Текст книги "Сталин и заговор генералов "
Автор книги: Сергей Минаков
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 51 страниц)
Мнение и выводы И.Уборевича в отношении этой «старой русской школы», следовательно, не были случайными. Они были логичными, последовательными и устойчивыми. Не только в военном, но и, пожалуй, в военно-политическом смысле.
Не столь прямолинейно, но с более фундаментальным обоснованием, по существу, той же позиции выступил на Пленуме РВС СССР осенью 1930 г. и Тухачевский.
«Наши недостатки, – сказал он, – в организации управления и в тактической подготовке настолько велики, что на это
нужно обратить внимание и организационно обеспечить те установки, которые будут даны Реввоенсоветом Союза»1. Тухачевский обратил внимание на то, что указанные «недостатки сказались и на маневрах, они сказались и в действиях ОКДВА»2. Это была критика Блюхера.
Причины такого положения, по мнению Тухачевского, коренились в том, что «новая методика в Военной академии по-настоящему не проводится и основные уставы ПУ-29 и БУП-27 по-настоящему не усвоены»3. Он считал, что одцрй из причин этой ситуации является то, что «наши штабы, состоя по своему составу далеко не из лучших строевых элементов и получая подготовку отвлеченную, теоретическую, академическим порядком, а не практическую, которую требовал Реввоенсовет в своих приказах, являются не совсем работоспособными»4.
Тухачевский подверг критике систему и содержание военного образования.
«У нас до сего времени, – продолжал он, – программы Военной академии и учебная деятельность У ВУЗа оторваны от Штаба РККА»0. Тухачевский требовал «подчинить Штабу РККА деятельность Военной академии и УВУЗа»6. Он делал весьма'серьезный вывод и предупреждение: «Если новая методика обучения не будет заложена во всей системе, – мы не будем иметь подготовленный Штаб и подготовленный высший комсостав»7.
Этой же позиции придерживались В.Триандафиллов и И.Якир. «Найди такого, который учил бы по-настоящему», – бросил он реплику на том же Пленуме РВС СССР8.
Все это вполне совпадало с мнением ОГПУ и Сталина и означало переориентацию в военном строительстве с военспе-цов-генштабистов старой Русской армии на немецких военных специалистов из старой кайзеровской армии.
1 РГВА, ф. 6, on. 1, д. 195 се, л. 30.
2 Там же .
3Там же,, л. 29.
4 РГВА, ф. 6,оп. 1,д. 195-сс,л. 29—30.
1Тим же. л. 30. <
6Та.1же. "
7 Там же.
8Там же, л. 70.
ваз
В обстановке обострившегося социально-политического кризиса выводы и рекомендации И.Уборевича можно было расценить тоже как сигнал к началу «чистки» Красной Армии и ее элиты от этого весьма опасного и подозрительного военно-политического слоя, утратившего свою полезность для советской власти.
«В РККА, преимущественно в высших учреждениях, на службе состоит значительное количество бывшего кадрового офицерства, – сообщалось в справке ОГПУ. – Эта категория военспецов является по своему бывшему и социальному положению наиболее чуждой советской власти... Все они ждут падения советской власти»1166.
...«Германская модель» модернизации РККА Уборевича не представляла собой смену парадигмы в развитии советских Вооруженных сил. Это было совершенствование внутри старой парадигмы, основанной, как и у «военспецов-генштабистов» старой Русской армии, на опыте 1 -й мировой войны. Это, в сущности, была все равно «консервативная модель» модернизации Красной Армии.
Во всяком случае, теперь главной военно-теоретической, военно-технической и военно-политической опорой объективно становился рейхсвер и его «представитель» в СССР, самое доверенное лицо среди советских «генералов» – И.Уборевич.
В этом, а не только в симпатиях и доверии к нему Сталина, вероятно, также следует искать одну из причин кратковременного военно-политического взлета Уборевича.
...15 июля 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О состоянии обороны СССР», которое подвело итоги предшествующего начального периода реконструкции Вооруженных сил и модернизации оборонной системы СССР и признало этот процесс неудовлетворительным.
В соответствии с заданиями Политбюро к концу пятилетки отмобилизованная РККА должна была насчитывать не менее 3 миллионов человек, иметь 3000 танков, 3759 легких пушек, 798 тяжелых пушек, 1218 зенитных орудий среднего калибра, 712 зенитных орудий малого калибра, 120 орудий большой мощности, а также предполагалось к концу пятилетки иметь не менее 150 – 180 тысяч автомобилей и нужное количество тракторов.
На основании принятых партийных постаноалений и правительственных решений в июле же 1929 года была учреждена должность начальника вооружений РККА, а 19 ноября 1929 г. на эту должность был назначен Уборевич.
«Программа модернизации Уборевича» концептуально опиралась на точку зрения штаба рейхсвера, начальник которого генерал В.Адам выразил ее вполне определенно: «Я категорически придерживаюсь того мнения, что танки в будущей войне будут играть вспомогательную роль и что нам надо обратить особое внимание на противотанковые средства: при хороших противотанковых средствах танки не будут иметь большого значения... Большие битвы никогда не будут решены танками, а людьми»1.
В своем докладе о реконструкции Красной Армии 28 октября 1929 года на заседании РВС СССР Уборевич утверждал, что, во-первых, нужна «модернизация старых систем, старых запасов снарядов, ...старых танков путем перестволения». Решающую роль в будущих сражениях Уборевич отводил тяжелой артиллерии. Возможно, в этом вопросе сказывались и его профессиональные пристрастия.
Впрочем, вряд ли стоит видеть в этих размышлениях (И.Уборевича, В.Адама) лишь консерватизм немецких генералов «старой школы». Сами они, как и их «любимый ученик» Уборевич, обоснованно отвода™ большую роль боевой профессиональной подготовке личного состава. Именно высокое качество подготовки солдат и офицеров рейхсвера произвело наибольшее впечатление на Тухачевского во время его пребывания на маневрах в Германии в 1925 году1167 1168.
Вслед за немецкими генералами Уборевич считал «самым страшным – неумение войск пользоваться этой техникой. Танки выпускаются быстрее, чем командиры-специалисты. Подготовка квалифицированных бойцов требует большого-времени. Положение должно быть таково, чтобы подготовка в армии людских ресурсов и оснащение армии техническими средствами должны идти параллельно»1. Это было весьма справедливо. Этими соображениями Уборевич мотивировал необходимость постепенности насыщения армии новейшими средствами войны, в том числе танками. Именно танковый вопрос, пожалуй, и оказался принципиальным в расхождении взглядов на модернизацию РККА генералов рейхсвера, Уборевича и Тухачевского (их оппонента).
Программа Уборевича была принята, а сам он, как отмечалось, 19 ноября 1929 г. был назначен на только что учрежденную должность начальника вооружений РККА. Материальной базой перевооружения армии, ее модернизации должно было стать тесное и всестороннее сотрудничество с германской фирмой «Рейнметалл».
Политическое сближение СССР и Германии, как известно, обусловлено было и общей антипольской направленностью внешнеполитических курсов обеих стран. Уборевич и в этом отношении весьма импонировал немцам. Во время одной из своих многочисленных поездок в Германию, 12 февраля 1930 года, на, обеде, устроенном в его честь германским командованием, он сказал: «Не продвинемся ли мы за два года настолько, что сможем поставить вопрос о ревизии границ и избиении поляков? В самом деле, мы должны еще,раз разделить Польшу»1169 1170.
Прежняя парадигма советско-германского военного сотрудничества, в сущности, себя исчерпала, обнаружив малую эффективность. 2 июня 1930 г. с, должности 1-го заместителя Председателя РВС СССР и наркома был смещёнИ.Уншлйхт, фактически руководивший этим направлением ж РВС СССР,' Вместо него заместителями Председателя РВС СССР и наркома были назначены И.Уборейич, исполнявший обязанЫосТи 1-го заместителя, и начальник ПУ РККА Я.Гамарник. 13 июня РВС СССР утвердил уточненный план строительства РККА на 1929—1932 п . ;
Принятие курса на модернизацию Красной Армии с опорой на более тесные отношения с рейхсвером и в соответствии с «германской моделью» реконструкции Вооруженных сил, а также на основе формирования «новой военной элиты» из «генштабистов», подготовленных в германской Военной академии, обусловили и существенные изменения в номенклатурном составе советской военной элиты к началу 1930 г. К этому времени в нее входили следующие лица:
1. Ворошилов К.Е. – Председатель РВС СССР и нарком, не служил (с 6.11.1925). (1921).
2. Уншлихт И.С. – 1-й заместитель Председателя РВС СССР и наркома, не служил (с 1926). (1924).
3. Каменев С.С. – 2-й заместитель Председателя РВС СССР и наркома, полковник Генштаба (с 06.1927). (1918).
4. Гамарник Я.Б. – начальник ПУ РККА, не служил (с
15.10.1929) . (1929).
*5. Шапошников Б.М. – начальник Штаба РККА, полковник Генштаба (с 5.05.1928). (1921). '
**6. Триандафиллов В.К. – заместитель начальника Штаба РККА, штабс-капитан в/в – военного времени (с 20.10.1928). (1928).
7. К'йбышев Н.В. – начальник ГУ РККА, капитан (с
31.12.1929) . (1925).
8. Уборевич И.П. – начальник вооружений РККА, подпоручик артиллерии (с 19.11.1929). (1922).
9. Гарф В.Е. :– помощник начальника вооружений РККА, полковник Генштаба (с 19.11.1929). (1921).
10. Ефимов Н.А. – заместитель начальника вооружений РККА, подпоручик в/в (с 11.1929). (1929).
11. Якир И.Э. – командующий УВО, не служил (с 11.1925). (1924).
12. Дубовой И.Н. – помощник командующего УВО (с
7.10.1929) . (1929).
**13. Пугачев С.А. – начальник штаба УВО, капитан Генштаба (с 12.1928). (1921).
14. Егоров А.И. – командующий БВО, полковник (с 05.1927). (1919).
**15. Тодорский А.И. – помощник командующего БВО, капитан в/в (с 9.11.1928). (1928).
**16. Перемытов А.М. – начальник штаба БВО, капитан Генштаба (с 20.10.1928). (1921).
17. Корк А.И. – командующий МВО, подполковник Генштаба (с 19.11.1929). (1922).
**18. Каширин Н.Д. – помощник командующего МВО, подъесаул (с 9.11.1928). (11.1925).
**19. Шкловский Е.А. – начальник штаба МВО, капитан Генштаба (с 20.10.1928). (1928).
*20. Тухачевский М.Н. – командующий ЛВО, подпоручик (капитан?) лейб-гвардии (с 5.05.1928). (1920).
**21. Федько И.Ф. – помощник командующего ЛВО, прапорщик в/в (с 20.10.1928). (1927).
22. Фельдман Б.М. – начальник штаба ЛВО, солдат (с
03.1927) . (1927).
23. Белов И.П. – командующий СКВО, унтер-офицер (с
1.11.1927) . (11.1925).
24. Гайлит Я.П. – помощник командующего СКВО, подпоручик в/в (с 11.1927). (04.1924).
25. Верховский А.И. – начальник штаба СКВО (с
23.12.1929) . (1929).
**26. Авксентьевский К.А. – командующий ККА – Кавказской краснознаменной армией, подпоручик в/в (с 20.10.1928). (02.1925).
27. Смолин И.И. – помощник командующего ККА (с
12.1929) . (1929).
28. Алафузо М.И. – начальник штаба ККА, капитан Генштаба (с 15.02.1927). (1921).
29. Базилевич Г.Д. – командующий ПриВО, подполковник (с
05.1927) . (1924).
30. Павлов А.В. – помощник командующего ПриВО, поручик в/в (с 2.1926). (06.1924).
31. Лисовский Н.В. – начальник штаба ПриВО, капитан Генштаба (с 1927). (1927). '
32. Левандовский М.К. – командующий СибВО, штабс-капитан (с 31.12.1929). (1921).
33. Серпокрылов М.С. – начальник штаба СибВО (1929). (1929).
**34. Дыбенко П.Е. —"командующий САВО – Среднеазиатским военным округом, матрос (с 20.10.1928). (1926).
*35. Германович М.Я. – помощник командующего САВО, прапорщик в/в (с 15.5.1928). (02.1926).
36. Кондратьев Б.Н. – начальник штаба САВО, капитан Генштаба (с 1924). (1924).
37. Блюхер В.К. – командующий ОКДВА – Отдельной краснознаменной дальневосточной армией, унтер-офицер (с
08.1929) . (05.1928).
38. Вострецов С.С. – помощник командующего ОКДВА, командующий Забайкальской группой войск, подпрапорщик (с
08.1929) . (1929).
39. Лапин А.Я. – начальник штаба ОКДВА (с 08.1929). (1929).
40. Баранов П.И. – начальник ВВС РККА, солдат (с 12.1924). (1924).
41. Алкснис Я.И. – заместитель начальника ВВС РККА, прапорщик в/в (с 1926). (1926).
42. Меженинов С.А. – помощник начальника ВВС РККА, капитан Генштаба (с 11.1925).
43. Халепский И.А. – начальник Управления по моторизации и механизации РККА (с 13.10.1929). (1924).
44. Калиновский К.Б. – заместитель начальника Управления механизации и моторизации РККА (с 19.11.1929). (1929).
45. Бондарь Г.И. – начальник ГАУ РККА (с 11.1929). (1929).
46. Синявский Н.М. – начальник Военно-Технического управления РККА (с 19.11.1929). (1929).
47. Седякин А.И. – инспектор пехоты РККА, штабс-капитан в/в (с 10.1929). (1924).
48. Буденный С.М. – инспектор кавалерии РККА, вахмистр (с 1924). (1924).
49. Грендаль В.Д. – инспектор артиллерии РККА, полковник (с 1925). (1925).
50. Малевский А.Д. – инспектор инженерных войск РККА, подполковник (с 10.1929). (1929).
51. Муклевич Р.А. – начальник ВМС РККА, матрос (с 08.1926). (1925).
52. Викторов М.В. – командующий Морскими силами Балтийского моря, лейтенант (с 1926). (1924).
53. Орлов В.М. – командующий Морскими силами Черного моря, мичман (с 1926). (1926).
Судя по приведенному номенклатурному составу военной элиты к началу 1930 г., она увеличилась в числе до 53 за счет самостоятельности инспекций родов войск и «технических» управлений РККА.
Из 53 «генералов» 22 (41,5%) получили новые назначения во второй половине 1929 г. и 12 (22,6%) – в 1928 г. Всего – св. 64%.
12 (22,6%) «генералов» были включены в номенклатуру военной элиты в 1929 г. и 4 (7,5%) в 1928 г. Таким образом, номенклатурная военная элита к 1930 г. обновилась более чем на 30%.
Всего же в номенклатурной военной элите к 1930 г. было 35 (66%) «генералов», включенных в нее с 1924 г.
В номенклатурной военной элите после проведенных кадровых перемещений и введения в нее новых «генералов» оставалось 15 (вместе с М.Тухачевским, А.Егоровым и И.Уборевичем) «генштабистов» (28,3%). Это несопоставимо с почти 80% в 1923 г. Впрочем, учитывая все сказанное о переориентации на германский Генштаб, такое сокращение «военспецов-генпггаби-стов» оказалось вполне закономерным.
В то же время к 1930 г. в номенклатурной военной элите было уже 6 (11,3%) «генералов», получивших образование «при германском Генштабе».
Лидер, недавно определявший стратегическую концепцию Красной Армии, Тухачевский, занимавший одно из первых, ведущих мест в составе военной элиты, был сдвинут на 10 или 11 место по значимости его должности в структуре высшей организации Красной Армии.
Однако модернизация и изменения военной элиты прошли пока лишь первую, начальную стадию.
2
Модернизация по «программе Тухачевского*
После отставки с должности начальника Штаба РККА в мае 1928 г. Тухачевский признавался, что был «недоволен своим положением и отношением к нему со стороны руководства армии»1171. Это имело целый комплекс причин, о которых уже говорилось достаточно подробно.
«Опала» Тухачевского открыла «свободу» критики стратегической концепции Тухачевского'и; его полководческого опыта в период Советско-польской войны. В 1929 г. псщвцлась #ще| оща фундаментальная работа, в которой критиковались действия Тухачевского в «польской кампании», а виновниками поражения Красной Армии в Советско-польской войне определялись М.Тухачевский и С.Каменев. Это книга А.Егорова «Львов,—,Варща-ва. 1920 г. Взаимодействие фронтов».
В военной печати разгорелась полемика по книге Егорова. Буденный целиком был солидарен с выводами автора книги. Н.Какурин весьма квалифированно опровергал основополагающие звенья концепции А.Егорова.
В рамках проводимого мной исследования не столь важно вновь обращаться к вопросу о причинах поражения и виновниках его во время Советско-польской войны. Важно» что этот вопрос, как и в .шпале 20-х гг., расчленял советскую военную элиту на группировки. Это были группировки по частным .аспектам одной стратегической концепции, которую, в сущности, поддерживали в принципе дискутировавшие стороны: д сторонники Егорова, и сторонники Тухачевского. Обострение дискуссии вело к ожесточению взаимоотношений «генералов», ослабляло их. В этом отношении гальванизация проблемы в 1929 г., совершенно очевидно, оказалась инспирированной в политических целях.
С одной стороны, явно ощущалось стремление пересмотреть сложившееся мнение и «свалить» век) ответственность за поражение под Варшавой на Тухачевского. Так можно было развенчать его полководческий авторитет и размыть популярность. Сделать его политически безопасным.
С другой стороны, новым обсуждением проблемы легко можно было окончательно рассорить «генералов» между собой, превращая исподволь политическую власть в арбитра их неразрешимых споров.
Кроме того, так можно было спровоцировать взаимную дискредитацию всех дискутирующих сторон, подготавливая идеологическую почву для смены элиты армии. Наконец, все это целенаправленно работало на усиление и рост авторитета политической власти и окончательное подчинение «революционной армии» политической «номенклатуре» во главе с ее вождем.
Решено было обсудить проблему на заседании Военно-научною общества при Военной академии РККА. Дискуссия на этом заседании, в котором принял участие Тухачевский, приобрела очень острый характер. Дело дошло до открытого столкновения М.Тухачевского с «наступавшим» на него В.Меликовым. Заседание пришлось прервать. Отзвуки этой дискуссии прорвались и на страницы «Красной Звезды»1.
В свете всего вышесказанного обращает на себя внимание, можно сказать, «программное» выступление Тухачевского на заседании военной секции при Коммунистической академии 16 декабря 1929 г.
В своем докладе «О характере современных войн в свете решений 6-го Конгресса Коминтерна» Тухачевский в русле концепции «революции извне» по-прежнему постулировал, что «грандиозные войны, пока большая часть света не станет социалистической, являются неизбежными», и поэтому, считал он, «задачей компартии является настойчивая, повседневная пропаганда борьбы против пацифизма»1172 1173.
Утверждая, что «масштаб нашего военно-теоретического мышления ниже довоенного уровня», и опровергая заявления своих оппонентов, что, мол, Красной Армии и в будущих войнах придется воевать на пониженном техническо-экономическом базисе, Тухачевский убеждал, что «такое представление идет вразрез с достижениями нашей промышленности сегодняшнего дня». По словам докладчика, это «не отвечает, и тем более оно противоречит пятилетнему плану развития нашего хозяйства и всей генеральной линии нашей партии»1174.
Ссылаясь на решения 6-го Конгресса Коминтерна, Тухачевский отстаивал правомочность ведения «войн социализма против империализма» и «обороны национальных революций и государств с пролетарской диктатурой».
По мнению М.Тухачевского, решение вопроса о немедленном ведении революционной войны зависит исключительно от «материальных условий осуществимости этого и интересов социалистической революции, которая уже началась»1.
Как считал Тухачевский, «действительно революционной войной в настоящий момент была бы война социалистической республики... с одобренной со стороны социалистической армии целью – свержение буржуазии в других странах»1175 1176 1177.
Но в этом докладе просматривалось и нечто концептуально новое – синтез идей «революции извне» и «войны моторов». Эта концепция оперативно-тактических методов так называемой «глубокой операции», генетически выраставшая из боевого опыта и теоретических установок «последовательных операций» и «таранной стратегии» Тухачевского, была научно разработана В. Триа! щафилловым.
Неудивительно, что критике со стороны Свечина и Меликова в 1929 г. подверглись взгляды не только Тухачевского, но и единомышленника последнего, такого же сторонника «стратегии сокрушения» В. Триандафиллова*.
Книга Триандафиллова «Характер операций современных армий» (1929 г.)1178 оказалась первым фундаментальным военно-научным трудом, целостно обозначившим новые перспективы развития военного искусства.
Она явилась военно-теоретической предпосылкой принятия радикальных решений для принципиальной модернизации советских Вооруженных сил.
В этой книге, по сути дела, почти весь боевой опыт старой Русской армии в период 1 -й мировой войны и Красной Армии в период Гражданской войны, если выражаться мягко, сдвигался в «историю».
Актуальность и ценность сохранял преимущественно боевой опыт германской армии 1914 г., отчасти «брусиловского прорыва» 1916 г. и «польского похода» Тухачевского.
Речь Hula о совершенно Иных По размаху, глубине и технической насыщенности боевых операциях грядущей войны. Важнейшим1 'основанием для такого вывода оказывалось быстрое и разностороннее развитие военной техники с появлением принципиально новых ее видов, прежде всего танков, неизвестных прежним войнам.
’ Военно-теоретический смысл книги Триандафиллова обнаруживал синтез прежней «стратегии сокрушения», «революции извне» Тухачевского с технической модернизацией Вооруженных сил. Концепция Триандафиллова, таким образом, пока на теоретическом уровне преодолевала «бессилие» наступления перед «силой» обороны, казалось бы, доказанное итогами 1-й мировой войны. На этом, в сущности, строилась концепция А.Све-чина. Можно сказать, это и становилось военно-теоретической основой крушения авторитета специалистов «старой школы», и не только «русской», но, пожалуй, и «германской». Эти обстоятельства в значительной мере предопределяли появление новой во-' енной элиты.
Принятие или неприятие этой книги в качестве основополагающего теоретического опыта затрагивало очень многие военные судьбы.
Заявляя о «войне моторов» как о «войне будущего», Триан-дафиллов, желая того или нет, поставил вопрос о судьбе кавалерии, артиллерии, пехоты и вообще о традиционных военных и боевых ценностях. Образно выражаясь, «отставка» стала угрожать «кавалеристам», «героям Гражданской войны», «генштабистам старой армии».
Книга «взорвала» образованную военную общественность и советскую военную элиту.
Тухачевский, пристально следивший за происходившими процессами, 11 января 1930 г. направит на имя Ворошилова докладную записку, в которой на основе предшествующей докладной записки от 20 декабря 1927 г. изложил развернутую программу и план модернизации РККА с учетом геостратегических целей и геополитического положения СССР. Тухачевский, в частности, считал, что «необходимо совершенно по-новому подойти к задаче развития и реконструкции РККА. Поправками ити надбавками на тех или иных участках строительства армии ограничиться невозможно. Необходимо подойти к структуре
РККА реконструктивно, в полном соответствии с хозяйственными успехами»'.
В докладной записке М.Тухачевский делал определенные выводы, прогнозы, намечал концепции оперативно-стратегического характера, в которых ясно просматривались новые, нигде дотоле не очерченные аспекты будущей «войны моторов»1179 1180 1181.
Тухачевский считал необходимым к концу пятилетки иметь Красную Армию в составе 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 дивизий артиллерии большой мощности и минометов, а также обеспечить войска к указанному времени 40 тыс. самолетов и 50 тыс. танков8.
Однако существо концепции модернизации Тухачевского заключалось в необходимости «ассимиляции производства, которая должна представлять из себя двусторонний процесс: военные производственные мощности, частично занимающиеся выпуском мирной продукции, и гражданские производства, которые путем дополнительных затрат приспосабливаются к быстрому переходу на военные рельсы»1182.
Тухачевский подчеркивал: «Способность страны к быстрой мобилизации своих промышленно-экономических ресурсов является одним из крупнейших показателей ее военной мощи»1183.
Однако его программа была воспринята высшей политической и военной властью как «сверхрадикальная».
5 марта 1930 г. Ворошилов писал И. Сталину: «Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского и справку Штаба по этому поводу. Тухачевский хочет быть оригинальным и радикальным. Плохо, что в НА (Красной Армии. – С.М.) есть порода людей, которая этот радикализм принимает за чистую монету. Очень прошу прочесть оба документа и сказать свое мнение»1. Сталин, судя по весьма быстрой реакции, проявил большой интерес к сообщению Ворошилова и отнесся к предложениям-Тухачевского резко отрицательно. Уже 23 марта 1930 г. в ответном письме Ворошилову он сообщал: «Я думаю, что «план» т. Тухачевского является результатом увлечения «левой» фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Поэтому-то анализ заменен в нем «игрой в цифири», а марксистская перспектива роста Красной Армии – фантастикой. «Осуществить» такой «план» – значит наверняка загубить
и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контр-
2
революции» .
Опираясь на оценку Сталина, нарком сразу же сообщил о ней Тухачевскому. «Она не очень лестна, – писал Ворошилов, – ...но, по моему глубокому убеждению, совершенно Вами заслужена. Я полностью присоединяюсь к мнению т. Сталина, что принятие и выполнение Вашей программы было бы хуже всякой контрреволюции, потому что оно неминуемо повело бы к полной ликвидации социалистического строительства и к замене его какой-то своеобразной и во всяком случае враждебной пролетариату системой «красного милитаризма»1184 1185 1186.
Письмо Сталина по поводу предложений Тухачевского, вместе с нижеприведенными «квалификациями» Ворошилова, было оглашено на расширенном Пленуме РВС СССР 13 апреля 1930 года.
Возмущенный фальсификацией своих предложений в интерпретации Штаба РККА, Тухачевский 19 июня 1930 г. отправил письмо лично Сталину. «Я не собираюсь подозревать т. Шапошникова в каких-либо личных интригах, но должен заявить, что Вы были введены в заблуждение, что мои расчеты от Вас были скрыты, а под ширмой моих предложений Вам были представлены ложные, нелепые, сумасшедшие цифры»1, – писал Тухачевский.
Опровергая «шапошниковскую» интерпретацию своей докладной записки, Тухачевский утверждал, что имел в виду отмобилизованную для вед'ения войны армию с учетом потерь и потенциальных резервов мобилизационных возможностей военной и, гражданской промышленности. «По моим расчетам, – пояснял Тухачевский, – для организации нового типа глубокого сражения необходимо по мобилизации развернуть 8 – 12 тысяч танков, о чем я заявлял на РВС, еще не зная Вашего письма...1187 1188
Необходимо иметь в виду, что в танковом вопросе у нас до сего времени подходят очень консервативно к конструкции танка, требуя, чтобы все танки были специально военного образца...
Танки, идущие обычно во 2-м и 3-м эшелонах, могут быть несколько меньшей быстроходности и большего габарита... А это значит, что такой танк может являться бронированным трактором»1189. В том же направлении рассуждал Тухачевский и об авиации.
Он отмечал далее, что «Штаб РККА указывает на необходимость постройки многих крупнейших заводов, что я считаю совершенно неправильным. Военное производство может в основном базироваться на гражданской промышленности... Я исхожу из стремления минимальных затрат в мирное время, – продолжал Тухачевский, – путем изыскания способов приспособления мирной продукции и органов хозяйственно-культурного строительства для целей войны»1190.
Таким образом, в принципиальных вопросах развития военно-промышленного комплекса и технической модернизации вооруженных сил Тухачевский остро полемизировал с начальником Штаба РККА Шапошниковым и начальником вооружений РККА Уборевичем. Тухачевский, по существу, ставил вопрос о кардинальной перестройке принципиальных основ советского ВПК, о новых принципах структурирования ВПК. Однако возникшая полемика содержала для Тухачевского не только аспекты профессионального характера: принципы и пути технической модернизации РККА, оборонной системы СССР, кардинальной реконструкции основ ВПК. Весьма опасными представлялись аспекты политического порядка. Сталин и Ворошилов квалифицировали «программу Тухачевского» как план, намерения, цели «хуже всякой контрреволюции» и, по существу, обвиняли Тухачевского в стремлении подменить социализм «системой красного милитаризма». Понятие «красный милитаризм» в контексте фразеологии и идеологии тех лет являлось смысловым синонимом понятия «революционная война», из которой, как в свое время выразился Троцкий, «вырос бонапартизм». Следовательно, Сталин и Ворошилов усмотрели в «программе Тухачевского» программу «бонапартизации» СССР. Таким образом, полемика по проблеме технической модернизации Красной Армии совершено определенно смещалась из военно-профессиональной и военно-технической, в случае с Тухачевским, в сферу острой политической борьбы.
Проблема модернизации Красной Армии, вышедшая на уровень межперсонального конфликта трех видных представителей военной элиты – Тухачевского, Уборевича и Шапошникова – обозначила в их лице острое противостояние трех групп высшего комсостава и военной элиты: «бонапартистов» М.Тухачевского (сторонников «революционной войны), представителей «германской школы» И.Уборевича («новой школы») и военспе-цов-генштабистов («старой школы») в лице Б.Шапошникова.
,. . 3 , ... ;
«Весенняя чистка* 1930 года и *дело полковника Какурина* ;
Общий социальный кризис, охвативший СССР с 1927 г. и особенно в 1929 – 1931 гг., усугубленный коллективизацией, обострил во властных структурах опасение за лояльность определенных социальных слоев. Особую опасность, согласно выводам О ГПУ, представляли не только широкие слои крестьянства', из которых комплектовался так называемый «переменный состав» РККА, но особенно – бывшие кадровые офицеры, служившие в Красной Армии, а также «обиженные» представители военной элиты. Так называемая операция «Весна», проведенная ОГПУ в начале 1930 г., в результате которой было арестовано св. 3 тыс. бывших военспецов, была своеобразным ответом на социальную ситуацию и логическим завершением агентурного дела «Генштабисты». В 1930—1931 гг. репрессиям, выразившимся в арестах, заключении на более или менее длительные сроки в тюрьмы и концлагеря, в расстрелах, подверглись многие достаточно известные, весьма авторитетные в годы Гражданской войны и в 20-е гг. «военспецы-генштабисты». В их числе были А.Снесарев, А.Свечин, В.Ольдерогге, П.Сытин, Ф.Новицкий, А.Верховский, Н.Раттель, Н.Соллогуб, А.Малевский, А.Балтийский, Г.Потапов, Д.Зуев, Ю.Гравицкий, Н.Морозов, А.Гутор, А.Базаревский.
Слухи о возможном «дворцовом перевороте», дошедшие до Сталина, усугубленные и преувеличенные чрезвычайной подозрительностью и его всегдашней политической настороженностью, стали, мне думается, по крайней мере одной из причин, побудившей Сталина, Орджоникидзе и Ворошилова уехать из Москвы. Сталин отправился почти в трехмесячный отпуск с 20 июля до 14 октября 1930 г., а почти в двухмесячные отпуска – Орджоникидзе и Ворошилов – с 15 июля и до середины сентября 1930 г. Это чем-то напоминало бегство из столицы. Бегство «на всякий случай», из страха перед возможным «дворцовым» или «военным переворотом». В связи с возникшими опасениями и был проведен ряд мероприятий по укреплению власти.
