Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

Блондинка врубила задний ход, но "пушистик" держался как приклеенный, явно не думая наворачиваться с капота, с жалобными причитаниями, или без оных. Шерсть, примерно на уровне груди (если брать по человеческим меркам) – раздвинулась в стороны, явив на обозрение широкую алую щель, из которой выскочил длинный, узкий язык, встретивший преграду в виде стекла. На лобовухе "Горыныча" остался липкий, смазанный след мутной слюны.

Раздались выстрелы: это Книжник, по пояс высунувшись в люк на крыше, взахлёб палил по находящемуся неподалёку от него "пушистику", с азартно-мрачным лицом выставив вперёд пистолет. Пули ложились в цель одна к одной, промахнуться по такой мишени, было бы совсем уж неприлично, даже если тебя зовут Книжником. Существо сверзилось с капота, длинный язык напоследок влажно чиркнул по "кенгурятнику", оставив ещё одну липкую полосу.

Сзади послышался приглушённый хруст: кто-то, не то нетерпеливый, не то попросту невезучий, влетел под колёса бронированного монстра, превратившись в бурдюк с бессмысленным набором косточек и суставов. Само собой, переломанных.

Шатун вдёрнул Книжника обратно, успев за пару мгновений до того, как в открытый люк посунулась плоская морда с провалом носа, и маленькими глазками. Громила вскинул навстречу этой морде обе ручищи, и сделал ими простое движение, как будто поворачивал невидимую задвижку, и, спустя мгновение, толкнул от себя. Обезьяноподобная тварюга, мёртво взмахнув конечностями-клешнями, загремела с крыши: головёнка у неё, была вывернута на сто восемьдесят градусов, в направлении, откровенно несовместимом с жизнью.

Блондинка лихим пируэтом развернула внедорожник, с некоторой растерянностью озираясь по сторонам. Вариантов для дальнейшего передвижения было мало: а если вдаваться в подробности – всего-навсего один. Немного вперёд, и попытаться нырнуть в находящийся метрах в двухстах поворот, чтобы уйти от всего этого бедлама, к их цели. Если, конечно, там не было очередного тупика.

Алмаз высадил остатки обоймы в три раскорячившихся на пути силуэта, осатанело взмахивающих клешнями, и прочими щупальцами. Силуэты перешли из разряда подвижных и агрессивных, в разряд затихших и соблюдающих полный нейтралитет, по причине окончания жизнедеятельности. "Человек без промаха" автоматически перезарядил "дыродел", и снова зашарил глазами по своему сектору, в котором следовало поддерживать образцовый порядок: следя, чтобы всё желающее дотянуться до машины, теряло это желание, раз и – навсегда.

Земля впереди снова вздыбилась, ставя крест на последней возможности побега, в уютном салоне "Горыныча". Подземный монстр подбирался всё ближе.

– А-а-а, сука! – Лихо яростно звезданула кулаком по "баранке", одновременно с этим, оглядываясь по сторонам. – Влипли, блядь!

– Уходим. – Шатун сориентировался первым, оценил обстановку и, сочтя её приемлемой, распахнул дверь машины. – Быстро, быстро!

Кинувшийся ему навстречу "пушистик" был безо всяких изысков, встречен убийственным ударом кулака. Внутри у твари что-то ёкнуло, и она отлетела метров на семь, по пути приложившись об щербатый угол здания. И тут же затихла.

Шатун сгрёб из багажного отделения один из рюкзаков, забросил его на плечо. Приспособил второй, оставив частью опустошённый третий, в багажнике. Остальные уже выпрыгнули из машины, приготовившись с сосредоточенными физиономиями продавать свои жизни, с максимально возможной наценкой.

– Туда! – Лихо навскидку шарахнула в сторону, откуда мчался ещё один "пушистик", и махнула рукой в сторону прохода, с другой стороны которого, доносились выстрелы. – Шевелись, очкастый!

Она сгребла Книжника за локоть, толкая в нужном направлении. Тот что-то вякнул, и припустил вслед за Алмазом, несколько суматошно озираясь по сторонам. Шатун пошёл третьим, Лихо прикрывала его сзади. Через пять секунд, они выскочили с другой стороны прохода, и припустили к небольшому цеху, откуда явственно слышались скупые автоматные очереди. "Хамелеоны" на груди у всех четверых, мерцали как-то приглушённо, слабенько, словно внутри них уже почти села неведомая батарейка. Хотя в этом, царящем вокруг бардаке, им полагалось полыхать спятившей радугой: без умолку, без компромиссов.

– Не стреляйте! – Заорал "стеклорез" надрывая глотку, когда до точки назначения осталось не больше двадцати пяти-тридцати метров. – Мы к вам!

Возле цеха, или что там это было: валялось не меньше двадцати разномастных жмуриков, принадлежащих к фауне Сдвига. Как бы там ни было, но люди, засевшие в здании, явно не собирались играть с этими представителями животного мира Материка в "поддавки", и лишняя помощь им явно не помешает. Конечно, Алмаз предполагал, что ответом на его крик, может прилететь свинцовая строчка, которая перечеркнёт всё, что они уже сделали. Но вероятность такого исхода, на его взгляд – была ничтожна. Возможно, их будущие новые знакомые, были не самые лучшие люди на Материке, поставленные в сложную жизненную ситуацию: но сейчас это не имело никакого значения. Все нюансы, штришки, и детали – будут учитываться потом: а сейчас есть только одна задача. Уцелеть в этой жизненной коллизии. Точка. Судя по усилиям обороняющихся, у них на повестке дня – стояла точно такая же задача.

В торце цеха, находящегося ближе всего к четвёрке, и имеющего небольшие ворота, за давностью лет – безвозвратно утерявших свой первоначальный колер, и приобрётших благородный налёт ржавчины – произошло движение. Одна створка ворот, нехотя начала приоткрываться, каким-то толчками, как будто по ней изнутри чем-то лупили, заставляя это сделать. Алмаз бросился туда, на ходу внося правки в окружающую обстановку. После которых, ещё два "пушистика" стали ничуть не менее пушистыми, но более покладистыми.

– Залетайте, быстро! – Из приоткрытой створки, им махал длинноволосый парняга в сером балахоне, с перекошенным от напряжения лицом. – Давай, давай!!!

Спустя ещё один миг, он вскинул свой "Вал", и новая очередь Алмаза, слилась воедино с его выстрелами, найдя новую цель. Обезьяноподобный, вынырнувший из-за ближайшего угла, естественно – с самыми добропорядочными намерениями, напоролся сразу на два горячих "привета" от старших братьев. Всеобъемлющая любовь, заложенная в этих "приветах", влетела ему в голову, и в живот, пробив светло-жёлтый хитин.

В приоткрытую створку ворот, Лихо ввалилась последней. И, длинноволосый принялся закрывать плохо поддающиеся, по причине крайней заржавелости, ворота. Шатун молниеносно сгрузил оба рюкзака и, без всяких расшаркиваний – оттёр незнакомца вбок, рванув ворота на себя. Вставил в специально приваренные дужки, ржавый штырь, запирающий ворота, и выпрямился.

– Патроны есть? – Поинтересовался длинноволосый, вместо приветствия. – А то наши на исходе: хоть дерьмом заряжай. Половина народа уже серится вовсю, так что – недостатка в этом нету: но хотелось бы чего-нибудь более стоящего. А то сейчас, новая волна пойдёт, хрен знает, что делать...

– Вам несказанно повезло, что мы тут мимо проезжали. – Лихо неопределённо взмахнула рукой, выражая этим жестом что-то крайне зашифрованное для понимания. – И представьте себе – совершенно случайно. С двумя рюкзаками халявы. Хошь тебе – патроны, хошь – ещё чего повесомее. Бывают же совпадения...

– Бывают. – Длинноволосый шутку не поддержал. – Давайте за мной, а то мы уже здесь немногим меньше четырёх часов, в "Кто хочет сдохнуть безымянным героем?", играем. Хреновая игра, скажу я вам со всей искренностью...

– Вышедшие в финал, имеются? – Цинично спросил Книжник. – Или как?

– С таким количеством устроителей шоу, куда ж без этого... – Парняга, немного нервно потеребил свою окладистую бородку. – Уже трое суперприз отхватили. Хорошо хоть – без мучений. Сразу.

– Веди к вашим. – Шатун снова загрузил себя рюкзаками. – Попробуем что-нибудь предпринять. Никогда не любил азартные игры, а уж в таком жанре – особенно...

Длинноволосый, безо всяких проволочек двинулся к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. Четвёрка последовала за ним, дробно стуча подошвами по выложенным невзрачной керамической плиткой, ступеням: только теперь, Алмаз замыкал шествие.

– Кто патроны заказывал?! – Они поднялись на второй этаж, и их провожатый потянул на себя дверь, за которой оказался просторный зал, некогда бывший заводской столовой. Во всяком случае, сваленные грудой, в одном углу столы, разбросанные по полу – пластиковые подносы, и находящаяся в противоположной стороне – линия раздачи, красноречиво на это намекали.

– Ты, что ли родил? А, Щелкунчик? – Ближайший к ним человек, с большими, грустными глазами – оглянулся на оптимистический призыв провожатого. – Надо же; похоже, действительно – маслята...

– И не только, Раввин. Не только. – Щелкунчик с некоторой гордостью показал на несущего рюкзаки Шатуна, словно он и в самом деле, рожал эти обоймы, пережив массу увлекательных ощущений. Которыми теперь следовало гордиться, хотя бы в малой степени.

– Угомонились вроде... – Раввин кивнул в сторону окна. – Надолго ли только? Три с лишним часа уже упираемся в этой мышеловке: и всё без толку. Хрен их разберёт, откуда они берутся...

В столовой, кроме них, находилось ещё пять человек, с оружием в руках, напряжённо замерших напротив разбитых окон, из которых открывался вид на производство. Помимо этого, присутствовало ещё два мертвяка, судя по ещё не загустевшей крови – свежеиспечённых. Посередине столовой, валялся "пушистик", которого, похоже – изрешетили сразу из нескольких стволов. Шатун сгрузил рюкзаки на пол.

– Эй, братва, вы откуда? – У персонажа, задавшего этот вопрос, был гнусавый голос; отсутствующий в верхней челюсти – передний зуб, разболтанно-развинченные движения: и точно такая же модификация "Калаша", как и у Алмаза. Разве что, без оптического прицела.

Лихо сразу взяла субъекта на заметку, потому что именно таких гавриков обычно выставляют вперёд, что бы найти повод для конфликта. У остальных тоже была насквозь криминальная внешность, и лишь Щелкунчик с Раввином по внутренним ощущениям блондинки, не состыковывались с присутствующим здесь большинством. Как будто они были, случайно приставшими к стае шакалов, повидавшими жизнь, бродячими псами. В воздухе, правда, пока что не витало ощущение скорой передряги, с участием всех присутствующих, и без присутствия фауны Сдвига: но стоило держать ухо востро. Как минимум – на всякий случай.

– Из полной, и законченной жопы. – Лихо не стала напрягаться, ответив то же самое, что и Михеичу в Челябинске и, сделала неопределённый жест, в сторону окна, отвечая на вопрос гнусавого. – Или не заметно? По-моему, как на ладони...

– Эт-точно! – Щербина между зубами мелькнула снова, на этот раз – в кривой улыбочке. – Поднажмут поганцы ещё малёхо, и окочуримся мы здесь, во всём великолепии. Одна надежда, что у вас маслята подходящего калибра в рюкзачке завалялись. А то нам скоро врукопашную корячиться светит. А я, как-то не по этому делу.

Судя по его физиономии, вызывающей явное желание держаться начеку, его коронным номером было подойти со спины, и сунуть под лопатку, что-нибудь на совесть заточенное.

– Найдётся. – Алмаз повернулся рюкзаку, мимоходом встретившись взглядом с блондинкой. Та чуть заметно сощурила глаза, давая добро на снабжение боеприпасами. Главное сейчас – проблема выживания, а выживать лучше вместе. В крайнем случае, гнусавого можно использовать, как отвлекающий маневр, бросив его "пушистикам". А если всё обойдется, то проблем возникнуть не должно. Лихо – не тот человек, который может без проблем дать подойти к себе со спины.

– Опаньки! Поживём ещё с полчасика... – Щербатый небрежно принял у Алмаза, три протянутые обоймы. – Ништяк, братишка.

Нужные боеприпасы нашлись почти для всех, кроме одного индивидуума. Чуток поразмыслив, Алмаз сунул ему две "УРки", и снабдил видавшим виды, но всё ещё приличным "Глоком".

Во время делёжки, Шатун, прекрасно просёкший сложившуюся ситуацию, стоял с небрежно-расслабленным видом, готовый при малейшей угрозе со стороны "шакальей" кучки, превратить эту столовую, в разделочный цех. Но, по-видимому, криминальную прослойку здешнего общества, одолевали мысли, схожие с размышлениями Лихо. Сначала – выживание, потом – остальные амбиции.

– Там какая-то кишка ползает. – Лихо встала рядом с Раввином, как с человеком, который произвёл на неё наиболее благоприятное впечатление. – Ещё нервную систему не расшатывала?

– Нет. – Раввин был настроен довольно пессимистично. – Ещё кишки не хватало. Длинная кишка-то?

Лихо сокрушённо вздохнула.

– Понятно. – Человек с грустными глазами невесело хмыкнул. – Если она ещё, вдобавок ко всему – прямая, то точно – абзац, помноженный на кирдык.

– Повоюем – увидим. – Лаконично сказала блондинка. – Никогда не грезила возможностью, сложить свои старые кости, в недрах общепита... И сейчас, как-то не ощущаю ничего схожего.

– Аналогично.

– А вы как вообще здесь оказались? Я так понимаю, что случайно. Судя по тому, что я успела здесь увидеть – Болотное успели оставить даже тараканы, не говоря уж, обо всех остальных...

– Влипли вот. – Казалось, что глаза Раввина стали ещё грустнее. – Собрались в места обетованные податься, да вышла неувязочка... Не успели толком от родных мест отшкандыбать, нарвались. А вы сами-то откуда? Высказывание про полную и законченную задницу – можешь не дублировать: мы там все, уже давно и прочно. Поконкретнее можно, или сие тайна глобальная есть? То, что тебе Пугач не глянулся, и откровенничать ты с ним не стала – я уже заметил. Честно говоря, мне он тоже не кажется олицетворением добродетели человеческой. Но раз уж оказался в одной упряжке с этим типусом, приходится как-то притираться. Как только будет возможность откланяться – сразу же воспользуюсь моментом...

– Из Суровцев мы. – Лихо почти не размышляла, стоит ли отвечать: её чувство чётко отсемафорило, что никаких сбоев в тираде Раввина – не содержится. – В Тихолесье это. Только нет теперь Суровцев. Точнее есть, и в то же время – нету. Такой вот сволочной и печальный парадокс...

– Бывает и такое... – Невозмутимо сказал Раввин. – Наше существование, если прикинуть без излишних эмоций – всегда было богато, на такие вот коленца. А уж в нынешних условиях...

– А вы откуда?

– Есть такое местечко, Юрга называется. Точнее, пять дней назад – ещё было. Теперь – нету. В буквальном смысле слова. Без всяких парадоксов. И если честно – даже не знаю: хорошо это, или плохо. И осталось от всей Юрги – только я, да Щелкунчик.

– А Пугач с остальными? – Негромко спросила блондинка. – Случайные попутчики?

– Что-то вроде, и где-то около. Не вдаваясь в подробности, могу сказать только, что тёплых чувств они к нам с Щелкунчиком питают ровно столько же, сколько и мы к ним. И чем быстрее мы с ними разойдёмся – тем лучше. Но пока что, стойко переносим тяготы на общем вираже, сложной жизненной кривой...

– Зверьё попёрло! – От дальнего окна, послышался крик, в котором явственно проскользнули истерические нотки. – А вот хрен тебе в глотку!

И следом за этим, простучало сразу несколько автоматных очередей. Лихо выглянула из окна, узрев троицу "пушистиков", и одного обезьяноподобного монстра. Ещё двое дёргались в трёх десятках метров от здания, и, судя по ошарашено-уважительному взгляду Щелкунчика, стоящему рядом с Алмазом, авторство точных выстрелов – принадлежало последнему.

Пугач с остальными, лупили по нападающему зверью хаотично и беспорядочно, впустую растрачивая драгоценные патроны. Впрочем, один "пушистик" всё же покатился по асфальту, дрыгая конечностями, и Алмаз был явно ни при чём.

– Видели, как я их завалил! – Заблажил Пугач, меняя обойму. – Что бы вы без меня делали, косорукие. Остальных валите сами: так и быть, оставляю вам, чтоб не куксились!

Алмаз чуточку обалдело покачал головой, и внёс новую лепту в творящееся за окнами безобразие. Объединённая атака "пушистиков" и клешнеруких, захлебнулась, толком не успев начаться.

– Пугач от скромности не загнётся. – Стоящий рядом с Алмазом Щелкунчик, великолепно видевший, кто являлся главным виновником торжества, выматерился вполголоса. – Вообще – Пугач, и скромность – это два, на редкость несовместимых понятия... Причём пожизненно.

– Да наплевать. – Алмаз нейтрально усмехнулся. – Главное то, что у нас всё позитивно. Конечно же, в меру относительно – но всё же... Говоришь, давно здесь сидите?

– Угу. Сам не пойму, что творится. Прицепились к нам, как репей к барбоске – лезут и лезут. Как будто их покойный вождь, завещал им взять на зуб именно в этот день, именно в это время, и именно нас. Вот они, и из шкуры вон лезут. Никогда такого не видывал... Аномалия какая-то.

– Может и аномалия. – Сказал Алмаз. – Главное, чтобы эту аномалию можно было издырявить со всем прилежанием, до получения искомого результата. Пока вроде бы не заметил ничего, идущего вразрез с моими убеждениями.

Щелкунчик вздохнул, ничего не ответив. Уставился в окно, пытаясь высмотреть новые признаки агрессии сборной команды монстров. За окном была тишина.

Прошла минута, другая... Пять, пятнадцать. В бывшей столовой стояла тишина, изредка прерываемая высказываниями Пугача, касающихся его неоспоримой роли, в обороне здания. Остальные помалкивали, никак не комментируя изрядно завышенную самооценку собрата по несчастью.

– А ведь, похоже, всё... – Раввин, цепко контролирующий прилегающую территорию, отвёл взгляд от окна. – Неужто дождались? Они ведь до этого каждые минут десять, как заворожённые, лезли. Точно, всё. То ли мы всех положили: то ли им настобубенило... Всё-таки, как ни крути, а счёт разгромный получается. Отбились, едрёна кочерыга... И кишки твоей что-то не видать. Наверное, наглядный пример не воодушевил, вот и решила подальше откантоваться. Выходит, не прямая: мелочь – а приятно...

Пол выбило из-под ног, как будто в фундамент здания, на изрядной скорости, влупило что-то вроде великанского тарана. Осатанело заверещал Пугач, которого чувствительно приложило боком об стену. Остальные разлетелись по сторонам, как кучка метко сбитых шаром кеглей. На ногах остался один Шатун, каким-то неведомым чувством угадавший удар за миллисекунду до его начала.

– Ни хрена себе... – Мотающий головой Раввин поднимался с пола, он успел сгруппироваться, и упал грамотно, не отбив себе ничего, в отличие от нецензурно гавкающего Пугача, лежащего под окном. – Похоже, погорячился я насчёт долгожданного финала. Грядёт кульминация, мать её...

Второй удар последовал спустя четверть минуты. Успевших чуть прийти в себя, и поднявшихся на ноги людей, снова снесло, раскидав по сторонам. Боковую стену столовой, определённо начало перекашивать, кусками полетела древняя штукатурка. Загремели на пол, по казённому невыразительные, с пластиковым абажуром, несколько светильников, до сих пор уцелевших на потолке столовой. Здание грозило рухнуть максимум после ещё трёх-четырёх ударов.

– Щемимся отсюда! – Неугомонный Пугач, волоча за собой "Калашников", на карачках пополз к выходу. – Завалит ведь!

Следом за ним, с предельно ошарашенным видом, бросились все остальные, кроме четырёх друзей, Щелкунчика, и Раввина.

– Не могу не согласиться. – Поднимающаяся с пола блондинка нашла глазами соратников, и коротко махнула рукой в сторону выхода. – Сматываемся.

Шатун подхватил несколько полегчавшие рюкзаки, и ринулся к распахнутой настежь двери, ожидая нового подземного толчка.

– Бегом, бегом! – Заорала блондинка в сторону, как-то растерянно затоптавшихся на месте Щелкунчика и Раввина. – Нехрен приглашения ждать, чешите вниз!

Те кинулись следом за Книжником, молниеносно сориентировавшимся, и последовавшим за Шатуном. Лихо с Алмазом прикрывали весь этот бесславный, но целесообразный отход с позиции.

Здание сотряслось от нового удара, но он произошёл где-то в некотором отдалении, и все удержались на ногах, почти проделав путь до первого этажа. Где-то впереди бессвязно вопил Пугач, и мелькали спины криминальных сотоварищей, улепётывающих со всех ног.

– На улицу! – Раввин, уже почти полностью совладавший с секундной растерянностью, в несколько прыжков догнал громилу, указывая путь. – Туда!

Ворота, через которые они вошли в здание некоторым временем ранее, уже были перекошены, словно в них с размаху врезался стойкий оловянный солдатик. Очень большой, и очень стойкий.

Последовал ещё один удар, напоминающий землетрясение в миниатюре. Лихо успевала шарить взглядом по сторонам, но кроме приходящего уже в полную, и законченную негодность оборудования – никаких "пушистиков", и прочей "сдвигобратии" – не наблюдалось.

– Туда! – Раввин свернул налево, где метрах в двадцати, взору сразу же открылось столпотворение в виде Пугача и всех-всех-всех, пытающихся высадить дверь, которая, если ориентироваться по доносившимся возгласам – не хотела открываться даже с помощью многочисленного количества "вселенских матерей".

– Разойдись! – Взревел Шатун и, изумлённые рожи пугачёвских корефанов – брызнули в разные стороны, освобождая требуемое пространство. Громила, не сбавляя скорости, и не выпуская из рук рюкзаков, ахнул ножищей ровнёхонько в центр обитой железом двери, вложив в удар всю массу своего тела.

Дверь вывалилась наружу с невообразимым звуком, мелькнули выбитые с "мясом" петли, и Шатун, почти не сбавляя шага, вырвался на свободу. Следом за ним, торопливо, но относительно цивилизованно – проскользнула остальная пятёрка. После чего, в открывшемся проёме – образовался некий затор. Пугач успел выскочить без особого ущерба; а его соратнички – рванувшиеся прочь из рушащегося здания, попытались выбраться одним махом, мешая друг другу.

На звуковые волны, доносящегося сзади, отчаянного мата, Алмаз с Щелкунчиком оглянулись одновременно, и Щелкунчик, не останавливаясь – брезгливо-пренебрежительно махнул рукой: не тот контингент, из-за которого стоило бы рисковать чем-либо. Алмаз скупо улыбнулся, и продолжил игру на выживание, прибавив шагу.

Слева, метрах в тридцати – в воздух взлетели обломки какого-то производственного хлама, и мелькнул уже знакомый изгиб "кишки", продолжающей преследовать беглецов. Не снижая темпа, Алмаз повел стволом "дыродела" в ту сторону, и раскатистая очередь вплелась в звуки шумного дыхания бегущих людей.

Серо-розовая плоть существа явственно, упруго промялась в тех местах, куда угодила выпущенная «стеклорезом» очередь. Но, как ошеломлённо успел понять Алмаз – это был весь урон, который получила «кишка». Ставшие безвредными, сплющенные кусочки металла, упали на землю, не пробив шкуру существа. «Кишка» снова нырнула под землю.

– Грёб твою без передышки... – Потрясённо выдохнул Щелкунчик, успевший вслед за Алмазом, шмальнуть по подземному монстру, с тем же итогом. – Какого хрена?

– Вот именно. – Алмаз кое-как вернул отпавшую нижнюю челюсть на место. – Сдаётся мне, мы только что лицезрели наш общий чих-пых. Он же каюк. Лихо!

– Да видела, видела. – Блондинка на бегу обернулась к нему, дёрнув уголком рта. – Пока что – без вариантов. Продолжаем забег.

Шагах в десяти от бегущего впереди Шатуна, земля дрогнула, и начала проседать вниз. Бетонный столб, попавший с зону проседания, накренился, и стал заваливаться прямо бегущую со всех ног семёрку.

Все прыснули в разные стороны, уходя от опасности: визгливо, и со всем старанием, честил "кишку" Пугач, первым отпрыгнувший на безопасное расстояние – на добрых три метра. Существо вновь показалось из земли, Алмаз прикончил обойму, лишь для того, чтобы повторно убедиться, что в прошлый раз ему не померещилось. "Кишка" нырнула обратно в земные недра, всё-таки автоматная очередь причиняла ей некоторые неудобства, испытывать которые лишний раз – не было никакого желания. Но Алмаза, это не ободряло ни в какой степени. Правильная "кишка" – мёртвая "кишка". И никак иначе.

– Назад! – Переполошившийся Пугач рванул обратным курсом. – Бегите, идиоты!

Земля проседала всё сильнее, приближаясь к беглецам, под ногами чётко ощущалась вибрация, которая могла быть вызвана только одним фактором. И этим фактором никоим образом не могли быть маленькие веселые гномики, изнывающие от неразделённой страсти – вылезти, и подарить присутствующим горшочек с золотыми монетами.

– Гномики, ебулдыцкий шапокляк... – Лихо бросилась обратно, с какого-то перепугу подталкиваемая в спину Раввином. – Накатит же иногда, сама диву даюсь. Руки не распускаем, мужчина. Сама пока что, в состоянии бегать.

Раввин слегка покраснел, и ничего не ответил. Навстречу бежала остальная кодла, всё-таки сподобившаяся выбраться из дверного проёма. Завидев Пугача, все дружно сменили направление.

– Есть идея... – Шатун поравнялся с блондинкой. – Наполовину дурацкая, но другой пока что не имею. Иначе мы здесь набегаемся. Без уверенности, что доберёмся до финишной прямой.

– Излагай.

– А чего излагать... – Громила хрипло, чуточку нервно хохотнул. – Вы замираете, а я побегаю. Заморю червячка. Эта гнида, если я что-то понимаю – на вибрации реагирует. Вот вместе и повибрируем.

– Думаешь?

– Ну. А ведь нет другого выхода, согласись... Или как?

– Давай. – Лихо не стала долго раздумывать. План – как план. Если бы его предложил не Шатун, то выглядело бы махровым безрассудством. А так... почему бы и нет?

– Рулите обратно в цех, и прикидываетесь металлоломом. Остальное я спроворю. Должно выгореть.

Они влетели в дверной проем, Пугач безостановочно вопил, как будто у него в штанах буянил целый выводок "клякс". Особо не раздумывая, Лихо наградила его убийственным тычком по рёбрам, заставляя убавить громкость. Тот схватился за пострадавшее место, замер, и начал тихонько подвывать, со злостью глядя на блондинку. Та красноречиво потрясла оружием, и приложила ствол к губам. Пугач заткнулся.

Как ни странно, соратники Пугача с ходу врубились в новый расклад, и замерли на месте, пытаясь явить собой законченную аллегорию неподвижности. Шатун, последним залетевший в цех, сгрузил рюкзаки на пол, и рванул прочь, сжимая в руках две "УРки". Когда успел выудить их из рюкзака? – насквозь непонятно...

Спустя несколько секунд, в небольшом отдалении грохнул взрыв, и послышался голос Шатуна, обещающий "кишке" поистине райское развлечение. Лихо с остальными, стояла не шевелясь, и ловила себя на мысли, что порою хочет сдержать и дыхание: как будто это могло чем-то помочь...

Второй взрыв шевельнулся еще через полминуты, ещё больше увеличив дистанцию между ним и, местонахождением большей части желающих выжить. Шатун резвился. Лихо облегчённо вздохнула, и немного расслабилась.

– Я что-то не понял... – Обласканный блондинкой Пугач помалу приходил в кондицию. – Он что, смертничком решил прикинуться? Или ему в кайф?

– Шатун вернётся. – Вполголоса сказал Книжник, чутко ловящий малейшие звуки, доносящиеся с улицы. – Хотите пари?

– А это куда? – С начинающими возвращаться, развязными интонациями, вопросил Пугач. – В очко – знаю: а вот пари – не пробовал... Ты что думаешь, если я туда-сюда пробежался по воздуху и, адреналинчика хапнул: то я перед тобой уши развешу? Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?

Похоже, отсутствие Шатуна, и относительно стабильная обстановка вокруг, давала все предпосылки к тому, чтобы он снова ощутил себя – не последним парнем на деревне.

– Пугач, уймись. – Щелкунчик успокаивающе поднял руки, но по его лицу было понятно, что сам он слабо верит в чудодейственность этого жеста. Тут бы надо что-нибудь повнушительнее, вроде очереди веером от пуза...

– Ты кто такой, чтобы меня затыкать? – С безграничной ядовитостью в голосе поинтересовался Пугач, мгновенно повернувшийся к нему. – Чё, новая ватага подвалила, сразу к ним под крылышко утрамбовался? Кто передо мной вилял два дня назад – "Пугач, давай вместе. Пугач, без тебя хана..."? Забыл, фуфло? Может, ответишь за базар? А?

Приятели Пугача, кроме предельно посерьезневших Раввина и Щелкунчика, стали подтягиваться в одну кучку, делая пока еще не красноречивые, но достаточно целенаправленные жесты оружием.

Свора снова начинала чувствовать себя сильной.

– Вы чё, трёкнутые? – Пугач чуточку отмяк лицом, не дождавшись ответа на заданный вопрос: и посчитав это признанием его фундаментальной правоты. – Я бы с этой хренью, наперегонки – ни за что бы не побежал. Сожрут вашего бугая, если уже не переваривают. Да и хрен с ним, если честно... От нас костлявую отвёл, и ладненько.

Книжник попытался что-то возразить, но осекся, поймав ледяной взгляд Лихо.

– Я так понимаю, у тебя уже, касательно нашего ближайшего будущего, какой-то планчик наметился... – Блондинка уголками губ, обозначила тень улыбки, не предвещающей ничего хорошего. – Поделись, что ли...

– Смотри-ка ты, быстро схватываешь. – Брызнул иронией Пугач, обволакивая фигуру блондинки цинично-похотливым взором. – Поделюсь, чего ж, не поделиться-то?

Судя по всему, его размышления были незамысловатыми и просчитываемыми безо всякой телепатии. "Пугачёвских", как мысленно окрестила их Лихо, было пятеро. Против неё самой, Книжника, Алмаза, Щелкунчика и Раввина. Если она что-то правильно понимала, то кроме Алмаза, да ещё пожалуй – Раввина, Пугач больше никого, не воспринимал всерьёз. Итого, по его незамысловатой арифметике, получалось "пятеро против двух". Ну, или трёх, если считать всех остальных за одну боеспособную единицу.

"Перекраситься, что ли... – Устало подумала Лихо. – В рыжую. Когда же, меня всякая наблатыканная мелюзга, начнёт хоть чуточку принимать за что-то, вызывающее – пусть даже самую мизерную толику настороженности. Задолбали, убогие!".

– План простой. – Пугач подмигнул с явной издёвочкой. – Все сявки, что рядом с тобой, мирно складывают стволики, вежливо прощаются, и – радостно сваливают. А рюкзачки и, конкретно – ты; остаётесь. Это я так, персонально для тебя расстарался озвучить, рюкзакам-то глубоко параллельно, им смена хозяев, погоды не делает... Всосала, кукла? Или поглубже разъяснить?

– А я-то вам зачем? – Лихо сделала большие глаза, добросовестно изобразив мордашкой бесконечное недоумение. – И, может быть, есть другие варианты?

– Чё ты, дуру-то лепишь? – С мимолётной досадой поморщился Пугач. – Нет никаких вариантов. Всё прилежно линяют, а ты встаёшь на четыре кости, и старательно замаливаешь грехи. Если каждый по рёбрам будет стучать, и думать, что ему это не аукнется...

– Никакой фантазии. – Громко сказала Лихо, самым невежливым образом обрывая Пугача, и обращаясь к своей группе. – Везде одно и то же. Книжник, помнишь тех, в Тихолесье? Тоже что-то схожее сватали. Царство им небесное...

Пугач, надо отдать ему должное, с ходу врубился в то, что события начали раскручиваться не по задуманному им сценарию. Что белобрысая милашка, которую он рассчитывал разложить с полным удовольствием в самое ближайшее время – повела какую-то свою игру, пока что непонятную: но которую следовало прервать незамедлительно.