Текст книги "Снайпер должен стрелять"

Автор книги: Валерий Прохватилов

Соавторы: Алексей Беклов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 43 страниц)

Глава третья
В поисках версии

В мрачном настроении, отправив Марка спать, Чарлз опять сидел над досье Андрея Городецкого, пытаясь не столько разобраться в сложившейся ситуации, сколько в себе самом. «На черта он мне, в общем-то, сдался, этот интернационалист, – вместе с этой самой, „неясной его природой“ каких-то там личных свойств?» – мысленно уже не раз повторял он одно и то же. И так ли уж продуманно поступил Уилльям Чиверс, привлекая именно его, Андрея, на эту, гнусную в целом, роль? Ведь каков финал!.. «Обеспечить вечное молчание» – это очень легко сказать. Хотя Марк, конечно, выполнит все, что ему прикажут по этой теме, но ведь вовсе не обязательно этому Городецкому делать дырку в уникальном черепе. Будет потом приходить ночами – с интуицией своей треклятой и с подсвеченным волчьим взглядом… Привидение – с апломбом и ехидной кривой улыбкой, – этого никакие нервы не выдержат! А так, в целом, этот парень ничего… По-российски, правда, прямой и грубый, но ведь это не повод, чтобы его угробить, даже ради сохранения чьих-то семейных тайн! А из последнего разговора с закусившим удила банкиром Чарлз четко понял, что скорее всего дело этим и кончится. Не лучше ли уж тогда попробовать просто купить Андрея, – ведь не миллионы же ему платит Хантер в своей конторе!

За стеной, в соседней комнате, Марк не спал – долго гремел посудой, разговаривал с кем-то по рации. Потом постучал, доложил, что вернулись с задания шофер Чарлза и Мэри Спилмен. Не интересуют ли шефа какие-нибудь детали?

– Что там у них? – устало спросил Маккью – просто так, чтобы хоть что-то спросить.

– Мэри Спилмен говорит, что примерно через час они с Бобом туда вернулись. Потолкались среди любопытных, послушали, чем интересуются репортеры… И еще говорит, что трупы обгорели так, что полиция долго ломала голову – где сама Валерия, а где ее деловой партнер.

– Хорошо, иди. И передай им, что они заслужили отпуск. Пусть отдыхают. Накорми и пусть спят. Утром Мэри Спилмен отправишь обратно, к Кроуфу.

– Понял, шеф.

Марк ушел, и Чарлз опять погрузился в свои раздумья. Беспокоило его еще одно обстоятельство. Когда вечером стало темнеть и Андрей закончил рыскать по снегу, в том числе и на лыжах – что, надо сказать, тоже весьма поразило Чарлза, потому что тот не просто стоялна лыжах, а в пробежках его явно ощущался какой-то особый шик, – они с Андреем и Марк с Кидом около часа просидели над картой. Кида Фрея с пристрастием расспрашивали все трое, пытаясь выяснить, нет ли лазейки, пользуясь которой можно проскользнуть в шале, минуя дом сторожа… Фрей знал плато как свои пять пальцев, любую версию опровергал убедительно, а если с чем-то соглашался, то выходило, что приготовления для проникновения в шале оказались бы такими громоздкими, потребовали бы участия стольких специалистов, что на это обязательно обратили бы внимание – если и не сам Кид Фрей, то спасательная служба, патрулирующая ежедневно на вертолетах в районе «Спринг-бод», поскольку и трамплин, и сам пансионат привлекали многих спортсменов и любителей покататься на лыжах.

Эта мозговая атака вчетвером кончилась тем, что ни одно из предположений не приняли за рабочую гипотезу, хотя перебрали, казалось бы, все – вплоть до использования дельтаплана и прыжка с управляемым парашютом. Впору было говорить о небесном посланце и неизбежности Божьей кары. Больше всех расстраивался Андрей, которого отсутствие хоть какой-то версии выводило из себя. Когда они остались с Чарлзом вдвоем, он долго ворчал, что, похоже, все они вляпались в историю гораздо худшую, нежели предполагалось. Хотя и с самого начала ничего хорошего ожидать не следовало.

Чарлз ловил себя на том, что какие-то намеки, даже недомолвки Андрея он не в состоянии уже пропустить мимо ушей. И хотя пока не было сформулировано ничего конкретного, Маккью не мог уже отогнать навязчивую, но такую, в общем, естественную мысль о четко спланированном, заказном убийстве. А дальше… Дальше он не хотел и заглядывать.

Неожиданное решение пришло к нему как всегда внезапно: в сознании всплыло вдруг имя его европейского коллеги Сэмьюэла Доулинга. Нет, Чарлз Маккью не станет нанимать ни китайцев, ни малайцев, ни колумбийцев… Мистер Доулинг, по прозванию Рыжий Черт, – вот кто может ему помочь! Для него уж, по крайней мере, нет тайн – и не то что в спальнях каких-то банкиров Чиверсов, но и в кабинетах иных министров и глав правительств. И – что важно заметить – никто из них никогда не грозил Сэмьюэлу Доулингу заткнуть ему пасть навеки после окончания любых, даже самых деликатных дел.

…Ровно в пять утра Сэмьюэл Доулинг уже был на связи, что привело в конце концов к резкому повороту событий и судеб многих людей.

Поспать Чарлзу удалось не более трех часов. Разбудил его шум вездехода – Фрей выводил машину на расчистку дороги к шале. Едва Чарлз выбрался на крыльцо, следом появился Марк:

– Кофе, шеф.

– Давай, и покрепче. – Поздороваться ни тому ни другому не пришло в голову: вроде бы только недавно виделись.

Солнце не вышло еще из-за леса, но снег, отливая крахмальной синевой, матово блестел, как бы тянул к себе. Чарлз не удержался, зачерпнул его ладонями, растер лицо. «Эх, под душ бы», – подумал он, но почувствовал, что его неудержимо влечет к шале. Наскоро съев пару сэндвичей и выпив кофе, не стал ждать, когда вернется с расчистки Фрей, пошел пешком к шале, решив, что это поможет прогнать сонливость.

Андрея он увидел издали. Тот стоял у подъемника, в самом конце спуска, и смотрел вверх. Услышав шаги, обернулся; приветствуя, кивнул головой. Чарлз пожал ему руку, отметив щетину на щеках, круги под глазами.

– Поспать не удалось?

– А? Кажется, да… То есть – не удалось… – Андрей точно выплывал из глубокой задумчивости, рассеянный взгляд фокусировался на лице Маккью.

– Есть что-нибудь новенькое? – наугад спросил Чарлз.

Андрей – это его свойство Маккью про себя отметил – не реагировал на пустые вопросы. Собеседника это сплошь и рядом ставило в неудобное положение, но следователя это, похоже, не волновало. Андрей заговорил о том, что его тревожило в данный момент.

– Я знаю, как он ушел отсюда. По распадку. – Он провел в воздухе понижающуюся черту. – Спустился сразу за шале и – почти прямо на восток. Это я понял еще вчера, когда мы сидели над картой. Подниматься оттуда к шале действительно бессмысленно. Это миль двадцать в гору. Понадобилось бы двое суток. Зато обратно, если держать приличную скорость… За полчаса можно добраться до шоссе. А там машина – и всем привет! Но это все ерунда. Что без лыж нельзя было обойтись, и ежу ясно.

Насчет ежа Чарлз не понял, но идея, высказанная Андреем, все же показалась ему абсурдной.

– Двадцать миль? Ночью? – с сомнением спросил он. – Помнится, Фрей говорил, что там, если двигаться снизу, есть пара уступов, и приличных. Но если скатываться отсюда, уступы-то все же останутся.

– Я думал об этом. И если бы мы имели дело с обыкновенным человеком… А то – все странности, странности… Давайте проведем простейший эксперимент, – неожиданно предложил он и, не дожидаясь ответа Чарлза, направился к шале. Вездеход-бульдозер стоял около дома, рядом с ним копошился Фрей.

– Кид, идите-ка сюда, – поманил его издали Андрей.

Площадка перед домом была расчищена аккуратно, почти вплотную к фундаменту. Андрей подошел к окну, положил руку в перчатке на решетку.

– Вы видели, что произошло с кухонным окном? Разбивать раму не обязательно. Но вот нас трое. Цепляйтесь за решетку и давайте попробуем выломать ее так, как сделал этот тип.

– Хорошо ли это, мистер? – засомневался Фрей.

– Ладно, не разговаривай, – скомандовал Чарлз. – На черта она, такая решетка, которую можно сорвать руками.

Втроем они ухватились за стальные прутья.

– Раз! – подал сигнал Андрей.

Налегли, но, видимо, не очень сильно, так как решетка не поддалась.

– А ну еще, поднажали, – с азартом выкрикнул Андрей.

Не сговариваясь, все уперлись в стену – кто плечом, кто ногой, рванули, напрягая мускулы. Андрей отступил первым.

– Вот так. Вот вам и главная странность. Ладно, спасибо, Фрей, не будем вас отвлекать. Пошли, я покажу кое-что, – обратился он к Чарлзу.

Маккью поймал себя на том, что ему стало весело. «Чертов энтузиаст, – усмехнулся он про себя. – Бес в нем, что ли, сидит? И не спал ведь…»

– Садитесь, Чарлз. – Андрей указал на кресло, убрал с журнального столика пустую бутылку, фужеры, переставил их в бар, принес свой баул. – Сейчас я вам кое-что покажу. Что-то, может быть, следует отправить в лабораторию. – Он вынул из баула планшет с ячейками, в которых аккуратно располагались какие-то коробочки, пакетики, стекла. – Вот отпечатки пальцев правой руки. Четыре из пяти, большого пальца нет. Видимо, наклонился и оперся о кровать рукой, а там, на продольной части кровати, полировка… Это – частицы кожи из-под ногтей Валерии. – Он протянул Чарлзу двойное стеклышко, окантованное по периметру клейкой лентой. – Это – волосы, выдраны из коротко остриженной бороды. Наш громила – блондин. Это – образцы спермы. Образцы крови всех троих. Валерия таки изрядно его поцарапала. Видимо, схватился за физиономию, а потом – за постельное белье. Есть и отпечатки подошв… Но в целом это пока – лишь разрозненные детали… Вот на вертолете бы покататься. Стрекочет тут один… Кид сказал, что это спасатели.

– Это я попробую организовать… Однако, Андрей… Хоть вы и не говорите об этом, но, похоже, работал не профессионал.

– Абсолютнейший новичок!

– Вы полагаете, попытка идентификации ничего не даст?

– Пока нет данных.

Чарлз задумался.

– Ну хорошо. А как вы все же представляете себе спуск по распадку? Я ведь вам уже говорил – там два приличных уступа. Даже если он классный лыжник – так ведь не видно же ни черта… Хотя – стоп! Скажем, у него были специальные очки – для ночного видения…

– Вот именно. И знаете, Чарлз, мне не дает покоя этот верхний пансионат, как его… Да, «Спринг-бод». Чувствую, что должен там был кто-то торчать. Не сейчас, конечно, а раньше.

– Это уточняется. Как что-то станет известно, нам сообщат. Да, кстати, сегодня к вечеру у вас должен появиться помощник. Он прибудет в Бостон.

– Остается решить один вопрос: как же эта столь мускулистая сволочь сюда попала?.. Так что вы там говорите – помощник? Что за помощник? Зачем?

– Скажем так: для страховки, на всякий случай.

– Вы сомневаетесь, что я раскручу это дело и один? – Андрей опять смотрел на него странным взглядом, будто читая мысли. – Вижу, что не сомневаетесь. Но тогда – в чем дело?

– Обязательно ли все говорить до конца?

– Ну, если вы связаны какими-то обязательствами, как хотите… Так что с вертолетом?

– Сейчас устроим.

– Чарлз…

– Да.

– А я, кажется, знаю, как он сюда попал. Похоже, он действительно упал с неба. Давайте-ка вертолет. И я думаю, мы решим эту загадку.

Чарлз Маккью давно не чувствовал себя так странно. Этот выходец из России опутывал его своим влиянием, своим биополем, как паутиной. Однако это его уже не раздражало. Не раздражало и то, что Андрей, чувствуя, что они, конечно, стоят на совершенно разных ступенях общественной иерархии, совершенно не желал с этим считаться. Зная себе цену, самолюбивый и властный Маккью, сталкиваясь с более сильными, обычно умел свой норов маскировать. Этот же не только не прятался в защитную скорлупу, а жил и действовал так, словно имел изначальное право пренебрегать любыми условностями. Мысли Маккью постоянно возвращались теперь к этому обстоятельству. «Действительно, любопытный и очень неординарный тип», – не раз уже говорил он себе, чувствуя, что Андрей остается для него загадкой.

Со спасателями Чарлз договорился быстро. О шале «Сноуболл» они, конечно же, были наслышаны. И когда он, выдав себя за хозяина, попросил их за вполне приличную плату покатать своего «именитого» гостя, они согласились. Киду Чарлз приказал расширить площадку возле шале, чтобы удобней было посадить вертолет; Андрея попросил побриться. Через час следователь, прихватив с собой все тот же странный фотоаппарат, был уже в воздухе. А еще через два часа заявил: все, здесь мне больше делать нечего, пора в Бостон.

Бросив фразу о том, что знает, каким способом убийца добрался до шале, Андрей наотрез отказался отвечать на какие-либо вопросы Чарлза. В машине, пока добирались до аэродрома, и в вертолете, пока летели до Бостона, он спал. Ни шум винтов, ни телефонные переговоры Маккью – ничто, казалось, не могло его потревожить.

Почувствовав твердую почву под ногами, поеживаясь на ветру, гоняющем по летному полю поземку, он огляделся, словно пытаясь понять, куда он попал.

– Господин Маккью. – Официальность обращения оказалась для Чарлза неожиданностью, он подозрительно посмотрел на Андрея, ожидая очередного подвоха с его стороны.

– Слушаю вас, господин Городецкий, – откликнулся он, пытаясь подчеркнуть нелепость обращения, поскольку полагал, что установившиеся между ними отношения не требовали уже официальности, как-то не вязались с самой сутью Андрея.

Следователь, однако, не понял или не захотел понять, намека и продолжал так же сухо и официально, как начал:

– Предположим, мы обнаруживаем преступника, – что вы намерены делать?

– В мои обязанности входит как можно скорее арестовать его, – начиная раздражаться, ответил Чарлз, потому что вопрос показался ему, по меньшей мере, наивным.

– Так может рассуждать полицейский, а не сотрудник ФБР, – заявил Андрей.

– Послушайте, уважаемый, вы что, намерены меня учить рассуждать?

Андрея била дрожь. Сказывался недосып и огромное количество кофе, которым оба они без конца взбадривали себя до самого отъезда из «Сноуболла».

– Холодно здесь, – вполне по-человечески сказал Андрей. – Пойдем куда-нибудь. Что мы здесь торчим?

– Пошли. – Чарлз не хотел обострять отношения.

Их ждали машины. Почувствовав, что Андрею что-то от него нужно, Маккью сам сел за руль, велев Марку добираться на другой машине.

– Чтобы общаться с вами, надо быть терпеливой нянькой, – проворчал он, когда Андрей сел рядом.

– Может быть, может быть, – пробормотал тот рассеянно, пытаясь согреться, плотнее закутываясь в куртку. – Вот что, Чарлз, – заговорил он, опять становясь таким, каким видел его Маккью в шале, – как только мы получим результаты лабораторных анализов и информацию о ситуации в «Спринг-бод», я вам дам подробнейший портрет преступника. Думаю, вы найдете его довольно легко или будете знать, кого искать. Но если вы его сразу арестуете, вы все испортите. Есть в этой истории странности, которые выше моего разумения… Это что касается преступника. – Он с минуту помолчал и потом вдруг обратился к Чарлзу с вопросом: – Знаете, что означают те странности, с которыми мы столкнулись, пытаясь понять, кто он, преступник, и как он попал в шале?

– Пока я понял, что вас смутила его необычайная сила. Это вы продемонстрировали нам с Кидом. Об остальном вы не посчитали нужным мне сообщить, хотя, по-моему, это тактически глупо.

– Я просто должен проверить одну догадку, которая до сих пор кажется мне нелепой. Но если она подтвердится, нас скорее всего ожидает ловушка, тупик… Если вас принуждают к спешке, дело, вероятно, легко можно будет закрыть. Может, так оно и лучше. Мы найдем убийцу, но не истинного преступника… Впрочем… Даже не знаю, стоило ли говорить об этом. Хотя мне, в общем, не привыкать – грязь, она везде грязь. Где идет двойная игра, там наивные люди, вроде нас с вами, всегда в прогаре… Ну а что касается ваших планов, – разумеется, можете меня в них не посвящать…

Андрей говорил о вещах, которые самому Чарлзу не давали покоя. Осторожно разворачивая следствие, он, в сущности, начал уже нарушать договоренность с Чиверсом, привлекая своих людей – пусть пока к частным операциям, но все же расширяя возможность утечки информации. Если бы Чиверс удовлетворился (разумеется – вместе с прессой!) имитацией автомобильной катастрофы, и то осталось бы столько разных свидетелей: Кид, Лотти, «пиротехник»-шофер, Мэри Спилмен, изображавшая за рулем Валерию… Наконец – Андрей. Или даже Кроуф, что вместе с Мэри перетряхивал обитателей пансионата «Спринг-бод»… А к вечеру должен появиться еще один следователь, которого он буквально выпросил у своего европейского коллеги Сэмьюэла Доулинга. И если удастся выскользнуть из-под Чиверса, то, может быть, выпросил и не зря. В принципе, возможность взять в клинч банкира у него имелась, стоило лишь по каналу, известному одному Маккью, аккуратно пустить слушок, что с гибелью Валерии Бренна не все так чисто, как кажется. Слух этот дошел бы до ушей Старого Спрута – Реджа Уоллеса, и тогда игра приняла бы совершенно иной масштаб. Здесь бы пришлось согласиться с тем, что убийство заказное, и копать до конца. Андрей, пожалуй, был к этому готов, дело засасывало его, задевало профессиональное самолюбие. Интересно, правда, как он себя поведет, когда узнает об инсценировке аварии? Маккью терпеть не мог чистоплюев и прочих – с излишней совестливостью. Что здесь можно было ожидать от Андрея, он не знал, а следовательно, не мог себе позволить говорить о вещах, на которые они, возможно, смотрели по-разному.

– Хорошо, – сказал Чарлз. – Далеко не всё – в этом уж вы сами виноваты, но многое мне ясно. Отложим обсуждение до вечера. К девяти Марк заедет за вами. А пока скажите, где вас высадить.

Уже год, как Андрей мог позволить себе снимать двухкомнатную квартиру в трех минутах ходьбы от офиса Дью Хантера. Приняв душ, побрившись, наскоро перекусив, он почувствовал себя лучше. Решив, что застанет еще Хантера в конторе, он набрал его номер.

– Сыскное агентство Дью Хантера. – Голосок Моны, как всегда, звучал приветливо и многообещающе.

– Привет, детка.

– А! Вы опять за свое? – Мона сразу узнала его.

– Только для конспирации.

– Очередная красная шапочка?

– Нет. На этот раз серый волк.

– Вам шефа?

– И шефа тоже.

– Он, кстати, ждет вас, – по-моему, только поэтому не уходит.

– Тогда до встречи. Через пять минут я буду.

Вспомнив аэродромную поземку, он надел пальто, заменил шарф на более теплый, перед выходом на улицу поднял воротник.

Дью, похоже, действительно ждал его.

– Живой? – Он поднялся из-за стола, чтобы пожать ему руку.

За годы скитаний Хантер оказался единственным человеком, с которым Андрея связывали если не дружеские, то очень близкие отношения, проверенные двухлетней работой, риском и готовностью в любой момент поддержать друг друга. Это были два лучших года Андрея, как, впрочем, и Хантера. При всей несхожести характеров, они прекрасно уживались. Дью – типичный американец, трезвый, расчетливый – был в то же время открытым, добродушным, на странности и выходки Андрея смотрел с некоторой снисходительностью, а порой с обезоруживающим грубоватым юмором. Андрей оттаивал рядом с ним. Его резкость, грубость, самоуверенность, а иногда и жестокость, выработанные за годы мыканья по России и скитаний «по европам», рядом с Хантером смягчались, и он становился похожим на того Андрея, которого знал очень узкий круг его петербургских друзей и в первую очередь – однокашник по юрфаку Тёма Виноградов.

Андрея без всякого предупреждения так неожиданно выдернули из офиса, явившись за ним целой командой, что какое-то время Хантера не оставляла тревога. Не то чтобы он боялся за Андрея. Он, скорее, боялся за тех людей, которые, не зная его характера, могли натворить массу глупостей, а потом долго за них расплачиваться. Только один раз видел он Городецкого в деле, сам не имея возможности прийти на помощь. Андрею, к которому – из-за невысокого роста и внешней хрупкости – в среде сыщиков и полицейских прилипла уже кличка Мухач, на его глазах пришлось схватиться с тремя красавцами, не новичками в их деле, имевшими, казалось, возможность продырявить его, как какую-нибудь стандартную мишень в затрапезном спортивном клубе. Что произошло, Дью так и не понял, – сам Андрей категорически отказался отвечать на его вопросы, буркнув только, что дело – в технике. Но из троих нападавших двое оказались убитыми, а третий, придя в сознание, обнаружил, что закован в наручники. Хантер считал, что ему самому оставалось в той ситуации жить – считанные минуты, Андрей же – категорически и даже довольно грубо отказался признать, что спас Хантеру жизнь. Зная все это, он и волновался, несмотря на то что один из явившихся за Андреем оставил на столе Хантера чек на сумму, которая любого могла бы подкинуть в кресле.

И вот они стояли теперь и трясли друг другу руки, галантно раскланиваясь, – одним словом, откровенно паясничали, получая от этого огромное удовольствие.

– Живой, как видишь, – улыбался Андрей, и можно было лишь пожалеть, что в этот момент нет рядом Чарлза. Сильно бы удивился Маккью, поглядев на эту хитрую физиономию, почти по-детски довольную. – А ты меня уже небось похоронил?

– Да не то чтобы, но гроб на всякий случай все же заказал.

– Самый, конечно, дешевый – без кистей и розовеньких оборочек?

– Не столько дешевый, сколько малогабаритный.

– Ага! Это и есть американский юмор. Знаешь анекдот? Приходит муж домой, а у жены очередной любовник. «Опять? – кричит муж. – Убью». – «Ну что ты, миленький, – говорит жена, – какой же это любовник, это банкир». – «А, – говорит муж, – это другое дело, тогда я сейчас сварю вам кофе». Нравится?

– Ну еще бы! Как раз в твоем истинном духе, очернитель несчастный. А вообще-то, я тебя ждал.

– Соскучился со вчерашнего дня? Я что? Обещал прийти?

– Да так, знаешь, как-то странно ты вчера удалился. Я и подумал: почему бы тебе так же странно не вернуться? Только подумал, а ты тут как тут.

– Сейчас исчезну.

– А я надеялся, ты меня чем-нибудь новеньким порадуешь.

– С удовольствием бы, но порадовать нечем. Не исключено, что вмазался я, и здорово.

– Если судить по той сумме, которую нам оставили…

– Дью, я, в общем-то, насчет некоторой суммы и зашел. И знаешь, сумма мне нужна порядочная, тысяч десять наличными и не очень крупными купюрами. Стопроцентной гарантии, что я их тебе верну, нет.

– Когда они тебе будут нужны?

– Чем скорее, тем лучше.

– Завтра с утра – устроит?

– Вполне.

– Ты газеты, кстати, видел?

– Нет еще.

– Ну-ка, глянь. Там кое-что по поводу нашей общей знакомой. – И Дью протянул Андрею газеты.

«Валерия Бренна и Лео Флеминг. Гибель в автомобильной катастрофе», – прочел Андрей набранную крупным шрифтом надпись, пересекающую первую полосу.

– Может, разденешься? – предложил Дью, стараясь понять, какое впечатление произвела на Андрея новость.

Андрей, не раздеваясь, сел в кресло, рассматривая фотографии, сделанные на месте катастрофы, и портреты молодых, улыбающихся Валерии и Лео.

– Жаль, – сказал Андрей, – мы с тобой потеряли хорошего клиента.

– И это все, что ты можешь сказать?

– А что ты хотел, чтобы я сказал? Выразил соболезнование Уилльяму Чиверсу? Он в нем не нуждается. А эти двое – что ж? – они пожили в свое удовольствие. – И он поднял глаза на Хантера.

– И тебя это не касается? – спросил Дью.

– Нет, и тебя тоже, – жестко ответил Андрей.

Они помолчали. Что-то в поведении Андрея смущало Хантера.

– Андрей, а ты не хочешь сказать, за какую работу нам платят?

– Нет, не хочу. И те, кто нам платит, тоже тебе этого никогда не скажут. И слава Богу.

– И ты отказываешься от моей помощи? – с удивлением и – Андрей это почувствовал – с обидой спросил Хантер.

– Ты же видишь, что нет. К кому я пришел за деньгами?

– Это твои деньги.

– Не говори глупости, Дью. А то я заплачу крокодиловыми слезами, и Нил выйдет из берегов. А это знаешь, чем грозит? У-у! Асуанскую ГЭС придется поставить на капремонт. И мои соотечественники вновь примчатся туда – зарабатывать СПИД и доллары. Или язву желудка…

Говоря это, Андрей как бы вновь приглашал собеседника вернуться к их обычному, снимающему напряжение трепу, но Хантер не поддержал его:

– Это очень опасно – то, чем тебе придется заниматься?

– Пока нет, а дальше – черт его знает.

– Но ведь они не подозревают, с кем связались, а? – с надеждой спросил неугомонный Дью.

– Какая разница? – пожал плечами Андрей. – Пусть хитрят, пусть надеются. – И вдруг снова ухмыльнулся, как нашкодивший школьник. – Знаешь, Дью, как у нас говорят в России: «На всякую хитрую гайку есть болт с резьбой».

– Но ведь если что, я их из-под земли достану, как думаешь? – продолжал Хантер гнуть свою линию.

– Да не о том, не о том ты, – с досадой сказал Андрей. – Здесь совсем другое. В крайнем случае мне на какое-то время просто придется смыться. Опять побегаю… Для меня, как ты понимаешь, это не трагедия, – так сказать, быт.

– Понимаю, – все еще с сомнением буркнул Хантер и вдруг, не выдержав, ткнул его кулаком в плечо. – Так ты говоришь – «банкир», а это, дескать, «другое дело»? А?

Вспомнив анекдот, рассказанный Андреем, он все еще невесело рассмеялся.

– Ладно, – сказал он и, скомкав пачку газет, отбросил их в угол комнаты. – В таком случае я пойду и тоже сварю нам кофе.