Текст книги "Снайпер должен стрелять"

Автор книги: Валерий Прохватилов

Соавторы: Алексей Беклов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)

– Полезный будет фактик, – заметил Маккью.

– Это кого же пристрелили? – спросил Андрей.

– Одного из тех двух, кому, по твоему мнению, должна была потребоваться медицинская помощь. Она действительно потребовалась. Подобрал их, видимо, тот микроавтобус, что подъезжал сюда за аппаратурой. За помощью они обратились в небольшую клинику километрах в двадцати от Бэдфула. Одному, с покалеченной рукой, помогли. Второго надо было оставлять на операцию. Они отказались, объяснили, что поищут более солидную больницу. Обнаружили его еще километров через пятнадцать, с дыркой в голове, заваленного листьями в одной довольно запущенной усадьбе. Видимо, случайно на него наткнулась собака. Остальных пока не нашли.

– Если пистолет окажется пристегнутым к делу, Дик Чиверс окажется причастным к трем прямым убийствам, – констатировал Андрей.

– Вы, господин Городецкий, имеете в виду его причастность к убийству в шале? – спросил Чарлз, впиваясь глазами в Андрея, словно хотел запечатлеть его образ на всю жизнь.

– Я имею в виду убийство Кида Фрея и Лотти. Или это все еще не удалось подтвердить?

– Удалось, – ответил Чарлз. – Однако я хочу, чтобы с той же прозорливостью вы попытались объяснить, почему все-таки к вам обратились по-русски? Согласитесь, этого ведь можно было не делать?

«Сейчас сцепятся», – подумал Доулинг, намереваясь их прервать. Но он ошибся, не улавливая, насколько отношение Маккью к Городецкому стало иным. Поскольку все предположения Андрея, касающиеся «Тройного трамплина», подтвердились, Чарлз склонен теперь был все успехи группы Монда приписывать ему одному. Кто захватил Дика Чиверса, тоже не вызывало у него сомнений. Вранье про какого-то русского, который якобы подсунул Дика в машину Городецкого, его забавляло, и ему было интересно послушать, что еще Андрей наплетет, видимо, уже не из-за вредности характера, а не желая, чтобы все успехи увязывались с его именем.

– Чарлз, дружище, – Доулинг решил взять инициативу в свои руки, – вопрос надо ставить по-другому. И вопрос серьезный. Я склонен думать, что нам, может быть и весьма странным способом, предлагают сотрудничество, то есть что наш, назовем его так – «русский друг», во-первых, показывает, откуда можно ждать поддержки, во-вторых, что дело гораздо серьезнее, чем мы с тобой думаем.

Мари улыбнулась, в словах Доулинга ей явно почудились интонации Монда.

– Я согласна с Сэмом, – сказала она, – и давайте не будем прикидываться простачками, – если это поддержка, то поддержка русской разведки, заинтересованной и в разрешении загадки «Тройного трамплина», и в деле Хестера-Конорса. С Чиверсом, если он действительно американский разведчик, наши интересы более чем расходятся, а здесь… Что вас смущает, мистер Маккью? Не хотите ли вы посочувствовать вашему соотечественнику?

– Я? – Чарлз расхохотался. – Я уже сижу и мозгую, как буду завтра с ним беседовать. Не решаюсь пригласить вас в качестве зрительницы, Мари. Боюсь, зрелище будет не из самых приятных.

Глава восьмая
Допрос

Дика Чиверса ввел один из помощников Чарлза, прихваченных им с собой. В комнате для допросов, обставленной более чем скромно, стоял стол, за которым сидел Чарлз, и стул, на который попросили присесть Чиверса. Единственное окно было забрано решеткой. Яркий свет ламп, казалось, не оставлял места тени. Лицо Чарлза Маккью ничего не выражало. И хотя он внимательно разглядывал Чиверса, можно было подумать, что его скорее интересует стул, на котором тот сидит, чем он сам. Но это было совсем не так, потому что Дику Чиверсу он был обязан многим: и презрительным самовластием его отца; и ядовито-слащавым самодовольством «старого спрута», приходящегося Дику дедом; и унижением, связанным с безумной попыткой ликвидировать Городецкого; и, наконец, с необходимостью тайно продолжать расследование Кирхгофа, от которого – теперь он мог это сказать – прямая дорога вела к Дику Чиверсу и Кадзимо Митаси.

Год тому назад, когда вместе с Марком Бруком они впервые появились в «Сноуболле», Маккью и представить себе не мог, как неожиданно и круто все переменится. Теперь он честно осуждал себя за ту близорукость, что не позволила ему понять, какой подарок приподнесла ему судьба в лице Андрея Городецкого. И этого сидящего сейчас перед ним недочеловека, про которого Милена, секретарь Доулинга, писала в своем рапорте, что он «должен нравиться женщинам», – Андрей передал ему в руки.

Чарлз Маккью начал допрос.

– Ваше имя? – бесстрастно произнес он.

– Сначала я хотел бы узнать, где я нахожусь и по какому праву меня задержали? – с презрительной усмешкой заявил Дик.

– Отвечаю, – не отрывая от него глаз, с холодным чиновничьим равнодушием сказал Чарлз. – Вы находитесь в здании двадцать второго территориального полицейского управления. Задержаны вы по обвинению в организации бандитского нападения в районе Бэдфул и убийстве, совершенном на территории этого района. Итак, ваше имя?

– Я могу утверждать одно: объектом бандитского нападения стал я сам. И требую немедленной связи с посольством.

– С каким?

– С португальским.

– Вы гражданин Португалии?

– Да. И представляю здесь интересы корпорации «Интернэшнл индастри».

– Меня, если вы поняли, интересует ваше имя.

– Жоан Роваско.

– Как? Как? Жоан? Что? Роваско? – Чарлз, казалось, взорвался хохотом, тупой, равнодушный, холодный чиновник исчез, растворился в воздухе, перед Чиверсом сидел задыхающийся от смеха весельчак, тыкающий в него пальцем, как в невидаль, вызывающую неодолимую веселость. Вдруг палец этот взлетел вверх и вместе с ладонью с треском опустился на стол. Гримаса отвращения на миг исказила лицо Чарлза, и оно опять стало спокойным.

– Представляю, какая физиономия была бы у капитана Рикардена, явись к нему вы под этим именем, – сказал он. – Разве не другое имя стояло в документах, которые вы ему предъявили, требуя выдать аппаратуру?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. И еще раз требую связать меня с посольством. – Дик начал нервничать.

– Сейчас поймете. – Маккью вынул из ящика стола фоторобот «сотрудника министерства» и протянул ему: – Слишком многие, притом с профессионально наметанным глазом, видели вас здесь.

– Я отказываюсь разговаривать с вами до тех пор, пока не увижусь с представителем посольства.

– Какого посольства, капитан Чиверс? – повышая голос, проговорил Чарлз почти по слогам. – Я вас слишком давно и хорошо знаю. Жоан, Дон Кихот, Санчо Панса, Фидель Кастро… Хватит кривляться!

– Ах вот как! То-то вы сразу показались мне соотечественником! Тем лучше. – Дик чуть не вскочил со стула. – Тогда я требую немедленно связать меня с нашим посольством. И запомните, я не из тех, кто прощает глумление над собой.

Глаза Чарлза сузились, и он чуть заметно кивнул своему помощнику. Стул из-под Чиверса вывернулся, и на него обрушился град ударов, таких молниеносных и страшных, что сознание покинуло его раньше, чем он успел ужаснуться тому, что с ним происходит.

Очнулся он под сильной струей холодной воды, которая лилась ему на затылок, заливала глаза, текла за шиворот. Он оперся руками о раковину, почувствовал под ногами пол. Сильная рука выдернула его из-под струи.

– Умойтесь, – последовала команда, и на плечо его бросили полотенце. Все еще приходя в себя, он послушно умылся, вытерся полотенцем и увидел себя в зеркале. Похоже, процедура эта была предусмотрена, потому что увиденное потрясло его.

Помощник Чарлза рванул его назад и втолкнул в комнату для допросов.

– Запомните, Чиверс, любая угроза в мой адрес будет заканчиваться для вас плохо, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, заявил Чарлз.

– Кто вы? – Голос плохо слушался Дика.

– Я – Чарлз Маккью. Это вам о чем-нибудь говорит?

– А-а, – протянул Чиверс, давая тем самым понять, что знает, с кем имеет дело, пытаясь уловить, почему Маккью позволяет себе то, за что ему придется расплачиваться собственной шкурой. – Верный и неподкупный, как любит говорить мой отец.

– Вот именно.

– А вы хоть понимаете, что поднимаете руку не только на разведку, но и на Уильяма Чиверса, а следовательно, и на «Бостонскую финансовую группу»?

– А вы, капитан, еще не поняли, что это меня не пугает? Я был лучшего мнения о ваших умственных способностях. Я хочу, чтобы до вас дошло: или мы находим с вами общий язык, и тогда вы уходите отсюда своими ногами; или мы не находим общего языка, и тогда вас уносят отсюда ногами вперед. Я даю вам на размышление два часа. А чтобы размышление это было плодотворным, приведу вам только один факт: на тридцать четвертом километре к югу от Бэдфула был выстрелом в голову убит человек. Экспертиза установила, что убит он был из револьвера, хранившегося у вас под мышкой. Идите и хорошенько подумайте, что мне еще о вас известно.

Через два часа Дик Чиверс опять сидел перед Чарлзом Маккью.

– Итак, я надеюсь, вы оценили ситуацию, Чиверс? Мой первый к вам вопрос: сколько людей действовало в Бэдфуле?

– Я отвечу на все ваши вопросы, если они не касаются государственной тайны. Вместе со мной всего действовало четырнадцать человек.

– Верно, вы умнеете на глазах, Дик, – похвалил его Маккью, и эта похвала, похоже, подтверждала правильность той линии поведения, которой решил придерживаться капитан Чиверс, выискивая лазейку, позволившую ему все же покинуть здание полицейского управления на собственных ногах.

– Вы хорошо знаете каждого из них? – продолжал спрашивать Маккью.

– Да, это моя команда.

– Сами ли вы их подбирали?

– У меня достаточно широкие полномочия, в том числе и в подборе кадров.

– Итак, если я вас правильно понял, каждого своего сотрудника вы подбирали сами?

– Да, сам.

– Все они люди разведки или, так сказать, вольные стрелки?

В последнем вопросе Чиверс почувствовал подвох. Ясно было, что Маккью попытается идентифицировать личность убитого, а при положении и возможностях Чарлза он вполне мог уже успеть это сделать.

– Я уже сказал, что у меня были широкие полномочия, я мог выбирать себе любых помощников.

– И среди них были кадровые сотрудники разведки?

– Да, были.

– Относится ли убитый к их числу?

– Нет.

– Кто он и как попал в вашу команду?

– Я вышел на него через свои агентурные связи.

– Кто он?

– Профессиональный телохранитель. Никаких темных дел за ним не числится, поэтому его имя вам ничего не скажет – Курт Бауэр.

– Был ли он знаком с кем-либо из других членов команды до того, как вы его в нее включили?

Дик Чиверс начал понимать, куда клонит Маккью. Ему выгодно было заполучить «Дело Хестера» как чисто уголовное. И то, что они находились в полицейском управлении, подтверждало это. Силовые системы двух стран объединили свои возможности, а острие их нацеливалось на него – Дика Чиверса, которому всегда сопутствовала удача и обеспечивалась надежная защита как разведчику и – что считалось еще важнее – как человеку «Бостонской финансовой группы». Именно в этой двойной поддержке Чиверс черпал уверенность в себе, из которой в свою очередь рождалась та дерзость, что отличала его среди коллег и способствовала карьере. Эту-то двойную поддержку и пытался разрушить Чарлз Маккью. Чиверсу во что бы то ни стало следовало убедить его, что он взялся не за свое дело, что Хестером интересуется разведка, а следовательно, Чарлзу лучше не совать нос туда, куда совать его опасно. Единственное, за что мог ухватиться Маккью – убийство Курта Бауэра, – выглядело в этой ситуации как необходимая издержка, отвечать за которую Чиверсу положено не перед полицией, а перед разведкой. Поэтому на последний вопрос Чарлза он ответил так:

– Одна из моих задач заключалась в том, чтобы обеспечить максимальную секретность операции, поэтому я подбирал людей, не знающих друг друга.

– Вы можете сказать, почему доктором Хестером заинтересовалась разведка?

– В общих чертах – да. Хестер занимался научными исследованиями, которые считаются исключительно важными и в том отделе, где я работаю, и в руководстве Пентагона.

– И вы, таким образом, выполняли прямое задание военной разведки?

– Да, и мне не хотелось бы углубляться в эту тему, так как здесь мы соприкасаемся с областью особой секретности, и любая утечка информации будет рассматриваться как нанесение прямого ущерба Соединенным Штатам. Я с самого начала пытался убедить вас в том, что меня не надо трогать, вы же почему-то не захотели меня понять.

– Допустим, я вам поверил. – Чарлз говорил тоном, дающим надежду на компромисс. – Но доктор Хестер, и не без основания, рассматривается местной полицией как уголовный преступник, причастный к двум убийствам и похищению. Задержано пять человек, которые должны были помочь доктору и его сообщнице скрыться. Причастность его к уголовному миру доказана. Дерзость наших с вами соотечественников и их деяния не могут быть оставлены без последствий местной полицией. А тут еще вы со своей группой. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да, конечно. Мы следили за той группировкой. И только благодаря их глупости нам удалось провести операцию относительно успешно. Не все удалось, но рассчитывать на абсолютную успешность в нашем деле не приходится. Поэтому на определенном этапе операцию пришлось свернуть. Гангстерская группировка задержана – и черт с ней. Пусть они получат по заслугам. Приобщите к ним Курта Бауэра, и этого будет вполне достаточно, чтобы организовать процесс и успокоить общественность. Остальное можно и нужно замять. Да, Хестер и его помощники скрылись. Полиция их разыскивает, ей помогает в этом Интерпол. Не пройдет и месяца, как все забудется. Хестер же, как таковой, нам не нужен, нам нужны его мозги, и у нас есть возможность заставить его работать на нас в той области, которая считается сейчас сверхсекретной и сверхперспективной.

– Замечательно, господин Чиверс. Слушал я вас, как майского соловья. Слушал и думал, не попроситься ли мне к господину Чиверсу в подручные – до чего умен, до чего ловок, куда мне, старому дураку. Я бы так и поступил, если бы все, что вы излагали, не являлось бы, говоря по-простому, брехней. – И на лице Маккью появилась одна из тех масок, которые он умело менял в зависимости от сложившейся ситуации.

Сейчас это была маска жесткого и циничного человека, решившего судьбу жертвы и садистски наблюдающего за ужасом, нарастающем в ее душе. Он замолчал, глядя в глаза Чиверса. Молчал и тот, лихорадочно думая, где же он совершил ошибку. Казалось же, вот-вот – и они обо всем договорятся. Значит, Маккью известно что-то, что он до времени скрыл, давая Чиверсу выговориться, чтобы потом поймать его. На чем?

Но Чарлз не дал ему опомниться, выражение лица его начало вдруг на глазах меняться. Перед Диком сидел безумец, одержимый сжигающей его страстью. Глаза Чарлза блуждали, руки шарили по столу, и казалось, попадись ему что-то тяжелое, он тут же обрушит эту тяжесть на голову первого, кто попадется ему.

– Когда ты перестанешь врать, подонок? – рявкнул вдруг он, и Чиверс почувствовал, что вот сейчас опять выскользнет из-под него стул и страшные кулаки начнут его уродовать.

Но ничего страшного не произошло.

– Подвинься к столу вместе со стулом, – неожиданно спокойно сказал Чарлз, от безумия его не осталось и следа, но Чиверса тем не менее продолжало трясти. – Я даю тебе последний шанс, – совсем тихо сказал Маккью. – Еще раз соврешь – пеняй на себя. А теперь смотри внимательно. – И он выложил перед потрясенным Чиверсом тринадцать фотографий.

– Узнаешь? – задал он вопрос, не требующий ответа. – Выбери из них тех, кто работает в разведке.

Помедлив, Чиверс выбрал две фотографии.

– Так, – холодно утвердил его выбор Маккью. – Остальные – чьи это люди?

– Кадзимо Митаси, – еле выговорил Дик, и кровь бросилась ему в лицо.

– Кто он?

– Вы же знаете, психиатр, владелец Бостонского научного центра и клиники для душевнобольных.

– Хестер понадобился ему?

– Да.

– Имеет ли ваша и Митаси операция отношение к разведке?

– Пока нет.

– Что это значит?

– В ближайшее время доктор должен завершить исследование, которым безусловно заинтересуется Пентагон.

– Иначе говоря, пока доктор держит свои исследования в секрете?

– Да.

– Это исследования из области психотроники?

– Да.

– Если дальше все пойдет так же хорошо, можешь считать, что ты сделал отсюда первый шаг на собственных ногах. Следующий разговор с тобой будет утром. К этому времени все, что тебе известно о деятельности Митаси, опишешь подробнейшим образом. Уведи его, – приказал Чарлз своему подручному.

Тактику дальнейшей работы с Чиверсом Доулинг и Маккью обсудили в деталях. Протокол допроса и письменные показания Дика, касающиеся деятельности Кадзимо Митаси, отправили Монду. Было решено до завершения дознания доступ к информации по «Делу Хестера» ограничить минимально возможным кругом лиц. Вторую часть допроса должен был провести сам Доулинг.

И вот теперь Чиверс сидел перед ним. Страшного подручного Чарлза за спиной у Дика не было. Несколько переменилась и сама обстановка. Если Маккью сидел за совершенно чистым столом, то Доулинг завалил его какими-то бумагами, фотографиями, папками, а справа от него лежали три толстых переплетенных тома. Доулинг сортировал бумаги, перекладывая их, некоторые перечитывал.

Чиверсу представилась возможность разглядеть его: крупная голова, украшенная розовой лысиной, вокруг лысины рыжая с проседью опушка коротко подстриженных волос; черты лица мягкие, но стариковская вялость еще не коснулась их. Выглядел он лет на пятьдесят.

Широченный китель Доулинга висел на спинке стула. Ворот рубашки был расстегнут, галстук чуть приспущен, рукава засучены. В руках чувствовалась такая мощь, что они невольно притягивали взгляд. В целом же Доулинга можно было принять не за начальника полицейского управления, а за преуспевающего фермера.

– Скверная история, мистер Чиверс, – как бы ни с того ни с сего заговорил вдруг Доулинг. – Можно подумать, что у меня своих дел мало. Вот уже полгода, как ваши соотечественники отвлекают меня от текущих дел. Все это мне чертовски надоело. Подвиньтесь поближе. – Он подождал, когда Дик передвинет стул, порылся в бумагах и сунул Чиверсу фотографию. – А это еще кто? – проговорил он лениво, словно ответ не слишком его интересовал.

Перед Чиверсом лежала фотография Барри. Дело начало вдруг поворачиваться совершенно другой стороной – шпионажем. Беда состояла не в том, что, прибегнув к помощи Барри, он завалил его, а в том, что он завалил не им внедренного в Министерство внутренних дел агента, завалил, превысив свои полномочия, воспользовавшись случайно попавшей ему в руки информацией, на что не имел права. Если об этом станет известно, на карьере капитана Дика Чиверса можно поставить крест. И только ли на карьере?

И все же лазейка была. Барри его не видел. Он лишь выполнял рядовое задание, полученное по кодовой связи.

Документы, добытые Барри, и присланная благодаря ему факсограмма уничтожены. Барри, со своей стороны, тоже не должен был оставить какие-либо следы. То есть увязать их друг с другом будет не так-то просто. Скорее всего Барри «пасут», а «засветится» он лишь в том случае, если неудачно выйдет на связь. Но когда это произойдет? До этого, как советовал Маккью, надо постараться уйти отсюда на своих ногах. И еще – он ведь тоже мог не видеть Барри, какой же смысл признаваться, что он знает, чей портрет ему подсовывают?

– Я не знаю этого человека, – сказал Чиверс и посмотрел на Доулинга, стараясь взглядом подтвердить искренность сказанного.

– Хорошо, – все так же лениво проговорил Доулинг и молча положил перед ним следующую фотографию, найденную им в развале бумаг.

– Я смотрю, у вас тут не управление, а фотоателье, – очень естественно улыбнулся Дик. – Это Кадзимо Митаси, только фотография сделана, видимо, давно.

– Да, – подтвердил Доулинг, – почти десять лет назад. – Он помолчал, глядя на лежащие перед ним бумаги, потом откинулся на спинку стула и положил перед собой на стол два кулака.

– Я ознакомился с тем, что вы написали, – начал он так, словно только что осознал, кто перед ним сидит. – Возможно, что с Маккью вам и удастся найти общий язык. Не исключаю, что оба вы в этом заинтересованы. Мы с Чарлзом старые друзья. Но дружба дружбой, а служба службой. Теперь я знаю всех, кто позволил себе хозяйничать на моей территории. И уверяю вас – ни один из них не уйдет без возмездия. Каким образом, я объясню попозже. Но чтобы вы поняли, что в детские игры я играть не намерен, нам с вами придется обсудить еще одну проблему.

– Год тому назад, – продолжал он, – мои сотрудники принимали участие в расследовании двойного убийства на территории вашей страны. Убитой в том числе оказалась и Валерия Бренна. Вам что-нибудь говорит это имя?

– Это вторая жена моего отца.

– Вот-вот… Мне бы хотелось услышать, что вам известно по этому делу. Меня, естественно, интересует не газетная версия. Вы, как член семьи Чиверсов, вплотную столкнулись с трагедией: убитая ведь приходилась вам мачехой.

Чиверс скривился:

– Мачехой, положим, я ее никогда не считал. Тем более что она была моложе меня. Делом этим занимался отец и не считал нужным посвящать меня в детали. Это было его дело. Поэтому я согласился с официальной версией.

– И как бы вы ее сформулировали?

– Убийство на почве ревности бывшей любовницы и нового любовника.

– Как по вашему мнению, много у нее было любовников?

– Если судить по тому образу жизни, который она вела, видимо, больше чем достаточно.

– А что, ваш отец не знал об этом?

– Как ни странно, он смотрел на это сквозь пальцы, ему нужно было одно: чтобы она оказывалась под рукой, когда он в ней нуждался.

– А вы были ее любовником?

– Я? Это предположение совершенно невероятно.

– А вот посмотрите, что еще изготовило наше фотоателье. – Доулинг веером выложил перед Чиверсом пачку цветных фотографий. На каждой из них он и Валерия были сфотографированы в совершенно недвусмысленных позах.

Чиверса по непонятной, казалось бы, причине они развеселили.

– Сделано мастерски, – усмехнулся он, – даже не знаю, смогут ли эксперты различить подделку.

– Нет, не смогут.

– И вы собираетесь меня шантажировать этой фальшивкой?

– Мы, господин Чиверс, живем в мире фальшивок. Почему, к примеру, вы можете явиться к моему помощнику с фальшивыми документами, а он не может явиться с этими фотографиями к вашему отцу?

– Не думаю, что вы так мелко плаваете. Потом, уверяю вас, отец давно успокоился. Он прагматик старой школы. Едва ли эти фотографии произведут на него впечатление.

– Вы правы, Дик, мы их и не собираемся предъявлять. Это материалы из архива. Одна из заготовок, которая была сделана для того, чтобы убедить Уильяма Чиверса в распутности его жены. Он легко принял предложенную ему версию. Снимки, которые я вам предъявил, не понадобились. И это почти всех устроило. Решение о том, как закрыть дело, принималось на очень высоком уровне. Определенные финансовые круги очень не хотели, чтобы значительная часть наследства Чиверсов перешла к Валерии. Но эти же круги выразили желание узнать правду о том, что же произошло.

– Зачем вы все это мне рассказываете? – спросил Чиверс.

– Сейчас скажу. Доследование, которого потребовали люди, могущие себе это позволить, дало неожиданные результаты. Убийство оказалось заказным. А заказчиком были вы.

Поворот был опять неожиданным. Дело Пауля Кирхгофа и всего связанного с ним Дик считал закрытым. Не случайно же его дед, Редж Уоллес, приказал ему два года не появляться в Бостоне, и он верил в могущество Старого Спрута. Стало быть, Доулинг всего лишь опять шантажирует его. Редж не допустит, чтобы дело Кирхгофа всплыло на поверхность. Мысль эта придала Чиверсу силы.

– Это такая же фальшивка, как фотографии, – заявил он. – И довольно навешивать на меня все новые дела. Я и так в ваших руках.

– Это верно, но мне нужна гарантия, что я не увижу вас в пределах моих владений. – Доулинг усмехнулся собственной фразе. – А гарантию я эту вижу в одном. Я думаю, будет справедливо, если осиное гнездо, к которому вы имеете честь принадлежать, будет ликвидировано вашими руками.

– Вы, однако, романтик, сэр.

– Не буду возражать, хотя мне приходится заниматься отнюдь не романтическими делами. Одно из самых грязных дел в моей практике получило название «Тройной трамплин». И в этом деле вы не просто увязли по уши. Если те, кто до сих пор ставил на вас… Одним словом, они поймут, что ставили не на ту лошадку.

– Никто не поверит ни одному вашему слову.

– Ему уже поверили. Делу могут дать ход, если на высоком уровне сочтут, что вы человек, не достойный получить наследство. А именно ради него вы и пошли на преступление.

– Все это ложь! – закричал Дик.

– Я дам вам возможность ознакомиться с делом, – спокойно продолжал Доулинг, и рука его опустилась на три переплетенных тома, лежащие справа от него. – После этого мы подпишем с вами контракт, по которому вы обязуетесь завершить «Дело Хестера», а я выведу вас из-под удара милой вашему сердцу разведки. Иными словами, ликвидирую проблему Барри.