355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ширли Эскапа » Время любви » Текст книги (страница 20)
Время любви
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 20:45

Текст книги "Время любви"


Автор книги: Ширли Эскапа



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

Глава 45

– Вот видишь, – сказала Джина Мириам, когда была на последних неделях беременности, – так или иначе мне бы пришлось бросить учебу.

Едва доктор Роджерс заверил, что токсикоз, мучивший ее по утрам и ночам, остался позади, в Джине проснулись чувства, свойственные всем женщинам, носящим под сердцем дитя. Ожидание появления первенца растопило холод в душе, и хотя Джине не удалось полностью избавиться от воспоминаний о Руфусе, его образ значительно померк.

Прислушиваясь к мягким толчкам в животе, Джина твердо решила: раз отцом ее ребенка является Морган, то ему и надлежит занять главное место в ее жизни.

Теперь ей еще больше нравилось играть роль хозяйки дома. Каждый вечер Моргана ждал восхитительный ужин, и он направлялся к телефону, чтобы пригласить Сесилию. Джина с увлечением занималась составлением новых соусов и перестала покупать спагетти фабричного изготовления.

Не забывали супруги и Мириам, а так как кухарка из нее была никакая, она в основном вязала приданое для малыша.

Мать, дочь и зять проводили вместе чудесные вечера. Джина приобрела льняную скатерть в крупную клетку, а свечи в двух бутылках из-под кьянти и вовсе превращали каждый ужин в настоящий праздник.

Чаще всего на стол подавались различные виды спагетти, и Морган никак не мог выбрать, какие ему больше по вкусу – по-неаполитански, по-сицилийски или же по-болонски. Благодаря прекрасному питанию и внимательному отношению со стороны жены и тещи мучившие его раньше приступы астмы случались все реже и реже.

Джина хотела рожать сама, без всяких родовспоможений, поэтому Морган стал посещать курсы будущих отцов.

– Знаешь, мне приснилось, что у нас будет мальчик, – как-то утром сообщила ему Джина. – Осталось две недели… Нет, я просто не сомневаюсь, что это именно мальчик.

– Мальчик, девочка – какая разница? Кто бы ни родился, я буду счастливейшим человеком на свете!

– Назовем его Джоном.

– А почему Джоном? – Морган редко противоречил жене, но суеверно полагал, что давать имя ребенку до его рождения – плохая примета.

– Все очень просто, – улыбнулась Джина, – в честь Джона Фицджеральда Кеннеди.

Вопреки чаяниям Джины ребенок – девочка – появился на свет посредством кесарева сечения. Ей так хотелось рожать естественным путем, но пуповина дважды обвилась вокруг шеи младенца, и без хирургического вмешательства дочка бы просто не выжила. Джина была так расстроена, что наотрез отказалась вскармливать дочь грудью.

– Она заставляет врачей давать ей таблетки, чтобы остановить приток молока, – рыдая, твердила Сесилия своей подруге. – Моя внучка будет вскармливаться искусственно! Это ужасно, ужасно!

– Да, да, дорогая, – сочувственно кивала Мириам.

– Она перевязала грудь, да так крепко, как это делали со стопами ног китайские девочки, чтобы размер оставался маленьким.

– Это все потому, что Джина считает себя неудачницей, раз не смогла родить сама, – сердито заявила Мириам. – Вот к чему приводит повальная мода на естественные роды, когда муж сидит позади и массирует спину жены. Если же этого не случается, женщина начинает думать, что потерпела полный крах.

Сесилия задумалась.

– Возможно, ты права. Странно, что эта мысль не пришла мне в голову. Никогда прежде Джина не терпела поражений, она привыкла всегда и во всем быть первой.

Лицо Мириам омрачилось. Как же, много ты знаешь! Самым главным своим поражением Джина считала разрыв с Руфусом, и это вызвало у нее единственное желание – мстить. Оставалось надеяться, что в случае с новорожденной малышкой подобного не произойдет.

– В чем дело, Мириам? Что тебя гложет?

Чтобы сменить тему разговора, Мириам спросила:

– Они уже придумали имя дочке?

– Представь себе, придумали! – с живостью отозвалась Сесилия. – Решили назвать ее в мою честь – Скарлетт.

– Скарлетт?

– Что, удивляешься, каким образом это имя связано с бедной иммигранткой Сесилией Тортелли?

– Ну, в общем, да, – рассмеялась Мириам.

– Дело в том, что «Унесенные ветром» – это первый американский фильм, который я посмотрела. Еще тогда, на корабле. В свое время я рассказала об этом Джине, и она не забыла, как видишь. Вот и назвали девочку в мою честь.

– Что ж, прекрасное имя.

А что, если Джина на подсознательном уровне возложит на ребенка свою так называемую вину? Такие вещи время от времени случаются. Да нет же, все это бредни! Однако… бредни или нет, но и доктор Роджерс не исключает такой возможности.

Как бы то ни было, выяснилось, что страхи и опасения подруг не подтвердились. Джина объяснила, что перетянула грудь, чтобы та не обвисла, а вовсе не потому, что не хотела вскармливать новорожденную.

– Какая разница? Результат остается тем же, – подытожила Сесилия.

– Ну не скажи, – отозвалась Мириам. – Если бы она не желала кормить Скарлетт, это можно было бы расценить как акт агрессии по отношению к малышке. – Она помедлила и, затянувшись сигаретой, выдохнула в сторону подруги струйку дыма. – Однако никакой враждебности я здесь не усматриваю. Что тут предосудительного, если женщина хочет сохранить хорошую фигуру?

За долгие годы верной дружбы Сесилия и Мириам стали ближе друг другу, чем родные сестры, но тем не менее Сесилия удержалась от замечания о том, что если отказ от кормления и нельзя назвать проявлением враждебности, то уж эгоизма ее дочери не занимать. Почему-то ей казалось, что, если не говорить об этом факте, он как бы и не существует в действительности.

«Может, я просто старомодна? – размышляла Сесилия, наблюдая, как Джина кормит из бутылочки свою крохотную дочку. – Ведь у некоторых малышей даже возникает аллергия на материнское молоко, и их приходится вскармливать искусственными смесями. Может, так лучше?»

Иногда девочку кормил Морган, но тогда Джина становилась беспокойной, в конце концов забирала у мужа дочь и сама заканчивала кормление. Что ж, неудивительно, думала в такие моменты Сесилия, материнское чувство взяло верх.

Джина стала еще более нежна по отношению к Моргану и в конце концов почувствовала к нему физическое влечение. Впервые за все время замужества она начала проявлять интерес к собственному телу. Подолгу стоя голышом перед зеркалом в ванной, Джина рассматривала свое отражение. Да, беременность не испортила ее фигуру, напротив – пробудила к жизни былую сексуальность.

Тем временем у Сесилии вошло в привычку ежедневно навещать Джину. Она делала необходимые покупки, стирала, гладила, получая от хлопот по дому истинное удовольствие. Когда-то Ал и Тина лишили ее счастья ухаживать за собственным ребенком, и теперь Сесилия поняла, что имеет на это полное право.

Глава 46

Даже в Швейцарии, слывущей родиной шоколада, огромный торт в виде шоколадного поезда поражал воображение. Граф де Пайо лично сходил в самую лучшую кондитерскую и отнес туда игрушечный состав, чтобы он служил шаблоном для этого замечательного торта. И хотя в Швейцарии не принято выставлять напоказ собственную расточительность, в день рождения внука, которому исполнилось два года, граф де Пайо все-таки позволил себе столь значительную трату.

Роды у дочери начались преждевременно и едва не стоили ей жизни. Стоя под дверью родильного отделения, отец и мать в ужасе слушали крики и стенания Фабриции, зовущей к себе Руфуса. И хотя граф знал, что Руфус улетел в Нью-Йорк на заседание правления всего на два дня, а до предполагаемого дня родов оставалось не менее пяти недель, в эту минуту он ненавидел зятя.

Когда Фабриция корчилась в муках, Руфус уже сидел в самолете. Прямо с аэродрома он бросился в клинику. Мальчикам-близняшкам было уже около четырех часов отроду. Каждого поместили в отдельную кювету. Однако внутрь палаты Руфуса не впустили. С залитым слезами лицом он сквозь стекло наблюдал, как беспомощные комочки борются за жизнь. Трудно описать горе Руфуса, когда, прожив пятнадцать часов, младший сын умер.

Молодые родители затаив дыхание ждали несколько дней, но их старший сынишка выжил. Когда он был уже вне опасности, его с соблюдением всех мер предосторожности увезли домой. Первое время молодые мама и папа так и светились счастьем. В прекрасной груди Фабриции оказалось столько молока, что часть приходилось сцеживать и отдавать в клинику, где им кормили малышей, у чьих мамаш молоко так и не пришло.

Однако вскоре Руфус и Фабриция успокоились, их родительские чувства несколько притупились, и, когда нянька Томаса объявила, что малыша уже не нужно больше кормить грудью, они с радостью оставили Томаса на ее попечении.

Теперь, в августе 1966-го, ему исполнилось два годика, и они приехали из Монте-Карло на праздник.

– Самое важное для воспитания детей – это иметь любящих бабушку и деда, – заявила Фабриция, увидев грандиозный торт.

День рождения Томаса отмечался в замке «Бо сьель», так как новый дом Руфуса и Фабриции еще не был достроен.

– Сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал граф, увлекая дочь вверх по винтовой лестнице на третий этаж в комнату, ранее служившую бильярдной. – Ну как?

Фабриция ахнула.

На бильярдном столе расположилась железная дорога с путями, стрелками, семафорами и вокзальными зданиями. Второй стол являл собой миниатюрные бега. Маленький диванчик и расставленные по стенам детские стульчики были завалены медвежатами всевозможных размеров.

– Да тут целый игрушечный магазин! – воскликнула восхищенная Фабриция.

– Надеюсь, Руфусу тоже понравится, – радостно хихикнул ее отец.

– Конечно, понравится.

Фабриция широко улыбнулась, чтобы скрыть поселившуюся в душе тревогу. В последнее время Руфуса ничто уже не радовало. С ним, постоянно раздраженным, мятущимся и усталым, надо было вести себя очень осторожно и предусмотрительно.

Когда Фабриция уличила Руфуса в измене, он прокомментировал это так: «А, всего лишь пустое увлечение, все уже кончено». Инстинктивно чувствуя, что для него был важен сам факт победы, а о глубокой любви говорить не приходилось, она поверила и простила. К тому же в постели Руфус стал еще неистовее, чем прежде, а это ее вполне устраивало.

Граф осуждал Руфуса как зятя, однако не мог не признать его деловых качеств. За два с половиной года, что Руфус работал в компании «Бернхайм – Картрайт», членом правления которой являлся граф, доходы от продаж значительно увеличились. Кроме того, под руководством Руфуса компания стала более интенсивно заниматься исследованиями и разработками.

Он организовал новое объединение и не мудрствуя лукаво назвал его Научно-исследовательским центром Марка и Фрэн, что в немалой степени удивило всех, кто знал Руфуса, ибо впервые в его жизни обозначился Марк, да еще в названии любимого детища.

Хитроумный граф никак не мог взять в толк, почему на зятя огромное влияние имеет не отец, а дед. При разговоре Руфуса и Марка граф, естественно, не присутствовал, но зять повторил все слово в слово, так как нуждался в поддержке тестя: он намеревался переманить к себе доктора Джозефа Брэдли, ведущего химика одной из крупнейших фармацевтических компаний Англии.

– Не контролируй этого великого ученого, сынок, – сказал тогда Марк. – Позволь ему заниматься своим делом, и тогда, уж поверь, все пойдет отлично.

– Что-то я не понимаю тебя, отец, – не скрывая раздражения, ответил Руфус. – Ты что, хочешь сказать, чтобы я все пустил на самотек? Ха! Тогда исследователи станут заниматься черт знает чем.

– Начнем с того, Руфус, что никогда нельзя настоящего ученого ставить в один ряд с рядовыми исследователями, – возразил отец. – Если он только заподозрит, что ты так о нем думаешь, то сочтет тебя нахалом.

– Ну, если ты уже закончил урок хороших манер…

Игнорируя вопиющую наглость сына, Марк продолжил:

– Ученые, я, конечно, имею в виду настоящих ученых, как правило, чрезвычайно чувствительны, их очень легко обидеть. – Он наклонился вперед. – Многие знают о ранимости артистической богемы, а вот об ученых практически ничего не известно. На самом деле великий ученый, ученый с большой буквы относится к своему труду, как Шопен относился к созданным им произведениям, как Моне – к своим картинам.

– Да, я понимаю. – Презрение исчезло из голоса Руфуса, сменившись почтительным уважением. Он тоже подался вперед. – Продолжай, папа.

– Хорошо. Ты слышал об индерале?

– Конечно.

– Федеральная комиссия пока что запрещает его ввоз на территорию США, и совершенно напрасно, – с досадой сказал Марк. – Этот препарат используют в Европе для лечения сердечных заболеваний. Проще говоря, это крупнейшее открытие, шаг вперед в медицине, это открытие способно изменить ход одной из самых страшных болезней нашего века…

– Изменить ход болезни? – прервал его Руфус. – Но до этого еще далеко, не так ли?

– Дай я закончу свою мысль, сынок.

– Прости, – несвойственным ему покаянным тоном проговорил Руфус. – Я слушаю.

– Так вот. Кое-кто из ученых мужей, насколько мне известно, тоже ищет в этой области, ставит эксперименты, старается создать нечто уникальное, что может повлиять на химический процесс в клетке…

Разговор продолжался не один час, и в результате теперь в Научно-исследовательском центре Марка и Фрэн сотрудничали несколько ученых с мировыми именами.

Будучи крупнейшим банкиром, граф быстро прикинул, что начинание зятя, к которому его подтолкнул Марк, может принести немалые барыши. Да, Руфуса ждет большое будущее – в коммерческом плане. А вот в семейном…

Глава 47

Примерно в это же самое время, то есть в августе 1966-го, Джиной стало овладевать то же беспокойство, что вселилось в Руфуса.

Много позже Сесилия, размышляя над отношениями дочери и внучки, пришла к выводу, что причиной отчуждения между ними все же был отказ от естественного вскармливания.

Джина стала очень нервной, раздражительной. Материнство тяготило ее, давило своей ответственностью. Кроме того, все чаще она стала выказывать мужу свою досаду по поводу его работы.

– Какой смысл быть заместителем директора по сбыту, если у тебя нет своей доли в компании? – спросила она как-то ночью, не скрывая раздражения.

– Не понимаю, что тебя тревожит. Работа хорошая, она мне нравится, да и жалованье я получаю очень даже неплохое.

– Скажешь тоже – неплохое! – издевательски усмехнулась Джина.

– Послушай, в компании я пользуюсь авторитетом, к моему мнению прислушиваются в конце концов.

– Ха! О каком авторитете ты говоришь?

– О том, что принес мне уважение сотрудников, а это самое главное.

– Хотелось бы знать, что это за работа такая, где заместителя директора по сбыту уважают, видишь ли, правда, платят мало, а его, выпускника Гарварда, это вполне устраивает!

Такие споры продолжались несколько недель подряд. Достаточно подготовив мужа, Джина начала настаивать на том, чтобы Морган получил свою долю в компании Кина. Дошла даже до того, что принялась звонить ему на работу чуть ли не по три раза на дню и, если не заставала мужа на месте, оставляла сообщения, чтобы Морган немедленно перезвонил, как только появится.

В конце концов ему это надоело, и он взмолился, чтобы Джина прекратила отвлекать его своими звонками.

– Мистер Кин уже интересовался, почему ты так часто звонишь…

– Да? А вот меня интересует, каким образом ему стало это известно, – подозрительно сощурилась Джина.

– Твои сообщения записывает секретарша.

– И складывает их в общую кучу?

– Нет. У каждого сотрудника есть своя личная папка, а секретарша, как ты знаешь, у нас одна на всех.

– А мистер Кин читает все сообщения, даже такие личные, как от жены мужу?

– Вот именно.

– Ничего себе! Ты же не клерк какой-нибудь, а все-таки заместитель директора по сбыту.

– Так было заведено с момента основания фирмы.

Джина презрительно передернула плечами, но промолчала.

На следующий день, едва рассвело, Джина включила настольную лампу и разбудила Моргана.

– У меня великолепная идея! – возбужденно сообщила она.

– Какая еще идея? – проворчал Морган. – Ты с ума сошла? Сейчас половина пятого. Да выключи же этот чертов свет, дай поспать!

– Я прекрасно знаю, который час, мягко проговорила Джина, – я всю ночь не сомкнула глаз, а сейчас мне не терпится поделиться с тобой.

– Ну, это может подождать до утра…

– Морган, такое ведь в первый раз, правда? Неужели ты не понимаешь, насколько это серьезно, если я бужу тебя в такую рань?

Нет, она не отстанет, пока не добьется своего. Морган вздохнул и устало поинтересовался:

– Ладно, что ты там придумала?

– Ты говорил о другой компании, которая постоянно натягивает нос мистеру Кину и занимается производством тех же товаров, что и вы.

– Ну да, это компания Дэвида Минтона. И какое он имеет отношение к тому, что ты меня разбудила?

– Самое прямое. Как бы отреагировал мистер Кин, если бы узнал, что ты хочешь работать с Дэвидом Минтоном?

– Никак бы не отреагировал, потому что мне и в голову не придет сделать что-нибудь в этом роде!

– Да я же не говорю, что ты должен уйти от Кина. Я еще не совсем свихнулась. – Джина вскочила с кровати и торопливо закурила сигарету.

– Тогда что же у тебя на уме?

– Мистер Кин подумает, что мистер Минтон хочет переманить тебя к себе, а ты серьезно обдумываешь его предложение. – Выпустив струйку голубоватого дыма мужу в лицо, она спросила звенящим от возбуждения голосом: – Он же всегда читает сообщения, оставленные сотрудникам по телефону, так?

– Так, и что из того?

– Так как же он отреагирует, если в один прекрасный день прочтет пару сообщений на твое имя с приглашением пообедать вместе с мистером Дэвидом Минтоном? И что сделает, узнав, что некий мистер Эгнелл будет счастлив встретиться с тобой в своем офисе в то время, когда ты должен трудиться на компанию мистера Кина?

– Что сделает? Уволит меня, естественно.

– Думаешь, он захочет расстаться с тобой? Такого работника, как ты, не так-то просто заменить. Есть в вашей фирме такой человек?

– Нет у нас такого человека!

– Вот и отличненько, на это я и рассчитывала. – Джина неожиданно захихикала. – Раз уж мистер Кин знакомится даже с личными сообщениями, пусть узнает, что Дэвид Минтон уговаривает тебя перейти к нему!

– Рискованная затея… Однако продолжай, что-то в этом есть, что-то есть…

– Через две недели мистер Кин предложит тебе повышение, – ровным тоном подытожила Джина.

Морган рассмеялся.

– Ничего смешного. Он предложит тебе повышение, а ты скажешь, что должен подумать. – Она затушила в пепельнице сигарету и тут же закурила новую. – А когда он услышит, что ты хочешь подумать, то сразу все поймет. – В возбуждении она ткнула мужа под ребра. – А когда поймет, то испугается, потому что решит, что Минтон предложил тебе нечто большее!

– Твоя идея начинает мне нравиться…

– Тогда он тоже увеличит ставку, а ты опять скажешь, что тебе нужно это обдумать, понимаешь? Пробормочешь под нос, что повышение и доля в компании – не одно и то же. И на этом покинешь его офис, то есть точку в вашем разговоре поставишь ты, а не он.

– Хорошо, поставлю. Что потом?

– Через день, максимум через два он предложит тебе пять процентов акций компании. И если ты на это согласишься, я с тобой разведусь! – Джина от души расхохоталась.

– Что тебя так рассмешило? – с недоумением спросил Морган, уставившись на жену.

– То, что ты потребуешь десять процентов и заявишь, будто в противном случае подумаешь над другими предложениями, – задыхаясь от смеха, пояснила Джина.

За окном стало совсем светло, наступило утро.

– Пойду приготовлю яичницу на тостах. – Она улыбнулась. Ну как тебе мой план?

– Он великолепен.

– Да, и еще одно. Что бы ни случилось, выиграем мы или проиграем, мы никогда никому ни о чем не должны проговориться.

Ровно через две недели, как и предполагала Джина, Кин предложил Моргану десять процентов акций своей компании, однако запросил взамен слишком большую сумму от дохода за пять лет.

– И что ты ответил? – поинтересовалась Джина.

– Что мне необходимо подумать, – улыбнулся Морган. – Ведь именно этого ты от меня ждала?

– Конечно, этого, черт побери!

Морган помрачнел.

– У нас нет таких денег…

– Ты имеешь доступ к его балансу?

– Да.

– Это хорошо.

Джина сглотнула. Наступил ответственный момент операции: Морган мог испугаться и отказаться от дальнейших действий. Дрожа от возбуждения, она протянула мужу фотокопию какой-то бумаги, похожей на официальный документ. Всего одна страничка, в самом низу которой было оставлено место для подписи Арнольда Кина.

– Подпишешь это, пойдешь в банк Джеймса Баррета, ну, ты знаешь, небольшой филиал, где у нас контрольный счет, и они дадут тебе в долг.

– Но это же мошенничество! Ты даже не сходила в нотариальную контору, а напечатала это сама!

– Совершенно верно, – спокойно согласилась Джина. – Это и было бы чистой воды мошенничество, если бы хоть на йоту расходилось с соглашением, к которому вы с Кином пришли.

– Это против моих правил, – напыщенно произнес Морган. – Мы так с ним не договаривались.

– Это не твоя головная боль, а заломившего несусветную цену Кина, так что перестань пыжиться! Ты предъявишь в банк официальный баланс своего шефа. Соглашение останется неподписанным, и если они попросят его подпись – а они непременно попросят, – ты ее принесешь. К тому времени акт о заеме будет уже готов, и деньги компании перейдут на твой счет.

Морган недоверчиво потряс головой – и сделал все, как велела Джина.

Уловка сработала.

Но Джина на этом не успокоилась.

– Скажи мистеру Кину, что тебе нужна собственная секретарша.

– На такое он никогда не пойдет.

– Хочешь на спор? – Она весело засмеялась. – У меня есть прекрасная кандидатура. Правда, без университетского диплома, зато будет работать за мизерную плату.

– И что же это за кандидатура? – подозрительно спросил Морган.

– Я, – просто ответила Джина. – Прекрасная кандидатура – это я. А университет, как тебе известно, я действительно не окончила. – Голос ее задрожал. – Только таким образом я получу возможность заняться бизнесом, и я ее не упущу!

– Но как же Скарлетт?

– Мама будет счастлива сидеть с внучкой. – В этом Джина не сомневалась. Помолчав, она уже другим тоном добавила: – Без мамочки я, конечно, никогда бы не смогла посвятить себя работе… Жаль вот так оставлять нашу малышку, но ведь за ней будет отличный уход…

Если Руфус стал уделять основной работе минимум внимания, с головой уйдя в роль первого плейбоя Французской Ривьеры, то Джина всю душу и сердце отдала бизнесу.

Мистеру Кину уже шестьдесят четыре года, размышляла она, обе дочери удачно вышли замуж за преуспевающих врачей. Следовательно, он не откажется передать бразды правления Гибсонам, а уж они со временем сумеют прибрать компанию к рукам. Фирма, конечно, маленькая, но у нее хорошие перспективы роста.

Позже и журналисты, и конкуренты, и даже подчиненные пришли к единому мнению, что залогом успеха карьеры Джины была ее бьющая через край энергия. Джину такие суждения смешили. Одной энергии мало, нужны энтузиазм, любопытство, уверенность в себе, стремление к победе и напористость. Всего этого у нее хватало с лихвой. А самое главное качество, которое она ценила в себе, и в остальных, – выносливость. С ее энергией и упорством Джина недолго просидела в секретаршах.

Хотя она приложила столько усилий, чтобы добиться места в компании Кина, в тот день, когда надо было приступать к работе, Джина впервые переступила ее порог. Поскольку мистер Кин и его супруга строго придерживались правила не держаться с подчиненными на короткой ноге, Джина постаралась заранее поподробнее разузнать о будущем боссе.

– Ты говорил, что мистер Кин вспыльчив, нервозен, хорошо одевается, но я хочу знать больше, – обратилась она к Моргану за ужином при свечах. – Чем он увлекается?

– Боксом и бейсболом, – с ноткой отвращения в голосе ответил тот. – На стене его кабинета висит подписанная фотография Джо Димаджио.

Джина сморщила носик. Презрение к этим двум видам спорта сплотило их с Морганом с самого первого дня знакомства.

– Бокс и бейсбол! Какой кошмар. Фу! Только не говори, что у него есть фотография и Джо Льюиса!

Морган издал короткий смешок.

– Неподписанная.

– Понятно. Видимо, мистер Кин очень недоверчивый человек.

– Недоверчивый? – удивился Морган. – С чего ты взяла?

– Ну, это проще простого. Если бы он вам доверял, неужели стал бы читать оставленные для вас послания? Да ни за что! – Она усмехнулась. – Ясно одно – он не дурак. Далеко не дурак.

Выросшая в уютном доме матери, Джина на следующий же день после своего вступления в должность выкинула в мусорный контейнер старые, давно не мытые кофейные чашки с обкусанными краями и заменила их на новые. Вскоре с ее подачи рабочие выкрасили закопченные стены офисов и еще более грязные стены фабричных цехов в белый цвет.

– Когда кругом чистота, люди лучше работают. Как вы относитесь к душу? – при первой же возможности спросила она Кина.

– Что может быть лучше? Как только я возвращаюсь домой, сразу же принимаю горячий душ.

Излишне говорить, что этих слов босса было для Джины достаточно. Выводы она сделала сама.

Фабрика в основном занималась упаковкой фармацевтической продукции. С помощью различных станков и матриц кортикостероидные мази и кремы фасовались в тюбики, баночки и флакончики. Там же из всевозможных хитроумных ингредиентов составлялись капли от насморка и порошки от кашля, которые тут же паковались в специальные коробочки.

Джина очень быстро разобралась, что широкую сеть заказчиков для фирмы создал именно Морган, но до поры до времени она предпочитала держать язык за зубами. И как это он за столько лет не вытребовал себе долю в компании? Такое просто не укладывалось в голове. Ничего, надо только выждать, а потом… За время работы в рекламном агентстве Джина не раз слышала, как его президент Хаммер говорил, что в бизнесе самое главное – уметь выждать подходящий момент. А жизненная позиция Джины была проста: на чужом опыте не учится лишь полный идиот.

Ее привел в ужас слабый контроль за акциями компании. Компьютеры теперь не только стали широко использоваться, но в них можно было заложить программу соответственно пожеланиям заказчика. Следовательно, такая техника необходима фирме для обеспечения ее безопасности.

Все свои предложения и сообщения о нововведениях она передавала шефу через Моргана, сама не лезла. Но владелец компании уже обратил внимание на обладающую острым умом секретаршу.

Через полтора месяца мистер Кин предложил ей называть его по имени – Арнольд.

– Для этого я вас слишком уважаю, – возразила Джина, к вящему его разочарованию. – Вы не против, если я стану называть вас мистер К.?

Приближалось Рождество, а в компании все работали по обычному графику. Джина не уставала удивляться: как же можно упускать возможность широкой рождественской распродажи? Однако она продолжала воздерживаться от комментариев.

Памятуя, какая прекрасная кулинарка ее мать, Джина решила провести эксперимент. Кремы Кина для рук и ног были достаточно эффективны и пользовались спросом, но чего-то в них не хватало.

Джина попросила мать определить, чего именно.

Сесилия опробовала оба крема.

– Крем для рук успокаивает кожу, крем для ног тоже. Но ты не ошиблась: кое-что надо добавить.

– Мама, у тебя такой вид, будто тебе так и хочется их лизнуть, – расхохоталась Джина.

Сесилия рассмеялась вместе с ней. Ей было радостно видеть, какой счастливой выглядела Джина в последнее время. Да, в состоянии спокойствия ее дочь не может существовать!

– А я их и так уже лизнула, дорогая. – И тут Сесилия сделала то, чего Джина никак от нее не ожидала: она подмигнула. – Не волнуйся, девочка, все будет в порядке, я обязательно догадаюсь, чего в них не хватает.

– Тогда поторопись. – Джина подмигнула в ответ. – И Елена Рубинштейн, и Элизабет Арден ушли в мир иной, их место на рынке пустует.

Действительно, продукция компании Кина несколько устарела, сбыт ее упал. Компания удерживалась на плаву только потому, что несколько постоянных клиентов продолжали делать заказы.

– Мы торгуем фармацевтической продукцией, а не косметикой, – заявил Морган, когда Джина заговорила с ним на эту тему.

– Но признай, ведь доход от косметических кремов выше, чем от стероидных.

– Да, это так.

Пока суд да дело, Сесилия вычислила недостающие ингредиенты: в крем для ног она добавила миндальную эссенцию, которой пользовалась, когда пекла свои знаменитые миндальные пироги с глазурью, а в крем для рук – огуречный экстракт.

К августу 1967-го, то есть через полгода, Джина и Морган отшлифовали план и стратегию своих дальнейших действий.

Морган продиктовал текст контракта, Джина отпечатала его на машинке. Прочитав то, что получилось, Морган остался доволен: все было предельно отчетливо и ясно, без пустых слов. Вести переговоры он предоставил жене.

На следующее утро Джина приступила к делу.

– Мистер К., нам надо поговорить, – твердо заявила она.

– Хоть сейчас, дорогая, – учтиво ответил тот. – Для вас у меня всегда найдется свободное время.

– Разговор предстоит нелегкий. – Она раскрыла свой ежедневник. – В следующий понедельник вас устроит?

– Но сегодня же только среда. Намекните хотя бы, о чем вы хотите поговорить.

– Извините, но тема не из приятных.

Джина возликовала, увидев, как тяжело заходил его выступающий кадык. Первый раунд она выиграла. Теперь Кин точно капитулирует, в этом не оставалось никаких сомнений. Старик сильно сдал, в последнее время его одолел артрит, да и стремление бороться у него ослабло. Пятидневное ожидание, которое вытребовала Джина, сведет его сопротивление практически на нет.

Поставленные ею условия были просты и жестки. Либо владелец компании за полцены продает им свои девяносто процентов акций, либо они продают имеющиеся у них десять процентов Дэвиду Минтону, уходят от Кина и основывают собственную фирму, уже, кстати, зарегистрированную.

– Не сомневайтесь, что клиентура, найденная для вас Морганом, исчезнет с нашим уходом, поскольку предпочтет работать с нами.

– Жена никогда вам не доверяла. – Кин грустно покачал головой. – И предупреждала меня, что вы приберете к рукам мое дело.

– Коли так, не продавайте нам эти акции.

– Надо было прислушаться к мнению жены…

– Так вы принимаете наши условия, мистер К.?

Старик кивнул.

– В таком случае наш адвокат составит текст контракта и предоставит его вашему.

Говорить, что готовый, тщательно продуманный контракт лежит в ее портфеле, Джина не стала.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache