сороковины подходют!

– Во дела-а, – удивился Порфирий и, немного помявшись, спросил: – А Козьма с Фомой больше не объявлялись?

– Не было их, поганцев, – всхлипнула Прасковья.

– Ладно! – повернулся Порфирий. – Тута нам делать больше нечего, пошли в Керженец.

– К Трофиму сперва загляните! – крикнул вдогонку ушкуйникам Епифан. – Батюшка прежде к нему ходил, а потом в Керженец. И Козьма с Фомой, может, щас у него.

– У Трофима? – замер атаман.

– А что тут такого?

– Да нет, ничего... Ты уж прости, Епифан, и ты, Прасковья, – извинился Порфирий. – Простите, Бога ради...

– Ну? К Трофиму? – когда сели в ушкуй, спросил Аристарх.

– Не знаю, – нерешительно покачал головой атаман. – При чём здесь Трофим? Неужто и он, змей, с этими татями повязан?

– Не, ну Епифан же намекнул, – пожал плечами Варфоломей.

– Ладно, – после недолгого раздумья согласился Порфирий. – Идём к Трофиму...

Обратный путь волнам навстречу был хотя и привычным, но тяжёлым. Природа уже клонилась к осени, потянули холодные северные ветры, да и быстрое течение... Гребцы прилагали немалые усилия, чтобы преодолевать все надводные и подводные препятствия. И наконец ушкуйники причалили к берегу возле посада Юрьева-Повольского.

...Трофима застали в трапезной, и по разинутому рту, багровости щёк и выпученным глазам было ясно, как он рад появлению старого знакомца.

– Не ждал? – усмехнулся Порфирий.

Трофим вроде бы очнулся, медленно давясь, проглотил слюну и заикаясь молвил:

– К-к-как?

– Что – как? Я говорю, не ожидал моего прихода? – повторил Порфирий.

– Д-д-дык я ж... Я ж в-сегд-д-да тебя ж-ж-ду... – промямлил Трофим и резко вскочил: – С-садись, с-садись, г-гость ж-желанный!..

– Нежданный гость хуже татарина? – усмехнулся Порфирий, садясь за стол. – Особливо такой гость, как я. Татар небось лучше принимаешь?

– Да что ты, что ты, Порфирий Пантелеевич! Ты для меня самый желанный гость!

– Желанный, говоришь? – искоса глянул на купца атаман. – А где Козьма с Фомой?

– К-какие Козьма с Фомой?

– Что? Не знаешь таких?

– Отчего ж, з-знаю... Но я думал, они с тобой... Они же твои люди...

– Были мои, стали твои, – стиснул зубы Порфирий.

Трофим совсем побелел:

– Д-да н-нету их у м-меня... И ч-что им т-тута д-делать?..

– Князя ловить.

– К-какого к-князя?..

– Такого! – врезал по столу кулаком Порфирий так, что дубовая доска треснула. – Говори, сука, ты ходил на Керженец?

Купец обмер:

– К-какой К-керженец?..

– Так ты ничего не знаешь?

– Не-не-не...

– Ну, гляди, перевёртыш! – Порфирий встал. – Ежели про тебя худое услышу, не жилец ты! – Повернулся к товарищам: – Поплыли в Керженец. Народ тамошний как следует расспросим...

Глава седьмая

После внезапного появления и такого же внезапного исчезновения Коня Порфирий Платонович стоял долго и неподвижно как истукан. Кто это был? Зачем?..

«Тать хотел меня убить, – думал купец. – Но не убил... А вдруг назад воротится? Бежать бы, да мочи нету, ноги не поднять. И челюсти свело – рта не раскрыть, а холопы не заходят. Неужто побиты?..»

Порфирий Платонович неуверенно шагнул и... упал, грохнувшись головою об пол. Зато вернулся дар речи, и он взревел:

– Михей! Сука! Ты где?!

В палату вбежали холопы и среди них Михей.

– Ты где был? – держась за голову и морщась, стал с трудом подниматься купец.

Его подхватили и поставили на ноги.

– Где был, супостат поганый? – замахнулся на Михея Порфирий Платонович. – Хозяина бросил! Кто на мои хоромы нападал?

– Не знаю... – прошептал Михей.

– Не знаешь?! – Купец оглянулся: – Пров! На дыбу его! В батоги!

– Хозяин!.. – рухнул несчастный на колени. – Не надо! Я не виноват!..

– Прочь! – рявкнул купец, и холопы вмиг скрутили и крепко связали Михея. Он стонал, хрипел, вырывался, но сами дрожащие за свои шкуры холопы безжалостно выволокли его наружу.

– Пров, останься! – крикнул им вслед Порфирий Платонович.

– Слушаю, хозяин! – замер у порога Пров.

– А тебе ведомо, кто тут был, что ему надо и почему сторожа его прозевали?

– Я только из Пскова, Порфирий Платонович, и ничего не видал.

– А как Михей мог татя впустить?! – снова вспыхнул купец.

Пров робко вздохнул:

– Да говорят, вельми этот тать матёр и страшен.

– Мне наплевать, каков он! – рявкнул Порфирий Платонович. – Михей обязан был умереть, но остановить разбойника! Теперь вот пущай батогов изведает!

– До смерти забить прикажешь? – тихо спросил холоп.

– До смерти! До смерти! – аж подпрыгнул от злости купец. – Чтоб другим неповадно было и чтоб все знали, как хозяина бросать! Позови мне Аполлинария!

Пров нерешительно затоптался у порога, но хозяин гаркнул:

– Что, сам на дыбу захотел?

Холоп стрелой вылетел из покоев и вскоре явился с палачом. Вообще-то Аполлинарий работал на конюшне, но помимо прочего занимался ещё и наказанием провинившихся челядинцев. Облик его был столь дик и страшен, что, говорили, когда он входил в конюшню, даже лошади начинали дрожать от ужаса, проявляя, однако, полную покорность, дабы не навлечь на себя гнев конюха. А люди тем более становились в его руках вялыми, немощными и иной раз отдавали Богу душу ещё до того, как Аполлинарий брался за дело.

– Михея забить до смерти! – приказал купец, а когда Аполлинарий вышел, повернулся к Прову: – Иди в город и найди того разбойника. Найди и притащи сюда. Я за все мои страхи с него живого шкуру сдеру!

Прошло несколько часов. Михея уже закопали, а Профирий Платонович после полуденной трапезы лёг отдыхать. И тут в покои вошёл озадаченный Пров.

Купец, не поднимаясь с постели, буркнул:

– Ну? Упустил татя?

– Нет.

– Привёл?

– Нет.

– И то – нет, и другое – нет, а что да?

– Его не взять.

– Это почему же? – прищурился купец.

– Он у Порфирия Пантелеевича.

– У этого разбойника? – привстал на локтях хозяин. – Так это он на меня татя наслал?

– Нет, – отрицательно помотал головой Пров.

– А кто же?

– Хозяин... Там что-то пока непонятно. У ушкуйника, похоже, у самого с этим чужаком нелады. Сперва они брань промеж собой устроили – чуть не порезали друг друга. Потом вроде помирились и о каком-то князе речь повели.

– Каком князе?

– Не знаю.

– Так узнай! – снова повысил голос купец.

– Там Сильвестр остался. Он с ушкуйниками дружит и всё выведает. Да вон уже бежит! – выглянул в окно Пров.

Через минуту в покои ввалился запыхавшийся Сильвестр. Немного отдышавшись, вымолвил:

– Разбойника этого звать, прости Господи, Конь. Он скоро с ушкуйниками в Торжок отбывает, и взять его нет никакой возможности.

– А что же у них за дела? – Порфирий Платонович встал с постели.

– Коли я верно понял, замятия какая-то в каком-то Керженце приключилась, – пояснил Сильвестр. – Князя Елецкого али Липецкого не то поймали, не то убили Никодим с Козьмой и Фомой, а Конь приехал в Новгород разбираться и спрос чинить с Порфирия Пантелеевича...

– Кстовский Никодим? – перебил купец:

– Ага. А ещё про какого-то Трофима гутарили.

– Трофим... Липец... – задумался купец. Поднял голову: – В Липеце у меня живёт и товар ищет дружок один, Рвачом зовут. А Трофим не из Юрьева-Повольского часом?

– Из него.

– Это Трофим Игнатич... Они что, убить его хотят? – насторожился Порфирий Платонович.

– Да не, – замотал головой Сильвестр. – Убить или споймать они хотят Никодима и перемётчиков Козьму с Фомой.

– Так-так... – снова призадумался купец. – Ладно! Поезжайте оба к Трофиму, предупредите его об опасности и обмозгуйте там вместе, как выловить и доставить сюда этого жеребца проклятого!

– А может, его убить? – глянул на хозяина Пров.

– Слишком легко отделается, – процедил сквозь зубы купец. – Да, чуть не забыл. Что там во Пскове? Князь Довмонт согласен на моё предложение?

– Нет, – буркнул Пров.

– А почему?

– Он сказал, что присягнул народу псковскому и клятву свою не нарушит.

– Вот литвин поганый!.. Ладно, езжайте. А когда воротитесь, мы и с Довмонтом посчитаемся.