Текст книги "Наступление Ночи (ЛП)"
Автор книги: Шеннон Мессенджер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)
– Не беспокойся, – произнес Сандор из своего угла. – Я дал Грэйди и Эделайн знать, что ты в безопасности, и что я доставлю тебя домой позже.
– Спасибо, – сказала Софи, радуясь слышать, что ее приемные родители не беспокоились. – Но почему никто не разбудил меня раньше? Я могла бы…
– Что именно? – прервал Олден. – Связаться с матерью Кифа?
Софи заставила себя не вздрогнуть, удивившись, что он угадал ее план.
– Леди Гизела единственная, кто знает, где находится Наступление Ночи.
– Действительно. И я думаю, она предупредила, что в следующий раз, когда ты будешь с ней связываться, тебе нужно будет использовать кровь ее сына.
Мама Кифа изменила его Импартер, добавив прослушивающее устройство и специальный датчик, который открывал доступ к секретному каналу при мазке крови Кифа. Декс обошел датчик крови один раз, но мама Кифа ясно дала понять во время их краткой беседы, что она больше не ответит, если они не пойдут по жуткому пути.
– Не сомневаюсь, что Киф сделает все, чтобы помочь, – продолжил Олден. – Но эта просьба не оправдывает того, чего будет стоить ее помощь. Давай также не будем забывать, что существует хороший шанс, что похищение твоей семьи было частью ее первоначального плана.
– Знаю, – пробормотала Софи, сглатывая ком в горле. – Я до сих пор выясняю, что делать со всем этим. Может, я бы добилась большего прогресса, если бы смогла поговорить со своими друзьями, вместо того, чтобы валяться в отлючке в течение последних четырнадцати часов!
Олден завозился с его разодранными рукавами.
– Мне действительно жаль потерянное время. Но я не хотел будить тебя, пока твоя сестра не успокоится. Знаю, ты хотела скрыть ее у Черного Лебедя, так как ты стала полагаться на их орден…
– Я часть их ордена, – поправила Софи, держа в руках монокль в виде лебедя, который она получила несколько месяцев назад, когда поклялась в верности. – Как и твой сын, и дочь. И твоя жена.
– Что заставляет меня гордиться своей семьей, – сказал Олден. – Но это не меняет того факта, что Черный Лебедь в смятении. После потери мистера Форкла, – он замолчал, словно упоминание имени заслуживало минуты молчания, – оставшимся членам Коллектива нужно время, чтобы воплотить в жизнь любой план действий на случай непредвиденных обстоятельств, о котором он упомянул. Сегодня вечером я связался с Тиерганом, и он заверил меня, что Черный Лебедь будет неустанно работать, чтобы помочь тебе найти твоих человеческих родителей. Но он также согласился, что в настоящее время орден не в состоянии обеспечить любой вид надежного дома.
– Если Тиерган думает, что моей сестре не безопасно находиться с Черным Лебедем, я спорить не буду.
– А как насчет того, что я скажу тебе, что единственная разумная альтернатива – это разместить ее где-то, где тебе будет очень трудно побывать?
Он указал на кристалл, устроенный в серебряной петле в колье Софи… эльфийский кулон регистрации, который отслеживал и записывал каждый ее шаг.
– Технопат Черного Лебедя в течение нескольких часов подхватывал наши сигналы. Но мы не можем постоянно это делать, и это место – невероятно ценный секрет. Огромные действия были приняты для того, чтобы сохранить этот пятьдесят первый этаж скрытым… и как думаешь, сколько времени потребуется, прежде чем Совет выяснит, почему ты часто посещаешь этот дом?
– Если ты думаешь, что я собираюсь оставить мою сестру одну…
– Конечно, нет, – перебил Олден. – Я организовал для нее опекунов… временных опекунов, – уточнил он, когда Софи насторожилась. – Ни одна из этих договоренностей не должна быть постоянной. Я просто пытаюсь создать безопасную, стабильную среду для твоей сестры, пока мы не воссоединим ее с родителями.
– А потом что будет? – Софи должна была спросить. – Ты снова промоешь им мозги?
– Так далеко я не планировал. И ты не должна, – он протянул ей руку, – знаю, как больно тебе было, когда тебя стирали, поэтому я понимаю, почему ты не хочешь пережить это снова. Но…
– Дело не только во мне, – выпалила она, останавливаясь, чтобы угнать за словами и объяснить то, что она понемногу начинала понимать. – Моя семья – часть этого… хотим мы или нет. И я думаю, они должны это знать. Может быть, они бы сделали что-то по-другому, когда услышали Невидимок в доме, если бы они знали, что кто-то может прийти за ними. Подумай об этом. Моя сестра нашла способ сохранить свои мысли достаточно тихими, что Гезен не смог найти ее… и единственная причина, по которой она смогла это сделать, потому что ты дал ей способ понять, что они говорят.
– Да, но позволить им обладать подсознательным знанием нашего языка – это совсем другое дело, чем осознавать наш мир. Ты правда думаешь, что они смогли бы сохранить такую тайну и жить как обычно? Или что они были бы не против того, что кто-то удочерил их дочь?
– Не знаю, – призналась Софи, ненавидя, как сложна была вся эта неразбериха. – Но стирать их разум – больше не чувствуется правильным вариантом.
Олден откинулся на спинку стула.
– Нет. Полагаю, нет. Но сейчас не время выяснять все это. Прямо сейчас в соседней комнате находится одиннадцатилетняя девочка, которая только что обнаружила, что все, что она знала о мире, неправильно. Ты помнишь, каково это… и у тебя не было дополнительной травмы наблюдать, как похищают твоих родителей. Ей нужен кто-то, кто поможет ей понять, что происходит. И мне нужно, чтобы ты убедила ее, что это место – идеальное место для нее, потому что это так. Скажи ей, что ты будешь навещать ее, когда сможешь, но что ты также будешь занята работой по поиску ее родителей и возвращению их.
– Ты, правда, думаешь, что она согласится сидеть на месте, пока я буду охотиться за моей семьей?
– У нее не будет выбора, учитывая ограничения ее вида. И ты честно хочешь, чтобы она была в такой опасности?
Нет.
Особенно если в этом замешана мама Кифа.
– Возможно, если ты поможешь сестре понять, насколько злыми могут быть Невидимки, она будет благодарна за безопасное укрытие, – предложил Олден.
– Верно, потому что, услышав, что люди, которых ты любишь, находятся в опасности, ты всегда хочешь ничего не делать.
Олден вздохнул.
– Я никогда не говорил, что будет легко. Но уверен, что ты найдешь способ убедить ее. Пожалуйста, Софи, – добавил он, когда она открыла рот, чтобы поспорить. – Знаю, что ты больше не обращаешься ко мне за помощью, но ты доверяла мне в таких делах. Я много думал о лучшем решении, как для тебя, так и для твоей сестры. Она не может безопасно перемещаться по свету. Не может защитить себя. Не может даже полностью понять тонкости нашей повседневной жизни… не говоря уже о том, что само ее присутствие в нашем мире является незаконным. Все, что она сделает, это замедлит тебя, ограничит, куда ты можешь пойти, и как можешь путешествовать, и даст тебе еще одного – очень уязвимого – человека, которого нужно защищать. И твое время уже будет делиться между школой и…
– Школой? – перебила Софи. – Думаете, мы не разберемся с этим это до начала школьных занятий?
– Я… думаю, мудро подготовиться к долгосрочной перспективе… на всякий случай.
Девочка обхватила себя руками за живот, борясь с тошнотой.
– Я не вернусь в Ложносвет, пока моя семья будет числиться пропавшей.
– Думаю, что это было бы ошибкой. Твое образование и так было достаточно затруднено с учетом изгнания и этого продления промежуточного перерыва… не говоря уже о том, что ты пропустила время, оправляясь от различных травм. И, вероятно, обучение будет идти по ускоренной программе, когда оно возобновится, так что каждый день будет еще более важным. Обещаю, пока ты будешь в школе, другие – в том числе и я – будут напряженно искать твою семью, и делать все остальное, что должно быть сделано, чтобы противостоять Невидимкам. Это преимущество быть частью ордена. У всех в Черном Лебеде есть и другие грани их жизней, и они доверяют другим в организации взять на себя бразды правления, пока они заняты. Ты и твои друзья ничем не отличаются. Но давай не будем спорить, пока не доберемся до этой точки… если мы дойдем до этой точки, ладно? Можем ли мы сейчас согласиться, что пока нахождение твоей сестры здесь, где она будет в безопасности, скрыта и под защитой, будет лучше всего?
Еще раз он свел все к куче раздражающих фактов. И должны были быть способы навещать сестру чаще, чем он говорил. Может, она могла…
– Я вижу, как эти умственные колесики все еще вращаются, – перебил Олден. – И если ты найдешь альтернативное решение, я открыт для предложений. Но пока мы должны сосредоточиться на том, чтобы убедить твою сестру, что пока она остается здесь, все будет хорошо.
– А если нет? Что если мои родители..?
Она не могла произнести остальное.
Олден наклонился ближе, убрал прядь ее волос за ухо.
– Мы оба знаем, что не можем обещать, что впереди не будет проблем. Но я обещаю, что бы ни случилось, ты достаточно сильна, чтобы справиться с этим.
Софи знала, что он произнес эти слова, чтобы успокоить ее. И это немного помогло. Кроме…
– Иногда я устаю быть сильной.
– Я не виню тебя. Ты пережила больше за эти последние несколько лет, чем большинство Древних за их долгие жизни. И это заставило тебя повзрослеть слишком рано и взять на себя ответственность, которую никто в твоем возрасте не должен нести. Я не могу говорить тебе продолжать бороться, но… единственная альтернатива – сдаться, и…
– И тогда они победят, – закончила за него Софи.
Она уставилась на лебединую шею, изгибающуюся вокруг монокля, и напомнила себе о присяге, которую она дала, чтобы получить эту вещицу.
Я сделаю все возможное, чтобы помочь моему миру.
– Где именно мы находимся? – спросила она, переключаясь на тему, которая не мешала дышать.
– Из всех мест, которые ты можешь придумать, где будет наиболее естественно размещение человека? Подсказка: оно также находится в городе, который редко посещает Совет, потому что там утомительный процесс доступа.
– Ты привел нас в Атлантиду?
– Да… и коту не понравилось путешествие.
Софи улыбнулась, представляя себе, как Олден держит дрожащее тельце Марти, ныряя в гигантский водоворот на дно океана. Неудивительно, что его рукава были разодраны в клочья!
Эльфы изначально построили Атлантиду, чтобы служить союзом между эльфийским и человеческим мирами… это было место, где оба вида могли жить вместе и учиться друг у друга. Но несколько тысяч лет назад люди начали планировать войну, чтобы захватить город, и Древний Совет Эльфов решил, что самое умное решение будет исчезнуть. Итак, они затопили город огромной приливной волной и оградили его внутри куполом воздуха, позволив городу тайно процветать под водой, в то время как люди забыли о том, что эльфы были реальны.
– Ты, правда, считаешь хорошей идеей спрятать мою сестру в центре города? – спросила Софи, вспоминая переполненные улицы и шумные каналы, которые она видела во время своих визитов.
– Пока она будет здесь, никто не сможет ее найти.
Софи снова уставилась на стены без окон. Они были сияющими и гладкими и на самом деле довольно симпатичными. Но комната все равно чувствовалась тюрьмой.
– Это большая квартира, – пообещал Олден. – И она наполнена всевозможными предметами роскоши, чтобы было как можно комфортнее. Я также взял на себя смелость собрать кое-что из ее человеческих вещей, прежде чем привезти ее сюда.
– Но что она будет делать весь день?
– Все, что пожелает. У нее будут опекуны. И ее домашние животные. И у нее будет Импартер, чтобы вы могли проверять друг друга, когда захотите. Я также организовал поставку книг и игр, чтобы развлечь ее. И Кинлин и Ливви разрабатывают график, чтобы рассказать ей о сложной истории между эльфами и людьми.
Забавно, поскольку это звучало…
Софи собиралась озвучить жалобу, когда узнала одно из имен.
– Кинлин Сонден? Телепат, к которому ты приводил меня в Атлантиду в тот день, когда я переехала в Затерянные Города?
Олден кивнул:
– Технически это его квартира, хотя в его официальном адресе указано, что он живет на пятидесятом этаже. Он построил это место… а также дополнительный уровень, который ты можешь вспомнить, как когда-то видела в его офисе, так чтобы он мог лучше помогать мне с проектами, которые должны держаться подальше от посторонних глаз. Никто не защитит твою сестру так же верно, как Кинлин. И его роль главного менталиста также позволит ему наблюдать за Советом, за признаками того, что они могли что-то заподозрить.
– Но что, если моя сестра будет чувствовать себя странно, живя с каким-то странным парнем, с которым она не знакома? Тем более, что я не помню, чтобы Кинлин был очень… приятным.
Ликующий смех раздался за ней, и Софи повернулась и обнаружила элегантную темнокожую женщину, стоящую в узком арочном дверном проеме, держащуюся за бока и хохочущую. Ей понадобилось несколько вздохов, прежде чем она смогла произнести:
– Нет, это определенно не то слово, которое я бы использовала, чтобы описать моего мужа.
– Ты имеешь в виду бывшего мужа, не так ли, Ливви? – поправил резкий голос из зала.
Улыбка Ливви исчезла, когда она отошла в сторону, чтобы позволить Кинлину войти в комнату. Он выглядел точно так же, как Софи помнила… темная кожа, черные волосы до плеч, и острые черты лица, соответствующие выражению. Все-таки безумно красивый, как и все эльфы. Но все в нем казалось серьезным.
– Вообще-то, официально слово «бывший» нигде не фигурирует, – сказала Ливви, отбрасывая несколько крошечных косичек. – Мне не хотелось иметь дело с драмой. Так что, если ты не решил подать иск самостоятельно, ты все еще легально застрял со мной.
Звучало так, будто они говорили о разводе, чего Софи не понимала в Затерянных Городах. Эльфы полагались на невероятно строгую систему пар, где любые пары, которые не подчинялись, были названы «плохими парами» и сталкивались с презрением до конца своей жизни… и их дети тоже. Это был один из немногих способов, в котором эльфы были серьезно ущемлены. Они не заботились о богатстве или цвете кожи. Но плохие пары – и бездарные – считались позором, несмотря на то, насколько несправедливыми и произвольными были различия.
Кинлин испустил такой вздох и, опустив плечи, повернулся к Олдену.
– Я все еще считаю ошибкой вовлекать Ливви. Я справлюсь с этим…
– Ну, что это было? Тридцать секунд? – прервала Ливви. – Столько потребовалось добраться до фразы «я могу сделать все сам»? И тайна, почему я ушла, разгадана!
– А ты едва провела тридцать секунд до выбора драки, – перехватил Кинлин. – Теперь ты знаешь, почему я никогда не гонялся за тобой.
Ливви прищурилась:
– Если бы я хотела, чтобы меня преследовали, можешь поверить, ты бы молился следовать за мной.
Олден откашлялся.
– Возможно, вы должны придержать этот разговор, когда останетесь одни?
– Мы не будем одни, – сообщила ему Ливви. – Я буду жить здесь, а он будет жить внизу, и единственное время, когда мы будем вместе, это когда мы будем с девочкой.
– У нее есть имя, – сказала Софи, хотя она и не знала, захочет ли ее сестра называться Натали или Эми. – И так как это будет для нее? Все время взаперти в этой квартире, слушая, как вы, ребята, все время друг на друга огрызаетесь?
– Нет, – произнесли Олден, Кинлин и Ливви одновременно.
– Прости, – добавила Ливви. – Странно вернуться после стольких лет. Но у нас с Кинлином хватает опыта делать вид, что между нами все нормально.
– И… я думаю, что Ливви заставит твою сестру чувствовать себя гораздо больше дома, чем я, – тихо сказал Кинлин. – Она также составит ей компанию, когда мне придется работать.
– И наоборот, – добавила Ливви. – Хотя я буду делать большую часть своей работы здесь. Я планирую сделать полную детоксикацию твоей сестры, чтобы избавиться ее от всех этих химических веществ. И я проведу тщательный осмотр.
– Вы врач? – спросила Софи, вспомнив, как Элвин делал с ней подобные вещи, когда она впервые приехала в Затерянные Города. И что-то в ответной улыбки Ливви заставило ее мысли гудеть.
Все, наконец, сошлось, когда Ливви снова отбросила косички, показывая крошечные синие драгоценности, мерцающие среди плотных переплетений. Софи судорожно вдохнула.
– Ты – Снадобье!
Глава 3
– Мне было интересно, когда ты все поймешь, – сказала Ливви-Снадобье, похлопав Софи по голове. – Хотя, честно говоря, моя маскировка была довольно минимальной.
Снадобье была известна ношением красочной карнавальной маски, которая закрывала только верхнюю часть ее лица… так было легче смотреть сквозь, чем на причудливые камуфляжные тела остальных членов Черного Лебедя. И все же, когда Софи рассматривала полные губы Ливви и слегка округлый нос, она сомневалась, что узнала бы ее, если бы не то, как она все время отбрасывала свои блестящие заплетенные волосы.
– Погодите, – перебил Кинлин. – Что за Снадобье?
– Думаю, она врач, который работает с Черным Лебедем, – сказал Олден, изучая Ливви с другого ракурса.
Кинлин замер:
– Ты с Черным Лебедем?
Софи не могла сказать, выглядела ли Ливви нервничающей или гордой, когда сказала ему:
– Сюрприз?
Повисла тишина и растянулась так надолго, что она стала из неудобной удушающей.
– Ну, этого поворота я, определенно, не ожидал, – сказал Олден, в конце концов. – Но Черный Лебедь доказал, что он мастерски непредсказуем. И… я тебе должен, Ливви, за спасение жизни моего сына.
Фитц был насажен на усики гигантского жука во время менее-чем-идеального проникновения в тюрьму в Изгнании Черным Лебедем. Если бы Снадобье не запечатала рану… и не помогла Фитцу очиститься от яда… он бы не выжил.
– Никаких долгов, – заверила его Ливви. – Я просто делала свою работу.
– И как давно ты этим занимаешься? – спросил Кинлин.
Улыбка Ливви исчезла, и она расправила плечи.
– Ладно, если ты действительно хочешь… я поклялась в верности примерно через год после того, как мы поженились. И вот эта выпуклая вена прямо там, – она указала ему на лоб, – поэтому я и не сказала тебе.
– Я имею право злиться, что ты врала, – он посчитал на пальцах, – почти восемнадцать лет! – Он плюхнулся в ближайшее кресло, прикрыв лицо трясущимися руками. – Восемнадцать лет.
– Я всегда гадала, подозревал ли кто-то из вас, – тихо сказала Ливви. – Видимо, нет.
Смех Кинлина был таким холодным, что по коже Софи побежали мурашки.
– Восемнадцать лет, – повторил Олден. – Ты, должно быть, была одной из их основателей.
– На самом деле, Черный Лебедь был рядом гораздо дольше, чем кто-либо понимает, – сказала ему Ливви. – Но Форкл привел меня, чтобы помочь с Проектом Мунларк и…
– Ты была частью Проекта Мунларк? – прервали Олден и Кинлин.
– Ты ведь знала, да? – спросила Ливви Софи.
– Думаю, я должна была предположить, – Софи было известно, что Снадобье когда-то была членом Коллектива Черного Лебедя. И она знала, что Снадобье помогала Черному Лебедю исцелить ее способности после того, как Софи стала исчезать. Снадобье даже упомянула один раз, что она была вовлечена в таинственную аллергическую реакцию, которая случилась у Софи, когда той было девять лет… но Софи до сих пор не знала точно, что случилось в тот день. Мистер Форкл стер ее воспоминание и не отдал обратно.
– Ты действительно была частью проекта? – пробормотал Кинлин, глядя на Ливви, будто он никогда не видел ее прежде.
– Форкл хотел получить мою медицинскую экспертизу, – объяснила Ливви. – Не то, чтобы я много знала о модификациях генетики. Но он сделал большую часть проекта с Каллой.
Еще одно имя, которое ударило Софи прямо в сердце.
Калла была одной из гномов, живущих в Аллюветерре, и она решила пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти свой народ от смертельной чумы, которую развязали Невидимки и огры. Все, что осталось от Каллы, сейчас было красивым деревом под названием Панакес, растущим на пастбищах Хевенфилда, цветущим розовыми, сиреневыми и голубыми соцветиями, которые лежали у Софи в карманах. С тех пор, как она потеряла мистера Форкла, она постоянно держала с собой горстку целительных цветов. Они, вероятно, не спасли бы его, но она всегда хотела, чтобы был шанс попробовать.
– Моя роль заключалась в подготовке эмбриона Софи к имплантации в ее человеческую мать, – продолжала Ливви, – и я должна была убедиться, что тело ее матери примет ребенка так, будто тот ее собственный.
Софи поморщилась. То, как Ливви говорила о процессе, заставило девочку почувствовать себя какой-то инопланетной икрой.
– Почему ты выбрала моих родителей? – спросила она, вспомнив, что ее сестра слышала разговор Невидимок. – В них было что-то особенное?
– И да, и нет. Они были особенными, потому что не были особенными, если это имеет смысл. Нам нужно было, чтобы ты вела себя сдержанно в человеческом мире, поэтому мы искали семью, которая была не похожа на тот тип людей, которые готовы использовать свой интеллект или красоту в своих интересах. Они также должны были быть добрыми, любящими людьми, которые обеспечили бы безопасный, здоровый дом. И мистеру Форклу особенно нравилось недоверие твоей матери к человеческим лекарствам, так как это означало, что она будет менее склонна к тому, что ты примешь эти химические вещества, когда вырастешь.
– И все-таки… не было никаких других причин, по которым вы их выбрали? – надавила Софи.
– Если и были, Форкл держал их при себе. Причины? – спросила Ливви.
– Это может быть важно. Есть еще кто-нибудь в Коллективе, кто бы знал?
– … Возможно.
Софи не пропустила колебания Ливви.
Но Олден был сосредоточен на гораздо большем откровении.
– Так… ты знала, что Прентис невиновен, когда я арестовал его?
Ливви закрыла глаза.
– Да.
Слово было едва слышным выдохом, но, казалось, оно отразилось от стен, сотрясая комнату – квартиру – весь мир – до основания.
Потому что арест Прентиса изменил все.
Прентис был Хранителем Черного Лебедя, ответственным за защиту их самых ценных секретов… самым важным из которых, было существование Софи. И тогда немногие эльфы, знающие о Черном Лебеде, верили, что теневой организацией управляют злодеи. Итак, когда Олден обнаружил причастность Прентиса, он арестовал его, и тот предстал перед Советом. Члены Совета приказали сделать разрыв памяти (жестокий метод извлечения воспоминаний, телепатическое разрушение здравомыслия человека) и поручили Кинлину и Олдену выполнить задание. Они оба дали Прентису последний шанс сотрудничать, но Прентис настаивал на своем, позволяя им превратить его в лепечущего и пускающего слюни человека, чтобы сохранить Софи спрятанной. И Кинлин и Олден провели следующие двенадцать лет, исследуя человеческий мир, чтобы найти ее, в то время как Прентис провел те же годы в Изгнании, когда его жена была убита, а сына усыновил и воспитал Тиерган.
– Как ты могла не сказать мне? – спросил Олден. – Как ты могла позволить мне арестовать его?
– Мы не знали, что ты схватил Прентиса, пока не стало слишком поздно, – тихо сказала Ливви. – Даже когда он произнес «Лебединая Песня», я думала, что это как-то связано с тем, что он расследует, а не с тем, что его собираются арестовать.
– Что он расследовал? – спросила Софи.
– Честно? Я не знаю, – призналась Ливви. – Тогда мы не стольким делились. Было безопаснее держать все разложенным по полочкам.
– Ну, мы знаем, что это как-то связано с символом Путеводной Звезды, – напомнила ей Софи.
Она уже собрала звездообразную карту схронов Невидимок в руинах разума Прентиса… и только после того, как она передала ему слова «Лебединая песня». Но это все еще не говорило им, как Прентис нашел символ, и с чего нужно начинать, или узнал ли он что-нибудь еще, когда сделал открытие.
– Что заставило тебя пойти за Прентисом? – спросила она Олдена, сожалея о вопросе, когда его глаза затуманились.
Он несколько раз моргнул, чтобы убрать сожаление.
– Кинлин заметил несоответствия в записях Прентиса. Времена, когда его кулон регистрации утверждал, что он был на своем посту в качестве Маяка Золотой Башни, но на самом деле его там не было. Так что я начал наблюдать пристальнее.
Ливви хмуро посмотрела на своего мужа.
– Ты никогда не говорил мне, что имеешь отношение к аресту Прентиса.
– А ты никогда не говорила мне, что Черный Лебедь на нашей стороне! – огрызнулся Кинлин. – Даже когда я признался, что мне приказали выполнить разрыв!
Олден вздрогнул.
Он и Кинлин раньше были Когнатами, у них были те же редкие телепатические отношения, которые Софи разделяла с Фитцем. Но это требовало абсолютного доверия и полной честности, и, когда Кинлин спрятал свои сомнения от Олдена о разрыве разума Прентиса, это безвозвратно повредило их связь.
– Я сделала все, что могла, – поспорила Ливви. – Я попросила тебя не делать то, во что ты не верил. И я скормила тебе вопросы, которые нужно задать, когда ты встретишься с Прентисом…
– Ты с ним встречался? – прервал Олден.
Кинлин отвернулся.
– За день до разрыва, – ответила за него Ливви.
Олден опустился в ближайшее кресло.
– Почему ты мне не сказал?
– Потому что… ничего бы не изменилось, – пробормотал Кинлин. – Было очевидно, что Прентис что-то скрывал.
– В этом-то и была проблема, – Ливви потерла центр лба. – Даже если бы вы двое отказались от разрыва памяти, Совет распорядился бы сделать это еще паре Телепатов. И Прентис не мог раскрыть, где была спрятана Софи… не тогда, когда проект был еще на такой ранней стадии. Смысл ее рождения у людей – позволить ей получить уникальную перспективу на вид… что она могла бы приобрести, только по-настоящему поверив, что она одна из них, во время ее становления. Если бы Совет забрал ее обратно в Затерянные Города, все, над чем мы работали, было бы пустым местом. И Прентис знал это. Он также верил, что генетические модификации Форкла дадут Софи возможность когда-нибудь исцелить разрушенные умы… и он был прав. Она его починит.
– Как только ты скажешь мне, что пришло время, – согласилась Софи.
– Если бы дело было во мне, – сказала ей Ливви. – Думаю, он готов. Но Коллектив боится, что, поскольку мы до сих пор не знаем, почему исчезло его сознание, это может произойти снова.
– Я думала, что оно было похоронено под теневым дымом, – напомнила Софи. – И поэтому Там смог использовать свои способности, чтобы вернуть его.
– Это был симптом, а не причина, – поправила Ливви. – Что-то должно было толкнуть его так глубоко. И не зная, что это было, мы не можем гарантировать, что этого не повторится. Но я не уверена, что это достаточно веская причина, чтобы оставить его в неведении. Он достаточно долго страдал.
– Годы, – добавил Олден. – И ты знала, что это будет так долго, когда позволила нам сломать его. Ты знала, что Софи не сможет исцелить его, пока не станет достаточно взрослой, чтобы проявить себя, и что мы, вероятно, узнаем правду о Черном Лебеде задолго до того, как она будет готова. Ты должна была знать, чего нам это будет стоить.
Ливви отвернулась.
– Я наблюдала, как ты держишься после того, как мы спасли Софи. Но ты сделал слишком хорошую работу, притворяясь, что в порядке, и когда мы поняли, что ты не в порядке… – Ее голос сорвался. – С того момента, как Тиерган сказал нам, что ты сломался, все мы – каждый из нас – неустанно трудился, чтобы Софи оказалась там, где она сможет вернуть тебя.
Олден с трудом сглотнул.
– А как насчет того, что наша когнитивная связь рухнула после разрыва? Никаких раскаяний?
– Это было между вами. Ты решил скрыть свои опасения, – сказала она Кинлину. – И ты решил позволить этому встряхнуть ваше доверие, – напомнила она Олдену. – Ни то, ни другое не должно было быть гигантской, непреодолимой штукой, которой вы позволили этому стать.
Кинлин фыркнул:
– Очевидно, ты ничего не знаешь о Когнатах.
– Возможно, и нет, – сказала Ливви. – Но я ничего не могла сделать. Ты был другим после разрыва, Кинлин. Ты отстранился ото всех… даже от меня. Это было началом нашего конца.
– И все же ты оставалась со мной еще несколько лет, – отметил Кинлин. – Чтобы шпионить за моим поиском Софи, возможно, даже чтобы убедиться, что у меня не было прогресса?
– Полагаю, я заслужила этот вопрос, – сказал ему Ливви. – Но это все еще заставляет меня хотеть ударить тебя.
– Ударить меня? – повторил Кинлин.
– Да! Ты правда думаешь, что я это сделала?
– Я, честно говоря, больше не знаю, что думать, Ливви. Очевидно, мы вообще никогда не знали друг друга. – Кинлин подошел к стене, глядя на непрозрачный кристалл, как если бы он мог видеть город.
Ливви покачала головой, сжала и разжала кулаки.
– Я пришла сюда не для того, чтобы анализировать наши неудачные отношения, и не для того, чтобы переживать кошмар с Прентисом. Я пришла сюда, потому что маленькая девочка была разлучена со своими родителями… родителями, которые неосознанно попали в опасный проект и пребывают там уже более десяти лет. Я помогала принести эту беду в их жизнь. Меньшее, что я могу сделать, это сохранить их дочь в безопасности, пока мы не выясним, как их спасти. Можем ли мы сосредоточиться на этом и оставить прошлое в прошлом?
Прошло несколько секунд, прежде чем Олден кивнул.
Но Кинлин не был готов уступить:
– Ты сказала, что Форкл завербовал тебя, но не сказала, почему согласилась присоединиться.
Ливви отбросила волосы.
– Все было просто. Наш сверкающий мир полон трещин, и я думала, что я единственная, кто заметил их. Когда я встретила кого-то, кто разделял мои опасения, я решила доверить ему.
– Ты можешь добиться большего успеха, чем это, – рявкнул Кинлин, разворачиваясь к ней.
Ливви вздохнула, перешла в противоположный конец комнаты и устроилась в тени.
– Ладно. Хочешь всю историю? Это возвращает меня к моей врачебной подготовке. Я потратила годы, изучая, как каждое из наших лекарств было разработано, надеясь, что я когда-нибудь создам свое. И я была ошеломлена, обнаружив, что одно средство имеет свое происхождение из человеческой вакцины от оспы. Идея использования одного вируса для того, чтобы остановить другой была чем-то, что никто не пытался сделать, если бы люди не нашли доказательства того, что это работает. Поэтому я хотела изучить, что еще мы могли бы узнать от них… и когда я рассказала моему профессору план, он рассмеялся надо мной. В итоге я согласилась отказаться от этой идеи, но через несколько месяцев после того, как мы поженились, я заходила положить что-то в твой офис, и обнаружила, что у тебя есть следопыт с синим кристаллом.
Кинлин выдохнул.
Ливви опустила глаза.
– Уверена, у тебя были причины не упоминать жене, что ты был одним из немногих эльфов, одобренных посещать Запретные Города. Но я поняла… если ты тайно использовал следопыт, то и я бы могла. Итак, я дождалась, пока Совет отправит тебя на однодневное задание, повернула кристалл на случайную грань и прошла по пути к городу недалеко от океана, с длинным красным мостом, нависшем над водой.
