Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

– В тесноте – зато не в обиде... Ты не переживай, ребята тут компанейские попались: заскучать будет проблематично. Я лично проконтролирую, чтобы со скуки никто не завыл. Потому что – выть будете совсем по другим причинам. И, не только выть – ещё и скулить, и в штаны наделаете. Причём не раз, и даже не пять. Весёлый город – Красноярск, это я тебе, с полным знанием предмета утверждаю. Только весело здесь, каждому по-своему...

"Лэнд Ровер" мягко тронулся с места, блондин с – уже почти отрешённым лицом, уверенно крутил "баранку". Ничего не говоря. "Компанейские ребята" сдавливающие Лихо плечами так, словно сдавали этим самым, экзамен на разрешение подрабатывать гидравлическим прессом: тоже сидели с каменными физиономиями языческих истуканов. У левого, был непропорционально большой рот, который не закрывался до конца: причём его уголки доставали почти до висков, создавая впечатление, что он постоянно улыбается. А, в постоянно доступной для всеобщего обозрения, щели рта, виднелся впечатляющий набор – даже не зубов, а натуральных, немного загнутых – звериных клыков.

Другой порченный, вроде бы ничем не выделялся на фоне собрата по жизненному статусу, но Лихо явственно ощущала исходящий от него, запах гнили. Чуть заметный такой запашок – отойди на метр-другой, и ничего не обоняешь...

Рыжая что-то тарахтела, почти без умолку, наверняка стращая впечатляющим списком кар и изуверств, которые постигнут блондинку, в самое ближайшее время. Лихо не слушала её, экстренно прикидывая, какие приправы собственного приготовления, можно добавить в заварившуюся кашу. Чтобы её вкус, стал хоть немного более приемлемым.

И отбрасывала возникающие варианты, один за другим. Потому что, они не отвечали единственному требованию. Хотя бы частичной гарантии, что Алмаз, Шатун и Книжник – не пострадают. Гарантии, естественно – не было. "Дискавери" ехал первым, и оценить, где находятся её друзья – не было никакой возможности. Применять свой, как недавно стало известно – убийственный дар, особого смысла не было. Для того, чтобы он сработал, нужно было хоть на секунду – поймать взгляд противника. А, учитывая присутствие Сфинкса в кабине – начинать подобные штучки, стоило очень осторожно. Последствия, могли оказаться самыми непредсказуемыми. И, не факт, что если "Лэнд Ровер", лишившись управления, и начав вилять по дороге – не вызовет ни у кого, из следующих за ним машин, хотя бы элементарного любопытства. Если не резонного, в этом случае – чувства тревоги. Что может повлечь за собой, хотя бы логичное желание открыть стрельбу на поражение, при малейшей угрозе, исходящей от "Дискавери".

Конечно, можно смело предполагать, что Алмаз с Книжником ждут от неё, какого-нибудь выкрутаса, готовые адекватно и незамедлительно среагировать. Но, если применительно к Алмазу, ещё можно строить планы, касательно того, что он сможет поладить с конвоирующим его персоналом: то насчёт Книжника – блондинка не питала никаких иллюзий. Не говоря уже, о находящемся в полнейшем бесчувствии, Шатуне. Оставалось только одно.

Ехать туда, куда их везут и, ловить момент – который поможет им с полной уверенностью, сдать все козыри в одни руки. Главное, оказаться всем вместе. А там – видно будет.

– ...ясно, сука?! – Голос рыжей пробился через раздумья блондинки. – Всё так и будет. И никак иначе. Это я тебе обещаю!

Она наконец-то заткнулась, и отвернулась от Лихо, уставившись в окно. И почти тут же, Сфинкс начал принимать влево, останавливая внедорожник возле серого здания, с четырьмя ребристыми колоннами у входа.

– Приехали. – Виктория открыла дверь, обернулась на Лихо. – Шевелитесь, бойцы! Можете эту тварь, Молоху в немного непрезентабельном виде представить: ну, уронить там, разков эдак пять-шесть... Мордой, обо что-нибудь твёрдое. А скажем – что так и наличествовало. Ведь, никто же не против?

– Угомонись. – Сфинкс вышел из машины, и захлопнул дверь. – Не всё сразу. Если Молох разрешит – поиграешь. Это уже не твоё личное: это теперь наше. Топай за мной.

Блондинке сноровисто заломили руки, загнув носом в землю и, повели следом за удаляющейся парочкой. Последнее, что она успела рассмотреть, прежде, чем ей оставили для обзора что-то, кроме своей обуви: была надпись на фасаде здания, расположенная чуть выше карниза с незатейливой лепниной. "Театр имени А. С. Пушкина".

Позади были слышно, как глохнут моторы подъезжающих машин, и Лихо немного приободрилась тем, что их не собираются по одиночке развозить по городу, неизвестно куда. Есть шансы, есть! Не может не быть, мать вашу! От дедушки ушли, от бабушки слиняли, зайцу – уши на заднице мёртвым узлом завязали... Что нам, целый город мутантов? – ничего серьезного, право слово. Если бы на мосту, знать – что этот хренов Сфинкс отчебучит такой упоительный танец... Тогда ещё неизвестно, кто бы, кого носом в землю приголубливал. Ладно, поживём – увидим.

Потом был полутёмный вестибюль, в котором, судя даже по ограниченному обзору – народу было в избытке. Царившая там суета, была насквозь деловой, на них почти не обратили внимания, если не считать нескольких, посвящённых блондинке – похабно-циничных шуточек. Как водится, касающихся её, непременно прискорбного будущего. Конвоиры Лихо никак не реагировали на высказывания, молча продолжая топать вперёд. Лихо еле успевала передвигать ноги и, старалась дышать через раз, и ртом: потому как, дух в вестибюле – стоял убойнейший, по сравнению с которым – нестиранные с неделю, портянки Шатуна: пахли, как изысканнейший женский парфюм.

Спустя полминуты, воздух резко посвежел. Стало чуть посветлее и, скосив глаза вбок, Лихо увидела ряды кресел, мимо которых её вели.

"Зрительный зал. – Блондинка зашипела сквозь зубы; один из мутантов, кажется тот – с "радушной" улыбкой, немного переборщил с давлением на её руку. – Сдаётся мне, наступает торжественный момент свидания с главным постановщиком спектакля, носящим название "Жизнь и смерть в Мутантограде". С Молохом. Почему не с Люцифером?".

– Дражайшая Виктория не может без сюрпризов! – Голос, донёсшийся спереди, оттуда, куда вели блондинку, был звонким и молодым. – Не устаю поражаться её кипучей энергии, полностью направленной на благо нашего общего дела. Кто на этот раз? Лазутчики, или заурядные агитаторы? А, может быть, даже коварные душегубы, явившиеся одним махом оставить угнетённые народные массы – без руководства? Раскройте же мне, эту зловещую тайну! Я жажду узнать ответ!

Лихо, прослушавшая эту тираду, от которой за версту несло бездарной театральщиной, чуточку ошалело покрутила головой, насколько позволяла её нынешняя поза. Во всём сказанном, несмотря на её некоторую несуразность – не было ни капли фальши.

– К некоторому сожалению, на этот раз – просто субъекты с плохим воспитанием. – Рыжая была полностью серьёзна. – Но, при попытке указать на их недопустимое поведение, и наставить на путь исправления и покаяния – повели себя самым недостойным образом. Если бы не Сфинкс...

– А я так полагаю, что от недостойного поведения, до яростного отрицания наших заслуг и, грядущих достижений – один, совсем незаметный шажочек... – Голос приблизился, и теперь звучал как будто сверху. – Поэтому, я считаю, что вы поступили совершенно правильно, что доставили их сюда. Давайте их поближе, я хочу видеть их лица. Они должны знать, на пути какого свершения, они встали! Прошу на сцену!

"Всякого повидала, но с сумасшедшим – первый раз общаться придётся... – Смятенно подумала блондинка. – Если, конечно, он пожелает общаться. Слушая человека, вещающего про какие-то, пока ещё неведомые свершения – с такими интонациями; впору поверить, что деактиватор у тебя в кармане – вещь совершенно никчёмная. И, все наши стремления – это какое-то сущее недоразумение, к которому даже стыдно прикладывать какие-либо силы. Тут даже не мания величия, тут диагноз поставить будет трудновато... Что делать-то? Впрочем, есть одна мыслишка... Может, прокатит. Во всяком случае – попробовать стоит".

Её, с почти бешеной скоростью промчали мимо кресел, и протащили по ведущим вверх ступеням, на которых она лишь чудом умудрилась не споткнуться. Остановились.

– Отпустите её. – Голос стал устало-повелительным, но – по-прежнему отдавал всё той же, плохо отрепетированной пьесой без названия.

Отданную команду выполнили без промедления. Захват исчез и, Лихо медленно начала разгибаться, пытаясь пошевелить руками. Руки были, в общем-то – целые, и слушались, пусть пока – и, не в полной мере. Кроме умозаключения, что ей всё-таки ничего не сломали, она сделала простой, и в то же время – ценный вывод. Из которого следовало, что Молох – если, конечно, это был он: пользовался непререкаемым авторитетом, несмотря на весьма эксцентричную манеру изъясняться.

Раздался звук шагов, и первое, что увидела – ещё не до конца разогнувшаяся блондинка, были ботфорты. Добротные ботфорты со шпорами, идеально начищенные.

По мере своего выпрямления, Лихо поочерёдно увидела. Штаны-кюлоты. Ярко-алый камзол, имеющий бросающиеся в глаза – следы мелких починок. Широченный кружевной воротник... Небольшой, округлый подбородок, тонкие губы, немного приплюснутый нос с возбуждённо раздувающимися ноздрями: и – глаза. На блондинку смотрели ослепительные белки глаз, без любых признаков радужки, зрачка, кровеносных сосудов... Они казались неживыми, словно не доведённая до ума – заготовка для большой фарфоровой куклы, неведомыми путями попавшая к живому человеку.

Но, она готова была поспорить с кем угодно, поставив на кон "Горыныча", против засохшего мазка грязи на собственных штанах, что эксцентричный визави – видел её. Непонятно как, но – видел.

Брови были под стать глазам – тонкие, белесые, как будто выцветшие до предела. Таким же, был и короткий ёжик волос, топорщащийся как-то беспорядочно, словно никогда не водил знакомство с расчёской. На вид, Молоху, было столько же, сколько и Книжнику. Ну, может – на год-полтора больше.

Мальчишка. Сумасшедший в костюме мушкетёра, выражающийся слогом второразрядного провинциального актёришки. Стоящий на заброшенной сцене, беспорядочно уставленной кусками разномастных декораций, никак не стыкующихся друг с другом. Властелин целого города, битком набитого самым непредсказуемым материалом. Молох.

– Так-так... – Молох оглядел Лихо сверху донизу. – И всегда, у всех – одни и те же эмоции. Изо дня в день... Право слово – начинает набивать оскомину. Что вы увидели во мне необычного, позвольте спросить? Только давайте чистосердечно, безо всяких увиливаний и нюансов.

Что он подразумевал под "нюансами", Лихо могла только догадываться, но её дар снова молчал, из чего следовало, с самой непреклонной логичностью, что сам "мушкетёр" – не видит в своём облике ничего из ряда вон выдающегося.

– А вот и сообщники ваши... – Словно забыв про свой предыдущий вопрос, Молох сделал нетерпеливый жест кистью, обращаясь к кому-то, стоящему возле сцены. – Ну-ка, ну-ка – давайте всех сюда. Оставлять их в качестве зрителей, я считаю – просто безответственно и кощунственно. Даже люди, совершенно случайно попавшие в гущу назревающих событий, имеют право почувствовать на себе всю неотвратимую мощь моих притязаний на этот мир. Даже если они не доживут до тех дней, когда в этом мире, всё, наконец-то будет расставлено в правильном соответствии с реалиями. В конце концов – я хочу, чтобы они это почувствовали. Ведь у всех есть свои крохотные капризы. Даже у богов.

"Абзац, приплыли... – Тоскливо подумала Лихо, наблюдая, как с излишней, на её взгляд – расторопностью: на сцену волокут Алмаза, Книжника, и уже пришедшего в сознание Шатуна. – Кто бы мне сказал, что доведётся побывать на аудиенции у бога... причём, пребывая в здравом уме, и трезвой памяти. И даже – в бренном теле. Бог, спустившийся на землю, чтобы прибарахлиться в театральной костюмерной, и попутно привести весь этот земной раздрай – в какой-то, только одному ему ведомый порядок... Это уже не лечится. Это, даже не запущенная шизофрения: а где-то – за пределом. Всего и вся".

Книжника, Шатуна и Алмаза, пригнали на сцену, выстроив рядом с Лихо. Конвойные остались за их спинами, чутко сторожа каждое движение. В двух шагах от громилы, которому освободили ноги, но оставили связанными руки – с непрошибаемой физиономией маячил Сфинкс, готовый на новую демонстрацию сверхспособностей. Судя по лицам соратников блондинки, они были ровно того же мнения о душевном состоянии "мушкетёра", что и Лихо.

– Я смотрю, и вы подвержены этим предрассудкам... – Молох с брезгливой гримаской прошёлся вдоль замерших друзей. Остановился возле Книжника, и с явным отвращением пощёлкал ногтём по поверхности "хамелеона", которому сейчас полагалось биться в цветовой истерике, а не выглядеть куском мышиной меланхолии.

– Вам не кажется, что даже сама природа намекает на кардинальное и безоговорочное, изменение обстоятельств? – Глянцево поблёскивающие белки скользнули по фигурам четвёрки, и снова остановились на Книжнике. – Или у кого-то остались какие-то заблуждения, касательно того, что наша раса – выходит даже не на равный: а на превосходящий уровень эволюции? Только полный кретин, может оставаться в полном неверии этого, учитывая все перемены, прямо указывающие на то, кто будет править планетой в самом ближайшем будущем.

Он протянул руку и, крепко сжав "хамелеон" в кулаке, рванул, вместе с цепочкой – выдрав клок материи. Операция повторилась ещё три раза, и четыре каплевидных образования, с негромким стуком упали на сцену.

– Время расставаться с предрассудками! – Молох пнул ближайший к нему "хамелеон" носком ботфорта. – Время каяться за всё, совершённое вами в отношении высшей расы. Время подчиняться, и безоговорочно принимать новые правила игры, которые пишутся свыше!

Мальчишка с растрёпанным ёжиком волос, яростно вскинул вверх сжатый кулак, рот растянулся в чём-то, вроде звериного оскала, пробирающего почище, чем гримаса стоящего за спиной Лихо, конвоира.

– Вы ещё поймёте, всю правоту моих слов. – Полудемоническая маска исчезла, и только немигающий взгляд продолжал вызывать стойкий холодок в душах четвёрки. – Я пообщался бы с вами еще, но, к сожалению, сейчас у меня нет времени. Но могу вас заверить, что это не последнее наше свидание. Всё, что вы здесь услышали – это не ложь, потому что – боги не врут. А, чтобы у вас не возникло сомнений на этот счёт...

И, в следующий момент Лихо закричала, не сдерживаясь. Боль, жидким огнём полыхнула от кончиков пальцев, за полсекунды распространившись по всему телу. Книжник рванулся было к ней, но его перехватили, ощутимо приложили по рёбрам и, вернули на место. Молох стоял напротив блондинки, совершенно не обратив внимания на демарш очкарика. Казалось, что его глаза – это два сосуда, за стеклом которых – безостановочно колышется ослепительно-белая, обжигающая взвесь. Которая вот-вот вырвется наружу и, коснётся Лихо: после чего, блондинка сгорит уже по-настоящему. Ещё через пять секунд, глаза Молоха стали прежними, неживыми...

Лихо обмякла, скорчившись на облупившихся досках сцены: хрипло, учащённо дыша широко раскрытым ртом. Алмаз, Шатун, и Книжник – держащийся за пострадавший участок тела: стояли, не делая попыток помочь, хоть как-то облегчить страдания. Итог, всё равно будет насквозь негативным.

"Стеклорез" с громилой, худо-бедно – сохраняли невозмутимость на лице, зато на физиономии Книжника – фантастической величины буквами, было отпечатано, что он сделал бы с "богом", если бы тот целиком находился в его, очкарика, власти.

– Я так считаю, что повторного доказательства не требуется. – Молох присел на корточки, рядом с Лихо. – К слову – это далеко не предел моих возможностей. Настоятельно требую, иметь это в виду.

Ведь гнев богов – эта так непереносимо... Особенно, если ты сам – богом не являешься. А то, что произошло, было всего лишь мимолётным недовольством, нахмуриванием брови...

Он выпрямился, щелчком пальца сбил с рукава камзола – невидимую соринку, и вздохнул: утомлённо, напоказ.

– Не прощаюсь. Сегодня вечером нам предстоит встретиться снова. При всём моём нестабильном отношении к вам, общение с новыми людьми – редкость. И, было бы непозволительной роскошью, ограничивать его такими вот куцыми эпизодами... Конечно, за общение с богами, нужно платить: но об этом позже... До встречи. Увести их.

Команда Молоха, была выполнена незамедлительно. Что дополнительно и, неоспоримо – указывало на его непререкаемый авторитет. Лихо и, всю остальную команду – сопроводили обратно к машинам. Распихали в прежнем порядке: после чего – кавалькада поехала по городу.

Ехали недолго. "Дискавери" с Лихо, возглавлявший вереницу машин – свернул всего-то пару раз; и через три-четыре минуты – плавно затормозил. Блондинку вытряхнули из салона, по новой – неласково обошлись с верхними конечностями и, повели в какое-то здание. Ввиду неестественной позы Лихо, не позволявшей толком сориентироваться в пространстве: не поддающегося чёткому определению его социально-архитектурного статуса.

"Местный Смольный, что ли?... – С легчайшим интересом подумала блондинка, с начала захода в здание и, до – препровождения их четвёрки, в какой-то подвал; обнаружившая в нём – довольно приличную скученность народа, по большей части – перемещающегося в различных направлениях. – Не хватает только криков "Товарищи, а где кипяточку набрать можно?!". Интересно, что тут за историческое событие назревает? – любопытно; несмотря на всю поганость нашей ситуёвины...".

В подвал, их заводили по одному, с интервалом в несколько минут. Сначала Лихо, потом Алмаза. Книжника. Шатуна запустили последним, ощетинившись из коридора, аж – полудюжиной, внушающих самое неподдельное уважение, калибров.

– В общем, так. – После того, как повинуясь приказанию, друзья отошли к дальней стене подвала, напоминающего бомбоубежище; в дверном проёме показался Сфинкс. – У вас есть время – до вечера. Вечером за вами придут. Любая попытка к бегству – гарантированный смертный приговор. Понятно?

– А когда вечером придут – пахлавой накормят, и медовухой напоят? – Мрачно вопросил Книжник, до сих пор – осторожно разминающий руки, пережившие не самые позитивные минуты. – Или что?

– Узнаете. Всё будет зависеть от вас. Делайте так, как я говорю – так будет лучше для всех.

Массивная дверь закрылась. Из-за неё, послышался голос всё того же белобрысого, дающего распоряжения о особо тщательной охране подвала. Естественно, по причине нестандартной опасности, содержащихся в нём персонажей.

– Что делать будем? – Когда Сфинкс завершил дотошную раздачу ценных, но – нисколько не пустопорожних указаний, и ушёл; Алмаз вопросительно посмотрел на сотоварищей. – Насколько я успел понять, выбраться отсюда без жертв – малореально. Ладно бы, если бы этими жертвами – были ухари по ту сторону двери. Как все догадались, речь идёт о нас, любимых... И, ведь – оружия ни хрена нет, всё вытряхнули, до последней зубочистки. Куском раковины, тоже воевать можно; но, боюсь, на любой подозрительный шум, сбегутся суровые мужчины, с оригинальным физическим дизайном. И возмущению их – не будет предела...

– А ничего не делать. – Лихо присела на деревянный топчан, привинченный к полу у стены. – Как и сказано – ждать вечера. Не пытаясь сбежать через систему канализации...

– А может, всё-таки попробовать? – Книжник показал подбородком – в сторону двери. – Подумать получше, и...

– Я всё понимаю, что буква "и" – не последняя буква в алфавите. – Сказала Лихо. – Но – не стоит. Потому что, шансов нет. Действительно – нет. Коридорчик, которым нас сюда вели – длинный, узкий, особо не поманеврируешь. Успеют среагировать, после такой словесной накачки, которой Сфинкс щедрыми горстями, за дверью – мозговую почву удобрял. Даже если Шатуна вперёд пустить. Ну, закупорит он проход – собой, геройски приняв в организм с килограмм свинцовых нахлобучек... Нам-то, с этого легче будет?

Троица синхронно помотала головами.

– Вот то-то... Нету в данном случае – шансов. А нам надо, дождаться такого момента – когда этот самый шанс – появится. И, использовать его. Смачно, обстоятельно, на все сто пятьдесят процентов.

– А если не появится?

– Должен. – Блондинка задумчиво потёрла колени – ладонями. – Если хотели бы нас приговорить; ещё бы в театре шлёпнули. Прямо на сцене. С последующим сбросом – в оркестровую яму; с условием того, что она там имеется... А значит у них, на нас – другие планы. Не знаю какие: но то – что они наличествуют, вне всякого сомнения. Отсюда следует, что вероятность того, что у нас может появиться шанс – есть. Единственное, и главное условие – в этот момент, надо быть всем вместе. Или, в крайнем случае – твёрдо знать, что до отсутствующих – можно будет добраться безо всяких проблем. И, застать их – живыми, плюс – дееспособными. Возражения имеются?

– После таких-то доводов... – Пробурчал Шатун. – Какие могут быть возражения? Ждём вечера...

Время до вечера, провели по-разному. Лихо с Шатуном – завалились на жёсткие топчаны, и задали полноценного храпака. Алмаз тоже прилёг, но – не спал, глядя в серый потолок; то ли – вспоминая все вехи своего жизненного пути, то ли – пребывая во власти банальной скуки.

Книжник, с долей скрытого презрения – поглядывая на релаксирующую троицу, не пытающуюся переломить ход печальных событий последних минут; занялся детальным обследованием помещения, в котором они все находились. Очевидно, надеясь найти какой-нибудь потайной ход, способный вывести их всех – сразу к месту применения деактиватора. С находкой самого деактиватора: по пути следования. В крайнем случае – его дубликата.

Алмаз изредка переводил взгляд на очкарика, на карачках ползающего вдоль стен: и – чуть ли не обнюхивающего каждый угол. Потом печально вздыхал и, снова глядел в потолок.

Книжник угомонился только через час с хвостиком, когда окончательно убедился, что единственный выход отсюда – через ту самую дверь, через которую они сюда и попали.

– Не нашёл? – Алмаз оторвался от созерцания потолка и, задумчиво посмотрел на присевшего напротив него, книгочея. – Хорошо искал?

– Хорошо. – Очкарик принялся старательно отряхивать штаны на коленях, гарантированно собравшие как минимум – пятьдесят процентов пыли, имеющейся в этой "темнице не сырой". – Придётся ждать вечера. Ничего не попишешь...

– А ты ещё потолок не обследовал. – "Стеклорез" показал взглядом вверх. – Есть у меня подозрение, что наше спасение – только там. Особенно внушает надежду – во-он тот кусок, чуть-чуть левее лампочки... Сдаётся мне, там всего-то – ноготком с ленцой поковырять и, откроется выход из заточения подземного. Главное, чтобы там сверху – сортира не оказалось. А, то – конфуз образуется. Займёшься? Я тебя подброшу, а дальше – сам как-нибудь... Никогда не мечтал утереть нос, Человеку-Пауку?

Книжник стрельнул в его сторону, взглядом – преисполненным вселенского терпения и прощения, относительно несознательности некоторых личностей, пытающихся хохмить над общей проблемой.

Алмаз сделал невинное лицо, и повернулся набок, устраиваясь поудобнее. Наше дело – предложить... А ваше, думать – что хотите.

Очкарик почистил одежду и, тоже прилёг; спустя несколько минут – его глаза закрылись сами собой.

– Встать! – Дверь в узилище, распахнулась со звуковыми эффектами: вытряхивая четвёрку из мира сновидений. – Выстроиться лицом к стене, руки – на стену. Если хоть кто-то не подчиняется, через полминуты – открываем огонь на поражение. Время пошло!

Лихо спокойно открыла глаза, как будто ждала этого приказа – с момента, как только заснула. Рядом поднимался с топчана Шатун. Отчаянно зевая, спускал ноги на пол Алмаз. Книжник очумело ворочался на своём месте, отказываясь понимать – что, куда, почему; и далее – по списку. Чёрному.

Громила плавненько переместился в его направлении и, уцапал сонного очкарика подмышками. Держа его на весу, быстренько шагнул к озвученному ориентиру, где уже стояли блондинка со "стеклорезом": как и было велено – упирающиеся ладонями. Поставил Книжника рядом с собой, и отвесил ему невесомый подзатыльник, призывая очухиваться в отведённый срок.

Очкарик очухался, потому как градации "невесомости" – у Шатуна, и – у него; несколько отличались. Голову не оторвало, но окончательное пробуждение – наступило тотчас же.

– Выходим по одному! Только по команде! Руки держать за головой! За один шаг до двери – повернуться задом, не убирая рук с шеи. Сука – пошла!

"Если получится, я тебе за "суку" незабываемых впечатлений подгоню... – Блондинка нашла взглядом командующего субъекта, лысая черепушка которого – была несимметрично покрыта небольшими буграми; а на месте носа – красовалось подобие свиного пятачка, только грязно-бурого колера. – Попадись только. Коррекция черепа – обеспечена. Любым подходящим предметом...".

Лихо сцепила руки за шеей – в замок и, пошла к двери. Не доходя до неё, сколько было велено, повернулась. Повторились уже знакомые манипуляции, тело активно запротестовало против принятия позы, стоящей примерно на одной ступени – с общеизвестной буквой «зю»; но, кто будет интересоваться – хочешь ты этого, или – нет?

Подвальный коридор, лестница вверх, непрекращающееся броуновское движение впечатляющего количества мутантов в помещении, через которое блондинку – повели на улицу.

Знакомый "Лэнд Ровер", разве что – без рыжей Виктории на переднем сиденье. Зато – со Сфинксом, спокойно восседающим за "баранкой". За умеренно тонированными окнами внедорожника – было почти темно. Парочка конвоиров – осталась всё та же, продолжившая нести службу с прежним рвением. Лихо непроизвольно охнула; плечами её сдавили с удвоенным старанием.

– Полегче. – Белобрысый мазнул взглядом по зеркалу заднего вида. – Она должна быть в кондиции, иначе – Молох вас, вместо неё – в аттракцион приспособит.

Двусторонний "пресс" – мгновенно ослаб; не до полной расхлябанности, но всё же... Лихо перевела дух: одновременно начиная прикидывать интимного – к обонятельному. Слово "аттракцион", нет – даже не само слово, оброненное Сфинксом; а – однозначная реакция вертухаев, явно шуганувшихся намёка на то, что возникает вероятность поучаствовать в нём: не прибавляла оптимизма, по поводу дальнейшей участи четвёрки.

"Не удивлюсь, если у них – целый парк развлечений имеется... – Блондинка постаралась не отсвечивать эмоциями, но внутри – что-то ёкнуло, тягостно заныло. – И, вряд ли – нас запихнут на колесо обозрения, в качестве бесплатной рабсилы, которая приводит эту махину – в движение. Кручу-верчу, надорваться хочу. Что-то непривлекательное в этом «аттракционе» – безусловно присутствует, ишь – как этих чертей от меня отбросило; не хочется им туда, прямо со смазливых мордашек сбледнули скоропалительно...".

– Что за аттракцион-то? – Она всё-таки не выдержала, и задала вопрос; стараясь, чтобы голос звучал как можно более рассеяно, незамутнённо. – Сам, небось, каждый день катаешься: теперь нас решил приобщить к прекрасному? Эй, Сфинкс...

Двое по бокам, беспокойно пошевелились; не решаясь, впрочем – снова стиснуть Лихо, до боли в рёбрах: но – явно оторопев от такой наглости конвоируемой особы.

– Узнаешь... – Белобрысый не счёл нужным вдаваться в пространные разъяснения. – Хороший такой аттракцион, адреналин в кровушку так и брызжет...

– И кровушка тоже брызжет?

– Узнаешь...

Лихо прекратила попытки разговорить Сфинкса, отдавая себе отчёт в том, что следующей его фразой, наверняка будет приказ – заткнуть ей рот. Ну, не расположен мужчина к общению; ничего не поделать. Одним словом – гад...

"Дискавери" остановился, заехав прямо на тротуар, поближе к дверям какого-то заведения: лет эдак тридцать шесть назад – бывшего увеселительным. Даже если не элитным; то точно – высокого разряда, куда там суровцевской забегаловке... Во всяком случае, по беглому взгляду, брошенному на остатки былой роскоши – становилось понятно, что у ночного клуба? ресторации? вип-бардака? – если судить – хотя бы по одной отделке возле входа; был свой, неповторимый стиль. Элегантный, манящий, самую чуточку легкомысленно-пасофный, ровно в той пропорции – которая западает в память, и спустя некоторое время – начинает наталкивать на мысль о повторном посещении данного заведения. Хотя бы, из возникнувших эстетических пристрастий. Которыми, дело тут – явно не ограничивалось. Не музей изящных искусств, чего уж там...

Лихо уже почти привычно расслабилась, позволяя загнуть себя; но, получать удовольствие – даже не пыталась. Правда, и вели её – с откровенным послаблением, но – не расслабляясь самым недопустимым образом. Легчайшая попытка – чуть выпрямиться, незамедлительно натолкнулась на противодействие, оставшееся в рамках разумного. Ничего агрессивного, блондинка не замышляла; куда уж тут замышлять-то? – но проверка показала, что ситуация складывается один в один – как в заросшем почтенными сединами, студенческом анекдоте. "Халява тут не прокатит!". Придётся самим. Что, собственно – ничуть не угнетало. В первый раз, что ли...

Вели её недолго, чуть больше минуты. После чего – руки оказались свободными, и Лихо с нескрываемым удовольствием разогнулась, оглядываясь вокруг. Точно, кабак. Для особо платежеспособных. Радующая глаз – вычурность, и утончённость обстановки, не шибко поблёкшая по прошествии лет. Несомненный уклон в сторону барокко, рококо, и тому подобных красивостей.

– Прошу вас, присаживайтесь... – Лихо ухитрилась не вздрогнуть, когда за спиной – раздался голос, который невозможно было спутать, ни с одним голосом на свете. В уникальной запоминаемости этого голоса, не было ничего сверхъестественного; достаточно было испытать только один прилив невыносимой физической боли, сопровождающей эти интонации.

Перед блондинкой, стояло изящное полукресло, выдержанное в том же стиле, что и всё остальное внутреннее убранство заведения. Виеватые ручки и ножки, овальная спинка, почти неповреждённая сафьяновая, с позолотой – обивка. Лихо продолжила стоять.

– Я, ни для кого – не повторяю дважды; но для вас, пожалуй – сделаю исключение... – В голосе Молоха, пока что не улавливалось ни частички раздражения: но внутреннее чутьё – вопило блондинке, что усугублять не стоит. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Лихо послушно опустилась в полукресло, закинув ногу на ногу. Невероятно хотелось выудить откуда-нибудь – сигаретку, сделать продолжительную затяжку, и выдохнуть дым в лицо Молоха. Попутно спросив, густо натолкав в голос – гнусаво-тягучих ноток, так часто встречающихся у криминальной братии самого мелкого пошиба – "Ты чё подтявкиваешь, дурашка шизанутая? Давно по наружности, помойной подмёткой – с прилежанием не смазывали? Чё стух, убожество?...".