Текст книги "Сталин и заговор генералов "
Автор книги: Сергей Минаков
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 51 страниц)
Было заменено командование 23-й стрелковой дивизии в лице командира дивизий Осадчего и частично 24-й стрелковой дивизии. •
Не исключено, что; расформирование управления и штаба Киевского военного округа в августе 1923 г. было связано именно с этим «делом о военном заговоре». Начальник штаба КВО И. Паука был назначен начальником штаба 14-го стрелкового корпуса. По существу, это было несомненное понижение – с уровня начальника штаба округа на уровень начальника штаба корпуса. Это было понижением и для И. Якира, хотя и временным. ’ '
Эти события были синхронны с аналогичной «чисткой» штаба Западного фронта, порожденной «делом Варфоломеева». Все это дает основания считать упомянутые факты и события взаимосвязанными.
В результате «чистки» с апреля но ноябрь 1923 г. к декабрю 1923 г. высший командный состав ВСУК и УВО заметно изменился и представлен был теперь следующими лицами. 643 тышским и немецким), латыш, сын народного учителя, из крестьян, член РКП(б).
3. Левандовский М-К. (1890—1938) – 2-й заместитель командующего (с 12.1923, штабс-капитан), поляк, сын унтер-офицера, член РКП(б).
4. Каратыгин П.П. (1887—1940) – для особых поручений при командующем (с 5.1921, штабс-капитан, «причислен к Генштабу», свободно владеет французским и английским), русский, почетный гражданин.
5. Унковский С.Н. (1881 —19??) —помощник командующего по морской части (с 8.1921, капитан 1-го ранга), обрусевший поляк, дворянин.
6. Юшков А.А. (1883—19??) – для особых поручений при командующем по кавалерии ВСУК и УВО (с 10.1922, полковник), русский, дворянин.
7. Чернышев В.Н. (1880—1954) – начальник штаба (с 8.1923, полковник Генштаба), русский, дворянин. •
8. Лонгва Р.В. (1891 —1938) – 1-й помощник начальника шта
ба (с 4.1923, штабс-капитан в/в, коммерческое училище, 2 курса экономического ф-та Варшавского ун-та, владеет польским, украинским, французским, слабо немецким), поляк, из мещан (сын мелкого торговца), член РКП(б). .
9. Туровский С.А. (1895—1937) – 3-й помощник начальника штаба (с 12.1923, младший унтер-офицер), еврей, из служащих, член РКП(б).
10. Баар Г.И. (1895?—19??) – начальник разведчасти (с 4.1923), эстонец, из крестьян, член РКП(б).
11. Тризна Б.Р. (1882—19??) – начальник артиллерии (полковник артиллерии), украинец, дворянин.
12. Юнгмейетер В.Ю. (1889—1938) – начальник ВВС (с 1921, поручик авиации в/в, Гатчинское училище), немец, личный дворянин, член РКП (б).
13. Малевский А.Д. (1891 —1937) – начальник инженеров (с 3.1923, штабс-капитан), русский, дворянин.
14. Кирпиков А.Г. (1888—19??) – начальник ВОСО ВСУК и УВО (не служил), русский, из крестьян.
15. Авксентьевский К.А. (1891 —1941) – командир 6-го стрелкового корпуса (с 11.1923, подпоручик в/в, учительская семинария), русский, из мещан, сын бухгалтера, член РКП (б).
16. Армадеров Г.А. (1888—1941) – начальник штаба 6-го стрелкового корпуса (с 11.1923, капитан л.-г. 2-го Царскосельского стрелкового полка, Академия Генштаба 1917), татарин, дворянин.
17. Грязнов И.К. (1897—1938) – командир 7-го стрелкового корпуса (прапорщик в/в), русский, крестьянин, член РКП (б).
18. Малиновский Л.П. (1897—1938?) – начальник штаба 7-го стрелкового корпуса (с 19.1923, подпоручик в/в, Ин-т гражданских инженеров, владеет французским), русский, из почетных граждан.
19. Пинаев Г.А. (1887—193?) – начальник штаба 8-го стрелкового корпуса (капитан Генштаба), русский, из мещан, беспартийный.
20. Якир И.Э. (1896—1937) – командир 14-го стрелкового корпуса (с 9.1923, не служил), еврей, сын провизора, член РКП(б).
21. Паука И.Х. (1883—1937) – начальник штаба 14-го стрелкового корпуса (с 8.1923, подполковник, переведен в Генштаб, учился в Политехническом ин-те, владеет латышским, шведским, немецким), латыш, из крестьян.
22. Примаков В.М. (1897—1937) – командир 1-го кавалерийского корпуса (не служил), украинец, сын учителя, член РКП(б).
23. Бартельс И.И. (1887—19??) – начальник штаба 1-го кавалерийского корпуса (с 11.1923, ротмистр, Академия Генштаба 1917), немец, дворянин.
24. Котовский Г.И. (1881 —1925) – командир 2-го кавалерийского корпуса, русский, из мещан, член РКП (б).
25. Гуков А.М. (1878—19??) – начальник штаба 2-го стрелкового корпуса (11.1922, подполковник Генштаба 1909, владеет украинским, польским, французским, немецким), русский, дворянин.
26. Данненберг Е.Е. (1891 – 1938) – командир 3-й стрелковой дивизии (с 10.1923, подпоручик в/в, владеет немецким), немец, дворянин.
27. Павлов Н.М. (1882—19??) – начальник штаба 3-й стрелковой дивизии (7.1922, капитан, переведен в Генштаб 1917), русский, дворянин.
'28. Лукин М.Ф. (1892—19??) – командир 7-й стрелковой дивизии (поручик в/в, учительская семинария), русский, крестьянин, член РКП(б).
29. Помазкин Д.Д. (1885 – после 1931) – начальник штаба 7-й стрелковой дивизии (с 11.1922, штабс-капитан в/в), русский, из крестьян.
30. Раудмец И.И. (1892—1938) – командир 15-й стрелковой дивизии (с 9.1922, капитан, коммерческое училище, владеет латышским, немецким, финским), эстонец, из крестьян.
31. Муретов М.В. (1882—1931?) – начальник штаба 15-й стрелковой дивизии (капитан л.-г. Егерского полка, коммерческое училище), русский, дворянин.
32. Германович М.Я. (1895—1937) – командир 23-й стрелковой дивизии (с 10.1923, штабс-капитан в/в), белорус, крестьянин, член РКП(б).
'33.; Ветвинский А.Д. (1891 —19??) – начальник штаба 23-й стрелковой дивизии (с 7.1923, поручик, духовное училище, духовная семинария), белорус, личный дворянин.
34. Попов В.В. (1889—19??) – командир 24-й стрелковой дивизии (с 11.1923, капитан л.-г. Литовского полка, переведен в Генштаб 1917), украинец, дворянин.
35. Сергеев 11.В. (1883—193?) —.начальник штаба 24-й стрелковой дивизии (штабс-капитан в/в, юридический ф-т Московского университета), русский, личный дворянин.
36. Зонберг Ж.Ф. (1891 —1938) .– командир 25-й стрелковой дивизии (8.1922 – 6.1924, поручик в/в, 3 курса юридического ф-та Московского университета, владеет латышским и немецким), латыш, из рабочих, член РКП (б).
37. Васич В.Н. (1885—19??) – начальник штаба 25-й стрелковой дивизии (с 11.1923, ротмистр), русский, дворянин.
38. Стуцка К.А. (1890—1938) – командир 30-й стрелковой дивизии (с 7.1922, подпоручик в/в), латыш, из крестьян, член РКП(б).
39. Скорино И.Н. (1869—19??) – начальник штаба 30-й стрелковой дивизии (8.1922, подполковник Генштаба 1902), поляк (белорус), дворянин.
40. Дубовой И.Н. (1896—1938) – командир 44-й стрелковой дивизии (5.1921 – 6.1924, прапорщик в/в), украинец, из крестьян, член РКП (б).
41. Вольский А.И. (1882—19??) – начальник штаба 44-й стрелковой дивизии (с 10.1923, подполковник, переведен в Генштаб 1917, школа летчиков), поляк (обрусевший), дворянин.
42. Гарькавый И.И. (1888—1937) – командир 45-й стрелковой дивизии (поручик в/в), украинец, крестьянин, член РКП(б).
43. Сандер А.И. (188?—19??) – начальник штаба 45-й стрелковой дивизии (капитан?), немец, дворянин.
44. Княгиицкий II.Е. (1884—1938) – командир 51-й стрелковой дивизии (с 8.1922, прапорщик в/в, высшее архитектурное отделение Академии художеств, владеет украинским, немецким, французским), украинец, из мещан, член РКП(б).
45. Зилгалв Р.П. (1890—19??) – начальник штаба 51-й стрелковой дивизии (с 6.1922, прапорщик в/в), латыш, из крестьян.
46. Демичев М.А. (1885—1937) – командир 1-й Запорожской кавалерийской дивизии (прапорщик в/в), русский, крестьянин, член РКП (б).
47. Забегалов Н.Я. (1884—19??) – начальник штаба 1-й кавалерийской дивизии (с 12.1922, подполковник, переведен в Генштаб 1917, владеет французским и немецким), русский, дворянин.
48. Григорьев П.П. (1892—1937) – командир 2-й Ставропольской кавалерийской дивизии (унтер-офицер), русский, из рабочих, член РКП (б).
49. Журавлев Е.П. (1896—19??) – начальник штаба 2-й кавалерийской дивизии (с 4.1923, прапорщик в/в), украинец, из интеллигенции, член РКП (б).
50. Криворучко Н.Н. (1887—1938) – командир 3-й Бессарабской кавалерийской дивизии (подпрапорщик), украинец, из крестьян, шахтер, член РКП (б).
51. Дубровский В.М. (1898—19??) – начальник штаба 3-й кавалерийской дивизии (10.1922), русский, из рабочих.
52. Волосатое М.В. (1893—19??) – командир 9-й кавалерийской дивизии (подпоручик в/в), русский, из крестьян.
53. Макаров Г.И. (1889—19??) – начальник штаба 9-й кавалерийской дивизии (10.1922, штабс-ротмистр), русский, дворянин.
Из 55 высших офицеров ВСУК и УВО, занимавших основные командные и руководящие должности в декабре 1922 г., к декабрю 1923 г. 16 были заменены. Иными словами, персональные замены были осуществлены почти на 30% высших командных должностей. В результате проведенной «чистки» высшего командного состава ВСУК и УВО к декабрю 1923 г. его социокультурная характеристика приобрела следующие измерения.
По этническому составу: 23 (43,3%) «генерала» – русские; 8 (15%) – украинцы; 2 (3,8%) – белорусы; 5 (9,4%) – поляки; 5 (9,4%) – латыши; 2 (3,8%) – эстонцы; 4 (7,5%) – немцы; 1 (1,9%) – молдаванин; 1 (1,9%) – татарин; 2 (3,8%) – евреи. По возрастному составу: 12 (22,6%) «генералов» – до 30 лет; 33 (62,3%) – от 31 года до 40 лет; 8 (15%) – от 41 года до 50 лет; 1 (3,8%) – свыше 50 лет. Средний возраст «генералов» – 34 года. Таким образом, высший командный состав ВСУК и УВО стал на 1 год «моложе». Однако он оставался все-таки «старше» высшего командного состава Западного фронта. По социальному составу: 21 (39,6%) «генерал» был из дворян; 15 (28,3%) – из крестьян;
5 (9,4%) – из мещан; 2 (3,8%) – из почетных граждан; 1 (1,9%) – из служащих; 2 (3,8%) – из рабочих;
6 (11,3%) – из интеллигенции; 1 (1,9%) – сын унтер-офицера.
В профессиональном отношении: 43 (81%) «генерала» были из офицеров старой армии. В том числе: 22 (41,5%) кадровых офицера, включая 9 (17%) штаб-офицеров и 13 (24,5%) обер-офицеров (3 офицера гвардии). В их числе – 13 (24,5%) офицеров Генштаба (3 окончили Академию Генштаба до 1914, остальные учились в Академии Генштаба после 1914 г. и были переведены в Генштаб, в том числе 1 – без академического образования). Остальные – 21 (39,6%) офицер – военного времени (в/в). 13 (24,5%) «генералов» имели полное или незаконченное среднее профессиональное или высшее гражданское образование. 10 (18,9%) «генералов» владели иностранными языками (некоторые двумя, тремя и даже четырьмя). 22 (41,5%) «генерала» были членами РКП(б).
По сравнению с декабрем 1922 г. этнический состав высших командиров изменился несущественно. Русские по-прежнему составляли большинство, хотя их стало немного меньше. Несколько уменьшилось и число украинцев, поляков, латышей. Как отмечалось выше, высший командный состав немного «помолодел» – на 1 год. Весьма заметно изменился социальный состав «генералов». Если в декабре 1922 г. дворяне составляли ок. 50%, а крестьяне – ок. 30%, то в декабре 1923 г. эти социальные группы, хотя и сохраняли свое относительное большинство, однако существенно уменьшились, особенно дворяне: до 39,6%. Хотя доля бывших офицеров в целом возросла, но за счет офицеров военного времени. Что же касается кадровых офицеров, то их доля в высшем командном составе заметно снизилась: с 56% в декабре 1922 г. до 41,5% в декабре 1923 г. Резко уменьшилась и доля бывших генералов и штаб-офицеров: в декабре 1922 г. их было вместе свыше 27%, а в декабре 1923 г. – на 10% меньше. Уменьшилась и доля «генштабистов»: с 29% (в целом) в декабре 1922 г. до 24,5% в декабре 1923 г. Особенно заметно было уменьшение доли офицеров Генштаба, получивших нормальное академическое образование до 1914 г.: с 14,5% до 5,7% – более чем в два с половиной раза. Правда, число «генералов», получивших, кроме военного, еще и гражданское образование, заметно увеличило свою долю в высшем комсоставе – с 16,3% до 24,5%. Однако общий культурный уровень «генералитета», очевидно, снизился: в декабре 1922 г. иностранными языками владели 30,9% «генералов» (учитывая, что св. 29% владели двумя, тремя и четырьмя языками), а в декабре 1923 г. их стало 18,9%.
В контексте приведенных выше статистических данных наиболее чувствительными представляются потери на персональном уровне. Из ВСУК и УВО были удалены первоклассные, выдающиеся военные профессионалы и специалисты, находившиеся на ключевых должностях в руководстве войсками: Н.В. Соллогуб, А.К. Андерс, Н.С. Махров и др. В целом, похоже, профессиональные и общекультурные качества высшего комсостава ВСУК и УВО к декабрю 1923 г. заметно снизились.
Вряд ли «офицерская организация», в которую в 1922 г. оказался вовлеченным Н. Соллогуб, была создана для поддержки Троцкого, тем более что в 1922 г. Председатель РВСР не нуждался в этом. Для него эта проблема обозначилась лишь к августу 1923 г. Косвенным образом на связь «казуса Соллогуба– Андерса» и участия Н. Соллогуба в «офицерской организации» в УВО с «делом Варфоломеева» могут указывать прежнее близкое и долгое фронтовое сотрудничество Н. Соллогуба и Н. Варфоломеева и приятельские между ними отношения, о чем ранее уже говорилось достаточно подробно. Еще одним косвенным подкреплением сказанного о «казусе Соллогуба—Андерса» и «офицерской организации», в которой состоял Соллогуб, может служить «чистка» штаба Украинского военного округа в 1922—1923 гг.
4
«Чистка* высшего командования Петроградского военного округа
В контексте «дела Варфоломеева» уместно обратить внимание и на некоторые косвенные факты, указывающие на возможную с ним связь слухов о «заговоре Гиттиса в Петроградском военном округе».
25 июля 1923 г. А. фон Лампе получил информацию о том, что «венгр Бела Кун и латыш Гиттис... составили против советского правительства заговор с целью поставить во главе России 12 интернационалистов-коммунистов, так как, де, современная советская власть слишком националистична»1. Эта информация, как пояснял фон Лампе, поступила к нему из прессы. Однако со ссылкой на «Петроградскую правду» фон Лампе добавлял, что командующий Петроградским военным округом «Гиттис находился в тесном контакте с белогвардейскими организациями, арестован и предан суду за контрреволюционную деятельность»1. Своеобразным добавлением к этой информации можно считать еще одну запись в дневнике А. фон Лампе 19 августа 1923 г. Со ссылкой на «перебежчика из Советской России» автор дневника отмечает, что «...В.Гиттис не латыш, но в котором-то поколении происходит от жидов»; «что Гиттис стал совершенным карьеристом»644 645 646.
Надо сказать, что слухи о причастности командующего Петроградским военным округом В.Гиттиса к «антисоветскому заговору» весьма настойчиво циркулировали и в СССР, в Петрограде. «Весной 1925 года, – рассказывал один из «беглецов» из СССР, некий А. Клингер, – в Петрограде возникло громкое дело бывших воспитанников Александровского лицея... Незадолго до того (надо думать, в 1924 г. – С.М.) ГПУ было осведомлено о существовании в Красной Армии обширного антисоветского заговора. Несмотря на тщательные поиски, раскрыть заговор не удалось (пострадал лишь командующий Петербургским военным округом Гиттис, смещенный со своего поста)»'1. Тот же автор в другом месте, рассказывая о мятеже Соловецкого полка, упоминает о подчинении этой части командующему Петроградским военным округом «известному Гиттису, недавно смещенному за «контрреволюцию» и противодействие ГПУ»647. Официально
В.Гиттис был действительно смещен с должности в октябре 1925 г. Это было сделано не в связи с перемещением его на другую должность, а фактически как отставка и наказание. Его перевели в распоряжение наркома по военным и морским делам. Это было равноценно временной отставке человека, попавшего под политическое подозрение. В связи с вышеприведенной информацией, представленной преимущественно слухами, догадками и домыслами, имеется и вполне достоверная, о которой в «белом» Берлине либо вообще не знали, либо получали ее в чрезвычайно «преображенном» виде.
В частности, определенную настороженность вызывает тот факт, что бывший гвардейский офицер и близкий к Тухачевскому А. Готовский, являвшийся с 1921 г. начальником 2-й Петроградской кавалерийской школы, согласно записи в его послужном списке, сходной по стилю с имевшейся в послужном списке Н.Варфоломеева, с 29 мая 1923 г. значится «состоящим в распоряжении Штаба РККА», а затем, с 22 марта 1924 г., – «штатным преподавателем Высшей пограничной школы О ГТ1У>>. Такой зигзаг карьеры полковника-генштабиста, занимавшего с 1918 по 1923 г. «генеральские» должности в Красной Армии, мог быть объясним лишь чрезвычайными обстоятельствами. Перевод А.Готовского, бывшего близкого соратника М.Тухачевского, простым преподавателем, в сущности, под надзор ОГПУ, можно расценить как «мягкую» форму наказания: отставки и «репрессий».
Те же размышления возникают и при рассмотрении карьеры другого гвардейца, бывшего однополчанина А.Готовского но л.-г. Кирасирскому полку, близкого сотрудника Тухачевского, полковника Генштаба М.Баторского, являвшегося к 1923 г. начальником 1-й Петроградской кавалерийской школы (бывшее Николаевское кавалерийское военное училище). Подобно А.Го-товскому, этот в 1924 г. также был понижен в должности.
Уместно обратить внимание и на карьеру бывшего полковника л.-г. 1-й Артиллерийской бригады Платона Николаевича Алексеева (1882—19??), с сентября 1921 г. являвшегося начальником оперативного управления (отдела) штаба Петроградского военного округа, к 1924 г. переведенного начальником штаба в 48-ю стрелковую дивизию, дислоцированную в Московском военном округе. Эта фигура оказывается уже совсем близко от командующего Петроградским военным округом В.Гиттиса. Впрочем, еще больше вопросов оставляет без надежного ответа служебная карьера начальника штаба этого округа М.Эндена.
Михаил Михайлович Энден (1887—1937), дворянин, немец, бывший офицер л.-г. 1-й Артиллерийской бригады (как и П.Алексеев), капитан Генштаба, с 1922 г. являлся начальником штаба Петроградского военного округа. М.Энден однажды уже подвергался аресту во время Кронштадтского мятежа по подозрению в сочувствии восставшим матросам. Однако тогда его пребывание под арестом было кратковременным. Энден по официальным документам был смещен со своей должности и переведен рядовым преподавателем в Военно-политическую академию им. Толмачева в 1925 г. Однако похоже на то, что его, как командующего Ленинградским военным округом В.Гиттиса, отстранили от руководства штабом округа еще в 1924, если не в 1923 г. Во всяком случае, слухи об отставке Гиттиса, как об этом говорилось выше, просочились за рубеж еще в июне 1923 г. А в Петрограде его отставка не вызывала сомнений уже в 1924 г. М.Энден был достаточно близко знаком еще во время службы в л.-г. 1-й Артиллерийской бригаде, обслуживавшей 1-ю Гвардейскую пехотную дивизию, с полковником л.-г. Преображенского полка Д.Зуевым. Они продолжали поддерживать тесные служебные отношения и в 1921 —1926 гг. в штабе Петроградского военного округа. Брат М.Эндена, лейтенант флота Б.Энден, в 1918 г. был причастен к германофильски настроенной конспиративной контрреволюционной организации в Петрограде, одним из руководителей которой тогда был упомянутый выше М.Баторский. Скорее всего, М.Энден должен.был с ним познакомиться еще тоща и определенно знать его по служебной деятельности в Петроградском военном округе в 1921– 1924 гг. Не исключено, что еще в 1914—1915 гг. младший офицер л.-г. 1-й Артиллерийской бригады М.Энден был знаком с младшим офицером л.-г. Семеновского полка М.Тухачевским (тоже 1-я Гвардейская пехотная дивизия).
Все вышесказанное позволяет отчасти вскрыть истоки слухов о «военном заговоре» в Петроградском военном округе. В силу служебных и личных связей между многими из упомянутых выше лиц, преимущественно бывших гвардейских офицеров, и Тухачевским есть основания подозревать причастность руководства штаба Петроградского военного округа и отдельных войсковых частей, дислоцированных в Петрограде, к «делу Варфоломеева» и таким образом к смутной роли в этом «деле» самого М.Тухачевского.
5
«Организация генштабистов»
Об «организации генштабистов», якобы существовавшей в РККА с 1923 г., давал показания А.Свечин, арестованный в начале 1931 г.
Генерал и профессор Свечин, арестованный 20 декабря 1937 г., обвинялся в «участии в офицерско-монархической организации и военно-фашистском заговоре». А.Свечин не признал себя виновным. Однако его ответ на предъявленные ему обвинения весьма примечателен. На вопрос: «За что Вы арестовывались органами ОГПУ в 1931 году?» – Свечин дал такой ответ: «В 1931 г. я был арестован как участник офицерской антисоветской организации, свою виновность признал и был осужден в конидагерь сроком на 5 лет. После 1931 г. я в антисоветской организации не состоял». Если считать, что все обвинения, предъявлявшиеся советским «генералам» в 30-е гг. были результатом фальсификаций, подтасовок, силового и психологического давления на обвиняемых со стороны следствия, то позиция Свечина представляется несколько странной. Почему он, отказываясь признать себя виновным в 1938 г., считает себя таковым в 1931 г.?
Свечина арестовали 20 февраля 1931 г. по делу о контрреволюционной монархической организации «Весна». Свечин признавал себя «участником офицерской антисоветской организации»1. Объясняя смысл и цели «организации генштабистов», говорил: «Основная цель этой организации – объединение и сплочение посредством пропаганды бывшего офицерства, которое могло бы в критические моменты послужить своей Родине... В нашей организации я играл только роль одного из идеологов и никакой практической работы не вел, за исключением агитационной работы... В моей научной, литературной деятельности я проводил свои политические взгляды, находившиеся в части оппозиции и противоречившие установкам компартии и коммунистического Интернационала»648 649.
Впрочем, в ходе следственных показаний А.Свечин «проговаривается», раскрывая смысл понятия «организация генштабистов». В частности, он объяснял, что в Военной академии вокруг него группировались (!) лица, «жившие надеждой на эволюцию советской власти вправо и на уменьшение обострения классовой борьбы в СССР»650. Свечин признавался: «В этом я от них не слишком отделялся. Политические убеждения большинства этих людей были республиканско-демократические, хотя некоторые из них были ближе к монархии»1. Таким образом, собственно говоря, никакой «организации» не было. Были люди примерно одного образовательного уровня, происхождения, возраста, профессиональных навыков, привычек и убеждений, которые, что вполне естественно, «тянулись» друг к другу и группировались вокруг наиболее авторитетных своих товарищей. Таковым был генерал А.Свечин.
«Советскую власть я встретил враждебно, – признавался профессор в своих следственных показаниях, – и никогда полностью ее не воспринял. Мы, бывшие офицеры старого Генерального штаба, терявшие те привилегии, то положение и те перспективы, которые сулило нам прошлое, очутившись в условиях советской власти, в течение всего периода ее существования переплели свое враждебное отношение к ней с надеждой на перерождение советской власти в буржуазно-демократическую республику, которая открыла бы для нас большой простор и большую свободу»651 652. Если стилистика признаний Свечина была обусловлена его положением подследственного, обвиняемого в антисоветской контрреволюционной деятельности, то сущность переданных им настроений бывших генштабистов старой армии не могла быть иной.
Что касается отношений между Свечиным и Тухачевским, то в литературе они представлены несколько упрощенно и однозначно, а в последние годы чуть ли не прямо утверждается, что Тухачевский был одним из организаторов репрессий против генерала и профессора. Все гораздо сложнее, хотя бы потому, что оба «генерала» были людьми весьма незаурядными и отношения между ними, пронизанные духом скрытого и открытого соперничества, часто выходившего далеко за рамки споров и дискуссий по военно-теоретическим вопросам в сферу политики и идеологии, не могли быть простыми.
Трения между Тухачевским и Свечиным ясно обозначились с 1926 г. и приобрели явный политический привкус в 1930 —
1931 гг. Сам Свечин был убежден, что главной причиной его ареста были разногласия с Тухачевским, чему нет никаких подтверждений1. Выступления же будущего маршала против бывшего генерала в 1930—1931 гг. не лишены были признаков «покаянной индульгенции», ибо имели место в тревожной политической конъюнктуре, когда военно-политическое положение самого Тухачевского оказалось весьма неустойчивым и над ним самим нависла угроза ареста по обвинению в «организации заговора».
Отношение М.Тухачевского к А.Свечину отнюдь не всегда было таким. В 1921 г. в качестве начальника Военной академии РККА Тухачевский аттестовал профессора как выдающегося ученого с тонко развитым оперативным мышлением. И это вполне объяснимо, ибо в 1921 —1924 гг. Тухачевский и Свечин отстаивали единые позиции по ряду вопросов. В этом нет ничего необычного: оба «генерала» отталкивались от К. Клаузевица, будучи почитателями его «классики». Оба отрицательно относились к «милиционной системе», которую намерен был ввести Троцкий653 654, следовательно, выступали против Председателя РВСР. Оба отстаивали сохранение постоянной регулярной армии. Оба «генерала» придерживались «континентальной» концепции в рассмотрении «геостратегической доктрины» Красной Армии и СССР. Они придерживались одинаковых взглядов и на применение артиллерии655. Сходными были у них и представления о Генеральном штабе и его роли в Красной Армии656.
Анализируя критически боевые действия войск Западного фронта в Варшавском сражении 1920 г., в феврале 1924 г. Све-чип, и это при всех особенностях его личности, не склонной заискивать перед «авторитетами», высказал в адрес М.Тухачевского и Н.Какурина заметные комплименты. Он писал о «лучших кадрах пехоты, коими когда-либо располагала Красная Армия, – победоносные кадры, блестящим броском перекинувшиеся с берегов Двины и Березины на Вислу»1. Иными словами, Варшавский поход Тухачевского он назвал «блестящим броском». Свечин весьма изящно, мимоходом, но определенно назвал единомышленника и друга «красного Бонапарта», Н.Какурина, «одним из лучших начдивов в Красной Армии»657 658. Косвенным указанием на весьма лояльные отношения между Тухачевским и Свечиным может служить назначение последнего заместителем к первому как Главному руководителю по стратегии всех академий РККА в начале 1925 г. В некоторых работах 1924—1926 гг. Свечин делал порой критические замечания по поводу боевых действий командования Западного фронта в 1920 г., однако полемика между «генералами» не обрела еще конфликтной остроты. Во всяком случае, в военно-политических вопросах в 1922—1923 гг. Тухачевский и Свечин являлись, в сущности, единомышленниками.
В контексте рассматриваемого нами вопроса существенно признание Свечина, что «в организацию бывших офицеров Генерального штаба, создавшуюся на почве указанных выше настроений, я был введен А.Е.Снесаревым в 1923 г.».
Что же собой представляла эта «организация генштабистов», о которой на следствии в 1931 г. сообщал А.Свечин? Известно, что 22 ноября 1922 г., в день праздника св. Георгия Победоносца, на квартире у отъезжавшего в Эстонию бывшего генерала Д.К.Лебедева собрались бывшие генералы, преподаватели Военной академии РККА А.Снесарев, А.Свечин, А.Незнамов, А.Верховский и ряд других. Так по инициативе генерала Снесарева было положено начало так называемым «георгиевским вечерам», которые продолжались еще в течение нескольких лет (примерно до 1926—1927 гг.). Кроме упомянутых выше лиц, скажем, в 1923—1924 гг. на этих вечерах присутствовали и другие близкие Снесареву генералы – Георгиевские кавалеры: Д.Надежный, А.Новиков, Я.Сивере, А.Лигнау, В.Готовский, а также полковники Н.Капустин, В.Сухов, Е.Голубинцев. Особенностью этих вечеров было то, что на них присутствовали и на них приглашались лишь лица, награжденные орденом св. Георгия, т.е. Георгиевские кавалеры. Вечера эти были обставлены своеобразным ритуалом: к столу подавался обычно крендель в форме «Георгиевского креста». Все приходили в штатском, но обязательно с орденами св. Георгия. Эти собрания демонстративно подчеркивали единство присутствующих в преданности традициям старой русской армии и игнорирование армии Красной. Поэтому советские награды, у кого они имелись, не надевались. Примечательно, что когда генерал Д.Надежный, считавшийся вполне лояльным советской власти, явился с орденом Красного Знамени, ему заметили, что это знак Сатаны. После этого генерал больше никогда, приходя на вечера, орден не надевал.
Примечательно, однако, что явный несоветский дух этих вечеров усиливался почти программными декларациями, которые вполне можно было расценить как «контрреволюционные» и «антисоветские». Впервые это имело место, по свидетельству Д.Надежного, в 1923 г., когда на квартире А.Снесарева приглашенный им в качестве почетного гостя генерал А.Брусилов выступал с призывом «к единению бывших Георгиевских кавалеров, служивших в Красной Армии, с тем, чтобы при возможном изменении политической обстановки применить свои силы для блага Родины... Выстуаление Брусалова можно считать началом организации бывших георгиевских офицеров»1. Мысль Брусалова, что, «несмотря на то что мы волею судеб сейчас служим в Красной Армии, мы все же не забываем традиций русского офицерства», была поддержана Снесаревым, призвавшим «в дальнейшем не терять друг друга из виду и праздновать наши старые войсковые праздники»659 660. Даже принимая во внимание «следственные преувеличения», указанные «георгиевские вечера», несомненно, обладали пусть весьма «бледными», но все-таки призна-нами «антисоветской организации бывших офицеров». Правда, после того, как в 1925 г. Брусилов из-за болезни уже не смог принять участия в очередном «георгиевском вечере», а весной следующего года умер, Снесарев охладел к дальнейшему их проведению. Несомненно, Снесарев связывал какие-то надежды с именем Брусилова, конечно, видя в нем прежде всего «знамя». Вряд ли сам А.Брусилов и по возрасту, состоянию здоровья, и по свойствам личности решился бы инициировать и возглавить какое-либо антисоветское военное выступление. Хорошо знакомый с ним И.Ильин недаром сделал характерную ремарку по поводу А.Брусилова и его приятеля А.Зайончковского в записке к П.Врангелю в 1923 г.: «Брусилова и Зайончковского я знаю: оба старчески хитры и трусливо расчетливы. Поэтому сами ничего не сделают, если их не сделают события».
Прямых указаний на групповую связь Тухачевского со Сне-саревым, по крайней мере в те годы, не имеется, однако двое из вышеупомянутых завсегдатаев снесаревских застолий в 1923– 1924 гг. были близкими приятелями Тухачевского, с которыми ему приходилось встречаться в доме генерала А. Зайончковского и активно сотрудничать по служебным делам. Это В.Готовский и А.Де-Лазари. Это обстоятельство дает основание полагать, что военно-политические настроения Тухачевского, известные указанным офицерам, импонирующие им, разделяемые и во многом формируемые ими, были созвучны взглядам их друзей: генералов Снесарева и Брусилова.
