Текст книги "Режим бога (Последний шаг) (СИ)"

Автор книги: Сергей Гомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

И никто не заметил, как исчез в тени седьмой, сумевший остановить первого.

* * *

«Несвободная! Ты слышишь?»

Вздрогнула, едва не провалившись в глубокую пропасть сна, и тут же раскрыла глаза Эфимия. Щека ее прижималась к плечу мирно спящего Луиса. Было удивительно тихо. За окном мерцали огни Манхэттена.

«Unfree… Unfree… Unfree… – уходящим эхом воззвал голос. – You must save his!»

В душе разлилось весеннее чувство, которое сулит волшебные перемены и полнится необъяснимой тревогой.

– Кто здесь? – шепнула девушка. – Кого спасти?

Небо расчертил светом стремительный флайер, уносясь за город, на запад, на запад.

ЧАСТЬ III
ДЕТИ ЧЕРНЫХ ЗВЕЗД

Их были тысячи, и все они были очень деятельны.

Все были заняты, очень заняты -

в основном истреблением друг друга.

«Письма с Земли», Марк Твен

1. Тайный Кийар

Пять веков оставалось до прихода в Кийар войска астурина Гельтенстаха и ровно год – до подписания мира между Сузалу и Майронге. Начиналась эра объединений, но заговорят об этих временах лишь семьсот лет спустя на уроках истории. И, конечно, ни один учебник ни в одной стране не упомянет коварного разбойника Сейлио Ваднора и рыжеволосого силача Валторо, двоих каторжников, бежавших из каменоломен близ Тайбиса, прежней столицы Кемлина. Осуждены, между прочим, они были справедливо, а приговор казался мягче, нежели того требовал принцип воздаяния за совершенное зло. Но только лишь казался!

Жизнь каторжан прерывалась очень быстро, и последние их дни проходили в жестоких мучениях. Заслышав о каменоломнях, многие преступники молили о казни. Знал и Сейлио Ваднор, что лучше быть заживо разорванным вонючей пастью гиены, чем, задыхаясь от мелкой пыли, выплевывать собственное нутро в пещерах, где добывались проклятые камни. Еще до каторги бывший головорез был наслышан о громиле-Валторо, бузотере исполинского роста, лысом, как коленка, но с пламенно-рыжей бородой, усами и густой шерстью на груди. И вот им представилась возможность познакомиться лично.

Они были противоположностью друг другу во всем. Поджарый хищник Сейлио с крючковатым носом и повадками злобной кошки терпеть не мог есть в присутствии других людей. Смешливый здоровяк Валторо не понимал, как можно лишить себя удовольствия помахать кулаками во время хорошего обеда, а для этого, вестимо, нужны сотрапезники и собутыльники. Сейлио Ваднор говорил вкрадчивым глуховатым голосом. Рыжий Валторо то и дело разражался громоподобным хохотом, а стоило ему открыть рот для речей, слушатели зажимали уши и отходили на безопасное расстояние. Сейлио был опрятен. Одежда Ваднора носила на себе следы пиршеств многомесячной давности и пахло от него отнюдь не свежескошенной травой. Словом, они дополняли друг друга, но даже надзиратели тюрьмы, стоявшей близ каменоломен, до последнего не подозревали об их сговоре. Ни один стукач не пронюхал о том, что эти двое спелись, да еще и придумали план побега. Охрану их исчезновение нисколько не потревожило: кто сможет протянуть под палящим солнцем Агиза больше нескольких часов?

Но Валторо и Ваднор не сгинули. Сейлио знал о местах подземных источников воды, что встречались по дороге к большому поселению Кийар, если идти в сторону моря. Беглецы добирались до колодцев и даже устраивали себе освежающие ванны посреди раскаленной пустыни.

Когда на каторге уже забыли об их существовании, Сейлио и Валторо вышли к берегам Ханавура, напали на молодого крокодила и наконец-то смогли утолить голод по-настоящему. Самым большим везением в пути для них было поймать верткую ящерицу, ядовитую змею или скорпиона.

Заприметив лодки крестьян, беглецы стали прятаться в зарослях прибрежного тростника. Местные жители могли оказаться опаснее властей и просто убить заклейменных преступников веслами, не прибегая к суду и следствию. А перед каторгой осужденных клеймили почти во все лицо, не сотрешь, не сведешь и не скроешь – раскаленным железом в форме следа от лапы гиены, приравнивая душегубца к безмозглой и бессловесной твари.

Когда вдали показались домишки поселенцев, на берегах стало многолюдно, и беглецы снова забрали влево от реки, держа путь в пустыню. Сейлио утверждал, что там они найдут приют.

– Смотри! – гаркнул вдруг высокорослый Валторо, первым взобравшись на песчаный нанос. – Там что – город, не город?

Сейлио вылез вслед за ним. Посреди Агиза высились остатки неизвестного города. Это были башни, каменные истуканы, разрушенные ограды и ступени, которые вели в никуда…

– Это древний город предков, – ответил Ваднор своему недалекому приятелю. – Здесь уже давно живут только призраки и зверье пустыни. Теперь там будем жить мы, а зверье подвинется.

Сейлио немного ошибся: в развалинах обитали изгои – воры и шлюхи, выдворенные из Кийара. Между собой они враждовали, и каждый предпочитал оставаться сам по себе. Не знакомые с жестокими нравами каторжан, они показались беглецам ничтожной мелочью. Рыжебородый громила предложил перебить из поодиночке, чтобы не мешались под ногами, а после спуститься под землю и осмотреть новые владения. Сейлио не спешил с убийствами, предпочитая думать головой там, где, кажется, запросто можно применить силу. И его осмотрительность дала плоды. Не мытьем, так катаньем Ваднор расположил к себе изгоев, и те стали его свитой. Предприимчивый каторжник установил свои правила, привлек к делу кузнецов и оружейников – сам он в прошлом был мастером по изготовлению клинков – и начал торговлю с поселенцами восточного берега.

Тайный Кийар поразил пришельцев своим величием, умалить которое не смогли даже века полного забвения. Катакомбы уходили под землю на такую глубину, что бродить по ним можно было всю жизнь. Некоторые галереи обвалились от времени и стояли гигантскими ямами, куда во время бурь ссыпался песок, перекрывая некогда действующие ходы. Из таких ям, бывало, торчали колонны и покалеченные статуи неведомых божеств.

Сейлио заставил свою свиту расчистить один из районов города катакомб и поселился там со своими любовницами. Он выбирал из многочисленных гулящих девок, которых прогнали сородичи. Тех, которые ему не угождали или не нравились, Ваднор отправлял работать – ублажать неверных мужей из восточного поселка – и требовал с них часть выручки.

С Валторо они делили власть честно, интересы их не пересекались. Сейлио считал, что рыжий здоровяк доволен своим новым положением так же, как и сам он, Ваднор. Но это была роковая ошибка.

Через несколько лет после побега старые приятели повстречались в центральной галерее расчищенного от песка и хлама района.

– О, Валторо!

– О, Сейлио!

Они обнялись. За прошедшие годы клейма их посветлели и почти исчезли с бледной кожи, так редко видевшей солнце. Разве только борода у Валторо на месте старого ожога росла нелепыми клочками.

– Не выпить ли нам? – предложил громила, и без того похожий на гигантскую бочку с вином. – Вспомним былое…

– Хорошая мысль, старик! Ты приходи, я ведь все там же! – Сейлио хлопнул его по плечу.

– Эх! – рыжий сузил глаза и поскреб потный затылок. – А я, бывает, тоскую по старым временам в Тайбисе… А тут что – разве жизнь? Скучища…

– Встретимся, – кивнул Ваднор.

Валторо оскалил щербатые зубы в отвратительной улыбке, но стоило приятелю повернуться к нему спиной, притворная радость стекла с бородатой физиономии, а поросячьи глазки сверкнули недобрым огоньком.

* * *

Явившись на встречу, рыжий обнаружил, что люди Ваднора, которых в подземном городе с каждым годом становилось все больше, успели расчистить немало улиц и переходов, заселяя древние комнаты.

Сейлио ждал его в своем зале для гостей. Увидев гигантскую фигуру старого подельника, он выгнал девиц и предложил тому сесть за стол.

Многое было выпито, прежде чем Валторо рискнул спросить:

– Ты скажи-ка мне, Сейлио, как мы с тобой тогда не сгинули в пустыне? Какой секрет был тебе известен? Ты ведь, помнится, ни разу не ошибся, когда мы искали воду, а на такое, поверь, не всякая животина способна, хоть нюх у них не чета людскому…

Ваднор усмехнулся, острием кинжала самозабвенно выковыривая устрицу на тарелку:

– А тебе на что?

Рыжий зевнул:

– Да любопытен я, дружище!

Сейлио поднял взгляд, и Валторо молниеносно погасил злость в маленьких глазках, расплывшись в подобострастной улыбке.

– Знающие люди подсказали, – соврал Ваднор, посмеиваясь над приятелем.

Валторо не подал виду, что раскусил его ложь, одним глотком осушил свой кубок, сипло выдохнул и воззрился на Сейлио:

– Никто не переходил Агиз до нас с тобой. Идти в Агиз – это верная смерть. Нас потому и не преследовали, что думали так же…

Ваднор только бровью дернул. Он не собирался исповедоваться перед глуповатым собеседником. Чем меньше людей знает его секрет, тем лучше. Стоит лишь сказать, что о существовании Тайного Кийара он тоже знал заранее, никогда здесь не бывая до побега и ни с кем о нем не говоря, и суеверные подданные могут поднять бунт против духовода[12]12
  Так до эры объединений назывались люди, умевшие общаться с потусторонними силами и ныне зовущиеся шаманами.


[Закрыть].

Рыжий решил не настаивать и заговорил о другом:

– Умно ты блюдешь свои интересы. Селяне, как я погляжу, прислушиваются к тебе и твоим людям.

– Еще бы! Это ведь у нас делают лучшие инструменты для работы и отличное оружие. Кто откажется не задорого получить крепкий плуг или хорошую борону?

– Не задорого – это за сколько?

– Когда – за деньги, когда – за продукты.

– Много ли тех денег у лопухов, ковыряющих землю? А ты вот не бедствуешь…

– Да и ты не в обносках, Валторо! – весело отбрил его Сейлио. – У лопухов золота, конечно, не найдешь. Но ведь правитель Тайбиса и его двор не только кушать хотят. Давно ли ты видел сборщиков податей из столицы?

– Давненько, – признал рыжий.

– Мы только немножко, за умеренную плату, помогаем крестьянам оставить при себе то, что могло бы уйти на прокорм двора. Неужели в Тайбисе считают сборщиков?

Рыжий заморгал, пытаясь раскрыть пошире мутные от вина глазки:

– Так лопухи знают?..

– Ну! Пф! – снова усмехнулся Сейлио, разводя руками, мол, само собой!

– Вот это да! Вот это лопухи! – Валторо вскочил на ноги и хлопнул ладонью по кулаку. – Как на первый раз глянуть – так просто сама кротость! Избранники Святого Доэтерия! Девка гульнула – в пустыню ее, парень проворовался – пусть сдохнет в Агизе! А сами-то! И если чужими руками, то во все тяжкие…

Ваднор невозмутимо кивнул:

– Так всегда и всюду. Нас нанимают делать то, что умеем мы, в обмен на то, что производят лопухи и что вытряхивается из карманов мытарей. Все довольны, кроме мытарей, которым уже все равно. А что тебя так задело, Валторо?

– Меня-то? Да я за то же самое был брошен в каменоломни, а лопухи, значит, остаются всюду чистенькими, да еще и нас за глаза кличут разбойниками…

– И боятся! – Ваднор воздел перст над головой с видом жреца, отпускающего грехи молящимся. – Правильно кличут, мне это не зазорно. Зазорно двору прислуживать, за места глотки друг другу грызть.

– Я, Сейлио, может, и неграмотный, но кой-чего все ж соображаю. Если Тайбис подгонит под стены подземного города свои войска, лопухи нас сдадут.

– Конечно, сдадут. Они терпят нас лишь потому, что за нами сила. Появится здесь более сильный – они тут же лягут под него, как те шлюхи. Это народ. Народ всюду одинаков. Народ – шлюха. Толпа. Сброд. Стадо. Стадо привыкло идти за вожаком… и оно будет идти за любым вожаком, который ведет. В своей душе они рабы. Будь иначе – мир стал бы другим. И никто никогда не переделает стадо.

Рыжий с мрачным видом утер влажные губы и мокрую бороду:

– А вот я отомстил бы выродкам, бросившим нас с тобой на каторгу, Сейлио! Никого бы не пощадил – веришь?

– Не горячись, Валторо. Не горячись. Всему свое время. Мы нагнем этот поселок, а если повезет, мы нагнем весь Кемлин, как гулящую бабу. Но в таких делах спешить не след. Пусть они убедятся в нашей необходимости. Власть должна полностью сосредоточиться в Тайном Кийаре.

– На что это ты замахиваешься, сумасшедший! – изумился Валторо. – Когда такое будет!

– Вода точит камни, время сушит воду, зато дух не боится времени, – туманно ответил Сейлио, исподлобья и с усмешкой поглядывая на возвышавшегося по другую сторону стола громилу.

Тот гоготнул:

– Ты что, собираешься жить вечно?

– А тебе не нравится эта мысль?

– Не нравится!

Валторо вскочил, вскочил и Сейлио. В кулаке рыжего сверкнул клинок, а другой рукой он сгреб приятеля, как котенка.

В особые минуты безумцы становятся пятикратно сильнее себя обычных. Их тело, отрешившись от веления разума, будто само знает, что ему делать, чтобы выжить или избежать – реальной или мнимой – опасности. Без риска надорваться они отрывают от земли и швыряют громадные камни, взлетают по отвесной стене на огромную высоту и могут справиться с несколькими дюжими врагами разом.

Сейлио не раз оказывался в таком странном состоянии, как будто не сам он, а кто-то руководил им. Вот и теперь он схватил вдруг рыжего, дернул вверх… Валторо с удивлением обнаружил, как пол ушел из-под ног… Следом за отлетевшим рыжим Ваднор швырнул свой недопитый кубок и пинком опрокинул стол с яствами, а сам ринулся в глубь комнаты.

Валторо вскочил, криво ухмыльнулся и сплюнул в сторону, не сводя глаз с врага. Что ж, раз повезло, второй раз не повезет. Куда теперь деваться Сейлио – кругом одни стены…

Ваднор подбежал к стене, странно повернулся и вдруг исчез в полутьме. Громила тупо заморгал и даже потер глаза, списав видение на счет лишнего кубка вина.

А Сейлио, тем временем проскользнув между заходящими друг за друга стенками комнаты, миновал лаз и побежал по галерее все ниже и ниже. Петлял он, точно гонимый крестьянами шакал, что повадился в курятники.

Позади послышался рев: Валторо раскусил хитрость древних архитекторов и тоже протиснулся через потайной ход. Сейлио хорошо знал норов бывшего приятеля: что-то задумав, тот не свернет с пути.

Ваднор был тут второй раз в жизни. Предполагая, что когда-нибудь может случиться мятеж, он наметил пути к отступлению и сам расчистил эту галерею. Кружной коридор вел на поверхность, соединяясь со множеством боковых. Главное – не проворонить малозаметный поворот в нужное ответвление. И, как назло, Сейлио этот проход второпях не заметил, а возвращаться было поздно: сзади глухо топал грузный Валторо, пыхтя от ярости и громогласно извергая проклятья.

В этой части города никого из подземных жителей не бывало, и звать на подмогу некого. Теперь Ваднор надеялся лишь оторваться от погони. Злоба переполняла его, вытеснив хмель. Ничего, рыжий, ты поплатишься за свое предательство! Сейлио Ваднор обид не прощает!

Одна из плит покачнулась и ушла из-под ног. Сверху посыпался песок и повалились куски облицовки. Топот за спиной стих – Валторо не осмелился лезть под обвал.

Песок все сыпался и сыпался, будто загоняя Сейлио в эту дыру между плитами. Ваднор осторожно заглянул туда, но там была плотная, суровая темнота и угадывались две первые ступеньки вниз. Он толкнул неустойчивую плиту и ступил на лестницу, нащупывая ногами надежную опору. Оставаться наверху было опасно: песка насыпалось уже по пояс.

Подумав об упорном преследователе, Сейлио нарочно крикнул два раза «На помощь!», один раз – «Спасите!», потом просто заорал, зажимая рот ладонью, как будто захлебываясь, и, как мог, задвинул за собой плиту. Глаза едва не взорвались, таращась во тьму. Ваднор не сразу сообразил зажмуриться и идти наугад, но когда проделал это, двигаться стало легче.

Откуда в громадный зал сочился неверный, тусклый свет, беглец так и не разобрал, однако тут можно было увидеть все. В конце комнаты находилось полукруглое возвышение, которое напоминало своей формой сцену для игры бродячих актеров и музыкантов. Может быть, это постамент давно погибшей статуи или алтарь неизвестного божества?

Сейлио обрыскал все помещение в надежде найти второй выход, но тщетно. Выход был входом и вел в заполненную песком галерею. Мало того – по ту сторону коридора притаился Валторо со стилетом в руке.

Оказавшись возле «сцены», Ваднор замер. Только отсюда было заметно, что где-то там, в потолке, в углу проблескивает отверстие. «А если я искал выход не там? Если он не внизу, а в потолке над сценой?» – подумалось ему.

Сейлио вскочил на постамент и тогда заметил на его поверхности самоцветную мозаику с золотым диском в центре. Зрение уже настолько привыкло к темноте, что Ваднор различил даже следы чеканки на золоте.

– Как бы здесь не древний клад! – присвистнув, тихо вскричал он и шагнул на диск.

В глаза ударил нестерпимый свет.

* * *

Тем временем Валторо, услыхав шум обвала и шорох падающего песка, подождал за поворотом, не взвоет ли от страха его жертва и не побежит ли обратно, прямиком на его клинок.

– На помощь! – спустя какое-то время заорал Сейлио. – На помощь! Спасите! А-а-а-а-ф-ф-ф!..

Крик его заглушился песчаным шепотом. Валторо удовлетворенно крякнул, спрятал стилет в ножны на руке, откуда тот всегда так удачно выскакивал в ладонь, и пошел наверх.

Теперь он был полноправным хозяином Тайного Кийара.

* * *

Ваднор стоял посреди круга белых валунов и его мутило. Он решил, что рехнулся. Только что, оказавшись после привычной тьмы подземного города в залитом гигантским предзакатным солнцем лесу, Сейлио едва не был схвачен неведомым чудовищем с огромными зубами. Ростом оно было раза в три выше него, шкура походила на чешую змей или ящериц Агиза. Беглец заорал, когда челюсти клацнули прямо у него над головой – и вдруг все снова изменилось. Лес, но уже совсем другой. Ночь или глубокий вечер. А рядом – большие белые валуны. И кружится, кружится голова…

Пошатываясь, Сейлио выбрался наружу, и там стало не так дурно.

Далеко в кустах кто-то зашумел. Ваднор выхватил нож. Конечно, против зубастого чудовища эта ковырялка не поможет, но не умирать же, как барану! Сейлио чуть присел, прячась за камни, и огляделся. «Я рехнулся!» – снова подумал он, удивляясь реальности предметов и событий.

Вдалеке возникло несколько человеческих фигур. Кажется, эти люди были почти голыми, а в руках они держали палки с заостренным концом. Они остановились и теперь ждали, не спеша приближаться к странному кругу камней.

Сейлио понял, что еще немного, и он рухнет без признаков жизни. Нужно бежать отсюда, искать убежище, пересидеть, переждать!

Он отступил. Его шатало. Это последнее, что запомнил Ваднор, падая.

* * *

Лязгающий старческий голос кричал что-то на неведомом языке. По старой привычке Сейлио не подал и виду, что пришел в себя. Он сначала прислушался к своему телу – все ли цело. Потом ему захотелось осмотреть место, где он лежал, но старик был слишком близко: его вопли то приближались к самому уху Ваднора, то отдалялись, но не больше, чем на шаг. Вторя его словам, звенел какой-то музыкальный инструмент, а чуть поодаль и вокруг гулко стучали барабаны.

И Сейлио решил сделать по-своему, с помощью «духоводских» приемов, когда он, невидимый, выходил из своей оболочки и мог находить сокрытое. Так он обнаруживал во время путешествия через Агиз подземные источники-родники. Вспомнился и Валторо. Сейлио скрипнул зубами. Жажда мести впилась в него так, что не сразу он смог отрешиться от гневных мыслей и сделать то, что задумал.

Хор голосов приговаривал вслед за стариком и барабанами.

– Та! Та-аяса! – твердили они.

Во время очередной попытки у Сейлио наконец получилось выйти и осмотреться. Он лежал на носилках посреди утоптанной площадки между странными конусообразными домишками. Небо здесь было неузнаваемым, все созвездия здесь выглядели иначе.

Рядом с его неподвижным телом полыхал костер и прыгал худощавый полуголый старик с длинными патлами, заплетенными в косицы и утыканными перьями. За пределами светового круга, отбрасываемого огнем, собралось какое-то племя.

«Постой, великий бог! – услышал Сейлио и заметил, что старик смотрит прямо на него – не на ту лежащую оболочку, а на него настоящего, которого на самом деле видеть был не должен. – Не покидай нас! Мы готовы служить тебе!»

Умиротворенный словами дикаря, Ваднор вернулся.

Когда он открыл глаза, все радостно завопили и пали ниц.

Племя веселилось всю ночь, а на следующий день Сейлио проснулся рядом с голой дикаркой и вспомнил, как выбрал ее в подпитии своей женой и как радовалось этому все племя. Дикарка была немилосердно страшна, но если не глядеть в лицо, чего, по-видимому, и так не сделал Ваднор ночью, то все у нее, как у бабы, было на месте и даже привлекало. «Погорячился я во хмелю и по темноте!» – с ужасом отирая заспанную физиономию ладонью и фыркая, подумал Сейлио.

Дурнушка проснулась, вытаращилась, оскалила в улыбке огромные выпирающие зубы и вскарабкалась на него с прытью ужа. Ваднор скинул ее с себя и побежал вон из жилища, где после вчерашнего спало еще не меньше двенадцати человек.

Старик по-прежнему восседал возле костра. Дрожа с похмелья, Сейлио притащился к нему и рухнул рядом. Дикарь молча протянул ему плетеную бутыль. После пятого глотка настойки в голове беглеца стало чуть яснее.

Да, убивать его никто не собирался. Наоборот, его приняли за божество, и теперь у Сейлио было полно времени, чтобы под приглядом опытного старого раванги развить свое «духоводство». Он уже решил, как отомстит предателю-Валторо.

Но ни Сейлио, ни легшая с ним дикарка, ни шаман, ни, тем паче, рыжий громила, по чьей вине оказался в сельве «белый бог, отмеченный священным знаком», не знали, что случится здесь через семьсот лет и какую роль во всем этом сыграет дальний потомок пришельца и местной, печально известный в этих краях как «черный раванга Улах».

* * *

Из всех уголков Кемлина потекли в Тайный Кийар беглые каторжники, пряча под рваниной рожи с кошмарным клеймом. Став единовластным правителем подземного города, Валторо бесился, не понимая, откуда вдруг столько преступников прознало о древнем городе.

Новички уважали правление рыжего: пришел он раньше, выглядел внушительно, внимание привлекал. Не поклонялись ему, но подчинялись без ропота. Валторо же, давно позабывший об изведенном дружке, приписывал все заслуги по управлению «государством в государстве» исключительно себе, хотя некоторые вопросы находились за пределами его понимания и решались по старой памяти – безотказными методами, придуманными изобретательным умом Сейлио Ваднора.

Беглые каторжане все как один с презрением относились к соседям с восточного берега Ханавура. Лопухи-крестьяне даже представить не могли той жизни, с которой денно и нощно боролись злолицые люди из каменоломен. Чуть больше каторжники привечали отщепенцев из поселка. Эти, по их меркам, хотя бы умели мыслить так, как положено мыслить истинно свободным людям. Но иногда у изгоев была тонка кишка решиться на рискованное предприятие, и потому они никогда не поднимались до вершин настоящих каторжников. Изгои ходили в статусе прислужников и ревностно приглядывали друг за другом, лелея надежды на более выгодное положение при хозяевах.

Сейлио Ваднор завел машину по всем правилам. Если новая власть еще не обладает достаточным богатством, чтобы накормить холуев и стадо, если великие идеи либо отсутствуют изначально, либо иссякли, не привившись в народе на голодный желудок, на помощь приходит главный стимул – страх. Погрузи свое стадо в беспрерывный страх, заставь каждого лопуха думать о том, что за ним внимательно приглядывают, и ты прослывешь самым лучшим, самым справедливым и также самым мудрым вожаком. Даже трезвомыслящие не посмеют пикнуть против тебя не слова, а для остальных ты станешь идолом.

Поначалу каторжники установили эту систему только в подземном городе. Это через шестьсот лет дух гиены вырвется из катакомб и задавит весь Кийар. Который к тому времени уже успеет стать новой столицей Кемлина. Да что там – этот дух задавит весь Кемлин! Отработанное в веках, правило действовало без сбоя. Лопухи и сами не заметили, как поклонились новым правителям, чувствуя что-то зловещее, порождаемое самозванцами. И с тех пор они боялись уже всего, а боящийся – уязвим.

Рыжий Валторо помер на склоне лет, но совсем еще не старым. Нашли его в большом расчищенном от песка зале глубоко под землей. Схватившись за грудь окоченелой рукой, мертвец лежал в двух шагах от неведомого устройства, секрет коего так захочется разгадать полководцу Гельтенстаху. Как утверждали очевидцы, в глазах Валторо застыл ужас, будто перед смертью встретил он чей-то грозный призрак…

* * *

Словно ветром сдуло семь веков.

Там, где в последний раз пировали Сейлио Ваднор и Валторо, располагалась клиника Тайного Кийара, и комната, где когда-то был потайной лаз, теперь стала палатой. Именно в ней на большой специальной кровати лежала девушка, доставленная из Восточного Кийара. Молодая, очень приятной наружности, она существовала только за счет приборов, заставлявших ее легкие дышать, а сердце – вяло биться, качая кровь. В ее карте значился диагноз: «кома». Кто из специалистов только ни осматривал ее в ночь поступления и на протяжении следующих суток, но установить причину заболевания не удалось ни одному светилу Кемлина. Отключись вдруг система – и через несколько минут неподвижная оболочка умрет насовсем.

Утром вторых суток возле палаты стало суетно. Появились военные из спецподразделения, заняли переходы. Откуда ни возьмись нагрянули чиновники с осмотрами. Потом все стихло, и только тогда в клинике появился тот самый мужчина, что разговаривал с ошибочно арестованной Пепти Иссет на съемной квартире верхнего Кийара.

Гатаро Форгос совмещал несколько должностей. Он был одним из «отцов» объединенной столицы, а при Самом выполнял функции советника по здравоохранению и средствам массовой информации, в связи с чем владел крупным издательским домом «Вселенский калейдоскоп-пресс», диктующим свои правила на медиарынке.

Для своих сорока пяти выглядел он великолепно. Под землей он никогда не надевал очки-хамелеоны, заставляя приближенных вздрагивать от странного взгляда серых глаз. Его зрачки изредка взблескивали, словно переливающаяся ртуть, и людям казалось, что за их зеркальной поверхностью таится древний потусторонний мир, готовый затянуть туда дерзнувшего чересчур долго смотреть в глаза советника.

Безупречно одетый, безупречно выбритый и подстриженный, Гатаро Форгос смотрелся, как человек с обложки. Во всем его облике сквозило довольство холеного баловня судьбы. У него почти не было возрастных морщин, да и пепельно-русые волосы оставались такими же густыми, как в ранней юности, без малейшего намека на седину.

– День добрый, мэтр Форгос! – встретив у двери в палату, поприветствовал советника главный нейробиолог столицы. – Надеюсь, в добром здравии?

– Вашими молитвами, мэтр Пинерус, – чуть насмешливо ответил Форгос, приостанавливаясь возле небольшой группы врачей. – Что наша засоня?

– Без изменений, господин советник, – развел руками Пинерус. – Как после Призыва…

Форгос поморщился:

– Да ну вы бросьте! Сколько бы она прожила после Призыва?

В бархатистом голосе мэра послышалось ироничное недоверие. Нейробиолог отвел взгляд и вздохнул:

– Смотря после чьего…

– Моего, – советник улыбнулся.

– Она? Пожалуй, часа полтора.

Улыбка Форгоса тут же погасла:

– Вы шутите? Полтора часа сопротивления? Мне?!

– Да, господин советник. По меньшей мере – полтора часа.

– Я уже хочу посмотреть на эту крошку. Полтора часа! – хмыкнул он себе под нос, входя в палату. – Ну надо же!

Ему стоило, не оглядываясь, лишь поднять руку, чтобы Пинерус тотчас же вложил в его ладонь папку с историей болезни. Форгос сунул папку под мышку и проследовал прямо к кровати.

– Оставьте нас все, тут не представление, – потребовал он, заглянув в лицо Нэфри Иссет.

Врачи и его личная охрана поспешно ретировались за дверь.

Форгос обошел изголовье, рассматривая приборы.

– Ну, здравствуй, беглянка. Оказывается, я хорошо знаю твоего папашу. У вас с ним даже вкус один и тот же… – он стремительно наклонился к ней и почти лизнул в шею. – Совсем тот же! Мы так замечательно спорили с ним, и он убеждал меня, что питающую сущность обмануть нельзя. Ха-ха. Вот он и не смог, к нашему обоюдному огорчению. А я ведь его убеждал тогда, что ставить преграды самому себе глупо, развитие бесконечно и можно все, нужно лишь пожелать! Да… Так что мне с тобой теперь делать, красавица? М? Есть идеи? Во всяком случае, идеи, как спрятать эту шкатулку у тебя были…

Советник уперся руками в края кровати возле ее плеч, нависнув над Нэфри мрачной тенью. Аппарат искусственного дыхания продолжал шипеть, по экрану кардиографа бесшумно бежало зубчатое кружево, меняющиеся по форме пятна плавали на мониторе энцефалотомографа, шлем которого прикрывал верхнюю часть головы девушки. Нэфри напомнила Форгосу создание из фантастической киноленты, наполовину сделанное из органики, наполовину из синтетического вещества. Он подумал, что хорошо бы сейчас перещелкнуть какой-то тумблер, чтобы она взяла и поднялась, как показывают в тех фильмах.

– Не вижу я тебя, – наконец признал советник разочарованным тоном. – Не вижу нигде, уж прости, крошка. Куда тебя занесло?

Он оттолкнулся от нее, выпрямился и пролистал историю болезни, после чего в задумчивости пощипал подбородок:

– Гм… Протоний покарай, ну а если это и в самом деле именно кома? Не выход, а кома? Ведь так подумать – а может, зря я бросил врачебное ремесло? Сейчас был бы умным, нашел способ тебя поднять…

Форгос и в самом деле бросил медицину девятнадцать лет назад. Как обрубило. До сих пор он втайне считал, что из него мог бы получиться неплохой нейрохирург. Однако все сложилось так, что ему пришлось пойти по политической стезе, и новая карьера вела отсчет с Нового года девятнадцатилетней давности. Теперь Форгос знал, что произошло в ту новогоднюю ночь в складской части предприятия, соседствующего с подземной клиникой. Он уже перещелкнул тумблер своей судьбы, и теперь оставалось лишь ждать подходящей волны, которую нет-нет да присылает море жизни. И, кажется, сейчас эта волна была уже на подходе. Советник не знал, с чем или с кем она связана, но что-то приближалось, что-то готовилось…

Резко и неприятно запиликал вызов. Форгос отпустил руку Нэфри и поднес трубку к уху:

– Слушаю, мэтр Картакос!

Из динамика донесся голос Самого:

– Чем порадуете, советник?

Гатаро Форгос взглянул на девушку и кивнул:

– Она у нас, мэтр.

– Есть изменения?

– Пока нет. Это кома. Но я сам займусь ею с сегодняшнего дня! – поспешно добавил он.

– Я прилетаю послезавтра, советник. Постарайтесь, чтобы хоть к тому времени вам было что сказать.

– Буду стараться, мэтр, – с улыбкой заверил Форгос и, убрав телефон, сразу же нахмурился. – Навертела ты, засоня… Я и не ожидал от тебя такой прыти. Способная ты девчонка, вся в своего отца. Навертела – теперь лежи. Будем думать, что с тобой делать дальше.