Текст книги "Снайпер должен стрелять"

Автор книги: Валерий Прохватилов

Соавторы: Алексей Беклов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 43 страниц)

Глава седьмая
Заведение «Блэк-Найт-гарден»

Неизвестно какая по счету и, возможно, действительно второстепенная версия, согласно которой рядом с таким полноценным животным, как Жан Бертье, обязательно должна обитать «блондинка», благодаря усилиям Вацлава подтвердилась. И опять-таки вопреки данным полиции, как не преминул он отметить, рассказывая Городецкому, вернувшемуся из Лондона, о своих успехах. Но, однако, «тянуть пустышку», мелькнувшую в свете фар ночного такси и запечатлевшуюся в любопытных глазах мисс Кэтрин, Вацлаву Крылу не особо хотелось. Красавица Кэт показалась ему объектом более достойным внимания, поэтому, когда Андрей сказал, что проработает версию сам, он встретил это предложение, как принято говорить в высоких дипломатических кругах, с чувством глубокого удовлетворения.

– Понимаешь, блондинки – моя сфера, – уверенно заявил Городецкий, вызвав обычную серию вполне заурядных острот в духе Картера Брауна, озабоченного не столько развитием детективного сюжета, сколько деталями туалета своих героинь.

– В Лондоне тоже, разумеется, оказалась блондинка? – завершил Крыл вопросом свою ехидную словесную эскападу.

– Нет, друг мой, к сожалению, Джуди Гастингс оказалась жгучей брюнеткой, – сказал Андрей. – Потому я с такой охотой рвусь в новый бой.

Потом все они вновь сидели в кабинете Лоуренса Монда, подбивая итоги первых своих шагов. Вацлав Крыл в коротком своем рассказе сознательно опустил лишь один эпизод – с Делано Дэвисом, который, как выяснилось, из всех французов знает только Наполеона, но зато является большим любителем японской айвы.

У Андрея Городецкого в Лондоне было две задачи: по возможности выяснить имя абонента, которому регулярно, раз в месяц, звонил Бертье, и почему Эмма Хартли приехала именно в ту злополучную среду в Бэдфул-каунти.

Джуди Гастингс, близкая подруга убитой Хартли, встретила Андрея с таким испугом, что ему понадобилась масса времени, чтобы просто разговорить ее. Чего она больше боялась – новых вопросов о недавней трагедии или своих воспоминаний, связанных с опознанием в морге Бертье и Хартли, – Городецкий, честно говоря, так и не понял. На вытягивание сведений из этой малютки Джуди он потратил времени едва ли не больше, чем на поиски шляпной мастерской, где она работала.

Вот, однако, что ему удалось узнать.

Эмма Хартли была не женой, а, как в таких случаях говорят, подружкой Бертье. Жан появился в Лондоне чуть более года назад, они с Эммой быстро нашли друг друга и, кажется, были счастливы. Человек он был достаточно простой и даже веселый, но при этом очень неуравновешенный. Иногда с ним случались какие-то непонятные нервные срывы, которые участились, когда у Бертье стали кончаться собственные сбережения. О прошлом своем он рассказывать не любил, но сама Эмма Хартли с большой откровенностью делилась с подругой всем – и радостью, и печалью. Примерно полгода назад Бертье объявил, что он нашел очень выгодное дело, но, чтобы заработать, ему придется вернуться во Францию. Вскоре он действительно уехал, Эмма плакала день и ночь, справедливо посчитав, что любовник попросту ее бросил. Но тем не менее Жан вскоре о себе напомнил: он стал ей регулярно звонить из Парижа, как правило, первого-второго числа каждого месяца. Куда он ей звонил? Нет, не в мастерскую, он звонил ей домой. Откуда Джуди Гастингс знает, что звонил Бертье именно из Парижа?.. Ну как же! В начале каждого месяца Эмма приходила на работу с видом счастливой невесты, у которой день свадьбы уже назначен. Все уже немного над ней посмеивались, потому что знали: сейчас Эмма снова начнет рассказывать о том, как хорошо устроился ее Жан в Париже!.. Да, последний звонок был и в этом месяце, первого июня, как и всегда. Но тут Эмма Хартли объявила хозяйке мастерской, Мариэле Джексон, что ей требуется срочно взять на неделю отпуск, потому как Бертье вызывает ее в Париж. Эмма очень много работала, и поэтому хозяйка, разумеется, отпустила ее без звука. И когда в мастерскую десятого числа примчался взволнованный офицер полиции с сообщением о том, что где-то в Бэдфул-каунти убиты и Бертье, и несчастная Эмма, это было для Джуди, да и для всех в мастерской, истинно как гром средь ясного неба. До сих пор в голове все путается – Франция, Париж, Бэдфул-каунти, – больше она, Джуди Гастингс, ничего добавить по существу не может…

– Да-а, – угрюмо сказал, прослушав все это, Монд, – как любит в подобных случаях выражаться наша Мари, опять нам ясно, что ничего не ясно… Что же, продолжаем работать дальше.

Между тем все эти удивительные факты, которых набиралось все больше, их странность, необъяснимая, уводящая в область патологии, затягивала Андрея как водоворот. Опытные пловцы знают, что, если уж водоворот закружил тебя, барабанить руками по воде бессмысленно. Набрав в легкие побольше воздуха, надо нырнуть вглубь, и там, пока еще есть силы, уйти по дну в сторону, и только после этого, борясь с задыханием, выбираться на поверхность.

В сыскном деле Городецкий был опытным пловцом и поэтому решил нырнуть к самому дну.

Андрея преследовало желание понять простого, как правда, самоубийцу-маньяка, которого земля скорее должна была отторгнуть, чем принять в свои объятия. Бертье раздражал его, как раздражают фирменные ботинки, которые не должны жать и вдруг натирают долго незаживающие мозоли.

Городецкий сел в опекаемый Джимом Беркли «фольксваген» и отправился с визитом прежде всего к нему, на бензоколонку.

– О, мистер Горджи! – выскочил, как всегда, из дверей Том навстречу. – Все ли в порядке с машиной мисс Монд?

– Том, ты, как всегда, побил все рекорды добросовестности, – заверил его Андрей, не перестающий удивляться восторженности, с которой всегда встречал его жизнерадостный мулат. – Но сегодня у меня к тебе и к твоему хозяину есть очень серьезное дело. – Здесь он поднял вверх указательный палец, немедленно приковавший к себе внимание подростка.

– Мы к вашим услугам, сэр, – проговорил Том, не отрывая взгляда от пальца.

– Ты знаешь, кто я? – спросил Городецкий, убрав руку и в упор глядя на Тома.

– Нет, сэр, – заверил его мулат. – Вы наш лучший клиент, сэр, – тут же поправил он себя.

– Том, я – сыщик.

– О! – вырвалось у Тома, и белки его глаз засверкали, словно подфарники. – Мистер Горджи, хозяин на месте и будет рад оказать вам услугу.

Джиму Беркли было за пятьдесят. Седина не тронула еще его темно-русую шевелюру, которую Андрей готов был воспринимать как фирменный знак скромного предприятия, с которым он всегда с удовольствием имел дело. И сама бензоколонка, и небольшая мастерская при ней, и гараж на три автомобиля, которыми при необходимости могли воспользоваться постоянные клиенты, – все содержалось в образцовом порядке. Заведение Беркли стояло на бойком месте, но не только это привлекало клиентов. Вид на бензоколонку и стоящее за ним здание открывался метров за триста как с одной, так и с другой стороны шоссе. И само строение, и яркие его краски, и поднимающиеся за ним развесистые вязы притягивали взгляд. Об услугах, которые можно здесь получить, проезжающих оповещали рекламные щиты.

Увидев идущих в его сторону Андрея и Тома, Джим Беркли поспешил им навстречу.

– Рад видеть вас, мистер Горджи, – с улыбкой приветствовал он Городецкого, явно поддразнивая Тома, так и не научившегося выговаривать имя клиента. – Я понял, что у вас ко мне дело.

В таком же, как у Тома, комбинезоне, прямой и широкоплечий, с румянцем во всю щеку – он сам был лучшей рекламой своему заведению.

– Дело есть, – услышал он от Андрея, с удивлением отметив возбуждение Тома.

– Пройдемте ко мне, сэр, – предложил он, еще больше удивившись, что Том направляется за ними. Джим Беркли поднял брови, и этого оказалось достаточно, чтобы мулат, оправдываясь, проговорил:

– Мистер Горджи – сыщик, сэр.

– Том может понадобиться нам, мистер Беркли, – сказал Андрей.

Джим молча кивнул, и все трое проследовали в его контору. Главной ее достопримечательностью являлось огромное окно, выходящее на бензоколонку и шоссе, что позволяло вовремя увидеть и оценить клиента. Перед окном стоял рабочий стол, рядом с ним стул, справа за спиной – сейф, слева от дверей до стены – жесткий диван, на который и сел Андрей. Рядом с ним примостился Том.

– Слушаю вас, мистер Городецкий, – сказал Беркли.

– Джим, вы, наверно, слышали о недавних событиях в Бэдфуле?

– Да, ужасно, ужасно. Бэдфулы – это же, это… – Мистеру Беркли явно не хватало слов.

Андрей кивнул, давая понять, что разделяет точку зрения на Бэдфулов и что все здесь ясно без слов.

– А вы действительно сыщик, мистер Городецкий? – Джим бросил взгляд на Тома, словно сомневаясь в его только что высказанном утверждении.

– Да.

– Полицейский?

– Нет, мистер Беркли, сыщик фирмы «Лоуренс Монд».

– Значит, появилась такая фирма? – пожелал уточнить Джим.

– Еще раз – да. И у меня есть ряд вопросов и к вам, и к Тому в связи с теми событиями, которые произошли в Бэдфул-каунти.

– Мы постараемся ответить на них, сэр, – заверил Городецкого Джим.

– Тогда по порядку, – начал Андрей. – Во второй вторник июня, точнее, в ночь со вторника на среду где-то около двух часов ночи в сторону Бэдфул-каунти проследовало такси, в котором, кроме шофера, находилась молодая женщина, предположительно блондинка. Некоторое время спустя такси проследовало обратно в город. И это такси и блондинка меня очень интересуют.

Воцарилось молчание. Беркли думал. Медленно он потянулся к календарю, лежащему на столе под стеклом.

– В ночь на среду… на восьмое июня, – сказал он.

– Совершенно верно, – подтвердил Андрей.

– Дежурил Том, – уточнил Джим Беркли и глянул на своего помощника, который, слушая их, возбужденно ерзал на скамье рядом с Андреем, с нетерпением ожидая, когда ему позволят говорить.

– Значит, мистер Беркли, если позволите, я, мистер Горджи, видел это такси, точно, – выпалил он.

– Хорошо, Том, – подбодрил его Беркли, – только не торопись, а то язык проглотишь, и толку от тебя тогда никакого не будет.

– Мы, сэр, – продолжил мулат в том же захлебывающемся темпе, – мы с мистером Беркли, мало ли что, на всякий случай, сэр, есть у нас тетрадка, где мы отмечаем клиентов, которые обращаются к нам. Ну, тех, кто приезжает несколько раз. Тогда ночью было здесь такси, точно.

– Вот как! – Это была неожиданная удача, и Андрей не мог удержаться от восклицания. – И ты видел его несколько раз?

– Да, сэр. Можно посмотреть записи.

Беркли открыл стол и вынул тетрадь. Полистав ее, он ткнул пальцем в соответствующую запись и протянул тетрадь Андрею. Запись была очень скромная: дата, вид услуги и номер машины. Это было если не все, то почти все, что интересовало Городецкого.

– Джим, позвольте мне полистать вашу тетрадь, – попросил он.

– О, конечно, сэр.

Первая запись о такси, везущем в Бэдфул-каунти блондинку, появилась в феврале и с редкими пропусками повторялась вплоть до момента убийства Роберта Бэдфула. В ту ночь со вторника на среду рукой Тома была сделана последняя запись. Роковое письмо, послужившее, как предполагалось, причиной стрельбы и самоубийства Бертье, пришло не по почте. Напрашивалась простая мысль: его могла привезти блондинка, регулярно навещающая Бертье и исчезнувшая, узнав из газет или как-то еще, что Жана больше нет. Афишировать свою связь с ним, судя по ночным визитам, она не собиралась, не говоря уже о том, чтобы явиться в полицию и доложить, что ей кое-что известно. Тем интереснее было бы ее найти.

– Мистер Беркли, судя по записям, такси несколько раз заезжало на вашу бензоколонку, но, как я понял, пассажиров вы не видели?

– Нет, сэр.

– Том, а что скажешь ты?

– Я видел их, сэр, и водителя, и даму, сэр.

– Водителя я найду. Так что давай, постарайся поподробнее описать мне даму.

– Дама, сэр, которая в такси, хоть и ночью, она не эта, сэр, – с энтузиазмом начал Том, – не, как бы сказать…

– Не ночная бабочка, – подсказал с улыбкой Джим Беркли.

– Нет, не бабочка, сэр, – тараторил Том, – она настоящая леди.

– О! – поощрительно воскликнул Городецкий. – А ты, оказывается, глазастый.

– Это не потому, что я глазастый, сэр. Она так себя вела. Даже ни разу на меня не взглянула.

– Может, на тебя рано еще заглядываться дамам, тем более леди, а, Том? – поддразнил его Андрей.

Том явно смутился, но его распирало желание продемонстрировать сыщику свою наблюдательность.

– Сэр, – заторопился он, – она, знаете, показалась мне очень красивой. И я, делая вид, что протираю стекла, рассматривал ее.

– Это, пожалуй, нехорошо, Том, – заметил Джим Беркли.

– Виноват, сэр.

– Давайте, Джим, в данном случае простим Тому его слабость, тем более если дама действительно оказалась хороша собой. Я на его месте, пожалуй, тоже принялся бы протирать стекла.

Джим понимающе хмыкнул, а Том, почувствовав поддержку, продолжал:

– Сэр, она настоящая блондинка, я хочу сказать, не крашеная, как большинство девиц. И одета так, значит, строго. В костюме, такого, знаете, морского, что ли, цвета с золотыми пуговицами. И юбка довольно длинная, коленки из-под нее не торчат…

Он вдруг замолчал, и Андрей решил прийти ему на помощь:

– Сколько по-твоему ей лет, Том?

– Лет? – Вопрос оказался для него трудным. – Не знаю, сэр. Может, двадцать, а может, тридцать пять.

– Накрашена она сильно?

– Вроде нет. Губы накрашены.

– А какие-нибудь украшения?

– Серьги золотые с камушками, разглядеть было трудно, но, наверно, под цвет костюма.

– А прическа?

– Прическа? Простая, сэр. У нее очень красивые густые волосы и еще вьются, она их собирает назад и чем-то закалывает.

– Том, ты заработал на мороженое и на чашку кофе, – заявил Андрей. – Не возражаете, мистер Беркли, если я поощрю вашего шустрого помощника?

– О, конечно, нет. Том молодец. Мы действительно помогли вам?

– Да, очень. Спасибо, Джим, спасибо, Том. Желаю процветания вашей фирме. – И он положил перед счастливым Томом три фунта, считая, что полученная информация стоит этого.

Дальнейшие шаги представлялись Городецкому совершенно очевидными. Вычислить таксиста он мог по системе связи, прямо из своего «фольксвагена». Но ему вспомнилась вдруг унылая физиономия инспектора Инклава, болезненно переживающего просчет, приведший к совершенно уж лишней жертве, и Андрей позвонил ему в управление. Пока Инклав, пообещав выполнить его просьбу немедленно, искал таксиста, Городецкий, направляясь в город, думал о таинственной блондинке, вдруг залетевшей в их сети.

Предполагалось, что такого бугая, как Бертье, даже способного приревновать мнимую жену к молодому Бэдфулу, вполне могла обслуживать какая-нибудь «блондинка», благо в средствах он затруднения не испытывал. Однако «леди», как определил Том пассажирку такси, на эту роль не годилась, на ночную бабочку она действительно не походила. Что это могло значить? А все что угодно. Следовало искать новую зацепку, чтобы версия обрела черты правдоподобия. Не исключено, что такую зацепку может дать таксист.

Инклав вызвал Андрея быстрей, чем можно было ожидать.

– Городецкий, – загудел он, – я понял, что ты едешь в нашу сторону?

– Точно.

– Нашел я твоего таксиста. Снял с линии. Давай прямо ко мне. Устраивает?

– Более чем, – заверил его Андрей, отметив, что коэффициент полезного действия инспектора явно возрос, – полным ходом двигаюсь в твою сторону.

Когда он добрался до управления, таксист уже был на месте. Угрюмая физиономия его не выражала восторга от необходимости предстать перед инспектором, который до появления Андрея к тому же не мог ему объяснить причину вызова. Уловив это, Городецкий, желая подчеркнуть, что по пустякам в управление не вызывают, сразу обрисовал факт, заинтересовавший полицию.

– В течение ряда месяцев вы, – начал он, – по ночам со вторника на среду по адресу: Бэдфул-каунти, Рейн-стрит, 16, доставляли из города пассажирку и отвозили ее обратно. Нас интересует, кто она такая и что она могла делать по указанному адресу?

Таксист выслушал все это безучастно и пожал плечами.

– Отвозил – и все, – сказал он, – больше я ничего не знаю.

– Напомню, – с нажимом сказал Городецкий, – что последний ваш приезд на Рейн-стрит приходится на восьмое июня, на тот самый день, когда в Бэдфуле произошло два убийства, совершенные хозяином того самого коттеджа, к которому вы доставляли свою пассажирку, а сам он в среду покончил с собой. Об этом трещали на всех перекрестках, не слышать об этом вы не могли. Догадаться, что сведения, которыми вы располагали, могли заинтересовать полицию, мог любой пенек. Вы, однако, к нам не явились, а это наводит на размышления.

– Э-э, мистер, – заволновался таксист, – что это вы такое говорите? Какие убийства?

– Пока вы ведете себя так, словно вам есть что скрывать, – нажал Андрей.

– Нечего мне скрывать, – еще больше заволновался таксист.

– Прекрасно. Вы подтверждаете факт регулярных рейсов на Рейн-стрит?

– А что тут такого? Ну, подтверждаю. За те деньги, что мне платили, любой поехал бы хоть к черту на рога.

– Это уже лучше. Постарайтесь не молоть лишнего и точно отвечайте на вопросы… Где и каким образом вы забирали пассажирку?

– Каждый раз примерно в час ночи или от «Блэк-Найт-гарден», или от ее дома.

– Назовите ее адрес, – попросил Андрей.

Таксист назвал.

– Что дальше?

– Потом мы ехали на Рейн-стрит, чтобы успеть к двум часам. Там она заходила в коттедж, а я ждал ее до пяти, потом отвозил домой. Вот и все. А насчет трупов – это вы не по адресу. Заказы на эти поездки, кстати, принимал не я, а хозяин. Мое дело баранку крутить.

– Имя пассажирки вам известно.

– Известно. Анна.

– А фамилия?

– Не интересовался. У нее не очень-то поинтересуешься.

– Почему?

– Кто я для нее? Я всего лишь драйвер… Главное – корчила из себя леди, а сама… Ведь надо же – ночные визиты!

– Она не разговаривала с вами во время поездок?

– И не думала даже. Сядет на заднее сиденье и молчит как рыба. Имя ее я случайно узнал.

– Можете ее описать?

Таксист опять пожал плечами:

– Попробую.

– Ну, попробуйте.

– Вам, что ли, подробно?

– Как можно подробнее.

– Ну, так… Она довольно рослая, метр семьдесят это уж как минимум. Да еще высокий каблук. Очень стройная. Одета всегда по фигуре и модно. Лет тридцати. Видно, дамочка при деньгах. Сколько раз ее видел – всегда в костюме, словно едет на работу. Обычно – с огромной сумкой… Ножки из таких, на которые все оборачиваются, да и прочее все при ней. Что еще? Ну, блондинка, волосы пышные, всегда заколоты сзади. Глаза – ночью не разберешь, может, серые. Была бы попроще, так, может, сошла бы и за красавицу.

– Последний вопрос, – Андрей, судя по всему, был доволен, – в какой парадной ее квартира?

– Там их три. Так вот – в средней.

– Все. Спасибо. Если вы нам понадобитесь, инспектор вас вызовет.

– А что она натворила? – не удержался таксист.

– Она? – Городецкий выразил удивление. – Ничего.

– А может, вам интересно, – разговорился вдруг таксист, понявший, что соучастие в убийстве никто не собирается ему приписывать. – В тот последний раз мы ездили в Бэдфул, как всегда, к двум. А вот обратно уехали почти сразу, минут через пять…

– Интересный факт, – почесывая макушку, проговорил Городецкий, уставясь на дверь, за которой исчез таксист. – Получается… Что же получается? Надо подумать…

Андрей говорил, ни к кому не обращаясь. Инклав наблюдал за ним, подозревая, что последние слова таксиста дали размышлениям Андрея новое направление. Но, зная Городецкого, инспектор не собирался задавать пустые вопросы, на которые сыщик не имел привычки отвечать. Словно спохватясь, Андрей поднял на него глаза:

– Что это за «Блэк-Найт-гарден»? Звучит романтично. Так и видятся цветочки-лепесточки в неоновом свете, музычка и парочки в темных местах… Главное ведь – и Вацлав частенько упоминает…

– А сам ты не знаешь? – словно с упреком спросил Инклав.

– Понятия не имею.

– Но парк-то знаешь?

– Знаю. Не о парке же речь?

– Не о парке. Там есть еще и ресторан с тем же названием.

– Притон?

Инклав рассмеялся:

– Ты думаешь, леди Анна, такая, как описал ее таксист, будет посещать притон?

– Пожалуй, нет.

– Так вот, мистер Городецкий, к вашему сведению, «Блэк-Найт-гарден» – один из самых престижных ресторанов, многофункциональное заведение, замечательное прежде всего своей хозяйкой. Продолжать?

– Давай. Ты, правда, начал так, словно сам являешься его завсегдатаем.

– Почти так, – засмеялся Инклав, – хозяйка ресторана миссис Джина Роулз в большой дружбе с полицией. Никаких вышибал, никакой спецохраны, только обслуживающий персонал и вера в людей сэра Доулинга. В заведении ее полный порядок.

– Сказка! – мечтательно произнес Андрей. – Надо же! Оказывается, на земле еще есть места, где полный порядок.

– Представь себе – это так, или почти так. Главное же – миссис Роулз исправно платит налоги, что весьма существенно для городского бюджета. Отсюда и уважение к ней, и желание на кое-какие ее дела закрыть глаза.

– Ага! – зацепился за последнюю фразу Андрей, – все-таки притон.

– Не вздумай сказать этого в приличном доме, тебя там потом никогда не примут… Миссис Роулз – городская достопримечательность. Далеко не каждого она пустит в свое заведение, для нее же двери всех престижных домов открыты. Мадам Роулз, во-первых, весьма богата, в ее владении не только ресторан. Она успела похоронить двух мужей, которых, считается, любила и которым наследовала. А оба они были далеко не среднего достатка. Двое ее сыновей – адвокаты. Юридически она защищена не хуже броненосца. Не знаю, какой она была в молодости, но сейчас, по крайней мере внешне, это ходячая мораль. Вот тебе, во-вторых.

– На какие все же дела полиция готова закрыть глаза? – попросил уточнить Андрей.

– Разного рода посредничество, дающее ей комиссионные.

– Еще конкретнее. Может, дает какую-то информацию?

– Спроси у нее. Если хочешь, можно ей позвонить и поинтересоваться, имела ли Джина Роулз дела с ледиАнной.

Андрей задумался.

– Нет, не надо. Она сразу же предупредит Анну, что ею интересуется полиция. А нам это ни к чему. Сделаем так: я быстренько смотаюсь по адресу, который нам дал таксист, а там видно будет.

Примерно через час Городецкий уже опять сидел перед Инклавом. Было видно, что поездкой своей он весьма доволен.

– Что мы имеем? – докладывал он, желая подчеркнуть включенность Инклава в процесс расследования. – Анна Элмс, тридцать один год, в течение последних шести лет снимает трехкомнатную квартиру по адресу, который был нам назван; не замужем, постоянного кавалера на сегодняшний день, похоже, нет. Возможно где-то работает, где – неясно. В средствах себя не ограничивает. Номер квартиры – тридцать четыре. Сведения предоставлены серой мышкой, подвязующейся в роли консьержки. Остается – что? Разыскать телефон нашей прекрасной блондинки и назначить ей свидание.

Через три минуты Инклав назвал номер ее телефона.

– Отлично, – констатировал Городецкий, – теперь сиди тихо и учись у старших врать. Не забудь взять наушники.

– Ты уверен, что она дома?

– А зачем же я туда ездил?

Трубку взяли не сразу, но голос, произнесший «хелло!» Андрею понравился.

– Могу ли я поговорить с мисс Анной Элмс? – Сказано это было таким тоном, с такими мягкими баритональными переходами, словно с дамой говорил не частный сыщик, а ведущий телепередач для женщин, уверенный, что все они готовы кинуться ему на шею.

Инклав невольно расплылся в улыбке.

– Я вас слушаю, – откликнулась Анна.

– Мисс Элмс, я бы хотел получить у вас аудиенцию.

– Вы случайно не спутали меня с королевой, мистер…

– Мистер Хьюз к вашим услугам, мисс. Арри Хьюз.

– Арри Хьюз? Кажется, это имя мне знакомо.

– Мне лестно это слышать, мисс Элмс…

Наблюдая за ним, Инклав продолжал улыбаться. Ему начинало казаться, что перед ним действительно Хьюз, которого он хорошо знал и от назойливого напора которого не раз отбивался. Мимика, жесты, артикуляция Городецкого так изменились, что инспектор увидел перед собой другого человека, одержимого одной целью, готового пустить в ход все, что может помочь ее достичь, в то же время обрушивающего на партнера шквал обаяния, обволакивающий его, заставляющий потерять бдительность и ненароком выболтать то, о чем лучше бы помолчать.

– Постойте, я кажется, вспомнила. Вы журналист, мистер Хьюз?

– Мисс Элмс, это потрясающе! Если так же мгновенно вы определите, почему мне необходимо вас видеть, я немедленно брошу все другие дела и на коленях пройду путь от Кейптауна, где сейчас нахожусь, до вашего милого Бэдфул-каунти.

– И океан вам не помешает, мистер Хьюз?

– О, вы опять правы, мисс! И чем дольше я говорю с вами, тем загадочней вы становитесь. И, разумеется, притягательней. Простите, мисс, вы блондинка?

– Да, – Анна начала смеяться, – а вам не кажется…

– Одну минуточку, – перебил ее Городецкий. – Вот! – воскликнул он, – я прикрыл глаза и увидел вас. Хотите, я расскажу вам, какой вы мне представляетесь?

– Честно говоря, господин журналист, ваш напор кажется мне позаимствованным из дешевой американской комедии. Но мне нравится вас слушать, хотя американские комедии я терпеть не могу.

– У нас много общего, мисс Элмс. И уверяю вас, эти жалкие комики – сценаристы, режиссеры, операторы – они охотятся за такими, как я, и не я у них, а они у меня готовы украсть любую фразу.

– Вы, похоже, очень любите себя, мистер Хьюз?

– До сегодняшнего дня это было действительно так. Но, мисс Элмс, мне кажется, вы отодвигаете беднягу Арри на вторые роли. На сцене начинаете царить вы одна.

– Мистер Хьюз, довольно. Если вы начнете сравнивать меня сейчас с юными героинями трагедий Шекспира, я в вас разочаруюсь.

– Благодарю вас, мисс Элмс. Вы спасли меня от падения в бездну. Но как вы догадались, что именно это я и намеревался сделать?

Анна в ответ только вздохнула. Андрей и Инклав мгновенно переглянулись. Им показалось, что рыбка намерена сорваться с крючка.

– Скажите, пожалуйста, у вас ко мне дело? – после паузы, как бы давая понять, что болтовня ей наскучила, медленно проговорила она.

– Честно говоря, не знаю, – сохраняя прежнюю глубокую баритональность, но уже иным тоном заговорил Городецкий.

– Зачем же вы тогда звоните?

– Знаете, мисс Элмс, журналиста кормят ноги и уши. Но не обязательно ведь все, что попадает в уши, нужно вываливать на газетную полосу.

– Как я понимаю, вы тот журналист, который пишет о событиях в Бэдфуле?

– Да.

– И в связи с этим вы наткнулись на мое имя?

– Да, мисс Элмс. Но, кажется, пока только я.

– Пока только вы, – задумчиво повторила Анна. – И наверно, если бы я попросила вас, как вы предлагали, нарисовать мой портрет, он не очень бы отличался от оригинала?

Это была попытка понять, как мнимому Хьюзу удалось что-то узнать об Анне Элмс и кого он успел о ней порасспросить. Пришла пора говорить правду, или ту часть правды, которая показалась бы достаточно убедительной. Скорее всего, как только прозвучало имя Хьюза, она догадалась: его интересует Бертье – и, слушая его, пыталась оценить собеседника, набивающегося на встречу.

– Извините, мисс Элмс, – начал он, – разумеется, сам я из Бэдфула. Только этим объясняется некоторая легкость, с которой я получил сведения, прошедшие пока мимо внимания полиции. Короче, я нашел шофера такси, который возил вас в Бэдфул-каунти и обратно. А ваша консьержка не могла не поддаться моим чарам, подкрепленным несколькими фунтами. Мне кажется, будет неплохо, если мы с вами обменяемся мнением по поводу некоторых событий. Почему-то я полагаю, вы найдете во мне союзника.

– Звучит многообещающе, мистер Хьюз. Но предупреждаю: я не из тех простушек, которым назначают свидание по телефону мужчины с завораживающими голосами. Думаю, встретиться нам следует. Сегодня в десять я буду ждать вас в «Найт-гардене». Не забудьте сказать швейцару – все зовут его Раффи, – что я назначила вам встречу. Я предупрежу его. И – на всякий случай: я люблю шутку, но только хорошую. До свидания, мистер Хьюз.

По мнению Андрея, это был тот случай, когда торопиться с выводами не следует. Не исключено, думал он, что ключ ко многим странным несоответствиям, громоздящимся вокруг всего дела Бертье, начиная от гибели несчастной собачонки до театрализованного самоубийства самого маньяка, находится в руках Анны. Он подозревал уже, что это за ключ, но от подозрения до фактов было еще далеко. К тому же и сама Анна… Чем больше он размышлял о ней, тем меньше она походила на ветреное создание, способное обслуживать не только простейшую потребность Бертье, но и вообще служить на посылках в подозрительном заведении Джины Роулз. Городецкий раздумывал о том, не переиграл ли он, назвавшись Арри Хьюзом. И хотя Инклав высказал ему по этому поводу очевидное одобрение, сам он не переоценивал свой успех, несмотря на то что главная цель была достигнута – Анна согласилась на встречу с ним.

Следовало подумать, случайно ли местом встречи выбран «Блэк-Найт-гарден». Журналисту, даже успешно делающему карьеру, заведение такого типа явно было не по карману, если, конечно, исходить из того, что он живет только на средства, заработанные пером. Назначая свидание в этом ресторане, Анна как бы подчеркивала свою принадлежность к определенному социальному кругу, где журналистов почитали постольку, поскольку с печатью приходилось считаться скорее как с неизбежным злом, чем с областью деятельности, обеспечивающей успех. И швейцара («Все зовут его Раффи», – вспомнил Андрей) с именем, скорее напоминающим собачью кличку, подсунули ему как пароль, намекая: без рекомендации, дескать, могут и на порог не пустить. Арри Хьюза, может быть, и не пустили бы, Андрея Городецкого, идущего на свидание с дамой, остановить мог только танк, да и то, пожалуй, не самый легкий.

Когда знаешь себе цену, подобная мысль утешает, однако действия, которые, казалось бы, должны из нее вытекать, не обязательно оказываются таковыми. Времени до десяти вечера оставалось достаточно, чтобы съездить в Бэдфул и вернуться обратно. Но смысла в этом не было. Поэтому Городецкий снял номер в отеле, где он обычно останавливался, бывая по делам в городе, а потом повел вдруг себя в манере, не очень-то ему свойственной.

Он посчитал, что у него появился наконец повод приобрести щегольской костюм. Легкий, светлый, в редкую вертикальную полоску, он смотрелся на нем не хуже, чем на завзятом моднике. Голубая однотонная рубашка, розовый галстук с искрой и фирменные штиблеты – все подобранное со вкусом – и без Раффи открыли бы ему двери любого ресторана. Последний штрих был положен в парикмахерской, где его еще раз побрили и сделали укладку, что произошло, кажется, впервые в его жизни.

Щеголеватому господину, в которого превратился сыщик, едва ли можно было дать больше сорока лет. Приведенные в порядок волосы, достаточно еще густые, несмотря на появившиеся на лбу залысины, придали вдруг новое выражение его глазам, и без того привлекавшим к нему внимание. Теперь в них сверкнуло нечто, говорившее о том, что мнимый Хьюз, пожалуй, имел достаточный опыт общения с хорошенькими женщинами. «Маскарад», как с усмешкой именовал Городецкий результаты своего преображения, нужен был, однако, не сам по себе, а для дела. Здесь он несколько лукавил, впрочем, лукавство вполне мирно уживалось в нем с другими чертами его своеобразного характера.