Текст книги "Пешки Сдвига"

Автор книги: Вадим Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

Он раскрыл рот, намереваясь отдать какую-то команду, но Лихо уже вцепилась в него глазищами, и в голове новоявленного лидера начал зарождаться, бешено вращающийся комок, явно сделанный из колючей проволоки, битого стекла, и тому подобных прелестей. И вся эта коллекция, вольготно перемещалась внутри черепушки, прыгая туда-сюда, как мячик, безостановочно деформируя мозг.

За мгновение до того, как Пугач сжал руками голову, собираясь пережить, наверное, самые изысканно-жуткие минуты своей нерадивой жизни, Книжник посмотрел на блондинку: глаза которой, безо всякой натяжки – полыхали.

Следом за Пугачом, на пол повалились ещё двое – с совсем небольшим интервалом, между падениями. Их Лихо приласкала вскользь, качественно, но не убойно: львиная доля впечатлений перепала новоявленному лидеру, за слишком шустрый характер, и громадье планов, возникнувших в отсутствие Шатуна.

Оставшаяся парочка, с каким-то, если не ужасом – то изумлением, смотрела на Пугача, валяющегося на полу в позе эмбриона, и тянущего на одной ноте, почти бесконечный, вызывающий самые неприятные ассоциации, звук. По прошествии ещё пары-тройки секунд, блондинка добралась и до них.

Кажется, что-то выкрикнул Щелкунчик, но выкрик был сдавленно-недоумённый, вряд ли ему когда-нибудь приходилось видеть подобные аттракционы... Почти сразу же, как пятый "пугачёвский" свалился за пыльный бетон, Лихо пошатнулась, схватившись за голову. "Отдача" за пользование своим даром, подкатила незамедлительно. В довесок, сказалось то, что Пугача она просмотрела с удвоенной отдачей и, сознание Лихо просто-напросто вырубилось, от подступившей перегрузки.

–...такая вот коллизия и вылезла... – В уши вполз негромкий голос, в обладателе которого, блондинка почти незамедлительно признала Раввина. – И остались мы с Щелкунчиком, как два перекати-поле. А тут как раз Шаман, со своими нагрянул. Даже не нагрянул, а – мимо проходил. Нам еще повезло, в какой-то мере. Его архаровцы, несколько дней назад, нарвались на что-то совсем уж неприглядное, и половина полегла не то что – костьми, а всем организмом: до последней молекулы. Так что, не стал нас Шаман в расход вводить, а после некоторого раздумья, предложил вливаться в коллектив. Дескать, сначала на испытательный срок, а потом – видно будет.

– А вы согласились? – Лихо с облегчением узнала голос Книжника. – Сразу?

– Нет, мы краснели, скромничали и ломались. Дней десять. – Вступив в беседу, огрызнулся Щелкунчик. – А нас уговаривали, в ножки нам падали, блага сулили немеряные... Сам бы ты, что сделал, когда вокруг тебя в три раза больше рыл, с трещотками? И никакой перспективы для выживания? Небось, проявил бы несгибаемость, и верность своим моральным принципам? Так, я полагаю? Это ваша подруга, умеет ласковым взором недругов в штабеля укладывать: я у нас с Раввином, таких выдающихся талантов, как-то не наблюдается...

Книжник ничего не ответил.

– Само собой, приживаться в подобном сообществе – мы вовсе не собирались. – Раввин невесело хмыкнул. – Дошли бы с ними, до сравнительно обитаемых мест, и – слились бы по тихому... Да вот, всё получилось так, как получилось. Шаман там, в столовке остался: оплошал, матёрый. На прыткого "пушистика" нарвался. А Пугач, у него вроде правой руки числился. Ну, в конце концов, не призывать же было вашу спутницу, к слюнявому гуманизму, по отношению к Пугачу... Тем паче, что тот, как-то этим самым гуманизмом – не лучился. Паршивый был человечишка, чего уж там... Туда ему и дорога: прямая и кратчайшая.

Лихо наконец открыла глаза, и огляделась. Она лежала недалеко от костра, похоже – в том же самом цехе, где произошли последние события с её участием. Её троица была в полном сборе – массивная фигура Шатуна маячила слева, и от неё веяло прежней невозмутимостью. Положа руку на сердце, Лихо очень удивилась бы, если б громилы среди них не оказалось. Раввин с Щелкунчиком сидели по другую сторону костра, рядом с Книжником. Алмаз мирно дремал, оперевшись спиной о станину какого-то производственного агрегата. На костре, на импровизированном вертеле, жарилось что-то, смутно напомнившее ей нижнюю конечность одной из тварей; вроде бы «пушистика». Пахло аппетитно, и в желудке у Лихо тут же заурчало. Вертел неспешно крутил очкарик, по всей видимости, очень гордый оказанной ему честью.

– То есть как – "Туда ему и дорога"? Не поняла... – Голос блондинки прозвучал хрипло, но её услышали. Книжник обрадовано подскочил к ней, заглядывая в лицо. Она неловко махнула рукой: "иди – обойдёмся без нежностей". Он чуть-чуть помедлил, и вернулся к исполнению своих обязанностей по приготовлению ужина.

– Не поняла. – Переспросила она. – Отпугался, насовсем?

– Вот именно так. – Щелкунчик отмахнулся от какой-то назойливой мошки. – Загнулся, паразит рода человеческого. Минут пять покорёжило супостата, и преставился в лучшем виде.

– Ни хрена себе...

– Да уж. – Сказал Шатун. – Если учесть, что это у тебя первый такой. Шлифуешь талант, белобрысая. Скоро наверняка навостришься патроны по карманам тырить: и даже не пристальным, а вполне себе – скользящим взглядом.

– Ни хрена себе... – Лихо осторожно потёрла лоб, почему-то ожидая, что мозг отзовётся непереносимой болью. Ничего не случилось. Да и ладно. Не убиваться же, в самом-то деле, по поводу причастности к кончине ещё одного криминального мурла? Ещё не хватало...

– А остальные?

– А остальные давно очнулись. – Щелкунчик расплылся в широкой улыбке. – Согласились с предложенным раскладом, в котором им предоставляется свобода, но забирается оружие. И, что характерно – нисколько не скорбя по Пугачу, покинули наше общество, в неизвестном направлении. Может, они бы и рискнули порыпаться, но тут – совсем кстати, вернулся наш марафонец. После чего, все возможные осложнения, так и остались нереализованными.

– Долго бегал-то, марафонец? – Блондинка опёрлась на руку, и начала подниматься, чтобы сесть. – Если отталкиваться от вида твоей довольной ряшки, то – как минимум, небезрезультатно. Ушатал неведому зверушку?

– Есть немного. – Шатун подмигнул ей. – Конечно, не так, как бы хотелось: но сюда она точно не припрётся. Если бы у неё имелись яйца, то я бы сказал, что они находятся в надёжных руках.

– Юморист ты наш. Скоро, глядишь, Алмаз завидовать будет, не говоря уж обо мне. А здесь мы что забыли? Могли бы ехать уже, мне и в "Горыныче" неплохо.

– Да ладно, отдохни. – Книжник подкинул в костёр ещё пару деревяшек, валяющихся рядом с ним. – Послушай лучше, что ребята рассказывают.

– По поводу?

– Щелкунчик, расскажи.

– Про Мутантовку, что ли? – Щелкунчик потеребил бородку. – А чего бы не рассказать? – ночка вроде спокойная намечается, самое времечко страшилки травить. Короче, не соврал ваш Знаток – есть такая язва. Мутант-сити, Мутантовка, Мутантоград, просто Муть – кто как кличет. Есть там и нормальные организмы, но их там, если не по пальцам пересчитать, то уж всяко – не подавляющее большинство. А так – сплошь и рядом, порченые.

– И где эта прелесть находится? – Блондинка протянула руку в сторону Шатуна, возле которого стояла бутылка с водой. – Дай попить.

– А находится это дивное местечко, аккурат в Красноярске. – Сказал Щелкунчик. – И что самое похабное, это то, что мимо ты никак не проскочишь. Если, конечно, вам действительно в Улан-Удэ надобно. По любому придётся заезжать.

– Сами бывали? – Спросил Книжник. – Или это данные из разряда ОМТ, "один мужик трепался"?

– Что-то вроде. – Признался Щелкунчик. – Если быть точным – как раз Шаман и поведал. Правда, на полном серьёзе, без шуточек. Говорил, что пару раз бывал, в самой Мутантовке. Если там себя вести с правильным пониманием ситуации, и добровольно пожертвовать некоторое количество материальных благ в тамошний общак – то ничего безобразного случиться не должно. Некий риск, как водится – есть: ну, сами должны понимать – не в самую человеколюбивую систему нос суёте... Шаман, правда, говорил, что в последний год, порядка стало больше. Вроде как, завёлся там, у них, новый гуру – масть держит по полной программе. Беспредела, как такового – нет, а от случайностей, как я уже упоминал – никто не застрахован.

– Что за гуру? – Блондинка вернула емкость с водой Шатуну. – Надо думать – жёсткий до упора, потому как держать такую, практически необузданную вольницу – в повиновении, да целый год – достижение наикрутейшее. Впрочем – одной жёсткости тут недостаточно, наверняка присутствует ещё что-то, способное эту самую жесткость подкрепить насквозь приземленными, но доходчивыми аргументами. Вроде моментального отрыва головы, у особо провинившихся бармаглотов...

– Скорее всего. – Сказал Раввин. – Спорить не буду. А что до самой личности новоявленного вождя – то тут имеется провал. Нема информации. Одни слухи, и уж точно из разряда ОМТ, причём у мужика этого, фантазия не то, что – бурная: а зашкаливает. Причём, совершенно бессовестно.

– Ладно, будем надеяться, что до личной встречи – дело не дойдёт. – Лихо пододвинулась поближе к костру. – Что-то я вмэрзла, судари мои... Мы, всё-таки – люди культурные, на рожон не лезем. Что в общак подогнать – найдём. Одним словом – есть все основания делать ставки на благополучный въезд, и выезд из вышеупомянутой зоны риска. А если уж быть до конца откровенным – нет у нас другого выхода.

– А что вы там забыли-то, если не секрет? – Щелкунчик с тщательно скрываемым любопытством глянул на блондинку, на Книжника. – Народ из тех краёв, наоборот, к центру поближе норовит перебраться: а вы прямо как мир спасать намылились. Или, всё-таки секрет?

Лихо мысленно похвалила Книжника, который сумел совладать с собой, и не дёрнулся при неожиданном упоминании истинной цели их путешествия. Щелкунчик, конечно же, попал в центр мишени сугубо случайно, но всё равно – эффект был, что надо.

Шатун не дрогнул ни единым мускулом, Алмаз – наверняка слышащий разговор, тоже не торопился вскакивать с места, и орать с выпученными глазищами – "А вы откуда знаете?!!". Одним словом – идеальная команда.

Блондинка посмотрела на Щелкунчика, перевела взгляд на Раввина. Иронично подмигнула.

– А вы откуда знаете? Про спасение мира?

– Не хотите говорить, так не говорите... – Кажется, Щелкунчик слегка обиделся. – Я же просто так, для поддержания разговора.

Лихо было всё равно, какие чувства всколыхнулись в душе тёзки героя сказки Гофмана. Обида, так – обида. Щелкунчик с Раввином, если опираться на прекрасно развитое чутьё блондинки, гармонично дополненное врождённым "детектором лжи" – были неплохими парнями, по капризу фортуны попавшими в общий, с четвёркой, переплёт. Ещё двое, "Горынычу" обузой не станут, но всё равно – не стоит. "Больше" – не всегда "лучше".

– А вы потом куда? – Книжник поспешил увести разговор в другом направлении. – В Новосибирск, наверное?

– Туда. – Щелкунчик уставился на пламя костра. – Не в тайгу же... И так, в "Зайти – не выйти" находимся: ещё по тайге – шастать не хватало. Повезёт, если до Новосиба дотрюхаем. Ехать-то не на чем. Вы-то, вряд ли будете лишние километры из-за нас наматывать...

– Лишние – не будем. – Книжник утвердительно кивнул, и в стёклах мягко колыхнулось отражение костра. – А вот насчёт "Зайти – не выйти" – можете не мандражировать. Нет больше чёрной дыры. Да и не дыра-то оказалась, при ближайшем рассмотрении... Кстати, можете зайти, полюбоваться. Единственное что – немного осторожности не помешает. Но, если на базе действительно никого больше не осталось: то транспортом точно разживётесь. С горючкой, правда, проблемы... Но мы, кажется, не всё слили. Должно было что-то остаться...

– Гарантий, сами понимаете, никаких не даём. – Добавила Лихо. – Решайте сами. Но Книжник всё верно обсказал, особо присовокупить нечего. Нету больше "Зайти – не выйти". Не могу похвастать, что ликвидация сего злачного места – наш эксклюзив, но ведь главное – итог, не так ли?

– Логично... Ладно, давайте пожрём, что ли. Вроде готово.

Раввин снял прожарившийся кусок с огня и, одолжив у Лихо "Потрошителя", начал сноровисто отхватывать горячие пласты мяса, раздавая его всем желающим подкрепиться на ночь глядя. Пожелали все, включая экстренно проснувшегося Алмаза.

– Приятного аппетита. – Лихо понюхала источающую непередаваемый аромат порцию, и откусила первый, истекающий соком кусок. – Грешно такой деликатес, без полстакана харчить...

Через четверть часа, от зажаренной ляжки "пушистика" осталась одна треть. Шатун сыто рыгнул, и осведомился:

– Есть желающие подежурить первыми, или мне впрягаться?

Раввин с Щелкунчиком нейтрально пожали плечами, Алмаз без комментариев устроился на боковую. Громила почесал живот, и принялся подниматься на ноги, тихонько ворча что-то, о вреде активных действий на полный желудок.

– Стеклорез, ты следующий. Будить буду тихо, но настойчиво.

– Не зуди, страдалец. – Алмаз приоткрыл один глаз. – Всё тебе будет. Карауль.

Утро наступило не скоро, отсрочив своё наступление ровно до той поры, когда в голову начинают закрадываться угрюмые сомнения, о том, будет ли оно вообще. Все успели качественно подремать, по очереди неся ночной дозор. Наскоро перекусив остатками жареного мяса, принялись собираться.

– Ладно, ребятки. Разрешите церемонию прощания считать открытой, и сразу же – закрытой. – Сказала Лихо, когда сборы завершились, и наступило неловкое молчание, как будто у всех не находилось сил, чтобы переступить некий незримый барьер, за которым следует непосредственно – расставание. – Я бы с вами недельку-другую оттянулась от души, да некогда. Спасение мира не допускает проволочек и сантиментов. Шатун, можешь ребятам, на прощание, в качестве жеста доброй воли – боеприпасов подкинуть. Я, конечно, понимаю, что ты у нас рачительный малый: всё в дом, в семью. Но, иногда надо делиться: хотя мы вроде и не амёбы какие-нибудь. Славные ребята, не то – что Пугач, покойничек... Скидывай сидор с могучего плеча, не жмись. Оно, конечно, понятно, что им неловко даже намекать, на возможность поделиться – уж после того, что ты для нас всех сделал. Но, это было вчера, а вот "маслята" им могут понадобиться в любое время. Не исключаю, что даже в самое ближайшее... Хотя – никому не пожелаю.

Шатун, вздыхая увесисто, но без ярко выраженной скаредности, добыл из рюкзака энное количество обойм, и слегка подумав, присовокупил к ним две «УРки», и одну «эфку». Протянул всё это Щелкунчику, и принялся закрывать рюкзак.

– А душа у нашего Шатуна – шире плеч. – Одобрительно-иронично изрекла Лихо. – Кому – предпоследнее отдаст, а с кого – и последнее снимет. Но, как водится – сугубо по обстоятельствам. Милейший человек, точно вам говорю. Ладно, судари мои – не поминайте мною, если всё-таки что-то было не так.

– Да всё так. – Раввин смотрел на нее своими, неизменно грустными глазами. – Если б не вы... Надеюсь, что мы ещё встретимся. Как можно быстрее.

– Мечтать не вредно. – Сказала блондинка. – Хотя не могу сказать, что я чувствую какое-то душевное сопротивление, по отношению к этому возможному развитию событий. Всё, нам пора.

Она крепко пожала руку каждому из людей, которые вот-вот исчезнут из её жизни. Вполне вероятно, что – навсегда.

– Бывайте, мужики. – Книжник хлопнул Щелкунчика по плечу. – Ебулдыцкий шапокляк не пройдёт. Это я вам гарантирую. До встречи.

"Горыныч" стоял там же, где его и бросили. И выглядел не сильно и пострадавшим, разве что, заднее колесо меланхолично выставило напоказ остатки покрышки, которую кто-то явно пытался изнасиловать в извращённой форме. И ему это удалось. Да стекло на левой задней двери, было испоганено чем-то бледно-лиловым, подозрительно напоминающим прозаическую засохшую блевотину.

– Меняем колесо. – Лихо поцокала языком, оглядывая повреждение. – Если предложат на самогон – даже не торгуемся. Если не предложат – тогда руками. На другое колесо.

Громила, цветисто помянув матушку любителя чужих покрышек, полез в багажное отделение. Скоро на белый свет появилась запаска, и необходимый набор инструментов. Алмаз неторопливо принялся откручивать увечное колесо, насвистывая что-то бодрое. И не забывая поглядывать по сторонам, на предмет появления какой-нибудь вражины. Лихо принялась интенсивно скоблить испачканное стекло, своим "Потрошителем", периодически прибегая к неизбежной помощи "такой-то матери".

Через двадцать минут, внедорожник выглядел если не как в лучшие годы своего существования, то, как минимум пригодным к дальнейшему передвижению, безо всяких условностей и натяжек.

– Заводи! – Скомандовала Лихо сама себе, расположившись на водительском месте. – Широка страна моя родная. Много в ней, от Сдвига – набекрень. Я к нему, с предъявою канаю. Пусть ответит, крыса, за всю хрень...

– Фу, как пошло. – Сказал Алмаз. – Мало того, что плагиат – так ещё и без изящества.

– Суть передана без раскудрявой словесности, зато на всю катушку. – Блондинка повернула ключ в замке зажигания. "Горыныч" завёлся без малейших нареканий. – Так и прёт из меня – историческая фраза. Поехали!

Образовавшуюся от первого появления "кишки", длинную и широкую траншею – внедорожник объехал без особого напряжения: благо улица не была перековеркана вдоль и поперёк.

– Сплоховала ты, подруга. – Алмаз скептически поджал губы, провожая взглядом препятствие, ещё чуть менее суток назад – казавшееся непреодолимым. – Вчера могла бы и проскочить... И, не было бы всей этой неразберихи, и не пришлось бы тебе бирюзовыми очами мелкую уголовщину пепелить. И Шатун бы без всей этой физкультуры обошёлся.

– Я бы на тебя посмотрела, если бы ты за баранкой вчера восседал. У страха, как ты должен помнить – глазища без определённого размера. А мне было страшновато, признаюсь без стеснения. И к тому же – неплохих ребят выручили. Да и Шатуну – немного физических нагрузок, никогда не помешает. Или я не права?

– В следующий раз – сама побежишь. – Проинформировал её громила. – В полной выкладке, так, чтобы и покойный Глыба не придрался...

– Если подопрёт, побегу. – Лихо старательно-покаянно похлопала глазами. – И тебя на руках понесу, если такая нужда вылезет. Вы ж, знаете – что я, для вас – всё, что только угодно...

– А "Мурку" можешь? – Фыркнул Алмаз. – Прибыла в Одессу, банда из Амура. В банде были урки, шулера... Можно подумать, что в бандах испокон веков были сплошь отличники боевой, и политической подготовки. Банда занималась тёмными делами, и за ней следила ГубЧК. Как говорится – без комментариев. Ведь банды всегда занимались лишь благотворительностью, и давали бесплатные уроки хороших манер. А вот почему ГубЧК, всего лишь следила, зная местонахождение организованного преступного сообщества – и, не пыталась никого арестовать: вот этого, мне не понять никоим образом... Вот если бы она её "искала", то это был бы несколько другой коленкор. Короче – отставить "Мурку".

– А я, и не собиралась. Ни Мурку, ни Шарика, ни чего-либо идентичного...

– Вот и верь тебе после этого.

– Как много человеку, надо для счастья... Видите ли, ему уже мало того, что он сидит в тепле и уюте, а не валяется с простреленными внутренними органами. А ведь Пугач мог и шмальнуть, по своей непроходимой дури-то, и необъятному босяцкому гонору... Стеклорез, как я помню – никогда не промахивается: но вот одна загвоздка – если стреляет первым. А ведь могло получиться несколько иначе. Если бы не чьи-то, почти умоляющие взгляды, капитально проникшие в душу Пугача... Мои, кажется. Или я опять, некоторым образом, излишне выпячиваю свою незначительную роль, в минувших событиях?

– Я всегда говорил, что "скромность" и Лихо – это слова синонимы. – Алмаз деланно развёл руками, насколько позволяли габариты салона. – И я с уверенностью могу констатировать – ничего не меняется. Вот только радоваться этому, или – огорчаться, каждый решает для себя сам.

– Послесдвиговая птица Говорун, отличается скоропалительностью суждений, и ярко выраженным желанием – нарваться на очередное сокрушительное поражение в назревающей полемике.

– Так и быть – молчу, молчу. Но только потому, что мне надо выиграть пространство для манёвра. Главный бой ещё впереди. Жди, белобрысая.

– Не вопрос. Подожду.

– Вот и ладненько. Надеюсь, уже недолго.

– Вот за что я ценю Алмаза... – Лихо звонко щёлкнула пальцами. – Так, это за – непреходящий юношеский оптимизм. Вроде пора уже повзрослеть, а у него до сих пор, местами проглядывает. Да так выпукло, да так неприкрыто...

Алмаз утомлённо закатил глаза к потолку, и ничего не ответил. Спустя несколько секунд, сзади раздался синхронный гогот Книжника и Шатуна. Жизнь продолжалась.

– Ладно, что у нас там с Красноярском? – Спросила блондинка. – Есть мнение, что к чему? Я, как вы помните, в связи с производственной необходимостью, была несколько не в себе, когда Щелкунчик вам про него балакал... То, что вся говорильня Щелкунчика, на сто кругов без брехни – это я уверена. Иначе нечем было бы товарищу больше щёлкать... ну, вы меня поняли. Просто хочу знать, может я где-то, что-то упустила. Может, всё-таки можно, лесом, буераками, мимо всей этой, генетически облагодетельствованной Сдвигом шоблы сквозануть?

– Только если на своих двоих. – Книжник удручённо вздохнул. – Тогда – без особых трудностей. Если же хотим на "Горыныче" – увы, не получится. Я – за то, чтобы ехать напрямую. Должно прокатить. Раскошелимся, точнее – разрюкзачимся по мере возможностей: и по тихой грусти, ни к кому не приставая – покинем эту кунсткамеру... Можно, конечно, попытаться рвануть насквозь, лупя из "Горыныча" всеми имеющимися в наличии стволами... Заманчиво-то, оно – заманчиво. Но тут даже я понимаю, что нереально. Не прорвёмся. Их там – немеряно, понимаешь? Всё подъезды, все тропки – даже не в самом Красноярске, километрах в двадцати от него – уже перекрыты. Со всех сторон. Это не случайное сборище – это что-то невероятное. Я удивляюсь, как они до сих пор не метнулись первую послесдвиговую войнушку начать. Если я правильно понял – ресурсы у них имеются. И, вполне возможно, что скоро всё это, действительно может начаться.

– То, есть, если мы остановим Большой Трындец. – Задумчиво сказал Алмаз. – То можем в скором времени, получить широкомасштабные боевые действия. Хорошая перспективка...

– А что, есть альтернатива? – Как-то беспомощно, и одновременно с этим – жёстко огрызнулся очкарик. – Мы ведь не знаем, куда всё вывернет, если Сдвиг крякнется кверху лапчонками... Может, всё будет как в сказке: раз – и даже жопа обаятельно улыбнулась своей беззубой улыбкой. Может, всё эти порченые тут же загнутся.

– А может, и – нет.

– А может, и – нет. Тогда давайте – всё бросим. Пускай всем достанется поровну. Есть желающие?

– Не кипятись... – Примирительно прогудел Шатун. – Альтернативы, действительно, нет. Есть надежда. Хотя, Алмаз в какой-то степени прав. Но это ничего не меняет.

– Знаешь, как я хочу ошибиться... – Сказал Алмаз. – Просто до жути хочу, до судорог...

– Кто не хочет-то... – Проворчал Книжник. – Может, не будем дёргаться? Пока ещё ничего не ясно. Откатаем обязательную программу – тогда и поглядим, кому нервничать, а кого в анналы запишут. Возможно, посмертно.

– М-да... Уж если сам великий Книжник не хочет быть лихим и дерзким... – Лихо усмехнулась без излишней веселости. – Придётся покориться судьбе, и ехать, притворяясь внуками и внучками, стремящимися в последний раз навестить дедушку, пребывающего на смертном одре. Может, нам даже скидку сделают на контрольно-пропускном пункте, как людям, пребывающим в полном душевном раздрае...

– А если ещё и душевный мутант попадётся... – Сказал Шатун. – Если, конечно, таковые вообще есть. Не встречал как-то. А вдруг?

– Ладно, тему закрываем. – Блондинка хлопнула ладонью по рулю. – Действовать будем по обстановке. Как всегда, впрочем... Или, всё же, кто-нибудь хочет внести более здравомыслящие коррективы? Вперёд, корифеи мозгового штурма.

– Хватит обзываться-то... – Сказал Алмаз. – Вот когда всё закончится, я тебе целый день выделю на то, чтобы вдоволь поизмываться над моей драгоценной персоной. Морально, понятное дело.

– Потрясена и шокирована, неслыханной щедростью... – Проворчала Лихо. – Можно подумать, у меня не будет других дел, как только измываться над умственно ушибленным. Не во всём, конечно же, не во всём. Но твоё предыдущее высказывание, наталкивает на вывод, что мозговые прорехи, всё же наличествуют. Пусть и в небольших объёмах. Возможно, это даже лечится.

– Куда бы деться от благородства... – Алмаз плюнул в приоткрытое окно. – Надо помолчать, и попробовать просто усвоить, с каким титаном великодушия, я еду в одном драндулете. Просьба не принимать это, за полную и безоговорочную капитуляцию. Далее – без комментариев.

– Ну вот, а я-то губищу раскатала, на душещипательную беседу о моей незаурядной личности. В частности, о – чуткости к окружающим меня людям. Злодеи вы. Вот доеду до Мутантовки, и останусь там жить. Сдаётся мне, там более понятливый народец обитает. Не чета собравшемуся здесь, до бессовестности бесчувственному социуму. Всё, финита: решила – сделаю.

– Бедная Мутантовка... – Деланно вздохнул Книжник. – Не было там печали, приехала Лихо. С твёрдым намерением получить вид на ПМЖ. Картина маслом – ущемлённые во всём, и вся – мутанты, разбегаются по различным направлениям, с прочувствованно-истошными воплями.

– Навалились на хрупкую, безответную женщину, да всем кагалом. – Лихо состроила классическую рожицу Пьеро. – Осталось только Шатуну, изречь что-нибудь тяжеловесное и добивающее, после чего я окажусь морально поверженной. Чтобы через пару секунд, воспрянуть из пепла, и навалять вам таких словесных оборотов... Выражение "уши в трубочку" – обретёт саму доподлинную реальность, я вам гарантирую.

– Воздержусь. – Шатун помассировал левое плечо. – "Деформированные уши" – звучит как-то слишком угнетающе... Не для моей хилой психики.

– Один, относительно сообразительный, всё же имеется. – Констатировала блондинка. – Что вселяет некоторые надежды. Ладно, похохмили, и – харэ. Начиняем сочинять анекдоты про мутантов, естественно, где они – просто эталон всех положительных качеств. Тогда, может, действительно проскочим... Впрочем, нет – отставить анекдоты. Ничего не сочиняем. Просто едем. На авось.

"Горыныч" мчался к Красноярску.

– Ну что, бздите помаленьку? – Лихо, как минимум в десятый раз, за последний час, оглянулась на спутников. – Да не стесняйтесь вы, я сама – крайне далека от душевного равновесия, в чём признаюсь безо всякого колебания... Хоть и выгляжу, крутой и несгибаемой.

– Да кто не бздит-то... – Алмаз держал скорость не больше сорока километров, до рези в глазах профильтровывая прилегающую к дороге местность, готовый среагировать на абсолютно любое оживление. – Разумная реакция организма на чужеродные тела... Особенно если заранее знать, что эти самые тела, до плавников и рожек – вооружены далеко не прадедовскими берданками.

Прошло уже с четверть часа, после того, как они увидели стоящие по обе стороны дороги щиты, предупреждавшие о том, что любая немотивированная агрессия, будет подавляться безжалостно и незамедлительно. Вопрос о том, кто будет отличать немотивированную агрессию, от – мотивированной, если таковая действительно произойдёт: оставался открытым.

Дорога была вполне пристойной, и можно было бы гнать и гнать: но следующая, за предупреждением об агрессии – надпись, оповещала о том, что чрезмерно высокая скорость передвижения по окружающей местности, может быть одним из признаков этой самой агрессии. Поэтому, во избежание ненужных эксцессов, следует ограничиться разумным скоростным режимом. Рамки "разумного" уточнены не были, и Алмаз, по наитию, ограничился тем, что не давал стрелке спидометра, перескакивать цифру "40". Куда уже меньше? Не десять же кэмэ, шкандюхать...

– А щас как шмальнут по нам из кустов, чем-нибудь внушительным... – Книжник поправил очечки, сползшие на кончик носа. – Вот смеху-то будет.

Шатун посмотрел на него взглядом, находящимся в одной весовой категории с транспортным средством, в котором они пребывали. Очкарик стушевался, и уставился в окно, делая вид, что не замечает психологической атаки громилы.

– Угу, обхохочемся... – Процедила блондинка. – Если начистоту – то не исключаю подобного развития событий. Сидит внутри какое-то неуютство, ещё со вчерашнего вечера. Накручивает, подлое, наверчивает...

– Ещё чем порадуешь? – Алмаз угрюмо поджал губы. – Давай, не скромничай...

– А, что – мало?

– Да как бы вам сказать, чтобы не слишком ввести в заблуждение...

– Так и скажи. Что, в мои нежные ушки, никогда не залетали кристально чистые, и на редкость виеватые матюги, изречённые тобой в минуты сложного душевного состояния?

– Да не будут стрелять. – Шатун погладил уже почти полностью сформировавшуюся бороду. – "Горыныч" у нас – вещица почти эксклюзивная, вряд ли ему шкуру портить возьмутся. Если что и заварится, с целью наш транспорт отжать, в свою пользу – то скорее всего, будут сначала нас вытряхивать. А при таком раскладе – всегда есть шансец потрепыхаться вволю...

– Некоторая логика имеется. – Признала Лихо. – Только не забывайте, что мы с вами даже не в Челябинске, тут обычная человеческая логика может забуксовать со страшной силой. Шелкунчик рассказывал одно, а у нас с вами – несколько другой жизненный опыт, в общении с братьями нашими, приближёнными к Сдвигу. Вот и получается накладка. Что бы, он там не говорил – про дисциплину в рядах обитателей славного Мутантограда: у меня, в первую очередь – перед глазами Герман возникает. Доходчиво так, отчётливейше. Щелкунчик, целиком и полностью мною просканированный, не соврал ни капелюшечки. Только есть одна закавыка: не обязательно врать осмысленно – можно просто верить в чужую брехню, полагая, что она и есть чистейшая правдочка. Он сам-то в этих краях – не был, вся информация шла от Шамана, покойничка, с которым побеседовать углублённо, уже нет никакой возможности. А вся наша хрупкая вероятность благополучного исхода, строится только на его словах.

– А в итоге, мы всё равно имеем пустопорожнюю болтовню, потому как, было единодушное решение – рулить кратчайшим путем. – Сказал Алмаз. – Германа, конечно же – жаль до упора. Но, я думаю, что он двинул бы, в аккурат таким же маршрутом... Да и Шаману, какой резон перед Щелкунчиком на эту тему фантазировать? Так что, вы как хотите – а я еду дальше.

– Да все едут. – Блондинка похлопала его по колену. – Просто не могу я сидеть молча, вот и вся загвоздка. Несмотря на все логичности, мною вышеперечисленные, и некую душевную шершавость внутри, меня саму тянет именно этим путём. Не скажу, что прямо засасывает, как дерьмо камнереза – в вакуум, но что-то есть... Парадокс, судари мои.