Текст книги "Время любви"
Автор книги: Ширли Эскапа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
Едва Кейт переступила порог заказанного номера, как Морган отобрал у нее корзинку, не глядя, поставил ее на пол, нетерпеливо раздел Кейт, сорвал одежду с себя – и два тела слились в едином порыве, обретя наконец мир и душевное равновесие.
На протяжении двух последующих лет они встречались регулярно, не меньше двух раз в неделю, но только в дневные часы. Снятую для свиданий мансарду на Кэнел-стрит Кейт обставила с такой любовью, с какой украшала собственный дом сразу после свадьбы.
Часто случается, что кто-то из любовников – а может, и оба сразу, – ощущает непреодолимое желание поделиться с кем-нибудь своей жгучей тайной. Видимо, их разжигает чувство повышенного риска: ведь тогда они не будут застрахованы от опасности разоблачения перед родными и общественностью, а их отношения могут стать всеобщим достоянием.
В случае с Морганом и Кейт все обстояло иначе: их союз для обоих был священным – равно как и семейные узы. Оба прекрасно понимали, что дома они не очень счастливы. И Джина, и Жан-Пьер были полностью поглощены работой, а Морган и Кейт оставались для них где-то в стороне. Но это не значило, что любовники хоть на минуту задумывались о разводе.
Все обстояло до предела просто: оба сознавали, что их тайная связь только упростила семейную жизнь каждого.
Глава 52
Открылось все совершенно неожиданно, чуть больше чем через два года, и случилось это после того, как Кейт опрометчиво выдала себя и их тайну.
Как и раньше, семейства Гаше и Гибсонов продолжали встречаться раз или два в месяц.
Однажды вечером, когда все четверо вернулись из театра и расположились в гостиной, у Моргана начался приступ астмы. Привычным жестом, словно за зажигалкой, он потянулся к своему спрею, но флакон оказался пуст.
– Черт возьми, – пробормотал он сквозь зубы, и в ту же секунду Кейт машинально раскрыла сумочку и достала из нее новую упаковку вентолина.
Так же машинально Морган взял лекарство и побрызгал в рот. Инцидент занял какие-то мгновения, разговор плавно продолжался: друзья обсуждали открытие нового, тридцатого по счету магазина «Высокая мода».
Но от цепкого взгляда Джины ничто не могло укрыться. Мелочи, которым она раньше не придавала особого значения, как в детском калейдоскопе, сложились в целостную картину.
С некоторых пор сексуальное влечение к ней мужа значительно ослабло, это ее не особо удивляло, учитывая, что они были женаты уже около десяти лет. Более того, подобное поведение неугомонного раньше Моргана ее даже радовало. Но вот теперь… Теперь до нее дошла истинная причина не только его охлаждения, но и непонятного интереса, который он стал проявлять к гороскопам для Стрельцов – под этим знаком родилась Кейт.
За ужином у Джины все внутри так и кипело от негодования, но она вела себя сдержанно, решив до поры до времени держать язык за зубами.
Ночью она впервые за долгие годы приняла снотворное, конечно, изготовленное в ее собственной компании.
А наутро поехала в частное детективное агентство.
Услуги стоили недешево, но Джина велела следить за Морганом целый месяц.
– Исключая ночное время, – добавила она. – Муж все ночи проводит со мной.
– Из чего следует, что он встречается с замужней дамой, если, конечно, он действительно вам изменяет, – заключил детектив Сэм Харви.
Джина никак не отреагировала на его реплику, но Харви заметил, как сжались ее губы.
– Послушайте, миссис Гибсон, если у вас есть хоть малейшее подозрение на какую-нибудь конкретную женщину, вы должны им со мной поделиться, иначе мы попросту будем терять время.
Джина замялась.
– Наблюдайте за ними не месяц, а три недели, – бесцветным голосом произнесла она и дала координаты Кейт. – Четырнадцать лет мы с Кейт Гаше были лучшими подругами. – Голос ее стал грустным. – Еще в колледже жили в одной комнате…
– Так часто бывает, – цинично усмехнулся Харви.
– В каком смысле?
– Лучшей подруге, как правило, доверяют.
Взглянув на часики, Джина распрощалась и поспешила в свой офис. Как же это все не вовремя, раздраженно думала она. Компания «Гибсон и Кин» недавно проглотила одного из своих главных конкурентов – фирму «Фарнсуорт», – и теперь Джина готовилась принять на себя руководство новым, чуть ли не вдвое расширившимся производством. Как ни странно, в дело со своими капиталами вошла и Сесилия. Если все пойдет хорошо, мать получит свою долю во вновь образовавшейся компании.
Основной продукцией «Фарнсуорта» были красящие средства для волос, и Джине было необходимо обдумать будущую стратегию на рынке сбыта.
– Черт побери! – вслух произнесла она.
Что делать, если ее худшие подозрения подтвердятся? Для Джины верность являлась главным, основополагающим качеством, которое она больше всего ценила, в людях. Она была предана своему персоналу, и сотрудники отвечали ей тем же. Жесткая, проницательная деловая женщина, она знала, как справляться с предательством – в любой жизненной сфере.
Сейчас же ее предали самые близкие люди – муж и любимая подруга! В груди Джины холодной волной поднималась ярость…
Глава 53
С чувством гордости оглядывал свой кабинет Руфус. Не прибегая к услугам профессионала-декоратора, он сам подобрал мебель и все остальное. Легкой конструкции письменный стол – ибо Руфус не нуждался во всевозможных выдвижных ящичках, – чуть меньших размеров, но не менее изящный кофейный столик, выполненный известным британским мастером Фрэнком Бентриджем, уставленный коллекцией старинных микроскопов, обитые кожей бежевого цвета диваны, драпировки в древнетаиландском стиле, практически полностью скрывающие обшитые темными деревянными панелями стены.
Все в кабинете Руфуса говорило о пристрастии его хозяина к культуре Востока, о чем уже и так немало судачили.
Впрочем, ходившие о Руфусе сплетни – в частности, о том, что он употребляет опиум, – были сильно преувеличены. Время от времени он пользовался транквилизаторами, чтобы поддерживать себя в надлежащей форме, и принимал снотворное на ночь. А иногда выкуривал и сигаретку с марихуаной – развлечение, к которому прибегали не только хиппи, но и представители высшего общества, чтобы скрасить свое существование.
С тех пор, как доктор Брэдли со своей группой талантливых химиков и биологов переехал из Женевы в нью-йоркский филиал фирмы «Картрайт фармацевтикалс», прошел ровно год. Ученые не теряли даром времени: ларок – уникальное средство от повышенного давления, созданное Брэдли, этим гением науки, – уже прошел испытания в Федеральной медицинской комиссии и пользовался огромным успехом на потребительском рынке.
Правда, имелась одна загвоздка. Ларок можно было купить только по рецепту врача, поэтому потребители, а ими в основном были женщины, предпочитали более доступные транквилизаторы. Примером чего служила жена Руфуса.
Следовательно, требовалась эффективная и нешаблонная рекламная кампания.
Вот тогда-то Руфуса и посетила счастливая мысль скооперироваться с авиакомпанией, обслуживающей внутренние рейсы и также нуждающейся в саморекламе. В крупнейших газетах появились объявления о том, что любой доктор, прописавший ларок для понижения давления, или его пациент, купивший это лекарство, обеспечивается бесплатным перелетом в радиусе тысячи миль от места вылета. Нечего удивляться, что к 1976 году доход от продажи уникального лекарства составил миллиард долларов.
Один из богатейших и удачливейших магнатов, чье имя с завидной регулярностью появлялось в светских колонках всех крупных газет западного мира, Руфус Картрайт очень быстро и без всяких усилий со своей стороны возглавил список общепризнанных «светских львов». В любое время года в машине, в самолете или поезде – в зависимости от того, что подсказывало ему воображение и состояние духа, – он мчался куда-то в поисках развлечений.
Некоторые предполагали, что Руфус ведет столь экстравагантный образ жизни, начитавшись высказываний известного повесы шейха Ауда. «Мой отец, – говорил тот, – брал золотую монету и бросал ее на пол, покрытый ковром. Естественно, монета падала беззвучно. Тогда отец кидал ее на мраморный пол, и на звук сбегались чуть ли не все слуги. Я это хорошо запомнил и всем советую: от вас и только от вас зависит, как тратить свое состояние – тихонько, как мышь, запертая в погребе, или ни от кого не таясь, как это делаю я. Но своим мотовством я добился того, что обо мне знает весь мир. И мне не надо искать деловых встреч, бизнесмены сами едут ко мне отовсюду и предлагают выгодные сделки».
Примерно то же происходило и с Руфусом, его даже немного утомляло то, что удача сама плыла к нему в руки. Если постоянно делать ставки на карту, заведомо зная, что выпадет именно она, в конце концов становится скучно.
Руфуса же привлекала неизвестность. Все чаще он стал посещать частные и государственные казино. И в одном из таких частных заведений, находящемся на яхте, поставил однажды на карту двести пятьдесят тысяч долларов.
Власть Руфуса над Фабрицией приобрела столь необъятные размеры, что ей наконец удалось убедить себя не испытывать ревности к похождениям мужа. Отец и мать уже покинули грешную землю, задушевных подруг у Фабриции не было, поэтому в поисках совета и утешения она обратилась к Сорайе, известной телепатке из Египта. Выслушав рассказ Фабриции о ее горестях, Сорайя поведала, что ислам не осуждает мужскую неверность, а вот женская считается смертным грехом.
– Но я же говорю о Руфусе! – воскликнула Фабриция. – При чем тут ислам?
– Более тысячи лет назад, – рассудительно ответила Сорайя, – великий пророк Магомет признал ту разницу между мужчиной и женщиной, о которой я толкую. Он и сам имел десять жен и по меньшей мере трех наложниц.
– Ну и ну! – возмутилась Фабриция. – Еще расскажите, что Коран допускает существование рабства!
Сорайя пропустила ее слова мимо ушей.
– Дайте-ка мне еще раз вашу ладонь, – спокойно произнесла она. – Ну вот, теперь я явственно вижу, что вас ожидает удача. Ваш муж однолюб и никогда не увлечется другой женщиной. Никогда!
Только Фабриции не суждено было узнать, что женщина, о которой говорила прорицательница, не она.
С надеждой смотрела она в бездонные, как пропасть, глаза египетской гадалки и находила в них утешение, в котором так нуждалась.
Фабрицию нисколько не смущало то, что она нанесла визит телепатке. Напротив, она гордилась своей храбростью, которую могла бы оценить по достоинству только ее мать, будь она жива.
– Вы подумали о том, что вам потребовалась определенная смелость, чтобы прийти ко мне, – неожиданно заявила Сорайя.
– Как вы догадались?
– Объяснить это я не могу, – негромким музыкальным голосом ответила прорицательница. – Прошу только понять одну простую вещь, тогда ваша жизнь станет намного проще.
– Я вас слушаю. – От волнения Фабриция подалась вперед. – Говорите скорее.
– Всем индивидуумам свойственны одни и те же чувства и инстинкты, и нельзя разделять людей на восточные и западные нации или на приверженцев той или иной религии. Инстинкты у всех одинаковы, они, так сказать, универсальны.
– Не понимаю, к чему вы это говорите. В чем тут логика?
– Вот вы и проявили себя как западная женщина. Неужели так уж необходимо искать логику в чувстве, скажем, материнства? Оно тоже абсолютно универсально. – На лице Сорайи появилась лукавая улыбка. – И есть ли логика в любви?
– Не знаю, – тихо пробормотала Фабриция.
– Ответ лежит на поверхности, и вы это понимаете. Любовь и логика – два совершенно несовместимых понятия. – Сорайя покачала головой и презрительно добавила: – Иногда мне кажется, что ненависть гораздо логичнее любви.
Фабриция понимающе улыбнулась.
– Вы, люди с западным складом ума, поразительно наивны, вы верите, что все ценности построены на логике. А вы когда-нибудь задумывались, подходит ли теория Фрейда о сознательном и подсознательном поведении арабам?
– Признаюсь, нет. Во времена Фрейда в Австрии не было моды на гаремы.
– Женщине, живущей в гареме, никогда не пришло бы в голову ревновать мужа к другим. Чем больше жен у него появилось, тем почтительнее к нему относились.
– Я не желаю ненавидеть Руфуса, – внезапно вырвалось у Фабриции, – и не хочу его любить. Все на свете отдала бы, чтобы не испытывать к нему вообще никаких чувств!
Глава 54
Сразу после полудня Джина выскочила из своего офиса, взбешенная до такой степени, что не могло быть и речи о том, чтобы самой сесть за руль. Она поймала такси и назвала домашний адрес. Сильные удары сердца гулко отдавались в ушах. Сжав губы, она скосила глаза на портфель, где среди обычных деловых бумаг лежал последний отчет Сэма Харви.
Харви принес его только что, и она сразу же расплатилась наличными, как он и просил. Джину это вполне устраивало: не хватало еще, чтобы в офис пришел счет за услуги частного сыщика.
В отчете говорилось, что Морган и Кейт сейчас – вот в эту минуту – вместе. Она мчится домой, а ее муж и подруга – лучшая подруга! – наслаждаются друг другом в постели. Когда такси подъезжало к Центральному парку, Джина резко сказала:
– Остановите здесь.
В надежде, что прогулка охладит пылающие щеки и подступающая к горлу тошнота наконец пройдет, она зашагала по аллее парка, мысленно споря сама с собой.
– Тебе же он безразличен. Признайся: его отношение к тебе устраивает тебя, так ведь?
– Ну и что с того?
– А то, что это еще не означает, будто ты испытываешь к нему пылкие чувства. Ты его не хочешь, но при этом считаешь, что он не должен достаться никому другому.
– Я вовсе не собака на сене. Но ведь он изменил мне с моей лучшей подругой!
– По-твоему, было бы лучше, если бы он изменил тебе с незнакомой женщиной?
– И эта мысль приводит меня в ужас, но то, что любовницей стала именно Кейт, ужасно вдвойне.
– Почему?
– Да потому что Кейт всегда – всегда! – мне завидовала!
– Вот если бы ты его любила, он ни за что бы тебе не изменил».
– Хватит! Довольно! – вслух выкрикнула Джина и, очнувшись от резкого звука собственного голоса, бросилась к дому.
Захлопнув входную дверь, Джина тут же прошла в спальню – необычный для нее поступок, так как не в ее привычках было использовать эту комнату не по прямому назначению.
Джина уселась было перед зеркалом, но сразу отвернулась, не в силах видеть отражавшуюся на ее лице боль.
Не так давно, когда они обедали с Кейт, Джина обратила внимание, что подруга оживлена и прекрасно выглядит. Зеленые глаза, словно изумруды, сверкали на похорошевшем лице, и ярко-зеленый шарфик на шее подчеркивал их блеск. С тех пор как Кейт вышла замуж за Жан-Пьера, она начала одеваться подчеркнуто элегантно, маскируя тем самым недостатки внешности… И еще Джина вспомнила, что в последнее время Кейт стала удивительно уверена в себе. Теперь все стало на свои места.
Лицо Джины перекосилось. Какая же она дура! Так легко позволить этим двоим провести себя! Наверняка эта мерзкая парочка издевалась над ней во время своих тайных встреч…
К глазам невольно подступили слезы. Джина решительно тряхнула головой. Она не будет плакать. Ни за что на свете! Слезы не для нее, ничто не заставит ее поддаться женским слабостям, которые она презирала раньше и будет презирать всегда.
Облегчение принесет только месть. Да, она отомстит им обоим за свою поруганную честь.
Не придумав ничего конкретного, Джина позвонила матери. Едва та взяла трубку, она надломленным голосом произнесла:
– Мама!
Почуяв неладное, Сесилия быстро спросила:
– Что случилось, дочка?
Джина сглотнула подкативший к горлу комок.
– Ничего, все в порядке. Просто я хотела спросить, можно ли оставить Скарлетт у тебя на ночь?
– Естественно! Тут вся ее одежда, все игрушки. Знаешь, она так чудесно исполняла сегодня Шопена…
– Хорошо, – прервала Джина мать. – Позвоню завтра.
Неужели они все еще занимаются любовью? Или, покончив с любовными утехами, отправились в ванную?
А может, лакомятся копченой семгой… Из отчета Сэма Харви Джина узнала, что эта предательница Кейт, отправляясь на свидания с Морганом, всякий раз заезжает в магазин и накупает всяческих деликатесов: копченое мясо, семгу, манго, свежую клубнику, шведский шоколад «Тоблерон», икру…
В отчете также отмечалось, что любовное гнездышко оплачивает сама Кейт.
Раздумывая, какой способ мести выбрать, Джина рассеянно оглядывала спальню. Драпировки в серовато-зеленую с красным клетку придавали комнате уютный вид – хоть сейчас на обложку журнала «Ваш дом и сад». Даже не потребуется специального предупреждения, чтобы успеть навести порядок. Все чисто, все на своем месте. Картину портил флакон вентолина, стоящий на тумбочке Моргана.
Да, он здесь явно лишний. Казалось бы, чего проще взять да и убрать его в ящик, так нет же, Моргану хочется все время иметь лекарство под рукой, чтобы прибегнуть к его помощи при первых же признаках надвигающегося приступа.
Изогнув бровь дугой, Джина схватила вентолин и пошла было в ванную, намереваясь поставить его в аптечку, где и должны находиться лекарства, но передумала. Отныне ванная комната будет принадлежать только ей. Джине потребовалась буквально минута, чтобы собрать туалетные принадлежности Моргана и перенести их в ванную Скарлетт.
В спальне остались его очки для чтения. Джина выдвинула ящик, чтобы достать их, и увидела запасной флакон вентолина. Ну нет! Спать он тут больше не будет. Джина бросила спрей в пластиковый пакет и унесла его в гостевую комнату.
А ярость тем временем продолжала бушевать в ее груди. «Как же подло ты поступила со мной, Кейт! И это после всего того, что я для тебя сделала. За что?»
Что же такое придумать, что предпринять?
Ноги его больше не будет в ее спальне! Джина вытащила из сумочки пачку сигарет и с решительным видом закурила, чего раньше почти никогда не делала, чтобы не вызвать приступа астмы у мужа.
Однако, почуяв запах дыма, Морган сразу поймет: случилось что-то неладное. А его нужно застать врасплох.
Поздно. Не успела эта мысль мелькнуть в голове Джины, как Морган вошел в дом.
– Скарлетт, солнышко! – послышался его голос из прихожей. – Скорей беги сюда. Я тебе кое-что принес.
Наверняка шоколадку «Тоблерон», недобро усмехнулась Джина. Теперь она знала, откуда брались лакомства, которые Морган с некоторых пор стал приносить дочери. Не сдерживая перехлестывающей через край злости, она заорала:
– Скарлетт у мамы!
– Вот как? – По голосу Джина поняла, что у мужа разочарованно вытянулось лицо. – А почему?
– Иди сюда, и я объясню, не кричать же, как в лесу!
– Ты где? В спальне? – Так, теперь со свойственной ему педантичностью он вешает на плечики пальто и пиджак. Появившись на пороге, Морган внимательно посмотрел на жену и встревоженно спросил: – Джина, что случилось?
Резко повернувшись в его сторону, Джина ответила вопросом на вопрос:
– Что ты там принес? «Тоблерон»?
– Конечно. Но я спросил, что слу…
– Итак, для Скарлетт нашлась только плитка шоколада, – оборвала его Джина подозрительно спокойным тоном. – А как же копченая семга, земляника и прекрасное белое вино с берегов Луары? Что же ты не захватил для дочки этих деликатесов?
Лицо Моргана помрачнело – он все понял.
– Чудесное меню, даже, я бы сказала, изысканное, – продолжала Джина, – вот только лично мне больше по душе хлебная водка…
– Когда ты узнала? – сухо спросил Морган. Чувствовалось, что у него пересохло горло.
– Да какая разница? Подумал бы лучше, что предпримет Жан-Пьер, когда я ему все расскажу.
– Ты этого не сделаешь, Джина, – взмолился Морган. – Ты не можешь ему рассказать.
– Это еще почему?
– Сама подумай, что с ним будет, если он все узнает.
– Не знаю, что с ним будет, да, честно говоря, мне на это наплевать.
– О Боже! – В отчаянии Морган вскинул ладони к лицу. – Он уйдет и заберет с собой малыша. Она потеряет Мэтью!
Джина изумленно подняла брови.
– Вот оно что! Так Мэтью на самом деле ребенок Жан-Пьера? Вот, значит, каким образом они его усыновили… – Глаза ее хитро сощурились. – Слезливая история, которые так любит печатать «Нэшнл инкуайрер»: «Что гуманней и справедливей – отдать мальчика под опеку настоящего отца или приемной матери?» Ах-ах.
По мере того как в ее груди поднималась жгучая волна гнева, набирал силу и голос. Не желая больше сдерживаться, Джина перешла на срывающийся крик, из глаз брызнули слезы – началась истерика. В конце концов Джина повалилась на пол и принялась кататься по нему, как раскапризничавшийся ребенок.
И только тогда, когда наконец немного успокоилась, услыхала тяжелое, хриплое дыхание мужа.
– Опять приступ, – презрительно пробормотала она. – Ну конечно, очень удачный ты выбрал момент. – Поднявшись с пушистого ковра, она визгливо заявила: – Уверена, что на тебя подействовало французское вино. Обыкновенная аллергия на новый сорт. Хотя… для тебя оно, вероятно, давно уже не новое.
Морган жадно ловил ртом воздух.
– Джина, пожалуйста, дай мне вентолин… Я… тебя… умоляю…
Вот пусть теперь помучается, пронеслась холодная мысль. Сам виноват. Спокойно спит с моей подругой, а как узнал, что их мелкая афера раскрыта, испугался, как бы я не рассказала все ее мужу. Гримаса исказила лицо Джины, злая ухмылка скривила красиво очерченные губы. Ничего, ничего, пусть подождет. Принесу ему этот чертов вентолин, но только тогда, когда сама сочту нужным.
Взгляд непроизвольно упал на изящный будильник от Тиффани, стоящий на ночном столике. Еще одно доказательство! Он сказал, что купил его сам на свой день рождения. Лжец! Жалкий лжец и подонок! Внезапно Джина вспомнила, что собиралась сегодня обязательно посмотреть по телевизору новый блок рекламы. Она отправилась на кухню. Так и есть, все на свете пропустила!
Решительными шагами Джина вернулась в спальню.
И тут ее внимание привлекло прерывистое дыхание мужа, с неестественным свистом вылетающее откуда-то из глубины бронхов. Морган сидел, откинувшись на подушки, полуразвязанный галстук висел на напряженной груди, пара оторванных пуговиц валялась рядом. Больше всего испугало Джину посеревшее лицо Моргана, искаженное предсмертной судорогой.
Где же этот ингалятор?
Ах да, вспомнила.
Боже, Боже, молилась она. Скорее в ванную Скарлетт… Вот он, вентолин… Теперь назад в спальню…
Засунуть ингалятор ему в рот… И нажимать, нажимать на вентиль… Только не умирай, не оставляй меня! Я ничего не скажу Жан-Пьеру… Господи, какое страшное дыхание, неужели агония?..
* * *
Поняв, что попытки спасти жизнь Моргану бесполезны, Джина бросилась к телефону. Трясущимися пальцами она набрала номер «Скорой помощи», лечащего врача, привратника и, конечно, Мириам.
Мири настояла, чтобы доктор Бенсон вкатил Джине двойную порцию успокоительного. Снова, как и десять лет назад, когда так рано и так нелепо погиб Майк, на плечи этой преданной женщины свалились все заботы и хлопоты, связанные со смертью и похоронами близкого человека.
Больше уколов Джина себе делать не позволила. Совершенно убитая горем, раздавленная чувством собственной вины, все последующее время она провела как во сне. Почти не разговаривала, автоматически подчинялась тому, что ей говорили окружающие.
Но все это было после, а теперь – теперь в квартире появились друзья и коллеги, которые принесли свои соболезнования и исчезли. Естественно, приехал и Жан-Пьер – в одиночестве.
– Известие о неожиданной смерти Моргана совершенно подкосило Кейт, – нервно сжимая и разжимая ладони, объяснил он. – Она говорит, что в таком состоянии не сможет оказать тебе реальную помощь и поддержку… Кейт умоляет ее простить, но уверяет, что, как только сможет найти в себе силы, она обязательно приедет. Знаешь, она чувствует себя такой виноватой, но…
– Я все понимаю, – слабым голосом отозвалась Джина. – Скажи ей, что все это совершенно излишне. Волноваться и переживать не нужно, хорошо?
Нечего и говорить, что последним человеком, которого хотела бы в эту минуту видеть Джина, была ее «любимая подруга» Кейт. Но выбора не было – нужно притворяться, что ничего не произошло и между ними по-прежнему царят мир и дружба. И пусть эта предательница думает, что секрет их тайных свиданий Морган унес с собой в могилу.
Господи! Господи!.. Что же она натворила, зачем убрала лекарство?
Со Скарлетт на руках прибежала Сесилия. До завтрашнего утра Джина не хотела сообщать матери о несчастье, но, позвонив Жан-Пьеру и еще кое-кому из друзей, Мириам настояла на своем:
– Этого Сесилия никогда мне не простит и будет права.
При виде осиротевшей дочки Джину охватил такой приступ вины и безысходности, что она опрометью кинулась в ванную. Вернувшись, обессиленно упала на диван.
Кейт появилась через два часа.
– Я не могла оставить тебя в такую минуту, – захлебываясь слезами, проговорила она.
Джина лишь молча кивнула.
– Ей сейчас очень тяжело, – шепнула Мириам на ухо Кейт.
– До чего же она бледна! – ужаснулась Сесилия. – В лице ни кровиночки!
Прижав ладони ко рту, Джина прошептала:
– Меня сейчас вывернет.
Мать сорвалась с места и через мгновение появилась с тазиком в руках. Придерживая голову дочери, она кивком отослала Мириам и Кейт из комнаты.
