Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

Зримый пример, кроме бескомпромиссного настроя, был укомплектован украинским "Вепром" с подствольным гранатомётом – нашедшимся в закромах селенгинцев. А также – тремя "УРками" на поясе; и – неизменным "Потрошителем", уцелевшим после всех потрясений. Наточенным, конечно же – не до состояния новой радости Шатуна, пришедшей на смену утраченным в Мутантограде тесакам: но – любовно, и с особым тщанием.

Боевой порядок, принял конечную форму. "Двойная Ярость" – чуть впереди, остальные три машины – позади. Образовывая ромб: ощетинившийся автоматными дулами во всех направлениях. Подобное передвижение, безусловно – ограничивало свободу действия задних "Кордов" УБК; но – тут уже ничего не попишешь. В принципе, всё заранее строилось на том, что основную огневую мощь боевого комплекса – берёт на себя Алмаз. Шатун и Лихо, держались неподалёку от "Двойной Ярости", прикрывая фланги. Арсений Олегович уверял, что понятие "застрять" – для универсального боевого комплекса, вещь несуществующая. На то он – и универсальный. Пройдёт везде, не с помощью гусениц, так на ногах-опорах, умеющих выполнять даже прыжки в высоту до полуметра. Поэтому, ставка изначально делалась на него, Шатуна, Лихо, и ещё – "Горыныча" доказавшего свою, без малого – всепроходимость. Местность, на которой размещался город, несмотря на обработку аномалиями, была неровной, сопочной. Вверх-вниз, вверх-вниз. Нужного ориентира – головы дедушки Ленина, видно не было. Двигаться приходилось не то, чтобы совсем наугад: но отчасти. Две другие машины, тоже были неплохими внедорожниками, но – всё же не дотягивающими до бронированного монстра.

"Пошли". – Лихо махнула рукой и, "ромб" тронулся. До цели, оставалось не больше двух километров. Двух километров, солидная часть из которых, была с довольно высокой плотностью – заполнена сильными, ловкими; и агрессивными созданиями. Вряд ли желающими дать людям "зелёную улицу" до ключевой точки.

Книжник, последовав совету блондинки, покинул переднее сиденье, и стоял – высунувшись в верхний люк, сосредоточившись на своём секторе. Совет Лихо был дан не зря: внедорожник при езде потряхивало нещадно, и о какой-либо прицельной стрельбе – не могло быть и речи. Так, наудачу. Неплохо было бы поставить сюда второго Алмаза; да где ж его взять-то? Ну, не нашлось в Утопии, аппарата по скоростному клонированию людей: а так бы – развернулись на всю катушку. Штампуя первое и – единственное подразделение Смерс. Смерть Сдвигу. Сон Книжника, к сожалению – оказался нисколько не вещим; увы и ах...

От Арсения Олеговича, пользы было бы ещё меньше, чем от Книжника. И уж тем более, никто не виноват в том, что лучшие боеспособные единицы Селенгинска – полегли в последней стычке, а не поберегли себя, для более нужных событий. Если бы, да кабы – все были бы Предсказамусами: жизнь не имела бы обыкновения – поворачиваться тылом. Навязчиво мозоля глаза – вполне понятной частью тела, насквозь похоронного колера.

– Начальный ориентир – здания речпорта. – Голос Батлая прозвучал в "пузыре" Алмаза: чёткий, без помех. – Оставляешь его слева, и – двигаешь по прямой. По обстоятельствам естественно, но держись того направления. Если всё пройдёт гладко, то ещё метров восемьсот, и мы в дамках.

"Родимое пятно" Сдвига, начиналось на левом берегу Селенги, чуть раньше прежнего русла.

"Здравствуйте, девочки. Здравствуйте, мальчики... – Алмаз держал чуть больше десяти километров в час, иногда поглядывая на друзей, бодрой трусцой бегущих неподалёку. – Драку заказывали? Предоплата было стопроцентной, поэтому – не колышет".

Первые два десятка созданий Сдвига, поодиночке, и – небольшими группами бросившихся встречать людей: покрошил всё тот же Шатун. Высоколегированная сталь, даже без включения лазерных примочек – резала отменно. Неестественная белизна почвы – окрасилась бурым, красным, желтоватым, серым. Двадцать разнообразных препятствий, застыли на ней – кусочками мозаики, которая только начинала складываться. Мозаика смерти.

"Сдохни ты сегодня, а я – завтра". – Алмаз придавил обе гашетки, и синхронные очереди из "Кордов" – расчистили пространство впереди. Разметав в стороны, не меньше нескольких дюжин тварей. УБК съехал вниз начиная преодолевать четыреста с лишним метров – русла Селенги. Концентрация фауны в самом русле – была ещё не слишком высокой. На высохшем дне реки, были видны – ржавый буксир, развёрнутый поперёк русла: и, ещё какая-то посудина помельче, лежащая на боку.

Пятьдесят метров, сто, двести. Левый, немного террасированный берег русла, уже остался позади, и "Двойная Ярость" неторопливо ползла вперёд. Дно было пологим, состоящим из слежавшегося за многие годы песка, с примесью гальки.

"Налетай, убогие". – Алмаз без особого злорадства израсходовал ещё с сотню патронов, пробивая путь дальше. Тварям явно не нравилось вторжение, но после убедительно-блистательного дебюта детища ВПК; они не торопились скопом кидаться на дуло "Корда". Попытки одиночек-камикадзе, и крохотных групп – пресекались моментально. Со стороны машин, за всё это время – донеслось только три-четыре очереди, что свидетельствовало о низкой активности нападающих.

"Неужели проскочим? – У "стеклореза" нестерпимо зачесалось под правой лопаткой и, он заёрзал спиной по креслу. – Что б мне так жить..."

УБК пошёл на подъём, выбираясь из русла: сзади взрёвывали движками внедорожники, которым приходилось похуже: но и они, медленно – но верно, выбирались на правый берег.

А потом начался ад.

Было непонятно: то ли они – пересекли какую-то незримую границу, за которой у тварей пропадала всякая и всяческая опаска: то ли – причина произошедшего крылась в чём-то другом. Но, живая волна хищных фигур, в которой, как в адском коктейле: перемешались камнерезы, попрыгунчики, гейши; ещё какое-то знакомое, и – незнакомое зверьё; нахлынула на "ромб". Тотчас же, слаженно огрызнувшийся автоматным и пулемётным огнём. Борьба за выживание, началась.

Книжник даванул спусковой крючок "дыродела", лупя от пуза, почти не целясь; и несколько приближающихся фигур – вразнобой сбились с ритма. Кто – кувыркнулся в сторону, издавая визг и скулёж: кто – совсем уж невезуче наткнувшись на пулю, замер на месте. Арсений Олегович внизу, в приопущенное окно – методично поддавал жару из дробовика, заряженного картечью. Голова существа, отдалённо смахивающего на «гуттаперчевого мальчика», но – чуть помассивнее и помедленнее: сумевшего миновать щедрую раздачу «гостинцев» очкарика: лопнула тёмно-красным, в полутора метрах от «Горыныча». Книжник, широко размахнувшись, метнул «УРку», и следом – вторую, в сторону целой ватаги набегающих гадов. Живописно разметало одну-две, остальные отделались зримыми, и скрытыми от человеческих глаз, повреждениями. Очкарик дослал в ту сторону остатки обоймы, и относительно ловко: спасибо Алмазу, потренировал в последние дни! – перезарядил. Внизу ещё два раза харкнул дробовик старого учёного. Книжник поднял оружие, высматривая первостепенный участок приложения усилий. Задача состояла не в том, чтобы уничтожить всех. Задача была в том, чтобы – как уже сказала блондинка: прорваться.

С крыши замыкающего "ромб", старенького "УАЗа Хантера" – пространство лизнул язык ярко-оранжевого пламени, высунувшийся метров на семь-восемь. Огнемётчика поддерживали сразу из трёх стволов, расчётливо, экономно. Твари, кому повезло – отскакивали, яростно шипя от полученных ожогов: но, не сильно медля – продолжали смыкать круг. "Ромб" двигался, неторопливо, но двигался. Двадцать метров, пятьдесят, сто...

Алмаз старался не сорить патронами, но даже с учётом его дара – они таяли чуть быстрее, чем бы ему хотелось. Он чувствовал, как внутри него – тикает некий учётный механизм, соотносящий количество потраченных патронов, и – длину пройденного пути.

Двадцать метров: девяносто пять патронов.

Пятьдесят метров: двести сорок патронов, и один реактивный заряд.

Восемьдесят пять метров...

Алмаз представлял, каково сейчас – бездеятельно сидящему в задней полусфере Батлаю, не могущему внести свой вклад в общее дело. Двести метров: одна тысяча сто патронов. Одна четвёртая от боезапаса. И пока что, ни одного погибшего.

Шатун элегантно располовинил двух паукособак, знакомых по Кургану, во всю длину – воткнул клинок в бок свистопляске, превращая внутренние органы – в крупно порезанную лапшу. Дал летальный укорот зубоскалу: габаритной сволочи с безмерной пастью, предметом поклонения тигровых акул, и – стоматологов. Лазерную мощь "дланей" пока удавалось беречь, обходясь феноменальной остротой лезвий и, недюжинными данными громилы. Алмаз зачищал основную часть жаждущих отстоять последнюю волю режима, но он тоже – не всемогущий... Кто-то всё же прорывался, пытаясь распотрошить наглых чужаков: но обламывался незамедлительно, и фатально. Дурашки, с голой пяткой – на «Карающую Длань»...

Лихо вертелась в нескольких метрах от Шатуна, ловя на мушку "Вепра", подопечных своего сектора. Боеприпас был расстрелян чуть меньше, чем наполовину, и ещё ни одна падла – не приблизилась ближе, чем на три метра. Шатун... А что – Шатун? – у него натура такая: дай в ближнем бою побарахтаться, прежде чем шашлык из оппонента мариновать. Судя по равномерным звукам выстрелов, раздающихся позади и, быстрым взглядам – иногда бросаемым в том же направлении: там всё было в норме. Люди не собирались безоглядно положить свои жизни, за светлое будущее: всем без исключения – хотелось пожить в нормальном мире. А за этот главный приз – следовало максимально сконцентрироваться, и действовать без ошибок. Помпезная мраморная стела, с перечислением фамилий, павших в неравном бою: вещь, несомненно – хорошая. Но, отсутствие лично твоей фамилии на ней, ориентир ещё более притягательный.

Из всей пальбы, раздающейся сзади, всё же немного выбивался фланг, на котором находился Книжник. Чуть чаще, чуть продолжительнее, чем у прочих. Оно и понятно – не наигрался ещё в войнушку; да и кто ведает, может это и есть та самая, последняя возможность – наиграться всерьёз...

Триста метров.

Триста пятьдесят.

"Ромб" полз вперёд. Медленнее, чем хотелось был людям, составляющим его внутреннюю суть. Мешались трупы тварей, попадающих под колёса, и – если не приостанавливающих движение: то уж явно – не ускоряющих его. Радовало хотя бы то, что не было никаких атак с воздуха. По всей видимости, кровохлёбы всё-таки не получили возможности не ощущать болезненного воздействия дневного света, а других крылатых уродцев, Сдвиг создать то ли – не удосужился, то ли – они не смогли добраться к финалу. Может быть, и второе. Осталось же, на улочках Селенгинска, в дохлом виде – примерно треть из той стаи, проходившей через те края. Впрочем, истинными причинами отсутствия какого-либо вида летающей фауны – никто не озадачивался. Нет, и – замечательно.

Четыреста метров.

Ориентира, почти четырнадцатиметрового памятника вождю пролетариата, видно не было. Алмаз ехал по корректировкам бурята, до боли в глазах высматривая любую возвышенность, хоть как-то отличающуюся от природной. Здания на правом берегу Селенги, подверглись не такому разрушению, как на противоположном. Пришлось потратить ещё с полсотни метров, объезжая главный корпус Бурятского государственного университета, сверху выглядящего как рогатка с хвостиком. Клятые сопки добавляли нервозности, хотя Батлай каждые десять метров заверял, что до цели остаётся совсем немного.

Земля в десятке метров от "ромба", резко приподнялась на метр с лишним; а потом – просела, образовав ямину в виде полумесяца: шириной – где-то в шагов в шесть. Длина и глубина, были таковы, что несколько десятков тварей – ссыпались в неё, большой пригоршней игрушечных солдатиков. И обратно, не выбрался ни один, даже самый прыткий.

– Кишка! – Заорал Книжник, потчуя очередного, чересчур нахрапистого, уже раненного в грудь камнереза – свинцовой добавкой. – Лихо! Шатун!!!

– Вперёд! – Блондинка всадила существу, явно полученному в результате скрещивания аллигатора, и крупной рыси – очередь в три патрона, прямо в раззявленную пасть (на кого раззявил, дефективный?! на, подавись), швырнула гранату в сторону, откуда уже мчалось трио гейш, на которых не успевала распространиться опека Алмаза. Быстро оглянулась, ощущая внутри морозный ожог, стремящийся расползтись по всему телу. Шатун, только что разделавшийся с шипачом, на этот раз – с применением полной мощи своего оружия: предельно посуровел лицом. Ему ли не знать, сколько проблем может принести такая вот пакость, широкомасштабно ползающая под ногами и колёсами. А что поделаешь? – если даже мысленно помолиться – времени нет...

Земля вздыбилась снова! – на этот раз, прямо под колёсами машины, прикрывающей левый фланг. И, частично захватив замыкающий транспорт. "Джип Вранглер" с экипажем в четыре человека; провалился сразу, как проваливается некрупная моделька автомобиля, прицельно брошеная сверху – в мусорную корзину. "УАЗ Хантер" – напоследок косо мазнув огненной струёй вверх, начал заваливаться набок. Огнемётчик попытался выбраться, но застрял в люке, и его тело – перекорёжило, разорвало надвое: когда крыша "УАЗа" провалилась вниз, по почти отвесному склону ямы.

– Суки! – Книжник развернулся, и – отправил вторую гранату на дальний край провала, в котором исчезли машины и люди. И, куда уже набегала пёстрая нечисть. – Гниды!

"Горыныч", до этой минуты, ехавший почти образцово, неожиданно вильнул, начиная разворачиваться в сторону: будто пытаясь найти окольную дорогу назад, вырваться из этой заварушки. Глухо, недоумённо взревел что-то Арсений Олегович; как пить дать – обращаясь к селенгинцу за рулём внедорожника. Который, при виде потери половины, из их немногочисленного сопротивления – попросту потерял возможность соображать здраво.

Лаконично, но прочувствованно выматерилась Лихо, краем глаза – ухватившая этот, выбивающийся из утверждённого плана: манёвр внедорожника. И, бросилась к нему. Длинно загрохотали "Корды", в довесок к возросшей нагрузке, зачищая оставшийся без присмотра сектор.

– Куда, блядь?! – Блондинка в несколько прыжков догнала машину, распахнула дверь; по пути приведя в неживое состояние – одного клешнерукого: ударом ноги вмяв ему брюшную полость глубоко внутрь. Тварь моментально срыгнула фонтаном крови, и скопытилась ничком. – Стоять, я сказала!

Селенгинец шарахнулся от её разъярённого лица, спиной вперёд пропихиваясь на пассажирское место. Нащупал позади себя ручку открывания двери, потянул.

– Выметайтесь отсюда, быстро! – Заорала Лихо, выдернув ключ из замка зажигания. – Шевели требухой, смертнички!

Она правильно оценила ситуацию. Сбившийся с нужной траектории "Горыныч" – стал практически бесполезен. Выводить его снова, на заданный курс – дело хлопотное, и может статься: не дающее никакого выигрыша. Справа уже набегала целая толпа страждущих порвать нарушителей спокойствия – до состояния бесформенных, и совершенно не поддающихся опознанию лоскутков. Проще будет сгрудиться возле "Двойной Ярости", пробиваться под её прикрытием, которое теперь можно будет задействовать в полном объёме.

Батлай врубился в новую расстановку сил моментально. Книжник ещё только враскорячку лез из кабины "Горыныча", мысленно вопя от страха и злости: а он уже пошёл ювелирно выкашивать тылы, давая зверью понять, что обольщаться лёгкой победой, не стоит.

– Двигай жопой, интеллигенция! – Блондинка немилосердно сгребла под руку Арсения Олеговича, волоча за собой. Очкарик, сумевший по окончанию расставания с внедорожником, взять себя в руки – прикрывал отход. Точнее, помогал прикрывать буряту.

– Не смейте оскорблять старого человека... – На бегу пропыхтел бывший глава "Байкала-4". – Я вам – не чмо какое-нибудь безрукое, чтобы интеллигентом меня называть. Н-на!

Подтверждая свои слова, он нашпиговал кучным зарядом картечи, потерявшую всю осторожность гейшу, не задетую пулями задних крупнокалиберных машинок УБК.

– Держаться рядом, никуда не высовываться! – Лихо приволокла уцелевшую, благодаря её сноровке, парочку, поближе к "Двойной ярости". – Кто вылезет, я не виновата. Долго ещё?

– Через Театральную площадь, улицу Ленина, а там – рукой подать! – Изо всех сил прокричал Арсений Олегович, стараясь, чтобы его голос был слышен за грохотом пулемётов. – Метров триста, если по прямой! Скоро!

Лихо кивнула и, высадила половину последней обоймы, обеспечивая беспроблемное продвижение ещё на пяток метров. Поймала взгляд Алмаза, на миг вырвавшегося из пучины безумной схватки. Быстрыми жестами, объяснила новую вводную.

– Вертушку. – "Стеклорез" откинул на обоих "джойстиках" – находящиеся сверху непрозрачные колпачки, и резким наклоном головы велел всем держаться поближе к боевому комплексу. – Батлай, работаем. Пошёл!

Все четыре "Корда" синхронно опустились под небольшим углом, гарантируя максимальную зачистку на протяжении тридцати-сорока метров. УБК стал быстро поворачиваться вокруг своей оси, стволы пулемётов размеренно и жутко, выплёвывали пробивающую любую плоть – патроны с вольфрамовыми наконечниками. Тварей попросту сметало, расшвыривало, рвало в клочья.

– Бегом, бегом! – "Двойная Ярость" завершила полный разворот. Алмаз врубил максимальную скорость, бросив УБК вперёд, пока было свободное пространство. Книжник бросился к Арсению Олеговичу, поддерживая, помогая. Лихо страховала обоих, уже вытащив из ножен "Потрошителя", и держа наготове – последнюю "УРку".

Четыреста восемьдесят метров.

Шатун кромсал и пластал вовсю, уже включив лазер. Руки ещё выдерживали тяжесть семнадцатикилограммовых "дланей", но мышцы уже начинали потихоньку напоминать, что даже у дара – есть свои границы и пределы. Раз! – и не в меру прыткий камнерез падает, практически перерубленный пополам. Два! – очередной клешнерукий остаётся без головы. Три! – "гуттаперчевый мальчик" разваливается на четыре части, а Шатун уже изготавливается к новому выпаду... Если бы бог войны, хотел выбрать себе преемника, или хотя бы – первого заместителя: то посетив сегодняшнее мероприятие, вряд ли он, долго бы раздумывал и сомневался.

"Потрошитель" в руке Лихо, уже был красным по самую рукоять. Алмаз врубал "вертушку" ещё два раза, расчищая относительно сносный проезд, в массе потерявшего даже любой намёк – на инстинкт самосохранения, зверья. Но оголтелая фауна – напирала. Тем более, что путь пришлось удлинить, объезжая встающие на пути постройки, преодолеть которые – не смог бы даже универсальный боевой комплекс. Мысль о том, чтобы броситься к точке – одной: она отвергла с самого начала. Никакой "Лиходей" не даст полной уверенности в том, что задуманное – воплотится безупречно. И – воплотится ли вообще. Надо держаться всем вместе, и никак иначе. А если она не прорвётся, и её тело вместе с деактиватором – куда-нибудь утащит спятившая свистопляска? Хорошо, если это произойдёт в границах точки... А если – нет?

Капсула "озверина" постоянно ощущалась за щекой, но проглотить её – не было никакого желания. Как бы ни стыдно было признаваться самой себе: хотелось жить. В принципе, ничего особо постыдного, в желании жить – не было, да и быть не могло. Но, всё-таки – наличествовало некое расхождение между сказанным прежде, и ощущаемым в данный момент. Лихо отогнала все посторонние чувства, кроме тех, которые были нужны в этом пекле. Алмаз, Книжник, Шатун – все целы. А если верить громиле, то тот самый ангел-хранитель, который у них – один на четверых: всё ещё даёт надежду на благополучный исход.

Пятьсот пятьдесят метров.

Справа, метрах в шестидесяти, показалось что-то напоминающее памятник, даже скорее – не памятник, а скульптурную группу. Искорёженную до полной неразличимости.

– Не этот? – Проорала блондинка, припуская бегом, после ещё одной "вертушки". – Не сюда?!

– Нет! – Арсений Олегович с жутким сожалением затряс головой. – Дальше, чуть дальше!

УБК выехал из-за угла гэ-образного, пятиэтажного, частично уцелевшего здания. Памятник Владимиру Ильичу, топорщился посреди просторной площади, и даже издалека – было хорошо заметно, что от него – осталась ровно половина. Правая часть головы, вместе с долей гранитного основания – валялась на земле, как будто её отделили от единого целого, чем-то вроде высокотехнологичной кровопускалки Шатуна, только вовсе уж – исполинских габаритов. А сама площадь, была перепахана вдоль и поперёк, безо всякой симметрии, земляными рубцами глубиной не меньше полуметра: даже в таком состоянии – продолжающимися оставаться ослепительно белыми, опасными... Концентрация созданий Сдвига на ней – была поменьше, чем на других отрезках пройденного пути: но безжизненным – назвать его было нельзя.

До точки, было около ста-ста двадцати метров.

– Давай деактиватор, я отсюда докину! – Шатун возник рядом с Лихо. Свирепый, перемазанный чужой кровью, тяжело дышащий. – Давай, чего ждёшь!

– Ни хрена! – Блондинка устало огляделась, ближайшие твари – были шагах в пятнадцати, и приближались, приближались... – А если его уволокут куда-нибудь? А если расчёты были неверными, пускай даже на хрен – да маленько?! Не дам!

С небольшим интервалом, стартовали сразу два реактивных заряда, давших кучке людей – ещё один тайм-аут. Крохотный, всего на несколько секунд.

– У Алмаза с патронами – беда! – Лицо громилы исказилось отчаянно-зверской гримасой. – Давай, я пойду, лазер пока ещё фурычет... Давай, дура! Пока шанс есть!

Лихо кивнула и, потянулась к шее, на которой висел чехол с деактиватором. Задумка, предложенная Шатуном, была вполне осуществимой. С его лазерными ампутаторами, с его скоростью и силой, и при огневой поддержке "стеклореза" – пусть даже и недолгой: шансов было гораздо больше, чем если идти всем вместе. УБК, скорее всего – прошёл бы и это бездорожье, но времени понадобилось бы раз в пять больше. В как раз его, у них – не было. Во всяком случае, если ничего не произойдёт, у него будет шанс вернуться, и попробовать ещё раз. Пусть наугад; но попытаться...

Земля под ногами просела неожиданно, без каких либо прелюдий – по которым можно было бы догадаться о готовящемся бедствии. Словно вся команда, находилась на большом куске стекла, до сих пор выдерживавшем их совокупный вес. А один миг назад – на стекло упала лишняя пушинка, кусочек пепла, капелька крови...

"Двойная Ярость" принялась неспешно, как при замедленной съёмке – заваливаться набок, правая гусеница критически задралась вверх, не оставляя надежды на то, что УБК – удержится в вертикальном положении. Не ожидавшая подобных вывертов Лихо, замахала руками, пытаясь сохранить ускользающее равновесие. Приземлилась неловко, чувствуя как обдаёт болью стопу левой ноги, понимая, что теперь расстановка сил – изменилась кардинально; и не к лучшему. Села на пятую точку: вывернула голову, ища взглядом остальных.

Все они находились на дне обширного котлована с обрывистыми краями, глубиной метра три. Сверху навис угол университетского корпуса; казалось, что он кренится всё больше, и скоро рухнет на людей, ставя последнюю точку. Шатун, с лицом на котором смешались воедино – злость, и глубочайшее недоумение: мотал головой, будто стряхивая с себя какое-то наваждение. Его правая часть лица, была похожа на качественно подготовленную отбивную.

"Прилетело чем-то... – С вялой отстранённостью подумала блондинка. – Хана, ребятки...".

Арсения Павловича видно не было. В стороне, мелькнул бок "кишки", продолжающий свою охоту. УБК отправила в полёт ещё один заряд, влепившийся точно в подземную пакость: не то Алмаз, не то Батлай – успели давануть на гашетку, но это уже ничего не могло изменить. "Кишка", с виду – не понёсшая серьёзного урона, всё же – выполнила поспешную ретираду, давая находящимся в котловане людям – небольшую передышку.

"На одной ноге не попрыгаешь". – Лихо скривилась, чувствуя, как нарастает боль в стопе. Пробежала языком по дёснам – "озверина" нигде не ощущалось. Или внезапно проглотила так, не сдавливая зубами; или в какой-то момент – попросту вылетел изо рта. Точно, хана...

– Давай деактиватор! – Возле сидящей блондинки, вдруг нарисовался перепачканный землёй Книжник, сжимающий в руке – её личное холодное оружие. – Давай, времени нет!

– Всё пропало... – Лихо смотрела на него с каким-то безмятежным сожалением, не чувствуя ни единого позыва – встать, и что-то делать. – Давай хоть поцелую тебя, перед смертью-то...

Одно стекло окуляров книгочея, было напрочь заляпано красным, но видящий глаз – смотрел на блондинку с явным желанием – тяжеловесно залепить ей по личности.

– Я уже капсулу проглотил, как говорили! – "Потрошитель" лезвием вперёд, скользнул к шее Лихо, и она поняла, что чехол с деактиватором – поменял владельца. – Держитесь, вашу мать!

Его лицо вдруг заострилось, будто "озверин" принялся штурмовать организм, и будить все скрытые резервы. Очкарик глухо рыкнул что-то неразборчивое, и рванул к краю ямы. С чехлом в одной руке, и "потрошителем" – в другой. Блондинка, не отрываясь – следила за его худощавой фигурой.

Книжник выбрался из ямы, в два полутораметровых прыжка, причём второй был произведён практически от ровной поверхности, без каких либо уступов, или трещин – от которых можно было бы оттолкнуться. На краю котлована, показались очертания гейши, но очкарик обогнул её естественно, будто проделывал это каждую минуту, на протяжении нескольких прошлых лет. По пути, клюнув «потрошителем» туда, где находилось сердце гадины. И пропал из вида.

Лихо закрыла глаза. А когда, спустя полминуты – открыла: возле неё – неразличимыми, смертоносными па, метался Шатун. Убивая любую нечисть, по своей природной глупости, помноженной на принуждение Сдвига – спустившейся вниз, в котлован. Зверьё лезло со всех сторон, и громила крутился громадной, убийственной юлой, отправляя на тот свет любого, до кого доводилось дотянуться... Долго это продолжаться не могло, но пока что – это происходило.

Книжник бежал к точке. Неизвестно, как это выглядело со стороны, но после того, как он стащил с шеи Лихо – деактиватор, весь мир застыл. Не глобально, не совсем: но на девять десятых. Создания Сдвига, попадающиеся на пути – двигались как муха, по лужице сиропа. Заторможено, вяло, как та – первая гейша, попавшаяся ему на пути. Книжник мог сделать с ней, всё что угодно. Свернуть шею, завязать ноги узлом, вырвать позвоночник голыми руками. Ножом он ударил её, скорее по инерции, не раздумывая. Полное осознание своей силы, пришло несколькими секундами позже.

Располовиненный памятник приближался с невероятной быстротой, как будто они с Книжником – были соединены невидимой, туго натянутой полоской резины, которой пришло время сократиться.

Реальность, как и утверждал Арсений Олегович, ощущалась в полной мере; несмазанно, объективно, без выпадения хотя бы одного из чувств.

Мешающееся на пути зверьё, очкарик незатейливо расталкивал, в буквальном смысле слова: сметая с пути всё лишнее, мешающееся. Иногда пуская в ход «потрошителя», с какой-то запредельной уверенностью зная, куда и как – следует отработать.

Пьедестал надвинулся, навис над Книжником: высокий, из отполированного сероватого мрамора. Книжник оттолкнулся, и прыгнул: понимая, что сейчас наступил пик, который очень скоро – пойдёт на спад. Где-то внизу, звякнул выпущенный из руки нож, и пальцы коснулись верха пьедестала, подтягивая тело наверх. Сейчас Книжник мог всё. Сейчас у него не было прилива сил. Он сам – был силой. Распирающей тело изнутри, горячей, но чужой...

Брезентовый, защитного цвета чехол, выпустил деактиватор на свет, и Книжник поднял руку вверх, держа приспособу на раскрытой ладони. Он не знал, сколько ждать, чего ждать, и стоит ли вообще – ждать. Может, всё уже произошло, когда он вступил в зону активности, может – надо ещё четверть часа, час, сутки, вечность...

Деактиватор обжёг ладонь, на мгновение – превратившись в вынутую из костра головню. Серая поверхность – стала светлеть, сохраняя прежнюю структуру. Потом она налилась алым, будто всё та же головня, на которую подули изо всех сил, пробуждая таящийся в ней огонь: и всё кончилось.

Деактиватор потух, больше не подавая признаков жизни.

Они сделали всё, что могли.

Книжник стоял, ожидая чего-то нового, каких-то немедленных перемен, хоть чего-то... Внизу по-прежнему нехотя, хотя и чуть быстрее – копошилась масса чужеродных существ, даже не думающих истлевать на глазах, или с разъярённым визгом – припускать подальше со всех конечностей. Ничего не менялось. Книжник нашёл взглядом валяющийся у подножия памятника "потрошитель" и, чувствуя, что ещё на что-то способен, пусть даже в течение десяти-пятнадцати секунд: спрыгнул вниз...

Лихо всё-таки встала на одно колено, сжимая кулаки, понимая, что Шатун продержится ещё минуту, в лучшем случае – две: а потом их сомнут. Разорвут, растопчут, превратят в ничто... Если же Книжник всё-таки добрался до точки...

Мир вокруг вздохнул.

Это было что-то непонятное, не поддающееся точному описанию. Какой-то повсеместный, чётко улавливаемый, хорошо слышимый звук: но у Лихо, это почему-то вызвало ассоциации именно со вздохом. Спасительным. Таким – какой бывает, когда всплываешь на поверхность на последних крохах кислорода, сгорающих в разрывающихся лёгких. Вздох.

Шатун ещё лютовал, продолжая готовить эту безумную "солянку по-мутантски", ещё кто-то лез, напирал через невысокую баррикаду из изрубленных, распотрошённых тушек угомонённого зверья. А потом – натиск прекратился. В котлован больше никто не спрыгивал.

Громила замер на месте, покачиваясь от усталости, руки бессильно висели вдоль туловища. Прошло с полминуты. Никто не возвращался, чтобы нападать снова.

– Всё, что ли... – Шатун встал на колени, и, не убирая клинков – воткнул правый в землю, начиная освобождать предплечья. – Добрался, книголюб. Белобрысая, ты как?

– Обалденно. – Лихо показала ему большой палец. – Чувствую себя заново родившейся. Сходи, поищи там нашего спасителя, если силы остались. Надеюсь, он...

Она не договорила, замкнулась, словно боясь, что сказанное ею сейчас – будет неправдой. Или – правдой. Смотря, что и как – сказать.

– Сейчас. – Громила целиком снял "Карающие Длани" с рук. – Сил нет, ебулдыцкий шапокляк... Но идти надо. Куда мы, без нашего зануды, в самом-то деле. Как подумаю, сколько мы ему теперь должны будем; ой, ё...

Он выбрал местечко, где можно было поставить ногу, зацепиться за что-нибудь: и, всё-таки сорвавшись пару раз, вскарабкался наверх. Осторожно потрогал разбитую сторону головы и, грузно ступая – направился в сторону памятника.

Книжник лежал в нескольких шагах от памятника, неподвижно, не моргая – глядя в небо. Лезвие "потрошителя" в его руке, было обломано наполовину.