Текст книги "Режим бога (Последний шаг) (СИ)"

Автор книги: Сергей Гомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

Сдав ключ на ресепшене, Сокар отправился на гостиничную парковку, где ждал его маленький прокатный «Сийвет». Кемлинские машины были далеки от совершенства с технической стороны, однако только они могли переносить высочайшую температуру и жуткое дорожное покрытие: от жары асфальт проминался, и шоссе покрывались ямами и ухабами, а разоряться на дорогостоящие материалы и квалифицированных рабочих правительство страны не спешило. Нежные иномарки разваливались уже через пару-тройку лет службы, хотя иметь их в собственности у кемлинов считалось престижным. Только очень обеспеченный человек мог позволить себе менять личный транспорт раз в два-три года.

Вскоре «Сийвет» уже рычал на загородной трассе, упорно прорываясь к морю. Дорога начала плавиться, обманчиво мокрые полоски асфальта пересекали ее через равные промежутки пути, и воздух над ними плясал, точно бесцветное пламя.

Дважды на маршруте встретились патрульные, и дважды Сокара остановили ради проверки документов. Словом, время путешествия затягивалось. Сузалиец уже подумывал о том, что хорошо бы приехать к Дэсвери хоть в десять…

Вывернув из-за невысокого холма, дорога плавно пошла под уклон. Перед глазами открылась панорама цветущей степи, горы на горизонте справа и зыбкая полоска моря, до которой оставалось еще не меньше сорока минут езды.

А кемах в трехстах от холма на обочине лежал перевернувшийся туристический автобус рейсом из города, и рядом с ним останавливался встречный.

Пассажиры опрокинутой машины суетились возле нее, вытягивая вещи, но некоторые бросились к водителю другого автобуса.

Сокар сбросил скорость и остановился рядом с изрядно помятым «Лейссером».

– Кому-нибудь нужно помочь? – стал спрашивать он, припоминая, чему его учили на курсах по выживанию в экстремальных обстоятельствах. – Я не врач, но могу оказать первую помощь.

Пассажиры странно смотрели на него и расступались, пока один из них не указал на лежащего в траве мужчину.

– Это наш водитель, – сказал кто-то из сочувствующих в толпе. – Те мерзавцы стреляли по колесам, и он потерял управление. Может, хоть в том автобусе найдется врач? У нас, как назло…

Сокар присел на корточки возле раненого. Ему было неудобно признаться даже самому себе, что очень не хочется пачкать травой новые брюки, не хочется вымазать ветровку кровью, которая быстрой струйкой бежала изо рта водителя. Дышал раненый сипло и болезненно сжимался, прикладывая руку с посиневшими ногтями к левой стороне ребер.

– Как вы?

Водитель что-то простонал, но говорить не смог.

– Грудью на руль, – продолжал все тот же сердобольный пассажир, упираясь ладонями в колени и нагибаясь к уху Сокара. – Плохи дела, да?

Сузалиец не знал. Может быть, кровь – это из-за прокушенной щеки или языка, а может, из-за пробитых сломанным ребром легких.

– Его надо осторожно приподнять, чтобы он не лежал на спине, – сказал писатель, продевая руку под лопатки раненого и отнимая его от земли. – Дайте что-нибудь – подложить под спину, чтобы он полусидел.

Рато заметил, что в таком положении дышать мужчина стал не так мучительно.

– Ну что, нашли врача? – крикнул Сокар, оборачиваясь.

– Идет кто-то вроде… – пассажир выпрямился.

Толпа снова стала расступаться. Кто-то сунул сузалийцу рюкзак, и тот аккуратно опустил на него водителя, попутно отметив, что рукав он все-таки испачкал. Но это его уже не огорчило. Он поднялся, уступая место высокому длинноволосому человеку в светлой одежде походного типа. За длинноволосым шли двое смуглых парней и седой кудлатый старик с широкой бородкой. Один из молодых спутников врача был разрисован татуировками от лба до пяток, а лицо его перекосило длинным, неумело зашитым и еще совсем свежим рубцом.

Незнакомец стал на колени возле водителя – Сокар почему-то сразу почувствовал, что об одежде тот и не подумал, и огорчился своей прагматичности еще сильнее, – внимательно его осмотрел, разорвал окровавленную рубашку на груди, нахмурился и что-то пробормотал себе под нос на неизвестном языке.

– Что он говорит? – шепнул Сокар его спутникам.

– О какой-то резекции, что ли? – прислушиваясь, перевел старик. – Что нужна резекция говорит…

– Это что, удаление?

– А я что, врач? – пожал плечами бородатый.

Молодые парни подошли к врачу, и тот, не сводя глаз с пациента, добавил пару слов уже на другом наречии.

– Йол, – ответил ему тот, что был почти без тату – красивый статный юноша с мягким взглядом светло-карих глаз и забранными в хвост шоколадного цвета волосами.

И втроем, со стариком, они оттеснили зевак, не слишком при этом напирая только на Сокара. Тот успел заметить, как незнакомец отстегнул от ремня на поясе небольшую черную коробочку, раскрыл ее, вынул из нее светлый рулон, и тот… сузалиец протер глаза: ему показалось, что скатка выросла в несколько раз, и, развернув ее на траве, незнакомец извлек из нее ножницы и шприц – то и другое по величине было самым обычным. Врач разрезал ножницами остатки рубахи водителя, избавляясь от лишнего, затем ввел какой-то препарат ему в вену и только потом отвернулся, готовясь к основной части операции: обливая руки спиртом из бутылки, раскладывая инструменты на стерильном полотне рядом с развернутой скаткой.

Повернувшись к Сокару, незнакомец вдруг заговорил на очень плохом кемлинском, путаясь в ударениях, не говоря уже о произношении. Но при этом акцент его не раздражал слух, несмотря на то, что был непривычным для писателя:

– Ваша ма-ши-на с бен-си-на?

– На бензине?

– Да, на бензине?

Сокар кивнул. Мужчина натянул латексные перчатки.

– Пи-ри-неси-те чуть, – он показал указательным и большим пальцами, сколько ему нужно бензина.

Сузалиец бросился к своему «Сийвету» и, слегка глотнув из трубки вонючей жидкости под взглядами не менее двух десятков любопытствующих туристов, все-таки сумел нацедить из бака с полстакана бензина. Испаряясь на безумно палящем солнце, вещество запахло еще резче.

Врач ждал его, держа в руке зажим с ватным тампоном, который тут же обмакнул в бензин и протер им кожу груди раненого. Другой тампон мужчина смочил спиртом, чтобы обработать поверхность возле большого кровоподтека.

– Отойдите, – попросил он.

– Я мог бы помогать…

– Я звать. Отойдите.

Коротким ловким движением врач рассек ткани тела раненого. Сокар отвернулся и отступил за спину парня с шоколадными волосами, однако не утерпел и стал одним глазом посматривать из-за его плеча. Остальные пассажиры разбрелись.

Хирург тем временем обложил края разреза салфетками и вставил ранорасширитель. Сузалиец содрогнулся и с облегчением услышал рядом голос старика-бородача:

– А что тут стряслось-то хоть?

– Слышал, что кто-то обстрелял автобус, – сказал Сокар. – Наверное, когда лопнуло колесо, машину занесло…

Он снова посмотрел на врача. Проделав какие-то манипуляции над раной, тот запустил руку в грудную клетку водителя и, глядя куда-то в сторону, вдумчиво ощупал легкое.

– Вы же из Рельвадо? – Сокар кивнул на татуированного юношу с толстыми губами и шрамом на щеке.

– Как вы это определили? – насторожился старик.

– Довелось там бывать. Язык, опять же. Картинки, – писатель указал на орнамент тату, – знакомые.

Понимая, что отпираться бессмысленно, бородатый кивнул:

– Вижу, что вы в курсе. Да, мы из Рельвадо.

Тут врач повернулся и что-то крикнул.

– Идемте, – оглянувшись, на ломаном кемлинском произнес второй юноша.

– Я? – спросил Сокар.

– Да. Вы.

Длинноволосый указал на скатку. Там наготове лежало еще несколько зажимов. Некоторые тампоны были сделаны из ваты, но большинство – из марли.

– Бинт, – пояснил хирург и показал на свой совершенно мокрый от пота лоб.

Юноша сразу же схватил марлевый и промокнул лицо врача. Тот сморгнул и поморщился: пот все же успел попасть в глаза.

– Вы, – длинноволосый повернул указательный палец в сторону Сокара, а потом опустил к разрезу. – Надо сушить. Легко. А я шью. Да?

– Да, – торопливо ответил Сокар, но при взгляде на рану ощутил, как поплыло сознание, а земля ушла из-под ног.

– Сушить! – сурово прикрикнул на него длинноволосый, а юноша сунул писателю под нос флакон, от запаха которого того подбросило, не оставляя шансов для дурноты. – Быстро!

Хирург громко добавил несколько слов на абсолютно неизвестном языке и махнул кудлатому старику.

– Берите дренажку! – подсказал тот. – И аккуратно собирайте кровь, пока он шьет.

Трясущимися руками сузалиец ухватил очередной зажим. Врач тем временем прихватил один из кровоточащих сосудов и с чрезвычайной осторожностью перевязал его, короткими распоряжениями указывая Сокару, что нужно делать в то или иное мгновение операции. Познания его в кемлинском значительно улучшились, и писатель понимал его без переводчика. То и дело хирург откидывал голову, чтобы второй помощник имел возможность высушить его лоб.

– Ско-й-ро проснёт, – пробормотал врач, поглядев в лицо спящего. – Быстро!

– Что делать?

– Я себе, – коротко улыбнулся длинноволосый.

Руки его двигались с необычайной скоростью, прихватывая разорванные сосуды и зашивая шелком раны легкого, каким-то чудом избегая прокола бронхов. Неожиданно для себя Сокар сообразил, что уже понимает технику хирурга и разбирается в анатомии. Это было как озарение или внушение.

– Надо в тень, – добавил хирург, наконец сшивая края внешнего разреза. – И наполовину сидя. Не лежать.

Тут из-за холма вывернула реанимационная машина.

– Скорее! – шепнул длинноволосый своему юному «ассистенту». – Делайте!

Тот подозвал татуированного, оба они споро переложили прооперированного водителя на широкую тряпку, похожую на простыню, и перетащили в тень от автобуса. Хирург же тем временем молниеносно скидал все инструменты в кожаный мешок – как и все остальное, извлеченный из малюсенькой поясной коробочки – свернул скатку и, не таясь Сокара, жестом факира спрятал обе упаковки, разрушая все представления сузалийца о ныне открытых законах физики.

– Полить! – попросил он, протягивая к писателю окровавленные руки.

Кто-то сунул Сокару канистру с водой, и тот щедро окатил незнакомца, помогая смыть кровь отовсюду, куда она брызгала во время операции.

– Нам нельзя говорить с ними, – объяснил старик, мотнув головой в сторону приближавшегося автомобиля реаниматоров. – Можете прихватить нас с собой?

– Но я не в город…

– И хорошо, что не в город! Я им говорил, что рано нам в город, – воодушевился тот, кивая на хирурга. – Надо переждать!

И через несколько секунд все они сидели в «Сийвете». Врачи только подъезжали к опрокинутому автобусу, когда Сокар уже разгонял свою машину в сторону моря.

– Вы знаете Ноиро? – вдруг осенило его. – Ноиро Сотиса?

Длинноволосый, усевшийся впереди, с пассажирской стороны, удивленно вздернул бровь и о чем-то спросил своих спутников. Они поговорили, и старик перевел:

– Ноиро мы все знаем. Но откуда вы знаете Ноиро и почему решили, что мы можем быть с ним знакомы?

– Не все вы, а он, – Сокар посмотрел на длинноволосого. – Вы же тот самый Та-Дюлатар, врач-шаман, который спас Сотиса в сельве? Разве не так? Да так, так, я уверен! Ноиро ничуть не преувеличил, я все видел сейчас своими глазами. Почему вы скрываетесь? У вас нет документов?

– Уже есть, – усмехнулся старик, – но все мы как бы граждане Шарупара. Сами понимаете, что в Кемлине иностранцам несладко. Вы ведь не кемлин, я вижу.

– Да, я из Сузалу. Рато Сокар.

– Из Сузалу?! Вот это да! Тут двадцать лет назад у нас с вами едва война не началась, а теперь сузалиец свободно разъезжает по Кийару – и ни одной «няньки» на хвосте?

– Насчет нянек не знаю, но политическая обстановка действительно изменилась. Причем недавно.

– Славно, славно. А меня звать Тутом-Анном Хаммоном.

– Значит, вы кемлин?

– Уже почти двадцать лет я подданный Шарупара. Поэтому – нет. И – тьфу на эту страну. Тьфу! Знать ничего не хотел о проклятущем Кемлине и о здешних параноиках. Но вот пришлось… Всё он, – бородач кивнул на Та-Дюлатара. – А эти двое – вроде наших телохранителей. Для важности. Это Айят, а этот, размалеванный, как Протоний ведает что, – Бемго. Кот. Бемго вот хорошо тарахтит по-кемлински, я сам его учил. А эти двое – оторви да выброси.

– Это как? – уточнил Сокар, все еще удивлявшийся некоторым образностям кемлинского языка.

– Да почти никак, вот как!

– Мне очень интересно знаете что? Почему Та-Дюлатар именно меня избрал своим ассистентом?

Хаммон передал вопрос писателя адресату, и по лицу врача скользнула быстрая улыбка. Он коротко что-то ответил и, взявшись за поручень над дверцей, отвернулся в окно со своей стороны.

– Это потому, что вы единственный, кто правильно уложил пациента перед нашим приходом, – объяснил старик.

Сокар хмыкнул:

– Интуитивно, – и передернул плечами, вспоминая, как его повело при виде раны.

– Ну так в том-то и дело!

Писатель покосился на «волшебную» коробочку, прицепленную к ремню на поясе Та-Дюлатара, и решил покуда не задавать лишних вопросов. Врач прекрасно понимает, что тот все видел. Но почему он не стал таиться именно от него, попросив спутников отвести глаза остальным зевакам?

– Снова море, – сказал Та-Дюлатар, указывая вдаль и делая усталое выражение на лице. – Уф.

– Да, поболтало нас прилично, – согласился разговорчивый Хаммон. – Вообразите: я каюту не мог покинуть. Да что там каюту – я от умывальника не отходил!

– Штормило?

– А то! Всю дорогу – от Рельвадо, через Майронге и до Сузалу. Только потом стало немного легче. А Кристи – так он вообще с опаской к большой воде…

– Кристи?

– Ну зовут его, – старик мотнул головой в сторону Та-Дюлатара, – так. Кристиан Элинор. По шарупарским документам – Элл Виннар. Уж как он там их уговорил, боюсь и представить, – дед засмеялся. – Ведь даже вон, мальчишкам, паспорта нарисовали! А на такое знаете, сколько денег нужно?

– Могу себе вообразить, – сузалиец с любопытством покосился на врача из сельвы. Кого-то Та-Дюлатар напоминал ему. И сильно.

Только в квартале, где находился дом Дэсвери, Сокар вспомнил, кого.

– Святой Доэтерий! Будь на вас другая одежда, будь у вас короткая стрижка… Клянусь, я принял бы вас за одного известного кемлинского политика!

– Что? – Та-Дюлатар повернулся к Хаммону за переводом.

– Тот несколько полнее, улыбается на камеры, одной нижней частью лица, а глаза всегда настороженные… Гатаро Форгос его зовут! Он мэр Кийара, не слышали?

Парни удивленно переглядывались, и Бемго шепотом переводил Айяту слова писателя. Выслушав Хаммона, врач из сельвы нисколько не удивился.

– Кристи говорит, что этого можно было ожидать от здешнего мира. А что, неужели сейчас мэр – житель Восточного Кийара?

– Насколько мне известно, так.

– Надо же… В былые времена… – начал Хаммон и осекся, махнул рукой: – А, да ладно! Сделанного не вернуть.

– Будьте любезны, подождите меня в машине, – извиняющимся тоном попросил Сокар, въезжая в автоматически отъехавшие ворота и выходя из «Сийвета». – Я скоро.

В тени живого навеса, укрывшего подъездную дорожку, было не так жарко. Сузалиец успел заметить, что врач прикрыл глаза и как будто задремал.

Дэсвери вышел встречать гостя на террасу.

– Как я погляжу, Рато, сегодня вы не один? – улыбаясь до ушей, спросил он.

– Доброго дня, дружище Сэн! Да, по дороге мне пришлось захватить с собой нескольких попутчиков, о чем я нисколько не пожалел. Вы, наверное, удивитесь, но один из них – хирург, который оперировал и выхаживал Ноиро Сотиса в сельве. Помните, он рассказывал?

– Как тут не помнить – такая история!

– Больше всего меня заинтересовала уверенность Сотиса в том, что Та-Дюлатар имеет прямое отношение к нашим общим поискам.

– Вы, Рато, полагаете, что вся эта история – не фантазия кавалера армии Гельтенстаха, а реальные события? Нужно учитывать, что по тем временам многие питали слабость к мистике… – Сэн Дэсвери надел на голову джинсовую кепку.

– Нет, нет. Поволь Сотис однозначно не был фантазером! И что делать мистической сказке в архивах историков? Ее поместили бы в раздел памятников литературы позапрошлого века и навсегда забыли. Какой-нибудь запылившийся литературовед лет через сто нарыл бы эти записки и написал по ним монографию. И всё!

– В таком случае, – телеведущий спустился во двор и взглянул в раскалившееся небо, – вы, может быть, познакомите нас с вашими новыми друзьями?

Сокар протянул руку в сторону навеса, указывая дорогу.

После знакомства и приветственных слов Дэсвери пригласил всех в помещение. По дороге Хаммон успел сказать Сокару, что с водителем перевернувшегося автобуса теперь все в порядке.

– Откуда вы знаете? – удивился сузалиец.

– Это не я знаю. Это Кристи попросил вам передать.

– Но как?..

– Это уж вы спросите у него самого. Я, признаться, сам не знаю, – очевидно слукавил старик.

В доме царила приятная прохлада. Сокар в ярких красках расписал происшествие на дороге и особенно сгустил тона, повествуя о процессе операции. Та-Дюлатар слушал его с улыбкой, но молчал, а Хаммон тихонько переводил ему Сокаровские дифирамбы.

Писатель удивлялся тому, с каким достоинством и уверенностью держится в чужом – богатом и оснащенном дорогой техникой – доме неприхотливый лекарь из сельвы. Мальчишки-франтирцы нет-нет да неуютно озирались по сторонам, Хаммон тоже чувствовал себя немного не в своей тарелке, а Та-Дюлатар вел себя, как будто это не жилище другого человека, а такая же прибрежная степь, какую они недавно проезжали на машине.

– Вы несколько преувеличили мои заслуги, – в конце концов заговорил врач с помощью переводчика-Хаммона. – Это была несложная операция. В сельве, у себя дома, я сумел все настроить так, что мне не нужны были ассистенты. А в походных условиях справиться в одиночку трудно, ведь я не мог ни к чему прикоснуться. – (Он приподнял руки, как это делают хирурги, опасаясь расстерилизации.) – Там был поврежден корень левого легкого и легочная паренхима, а кроме того, разорвано несколько сосудов. До вскрытия мне показалось, что понадобится резекция – слишком сильно шла кровь горлом, и слишком нехарактерно вел себя раненый. Но, видимо, это было связано с жарой. На самом деле, к счастью, все оказалось куда лучше, чем я ожидал увидеть. Во всяком случае, размозжения доли не было, поэтому удалять ничего не пришлось. Теперь он нуждается только в антибиотиках, рентгене, обезболивающем и присмотре врачей. Остальное вылечит время. Мы с господином Сокаром, – Та-Дюлатар слегка поклонился писателю, и тот ответил ему таким же полупоклоном, – справились со своей задачей вполне сносно.

Сэн Дэсвери озадаченно прислушивался к речи франтирского хирурга. Сокар понял, что и ему этот язык показался совершенно незнакомым.

– Где же вы остановились, мэтр Виннар? – спросил телеведущий, переводя взгляд с бородатого старика на Та-Дюлатара.

– Да мы ведь только что приехали. Вернее приплыли, – сообщил Хаммон, не утруждая себя переводом вопроса для своего спутника. – Хотели поискать в городе, но…

– Много же вы сейчас отыщете в Кийаре… – невесело усмехнулся Дэсвери.

– Сотиса найти собирались…

– Да и Ноиро не нашли бы: он в отъезде, вернется ближе к вечеру, к съемкам, – добавил Сокар. – Не стоит вам туда. В Кийаре теперь плохое отношение к иностранцам…

– Скажем так, в Кийаре отношение к иностранцам плохим было всегда, – саркастически усмехнулся хозяин дома. – Но сейчас, вы, друг мой, правы: люди стали совершенно нетерпимыми. Собственно, коренные кийарцы тоже не очень-то тянутся друг к другу. Большинство вообще покидает город. А в предместьях, как видите, уже постреливают и взрывают. По ночам слушаем канонады со стороны границы с Узлаканом… Странное сочетание полувойны-полумира…

– Я сам слышал стрельбу уже несколько ночей подряд, – согласился Сокар.

– Да. Не скучаем. В городе разруха. Коммуникации едва работают.

В комнату вошла красивая молодая блондинка, толкая перед собой круглый сервированный столик на колесиках. Бемго и Айят уставились на нее, как на невидаль, да и Хаммон одобрительно крякнул, провожая взглядом ее туго обтянутую коротким платьицем круглую попку.

– Дочка? – спросил он, кивая красотке вслед.

Писатель и телеведущий переглянулись.

– Горничная, – ответил Дэсвери.

– Хорошая горничная, – машинально проговорил Хаммон, вгрызаясь в ароматный персик и сам того не замечая. – Таких в Шарупаре не изготавливают…

И только теперь все заметили исчезновение Та-Дюлатара.

– Ну наконец за ум взялся! – победно воскликнул старик, расценивая всё по-своему. – То-то же! Уж я-то в бабах кое-чего понимаю!

Сокар подошел к громадному, во всю стену, до самого пола, окну, раздвинул пластины жалюзи и молча, с хитрой улыбкой, кивнул на террасу.

Там стоял Та-Дюлатар. Сложив руки на груди, он задумчиво глядел на море, но когда ощутил на себе взгляды, обернулся и выдал мудреную фразу.

– Он хочет промыть и обработать свои инструменты, – разочарованно пояснил Хаммон. – Спрашивает, где у вас можно это сделать… – и со вздохом добавил в сторону: – Примитив!..

* * *

Кийарские конезаводчики были из той породы предпринимателей, которые раньше всех поняли, откуда дует политический ветер. Кто успел, те продали свои земельные участки, кто не успел, те просто закрывали конюшни и перевозили своих лошадей в спокойные зоны Кемлина.

Второй вариант событий развивался на ферме Латориса. С самого утра к конюшням зачастили большие фургоны для перевозки скота. Конюхи выводили лошадей из денников и загоняли по настилу на грузовик. Когда фургоны заполнялись, животных увозили.

Загружая очередную партию, старый конюх Прожжо открыл стойло рыжего Всполоха.

– Ну, привет тебе, протониево порождение! – сказал он, взнуздывая жеребца. – Тихо ты, тихо, зверь! Ты на меня не зыркай, не зыркай, а то сейчас у меня кнута по морде схлопочешь, баламут! Не пугай мне контингент!

Всполох мелко дрожал. Дикие глаза его взблескивали страшным огнем. Стоило Прожжо вывести скакуна из денника, как тот захрапел и, вскидываясь на дыбы, начал упираться, показывая, что совершенно не желает подчиняться неведомой воле.

– Что – чует? – со смехом крикнул старику другой конюх, что вел под уздцы смиренно вышагивавшую гнедую кобылку.

– А то ты этого поганца как будто не знаешь! Слышь, Арто, а твоя Ялла сейчас не охочая, не? А то смотри, как ноздри раздул – может, из-за нее? – Прожжо кнутом указал на Всполоха.

– Жеребая она, не видишь? Твой Всполох, Протоний эдакий, еще в начале прошлой осени ее домогался. Забыл, что ли? Хозяин уж говорит: еще один рыжий жеребенок у Яллы, и он самолично этого мерзавца пристрелит.

– А с чего он тогда уши на нее вострит? Эй, чего ты на нее ушами прядешь?

– Любовь! – заржал Арто и повел круглобокую Яллу по длинному коридору к фургону.

– Смешно ему, – пробормотал Прожжо, погладив тревожного Всполоха по плечу. – А вдруг оно так и есть? Кони что, не люди, что ли? Ну что там, всех погрузили или нет? Я веду!

– Давай! – крикнула снаружи.

Жеребец шел спокойно, пока под его подковами не застучали гулкие доски настила. Тогда он взметнул гривой и тихо позвал. Из фургона, чуть подвизгнув, ответили. Всполох добавил что-то еще, толкнул мягким бархатным носом Прожжо в щеку и, не позволив похлопать себя в ответ, одним рывком освободился от рук конюха.

– Стой! – крикнул старик, догадавшись, что тот замыслил. – Разобьешься!

Но жеребец мощно оттолкнулся от деревянного щита и спрыгнул на землю.

– Лови! – закричали со всех сторон.

– Ага, сейчас… Словите вы его… – безнадежно уронив руки, пробормотал Прожжо, глядя, как рыжим смерчем уносится Всполох прочь из раскрытой коралли и как, запрыгивая в машины, срываются в погоню охранники фермы. – Будет он вам, как будто, бежать по дороге… Прощай, приятель. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

* * *

Недавно вернувшись из Рельвадо, археологи не могли поверить в то, что видят перед собой родной город. Кийар переменился. Многим казалось, будто всё еще можно вернуть, стоит лишь потерпеть, подождать, не поддаваться всеобщей панике. Но прежний Кийар ускользал, как жизнь обреченного, а новый был таким же мрачным, как подземные катакомбы Заречного города.

Йвар Лад и Матиус, договорившись, собрались нанести визит вежливости профессору Агатти Иссет и заодно переговорить с Нэфри по работе. Однако постаревшая госпожа археолог встретила их в полном одиночестве. Через несколько минут они, не веря собственным ушам, узнали, что произошло с девушкой.

– Я давно уехала бы отсюда, – вздохнула госпожа Иссет, – но теперь как?

– Вы не звонили мэру? – спросил Йвар Лад.

– Это бесполезно. Меня с ним не соединяют, швыряют трубку, хамят… К нему не пробиться… Одна только надежда на Ту-Эла Эгмона, да и то… – она махнула рукой. – Сижу, смотрю вот круглые сутки этот протониев ящик, лишь бы не думать…

– Постойте-ка! – Матиус всмотрелся в экран. – А нельзя ли прибавить звук? Мне показалось…

Госпожа Иссет подала ему пульт.

На центральном канале шла прямая трансляция телепередачи Сэна Дэсвери «Солнечное затмение истории», а ее гостями были сузалиец Рато Сокар и…

– А что там делает Ноиро? – недоуменно спросил Лад.

– Это не Ноиро! – широко улыбнулся Матиус и с наигранным злорадством объяснил: – Это Сэн-Тар Симман собственной персоной.

– Как Сэн-Тар Сим… Святой Доэтерий! Это что же…

– Ага-а-а! – протянул молодой археолог.

– …говорят записки кавалера армии Бороза Гельтенстаха, Поволя Сотиса, – прорвался голос Сокара. – Тайный Кийар интересовал людей из разных сословий. На протяжении многих веков он пробуждал любопытство, манил отчаянные головы. И есть предположение, что это неслучайно, что в подземных переходах таится что-то, что меняет климат и чем дорожит подземная каста… Отсюда вполне объяснимо ее стремление скрыть важные факты, не допустить огласки, перевернуть общественное мнение так, чтобы любой заикнувшийся о том, что противоречит академической науке, немедленно причислялся к душевнобольным. Так случилось в бытность мою археологом университета в Раравозо с данными по находкам возле кратера Сааф-Ол. Вот эти фотографии, вот отснятые кадры. Господин Дэсвери, будьте добры!

– Но как? – растерялись Лад и Иссет, глядя друг на друга. – Эти доказательства были признаны фальсификацией и утрачены… Или нет?

Матиус хихикнул.

На экране мелькали кадры старого фильма с совсем еще молодым Сокаром и палеонтологами из Сузалу. Ученые рассказывали о находке прямо на том месте, где она была раскопана, демонстрировали обнаруженные кости ящера и людей.

– Судя по всему, та же участь постигла и материалы, собранные господином Симманом? – спросил Дэсвери, когда закончился эпизод, и камера переключилась на Ноиро.

– Да. Но теперь и я могу представить их, – сказал он, отдавая пленку телеведущему. – По счастливому, – молодой человек многозначительно взглянул в объектив, – стечению обстоятельств мои записи вернулись ко мне…

– Это феноменально, – с невозмутимостью старого телеэфирного волка оценил Дэсвери. – Будьте добры, включите фильм, а мы пока взглянем на снимки…

Передача полнилась сенсациями, достойными лучших времен. Переворот в науке теперь, казалось, был неизбежен. Профессора недоуменно переглядывались, не находя слов, а Матиус наслаждался их растерянностью.

– Значит, вы оба считаете, что на нашей планете существуют некие устройства, очень важные для горстки посвященных из Тайного Кийара? Не кажется ли вам эта версия несколько… м-м-м… фантастичной? – мэтр Дэсвери посмотрел вначале на Сокара, а потом на Ноиро.

– Они хотели бы, чтобы эта версия всем казалась таковой, – сказал Сотис.

– Более того, – вмешался сузалиец, – существует человек, однажды испытавший это устройство на территории корпорации в Тайном городе.

От этого заявления растерялся даже Ноиро и вытаращил глаза на Сокара, а тот безмятежно улыбался, точно именинник перед гостями.

– Кажется, это были подлинные кадры… – проговорила госпожа Иссет и с некоторым отчаянием спросила: – Но я не понимаю, почему нам их никогда не показывали, Йвар?

Лад лишь фыркнул, озадаченно покручивая усы и ежась.