Текст книги "Режим бога (Последний шаг) (СИ)"
Автор книги: Сергей Гомонов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)
Здесь Ноиро было хорошо, силы полностью вернулись, точно и не было никакой болезни, и возвращаться не хотелось нисколько.
«Я хотел бы остаться тут», – признался он своим спутникам.
«Это не выход, – Та-Дюлатар ждал от него этой мысли, и журналисту вспомнилось, что ведь и целитель был проклят два десятилетия назад, а значит, сполна пережил все то, что сейчас происходит с Ноиро. – Сначала проклятие пожирает тело физическое, затем принимается за тонкие оболочки, а закончится все гибелью, полным растворением твоей сути».
Взмахнув огромными крыльями, Айят встал наконец-то на ноги-лапы, и длинные когти царапнули хрустальную поверхность, нисколько ее не повредив.
«Идем искать», – сказал он, заглядывая в глаза Ноиро золотистым оком, обведенным черной каймой.
«Искать?»
«Лазейку. Тебе надо выбраться и спрятаться, иначе ты скоро умрешь, – спокойно объяснил юноша. – Но спрятать тебя с живыми не получится, тебе надо к Змею Мира».
Он указал крылом на спираль. Незнакомец же молчал, неподвижно сидя на краю радуги и свесив одну ногу в пропасть.
«Кристиан, о чем он толкует?» – взмолился Ноиро, надеясь, что его оставят в покое и дадут прилечь хотя бы прямо здесь, на радуге, и крепко заснуть.
Элинор поднял капюшон и посмотрел из-за плеча. Видимая часть его лица сверкнула серебром.
«Не знаю. Это доступно только Говорящим – помнишь, я рассказывал тебе о них? Айят – сын Аучар, она научила его своим умениям или же он был к ним предрасположен самостоятельно. Но мне незнакомо то, о чем говорит он. Я слабый псионик, Ноиро. Положись на Айята, он знает, что делает».
Айят ждал, распустив крылья. Было в его антропоморфности что-то притягательное, что не отпугнуло бы и в реальном мире. По крайней мере, так показалось Ноиро, который в своей жизни с человекоптицами еще ни разу не пересекался, зато в «тонкой» вселенной привык уже почти ко всему: здесь метаморфозы всегда выглядели естественно.
«Смелей! – подбодрил сокол. – Просто держись!»
Ноиро понял, чего он добивается, и ухватился за его шею. Так он раньше таскал на себе маленькую сестру, сажая на закорки и поддерживая под колени. Перья птицы были плотными и мягкими. Айят немедленно оттолкнулся от моста и камнем ринулся в огненную пропасть, на лету расправляя полотнища крыльев. Пестрые перья с мягким шелестом трепетали в воздухе.
Словно почуяв жертву, навстречу им из неведомых глубин вырвалась волна пламени. Она всегда охотилась на ротозеев или отчаянных смельчаков.
«Неужели он хочет, чтобы мы с ним сгорели и таким образом очутились на том свете?» – мигом проскочила мысль, и Ноиро не испытал ни малейшего страха: после былых путаных кошмаров этот хотя бы был очевиден и предсказуем.
Но, восторженно вскрикнув – протяжный зов полетел к гигантскому вороту – сокол изменил положение крыльев, перья на них развернулись, препятствуя встречному ветру, и, обманув волну, они с Ноиро воспарили к серебристым клубящимся небесам. Только теперь журналист позволил себе видеть все вокруг чистым всепроникающим сознанием. И он увидел.
Позади них молчаливо летело черное существо с перепончатыми крыльями на руках – в его облике Сотис уже несколько раз встречал здесь Элинора. Только теперь Ноиро подумал, каким же чужим и не похожим на себя самого делает Учителя этот облик. Тот как будто прячется за ним, как за уродливой маской.
«Здесь мы еще не летали! – поддразнил его журналист. – Жалко, я не успел научиться этому».
«Еще успеешь, – сурово ответил птице-ящеро-человек, полетел быстрее и в три взмаха обогнал Айята, чтобы расколотить перед ними пространство. – Вперед!»
Осколки реальности посыпались в бездну. Тогда великий Змей Мира исторг возмущенный рев, а сокол нырнул в быстро затягивавшуюся брешь. Следом выскочил черный ящер и, дохнув огнем, сплавил края раскола.
«Здесь опасно, – предупредил он, зависая в пронзительно-синей пустоте. – Это Междумирье».
«Что это значит?»
«Промежуточная зона между миром живых и… временно не совсем живых. Живым здесь лучше не показываться».
«А в чем опасность, Кристиан?»
Ящер взглянул на сокола и полетел вперед. Вместо ответной мыслефразы в воображении журналиста сложилось несколько символов, из которых он склеил одно общее и малоприятное определение: Соглядатаи. Те самые существа, о которых говорила Нэфри? Не живые и не мертвые, непонятные и свирепые Соглядатаи из городских легенд?
«Тут много всякого. Есть и Соглядатаи-люди, и Соглядатаи-нелюди, и Соглядатаи-нежить. Здесь магниты еще не стали магнитами, а противоположно заряженные частицы не могут аннигилировать. Это нейтральная зона, патрулируемая Соглядатаями. Они следят за балансом, и вламывающиеся сюда посторонние этот баланс нарушают. Кого они нашлют на нас – неизвестно. Но можете быть уверены: они отыщут самые слабые места и подберут достойного врага»…
Элинор рассмеялся. Ноиро чувствовал в нем воспламеняющийся боевой задор. Или так влияла на спокойного целителя зона Междумирья, или он так влиял на зону. А скорее – то и другое. Айят же оставался непроницаем, как будто раз и навсегда избрал своим уделом служить извозчиком для незадачливых журналистов, одной ногой стоящих в могиле. Нет, положительно Ноиро здесь нравилось. И, если бы не чувство долга перед многими людьми, он остался бы в этом мире насовсем – уже не как шпион, нарушивший границу, а как законный обитатель загробного мира. Если, конечно, это и есть тот самый обещанный загробный мир. По крайней мере, здесь нет боли и кошмаров, нет той уязвимой тюрьмы с комнатами для пыток, величаемой телом, здесь он свободен…
От низа до верха синее Междумирье заполняли гигантские тучи-столбы. Колонны пыли и газа таили внутри себя тусклые огоньки.
«Теперь вам надо поспешить, – предупредил Элинор. – Они тут».
Синеву расчертили неровные черные полосы, похожие на негатив реактивной струи самолета. Они догоняли, протыкая на своем пути пылевые колонны.
«Это Соглядатаи?» – Ноиро понял, что видит не само явление, а лишь его следы.
«Это те, кого они выслали по наши души, – рыкнул ящер. – Айят, лети!»
Та-Дюлатар забрал вверх, залихватски перекувыркнулся над ними и, очутившись позади, начал возвращаться в облик Незнакомца, одновременно вырастая до исполинских размеров, заковываясь в броню усиленного Благословения и посылая призыв о помощи остальным ученикам из других миров. Под его ногами из ничего создавалась твердь, а четыре страшных пылевых столба, окруживших его, загудели, отдавая для придуманной, иллюзорной земли частицы настоящей материи и тем самым воплощая ее. Проявленная реальность оживала. За спиной, по правую и левую руки и перед глазами стоявшего на вершине горы Незнакомца – словом, на всей новорожденной планете забушевали вулканы и смерчи. Падающие из синей пустоты кометы заполняли кратеры водой, над твердью в кровавом небе сходились тучи, сверкали первые молнии, проливались первые дожди.
Черный монах вытянул руку, та пробила зеркало иллюзии и вошла в туман иного измерения, чтобы вытянуть оттуда тонкую нить. Другую руку Незнакомец опустил в бурлящую грязно-желтую воду сотворявшегося океана и оттуда извлек вторую нить. Удар молнии и треск громового разряда соединились у него над головой, и тогда с хирургической ловкостью руки Незнакомца начали сплетать нити друг с другом, нанизывая на каждую песчинки-бисеринки, а затем швырнули перекрученное ожерелье в волны. Несколько мгновений спустя из океана на сушу поползли странные существа. Они меняли форму и размеры, а суша облекалась зеленью трав и деревьев, и вот наконец в небо нового мира взлетели грозные существа, послушные своему создателю.
Посланники Соглядатаев уже пробивались сквозь плотную атмосферу планеты, когда через аркады реальностей сюда же перенеслись «тонкие» воплощения учеников Та-Дюлатара.
Сокол и Ноиро тем временем влетели в туманность, верхняя часть которой напоминала формой клюв орла. Тут не было видно ни зги, не ощущалось движения, не слышалось ни звука. Это был кокон для какой-то гусеницы колоссальных размеров, пригодный для того, чтобы вынянчить прекрасную бабочку – а быть может, и не одну. Именно коконом представилось журналисту то место, где они очутились. Здесь даже мысли текли подобно засахарившемуся меду…
На планете Та-Дюлатара грязные кляксы поднимались из жижи протоозер, обретая оптимальный для себя облик вращающихся черных воронок. Крылатые ящеры набросились на воинство Посланников, ведомые приказом своего творца, но были уничтожены в одно мгновение ока: их закручивало и перемалывало, едва только они приближались к черным зевам. На смену погибшим тварям прямо из земли выбирались новые. Они тоже не жили долго и почти не задерживали продвижение черной рати.
«Их ведет черная звезда, – понял Ноиро, всматриваясь в суть вещей, – а она ненасытна»…
«Они выбрали верного противника для нас», – ответил Айят.
Их мысли туго проползли от одного к другому и растворились в бурой пыли «кокона».
Ноиро видел место битвы глазами Элинора, словно бы стал им, возвышавшимся на той горе с отбитой вершиной. А тот видел всё.
Даже способ боя Посланников был каким-то вывернутым наизнанку: если двенадцать учеников лили силу благословений Учителю, а он держал удар сам, оставаясь на виду, то черная дыра пребывала в невидимости и неприкосновенности позади своих слуг-воронок и непрерывно тянула в себя все, что проглотили они, выпущенные в сражение. На месте одного уничтоженного молниями Посланника тут же воскресало двое. Новые воронки присоединялись к старым – пожирали и высасывали все, что попадалось им на пути. Летающие ящеры гибли один за другим, рождаясь из праха и возвращаясь в небытие.
«Уходите!» – дотекла до Ноиро с Айятом мысль Незнакомца, и крылья сокола дрогнули.
«Мы с тобой могли бы ему помочь!» – задыхаясь от удушающего отчаяния, которое никак не выплескивалось в крике посреди неподвижного мрака «кокона» и, словно комом, забивало грудь и горло, простонал журналист.
«Нет. Он решил правильно».
Это было как во сне, когда гнев кипит в тебе, но что-то не позволяет его проявить и взорваться яростью. Все клокотало в Ноиро от понимания, что сейчас ученики и учитель будут смяты, а у них с юным Птичником не останется никакого шанса их спасти и обрушить справедливое наказание на головы врагов.
«Он решил погибнуть – и это, по-твоему, правильно?!»
«Это сопротивление наращивает силы Посланников. Чтобы перестать их кормить, нужно прекратить сопротивление и разорвать цепочку, – скучно, ровно, монотонно плыли в голове доводы Айята. – Уже хватит для дела».
И вот они вырвались из пыльного кокона, и время побежало с прежней скоростью, и вернулась способность осязать окружающий синий мир.
«Теперь они пресыщены той пищей, которую подсунул им бог-целитель и двенадцать, – шустро думал Айят, да и гнев наконец освободил грудь Ноиро, вырвавшись вместе с истошным криком. – Он напичкал Посланников до отказа своими големами, и теперь им невмоготу будет гнаться за нами. А чтобы преобразовать проглоченную силу, все равно потребуется некоторое время».
Ноиро увидел, как сорвались со своих постов ученики и как покинул разбитую молнией вершину учитель, а обожравшиеся и неуклюжие Посланники завязли в воздухе, подобно мухам в сиропе.
Айят дерзко несся к сияющему небесному водовороту, которым завершалось Междумирье. Серебристые облака кружили над шпилем огромного обелиска, точно вытесанного из чистейшего льда. Воздух здесь уплотнился, обрел густо-фиолетовую окраску и потяжелел.
«Мы спасены!» – огибая башню и спускаясь широкими витками на стены с бойницами, воскликнул сокол.
И лишь оказавшись на мосту, перекинутом через глубокий ров, попутчики обнаружили, что они здесь не одни. Две женщины и двое мужчин стояли под навесом у ворот и наблюдали за гостями.
– Нам нужно в Обелиск, – принимая истинный облик, вслух сказал им Айят.
Они продолжали смотреть. На этих людях были длинные дорожные плащи одинакового покроя. Наконец навстречу прибывшим выступила темноглазая изящная брюнетка с проницательным взглядом и совсем еще юным лицом.
– Мир устроен так, – проговорила она, не отводя глаз от преобразившегося в свой настоящий вид Элинора, – что за все нужно платить. Только что ты создал новое звено, целый мир – и не имеешь права бросить его на произвол судьбы. Вы пройдете, но Альвинор отправится с нами туда и довершит начатое. Такая плата. А потом будет видно.
Вторая женщина, пышнотелая статная блондинка, чувственно улыбнулась полными губами сразу и Айяту, и Ноиро, и Та-Дюлатару.
– Чего она от него хочет? – шепнул Ноиро, подавшись к уху Айята.
– Она хочет вернуть Альвинору кое-что, принадлежащее ему, – вступил в разговор высокий мужчина с ярко-зелеными глазами, небольшой бородкой и такими же длинными и пепельно-русыми, как у Элинора, волосами, распущенными по плечам. – И поручить ему работу.
– Ваццуки прав, – кивнула темноглазая. – Мы отправимся туда впятером. Таково предназначение.
– Но мы же спешим! – воскликнул журналист, не обращая внимания на рукопожатие Айята, пытавшегося его вразумить.
– Здесь вообще нет времени, звездный человечек, – грудным голосом ответила ему блондинка, приблизилась и провела пальцем по кромке выреза своего бархатного платья. Ноиро показалось, что где-то рядом зашипела змея. Он отпрянул, однако успел увидеть, что зеленоглазый бородач, названный брюнеткой Ваццуки, подал присоединившемуся к ним Элинору нечто, издалека напоминающее стеклянную сферу. – Не скучай и не бойся, это не твое испытание!
Он готов был поклясться, что на одно мгновение между ее аппетитных подушечек-губ мелькнул раздвоенный алый язык, а зрачки сошлись в вертикальные черточки по центру серо-голубой радужки.
– Сладкий! – она сделала вид, будто хочет его игриво куснуть, и метнулась к своим попутчикам, зачем-то открепляя от корсажа кроваво-красный бутон розы.
А потом они вдруг все как один приняли облик крылатых черных ящеров и, взлетев, растворились в фиолетовом сумраке Обелиска…
– Так и будете стоять? – сварливо проворчал знакомый голос позади Ноиро и Айята, провожавших взглядом загадочную пятерку.
Из разлома в земле, постанывая, выволакивал искалеченное окровавленное тело Та-Дюлатар. Разлом полыхал огнем, и темно-серый плащ целителя густо дымился.
– Но… ты же… – растерялся Ноиро и для подтверждения посмотрел на юного сына племени Птичников, а потом в сторону только что захлопнувшихся ворот в Обелиск. – Это правда ты?!
Элинор только буркнул что-то неопределенное. Лишь тогда они, опомнившись, догадались броситься ему на помощь.
– Ох и надоело же мне все это… – прохрипел лекарь и лег, вытягиваясь на земле между въездом на мост и закрывающимся разломом. – Сколько уже можно помирать? – он мазнул ладонью под разбитым носом. – Так недолго окончательно утратить веру в людей…
– Что нужно делать? Говори, мы перевяжем или…
– Да само пройдет сейчас, это же… уф… это же Обелиск… иллюзия….
– Ничего себе – иллюзия! Кто тебя так?
Элинор язвительно усмехнулся:
– Верные и любящие подданные!
Раны его и в самом деле затягивались с невероятной скоростью, переломы срастались, ожоги покрывались здоровой кожей, опаленные волосы отрастали. Айят молча сидел рядом на корточках, а Ноиро никак не мог понять, откуда здесь взялся Кристиан, только что на их глазах улетевший в Обелиск с остальными:
– А когда успели-то?
– По-твоему, три с половиной тысячи лет – не срок? – лекарь наконец смог подобраться и привстать на локте, все еще поохивая от боли в разбитых и только-только заживающих ребрах. – Тут вот… – он вытянул из кармана большую черную пуговицу и подкинул ее на закопченной ладони. – Это пропуск нам… от хогморов… Ноиро, прекрати ковыряться в моей памяти, позволь мне перевести дух, и я сам удовлетворю твое любопытство.
– Нам пора к предкам, ушедшим-за-горизонт-в-ночь, – подал голос Айят.
– Вот, слышишь его? – подтвердил Элинор, уже садясь и утирая оставшуюся кровь. Она удивительно легко для крови исчезала не только с кожи, но и с материи, как под ластиком в руке художника. – Сейчас, мальчик, дай время хотя бы подняться на ноги… Ноиро, ну какой же ты докучливый, Протоний тебя покарай! – он улыбнулся. – Ну на же, на, смотри уже! Погубит тебя твое любопытство когда-нибудь…
Ноиро закрутило в водовороте воспоминаний лекаря.
Он видел отнюдь не каждый день его жизни на неизвестной земле, лишь самые яркие воспоминания – когда люди строят прекрасные города и веселятся на праздниках, когда встречаются влюбленные, когда творят шедевры мастера искусства. Ему хотелось обратно, он ни на минуту не забывал о тех двоих, которых оставил там, перед Обелиском, но шли годы, десятки, сотни лет, сливаясь в озера тысячелетий. И он терпел, ждал, привычно погружаясь в работу и стараясь не думать о своем настоящем деле. Ему это было не впервой – и терпеть, и ждать, а десять лет или тысячу – уже не имело особенного значения…
Он был среди людей, создавших его в том мире, который сотворил он сам, и его почитали, но не страшились.
А потом… воспоминания пластались короткими полуобгорелыми лоскутами.
Тварь, похожая на гигантскую бурую жабу с хвостом, волочет за собой безвольных людишек, некогда творивших и любивших, а ныне покорных ей. Она взяла их на простые, самые простые низменные инстинкты: страх, голод и холод, желание быть как все, но при этом богаче и влиятельнее других членов стаи. Она внушила им, что они вольны выбирать сами, без хогморов, которые якобы управляют ими по своему усмотрению. И таких жаб было много, очень много, и люди породили их сами, деградируя и впадая в дикое безумие.
Он лицезрел гибель соратников – людей, еще сохранивших здравый рассудок. Он бился за них, но тех, других, было больше. Он видел, как калечили зеленоглазого хогмора из их квинтериума, но к тому времени его самого уже добивали в собственном Бастионе – самом прекрасном здании Рэанаты недавнего прошлого[17]17
Роман о злоключениях хогморов можно найти по адресу href=http://samlib.ru/editors/g/gomonow_s_j/hiddenintheshedows.shtml%22=%22
[Закрыть]…
Он погиб, даже не зная, удалось ли выжить остальным, и только вновь увидев фиолетовую мглу Обелиска с острым ледяным шпилем и нащупав в кармане заколку хогмора мудрости, понял, что завершил миссию, обрел свободу и получил возможность провести своих спутников туда, куда живым заказан путь.
Пелена сползла. Ноиро смотрел в глаза уже поднявшегося на ноги и слегка похлопывавшего себя ладонью по локтю Элинора, который ждал его со скрещенными на груди руками и скептической усмешкой на устах.
– Ты удовлетворен подробным отчетом о моей неудачной административной деятельности, мэтр Сотис? Или задержимся тут еще? Разобьем лагерь?
– Сексуальная красотка сказала, что здесь нет времени.
– И Шесса не соврала. Времени здесь нет. Но и у нас его маловато.
Они втроем направились к воротам.
– Кристиан… и Айят, – удержав руку лекаря, готового вложить заколку-ключ в специальную выемку на стене, срывающимся голосом прошептал Ноиро. – Я не знаю, что будет там. Я не хочу кривить душой, утверждая, будто бы не боюсь. Так все внезапно – один шаг и… Не знаю, можно ли быть к этому готовым. Давайте попрощаемся.
– Не глупи, хорошо? – слегка поморщился Элинор, но журналист вцепился в него сильнее, и тот сдался, признав за Ноиро право на последнее слово.
– Заглядывайте ко мне туда, если сможете, – обнявшись с ними по очереди, попросил молодой человек. – Постараюсь вас не забыть… Там ведь все всё забывают, это правда?
Кристиан опустил глаза. Айят молчал.
– Идем! – выдохнул Ноиро.
И ворота медленно раскрылись внутрь. А там…
* * *
Не таким, как обычно, был Призыв на сей раз. Он исходил издалека – гораздо дальше, чем всегда – и не воспринимался как клич своих или клич противников. Этот казался чужеродным, но адресован он был им, «детям погасших звезд», прозванным так с легкой руки одного из прежних линиалов Кемлина.
Форгос всегда чутко различал Призывы и теперь несколько растерялся, не узнавая его природы. Он остановил автомобиль у обочины, в полутора кварталах от администрации, и опустил спинку кресла, чтобы прилечь и посмотреть, в чем там дело.
Соглядатаи – настоящие, обитающие в Междумирье, куда редко осмеливаются соваться даже самые безрассудные выскочки, – подняли большую тревогу. Слои локалов гудели, выпуская в промежуточную зону гончих. Форгос видел, кто эти гончие, и понял, что нарушители равновесия – люди из стана вечного врага «погасших». Для решения проблемы Соглядатаи всегда выбирают оптимальный вариант.
Не обнаруживая себя, он последовал в синей мгле за гончими и их хозяином. Признаться, ему просто хотелось на экскурсию в Междумирье, и тут появился благовидный предлог. Обычно на такие вылазки не хватает времени, они кажутся нецелесообразными и глупыми. Но тут у нарушителей явно была веская причина вломиться сюда, действовали они дерзко и отчаянно.
«В смелости им не откажешь! Наверное, сильно прижгло»…
Форгос усмехнулся. Он не лез в Междумирье не только потому, что мешала жуткая занятость. Для него это был бы неоправданный риск, ведь неизвестно точно, кого вышлют Соглядатаи на его нейтрализацию и кто окажется свидетелем этой охоты. Мэр знал, что охранников Междумирья обмануть невозможно. Впрочем, то же самое ему говорил отец Нэфри и о «погасших» – де, они сразу распознают и разоблачат… Да, Кьемме, ты не стал рисковать и предпочел открытое противостояние им. Сколько тебе было бы сейчас? Что-то около пятидесяти с хвостиком. Протониев ты шаман, упрямый узлаканский остолоп! Ты сейчас так нужен… Ты всегда, все эти годы был нужен здесь. Форгос до сих пор помнил, как меркли ярко-синие, точно море, точно вот эта едкая синева Междумирья, глаза Кьемме, которые он не успел закрыть в момент смерти и которые ему закрыл верный друг-нейрохирург. Протоний покарай их всех!
Из ничего творился мир. Здесь были равны секунда и миллиард лет. Здесь ничто могло породить вещество, а вещество могло запросто обратиться в ничто. Здесь не существовало известных физических законов, а мир тем не менее оживал и эволюционировал!
«Хм! Вот он – акт творения, ни больше, ни меньше! Мои аплодисменты. Мы не можем разобраться в собственной жизни, зато так запросто, между делом, лепим новые»…
Гатаро не хотел вмешиваться, но тут словно что-то подтолкнуло его. Он не удержался и высвободил из реальности перекрестка рвущийся сюда электрический разряд из спирали Змея Мира, и молния угодила точно в вершину горы, где стоял кто-то из нарушителей промежуточной зоны, сплетая своего Змея. Тогда в океане закипела жизнь. Нарушитель же остался невредим, да мэр и не стремился нанести ему урон.
«Дарю! Пользуйтесь на здоровье, господа пациенты»…
Форгос не стал проявляться и быстро отступил. Они сами разберутся. Сейчас надо что-то придумывать насчет Нэфри Иссет и кометы, которая вот-вот врежется в пояс астероидов, а значит, окажется еще ближе к Тийро, большинство жителей которого пока даже не догадываются о ее приближении. Самое лучшее астрономическое оснащение было в Тайном Кийаре, и ничего удивительного, что именно кийарские астрономы первыми увидели хвостатую смерть. Но скоро ее увидят повсюду, во всех странах, причем без телескопа. И чужие правительства не станут держать в тайне тот факт, что она должна врезаться в Агиз. А если вспомнить еще и о том, что на территории Тайного Кийара существует завод, где в промышленных масштабах работали с радиоактивными веществами… Святой Доэтерий помилуй! Впрочем, учитывая размеры ядра Аспарити, это уже не будет иметь ровным счетом никакого значения – произойдет утечка, не произойдет утечки…
Доехав оставшиеся полтора квартала, мэр поднялся в свой кабинет, с успехом сохраняя маску довольства и спокойствия. Взглянув на постную физиономию своего секретаря, сидящего под портретом с такой же постной рожей линиала Картакоса, Гатаро поймал себя на кощунственной мыслишке, что гнев небес, направивший комету именно сюда, вполне справедлив. Но, Святой Доэтерий, всех остальных-то за что? Жить хотелось безумно. От одной мысли, что здесь случится через два дня, чуть ли не отнимались руки и не подкашивались ноги. Надо с головой погрузиться в работу и действовать по обстоятель…
– Вам доклад Читеса, господин мэр! – привстав, секретарь протянул ему папку, и Форгос прихватил ее машинально, по пути в свой кабинет.
– Благодарю. В течение часа меня не будет ни для кого. Кроме, разумеется, линиала.
Он сел в свое кресло и с брезгливостью отшвырнул подальше от себя кляузы сивого алкаша. Отныне он не нуждался в услугах придурка. Скорее всего, узнав о грядущей катастрофе, Читес окончательно свихнется, станет буен и опасен. С ним надо что-то делать, держать его в узде не получится, и эта бешеная гиена кинется на первого, кто перейдет ей дорогу.
– Впрочем, – сказал Форгос, нажимая кнопку селектора, – а пригласите-ка сюда господина Читеса. У меня будет для него маленькое поручение…
* * *
– Да, господин линиал. Будет сделано, господин линиал!
Пинерус сложил мобильник, убрал его в карман и уставился на своего ассистента, осматривавшего Нэфри.
– Через двадцать четыре часа, если ничего не изменится, пациентку надо будет отсоединить от аппарата.
Молодой нейрофизиолог удивленно захлопал длинными телячьими ресницами. Остальная часть его лица была невидима под маской:
– А… м-м-м…
– Что?
– Нет, ничего, мэтр.
Ассистент не осмелился спросить Пинеруса, имеется ли на это согласие родных девушки. Это все формальности, которыми шеф пренебрежет, поскольку заручился санкциями Самого.
– Проследите за этим.
– Да, мэтр.
Оба врача торопливо покинули палату, как будто здесь уже совершилось преступление.