Текст книги "Время любви"
Автор книги: Ширли Эскапа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
Глава 67
Прошло три года со дня смерти Мириам, и все эти три года Джина чувствовала себя одинокой. Не с кем посоветоваться, некому поплакаться в жилетку. Что ж, значит, надо вести себя так, будто ничего не произошло.
В известном смысле «эпизод у Рипли», как она это называла, пошел ей на пользу, явившись своеобразным водоразделом ее деловой жизни. Кардинальным образом изменился и стиль поведения Джины.
От Кларенса Фаулера она уже избавилась, и теперь ничто не мешало ей впустить в свою жизнь других мужчин. Последовала целая серия любовников – высоких, статных, представительных: Джина часто появлялась в свете, и ей нужно было достойное сопровождение. Она выбирала их, как туфли или сумочку, к определенному наряду. А общество должно знать, что она желанна и пользуется успехом не только в бизнесе, но и в постели, для которой она держала одного более или менее постоянного любовника, Хамфри Грэя.
В общем, все складывалось удачно. Только в одном Джина потерпела полное фиаско. Ее дочь Скарлетт.
Толстая, прыщавая Скарлетт.
Ей уже исполнилось восемнадцать, но она до сих пор с упорством, достойным лучшего применения, отказывалась посещать дерматологов и диетологов, что временами доводило Джину до исступления.
Известнейший дерматолог доктор Литтлвуд, которого Джина совсем недавно приняла на работу в свою лабораторию, не сомневался, что, если бы ему хоть раз удалось переговорить со Скарлетт, та согласилась бы на лечение. Встреча состоялась, но – увы! – как только Скарлетт поняла, зачем ее привели, она повела себя непростительно грубо.
Шоколад она поглощала килограммами, словно не могла ни часу обойтись без сладостей, как наркоман без очередной дозы. И, как на всякого наркомана, никакие доводы рассудка, никакие уговоры на нее не действовали.
Господи, хоть бы она влюбилась, что ли! Уж кто-кто, а Джина прекрасно знала, какой силой обладает это великое чувство. Если признаться честно, она до сих пор хранила в сердце любовь к Руфусу, многочисленные поклонники и любовники не могли вытеснить ее.
Сидя в своей роскошной ванне, где так хорошо и спокойно думалось, Джина размышляла о том, что теперь она больше всего любит самое себя, это и понятно – ей не в чем себя упрекнуть, она вполне довольна собой и своими успехами.
Физиолог доктор Пэйсон как-то сказал ей: «У вашей дочери явные проблемы, связанные, быть может, с ненавистью к себе. Помимо всего прочего у нее разлад с окружающим миром. На нее налагает огромные обязательства жесткая, суровая дисциплина, связанная с многочасовыми занятиями музыкой. – Помолчав, он добавил: – Трудный случай, миссис Гибсон».
Позже, разговаривая в своем кабинете с доктором Литтлвудом, Джина спросила:
– Доктор, если я правильно поняла, от пагубной привычки мою дочь не излечат ни уговоры, ни даже любовное увлечение? Материнская любовь, например, или связь с мужчиной? Не возражаете, если я немного поразмышляю вслух?
– Буду рад помочь любым способом, – улыбнулся доктор Литтлвуд.
– Скарлетт просто необходимо влюбиться. Что вы об этом думаете?
– Мне кажется, она боится этого, потому и толстеет – чтобы казаться непривлекательной. Словно отгораживается от внешнего мира слоем жира.
– Это ясно как Божий день. – Джина сделала несколько кругов по комнате и вернулась за письменный стол. – Вот скажите, доктор, в какого мужчину, по вашему мнению, она могла бы влюбиться?
Доктор неопределенно пожал плечами, но промолчал.
– Понимаю, о чем вы думаете. Мол, она настолько дурна собой, что оттолкнет от себя любого, да? – Не дожидаясь ответа, Джина быстро продолжила: – Хотите, заключим пари? Если она влюбится и чувство будет ответным, ее жир растает, как снег весной.
– Какое уж тут пари, миссис Гибсон. Я полностью с вами согласен. У Скарлетт склонность к сладкому, но шоколад – это все-таки не героин.
– Великолепно, доктор, – Джина поднялась. – Очень рада, что мы с вами потолковали.
Припомнив теперь этот разговор, Джина удовлетворенно улыбнулась, вылезла из ванны и втерла в кожу лосьон из лечебных трав.
Мозг работал безостановочно. Она вообще привыкла быстро соображать и столь же быстро действовать. Как для профессионального гонщика, снижение скорости было для нее невозможно.
Итак, надо переговорить с Уорреном Мастерсом, тем самым, что позировал в роли отца для рекламного постера. Для Скарлетт он, конечно, староват, к тому же любит приволокнуться за женщинами гораздо старше себя, но Мастерс может подобрать подходящую кандидатуру…
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Глава 68
Весна 1983 года выдалась яркая, солнечная, радостная. В «Элис-Талли-холле» Лора Шиффли исполняла Второй концерт для фортепиано Рахманинова, и Скарлетт наслаждалась дивной, чарующей музыкой, льющейся из-под пальцев пианистки.
На коленях у девушки лежали несколько плиток шоколада, которые она заблаговременно развернула, чтобы не шуршать обертками. В конце первого отделения молодой человек, сидящий рядом с ней, громко сказал:
– Черт возьми, как же я проголодался! Не будешь возражать, если я съем шоколадку?
– Угощайся, пожалуйста, – ответила Скарлетт и протянула ему плитку.
– Вот спасибо! После концерта угощу тебя колой или чашечкой кофе, идет?
С этими словами он откинулся на спинку стула и, жуя шоколадку, углубился в изучение программки.
В ожидании второго отделения Скарлетт съела еще несколько плиток. Сейчас Шиффли будет играть Четвертую симфонию Сибелиуса, чья мрачноватая, грубая музыка не очень нравилась Скарлетт. К немалому изумлению девушки, парень рядом протянул руку и – уже без спроса, – взяв еще одну шоколадку, отправил ее в рот. На мгновение Скарлетт даже почудилось, что он ей подмигнул.
После концерта, когда Скарлетт поднялась и направилась к выходу, ее нагнал сосед, и уже вместе они вышли на улицу.
– Не люблю я этого Сибелиуса, – заявил он. – Сегодня была последняя попытка смириться с его музыкой. Но, к сожалению, она не удалась.
– Моей бабушке Сибелиус тоже не по душе. Мы должны были на этот концерт пойти вдвоем, но мама попросила ее помочь с какими-то делами, и бабушка с великой радостью согласилась, лишь бы не слушать Сибелиуса.
– Вот мне повезло-то!
– То есть… в каком смысле?
– В том, что твоя бабушка нашла повод увильнуть. – Его рука скользнула под локоть Скарлетт. – Я же сидел на ее месте. Ты ведь ее билет сдала в кассу, да?
– Конечно.
– Этот билет я и купил. Ну ладно, пошли. – Он усмехнулся. – Хочу отвести тебя в русскую чайную, это компенсация за твои шоколадки «Херши».
– Спасибо, – тихо проговорила Скарлетт, – но я не могу.
– Это еще почему?
– Мы с тобой совсем незнакомы.
– Позволь представиться: Карл Дэйли.
Скарлетт окинула юношу быстрым взглядом. Все – и коричневый твидовый пиджак, и красный в черную крапинку галстук, и голубая рубашка – выглядело безукоризненно и нареканий не вызывало. Да и добрые, веселые глаза Карла понравились Скарлетт.
– Меня зовут Скарлетт.
– Знаю, – кивнул Карл. – Ты Скарлетт Гибсон. – Заметив удивление на лице девушки, он добавил: – Я был на репетиции.
– На репетиции?
– В «Вейл-Ресайтал-холле». Ты играла Шопена.
– Верно.
– Представь, мне очень понравилось.
Они уже приближались к русской чайной.
– Ты занимаешься музыкой? – спросила Скарлетт.
– Скорее меня можно назвать меломаном-любителем, – смутился Карл. – Посещаю концерты, слушаю пластинки. У меня есть стереосистема новейшей марки. – На мгновение он нахмурился. – Наверное, я похож на болельщика бокса, который не может сам нанести ни одного грамотного удара, а рассуждает так, будто знает о боксе все, даже больше самих боксеров.
Скарлетт рассмеялась.
– Знаешь, – сказал вдруг Карл, – тебе следует почаще смеяться: ты становишься очень хорошенькой. – И, словно он только что произнес самые обыденные слова, добавил: – Заказать кофе или что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, только кофе, – улыбнулась Скарлетт.
В русской чайной он заказал кофе для Скарлетт и колу с сырным пирогом для себя. Когда официант принес заказ, Карл спросил:
– Уверена, что не хочешь кусочек пирога?
– Абсолютно, – подтвердила девушка.
Поразительно: чтобы она – да отказалась от выпечки! На самом деле удивляться не приходилось: именно с этого дня и началась настоящая – и абсолютно добровольная – диета Скарлетт.
Карл рассказал, что занимается исследованием современной американской музыки, сейчас работает на профессора-музыковеда, живущего в Германии, и собирает материалы для одного дирижера из Гарлема.
Молодые люди стали встречаться. Несколько раз Карл водил Скарлетт на концерты в известный джаз-клуб на Пятьдесят третьей улице.
– Вся современная американская композиция строится на джазе, – объяснял Карл.
Скарлетт нравились четкие джазовые ритмы, а Карл, понимая, что она с головой ушла в свою классическую музыку, с удовольствием давал пояснения.
Больше всего Скарлетт интриговала некая таинственность их взаимоотношений. Даже бабушке она сказала лишь то, что ее новый знакомый занимается исследованиями.
– Как чудесно, девочка, – тепло отозвалась Сесилия. – А в какой области?
– Основы современной американской композиции, – с живостью откликнулась Скарлетт. – Только не говори ничего маме, ладно?
– Конечно, если ты не хочешь, сердечко мое. Но меня ты с ним когда-нибудь познакомишь?
– В свое время, бабушка, – рассмеялась девушка, – ты его непременно увидишь.
Молодые люди встречались уже полгода. Скарлетт похудела на двенадцать килограммов, и на ее лице, с которого исчезли жировые складки, снова стали заметны три знаменитые ямочки.
Чтобы разобраться в сложившейся ситуации, Сесилия нуждалась в совете своей любимой подруги Мириам, но… обратиться было не к кому. Сесилия частенько вспоминала свои детские годы, проведенные в Италии, и постоянно мысленно благодарила Джину. Если бы они сейчас жили в Риме, о том, чтобы внучка встречалась с никому не известным парнем, и речи быть не могло; благодаря успешным начинаниям и неуемной деятельности Джины все они оказались совсем на другой планете…
А Скарлетт тем временем все теряла в весе. Кожа ее стала чистой, прыщи пропали, словно их никогда и не было. Косметикой она не пользовалась, ясные глаза лучились спокойствием и уверенностью. Тем не менее Джина была уверена, что ее дочь все еще девственница. Скарлетт еще не говорила с ней о Карле, но Джина не сомневалась, что официальное знакомство состоится, когда они наконец переспят. Да и грех ей жаловаться – дочь похудела до сорок восьмого размера!
Ненавидевший делать комплименты своим ученикам, господин Марсо однажды изменил своим правилам и похвалил Скарлетт.
– У девочки, несомненно, талант, – сказал он Джине, – а это значит, что скоро она станет одной из первой пианисток. Неспокойное море подросткового возраста Скарлетт уже переплыла, все ее беды и терзания остались позади. А наши с ней отношения – отношения учителя и ученицы – складываются как нельзя более гармонично. Вот увидите, после ее дебюта в «Элис-Талли-холл», о ее даровании узнает широкая музыкальная общественность!
Скарлетт усиленно готовилась к своему дебюту, но, несмотря на многочасовые занятия, признаков нервозности не выказывала.
Несколько раз за последние два-три месяца Джипа пыталась вытащить Скарлетт в поход по магазинам, но та упорно отказывалась.
– Скарлетт, дочка, ты наконец похудела, и тебе это очень идет, – осторожно заметила Джина.
– Очень рада, что тебе нравится.
– Знаешь, я тут увидела очаровательное платье в «Саксе», не могла удержаться и купила его. А теперь смотрю на тебя и думаю, что оно тебе будет великовато.
– А какой размер?
– Сорок восьмой.
– А у меня сейчас сорок шестой, – даже не улыбнувшись, сообщила Скарлетт.
– Ну так мы его подгоним по твоей фигуре, – обрадовалась Джина.
– Спасибо, мама, не стоит.
– Но в чем же ты будешь выступать?
– Я все продумала. Надену кремовую кофточку и синюю бархатную юбку.
– А мне хотелось придумать что-нибудь этакое…
– Нет, мама, не надо.
Ну ничего, решила Джина, сейчас еще только Рождество, а концерт будет в марте. Времени полно, глядишь, дочь и одумается.
Со дня знакомства Скарлетт и Карла прошло десять месяцев. Они встречались раз или два в неделю, ходили в музеи, на концерты или в кинотеатры Больше всего им нравилось посещать Музей американского искусства Уитни, где они чаще всего назначали свидания. В маленьком уютном баре музея они усаживались за столик и, потягивая лучший в мире, как им казалось, кофе, весело болтали о всяких пустяках.
В дорогие рестораны Карл ее не водил, в крайнем случае – в модное артистическое кафе. В финансовом вопросе определились сразу же: каждый платит за себя.
На Рождество Карл уехал к родным в Индиану, а Скарлетт с бабушкой отправились к Джине в ее новый дом, который она только что приобрела в штате Коннектикут. Там были спальни Сесилии и Скарлетт, восемь гостевых, а всего насчитывалось двадцать комнат. До концерта оставалось меньше трех месяцев, поэтому Джина купила еще один «Стейнвей», чтобы дочь не прекращала занятий.
Перед разлукой Скарлетт и Карл обменялись рождественскими подарками. Он преподнес ей оригинал клавира композитора прошлого века по имени Вакоска, а она ему – литографию Шагала с изображением играющего на скрипке клоуна.
Скарлетт радовалась, что стала лучше выглядеть, гордилась своей выдержкой и силой воли, но до нее все еще не доходило, что, скинув лишний вес, она превратилась в настоящую красавицу. Господин Марсо считал, что у Скарлетт классический тип красоты, но он не хотел, чтобы ученица знала его мнение, после концерта пусть гордится собой сколько хочет, но не раньше!
Все чаще и чаще Скарлетт начала улыбаться, все чаще сверкали три фамильные ямочки. Спина и плечи выпрямились, походка стала грациозной, посадка головы – царственной.
Сначала Серж Марсо относился к занятиям со Скарлетт с прохладцей, уделяя им малую толику своего внимания, но все же двести долларов в месяц на дороге не валяются, отказываться неразумно. Потом, обнаружив в ученице талант, он начал проявлять все больший интерес, а как только девушка стала из гадкого утенка превращаться в прекрасного лебедя, так и вовсе с нетерпением ждал очередной встречи. Ну а о Скарлетт и говорить нечего – она обожала своего несравненного учителя.
Вернувшись из Индианы, Карл решил пригласить Скарлетт в свою мансарду, которую он снимал вдвоем со своим другом Джейми Пирсоном. Скарлетт поняла, что это не простое приглашение, и с сомнением покачала головой.
– Для меня это очень важно, – настаивал Карл. – У нас есть гриль, и я приготовлю великолепный бифштекс.
Любуясь его улыбкой, Скарлетт сказала:
– Спасибо, я обязательно приду.
– В четверг тебя устроит?
– Отлично.
– Совсем забыл дать адрес! – Карл расхохотался, да так заразительно, что Скарлетт не удержалась и тоже рассмеялась. – Это в Сохо, сейчас объясню.
Никогда в жизни Скарлетт не бывала в такой квартире. Джейми был художником, а рисовать предпочитал птиц, поэтому пернатые населяли мансарду, выдержанную в оранжево-зеленых тонах. А поскольку ребята любили принимать душ, ванну оккупировали золотые рыбки.
Запустив руку в воду, Карл выудил бутылку белого вина.
– Пора выпить что-нибудь посущественнее, чем кола и кофе, не находишь? – ухмыльнулся он.
Карл явно гордился своей экстравагантной мансардой, развешанными по стенам яркими картинами, кроватью с цветастым афганским покрывалом.
На красном лакированном китайском столике возле кровати уже стояли два высоких бокала синего бристольского стекла. Откупорив бутылку, Карл разлил вино и, поводив бокалом у носа, преувеличенно торжественно произнес:
– Великолепно!
– Великолепно! – эхом отозвалась Скарлетт, подражая его тону.
Оба весело расхохотались. Плюхнулись на кровать, но все никак не могли остановиться. В приступе смеха они повалились навзничь – и вдруг смех как по волшебству стих. Глаза их встретились, стали серьезными, и секунду спустя Карл начал медленно ее раздевать.
Тысячу раз Скарлетт представляла себе эту минуту, думала, что собственная нагота будет ее смущать, однако все вышло наоборот. Полная, высокая грудь и узкая талия доставили ей удовольствие. Широко раскрытыми глазами она наблюдала, как Карл обводил ее тело восхищенным взглядом.
Потом он принялся гладить ее своими большими нежными руками. Из груди Скарлетт вырвался странный хрипловатый стон; притянув Карла к себе, она приняла его так бесстрашно, а он вел себя так осторожно и бережно, что пронзившая ее боль показалась мгновенной и ничтожной.
Достигнув пика блаженства, он тут же снова овладел ею, словно никак не мог насытиться. Что до Скарлетт, то она гордилась своей фигурой, гордилась, что больше не девственница. И вообще она чувствовала себя прекрасно, будто за спиной выросли крылья и теперь она с легкостью парит над землей.
И еще Скарлетт казалось, будто она только что прошла через какой-то чудесный магический ритуал. Очутившись в своей спальне, она долго изучала в зеркале свое отражение, гадая, так ли очевидна для окружающих происшедшая с ней перемена, как для нее самой.
Через два месяца Скарлетт пригласила Карла в гости к Сесилии.
– Тебе она непременно понравится, – возбужденно заявила девушка. – Бабушка хочет, чтобы мы вместе поужинали в четверг. Говорит, что специально для тебя приготовит лазанью. А она ее так готовит – пальчики оближешь!
– Это ты у меня – пальчики оближешь, – заключил ее в свои объятия Карл.
Господи, как же хорошо быть худенькой! Как это прекрасно – любить собственное тело! Теперь она уже не так ненавидела свою мать, нет, у Скарлетт появилось даже некоторое чувство благодарности.
В тот день ей пришлось позаниматься лишних два часа, поэтому они с Карлом договорились встретиться в музее Уитни, а потом вместе отправиться к Сесилии. Скарлетт надела джинсы и ярко-розовую кофточку – Карлу нравились яркие цвета, хотелось ему угодить.
Теперь, когда она так похудела, мужчины часто останавливали на ней восхищенные взгляды.
– Не нравится мне, как на тебя глазеет тот парень! – громко прошипел Карл.
– Который? – невинным голосом поинтересовалась Скарлетт, сделав вид, что ничего не заметила.
– Вон тот.
– Да брось ты, лучше посмотри, как чудесны картины Ротко! Он всегда предпочитает интенсивные красные тона. Смотри, сколько эмоции, экспрессии!
– В кабинете твоей матери висит почти такая же картина, – небрежно бросил Карл.
Скарлетт на минуту замерла, сделав вид, будто любуется живописным полотном, потом наконец медленно произнесла:
– Что-то не припомню.
– Ну та, что напротив Поллока. Ты же наверняка… – Он не договорил, пораженный внезапной переменой выражения ее лица.
– Значит, ты знаком с моей матерью, – выдернув ладонь из его руки, ровным голосом проговорила Скарлетт. – Бывал в ее офисе?
– Бывал, – с несчастным видом кивнул Карл.
Все, он выдал себя с головой. Теперь она знает, что их встреча была подстроена матерью. Может, со временем он бы сам ей все рассказал… А лучше, чтобы она вообще ничего об этом не знала.
– Кто тебя к ней привел?
– Уоррен Мастерс.
Не произнеся больше ни звука, Скарлетт направилась к выходу. Карл поплелся за ней. Вдруг она остановилась.
– Когда Уоррен привел тебя в офис моей матери?
– Около года назад, – быстро ответил Карл. – Но, Скарлетт, все совсем не так, как ты думаешь. Когда ты похудела, я понял, что ты прекрасна, и искренне в тебя влюбился. – В его голосе прозвучало отчаяние. – Да, я люблю тебя, Скарлетт, поверь!
– В твоих устах слово «люблю» звучит как ругательство.
Карл попытался снова завладеть ее ладонью, но она резко отдернула руку.
– Подожди, Скарлетт, позволь все тебе объяснить… Я тебя люблю.
– Кончай трепаться! – взорвалась девушка. Такие выражения были не в ее стиле, что несколько озадачило Карла. – Вали отсюда! Оставь меня в покое.
Она побежала к дверям, но Карл все-таки ее нагнал и схватил за локоть.
– Давай поговорим спокойно.
– Убери руки, иначе я закричу, ясно? – холодно отчеканила Скарлетт. – Я позову полицию.
Охваченная яростью, Скарлетт ворвалась в офис Джины, отшвырнув в сторону секретаршу. Офис был пуст, но из зала заседаний доносилось звяканье чашек. Решительным шагом Скарлетт направилась прямо туда.
– Мама! – рявкнула она прямо с порога. – Ты самая обыкновенная дрянь!
– Что с тобой, Скарлетт? У нас совещание, – оторопела Джина.
– К чертовой матери твое совещание.
Тут Джина не на шутку испугалась.
– Извините, господа. Мы на минуту прервемся.
Члены совета директоров молча собрали бумаги и бесшумными тенями выскользнули из зала.
– Сегодня я должна была познакомить Карла с бабушкой, – с ходу заявила Скарлетт. – Сообщаю: твоя мать приготовила ужин специально для него, для твоего наймита.
– Не понимаю, о чем ты тут толкуешь, – холодно проговорила Джина. – Ты похудела, великолепно выглядишь. Какой бес в тебя вселился?
Скарлетт это окончательно убедило в том, что мать сама выбрала, наняла и оплатила для нее партнера, чтобы заставить сбросить вес. Перейдя на зловещий шепот, Скарлетт сказала:
– Не ври мне, мама. Карл мне все рассказал.
– Хорошо, Карл Дэйли не первый красавец в городе, но согласись, что моя затея отлично сработала, не так ли?
Голова у Скарлетт закружилась. Она отшатнулась от матери, словно та наставила на нее пистолет.
– Я… тебя… ненавижу! – всхлипывая, выкрикнула она и зарыдала.
Совершенно неожиданно для себя Джина тоже заплакала. Скарлетт уже в дверях услышала ее всхлипывания, но даже не обернулась.
Ну что еще нужно этой девчонке, сокрушенно думала Джина. Ведь она все ей дала, все, что только можно пожелать, ни перед чем не останавливалась, даже Карла Дэйли подыскала. Большинству матерей плевать, как выглядят их чада, а вот она… В конце концов Скарлетт – ее единственная дочь, и когда-нибудь она унаследует компанию «Гибсон и Кин». Даже не компанию – целую империю, которую создала Джина.
Со временем Скарлетт поймет, что все это делалось ради ее блага, и оценит старания матери. Она превратилась в красавицу и была обязана этим Джине.