Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)

– Как я посмотрю, у вас тут сплошь романтики работали. – Лихо осмотрела боевой комплекс, со сдержанным изумлением прищёлкивая языком. – "Карающая Длань", "Двойная Ярость". Какая-нибудь "Карусель Кровавой Беспощадности", тоже сыщется?

– К сожалению – отсутствует. – Старый учёный развел руками, с огорчённо-шутовским видом. – Если бы знал, что буду сюда заглядывать спустя столько годочков, да – с такой обаятельной дамой; непременно бы распорядился начать воплощение вашей мечты...

– Ладно, не рассыпайтесь в комплиментах. – Сказала Лихо. – Продемонстрируйте узкому кругу общественности, насколько обширна и всепоглощающа – может быть эта ярость.

– К сожалению, демонстрацию придётся отложить на некоторое время. Пока ограничимся проверкой его работоспособности. Батлай, подсвети-ка вот тут, ага...

Он зашёл сбоку, вытянул руку, что-то нашаривая возле стекла. Прозрачная полусфера, вздрогнула, и уехала вверх, освобождая доступ к виднеющемуся за ней креслу. Арсений Олегович расплылся в умилённой улыбке.

– Как приятно осознавать, что и спустя столько времени, подопечное тебе хозяйство – находится в почти образцовом виде. Ну-ка, молодёжь, разбежались по сторонам, сейчас будет возвращение в молодость... Дальше, дальше отходим. Кто не отошёл – я не виноват.

Он энергично поставил ногу на нижнюю ступеньку коротенькой лесенки, находящейся за пределами кабины боевого комплекса, влез внутрь. Поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, пристегнул ремни. Стекло быстро, плавно поползло вниз, отсекая Арсения Олеговича, от внешнего мира. По бокам кресел, снизу выехало что-то вроде подлокотников, на концах которых – имелись изящного вида рукоятки, напоминающие ручки игровых джойстиков.

Старый учёный, взялся за них, пошевелил пальцами, будто вспоминая какие-то забытые движения и, боевой гибрид – вдруг переместился вперёд, двигаясь на четырёх опорах, работающих по принципу человеческих ног. Шаг: второй, третий, четвёртый... Арсений Олегович сделал пару манипуляций "джойстиками" и, "Двойная Ярость" сдвинулась влево, вправо.

Ещё несколько лёгких движений и, приподнятые кверху гусеничные эллипсы – начали опускаться, пока не достигли пола. "Ноги" гибрида, сложились вдвое, компактно уместившись под кабиной. Боевой комплекс, погромыхивая траками по бетонному полу, пополз вперёд. Разворот, задний ход.

Бывший глава "Байкала-4" сжал обе ручки и, кабина гибрида – вдруг энергично провернулась вокруг своей оси, на триста шестьдесят градусов, за время оборота – успев предъявить для обозрения – вторую такую же кабину, находящуюся позади первой. Дуло правого пулемёта уставилось прямиком на Алмаза: и, повинуясь движению руки Арсений Олеговича, показав хороший угол охвата – перекрестило "стеклореза". Сверху вниз, и справа налево.

– Аминь. – Сказала Лихо. – Только боюсь, что те, на кого эти милые тарахтелки будут направлены: молиться не умеют никаким макаром. Но наш Алмаз, не будет от этой несообразности – маяться какими-либо дурацкими комплексами. Верно я глаголю, а, стеклорез?

– Непомерно верно. – Рука Алмаза невольно дёрнулась, будто он хотел перекреститься сам. – Сдаётся мне, это мы в правильный магазин игрушек забрели. И, что самое жизнеутверждающее: что всё это – на халяву.

– Халявщик выискался. – Фыркнула блондинка. – Ты, главное, потом не забудь попросить, чтобы тебе этого трансформера подарили. Будем светлое будущее ковать и, цивилизованное общество строить: наверняка пригодится.

– Попрошу, не боись... – "Стеклорез" шагнул вперёд, помогая Арсению Олеговичу выбраться из кабины. – Будет тебе и демократия, и – всё тебе будет... Никуда не денутся, из прицела-то.

– Гуманист ты у нас... Арсений Олегович, ещё есть что-нибудь? Или на этом, сюрпризы подошли к концу? Ни за что не поверю.

– Найдётся кое-что...

– Я протестую... – Уныло пробормотал Книжник, впрочем без мало-мальски заметного протеста в голосе, когда средних размеров лиственница на краю поляны, перерубленная на высоте среднего человеческого роста, непродолжительной очередью из обоих "Кордов"; начала заваливаться набок. – Это дискриминация. В конце концов, я тоже имею право участвовать.

– Не дрейфь. – Лихо ободряюще потрепала его по плечу. – Твою историческую роль в этих грандиозных событиях, никто не собирается замалчивать. Более того, если будет надо, придумаем парочку симпатичных мифов, выставляющих тебя в самом выгодном свете. Когда это – люди, причастные к великим свершениям, обходились без некоторого количества выдуманной реальности? Скажи лучше, как мне этот костюмчик – по фигуре?

– По фигуре. – Так же уныло огрызнулся очкарик, искоса поглядев на блондинку, красующуюся в новом боевом облачении цвета "хамелеона" – пребывающего в состоянии полного спокойствия: и снова завёл свою шарманку. – Нет, я решительно не согласен с такой постановкой вопроса...

– Перенеси это с должной стойкостью. – Вылезающий из "Двойной ярости" Алмаз, присоединился к Лихо. – Ну, что поделать, если не нашлось для тебя молекулярного дезинтегратора. Или радиоуправляемого Терминатора. Дальше можешь сам понапридумывать чего-нибудь устрашающего...

– Да ну вас...

– Вроде все параметры в норме. – Арсений Олегович сидевший в задней части универсального боевого комплекса, тоже выбрался на воздух. – Боезапас максимальный, баки мы заправим. Не вижу никаких оснований, для хотя бы частичной браковки изделия.

– Боезапас какой? – Спросил "стеклорез".

– Четыре тысячи патронов. По тысяче – на каждый ствол. Восемь реактивных самонаводящихся зарядов, по четыре – спереди и сзади. Во время "вертушки", режим огня – автоматический. Расходуется триста с небольшим патронов. При необходимости, подача патронов – может осуществляться как на переднюю половину комплекса, так и на заднюю; до полного их окончания. Для стоящей перед нами задачи – самое то.

– А что же тогда, такое совершенное оружие – в серийное производство не пустили? – Всё так же уныло, но – с несомненной ехидицей, полюбопытствовал Книжник. – Из-за отсутствия вертикального взлета? Или, начальству тюнинг недостаточно продвинутым показался?

– Да нет. – Арсений Олегович напрочь проигнорировал ехидицу в голосе очкарика. – Из-за большого расхода топлива и, небольшой скорости передвижения. Максимум двадцать километров в час, это как-то не радует... Было велено увеличить хотя бы, до тридцати. А ещё лучше – до сорока.

– Увеличили?

– Не успели. Нам его в Утопию, всего за пять недель до Сдвига привезли. Пока первый намётки нарисовались, пока то, пока сё... Неважно, что там замышлялось в прошлом: главное, что сейчас нам это вполне подходит. Девушка, а у вас как успехи? Очень хочется знать, если честно. Всё-таки, мы с этой разработкой – главных мировых конкурентов переплюнули. Что Штаты, что самураев... Наш Кулибин, их Эдисона, завсегда уделает: как бы они там не пыжились, звёзднополосатые. Насколько я знаю, других аналогов такой разработки: нигде не существовало. Это – нечто среднее, между лёгким, я бы даже сказал – легчайшим! – гибким экзоскелетом: и нанокостюмом. Это нечто большее, это – будущее. Если подбирать подходящую метафору, то лучше всего подходит романтико-милитаристская "грёзы воина". Именно так, простенько: но – исчёрпывающе. Без нанотехнологий, как я уже успел упомянуть – не обошлось, но результат был потрясающий, позвольте вам доложить. При таком весе, и компактности; и такие выдавал показатели! – если бы не видел своими глазами, ни за что не поверил бы. Это был прорыв, судари мои. Самый настоящий, который случается один раз в столетие. А ведь доработали всё, за три дня до Сдвига. Вот и не верь после этого – в Божий промысел. Ладно, заговорился... Как вы, девушка, себя в нём чувствуете?

– Как бы вам сказать... – Лихо, с самой располагающей улыбкой – подошла к пребывающему в пучине меланхолии, Книжнику. И, сцапав его за шиворот, без видимого усилия – подняла одной рукой на полметра от земли. Книжник болтался в воздухе, повякивая вполголоса: частью возмущённо, частью завистливо. Лихо улыбнулась ещё шире и, поставила его на место. Огляделась, выбрала молоденькую сосенку толщиной в полдециметра, растущую в десяти шагах от неё; сделала два быстрых, плавных шага, набирая разбег. Прыгнула вперёд, на трёхметровую высоту: крутанув в воздухе двойное сальто. Приземлилась на обе ноги, на расстоянии вытянутой руки от сосенки: и – ударила правой ногой, круговым с разворота.

Сосенку переломило надвое, как подгнившую рейку, по которой ахнули кузнечным молотом. Лихо спокойно повернулась и, пританцовывающей походкой, пошла в сторону ожидающих её соратников. Алмаз несколько раз хлопнул в ладоши, Шатун поскрёб в затылке: очевидно, прикидывая, что получилось бы, найдись "грёзы воина" его размера. Если ориентироваться по физиономии Книжника, то получалось, что тот яростно и – неприкрыто страдал. Что в этой игре в супергероев, ему со всей уверенностью, не достаётся даже роли второго плана. Так, эпизод в массовке, третьим статистом справа, во втором ряду, в бесцветной хламиде, без слов, без эмоций... Декорация-с.

– Вот и славненько. – Арсений Олегович пробежался пальцами по поверхности одеяния блондинки, без малейшего намёка на эротическую составляющую жеста. – Кстати, ему ещё нет названия. В бумагах официального толка, он значился как "Изделие Љ62". Если есть желание, можете назвать как-нибудь подобающе. Посмотрим, как у вас обстоят дела с романтической жилкой.

– Нехай будет "Лиходей". – Блондинка отозвалась через долю секунды, будто название уже давно сидело в её голове. – Делишки нам предстоят не самые чистоплюйские, название должно быть в масть. Во всяком случае, никакой "Мечтой феминистки" – называть не тянет...

– Угу. – Алмаз успел отвернуться, скрывая лукавую улыбку, растягивающую его губы. – Я бы тоже не назвал, ни при каких обстоятельствах.

– А кто будет ржать, тот поймёт, что блондинки тоже никогда не промахиваются. – Прищурившись, Лихо посмотрела на беззвучно трясущуюся спину "стеклореза". – Особенно по рожам индивидуумов, которые пытаются плоско подшучивать, не имея на то – никаких оснований.

Спина Алмаза ещё чуть-чуть потряслась и, успокоилась. "Стеклорез" повернулся лицом к блондинке, плотно сжав губы и, сделав постное лицо, с превеликим тщанием высматривая что-то у неё за спиной. Потом развернулся боком, и неторопливо пошёл прочь, к стоящему неподалёку "Горынычу". Что для понимающих людей; выглядело, ни много, ни мало – скорым бегством.

– Вроде бы всё. – Подытожил Арсений Олегович. – Если я всё правильно понимаю, пора выдвигаться на исходные позиции. Или надо дать времени, для морального настроя?

– Я думаю, что можно обойтись без этого. Все моральные препоны, должны были исчезнуть на выезде из Селенгинска: это у вас. У нас, сами понимаете – при выезде из Суровцев. Если хотите, можете своих бойцов опросить на предмет этого явления. Мало ли, кто-то вдруг себя неуютно чувствовать стал. Всякое бывает, не стоит судить слишком строго... Я, в своих белых и пушистых очаровашках, уверена на всю сотню ебулдыцких шапокляков. Тем паче, после полновесной загрузки такими утопическими технологиями? – быть такого не может, чтобы они вознамерились пропустить назревающую зажигательную потасовку...

Лихо замолчала.

– Это не может не радовать. – Старый учёный опустил руку в карман штанов и, выудил оттуда непрозрачный пластиковый контейнер, длиною в половину ладони, шириною со спичечный коробок. – Последний штришок, на всякий случай. Принуждать никого не буду, но обстоятельные разъяснения – дать просто обязан. Кто знает? – может быть: это будет тем самым последним шансом.

Он сдвинул крышечку контейнера, под которой оказалось шесть выемок, диаметром в три-четыре миллиметра, в которых находилось равнозначное количество прозрачных, то ли – бусинок, то ли – капсул. Без маркировки, без чего-либо.

– Это что такое? – Книжник тут же очутился рядом с Арсением Олеговичем. – Волшебная фармакология для критических ситуаций?

– Совершенно верно. Можно даже перефразировать, чтобы было более достоверно. Волшебно-критическая фармакология, для экстренных мер, в безвыходных ситуациях. Пилюля камикадзе, который с её помощью – сумеет допрыгнуть до небожителей, и учудить там дебош: в течение которого – не найдётся никого, кто смог бы его остановить. Может быть, я несколько утрирую: но всё обстоит очень близко к обрисованной мною картине... Про берсерков слышали?

– Слышали. – За всех ответил Книжник. – Весёлые ребятишки. А что?

– А такой мультфильм, как "Месть кота Леопольда", я так думаю – вы не видели. Старенький такой мультфильм, с непомерной концентрацией позитива.

– Не удосужились. – Снова ответил очкарик за всех присутствующих.

– Было там такое милое... из семейства антидепрессантов, что ли? – не суть важно. Помню, что это было лекарство от доброты: "Озверин" называлось. По части воздействия на организм, имеющаяся у меня волшебная химия: в каких-то чертах – копирует выдумку советских мультипликаторов. Принцип действия, в общих чертах – я уже описал. Взвод берсерков, столкнувшихся с принявшим эту прелесть смельчаком, был бы в мгновение ока – физически унижен, повергнут в пыль и, растоптан до состояния плевка; не сумев оказать слаженного противодействия.

– Так может, по пилюле закинем и, шороху наведём? – Оживился Книжник, не сводя глаз с контейнера в ладони Арсения Олеговича. – Зачем нам все эти "Лиходеи" и, остальная канитель?

– Процент выживших после приёма этого препарата, где-то около семидесяти пяти, на двадцать пять процентов. – Бывший глава "Байкала-4" обвёл всех каким-то извиняющимся взглядом. – Сами понимаете, что три доли из четырёх, идут со знаком "минус". И, нисколько не впечатляющее время действия. В зависимости от организма принимающего: но самое большее – полторы минуты. Самое меньшее – минута. Потом, либо сразу летальный исход, либо вы оказываетесь везунчиком. Есть ещё нейтральная реакция, но она была лишь единожды, за всё время экспериментов. Кома, на два с половиной месяца. Потом, правда, очнулся. Выжил. Поэтому, предлагаю оставить "озверин" – на самую пиковую фазу операции. Если всё вдруг фортуна, безапелляционно начнёт разворачиваться к нам – тылом. Да я думаю, что вы сами уже всё поняли. Я никого не принуждаю, каждый должен сам сделать свой выбор. Лично я, очень надеюсь, что всё обойдётся без экстренных мер. Но запасной план – должен быть, или я – совсем уж ничего, не понимаю в искусстве войн...

– Опыты на людях? – Спросила Лихо. – Только не говорите, что на хомячках, или обезьянках: а до этого – оговорка была. Сколько угробили-то? Или у вас, к дверям лаборатории – змеистая очередь в три ряда из добровольцев стояла?

– На людях. – Арсений Олегович безо всякого раскаяния посмотрел на неё. – Добровольцах. Про смертельно больных слышали? Ровным счётом – двадцать восемь опытов провели. Каяться не собираюсь, никого не принуждал; разве что всей правды не говорили. Выдавали всё – за испытание лекарства именно от той болезни, которой был болен доброволец. Манили шансом, так сказать...

– Гуманисты... А две можно принять? – Серьёзно спросила блондинка. – Чтобы вселенную наизнанку хряпнуть; причём ненароком, и даже не заметив этого.

– Нет. Две – это верная смерть.

– Понятно. Давайте дозу вашего "озверина". Для вящей реализации запасного плана. Как быстро действует-то? Уже сейчас можно глотать, или погодить слегка?

– Действие начинается спустя четверть минуты, после проглатывания. Так что на поле боя, в случае необходимости, можно принимать смело. Держать капсулу можно за щекой, под языком: главное – не проглотить – когда этого не требует ситуация. Оболочка растворяется только в желудке, и перед проглатыванием, её надо как следует сдавить зубами. Если сдавить её случайно, и выплюнуть не проглатывая: ничего не произойдёт. И, если проглотить, не сдавливая – тоже ничего не будет. Двойная страховка. Могу сказать сразу, что не будет никаких неконтролируемых эмоций. Всё будет восприниматься осознанно, чётко, адекватно. Вы просто почувствуете себя Богом. На одну, максимум – полторы минуты. Это было выявлено по результатам опроса выживших. Никто из которых, несмотря на краткое и, как признавались – упоительнейшее всемогущество: не захотел повторить приём препарата. Ни в какую.

– И мне давайте. – Книжник решительно протянул руку. – Давайте, давайте. Да не косись ты на меня, синеглазая ты наша. Не буду я её жрать – как только завижу улан-удинские окраины. Пусть будет. Я вас всех один раз уже спас. И, что характерно – выжил. Почему бы не быть второму?

Лихо пристально посмотрела на него и, медленно кивнула, давая разрешение. Старый учёный положил чуточку мутноватую бисеринку капсулы, на ладонь очкарика. Которую тот, без проволочек запихнул за щеку. И, вернуть её обратно, можно было только самыми жесткими мерами. Если, конечно, он не успеет проглотить её раньше, чем эти меры начнут воплощаться в жизнь.

Остальные пять, получили Лихо, Шатун, Батлай, вернувшийся Алмаз. Шестую, оставил у себя Арсений Олегович, вернув опустевший контейнер в карман.

Воцарилась какая-то затяжная, неловкая пауза.

– Значит, как я понимаю, относительно чёткого плана действий – мы не выработали? – Арсений Олегович первым прервал её; как-то растерянно снял пенсне и, стал протирать его о рукав камуфляжки. – Пойдём на авось? Не нарушая устоявшихся великорусских канонов и традиций?

– Точно. – Сказала блондинка. – Как говорил: поправь меня Книжник, если наврала; гражданин Бонапарт. "Сначала ввяжемся в драку, а потом будет видно". Если ещё проще... надо ехать, чего ждать-то? Что произойдёт чудо и, ключевая точка – вдруг станет блуждающей? После чего, приблудится прямо сюда, несказанно порадовав всех присутствующих...

– Мечтать не вредно. – Старый учёный одел пенсне обратно. – А ещё вреднее – ничего не делать.

До Улан-Удэ, оставалось километра три. "Горыныч" держал ровно двадцать километров в час. Впереди, на пределе своего скоростного режима, катилась "Двойная Ярость". В заднем отсеке, маячила фигура Алмаза, пребывающего в подвешенном состоянии. Боевым комплексом, до наступления активных действий, управлял Батлай.

– Это нам ещё повезло. – Арсений Олегович был сжат до предела, постоянно поворачивая голову к окну, пытаясь увидеть первые признаки агрессивного оживления. – Селенге, от Кардона – и в сторону Верхней Иволги, Сдвиг – когда по полной развернулся: новое русло проложил. Не надо через реку перебираться. А от Уды, вообще след простыл. Хорошо хоть, всё остальное на месте оставил... А так, мы прямиком через старое русло, посуху, бах! – и в козыри.

Лихо сосредоточенно крутила баранку, вполуха слушая монолог бывшего главы "Байкала-4", готовая в любой миг – сорваться с места и, начать финальное побоище. Арсений Олегович, нервничал чуть больше того, чем бы стоило: но что поделать – человек штатский, у некоторых это в спинном мозгу сидит до скончания веков, сколько ты их не муштруй и, не матери многослойно-увесисто...

Шатун сидел спокойно, в отличие от Арсения Олеговича, с ленивым ожиданием поглядывая вперёд. "Карающие Длани", лежали у него на коленях. Обзор впереди был приличный; метров на триста, просматривалось всё – как на ладони: И, если вдруг впереди появится хоть какой намёк на движение, времени на одевание-приведение лазерных технологий – в боевую готовность, было предостаточно.

Книжник торчал на переднем сиденье, рядом с Лихо, нянькая личное оружие Алмаза: ради такого события, вручённое очкарику с торжественными шуточками, лично в руки. Его худое лицо, было частично умиротворённым, оттаявшим после отказа взять его в первые ряды сопротивления Сдвигу.

Пятым, во внедорожнике находился один из селенгинцев, который должен был заменить Лихо за рулем, в случае её выхода на арену боевых действий.

– В общем, все запомнили? – Сухо спросила Лихо, как будто в кабине "Горыныча", находились не хорошо знакомые ей люди: а горстка случайно попавших сюда, серых личностей. – Солирует "Двойная Ярость", Шатун зачищает особо прытких; в случае необходимости – действуя по собственному усмотрению. Остальные, в том числе и я: на подтанцовке. Книголюб, всё понял? Патронами не сорить, "озверин" почём зря – не употреблять. Нам не надо вымести здесь всё подчистую. Наша задача – пробиться к точке. Держимся кучно, воюем слаженно. Ориентируемся на то, что к финишу с деактиватором пойду я; но, на всякий случай – он в чехле, на шее. Если вдруг со мной какая оказия стрясётся, имейте в виду. Никаких метровых соплей и, немузыкальных завываний над бездыханным телом. Забрали приспособу, и – вперёд.

– Запомнили, не переживай. – Книжник хмуро таращился в лобовое стекло, иногда пощипывая куцую бородку, относительно оформившуюся у него на лице, к концу их сухопутного круиза. – Хватит инструктировать, по пятому кругу-то... Сделаем. Жалко, что "Горынычу" на крышу какого-нибудь "Брина", или там – "Браунинга" не нашлось. На всякий пожарный.

– Мало тебе стеклорезова "дыродела", что-ли... – Чуточку сварливо, по инерции начала бухтеть Лихо, но осеклась. Скорее всего, вспомнив, что перед ней совершенно другой Книжник, как минимум на восемьдесят процентов – не похожий на Книжника, розлива месячной давности. – Ладно, помечтай малёхо... Авось, ни с кого – не убудет.

– А больше ничего и не остаётся. – Скорее огорчённо, чем раздражённо, откликнулся очкарик. – Вы же сегодня все такие крутые, что надеяться на хоть какое-то участие в сегодняшнем шурум-буруме, не приходится. Разве что пару безжизненным тушек шипачей, после вас оставшихся, для фасона продырявить. Команда супергероев, ебулдыцкий шапокляк... Пешки Сдвига, в миг един -обернувшиеся ферзями. Три ферзя на одной доске; насколько я помню – такого ещё никогда не было. Шах уже поставили: чует моя пятая точка, что и до мата недалеко.

– Красноречивый ты наш. – Сказала Лихо. – Если всё проскочит, получишь государственный заказ, на создание многостраничного шедевра. С комментариями непосредственных участников. Матерными, для придания сущей достоверности и, атмосферности произведения. Название сам подберёшь. Кстати, если уж на то пошло, "Пешки Сдвига" – не самое плохое.

Книжник никак не отреагировал, то ли – уже начиная прикидывать стиль повествования будущего произведения, то ли – обидевшись окончательно.

– Опаньки! Есть первый смертничек. – Лихо посигналила, но "Двойная Ярость" уже притормозила и, разворачивалась, согласно договорённости Алмаза с Батлаем: подразумевавшей под собой – экономию патронов.

Правый "Корд" протарахтел скупо, раскатисто. И, пучеглазая головенка тёмно-фиолетовой многоножки, чем-то схожей с недавно упомянутым Книжником – шипачом, тело которой было покрыто мелкими, острыми, шевелящимися шипами: исчезла бесследно, брызнув многочисленными красноватыми ошмётками. Можно было бы проехать мимо, но тварюга больно уж недвусмысленно, сноровисто направлялась именно к едущему кортежу, напрашиваясь на неизбежные сложности. Патроны пришлось тратить только по причине габаритности многоножки, которую не представлялось возможным – творчески отутюжить гусеницами «Двойной Ярости».

– Пора, что ли? – Шатун неторопливо взял "Карающие Длани". – Ну, кто не спрятался – я не виноват. А уж кто ещё – вдобавок первый рыпнулся...

– Охолони немного. – Блондинка попыталась осадить громилу. – Подумаешь, в чистом поле – два чучела нарисовалось... Куда тебе, удаль молодецкую показывать-то?

– Разогреюсь хоть. – Шатун сосредоточенно входил в контакт с высокими технологиями. – Притормози, неохота законченного супермена лепить, на ходу десантироваться: Книжника лишний раз ущемлять морально... Шутка, книголюб. Шутка.

Очкарик, не оборачиваясь, неразборчиво пробухтел что-то непечатное. Лихо притоптала тормоз, и Шатун ловко выпрыгнул из кабины: на ходу, согласно инструкции – резко сжав кулаки. Телескопические лезвия из высоколегированной стали с лазерной начинкой, исправно сработали: и, громила – из хищного зверя, при виде которого, хотелось бежать далеко-далеко; стал похож на хищного зверя, при виде которого, хотелось улететь, провалиться сквозь землю, раствориться в воздухе. Лишь бы – не находиться в пределах его прямой видимости.

Шатун размеренной рысцой побежал недалеко от УБК, бдительно следя, чтобы в случае чего, не перекрыть Алмазу сектор обстрела. Впрочем, за это он не особенно беспокоился; если понадобится, "стеклорез" наверняка найдёт способ заставить пули – лететь к цели по дуге, огибая его друзей и соратников. Одарённый, ебулдыцкий шапокляк...

– Что, общая готовность? – Лихо прищёлкнула языком; вдалеке показалось несколько вёртких силуэтов, проявивших признаки беспокойства при виде транспортной кавалькады. – Да сиди ты спокойно, видишь – Шатун пошёл по душам поговорить.

Дёрнувшийся было выставлять "дыродел" в окно, Книжник, опустился на своё место. Шатун, давший Алмазу знак "Моя очередь", вышел на передовую, не активируя лазер. Семь свистоплясок, выводящих пронзительные рулады, устремились к нему. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то можно было решить, что молчащий громила, устремился к стайке ящероподобных созданий.

– Он что... – Пятый член экипажа "Горыныча" заметно напрягся, приняв выходку Шатуна – за вспышку некоего сумасшествия. – Они же его порвут!

– Если они его порвут, то я съем деактиватор. – Пробормотал Книжник, не отрывая взгляда от удаляющегося громилы. – Потому что, здесь нам будет нечего ловить.

Человек и, стая представителей послесдвиговой фауны, сблизились. После чего – Шатун показал высший класс работы с группой противников.

Он не рисовался, как это было в Набережных Челнах, с шушерой Демона: позволяя взять себя в кольцо. Не подпускал никого со спины, не давал передышки. Он убивал сразу, как только мог дотянуться до врага. Убивал одним взмахом, одним ударом клинков. Экономными, мощными движениями. Протыкая жизненно важные органы, рассекая артерии, разрубая позвонки.

Это был очень быстрый и, очень жуткий в своей убийственной красоте танец, который никто не смог рассмотреть в деталях. Падали бьющиеся в короткой агонии, или – уже бездыханные свистопляски: а Шатун двигался дальше, дальше...

Шестая, седьмая... Последняя свистопляска грузно осела на землю. Маховый удар снизу вверх, прошедший немного по диагонали, глубоко развалил ей грудную клетку. Свист быстро стихал, сменяясь негромким бульканьем: которое через несколько секунд, исчезло тоже.

– Не свистите, жизни не будет. – Лихо криво улыбнулась, проезжая мимо импровизированной скотобойни. Одна из свистоплясок, смотрела на неё затухающим взглядом, полураскрыв пасть.

– Ещё километра три. – Арсений Олегович, сжимающий в руках "Вал" Батлая, наклонился вперёд, как будто боялся, что Лихо могла его не услышать. – А перепахало местность-то, не узнать, право слово... Так, частично выхватываю знакомые детали. Но Батлай точно не заблудится, он в этих краях с рождения. Даже если тут всё, до полной схожести с лунным пейзажем перепахать: всё равно сориентируется.

– Вот и чудненько. – Сказала Лихо с прежней невозмутимостью. – Вот и ладненько.

Пейзаж, натурально, был иллюстрацией к какому-нибудь набегу инопланетян, живущих по кодексу беспредела и, применивших оружие массового уничтожения: на миролюбивое поселение животноводов. Частные дома по характеру разрушений – вобрали в себя всё самое негативное, что четвёрке довелось повидать на своём продолжительном пути.

Собственно, никаких домов – почти не было в помине: только остатки оплавившихся, перекорёженных фундаментов. Кое-где, с элементами стен и, обрушившихся крыш. Неизвестная аномалия, прокатилась, пропрыгала по левому берегу прежнего русла Селенги, сатанински громадным, раскалённым мячом, сделанным из чего-то, не самого мягкого. След от "ожога" – тянулся по обе стороны от кортежа, насколько было видно глазу.

Минуты на две, установилось хрупкое затишье. Не было видно ни одной пакости, передвигающейся на каком-либо наборе конечностей, или же – без оных. Многоножка со свистоплясками, по всей видимости, были чем-то вроде отставшего отряда, или ещё какими дезертирами. А, поди их разбери, кем они там были? – главное, что в тылу никого не осталось.

– Ох ты, ёпт... – Изумлённо выдохнул Книжник, вдруг подавшийся вперёд и, разглядывающий что-то, притягивающее его внимание. – Вот это мы приехали.

Лихо сперва не поняла, что он имеет в виду, с удвоенной настороженностью разглядывая дорогу. С заднего сиденья, глухо выматерился Арсений Олегович; и блондинка вдруг увидела, что так поразило их. И, сама вытолкнула сквозь зубы, несколько резких непечатностей.

Впереди, метров через триста – земля была абсолютно, нестерпимо, шокирующе белой. "Родимое пятно Сдвига", диаметром несколько километров. Самое большое из всех, которые им приходилось встречать. Гарантированные головные боли, лютая тошнота, и другие телесные "блаженства". Не сию минуту, естественно; но через час-другой – точно. Во всяком случае, по прежним параметрам сдвигового бытия. Нельзя было быть уверенным, что время ожидания – не сократилось вдвое. Или – втрое. Или, вообще имеется.

– Что делаем? – Книжник повернулся к Лихо: в глазах мельтешили искорки растерянности. – Что делаем? Что делаем?

– Ишь, заклинило тебя. – Блондинка затормозила, завидев, что "Двойная Ярость" – начинает сбрасывать скорость, явно намереваясь остановиться. – Ты мне ещё в долгосрочную истерику впади, книголюб. Заткнись, сказала!

Очкарик осёкся, и умолк. Из УБК выбрался Алмаз. Шатун вернулся к "Горынычу", безо всякого воодушевления глядя на Лихо.

– А что вы на меня уставились? – Лихо высунулась в открытое окно внедорожника, краем глаза наблюдая, как пока ещё – далеко впереди: копошится грандиозная свора, разномастного зверья. Пока ещё не принимающая еле заметные машинки и людей, за какое-то подобие угрозы. – Думаете, что я волшебные слова знаю? Знаю. Вот они. "Мне так же поплохело, как и вам". Конец цитаты. Все довольны? А теперь, хлопцы – разбегаемся по своим местам. За нами – Суровцы. Отступать некуда.

Хлопцы вернулись на свои места, наверняка став в душе – вдвое злее, чем были до этого.

– А на наш, великорусский "авось", ещё никто табу не наложил. – Лихо вдруг фыркнула почти разъярённо, но без какой-либо обречённости. – Авось не окочуримся раньше времени.

Книжник деловито сплюнул в окно и, следом за плевком – выставил ствол "дыродела", сняв автомат с предохранителя.

– Подмени. – Блондинка покинула водительское место, уступив его селенгинцу. – Одними разговорами – сыт не будешь. Тут зримый пример требуется. Очкастый, ты бы лучше из люка торчал, пользы больше будет... Главное, в мою сторону не пали. И вообще, градус обстрела – держи поменьше. Всё, не скучайте.