Текст книги "Режим бога (Последний шаг) (СИ)"

Автор книги: Сергей Гомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

6. Гнев небесный

– Добрый день… – в тоне госпожи Иссет не то вопрос, не то изумление, да и взгляд несколько опешивший. – Мэтр Дэсвери?

– Здравствуйте, госпожа профессор, это именно я.

Морщины от улыбки окружили его пронзительные глаза, и он прошел мимо посторонившейся хозяйки в дом, а затем без предисловий добавил:

– Видите ли, я открыл приют для тех, кто имеет проблемы с властями, и в последнее время он пользуется особой популярностью у населения различных стран и даже континентов.

Ее брови дернулись. Женщина не понимала, как ей реагировать на слова телеведущего, а он продолжал сиять белозубой улыбкой:

– Где мы можем поговорить так, чтобы нас не услышали, если в доме установлена прослушка?

Женщина неопределенно дернула плечами и указала на дверь в комнату:

– Не установлена… Проходите туда.

Войдя в зал, Дэсвери увидел сидящих в зале за круглым столом двоих мужчин. Пожилого он узнал без промедления: им был математик Ноиро Гиадо. А вот молодого, даже, можно сказать, совсем еще юного, встретил впервые.

– Присаживайтесь, мэтр, – надтреснутым голосом равнодушно пригласила Агатти Иссет, махнув рукой на свободный стул. – Что-нибудь выпьете?

– Нет, благодарю.

– Да, познакомьтесь – это друг моей дочери, Ту-Эл. Мэтра Гиадо вы знаете – мой кузен…

Все три гостя кивнули друг другу.

– Отлично! Значит, все в сборе, и мне повезло. Дело такое, друзья мои. Сейчас в моем загородном доме организовалось что-то вроде штаб-квартиры недобропорядочных граждан Кийара. Понимаю ваше горе, госпожа Иссет, но, быть может, вы краем глаза видели или краем уха слышали мою вчерашнюю передачу? Или мэтр Гиадо вам о ней рассказывал, как участник? Да, забыл упомянуть статью журналиста Сотиса в вечернем выпуске газеты… э-э-э… Вот она, кстати, – Дэсвери положил номер на стол, и все взгляды невольно скрестились на передовице, где огромными буквами краснел заголовок статьи: «Невозможные убийцы из Тайного Кийара. Журналистское расследование завершено». – Короче говоря, все затейники сейчас в сборе у меня в загородном доме. И один из них настоятельно просил доставить туда же вас, госпожа Иссет, и вас… я так понимаю – господин Эгмон?

Юнец тоже слегка удивился:

– А в чем дело?

– Дело в том, что нужно спрятать всех родных и близких Нэфри, и это проверенная информация.

Госпожа Иссет глухо вскрикнула и стала заваливаться набок. Дэсвери и Гиадо, сидевшие к ней ближе, чем Ту-Эл, успели ее подхватить и перевести в кресло у окна.

– Они ее убили… – прошептала женщина, мелко дрожа всем телом и мотая головой с растрепавшимися волосами. – Они убили мою Нэфри…

– Нет, нет, госпожа Иссет. Ну что вы? – кинулся к ней Эгмон. – Дядя сказал бы мне, если бы там что-то такое готовилось. У них там сейчас и в самом деле неспокойно, особенно после этой статьи, но никто не собирается убивать Нэфри, она ведь им нужна как…

– Ту-Эл! – расплакалась профессор, уткнувшись головой ему в плечо. – Поразмысли сам: они хотят заполучить тех, кто контактировал с девочкой – родных, друзей, коллег, быть может. Всех, кому она могла доверить то, что скрывала от «тайных». А это значит, что она сама им больше не нужна, они видят в ней балласт и намерены избавиться. Понимаешь?

– Не может быть… – упрямо бормотал молодой человек. – Я знал бы… Не может быть…

Тут, взглянув на часы, вмешался Сэн Дэсвери:

– Друзья мои, времени у нас в обрез. Думаю, мэтр Гиадо, как родственник, тоже должен скрыться… Н-да… В доме моем отныне будет оживленно.

– Я не хотела бы вас стеснять, – профессор Иссет утерла слезы платочком.

– Да ну оставьте вы это! Стеснять! Там можно разместить половину студентов вашей кафедры, и тесно никому не будет… Между прочим, Ту-Эл, вам стоит оповестить и пригласить с собой остальных ваших музыкантов.

Эгмон усмехнулся:

– «Зовите сюда всех», что ли?

– Вот именно! – подхватил Дэсвери. – Собирайте все, что нужно, и срочно отправляемся в путь!

– Сейчас должен приехать профессор Лад… – устало проговорила мать Нэфри. – Буквально с минуты на минуту…

– В таком случае, профессор Лад будет похищен и…

Он увидел в окно идущего по дорожке археолога и со смехом потер руки. Госпожа Иссет медленно побрела сложить вещи, равнодушная теперь ко всему.

– А вот и профессор! – воскликнул телеведущий, едва отворилась дверь.

Лад отступил с приоткрытым ртом:

– Э-э-э… а-а-а что здесь, простите…

– Небольшой переезд, мэтр Лад. Предлагаю и вам небольшую прогулку к морю. Дороги сейчас непросты, даже опасны, но мы проскочим.

Археолог посмотрел на Ноиро Гиадо:

– Мэтр Гиадо? Здравствуйте. Я, наверное, не вовремя? Там еще Матиус в машине…

– Еще и Матиус в машине? – с воодушевлением вскричал Дэсвери, уже просто сияя от умиления. – Ну какая удача! Господин Эгмон, да вы звоните, звоните своим музыкантам, у нас ведь выхода нет. Звоните. Я не хотел бы мчаться сюда еще раз за кем-нибудь, кого забыли. Меня и так едва не взорвали по дороге к вам.

– Кто? – в один голос спросили Лад и Гиадо.

– Да кто бандитов разберет, чьи они? Может быть, даже кийарские мародеры… Много их сейчас развелось…

Агатти Иссет упаковывала чемодан, но самой ее здесь не было. Она думала о том, что негодяи из Тайного Кийара никогда не ставили человеческую жизнь ни в пол-асо, и все это время Нэфри, свидетельница какого-то их преступления, была жива лишь оттого, что им необходимо было получить от нее некую вещь. Но теперь все меняется, Нэфри им уже не нужна, и госпожа Иссет чувствовала это истерзанным сердцем. Заречный город обложили военизированные части, и туда не прорваться даже с боем, а это значит, уже нет никакой надежды.

Время перевалило за полдень. С тоской посмотрев на фотографию двенадцатилетней дочери, профессор уложила рамочку снимком вниз на вещи и, решительно опустив крышку чемодана, задернула молнию. Всё. Больше ничего не остается в этом осиротевшем доме. Ничего, что держало бы здесь. Он как будто вымерз и одряхлел.

Госпожа Иссет и Ноиро Гиадо сели в машину к Дэсвери, Лад остался в своей с Матиусом, а Эгмон запрыгнул в открытый автомобиль Камро: музыканты подъехали в самый последний момент. Все это очень веселило телеведущего, и он не переставал сыпать шуточками, поглядывая в зеркало заднего вида на следующий за ними эскорт. Мать Нэфри молчала, крепко сжав побелевшие губы, молчал и мэтр Гиадо.

– Когда мы вызволим Нэфри, – серьезно сказал Дэсвери, выворачивая из-за того самого холма, где Сокар вчера увидел перевернутый автобус и впервые повстречался с Та-Дюлатаром и его спутниками, – всем нам нужно будет уехать из этой страны. Надеюсь, вы не станете отказываться?

Пассажиры лишь кивнули. Дэсвери понял, что госпожа Иссет уже не верит в спасение дочери, но сил на то, чтобы пытаться ее бодрить и дальше, не осталось. Он и сам чувствовал в своей душе огромную черную дыру, которая пожирала все его чаяния, желания действовать и жить. И это не был кто-то из «тайных». Дыру породили обстоятельства, беспрерывный страх и предчувствие – острое предчувствие! – грядущей непоправимой беды. Казалось, даже солнце померкло, как в середине затмения, и мир припорошило пеплом.

При виде собственного дома Дэсвери окончательно пал духом. Несколько подсобных построек на участке сгорели, и угли все еще дымились. Ограда была переломана, большинство деревьев – тоже. В крыше дома зияли громадные дыры, из всех окон уцелели только три, навес над верандой перекосило. Телеведущий уже не надеялся застать там живых и, пока математик успокаивал свою разрыдавшуюся кузину, кинулся в помещение.

Встретили его воющие горничные. Шатенка в одной руке держала кувшин, а другой, окровавленной, размахивала, стараясь что-то сказать хозяину.

– Ты ранена? – спросил Дэсвери, хватая ее за эту руку и пытаясь найти рану.

– Нет, нет! Мэтр Сокар ранен!

– Мэтр Сокар и этот, разрисованный, страшный! – взахлеб пояснила вторая блондиночка, сбиваясь и заикаясь.

– Что здесь было?

– Мы не знаем. Какие-то люди вломились ко всем нашим соседям и к нам. Здесь была перестрелка, а еще были залпы со стороны моря, но доктор из Рельвадо и его сын выгнали их отсюда. А мэтра Сокара и разрисованного успели ранить, доктор сейчас с ними!

– Мне надо принести ему воды! – спохватилась окровавленная и убежала в ванную.

Дэсвери оглянулся. В двери заглядывали Ту-Эл Эгмон и Камро Риз.

– Помочь? – спросил Камро, медленно обводя взглядом изуродованный холл.

Телеведущий кивнул им и стал подниматься наверх, к Сокару, но на лестнице их всех обогнала шатенка-горничная с полным кувшином.

– У вас там что, воды нет наверху? – крикнул ей вслед Дэсвери.

– Нет! Вернее, полно воды…

– Нет там воды, там труба лопнула, и все перекрыли! – пискнула блондинка из-за спин ребят.

Второй этаж был залит водой. Кругом медленно и даже как-то величественно плавали разные вещи, циновки. Струи текли по лестнице, а паркет стал скользким, словно лед.

Сокар встретил их, вполне уверенно держась на ногах, но с перебинтованной головой.

– А, друг мой Сэн! – вскричал он, все еще пребывающий в горячке боя.

– Святой Доэтерий, я уж подумал, что тут все при смерти, – перевел дух Дэсвери.

Лицо сузалийца вытянулось:

– Увы, но тот молодой франтирец, видимо, не выживет…

– Айят?

– Нет, второй, в татуировках… Не надо туда входить, там с ним господин Элинор и горничная…

– А вас как угораздило, Рато?

Тот скользнул рукой по своей повязке и отмахнулся:

– Да так, царапина, от стены что-то откололось и прилетело. Только крови было целое море! Никогда не думал, что из царапины на лбу может вылиться столько крови! Приеду на родину и буду хвастаться и врать, будто бы принимал участие в боевых действиях под Кийаром… А мальчика жаль. Мы с ним были снаружи, на веранде, когда все началось. Я успел пригнуться, а этот смельчак на них бросился с голыми руками…

Ту-Эл и Камро переминались с ноги на ногу, и последний наконец предложил:

– Ну что стоять? Давай-ка свистнем ребят и попробуем тут прибраться…

К четверым парням-музыкантам присоединились Айят, Матиус и блондинка-горничная. Профессор Лад недоверчиво поглядывал на Сокара, не решаясь подойти, а госпожа Иссет и ее кузен почему-то решили пока остаться внизу.

Покинув их всех, Дэсвери пошел проведать Ноиро.

На стук никто не ответил. Телеведущий встревожился – уж в очень плохом состоянии был журналист, когда они виделись в последний раз – и толкнул дверь, оказавшуюся незапертой.

Эта комната уцелела, но ни кровати, ни Сотиса Дэсвери не увидел. Угол попросту пустовал.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он и уже хотел было уйти, как вдруг и кровать, и спящий Ноиро, и старый Хаммон, который сидел у изголовья, мигом возникли на прежнем месте.

Дэсвери часто заморгал, чтобы понять, мираж это или реальность, а Тут-Анн скрипуче рассмеялся и показал непонятное маленькое устройство:

– Это не колдовство, мэтр Дэсвери, и галлюцинациями вы не страдаете. Это так называемая «оптико-энергетическая защита». Не знаю уж, насколько это правда, но ходили слухи, что под ней можно спастись от прямого попадания снаряда.

– Это какие-то тайные разработки института, где вы работали в Заречном?

– А вы все никак не поверите, что Кристи из другого мира? – чуть укоризненно подметил Хаммон, качая кудлатой головой.

– Да нет, я верю… но… Но вы же понимаете, что человеческая психика так устроена, что ни в какую не примет того, чего еще не понял разум. Будет считать чудесами и колдовством, пока не узнает принцип работы устройства. Так же и с этим вашим тран… транс…

– Трансдематериализатором. ТДМ. А если удобнее, то называйте его просто телепортом.

Дэсвери подошел к постели и посмотрел в пожелтевшее лицо Ноиро. Тот не дышал. Взгляд телеведущего метнулся к старику:

– Он умер?

– Ну уж нет! Не дождутся они. Зря, что ли, Кристи со своим мальчонкой над ним хлопотали? Вот еще бы девушку вернуть…

– Вы мне знаете что объясните, мэтр Хаммон? Я вот уже несколько раз от вас слышал, что молодая Иссет могла бы каким-то образом помочь Ноиро, а на него, насколько я понял, кто-то в сельве наслал сильное проклятие. Почему вы думаете, что если даже Та-Дюлатар не в силах что-то сделать, то это получится у Нэфри?

Хаммон усмехнулся, чуть подался ему навстречу и поманил к себе пальцем.

– Потому что это может сделать только вторая половинка одного целого. Только сам себя можешь избавить от этой напасти, понимаете, нет?

– Нет, извините!

Старик вздохнул:

– Да что тут не понять? Лишь настоящая любовь между настоящими попутчиками сворачивает горы, и ничто им не преграда. А когда они поодиночке, то и погибнуть могут, вот так вот… Потому мы все неосознанно и тянемся, ищем эту свою половинку… Чувство самосохранения нами руководит, желание безопасности… Ну и романтика, конечно! Что ж в том плохого! Это мне в свое время мудрая шаманка сказала, а уж она точно ведает!

– Но как же вызволить эту девушку из Тайного? – шепнул Дэсвери, оглядываясь на неподвижного журналиста, вытянувшегося, будто мертвец.

– Кристи за ней сходит. Он похож на нынешнего мэра…

– Как две капли воды похож!

– Ну и вот! Ему бы еще нашей речи выучиться как следует, ну да не до роскоши нам теперь. Подберем ему что-то из одежды, подстрижем косматого… Авось и прокатит… А там поглядим, в коме она или что…

– Так у вас все просто на словах!

– Непросто, непросто… Но пробовать придется, – старик повертел в пальцах маленький пультик, управляющий ОЭЗ. – Не сможет тело без присутствия духа в этом мире оставаться долго…

Тут Дэсвери, кое-что вспомнив, спросил:

– А как же он тогда вставал, чтобы отбиваться?

– Кто?

– Сотис. Горничная мне сказала, что они с Та-Дюлатаром выгнали отсюда бандитов…

– Вы на него посмотрите, мэтр, могло ли такое встать и, тем паче, отбиваться?

– Но вы же сами рассказывали, что дома у вашего друга… в том мире… был приемный сын, вылитый Ноиро, и он теперь с ним возится, как со своим… А горничные так и считают, что Ноиро…

– Я уж не знаю, кого там считают ваши красавицы, но это тело, – Хаммон кивнул на Сотиса, – лежало тут бревном под этим самым куполом, – он снова показал пульт, – пока Кристи с Айятом и сузалийцем гоняли вооруженных полудурков. Те – не поверите! – мигом хвосты поджали и бегом отсюда. Что уж парни над ними вытворили… боюсь и представить. Слиняли – и духу не осталось, только погром… Что поделать…

Дэсвери поднялся со стула и задумчиво поскреб в коротких жестких волосах, еще сохранившихся на затылке:

– Ну что ж, значит, следующий шаг – поездка в Тайный… – он поежился: – А это будет похуже погрома…

Но едва он тронул ручку двери и потянул на себя, на пороге возник хмурый Та-Дюлатар.

– Всё… – тихо сказал он.

Дэсвери опустил взгляд на его руки. Целитель был уже без перчаток, но там, где они заканчивались, на коже и на подвернутых рукавах светлой рубашки темнели подсыхающие пятна крови, которые он почему-то не смыл.

– Что там, Кристи? – подал голос Хаммон, а телеведущий уже все понял.

Врач прислонился спиной к косяку, запрокинул голову и прикрыл глаза:

– Его нужно похоронить… – сказал он почти без акцента.

– Сколько ему было? – Дэсвери спросил это, лишь бы нарушить мучительное безмолвие, повисшее вдруг в спальне.

Та-Дюлатар что-то произнес, и Хаммон перевел:

– Девятнадцать…

* * *

Пинерус вошел в палату и хмуро посмотрел на приборную панель. Как и ожидалось, все без изменений. Он снова попытался убедить себя, что пациентка все равно не проснется и что они только мучают ее, не давая уйти туда, куда она должна уйти. Ему, конечно, было лестно, что сам Картакос снизошел до этого поручения, однако не так просто щелкнуть тумблером, когда ты осознаешь, что беззащитное существо, которое ты собираешься убить – твой пациент, и что он еще жив и, быть может, вернулся бы к нормальной жизни, дай ему шанс. Вероятность мала, но она есть, и как-то продирает при мысли, что именно тебе нужно встать между ним и его правом на бытие.

Впрочем, колебания были недолгими: рука, дрогнув лишь вначале, затем твердо потянулась к оранжевому тумблеру.

– Ах сволочь! – вдруг прорычали за спиной.

Пинерус подпрыгнул, но на него уже навалилось что-то с острым запахом перегара, бранящееся и неуклюжее. Все это время оно, похоже, пряталось за шкафом с инструментарием, и врач не заметил его при входе в палату. А оно все время было тут и наблюдало.

– На по!.. – выкрикнул нейрофизиолог и тут же был схвачен за горло и перевернут на спину.

Пинерус увидел перед собой спитое побуревшее лицо Читеса – человека непонятной специальности и неопределенной должности, околачивающегося среди приближенных Форгоса.

– Ах ты поганый сузалийский шпион! И сюда уже пролез! – орал Читес, пытаясь одновременно тузить кулаком бедного полузадушенного медика. – Вредитель! Мы вас всех переловим!

Тот дернулся и, на секунду освободившись, просто заголосил: «А-а-а-а!» В коридоре послышался топот и крики. Рука сивого снова стиснула глотку жертвы, и Пинерусу стало совсем дурно.

Он даже не сразу понял, что его освободили.

Читес корячился в руках охранников, вопил что-то о шпионах, разъедающих плоть великого Кемлина, о проклятых сузалийцах, которые спят и видят, как бы развратить его народ «своими цацками», и еще много о чем.

Пинерусу помогли подняться, и он потрогал горло, проверяя, не сломаны ли хрящи, и еще не совсем веря в избавление.

– Что тут у вас произошло, господа?! – недоуменно спросил начальник охраны больницы.

– Он напал на меня… – просипел Пинерус, и кто-то подал ему стакан воды.

– Господин Читес? – начальник повернулся за разъяснениями к сивому. – В чем дело?

– Он сузалийский шпион! Эта девка должна нам сказать, где находится артефакт, и тогда технологии Кемлина будут обгонять весь мир на сотни лет! А поганые заморыши хотят, чтобы она замолчала навсегда, ясно? Арестуйте его! – брызжа пеной и подпрыгивая в объятиях нескольких здоровых парней, проверещал Читес.

На багровой его шее проступили все жилы. Казалось, сейчас в нем что-то лопнет, и он растечется по палате лужей перебродившего алкоголя с небольшой примесью крови.

– Так, ясно.

Не спрашивая больше ни о чем, начальник вышел в коридор и набрал номер секретаря мэра:

– Это Осо Даммон, начальник охраны больницы, где лежит известная господину мэру пациентка, – сказал он. – У нас тут небольшой конфликт, я прошу соединить с мэтром Форгосом.

– Ждите, – надменно бросил секретарь, получив вслед не высказанное вслух, но очень прочувствованное и абсолютно не печатное ругательство: бывший военный, Даммон ненавидел таких чванливых хмырей, как помощник мэра. Наверняка будет подслушивать их разговор с Форгосом! Ну не может быть, чтобы мерзавец не доносил на своего шефа Самому. Няньки есть повсюду…

– Я слушаю, – раздался в трубке знакомый голос, не прошло и пары минут. – В чем дело?

– Господин мэр, тут один из ваших людей набросился на врача и…

– Кто? – перебил тот.

– Господин Иги-Хар Читес.

– А, Читес… – каким-то отстраненно-полинялым тоном промямлил мэр. – Этого я и боялся…

Даммон насторожился:

– Мэтр?

– Что он сейчас делает?

– Называет мэтра Пинеруса заморышем…

– Заморышем? С какой стати?

– Полагаю, это каламбур, мэтр… Он кричит, что в больницу пробрались сузалийские шпионы, а если вспомнить географическое расположение Сузалу по отношению к нам, то…

– Ясно. И за что он так обзывает доктора?

– Читес обвиняет его в том, что тот якобы хочет убить свидетеля…

– Какого свидетеля?

– Так эту самую… Иссет же!

– Пинерус хочет убить Иссет?

Тут у Даммона шевельнулось слабое подозрение, что Форгос неявно и сдержанно, но все-таки издевается – и над ним, и над Читесом, и над всем происходящим.

– Господин Читес так говорит…

– Все понятно. Господин Даммон, действуйте по обстоятельствам. И, простите за торопливость, но у меня сейчас действительно совсем нет времени.

– То есть, вы даете добро на его изоляцию от общества?

– Ну я же сказал, – сухо повторил Форгос, – действуйте по обстоятельствам.

И связь прервалась.

Даммон заглянул в палату, чтобы дать отмашку своим парням. Те вывели упиравшегося и орущего Читеса в коридор.

Пинерус поставил стакан на стол у приборов и рухнул на стул возле пациентки.

– Вам не требуется помощь, мэтр Пинерус? – с участием спросил начальник охраны.

– Нет, нет… – тот нескоординированными движениями помахал рукой перед лицом. – Ничего не… Ну, только позовите Гевиса… и еще санитаров… с каталкой…

Даммон кивнул и привел хлопающего телячьими ресницами ассистента Пинеруса в сопровождении санитаров и грохочущей каталки.

– Спасибо, господин Даммон. Больше мне ничего не нужно.

И, когда охранник покинул палату, врач повернул лицо к ассистенту:

– Отключите аппарат, Гевис. Готовьте каталку, отвезете ее в мертвецкую. Документы потом…

Гевис с содроганием переключил тумблер. Оранжевая лампочка погасла, и наступила удивительная, давящая тишина.

* * *

В предсказанный час комета Аспарити врезалась в пояс астероидов. Астрономы Тайного Кийара отметили это событие, не сводя глаз с экранов своих э-пи. Они не видели подробностей, но в точности знали, что она – там, что она с упорством смерти пробивается на встречу со своей скорой жертвой.

И уж конечно они не предусмотрели, что на пути Аспарити встретится содружество из пяти крупных астероидов, притянутых один к другому прихотью гравитации. Пыля роскошным хвостом, отлетающим назад на тысячи миллионов кемов, комета отчаянно разнесла сплоченную группку, и это ей ничего не стоило. Почти ничего.

Ее траектория изменилась, отклонившись от прежнего курса лишь на чуть-чуть. Отлетевшие от нее кусочки вещества навечно остались заложниками кольца осколков – достойная взятка ради достижения достойной цели.

А цель была уже так аппетитно близка!

Отметив, что Аспарити преодолела препятствие, астрономы связались с линиалом и дали окончательный ответ. Ни обсерватория, ни лучший телескоп на планете, ни сверхмощное оборудование больше уже не понадобятся никому…

Линиал объявил срочную эвакуацию из города.

* * *

Эфий начал приходить в себя, когда рядом что-то щелкнуло. Это было похоже на звук разъехавшихся и снова закрывшихся дверей. В голове все порхало, как будто кто-то запустил туда целый выводок мотыльков, и это ощущение было отвратительным, порождая приливы дурноты. Немного полежав, клеомедянин начал вспоминать события до этого провала. Путешествие по венецианскому каналу, солоноватый запах воды Адриатики и сладостей, праздничные огни и маски, маски, мас…

Он слегка двинул кончиком носа и задел им что-то шершавое. Кажется, эта жутковатая белая маска по-прежнему на нем. Лекарь Чумы усыпил его каким-то газом. Это мог быть только Лекарь – в гондоле не было больше никого!

– Ты проснулся, не прикидывайся, – произнес знакомый, в смысле измененный, но именно тем самым и знакомый голос.

Маску с него сорвали, и тогда Эфий распахнул глаза. Полутемная комната и белеющий ярким пятном клюв Лекаря.

– Вы кто? – снова, как при первой их встрече, спросил клеомедянин, пытаясь сесть.

Стая бабочек в голове пополнилась новыми особями, тошнота подкатила к горлу.

Замаскированный усмехнулся:

– Давай же, задавай следующий вопрос: «где я?» А потом – «что вам от меня нужно?»

Эфий сглотнул, с трудом подавляя рвотный спазм.

– Вот что, пастух с Клеомеда. Пока ты сидел тихонечко, возился с пробирками и ублажал эзотерические мечты Савского, ты никому не мешал. Мне и в голову не могло прийти, что они попытаются сделать из тебя фигуру номер один в этом деле!

– В каком… деле? – запнулся тот.

– Заткнись! Омега чертова, подумать только! И все основание для таких решений – сон малохольного клеомедянского мутанта! Сейчас ты снова наденешь свою маску, и мы поднимемся на крышу, где сядем во флайер. Ты будешь кроток, как одна из овец, которых ты пас на своей вонючей планетке. Иначе, пастух, я не обещаю тебе долгой жизни. Но при определенном благоразумии у тебя есть шанс улететь к своим и прожить столько, сколько тебе отведено. Лишь бы подальше отсюда. В твоей смерти я нисколько не заинтересован.

– Но у меня там никого нет!

– Как же – а твое добросердечное племя? Я даже позволю тебе оставить этот карнавальный наряд. Ты явишься перед сородичами как дух мести. Они ведь вышвырнули тебя в дырку под скалой, да?

Эфий ужаснулся. События двадцатилетней давности встали перед ним, словно все было только вчера:

– Не отправляйте меня к ним! Только не к ним!

– Ты что, предпочтешь смерть? Не верю. У тебя еще есть время подумать, пока мы добираемся до ТДМ… Ну все, баста! Вставай и идем!

Сильная рука вздернула его за шиворот, как безвольную марионетку. Он переступил и едва не повалился на пол.

– Я не могу идти, господин неизвестный. У меня ноги заплетаются. Вы чем-то отравили меня, – смело взглянув в черные провалы-глаза маски, сказал Эфий с той твердостью в голосе, которой Лекарь от него явно не ожидал и оттого озлобленно ругнулся.

Тело почти не повиновалось, но от пережитых воспоминаний и связанного с ними ужаса голова заработала на удивление ясно. Клеомедянин начал видеть взаимосвязи, причины и следствия, истинное и ложное с той легкостью, которой никогда в себе не подозревал. Так, точно вместе с маской этот страшный человек сорвал с его лица повязку, закрывавшую до сих пор глаза. И Эфий вдруг понял, что именно должен сделать, и увидел, что сможет это сделать.

– Можно хотя бы воды попить? – спросил он. – Я тогда и встать смогу, и пойти…

Лекарь Чумы оглянулся на стол, где стояла ваза с какой-то снедью, бокал и бутылка воды. Он не стал наливать, а подал Эфию всю бутылку.

Тот вдруг что есть сил вцепился в его перчатку, произнес что-то, глянув в глаза, и пинком обеих ног отбросил к противоположной стене, слегка ударившись по инерции о притолоку плечом и лопаткой. Несмотря на то, что Эфий был не так уж и силен, а тем более после отравления, Лекарь никак не мог прийти в себя. Клеомедянин же, заныв какой-то мотив на совершенно незнакомом языке, поднялся и с бутылкой в руке подошел к нему.

– Атме, атме, асани, асани! – зашептал бывший пастух, став перед лежащим на колени и делая рукой странное движение, точно тянул к себе невидимые длинные волосы на лице – вернее, на маске – незнакомца. – Аярэй, аярэй… инасоутерро… атме… атмереро… асани, асани!

Вода в бутылке замутилась, точно курильщик выпустил в горлышко сигаретный дым. Тело Лекаря Чумы обмякло.

Эфий бормотал еще какое-то время. Страх медленно уходил. Он понял, что сделал почти невозможное – одолел человека, который был гораздо сильнее него во всех отношениях. Результат такой же, как под присмотром Калиостро. Но то были игрушки, а настоящая схватка произошла только что.

Переведя дух, клеомедянин защелкнул крышку и сунул бутылку в карман своего плаща-балахона. Дрожь в теле постепенно унялась, да и бабочки куда-то улетели. Лекарь говорил о флайере на крыше, а это значит, что в нем и предстоит лететь на поиски Калиостро-старшего и его псиоников, чтобы рассказать о…

Да, а о ком рассказать? Кто это?

Эфий развернулся и одним движением сдернул носатую маску с лица неизвестного. Зрачки его расширились:

– Не может быть! – беззвучно прошептал он одними губами. – Но зачем?!

* * *

Эфимия и Луис прощались на взлетной площадке перед флайером. Сильный ветер захлестывал их и толкал то в одну сторону, то в другую. Оба Калиостро – старший и младший, Фанни и Джоконда ждали их в стороне.

Нью-Йорк с высоты восемнадцатого яруса был виден от края и до края, но сегодня над ним летели сумрачные облака, сбиваясь в стаи и грозя скорой бурей. Было не по-весеннему холодно.

Девушка стыдилась посмотреть Луису в глаза и отворачивалась, а он то и дело отлеплял от лица длинные светлые волосы, остервенело расшвыриваемые ветром.

– Как хотя бы вас зовут? – спросил он.

– Нэфри. Но я тогда не знала… и она тоже…

Юноша кивнул:

– Я понимаю. Вы не переживайте, я все понимаю, все будет хорошо. Давайте просто обнимемся на прощание, а потом для каждого из нас все начнется сначала.

Эфимия замялась, но потом сделала шаг к нему и обвила его шею руками.

– Луис, она еще очень юна и многого не понимает, – шепнула она, прижимаясь щекой к щеке Луиса. – Когда она вернется, то будет другой. Просто наберитесь терпения. Она подрастет – это будет так скоро, что вы еще станете жалеть! И, если все правильно, если оба вы не ошибаетесь в выборе, все будет в порядке.

– Я знаю. Может быть, мне все же полететь туда с вами?

– Нет. Не стоит. Вам лучше встретить ее… там, где принимающий портал… Вместе с ее родителями.

– На Тибете?

– Да. Ведь, если я правильно поняла, именно туда забросит ее из Пирамиды Путешествий, когда я вернусь… или не вернусь к себе домой…

– Вы вернетесь. И Эфимия вернется.

Луис добродушно улыбнулся и поцеловал ее в щеку:

– Счастливого пути!

– И вам!

Она увидела, как дед Калиостро отошел в сторону, приняв чей-то вызов на ретранслятор и махнув им рукой, чтобы подождали. Дик, все еще чувствовавший себя виноватым за агрессивное поведение, был преувеличенно вежлив с подошедшей к ним Нэфри в облике его дочери. И та понимала его чувства – и облегчение, связанное с тем, что все прояснилось, и неимоверную тревогу в ожидании, чем все закончится. Даже Фанни вопреки обыкновению не подначивала его и не шутила, хотя уже успела прийти в себя и была настроена весьма оптимистично.

Фред Калиостро подозвал к себе Джоконду и около минуты что-то ей рассказывал. Эфимия-Нэфри видела, что на лице синьоры Бароччи отразился почти ужас – и это притом, что она умела сдерживаться, как никто другой. Джо качала головой, отказываясь верить.

– Нам придется подождать, господа. Планы меняются, – подойдя ко всем, объявил основатель «Черных эльфов». – К нам присоединится еще один человек. Думаю, разумно будет отправить его вместе с… – Фредерик взглянул на внучку, – с юными леди.

Джоконда, кажется, тоже пришла в себя и вернулась вслед за шефом. Но Эфимия-Нэфри понимала, что под напускным спокойствием она скрывает смятение. Что ей сказал дед?

Чтобы не стоять на ветру, они вошли в один – тот, что летел в Египет – флайер.

Эфий прибыл спустя три с половиной часа, бледный от волнения или от чего-то еще, с воспаленными глазами, в бесформенной черной одежде, держа в руке продолговатый предмет, завернутый в темную шелковую ткань.

– Видимо, вам придется лететь в Луксор вдвоем, – сказал им с Эфимией Калиостро-старший, и клеомедянин отдал ему загадочную вещицу. – У нас с синьорой Бароччи неотложное дело в Венеции. Доберетесь вы без труда, а с другой стороны вас встретят, – Фред указал на Дика, Фанни и Луиса. – Спешу откланяться, господа!

А Джоконда даже забыла проститься: она почти бегом бросилась к флайеру, только что доставившему сюда Эфия. Но Нэфри уже почти не было дела до суеты этого мира. Она поняла, что там что-то произошло, но не испытала никакого любопытства.