Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

– Красавец. – Лихо подошла к Шатуну, пряча "Феникса" в кобуру. – Воспитательный процесс прошёл во всём великолепии. Аплодировать не буду, потому что иной результат был невозможен в принципе. А, знать наперёд – это несколько сглаживает остроту восприятия, согласись?

– Вы кто? – Девочка, до сих пор не вполне осознавшая, что линия её судьбы изогнулась под другим углом: окончательно, и бесповоротно; поочерёдно глядела то на Шатуна, то на Лихо.

– Мы? – Лихо с самой доброжелательной улыбкой посмотрела на неё, подмигнула. – Мы – добрые феи. Патрулируем вот... Ты не смотри, что у Шатуна физиономия нисколько на волшебную, и уж тем более – на добрую не смахивает. Бывают и такие феи: всякие бывают.

– А эти? – Девочка с тревогой посмотрела туда, где затихали стоны проигравших пари.

– А что эти? – Лихо недоумённо посмотрела туда же. – Лежат себе смирно, ногами больше никого не бьют. Или у тебя есть по этому поводу какие-то сожаления? Надеюсь, нам не предстоит узнать, что они были невинными овечками, в кои-то веки, набравшимися храбрости покарать злобное чудовище – то бишь тебя? И мы совершили фатальную ошибку, за которую нас немедленно лишат полагающейся порции волшебного эликсира. Без которого, мы больше не сможем совершать добрые поступки, и переключимся на плохие...

– Нет. – Спасённая девочка выставила вперёд руки, этим жестом доказывая обратное. Охнула, схватилась одной рукой за бок: удар ногой не прошёл бесследно. – Семён им всё отдал, всё – что был должен. Они уже просто решили отобрать у него всё, полностью. Гады...

Она заплакала, вытирая слёзы свободной рукой. Шатун бросил на блондинку быстрый взгляд, та кивнула. Непонятно, что хотели отобрать у пока что неизвестного Семёна, но Лихо не уловила ни малейшего искажения, указывающего на ложь.

– Ну-ка, ну-ка – слёзы спрятали, слякоть не разводим... – Лихо приблизилась к девочке, и рукавом куртки, принялась вытирать ей лицо. – Всё уже закончилось, и это верно. Вернее и быть не может...

Та всхлипнула ещё несколько раз, и успокоилась: с какой-то особенной беззащитностью глядя на своих спасителей.

– Ты вообще – где обретаешься? – Блондинка мягко, но настойчиво повлекла её к "Горынычу". – Давай, мы тебя подкинем до адреса. Заодно, может быть – посоветуешь, куда нам в плане ночлега обратиться. Первый раз в ваших краях, никого не знаем... Тебя, кстати, как зовут-то?

– Ульяна. – Девочка улыбнулась уже без страха: светло, доверчиво. – А вас?

– Зови меня – Лихо. – Блондинка картинно повела плечами. – Похожа? А вот этот любитель набить кому-нибудь наружность – Шатун. У машины – Алмаз. И последний – красавец мужчина, и мой тайный воздыхатель – Книжник. Вся четвёрка в сборе. Не фантастическая, как этот умник в очёчках когда-то пытался называть: но вполне себе боеспособная. Ну, я думаю, ты уже успела убедиться в полном объёме, что я нисколько не преувеличиваю...

Девочка забралась в машину, сев между Шатуном и Книжником.

– Куда ехать? – Мотор снова заработал, Лихо повернулась к их новой спутнице. – Давай, указывай направление. Только лево, и право не путай – а то был у меня один знакомый...

– Прямо, на первом повороте налево, потом сразу направо. – Ульяна с любопытством озиралась в салоне "Горыныча". – А классная у вас машина! У нас в Челнах, ни у кого такой не встречала...

– Вот, встретила... – Лихо повела внедорожник по заданному маршруту. – Как вы тут поживаете, в Набережных Челнах? Судя по тому, что Шатуну пришлось слегка попотеть ещё на окраине – живёте вы нескучно. Или я всё-таки ошибаюсь? А случившееся с тобой – не более, чем досадное недоразумение.

– Всплеск был? – Книжник, рядом с которым сидел новый источник информации, вылез на передний план. Не утерпел. – Только не говори, что у вас всё гладко. Мы вот, не далее, чем сегодня утром, один такой сказочный городок покидали в жуткой спешке. А начиналось всё так роскошно... Но закончилось – хуже некуда.

– Всплеск был с месяц назад. – Ульяна капельку испуганно посмотрела на него. – Обычный Всплеск, пересидели полдня с задёрнутыми окнами, и всё... Семён рассказывал, что беспокойнее стало, но я как-то пока не вижу. Вроде бы всё в порядке.

– Что конкретно он рассказывал? – Подала голос Лихо. – Поподробнее нельзя?

– Я запоминаю плохо... – С виноватым видом сказала девочка. – Имена, лица, мелочи какие-то – запоминаю. А вот рассказы о событиях – плохо. И чужие рассказы – тем более. Но вроде бы, он говорил, что зверьё чаще нападать стало... Даже стаями, причём такими, какие и представить себе нельзя... И у брата очень растерянное лицо было, вот это точно помню.

– Не удивлены... – Прокомментировала Лихо. – После разухабистого трио шипачей, чуть не обкорнавшего Шатуна, по самое "не балуйся": в остальное верится как-то проще... Сейчас точно налево? Ничего не перепутала?

– Налево. – В голосе Ульяны не было и тени сомнения. – Потом направо.

"Горыныч" свернул, куда было сказано. Спустя несколько минут, он подъехал к обшарпанной панельной пятиэтажке, подкатив к крайнему подъезду.

– Вот и всё. – Блондинка повернулась к девочке. – Иди. Мы тебя не задерживаем.

– А вы? – Ульяна с благодарностью оглядела всех. – Куда, на ночь глядя?

– Найдём что-нибудь... – Лихо ободряюще взъерошила ей волосы. – На самый худой случай – прямо в машине переночуем. Не развалимся. Не мы, и не "Горыныч"... Ты, кстати – не подскажешь, где можно пару коек арендовать? За умеренную плату.

– Пойдёмте к нам. – Ульяна сделала приглашающий жест ладошкой. – Места на всех хватит. И платы никакой с вас не возьмём. Какая может быть плата, после того, как вы меня спасли?

– А брат твой как? – Алмаз испытующе поглядел на неё. – Может, мы ему не в радость будем, а напротив даже... Мало ли, как он у тебя к незнакомым людям относится. И неважно, что они сделали четверть часа назад. Всякое бывает...

– Да вы что! – Девочка изумлённо всплеснула руками. – У него, кроме меня – никого нет больше. Ни в этом городе, ни вообще. Он вас на руках носить будет, за то, что меня от Демона отбили!

– Демон – это тот, лопоухий, с кастетами?

– Он, самый.

– Ну, до демона ему ещё тянуть, и тянуть. – Смешливо сказала блондинка. – То, что я видела сегодня – это не демон. Так, третий помощник младшего среднеответственного специалиста по чистке котлов для предварительной вечерней варки грешников. Чепушилка безрогая.

Шатун ничего не сказал, но очень выразительно улыбнулся самыми уголками губ.

– Ну что, сообщество? – Лихо оглядела друзей. – Доставим людям удовольствие, своим ночлегом? Тем более, что мне до одури хочется увидеть – как Шатуна на руках таскают. Зрелище будет эпическим и душераздирающим – одновременно.

Алмаз с Книжником хохотнули. Шатун ничего не сказал, но вид у него стал донельзя загадочный.

– Дежурим поочерёдно. – Лихо повернулась к спутникам. – Сначала Алмаз, потом Шатун, потом я. Книжник от дежурства освобождается.

– Почему это?! – Очкарик возмущённо свёл брови вместе, приготовившись поднять вселенский хай, по поводу ущемления его прав. – Я что...

– Ты – ничего. – Лихо легонько щёлкнула его по лбу, прервав эмоциональный выплеск. – Ты – отдыхаешь, потому что, я так сказала. Не посетуй, но ты на "Горыныча" – ни с профиля, ни с анфаса – не похож. Если мы бибику, после твоего дежурства, не обнаружим – ты нас на себе повезёшь? Слышал, что Ульяна сказала? – нет в Челнах второго "Горыныча"... Зато, я так полагаю – желающих обзавестись оным: хоть отбавляй. Верно я говорю?

Вопрос адресовался к девочке, и та кивнул, не особенно раздумывая.

– Могут украсть, запросто... Особенно зная, что это чужая машина, не местная.

– А это значит, что не местную, и очень привлекательную внешне, машину: должен стеречь не местный, и способный на решительные меры человек. – Блондинка поставила в разговоре последнюю точку. – Не в Суровцах, мать вашу.

– Суровцы – это где? – Ульяна удивлённо посмотрела на Лихо. – Далеко? Вы оттуда?

– Суровцы – это в прошлом... – Книжник перестал пыхтеть в приступе праведного возмущения, и как-то сразу понурился, запечалился. – Нет больше Суровцев.

– Ладно, проехали. – Лихо, в глазах которой на миг разверзлась, и тут же исчезла – тёмная пропасть тоски: посмотрела на Ульяну. – Веди, давай, где там твоё пристанище...

Девочка выбралась из "Горыныча", и пошла к подъезду. Лихо, Шатун и Книжник потянулись за ней. Алмаз остался в машине, заблокировав двери, и устраиваясь поудобнее.

На первом же этаже, Ульяна подошла к двери квартиры, на которой до сих пор виднелась поцарапанная табличка с номером "43", заколотила кулачком по некогда полированным рейкам, которыми была обита дверь. Теперь на них в нескольких местах, красовались подпалины, пара реек была выломана напрочь.

– Сеня! – Ульяна ещё несколько раз ударила по двери. – Открывай, это я!

Дверь резко распахнулась внутрь, и Лихо разглядела в темноте квартиры, напрягшийся мужской силуэт. Который имел при себе какую-то, определённо огнестрельную приблуду, нацеленную Лиху точно в голову.

– Вы кто?

– Вообще-то, нам обещали, что здесь будут на руках носить. – Лихо невозмутимо посмотрела вглубь квартиры. – Но, как я уже успела осмыслить, не с порога – точно...

– Сеня! – Девочка моментально загородила блондинку, что, впрочем, нисколько бы не помешало её брату засадить Лиху чуть пониже макушки – свинцовую блямбу. – Они меня от Демона отбили! Если бы не они...

В течении следующей минуты, Лихо со спутниками выслушивали идущие по нарастающей комплименты, в которых обрисовывались сугубо положительные качества спасителей. В начале второй минуты, брат Ульяны опустил оружие.

– Ладно, входите...

Они не преминули воспользоваться приглашением. Почему бы не войти, коли уж, так мило зазывают. Не от всей души, конечно. Но, как говорится – чем богаты...

– Не обижайтесь. – Семён зажёг несколько бензиновых светильников, сделавших жильё немного внутреннее убранство квартиры, немного поуютнее. – Сами понимаете – я вас не знаю, а жизнь с каждым днём катится куда-то, хрен разберёт. И не скажу, что к лучшему...

Ему было лет тридцать восемь-сорок. Ростом где-то с Алмаза, густые русые волосы, правильные черты лица. Карие глаза. Уверенные движения человека, многое повидавшего на своём веку, и судя по всему – сделавшего из всего увиденного, правильные и логичные выводы.

– Не берите в голову. – Лихо присела на подрасшатанное кресло. – Никого ведь не утяжелили на несколько грамм. А остальное – как-нибудь урегулируем. Утрясём и рассортируем.

Шатун топтался на месте, не зная, куда присесть. Вся остальная мебель выглядела как-то хлипковато, и наверняка капитулировала бы при первом контакте с весом громилы. Вздохнув, Шатун прислонился к стене. Книжник занял второе кресло.

– Спасибо вам. – Брат Ульяны признательно оглядел всех троих. – Ульянка – это последнее, что у меня в жизни осталось. Я уж не знал, что делать, куда бежать. Этот сраный Демон, со своими демонятами... Беспредельщики без таланта.

– Бывает и такое. – Лихо невозмутимо кивнула. – Но ведь главное, что все, кто надо – цел. А все, кто не надо – получил по болевым точкам. Грамотно получил, добавки не потребовалось.

– А он их как отделал! – Ульяна, глаза которой загорелись восторгом от приятных воспоминаний – указала пальчиком на Шатуна: старательно делавшего вид, что к выдаваемой тираде, он не имеет никакого отношения. – Они как полетят в разные стороны! Ножи – туда, дубинка – сюда! Класс!

Семен подошёл к громиле, и с нескрываемым уважением протянул ему руку. Кисть брата Ульяны, без остатка утонула в лапище Шатуна, принявшего рукопожатие.

– Спасибо.

– Да, я-то что... – Смущенно пробасил громила. – Это всё она. Остановилась, мозги этим начала на место вправлять. Я только хотел, чтобы никто не пострадал. В смысле – не убили.

– Гуманист он у нас. – Серьёзно сказала блондинка. – Если и задумают когда увековечить чистый, без примесей, гуманизм с человеческим лицом: то вот, пожалуйста – это наш дражайший Шатун, никуда больше ходить, и никого искать не надо. Гуманизм в подлиннике.

– Может, чаю? – Предложил Семен. – Свеженького заварить – минут десять, не больше...

– Не помешало бы. – Шатун печально оглядел комнату, в очередной раз убедившись, что никуда присесть, кроме как на пол – ему не светит. – И покрепче.

– А потом спать. – Лихо посмотрела на стоящую на подоконнике "плескалку". – Надеюсь, что никакие треволнения нам сегодня не грозят. Очень бы хотелось на это надеяться.

Брат Ульяны ушёл в направлении кухни. Через десять минут, как и было обещано, он принёс три разномастных ёмкости с чаем. Шатуну досталась литровая банка, Лихо и Книжник – получили более соответствующие ритуалу чаепития – кружки.

– Больше кружек нет. – Он извиняющее посмотрела на Шатуна, начавшего маленькими глоточками прихлёбывать обжигающий напиток. – Живём вдвоём, нам больше и не надо...

– Всё нормально. – Прогудел громила. – Как раз мой размерчик.

– А вы откуда сами-то? – Семен внимательно посмотрел на Лихо. – Лица незнакомые, это я могу сказать точно. Издалека будете?

– Они из Суровцев! – Сказала Ульяна. – Вот только где эти Суровцы – не знаю. Говорят – в прошлом.

– Мы из Тихольесья. – В разговор влез Книжник, и тут же осёкся. Посмотрел на Лихо, словно спрашивая разрешения на дальнейшее повествование. Блондинка кивнула, разрешая.

– Едем... по делам. – Обтекаемо выразился очкарик. – А Суровцев больше нет. Накрыло Всплеском. Можно сказать, что только нас стороной и обошло.

– Не знаю – сочувствовать вам, или поздравлять. – Проникновенно сказал Семён. – С одной стороны – вы живы. С другой стороны – остаться без дома, оптимизма не прибавит никому. Да и времена нынче пошли какие-то ненадёжные. Позавчера набег фауны был – камнерезы, вперемешку со свистоплясками. Никогда такого не видел. Лезли, как осатанелые. Еле отбились. Штук около двухсот положили, и народу тоже потеряли – человек тридцать с гаком. Был бы Матвей Иосифович жив, было бы по другому... Предотвратить набег полностью – это вряд ли, но людей бы столько не полегло. В худшем случае – десяток.

– А Матвей Иосифович – это кто? – Поинтересовался Книжник, в перерыве между глотками пахучей жидкости. – Наверное, на нём всё и держалось?

– Можно сказать и так... – Семён потёр висок, в глазах промелькнуло что-то вроде тоскливого сожаления. – Суровый был мужик: но в Челнах, при нём был порядок. Всегда, сколько я его помню. А теперь... Шушера какая-то банковать лезет, здравого смысла – ни на грош. А оттого, что не мутанты – нисколько не легче, если честно... Куда катимся?

Книжник разинул рот, как пить дать – собираясь похвалиться, что в скором времени повсюду непременно разольются молочные реки, в кисельных берегах. И, с прянично-карамельными коттеджами, на этих самых берегах стоящими. Но перехватил пробирающий до глубины души, взгляд Лиха, и закашлялся, сделав вид, что именно этим он и собирался заняться, открывая рот.

– Спасибо за чай. – Блондинка отставила кружку. – А теперь, я буду очень признательна, если вы покажете, где нам можно прилечь. Буквально до завтрашнего утра, после наступления которого мы покинем сию гостеприимную обитель.

– Ложитесь на диване! – Семён показал на несколько ободранный, но ещё вполне крепкий двуспальный диван. – Вы с Ульяной вдвоём как раз поместитесь. А остальным придётся на полу, во второй комнате. Не взыщите за скудость обстановки: но если бы знал, что будут гости, придумал бы что-нибудь ещё...

– Ладно. – Книжник махнул рукой, прерывая монолог гостеприимного хозяина. – Можно и на полу. Мы привыкли по спартански, ничего страшного.

Через десять минут все улеглись. Под окнами не было слышно никаких подозрительных звуков, наводящих на вывод, что "Горыныча" всё же пытаются угнать, преодолевая героическое сопротивление Алмаза.

Через четыре часа, Шатун сменил Алмаза на посту. Ещё через четыре – Лихо сменила Шатуна. Ещё через два – над Набережными Челнами начал подниматься бирюзовый рассвет.

Лихо вынырнула из зыбкой дрёмы, в которой бултыхалась, сидя в "Горыныче". Из подъезда выходили спутники, в сопровождении Семена. Увидев красавец внедорожник, он почти очарованно замедлил шаг, остановился.

– Машина – зверь... – Он обошёл вокруг "Горыныча", попинал переднее колесо, потрогал решётку бампера. – На такой – никакие камнерезы не страшны. И вообще – никто не страшен.

– Как сказать. – Хмыкнула Лихо, вспомнив их вчерашний проезд через Новокузино. – Я бы не была так уверена.

– А вы, в какую сторону теперь? – Спросил брат Ульяны. – Дорогу могу подсказать, чтобы вам не кружить без толку. Я, всё-таки родился здесь, эти места с закрытыми глазами обойду – не собьюсь. Так, далеко вам?

– Мы в Уфу. – Книжник произнёс это прежде, чем Лихо успела послать ему очередной остужающий взгляд. – М-да...

– Короче, смотрите. – Семен подошёл к сидящей за рулём Лихо, и принялся объяснять. – Едете очень просто. Сейчас налево, потом прямо, километра три. Потом через пару кварталов, два раза направо, оба первых поворота. Возле полуразрушенного торгового центра снова налево. Не ошибётесь, там ещё два фонарных столба друг с другом верхушками сцепились, буквой "л" стоят. А потом всё время прямо, и как раз на трассу попадаете.

– Насколько я знаю, маршрут должен быть немного иным. – Книжник удивлённо смотрел на него, поправляя очки. – Налево, потом ещё раз налево...

– Там дорогу разбило. – Семен чиркнул раскрытой ладонью по верхней части сжатого кулака. – Наглухо. Не то, что ваш красавец – никто не пройдёт. Если хотите потерять некоторое количество времени – вперёд. Отговаривать не собираюсь.

– Ладно, разберёмся. – Лихо отвела взгляд от его лица, на которое смотрела всё время, с того момента, как Книжник усомнился в правильности навязываемого маршрута. – Спасибо за ночлег. И за чай.

– Да не за что. – Семен благожелательно улыбнулся, и протянул ей руку. – Счастливого пути.

– А я спросить хотел. – Книжник, уже сидящий в кабине, опустил стекло, и высунул голову. – Почему у вас с Ульяной, такая большая разница в возрасте?

– Мать её родила в сорок пять. – Семен как-то беззащитно дёрнул левой щекой, потёр её ладонью, словно успокаиваясь. – А через три года – матери не стало. Вот мне её, трёхлетнюю, и пришлось растить. Ещё раз спасибо, за то, что вчера сделали... И удачи!

– И вам не хандрить...

"Горыныч" тронулся с места, на небольшой скорости удаляясь от дома. Лихо задумчиво барабанила пальцами по кожаной оплётке руля, наблюдая, как брат Ульяны смотрит им вслед, не двигаясь с места.

– Что-то не так? – Книжник удивлённо посмотрел на неё, сам пребывая в некотором смятении. – Если ты про дорогу, то всё верно. После моего маршрута – это самый короткий путь. Или тебя торкнуло?

– Да нет... – Блондинка начала поворачивать налево. – В том-то и дело, что – нет. Всё гладенько, прямо-таки отполировано. Но есть какое-то неуютство, есть. Сама не пойму.

– Нормальный мужик... – Шатун поскрёб пятернёй, уже начинающую превращаться в подобие окладистой бородки – щетину. – Если бы мне единственную родственницу спасли, да я бы, не то что дорогу получше: "Горыныча" бы на себе поволок, если надо.

– Может, мне и показалось... – Лихо отобразила на лице присутствие внутреннего борения. – Может, ты и прав, Шатунчик. Ведь не торкнуло же, как ни крути... Это, кстати – очень большое моё слабое место, если вдуматься. Привыкла всегда, целиком и полностью – полагаться на дар. А ведь есть много нюансиков, мои хорошие. Иногда можно и не врать. Можно просто недоговаривать... Мне бы ему пару вопросиков задать, контрольных. Да что-то я сплоховала...

– Да всё хорошо будет. – Алмаз сплюнул в приоткрытое окно. – Мне, если честно – ничего не мнится. Отдыхать надо больше: а у нас с этим в последнее время – тотальная напряжёнка.

– Ну, раз коллектив высказывается положительно, мне остаётся только подчиниться. – Лихо прибавила скорости. – Поехали, как аборигены подсказывают... Да и Книжник, ничего жутко противоречивого не глаголет. Только учти, книголюб – прощаю последний раз. Если будет еще, хоть одна попытка развязывания языка при посторонних – пеняй на себя.

– Да понял, понял...

Проехали полуразрушенный торговый центр, не встретив ничего подозрительного. "Горыныч" выскочил на прямую. Замелькали окраинные домишки, ангары, мелькнула явно фабричная труба, разрушенная на одну треть.

– Через триста километров – Уфа! – Торжественно возвестил Книжник. – Ещё через триста пятьдесят – Челябинск. Ночевать будем на границе Урала и Сибири, с видом на реку Миасс. Недовольные есть? Недовольных нет.

– Недовольных-то нет... – Процедила Лихо, прикипевшая взглядом к зеркалу бокового вида. – Есть люди, которых кое-что настораживает. Например – эти три драндулета, севшие нам на хвост. Говорила же – свербит... Но почему-то кажется, что это не сыграло бы большой роли. Ну, появились бы на пять минут попозже, какая разница?

– Может, это не за нами? – Алмаз повернулся на сиденье, и нашёл глазами быстро увеличивающиеся в размерах машины, приближающиеся к ним. – Может, это автопробег до Уфы. С ударом по бездорожью и остальному прилагающемуся негативу. С последующим возложением почти новой автопокрышки, к памятнику Салавата Юлаева. Чего ты сразу свою паранойю напоказ выпятила...

– Может, и – не за нами. – Лихо покачала головой. – Только, я же говорю – свербит.

Два "Киа Мохаве" – различной степени раздолбанности, и один "Форд Вертек" – выглядящий более чем пристойно, догнали "Горыныча". Заднее окно "Вертека" опустилось, и оттуда показался Семён, делающий знаки, которые недвусмысленно давали понять, что Лихо должна немедленно остановиться.

– Надо полагать, что он рвётся ещё раз, засвидетельствовать нам свою признательность. – Лихо отвернулась от машущего рукой человека. – Можете гордиться, судари мои. Целую автоколонну собрал, в которой наверняка наличествуют не самые последние люди, из города Набережные Челны.

Предлагаю обойтись без излишних нежностей. Проще говоря – ну их в жопу!

"Горыныч" начал набирать скорость. Дорога выглядела не слишком покарябанной Сдвигом, но Лихо понимала, что в скоростной гонке, против этих кроссоверов – у неё, нет ни малейшего шанса.

Задние стёкла обеих "Мохаве" начали опускаться.

– Хороший арсенал. – Прокомментировал Алмаз, глядя на то, как их окон показались дула "Зет-07" – правнука пистолета-пулемёта, обладающего мощностью штурмовой винтовки – "НК-53". – Это вам не Демон, с корявым куском свинца в кармане. Что делать будем?

– Колёса прострелят. – Лихо быстро прокачала в голове все возможные варианты. – Не успеем мы всех ошарашить, как следует. Прострелят, сукой буду... За «Горынычем» они рванули, чтоб мне так жить. Думайте, мальчики, думайте: останавливаться, так, или иначе – придётся. Вот только есть выбор – с простреленным колесом, или без. Их там – человек двенадцать, как минимум. И, с Шатуном, по вчерашней схеме – они явно биться не будут. Правда, есть у меня подозрение, что при хорошем поведении – нас отпустят. Пешком, и с пустыми карманами. Как вам перспективка?

– В жопу такую перспективку. – Ёмко определил своё отношение к безрадостному будущему Алмаз. – Останавливай. Колесо менять неохота.

– Останавливай. – Пробасил Шатун. – Горючкой разживёмся. Плохо, что ли...

– В каждом минусе, надо искать свои плюсы. – Лихо начал прижиматься к обочине. – Работаем, как обычно? Или будут какие-то импровизации?

– Как обычно... – Алмаз передёрнул затвор верного "дыродела". – Я ставлю музыку, Шатун танцует. Остальные в жюри.

– Только Семёна мне в сознании, и желательно – не слишком скукоженного предоставьте. – Лихо остановила внедорожник. – Хочу узнать, где это я так бездарно прокололась... И, мальчики – с остальными не сюсюкайтесь. Ибо не фиг. Книжник, только попробуй мне нос высунуть на свежий воздух, пока танцульки идут. Под сиденье упал, и потух. Всё, пошли.

Они вышли из машины. "Киа" с "Фордом" тоже затормозили, метрах в пятнадцати от "Горыныча", из открывшихся дверей стали выпрыгивать вооружённые люди. Лихо насчитала одиннадцать статистов будущей заварушки. Которые, если не знать истинного расклада, были на все сто десять процентов уверены, что в этой партии – у них на руках все восемь тузов.

Из Форда, неспешно выбрался невысокий персонаж, в лёгком, светлом кожаном пальто, белой шляпе, и с раскосыми глазами, выдающими в нём уроженца востока.

Семён уже стоял возле "Форда", как-то неловко переминаясь с ноги на ногу, словно ему было не по себе от всего происходящего. Белошляпный деловито оглядел стоящего возле обочины "Горыныча", и снисходительно похлопал Семёна по плечу. В этом похлопывании ясно проглядывало отношение барина к холопу, выполнившего какую-то, порадовавшую хозяина прихоть.

– Хан, можно я им объясню... – На лице Семёна появилась какая-то неуверенность, смешанная со стыдом. – Они же совсем посторонние, у тебя же к ним ничего нет. Хан, можно...

Восточный человек, то ли с именем, то ли с кличкой – Хан, лениво посмотрел на него, и ничего не ответив, перевёл взгляд на стоящую возле внедорожника троицу.

– Вы, двое, и тот в машине – можете быть свободны. – Выговор у него был какой-то ухающий, как будто до встречи с Лихо, Шатуном и Алмазом, он общался только с филинами и совами. – Оружие оставили, машину, и женщину – тоже. Тогда вас никто не тронет.

– А ты знаешь, что вытаскивать шляпу из собственной задницы – это очень хлопотная процедура. – Лихо беззаботно подмигнула ему, как будто разговаривала со старым приятелем. – С учётом того, что она утрамбована туда с особым прилежанием?

Глаза у раскосого полезли в район лба, сдвигая шляпу на затылок. Во всяком случае, Лиху так показалось. Вот что значит – найти нужные слова, в нужном месте, и в нужный момент.

– Работаем, мальчики...

Ребятки Хана, по десятибалльной шкале, выглядели на твёрдую семёрку. Некоторые даже на все восемь баллов. Несуетливые мужички, все, как на подбор – лет по сорок. Если опираться на их небрежно-бывалый вид, то можно было смело утверждать, что они были готовы почти ко всему. Но только не к тому, что произошло спустя долю секунды, после того, как Лихо дала команду.

Стоящая слева Лихо прянула в сторону, выдёргивая "Феникса" из кобуры, ловя на мушку, заранее облюбованную цель. Алмаз уже перевоплотился, и двое из бойцов раскосого, осели на асфальт, без явных признаков жизни.

Шатуна тоже не было на прежнем месте. Он прошёлся по рядам противника с грацией гибрида комбайна и асфальтоукладочного катка, по какой-то причуде создателя, наделённому почти сверхзвуковой скоростью. Хруст, вой, молниеносные звуки ударов. Тесаки остались в ножнах, громила работал голыми руками, и как водится – уследить за его передвижениями, было невозможно. Между растерянно дергающимися людьми, пытающимися хотя бы понять, что вообще творится: метался смазанный силуэт, сметающий всё на своём пути.

"Бах! Бах!" – Алмаз отработал ещё двоих, без всякого внутреннего содрогания засадив по пуле в жизненно важные точки организма. Во лбу у каждого, распустился аленький цветочек, наглядно доказывающий, что с этой стороны, больше никаких сюрпризов, ожидать не придётся.

Лихо опустила "Феникс", не сделав ни единого выстрела. Алмаз ещё раз прошёлся прицелом по общей картине, что бы всё было чётко, без помарок. Правки не требовалось.

Шатун, почти не напрягаясь, волок в сторону Лиха сразу двух индивидуумов. Семёна и Хана. Волок – это конечно громко сказано. Сграбастав их сзади за шеи так, что они семенили на цыпочках, боясь сделать лишнее движение, которое могло быть истолковано, как агрессия. Со стороны это смотрелось довольно комично, если не знать, что громила легко мог сломать шейные позвонки обоим. Просто сжав пальцы чуть посильнее.

– Ваш заказ. – Побелевшая от неожиданно свалившихся на них переживаний, парочка замерла пред светлыми очами Лиха. – Даже с перевыполнением. Но я подумал, и решил, что с этим зябликом тебе тоже побалакать захочется.

– А тож... – Лихо широко улыбнулась, глядя прямо в глаза Хана. – Ведь этот чирей вальяжный, на меня, если память не изменяет – ещё совсем недавно, виды какие-то имел. До жути хочется узнать – не изменились ли планы? А, Хан?! И, как бы примитивно это не звучало: но на язык так и просится каламбурчик. Пришла Хану хана. Но ведь что удивительно, и самое главное – закономерно, не Хан будет хану, или как там правильно? – нагибать со всем удовлетворением. А она его приладит, со всем старанием, да впердолит, со всего разгона... Грустно, узкоплёночный? Да не молчи ты, в Мальчиша-Кибальчиша надо было в босоногом детстве играть, а не сейчас.

Хан молчал. Его правая рука безвольно висела, вне всякого сомнения, покритикованная Шатуном, до полной потери функциональности.

– Да, ладно. – Лихо похлопала его по физиономии, и брезгливо вытерла ладонь о его же плащ. – Могу тебя обрадовать. Шляпу тебе в анус, никто утрамбовывать не будет. Это я пошутила. Мы тебя просто грохнем. Без всяких затей. Тоже шутка. С затеями, конечно же. Сейчас Шатун чего-нибудь изобретёт, позаковыристее: и приступим.

Лицо Хана стало пепельного цвета. Не то, от боли в шее: которую немилосердно стискивал Шатун. Не то, от обрисованных Лихом перспектив.

– А ведь страшно тебе, сука... – Протянула Лихо, насладившись видом Хана. – Я, если честно, женщина спокойная. Но ведь такие скоты, в пижонских плащиках – вынуждают зверствовать. Ехали бы мы себе, и ехали... Шатун, сломай ему вторую руку, и хватит с него. А с этим, образом добродетели и гостеприимства, я сама пообщаюсь.

Шатун отпустил Семёна, и отошёл чуть в сторону. Через пару секунд, оттуда послышался хруст, подкреплённый проникновенным воплем, доложившим о выполнении задания. Следом раздался удар, и звук падающего тела. Шатун вернулся обратно, хмуро воззрившись на брата Ульяны.

– Шатуну тебя отдать... – Лихо задумчиво оглядела стоящего перед ней человека. – Или самой яйца отрезать? По самый кадык. Медленно, привычно, с параллельным прочтением лекции о вреде разочарования женщин.

Она извлекла из ножен "Потрошителя", с лёгкой печалью на лице, продемонстрировав его Семёну. Тот взирал на её телодвижения, с непонятным выражением на физиономии.

– Ляпни хоть что-нибудь... – Блондинка плашмя похлопала его по лицу лезвием ножа. – А то прямо нет сил, на тебя смотреть. Скажи, что вынудили тебя, ещё чего-нибудь придумай... А я послушаю, глядишь – девичье сердце оттает, отчекрыжу только половину мошонки. Ради этого ведь стоит постараться? Или я не права?

Семён молчал, глядя куда-то под ноги. Потом поднял глаза.

– Я не думал, что всё так получится...

– Ясное дело. – Лихо поиграла "Потрошителем" у него под самым носом. – Ты ведь рассчитывал, что будешь ехать в "Горыныче", крутить баранку, и думать – что жизнь прекрасна, и удивительна.