Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Мечты остались мечтами. Лихо сидела пай-девочкой, положив руки на подлокотники. Сзади было слышно напряжённое сопение "порченой парочки", бдительно выполняющей свои обязанности.

– Вот и замечательно, что мы понимаем друг друга... – Молох появился слева, вальяжным шагом никуда не торопящегося человека. – Надеюсь, никто не захочет испортить нам этот вечер...

"Властелин бутафорский. – Лихо мысленно вздохнула, как только повелитель и защитник всех мутантов – встал в паре метров от неё. – Глыба, такому как ты – пол в сортире, помыть не доверил бы. Привалила идиоту – возможность зыркать выразительно; он и возомнил о себе...".

К моменту второй встречи, Молох успел переодеться, и теперь щеголял в костюме, не то – звездочёта, не то – маститого прорицателя. Волочащаяся по полу мантия, сверху донизу – расшитая золотинками звездочек. Посреди которых, находился серп полумесяца: что в сочетании друг с другом – создавало картину звёздного неба. Просторные шаровары, высокий головной убор, восточные туфли без каблука, и – с загнутыми носами. Всё – с непременным добавлением золотых узоров, в том – или ином месте.

"Портативного телескопа не хватает... – В очередной раз, подумала блондинка. – В футляре, увесистого, где-то на полпудика... Такого, чтобы с оттяжечкой, по макушечке – раз! – и нету больше безумного бога. Только безумный мир".

Молох глазел на неё, чуть ли не радушно, неподвижно стоя на том же месте. Справа раздался лёгкий шум; Лихо скосила глаза и, увидела Алмаза, усаживающегося в кресло. В течение следующих пяти минут – доставили Книжника с Шатуном. Лихо облегчённо вздохнула.

– Вот и все в сборе! – Патетически возвестил шизик, обводя встряхивающим взглядом, сидящую перед ним четвёрку. – Честно говоря, я рад вас всех видеть. Забудьте о том, что произошло несколькими часами ранее... Не могу сказать, что это было недоразумение; но – сейчас вы можете чувствовать себя, гораздо более вольготно. На сегодняшний вечер – вы мои гости. Если я где-то отламываю, то в другом месте – непременно воздаю... Удел бога – быть справедливым. Или, кто-нибудь разделяет другую точку зрения? Смелее, смелее...

Лихо молчала. Даже очкарик, по глазам которого – без особых изощрений, просматривалось корёжащее его желание – высказаться на поднятую тему; молчал в полновесный тюк с тряпками.

– Ну, что ж... – После минуты слаженного безмолвия, Молох грустно покривил губами. – Конечно, меня удручает, что всегда – одно и то же. С другой стороны... А, ладно – забудем. Мы сегодня, собрались здесь не для философской дискуссии. Время веселиться!

В зале возникло движение. Несколько мутантов приволокли приличных размеров стол, который вскоре был уставлен закусками. Самыми разнообразными, привлекательно выглядевшими и, пахнущими – соответственно внешнему виду. То есть – зело ароматно и, аппетитно. Книжник незаметно сглотнул слюну.

Алмаз, глазами – незаметно показал Лихо, на прохаживающегося мимо них – Молоха: и, на мгновение жёстко прищурился. Блондинка, так же обозначила отрицательное покачивание головой. К этому времени, возле сумасшедшего, тенью нарисовался Сфинкс. Стало понятно, что, желанную вариацию с заложником – повело в сторону практически непредсказуемого результата. С такими-то слагаемыми... Выжидаем, друзьям мои, выжидаем: терпение – великая вещь. А, что касается всего остального: должен быть шанс, обязательно должен!

– Прошу к столу! – Молох, жестом бесконечно хлебосольного хозяина, указал на стол. – Я настаиваю, чтобы вы, сейчас разделили со мной эту трапезу. Ну-ну, не стоит думать, что всё отравлено: это было бы слишком мелко для бога... Я расправляюсь с непокорными по-другому. Вам повезёт, если вы не узнаете, как это происходит...

"Добрый доктор Айболит! – Книжник осторожно, будто находился босиком – посреди склада стеклотары, после бомбёжки; пошёл вперёд. – Где ж, ты бродишь, паразит... Твой клиент сейчас не буен; но того гляди – вскипит...".

Недалеко от стола, на высоте примерно двух с половиной метров – находилась большая плазменная панель, с подключённым к ней – проигрывателем формата "блю-рей". Очкарик косанул взглядом, по целому Монблану дисков, выхватил несколько знакомых названий. В голове, забрезжили – пока ещё смутные, не оформившиеся целиком ассоциации; вымышленного – с реальным. Ну-ка, ну-ка... Допустим, что это – не шанс, но кое-что проясняет. Определённо. Подтверждение бы ещё заиметь...

Уселись за стол. Лихо, не дожидаясь любезного приглашения к ужину, пододвинула к себе – ёмкость с каким-то салатом; и, принялась активно накладывать в тарелку.

– Весьма рекомендую. – Молох, сидящий напротив блондинки, пригубил из своего бокала. – Мой любимый салат. Хорошо сочетается с сухим вином; да только одна проблема – неоткуда взять сухого вина... А так – просто великолепно.

Следом за Лихо, к угощению, потянулись все остальные. Коли уж предложили пожрать, и далеко – не тушёных клопов: чего отказываться-то? А ведь, могли и не предложить...

Глава Мути, положил себе чуть-чуть какой-то подливки, и лениво ковырял её, продолжая отпивать из бокала, мелкими глоточками; снисходительно поглядывая на наворачивающих за обе щёки – гостей. Клятый Сфинкс, заложив руки за спину, бесшумно прохаживался за спиной Молоха, отмеривая по три шага, влево и вправо.

"Маятник, твою мать... – Блондинка сунула в рот ложку (вилок, несмотря на присутствие Сфинкса и, двадцати уродов со смертоубийственными приспособами: четвёрке не дали), с кусочком чего-то мясного, приготовленного со специями. – Мистер Невозмутимость. Не было бы тебя, давно бы – верещал бы этот ряженый; умоляя мамочку – простить засранца...".

Рассредоточенные по залу вооружённые мутанты, бдили на совесть, почти не сводя глаз с участников ужина.

– А вот и наши долгожданные гостьи! – Неожиданно возвестил Молох, вытаращившись за спины четвёрке, своими, не внушающими ничего, кроме недоумённого отвращения – непроглядно-белыми, чуть навыкате "шарами". – Девочки, почему же так долго?

– Просим прощения... – Блондинка узнала голос Виктории. – Возникли проблемы, чисто женского свойства. Пришлось потратить некоторое время, на их решение...

– Надеюсь, всё в порядке?

– В абсолютном. Больший порядок, есть только в этом городе.

– Дражайшая Виктория, снова льстит мне. – Молох изогнул уголки губ в подобии улыбки. – Так неприкрыто, так пронзительно. Бывает, что и боги – не чужды простой лести. Как сейчас.

Рыжая обогнула стол и, села справа от шизика, налив себе, в точно такой же бокал – как и у Молоха; чего-то бледно-розового, обладающего терпким ароматом. Отпила добрый глоток.

Следом за ней, в поле зрения "гостей поневоле", неожиданно появились новые действующие лица. Две близняшки. Невысокие пухленькие шатенки, с отлично развитыми формами, одетые в столь откровенные платья, с соотношением "20 на 80". То есть – двадцать процентов тела, было кое-как прикрыто тёмно-алой материей: а остальные восемьдесят – были выставлены напоказ, с максимальной эффектностью.

Звякнула о тарелку, выпавшая из рук Книжника – ложка. Сам очкарик – беззастенчиво пялился на близняшек, раскрыв рот, казалось – позабыв обо всём на свете. Шатун с Алмазом, не отреагировали с подобной откровенностью: но, всё равно – было заметно, что амур, если не влупил в яблочко; то наверняка – оцарапал ниже пояса. Одна только Лихо, устойчивая к женским чарам, смотрела под другим углом, выискивая хоть один признак мутации. Признаков не находилось.

– Здравствуй, мой хороший... – С сексуальной хрипотцой в голосе, слажено промурлыкали прелестницы и, одновременно поцеловали Молоха в щёки. – Сегодня будет весело, так же – как всегда?

– Всё будет зависеть от наших друзей. – "Бутафорский властелин" похлопал близняшек по обнажённым плечам. – Я очень надеюсь, что они не подведут.

Шатенки уселись слева от Молоха, положив себе первое, что попалось под руку. И, почти сразу же – принялись постреливать глазками, в сторону насыщающегося Шатуна. Которому, от такого внимания – кусок в горло, стал пролезать с некоторым усилием.

– Предупреждая возможные поползновения, хочу сказать. – Шизофреник в костюме звездочёта, откинулся на спинку своего полукресла. – Сегодня – званый вечер, и никаких вопросов о вашей дальнейшей участи – задавать не следует. Могу заверить, дав слово бога; что до завтрашнего полудня – вас никто не тронет и пальцем. Не в буквальном смысле, конечно же: но – при условии, что ваше поведение, неожиданно – не примет вызывающие формы... Можете не отвечать, я и так вижу, что прониклись...

"Плазма" неожиданно включилась, и по экрану зашустрили хорошо вооружённые типажи: пытающиеся укокошить типажа, вооружённого только консервным ножом, и – несгибаемым взором, в котором полыхала уверенность в будущей победе.

Молох вперился в экран, потеряв всякий интерес к гостям: и – ко всему остальному. Брезгливо щерясь каждый раз, когда положительный элемент, выстёгивал из криминальных рядов – элемента отрицательного. Сейчас для него, существовал только светящийся экран плазмы. Подчиняясь какому-то наитию, Лихо посмотрела на Книжника, оторвавшегося от аппетитных форм шатенок, и – исподволь следящего за хозяином Мутантовки; будто бы – сопоставляющего какие-то кусочки, одному ему, понятной головоломки.

До сих пор, глазеющая на Лихо, с непонятными эмоциями – рыжая; гибко поднялась, обошла стол, и села рядом с блондинкой. Кривовато улыбнулась.

– Что, сука, кайфуешь? Повезло тебе.

Лихо молчала, никак не комментируя вышесказанное.

– Молох сегодня, даже на плевки в твою сторону – табу наложил... – Виктория всё с той же, кривоватой ухмылочкой, продолжала смотреть в упор. – Не говоря уже, о более проникновенном выражении чувств. Если бы не он; ты бы сейчас у меня в гостях – дерьмо, в два раза большей ложкой наворачивала. А я бы, слышала только самые изысканные комплименты – в адрес такой элитной кухни... И всё это – с улыбочкой, с воодушевлением. Но, если бы ты – хоть разок поморщилась: то я бы безмерно огорчилась... А, огорчаться – мне категорически противопоказано. Могу и кожу живьём снять, от огорчения.

– Ты же – не мутант? – Лихо сделала вид, что пропустила мимо ушей; всю, идущую от самого сердца – тираду. – Что ты забыла здесь? Среди этих?

– Ты не поймёшь! – Рыжая коротко вздрогнула, создалось впечатление, что внутри – её нешуточно перекорёжило, душу прижгли раскалённым железом. – Когда тебя, день за днём, в течении нескольких лет, трахают почти все – кому не лень: и даже не платят – кидают какие-то объедки, чтобы с голоду не загнулась... Да – не поймёшь ты, откуда тебе понять?

– А здесь лучше?

– Лучше! Знаешь, я хоть со всеми демонами разом – в закадычных друзьях ходить буду, с чертями день-деньской – хороводится; не говоря уже о Молохе. Лишь бы долги с процентиками вернуть, которые накопились от прошлой жизни... Я таких тварей видела, что от мутантов их отличает только то; что у них, сквозь кожу – кишки не видно, или – пальцы ног, не срослись. А в остальном – порченые на все сто. Ублюдки, мрази... Ты думаешь, я такая – одна здесь? Ничего подобного. Нормальных – здесь тоже хватает. Которым в этом городе – лучше. Здесь, они себя людьми чувствуют. Среди мутантов... Парадокс, верно? Но, так и есть: распоследней мразью буду, если хоть в чём-то соврала...

Лихо ничего не ответила. Тем более, что рыжая действительно говорила правду.

– Что, язык в анусе? Давай, загни мне что-нибудь, про "что такое – хорошо, и что такое – плохо". Давай, ораторствуй! При нашей первой встрече, у тебя душевно получалось. Да хрен с тобой, сука... Поживи пока. Я тебе только одно хочу сказать: с Молохом – пойду до конца. С ним – есть шансы, хорошие шансы; нагнуть этот сраный мир, так – как мне заблагорассудится. И, уж если нагнём... То пользовать будем до невменяемости, запредельно.

Улыбочка у неё, стала жутковато-застывшей. Блондинка отвела взгляд, понимая, что никакие доводы – сейчас не сработают, будь ты – хоть кумиром всех ораторов Вселенной.

– Веселись, пока позволяют... – Виктория встала, глядя на Лихо – сверху вниз. – Потом, будешь остальных веселить. Уж это – я могу тебе пообещать с полной уверенностью...

Лихо снова промолчала, глядя себе под ноги. Рыжая вернулась на своё место, налив полный бокал – всё того же, терпко-ароматного пойла. Запрокинула голову и, выпила быстро, жадно. Налила ещё, демонстративно отвернувшись от блондинки.

Близняшки уже обсели Шатуна, продолжая шквальный обстрел томными взглядами. Тот выглядел скованным и подавленным, не говоря уже о том, чтобы распускать руки. В отличие от "сладкой парочки", которая бесцеремонно оглаживала громилу: разве что – пока не затрагивая самых интимных областей. Книжник по-прежнему, украдкой наблюдал за Молохом. Алмаз сидел, как на собственных поминках, сдержанно ковыряясь ложкой в тарелке.

"Не вижу смысла в этих посиделках. – Лихо поглядела на экран, на котором близилась финальная битва добра со злом, в антураже заброшенного цеха. – Ладно, хоть поели от пуза. Надеюсь, не в последний раз... Хотя, этот "аттракцион" – вкупе с уверенностью рыжей, о каком-то предстоящем веселье, с нашим; точнее – моим непосредственным участием в этом адреналиновом шоу...".

Экран погас. Молох потянулся, и зевнул. Повернулся к сидящим напротив него, людям.

– Всем спасибо, за божественный вечер... – Он смотрел равнодушно, как на кучку надоевших игрушек. – Надеюсь, что разочаровавшихся в моём гостеприимстве – нет.

Четвёрка настороженно помалкивала, оставив своё мнение – при себе, стараясь не встречаться взглядом – с хозяином этого застолья. Очкарик сидел чуть ссутулившись, частично погружённый в себя, занятый какими-то, одному ему ведомыми расчётами.

– Дамы, у вас есть какие-нибудь пожелания? – Молох перевёл взгляд на близняшек. – Не стесняйтесь, желание женщины – закон. А, что хотят две женщины, то – угодно и богу...

Шатенки игриво хихикнули, и прижались к Шатуну; почти превратившегося в гармоничное приложение к суровцевскому барельефу.

– Понятно. – Молох брезгливо усмехнулся, и бесстрастно уставился на рыжую. – А у вас?

Виктория отрывисто мотнула головой: её губы, похоже, помимо её воли – царапнула разочарованная усмешечка, тут же скрывшаяся без возврата. Лихо неслышно выдохнула, подавляя краткую, непроизвольную дрожь в пальцах. Что поделать, нет у нас полностью бесстрашных...

– Как скажете. – Сумасшедший на несколько секунд закрыл глаза. А когда открыл; неестественная белизна, начала обволакивать блондинку, снова ощутившую дрожь в руках. – Тогда, все могут быть свободными. Кроме нашей гостьи.

Рядом с Лихо, явственно ёрзнул Алмаз: чуть поодаль – глуховато кашлянул громила. Книжник выпрямился, готовый сей секунд – совершить парочку каких-нибудь безрассудностей; наверняка – последних в своей жизни. Лихо медленно, но твердокаменно – двинула подбородком влево-вправо: подавляя всеобщее желание – с прилежанием устроить большой красноярский погром, дав волю – безграничной фантазии.

Соратники слегка увяли. Косвенными причинами к этому, стало недвусмысленное взятие оружия наизготовку, всеми присутствующими порчеными: и Сфинкс, застывший в расслабленной позе, с полунамёком подначивающей улыбочки на лице.

Лихо поднялась, ощущая, что сознание словно раздваивается, окуная её – в какое-то новое состояние. К себе – не было ни жалости, ни презрения, ни злости; просто она чувствовала себя – как-то иначе. Сделала несколько шагов, подходя к Молоху. Сфинкс остался неподвижен.

– Я надеюсь, эта ночь будет незабываема?

Потом она шла, в сопровождении всё того же белобрысого, поднимаясь на второй этаж заведения.

В голове крутилась только одна мысль: прикипевшая, застрявшая намертво. "Всё пройдёт...".

Книжника с Алмазом, увезли. Судя по всему – обратно в бомбоубежище. Шатуна, отправили в неизвестном направлении, в обществе близняшек, прилипших к нему – как кузнечик, к свежеоблизанному леденцу на палочке.

– Сюда? – Блондинка остановилась перед единственной дверью, которой заканчивался неширокий коридор на втором этаже. – Или дальше?

– Открывай. – Сфинкс почти дышал ей в затылок; уверен в себе – до упора, паскуда быстродействующая... – Дальше тебе всё разъяснят.

Показалось, или – нет? Лихо надавила на дверную ручку, опуская её вниз; а привычка – улавливать различные оттенки человеческой речи, уже констатировала наличие некой иронии, в слове "разъяснят". Дело было даже не самой иронии, а в том, что – любые насмешливые интонации, Сфинксу – присущи не были. Во всяком случае, за тот непродолжительный период их общения: Лихо не заметила ничего подобного. Нет, конечно же – это может быть ошибкой, приключившейся от элементарного недостатка информации; а может быть, что-то стоящее. Во всяком случае – это был первый признак того, что кто-то проявляет к Молоху, хоть какие-то иные чувства, кроме почтительной боязни. Посмотрим, учтём, намотаем на воображаемый драгунский ус; да – поплотнее...

– Заходите, заходите... – Молох стоял к ней спиной, возле окна. – Сфинкс, благодарю. Можешь быть свободен. До завтра.

Дверь закрылась. "Бутафорский властелин", оставшийся в наряде звездочёта, или кого там? – медленно повернулся к блондинке. Так медленно, что это походило на старательно отрепетированную сценку, на какое-то заимствование... Лихо ждала.

Помещению, в которое её привели; больше всего, подходило бы определение "апартаменты". Бросающаяся в глаза, своей явной дороговизной – внутренняя отделка: потолочная роспись, уцелевшее зеркало во всю стену, шикарная мебель, сохранившаяся почти идеально...

– Иди сюда.

– Может, сначала сполоснуться? – Лихо с некоторым сомнением понюхала своё плечо. – Конечно, если есть необходимость, то можно и так...

В следующее мгновение, её – с ног, и – до головы, пронзило дыхание боли. Не кромешной, выворачивающей наизнанку: а – несильной, терпимой. Предварительной.

Пронзило, и – сгинуло.

– Это, на всякий случай. – Безмятежно улыбаясь, пояснил шизофреник. – Чтобы ты – не забывала, кто тут правит бал... Чтобы, не возникло ни одной, даже самой дохленькой иллюзии; что меня – можно свергнуть, как простого смертного. Я – бессмертен. Я – Молох!

"А если – моргала выколоть? – Лихо внутренне ощерилась: внешне – нацепив маску покорности. – Совсем выколоть. Кащеюшка тоже пыжился: да – на иглу сел. От передоза не крякнулся; но хорошим – дело всё равно не закончилось...".

Блондинка не сомневалась, что при первой же возможности – сумеет свернуть шею, этому тщедушному фигляру. А что далее? Хорошо, если "Дискавери" Сфинкса – стоит там же, где и стояло, и деактиватор – можно будет прозаически достать из бардачка, вернув законному владельцу. А если – нет? Без шума – вряд ли получится. И, нет гранитной уверенности, что при любой попытке сопротивления, сидящих в бомбоубежище – Книжника и Алмаза, тут же не приговорят... Опять же – прорываться через набитый этой швалью, город. Где, хоть кто-нибудь, да прицепится. Придётся выжидать, прокачивать варианты, постоянно быть начеку.

– Садись. – Псевдо-бог, указал на стоящее в углу комнаты – кресло. Роскошное, кожаное, глубокое.

Лихо безропотно протопала к нему и, устроилась с максимальным комфортом. Что ни сделаешь для бога; особенно если он просит так "по-божески"? Главное, не забывать сохранять на лице – выражение глубочайшего душевного трепета, от оказанной почести. Богам это нравится. Правда, досконально неизвестно – нравится ли всем? – но Молох, точно удовлетворён...

– Мне известна цель вашего визита – в мой город... – Шизик начал неторопливо прохаживаться по апартаментам, аккомпанируя своему словоизлиянию – взмахами правой руки, с широкой амплитудой. – Интересно, на что вы надеялись? – когда сунулись сюда вчетвером, замышляя оставить мой народ – без веры в будущее. Наше будущее.

"Насколько я помню, воздушно-капельным – шиза не передаётся... – Лихо сделала физиономию "Расколол ты меня, ай – расколол!". – И это – радует. Иначе – кранты... Тут ведь, такая концентрация, зашкаливает".

– Вам не понять, что мы – раса избранных! Новая раса! – Молох потряс в воздухе – обеими руками, с высокой степенью душевного волнения – сжав кулаки. – Вы зря боретесь за выживание. Вы обречены, и это – неоспоримо. Мои люди – везде! На Материк уходят лучшие, чтобы всё приготовить для моего крестового похода. Равного которому – не будет в истории: как в старой, так и – в новой.

"Твои лучшие кадры, в основном – доведены до нужной кондиции. – Лихо немного прикусила губу, чтобы не сорваться в безудержный хохот. – В которой, возможен только один поход: до ближайшей сковородки. Или – котла... Ну, да чертям на том свете виднее, кого куда".

– Поздно кусать губы. – Молох истолковал её проявление чувств, по-своему. – Уже ничего не поменять; понимаете – ничего! Наша раса – будет править этим миром. Все последние перемены – прямо указывают на это... впрочем, это я уже упоминал. Но, повторение непреложных истин – никогда, и никому ещё не мешало.

– А если представить, что все эти перемены; это не прямой, или косвенный показатель превосходства вашей расы... – Лихо вклинилась в монолог шизофреника, стараясь, что бы её голос, был просительно-извиняющимся. – Всего лишь предположить, сделать мизерное допущение: что это – нечто другое, вроде признаков глобальной катастрофы, которая грядёт в самом ближайшем будущем.

– У вас есть доказательства? – Молох с надменно-презрительным выражением лица – поднял бровь. – Или это – заурядный бред сумасшедшего? Болтовня, не имеющая под собой никаких оснований?

– Доказательств – нет. – Лихо легонько пожала плечами. – Я же говорю – только предположить...

Не рассказывать же, про имеющуюся в наличии проблему: этому "богу" – который сам, является проблемой не меньшей. На данном жизненном отрезке пути – точно. Деликатненько, по шажочку, прощупать почву – ещё куда ни шло. Кто знает, чем это может обернуться...

Молох расплылся в торжествующей улыбке фанатика:

– У вас – нет! А у меня – есть!

– Какие? – Не утерпела Лихо.

– Вера! – Подняв вверх указательный палец, веско проронил шизик. – Даже боги – имеют право на веру. И эта вера – не может быть ошибочной. Боги – не ошибаются.

– Хотелось бы верить... – Фраза прозвучала двусмысленно, но Молох не заметил этого, в этот миг – целиком погружённый в самолюбование.

Приступ нарциссизма, прошёл только через минуту; физиономия "бога" приобрела задумчивый вид, будто он решал какую-то новую задачу, пытаясь подогнать её решение, под свои, только что придуманные правила.

– Хорошо! Пусть – это будет катаклизм! А что изменится?

"Не поняла? – Лихо надеялась, что у неё сейчас – напрочь внимающая маска, не исказившаяся никакой ошалелостью, перед запредельно вывихнутой логикой собеседника. – Ничего не поняла...".

– Ничего не изменится! – Шизофреник расхохотался звонко и искренне. – Я имею в виду – в отрицательную сторону. Будет лучше. Для новой расы.

"Вот оно как... Точно – шизик. – Блондинке захотелось закрыть лицо обеими ладонями и, изобразить скульптуру глубочайшего изумления идиотизмом. – Кажется, я понимаю, куда приведёт пытливая мысля верховного правителя Мутантовки. Надо же так вывернуть...".

– Даже если произойдёт катаклизм, он будет очистительным. – Молох отчеканивал каждое слово, будто боялся, что изречённое им – не дойдёт до понимания Лихо. – Раса людей, которая бесповоротно отжила своё; будет сметена с лица Земли. Навсегда, и – без любых поблажек, или – какого-нибудь исключения, в виде припасения двух особей, для нового повторения древнейшего из сюжетов... Второй раз – боги не допустят такой промашки. Новая реальность, которая придёт после очищающего буйства всех стихий: это предзнаменование невиданного расцвета новой расы. Нашей расы!

"Мама, роди его обратно... – Тяга к изображению вышеупомянутой скульптуры, выросла в геометрической прогрессии. – Очищающая буря... Ребята будут в трансе".

– Одним словом – неважно, что это будет: наш крестовый поход, или – что-то другое, пусть даже в значительной мере – облегчающее нашу задачу. Главное, что результат останется неизменным...

Лихо слушала, пытаясь настроить свой мозговой фильтр, чтобы поток отборной шизофрении, заползающий в уши – улетучивался беспрепятственно, оставляя только ключевые моменты, нужные для поддержания беседы, если таковая вдруг состоится. Но Молох, уже прочно ушёл в свой вымышленный мирок, и говорил, говорил, говорил: очень даже похоже – забыв про то, что в апартаментах, находится ещё кто-то, кроме него...

– А если мы не те, за кого себя выдаём? – Лихо всё же рискнула прервать напыщенную болтовню Молоха, попытавшись реализовать мысль, пришедшую ей в голову – ещё в театре. Тем более, что прямое подтверждение – недавно обнаружилось в словах рыжей. Получалась не столь уж неправдоподобная версия событий, которую блондинка вознамерилась преподнести шизу. Последняя надежда, так сказать. Если не проскочит...

– Что ты хочешь этим сказать?

– Всего лишь то, что у нас – не было никаких пагубных намерений. Никаких вредительских замыслов, воплощение которых – в жизнь: могло бы привести к кошмарным последствиям, сорвав намечающийся крестовый поход. Который просто обречён на победу. Мы приехали предложить свои услуги. – Лихо старалась попадать в тон Молоху, изъясняясь тем же театрально-вычурным слогом. Кто знает, может так – быстрее до сознания доползёт...

– Какие услуги? – Молох глянул на неё, всё так же брезгливо: но всё же – с некоторым оттенком заинтересованности. – Кажется, я догадываюсь... Но, хотелось бы услышать подтверждение.

– Почти уверена, что вы сделали правильный вывод. – Блондинка подбавила в голос неприкрытой, хотя и – умеренной лести. – Мы – наёмники.

Шизофреник надменно улыбнулся уголком рта. Незрячие глаза – смотрели на Лихо, как на существо низшего порядка, вдруг начавшего предъявлять какие-то двусмысленные условия.

– Зачем мне наёмники?

– Мы – не просто наёмники. Точнее – до недавнего времени, были ими. Но, всё поменялось.

– Что именно?

– Мы хотим примкнуть к вашему крестовому походу. – Лихо посмотрела в страшные глаза: очень надеясь, что на её лице – читалась незыблемая уверенность в сказанном. – Когда будет решаться судьба этого мира, мы хотим быть на стороне сильнейшего.

– А как понимать ваши предыдущие действия?

– Это была банальная проверка. Сами понимаете, ремеслом вроде нашего – занимаются люди, насквозь прагматичные. И, верить на слово – не в наших привычках. Надо было убедиться, что всё действительно обстоит так, как нам говорили. Что здесь, к такому делу – готовятся по-настоящему, не размениваясь на легковесную трепотню...

– Убедились?

Вместо слов, блондинка красноречиво развела руками, выражая лицом – одновременно и покаяние, и безграничное желание – служить Молоху. Беззаветно и, самоотверженно.

– Только я, всё равно не возьму в толк: зачем мне наёмники?

– В хорошем хозяйстве, пригодится любая вещь. Просто, есть задачи, которые гораздо легче выполнить людям: чем – представителям высшей расы. Я нисколько не умаляю ваших достоинств; я просто констатирую факты.

– И, сколько вы хотите за свои услуги? – К надменности в голосе шиза, примешалась неприкрытая брезгливость. – Зная вашего брата, никак не могу предположить, что вы будете работать за идею...

– Договоримся. – Лихо улыбнулась искательно. Стараясь, чтобы это не выглядело совсем уж подхалимски: переигрывать было нельзя. – Плата за старания – это не главное. Главное, оказаться на стороне победителя. А, материальные блага – всего лишь приятное дополнение. Так как?

Если бы Молох – клюнул на закинутую удочку, хуже бы не стало. Время ещё терпит, пара-тройка дней в этой компании: погоды бы не сделала. Но, вот количество шансов, на удачный побег из Мути: увеличивалось в разы. Во всяком случае, Лихо придерживалась именно такого мнения.

Молох замер, неторопливо покусывая нижнюю губу. Потом отрицательно мотнул головой.

– Нет.

– Почему?

– Я не буду ничего объяснять. – Шизофреник раздражённо взмахнул рукой. Колыхнулась, блеснув золотинками – мантия. – Если так хочется, можете сами придумать объяснение. Любое. Мой ответ, будет – "нет". Даже если, вы сейчас каким-то образом – спасёте мне жизнь. Что невозможно в принципе, по уже известным вам причинам... Единственный совет, который я могу вам дать: не пробуйте ещё раз, склонить меня к тому, что делали только что. Я не люблю повторяться.

– Я поняла. – Кротко сказала блондинка, уже понявшая, что её план – провалился по всем статьям. Неважно, переклинило ли Молоха просто так, или же – этому было какое-то основание: но приходилось признать, что затея окончилась полновесным пшиком. Лихо чётко видела, что говоря о ненадобности повторного поднятия вопроса: шиз – был более чем искренен.

– Возвращаясь к теме превосходства избранной расы, над...

Лязгнул засов, отпирающий дверь в бомбоубежище: и, Лихо переступила порог. Дверь закрылась.

– Ты как?! – Книжник, самым доподлинным образом – пролетел расстояние от топчана, на котором он располагался. – Ну, не молчи; не надо...

– Глянь-ка. – Лихо повернулась к нему правым боком: указательным пальцем – слегка оттопырила ухо. – У меня сперма из ушей не выливается?Не вида-а-ать? Надо же? – а ведь должна бы... Густая, обильная, вербальная.

– Не понял?

– А чего тут, собственно, понимать? Тебя когда-нибудь, в мозг насиловали? Извращённо, безостановочно, и о-о-очень долго... Не считая наших прошлых, обоюдных дружеских подначек; но это не изнасилование вовсе – так, предварительные ласки в одну десятую силы. Нет? А у меня, сегодня была незабываемая ночь...

Очкарик оторопело булькал горлом, пытаясь вытолкнуть из него – застрявшие слова. Лихо успокаивающе потрепала его по плечу и, пошла к ближайшему топчану.

– Пожрать есть? – Алмаз, не задавая зряшных вопросов, указал на несколько посудин с едой. – А-а, остатки былой роскоши, с барского стола. Пардон, с божественного... Мозги мне сношали с воодушевлением, а вот чтобы накормить хрупкую женщину; на это времени не нашлось.

Блондинка подцепила кусок чего-то запеченного и, начала жадно жевать.

– Шатун где?

– Не было ещё. – "Стеклорез", с непонятной гримасой, разглядывал активно насыщающуюся боевую подругу. – Незабываемая ночь, говоришь? С бездной информации, надо думать...

– И не напоминай. Часов шесть, без передышки: о превосходстве, недооценённом потенциале и, исторической роли новой расы – в самом близёхоньком будущем...

Лихо, страдальчески морщась, вкратце пересказала содержание почти безразмерного пафосного монолога, пытку которым – ей пришлось перенести. Алмаз, с присоединившимся к нему Книжником, многократно и старательно, возвращали на место – нижние челюсти. Которые, с приятным стуком, многажды отваливались в уровень плинтуса.