Текст книги "Владыки Безмирья (СИ)"

Автор книги: Полина Громова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

С этими словами он ушел на второй этаж, где, насколько можно было предположить, жила хозяйка с детьми и держалось свободными несколько комнат для путников. Ступени тяжко поскрипывали под ногами Боггета, потом у нас над головой послышались его шаги. А потом и они стихли. Мы переглянулись.

 – Чем займемся? – спросил Тим.

Я пожал плечами.

 – Думаю, нам лучше оставаться тут. Можем, конечно, пойти прогуляться по деревне, осмотреться...

 – Я никуда не пойду, – сказала Селейна. – Простите, но мне нужен отдых.

 – Хорошо. Может, Боггет договорился и о комнате для нас? Надо спросить у хозяйки...

Я с шумом выдохнул. Инструктор был верен себе: он и раньше частенько давал задания, лишь намекая на то, как они могут быть выполнены, но не давая при этом никаких точных указаний.

 – Слушайте, а может, мы можем быть чем-то полезны? – спросил Тим. – Ну, какая-нибудь работа по хозяйству для нас ведь наверняка найдется. Не знаю, как вам, а мне не нравится быть нахлебником.

 – Нахлебником Боггета? Но он же нас даже не спрашивал.

 – Ну и что? Все равно это не честно. Мы ведь взрослые люди.

Взрослые люди, ага, – сказал самый младший из нас. Но, в общем-то, он был прав.

 – Давайте попробуем. Вот только говорить, наверное, придется тебе, Тим.

 – Я постараюсь.

Мы встали из-за стола и направились к кухне. Навстречу нам вышел знакомый мальчишка. Тим выступил вперед.

 – Пви... Привет, – произнес он. С тем, чтобы поздороваться, он, конечно, припозднился. Но нужно же было с чего-то начинать. Мальчишка не ответил, но смотрел на нас очень внимательно, с готовностью выслушать. «Вот оно», – подумал я.

 – Как тебя зовут? – спросил Тим.

 – Анэ – кивнул мальчик. Что-то было не так.

 – Как тебя зовут? – переспросил Тим.

Мальчик на секунду задумался, потом его лицо озарила догадка.

 – Аи, – ответил он. – Меня зовут Аи. А как зовут тебя?

Тим оглянулся на нас, торопливо делясь радостной улыбкой.

 – Я Тим. А это Сэм и Селейна, – сказал он.

 – Сэм? – переспросил Аи и сдержанно хохотнул.

Я смутился.

 – Что тут смешного?

 – На их языке «сэм» означает «соленый», – пояснил Тим. Глаза его горели неуемным любопытством и радостью новых открытий, которые даются пока совсем не сложно.

 – Я Сеймор, – сказал я. Получилось обиженно.

Аи рассмеялся. Вместе с ним рассмеялся и Тим.

 – «Сеймор» на их языке означает «очень соленый», – сказал он. – Да уж... Ладно, Аи, скажи, пожалуйста, ес...

Конца фразы я не понял. На слух мне показалось, что сначала в словах поменялись местами буквы, а потом изменились и сами слова. С досадой догадался о том, что отвлекся и перестал понимать речь даже собственного друга.

 – Да, найдется, – ответил Аи.

 – Аи! – послышалось с кухни. – Аи! Где ты пропадаешь?

 – Уже иду, мам! – крикнул Аи и, повернувшись к нам, сказал: – Идемте.

Пропустив его вперед, Тим посмотрел на нас с Селейной. Он жаждал признания.

 – У тебя здорово получается, – сказал я. Все-таки он был очень смышленым.

Не без труда и забавных запинок выяснилось, что Боггет действительно позаботился о комнате и для нас, но, если мы хотим немного поработать в счет ужина и ночлега, занятие для нас найдется. Селейна согласилась помочь на заднем дворе с чисткой овощей, а нас с Тимом хозяйка определила в помощники к своему старшему сыну, который как раз собирался починить прохудившуюся крышу сарая.

Рослый белокурый Эйб, мой ровесник, унаследовал от матушки хозяйские замашки, поэтому основной моей задачей стало распознавание его команд. Впрочем, работа была мне не в новинку. Крышу домика старика Тиффи приходилось чинить по нескольку раз в год, как бы я ни старался приводить ее в порядок: детеныши гарпий из бестиариума постоянно пробирались на чердак лекаря, рвали толь и грызли дранку. Тиффи, наверное, мог бы их отвадить, но он был слишком добросердечным. К тому же в любой момент можно было загнать на крышу меня, я охотно принимался за починку. Так что и в этот раз работа спорилась.

Тим подавал материалы, мы с Эйбом их прилаживали. Здесь же, на заднем дворе, на лавке около стены дома, чистили овощи Селейна и Лори – так звали младшую дочку хозяйки. Девочка легко управлялась с ножом и болтала без умолку. Украдкой посматривая на Селейну, я видел, что ей сложно: кажется, заниматься кухонной работой ей приходилось впервые, и это было заметно, хоть она и старалась не подавать вида. «Забавно, – подумал я. – А ведь с ланцетом Селейна управляется наверняка лучше, чем с кухонным ножом».

Закончили мы быстро – а может, просто время пролетело незаметно. Аи вынес для всех холодного морса, сказал что-то – я забыл о том, что нужно стараться сознательно прислушиваться к чужой речи, и ничего не понял. Но он точно не ругал нас, и я немного удивился: Боггет ведь говорил, что местные недолюбливают странников, а к нам пока относились довольно доброжелательно. Может, говоря это, инструктор основывался на собственном неприятном опыте или просто хотел нас от чего-то предостеречь?..

Когда Эйб ушел, мы остались на заднем дворе.

 – Давайте я буду что-нибудь говорить, а вы будете меня понимать, – предложила Лори. – Так вы быстрее научитесь.

Мы удивленно переглянулись – никто не думал, что нас будет учить разговаривать маленькая девочка. Увидев выражения наших лиц, Лори рассмеялась.

 – Она просто болтушка, – сказал Аи ласково. – Но иногда и от этого есть польза.

Так что, расположившись в тени дома, мы стали слушать Лори. Довольная вниманием и ощущением собственной важности, девочка принялась рассказывать нам сказки.

 – В одной деревне жили-были старик со старухой, и не было у них детей...

Оставаться постоянно сосредоточенным и вникать в ее речь, по-детски чудную и сбивчивую, было сложно, и иногда я переставал понимать ее. В словах менялись местами буквы, слова угадывались с трудом, пока не становились совсем неузнаваемыми. Но потом я собирался с силами, и в мешанине незнакомого языка снова проступали отзвуки привычной речи, а следом за этим снова угадывались целые слова, пока наконец даже буквы не вставали на свои места. Тим уже довольно свободно говорил, я старался не отставать от него, хотя у меня получалось заметно хуже. Понимать было не сложно, а вот говорить самому... Что касается Селейны, я никак не мог угадать, не получается ли у нее овладевать навыками такого общения, стесняется она ошибиться или же все это ей попросту неинтересно. На ее лице ничего нельзя было прочесть.

Когда Лори наконец наговорилась, день уже клонился к вечеру. Утомленная, она, пока что-то рассказывал Тим, задремала, и Аи отнес ее в дом. К нам вышел Боггет, выспавшийся и благодушный.

 – Анн еще не вернулся? – спросил он.

 – Ты о ком? – переспросил я машинально – и с удивлением и радостью заметил, что не только понял вопрос Боггета, заданный на здешнем языке, и правильно ответил на него, но и даже не задумался о том, что делаю. А Боггет и вовсе не подал вида, что происходит что-то необычное. Это было в его духе.

 – Тот парень, с которым я договаривался. Он уже должен был вернуться.

 – Мы его еще не видели. А куда он ушел? – спросил Тим. Он тоже вел себя как ни в чем не бывало. Было ли наше поведение хвастовством? Может быть – немного...

 – Он ушел на разведку, – Боггет опустился на ступени крыльца между нами. Лицо у него стало серьезным. – В окрестностях деревни завелся гроув – хищный зверь размером со среднего волка. Людей не трогает, но таскает скот, причем часто. Деревня вольная, налогов не платит, так что такие проблемы они решают своими силами... Если, конечно, не находится желающих подработать.

 – Вроде нас?

 – Вроде меня и Анна, Тим. Мы договорились со старостой – это тот бородач, помните? Принесем голову зверя – получим награду. Анн пошел следы посмотреть, тропы. Интересно, куда он делся.

 – Может, с ним что-то случилось?

 – Гроувы днем не нападают, разведка безопасна.

 – Тогда он взял задаток и сбежал.

Боггет мотнул головой.

 – Никакого задатка не было. Даже не подразумевалось. И вообще, оплата за работу смешная, учитывая, что нас двое.

 – Почему?

 – Потому что деревенские и сами эту тварь загнать и убить могут.

 – Тогда, может, этот Анн просто передумал?

Боггет снова мотнул головой. С каждой минутой он становился все серьезнее.

 – У него кошель был пустой, чтобы он передумать мог.

 – Тогда, может... – Начал Тим. Но я перебил его.

 – Чего мы гадаем-то? Давайте найдем его и узнаем, что случилось.

Боггет посмотрел на меня с прищуром.

 – А ты, я смотрю, так и рвешься на поиски приключений, Сэм.

Мне стало неловко.

 – Нет, я просто... Если он решил убить зверя в одиночку и забрать вознаграждение себе, это его решение, хоть это и против вашего соглашения. Но ведь с ним могло что-то случиться.

От того что я стал оправдываться, стало только хуже. Боггет встал.

 – Мне наплевать на этого парня. Сбежал он или сквозь землю провалился. Но нам нужны деньги. Так что идем, Сэм.

 – Погодите, а как же мы? – обиженно воскликнул Тим.

 – Никак. Сидите с Селейной здесь, ждите нашего возвращения. Ничего не бойтесь, мы вернемся.

Сказав это, он двинулся прочь со двора. Обменявшись с друзьями быстрыми взглядами, я последовал за ним. Мы вышли на широкую деревенскую улицу.

 – С гроувом я сам могу справиться, – произнес Боггет. – Но у меня из оружия только кинжал. А если тот парень и в самом деле сгинул, ты будешь весьма кстати.

Я задумался.

 – Мастер Боггет, Вы хотите сказать, что гроув может быть не один?

 – Просто Боггет, я же говорил. И да, он может быть не один. Если он охотится так часто, как сказал староста, там, скорее всего, два зверя или один, но с выводком молодняка. Но это не страшно. Вместе гроувы не нападают. Хуже, если там не только гроув.

 – А что там может быть еще?

Боггет усмехнулся.

 – Да все что угодно, Сэм. Ты забыл? Это же Безмирье.

Глава 7. Охотники

Я дожидался Боггета напротив дома старосты. Разговор был недолгим.

 – Либо действительно ничего не знает, либо хорошо прикидывается, – поделился впечатлениями инструктор. В руке он покачивал небольшой топорик, одолженный у старосты. – Пойдем следы посмотрим. Может, прояснится что.

Солнце двигалось к западу. В сложившейся ситуации идти в лес было опрометчивым решением даже с учетом того, что шли мы на разведку, а не на охоту. Но в то же время я понимал, что мы пойдем. Не знаю, что руководило Боггетом, а я хотел побольше разузнать об этом мире и законах, действующих в нем. Воспоминания о том, что рассказывал мне Киф, только усиливали мое любопытство.

 – Слушай, Боггет, – начал я как бы невзначай, пока мы шли к краю деревни. Зеленое зубчатое колесико леса поднималось над дальним пригорком. – Тебе не кажется, что это какое-то слишком удачное стечение обстоятельств? Я имею в виду, приходим мы в деревню – а тут как раз охотники требуются... А?

 – Да нет, ничего необычного, – ответил Боггет. Был он серьезен, сосредоточен и не настроен разговаривать. Но я не сдавался.

 – Я подумал, если гроувы похожи на наших волков, то не проще ли было капканы на тропах поставить? Или с собаками выследить и убить.

 – Собак у них хороших нет. Ты сам слышал – чужаки в деревню вошли, а ни одна шавка не всполошилась. А капканы дорогие, Сэм. Здесь железо вообще дорогое. Услуги охотника-наемника гораздо дешевле.

 – Но ведь они не могли заранее знать, что мы появимся в их деревне. А если какой-то зверь часто таскает скот, это серьезная проблема, которую нужно решать, так?

Боггет усмехнулся.

 – Поверь мне, Сэм. Если в окрестностях какой-нибудь деревушки завелся опасный хищник, очень скоро появится наемник, который возьмется за охоту на него. Даже если этот наемник чудом окажется в тех краях. Я тебе больше скажу: некоторые считают, что такие существа и появляются из-за того, что людям вроде меня или Анна нужно подзаработать.

Я задумался. В харчевне нас приняли вполне радушно, да и староста поселения вел себя доброжелательно. И все же...

 – Из-за этого нас в этом мире недолюбливают, да?

 – Быстро соображаешь. Из-за этого, да. Но не только. Помнишь, я говорил, что оплата за охоту смехотворная? Возьмись кто из деревенских в одиночку, ему предложили бы в несколько раз больше. Это потому, что мы за убийство зверя можем получить награду, которая значительно превысит предложенную плату. А они так не могут. Но об этом еще рано говорить, Сэм. Можем получить – не значит, что получим.

Я принял к сведению все, что услышал. Подумать было над чем.

 – Если верить старосте, здесь гроувов никогда не водилось, – продолжал Боггет. – Зверье есть, но мелкое. Поэтому он и повадился в деревню. Но все равно кое-что не сходится.

 – Что не сходится? – осторожно спросил я. На ответ я не очень-то надеялся. Но инструктор все-таки сказал:

 – Один гроув на двоих такого уровня – это мало, Сэм. Слишком мало.

Меня тянуло спросить, что он имеет в виду, особенно кто эти двое – он и я или он и тот парень по имени Анн. Но я сдержался. Мне не хотелось надоедать Боггету. Понемногу я вытяну из него все, что хочу знать. А то, что мне нужно узнать в первую очередь, инструктор скажет и сам.

До леса мы добрались быстрее, чем я думал: непривычный обзор пространства изрядно сбивал с толку. И все-таки неуклонное движение солнца к западу заставляло меня нервничать. Разделившись, мы с Боггетом обследовали окраину леса, нашли несколько звериных троп и отметин. Судя по следам, по одной из тропинок совсем недавно прошел человек.

 – Знаешь, что, Сэм... Давай-ка мы с тобой попробуем найти Анна. По-нашему, по-ведьмачьи. Сделаешь?

Я кивнул. В том, что смогу выкроить из недавних воспоминаний образ длинноволосого бродяги, я не сомневался. И точно: он появился передо мной, как только я прочел заклятье (правда, парень был с закрытыми глазами – возможно, потому что я не сумел разглядеть его глаза при встрече), и я понял, куда нам нужно идти.

 – Он там? – спросил Боггет.

 – Да. Он где-то недалеко.

Боггет кивнул.

 – Пойдем?

Я повернул голову и посмотрел на Боггета с удивлением. Он не просто спрашивал. Он... советовался! Мне стало не по себе: либо впереди нас ждет что-то действительно опасное, либо Боггет решил считаться с моим мнением. Да в такой ситуации я даже не знаю, что хуже!

 – Да, идем, Боггет.

Мы углубились в лес. Шли осторожно, но торопливо: время было дорого. Лес сползал с пригорка и пересекался низиной, затянутой кустарником и травами. Тропа, по которой мы шли, уходила вправо, но мы решили рискнуть и пошли не по ней, а, сокращая дорогу, строго в том направлении, где, как я знал, находился Анн. Зря мы это сделали: по низине тек крохотный ручеек, превращавшийся в болотце как раз на нашем пути. Возвращаться не захотелось. Пока перебрались через болотце. Пока поднялись на соседний пригорок... Наконец мы снова напали на след. Но это была не та тропа, по которой мы шли прежде: это стало понятно, когда она начала уводить нас в сторону от направления, которым мы должны были следовать. Боггет остановился, наклонился к следам.

 – Свежие, – сказал он. – Зверь идет впереди нас.

Он поднялся, прислушался, вгляделся в лес и вдруг замер. Я проследил направление его взгляда и невдалеке, среди стволов деревьев, увидел тонкий серый силуэт.

Зверь даже не пытался затаиться. Он ждал, когда его заметят. И как только его заметили, он повернулся и тихонечко затрусил назад. В нашу сторону.

 – Что за черт...

Либо зверь очень голоден, либо чем-то болен – чем-то, что влияет на его разум. Пусть я никогда прежде не встречал гроувов, я мог с уверенностью сказать, что обычно зверье так себя не ведет. Боггет тем временем сунул мне в руки топорик.

 – Держи.

Сам он вытащил кинжал. Зверь приближался и уже не трусил, а прыгал, выбрасывая вперед тощее тело с длинными, как у гончей собаки, ногами. Пасть у него была волчья, узкая, и зверь разевал ее. Он приближался быстро, но – странное дело! – его движения были не плавными. Зверь воротил морду от мира, который несся ему навстречу, и тоненько, жалобно поскуливал. Он словно не хотел бежать вперед, но какая-то сила гнала  его.

Когда до нас гроуву оставалось не больше трех прыжков, Боггет сгруппировался, подался вперед, а потом резко ушел вбок. Схватка была короткая, и моя помощь инструктору не потребовалась: не прошло и пары минут, как несчастный зверь с распоротым брюхом, подергавшись, затих на траве. Это была самка размером с волка, но лапы у нее были гораздо длиннее, а шерсть куцей, густой. Шкура плотно обтягивала тощие бока – было непохоже, что зверь питался так, как рассказывал об этом староста. Боггет стоял над гроувом, хмурился. Наконец вздохнул, спрятал кинжал.

 – Отруби голову, предъявим местным, – сказал он.

Я перехватил топорик поудобнее. Работа мне предстояла неприятная, но, в общем, привычная. Но стоило мне занести топор, как шерсть на загривке зверья зашевелилась. Я замер.

 – В чем дело? – спросил Боггет. Но он уже и сам видел это: три тонких длинных волоска, которые я поначалу принял за обычные лишенные пигмента шерстинки, вытягивались, удлинялись и поднимались в воздух.

 – Руби, Сэм! – закричал инструктор. – Руби быстрее!

Я рубанул. Прямо по этим живым волоскам, по загривку зверя. Волоски дернулись, обмякли, почернели и исчезли. Тупой топор увяз в позвоночнике гроува.

 – Что это было, Боггет?

 – А это, Сэм, была паутина.

Я уставился на Боггета с недоумением.

 – Паутина?

 – Ага, паутина. Умная и злая. И если бы ты ее не перерубил, нам бы пришлось еще раз убивать этого зверя. Поверь, распоротое брюхо не помешало бы ему снова напасть... Ну, как тебе такая перспектива?

Я промолчал. Боггет вздохнул.

 – Что-то мне подсказывает, что наш ушастый приятель попал в беду, – сказал он. – Идем.

Боггет шагал по лесу широко и шумно, не страшась спугнуть зверье и птиц. Я едва поспевал за ним. Умная злая паутина? Ушастый приятель? Да, вопросов больше, чем ответов. Голову гроува я-таки отрубил, и теперь она, увязанная в тряпку, при каждом шаге лупила меня по спине. Когда Боггет внезапно остановился, я едва не налетел на него.

 – Начинается, – сказал он и ткнул пальцем в тонкую белую нить, безмятежно протянувшуюся между ветками приземистого кустарника. – Смотри, не прикасайся к ней. Липкая, дрянь. И брось ты уже эту башку, не до нее сейчас. Лучше поищи что-нибудь мелкое, сухое и горючее.

Отрубленная голова зверя полетела на землю. Сухое и горючее? Ладно, сейчас найдем. Неужели Боггет думает, что мы застрянем в лесу до темноты? Или он собирается что-то жечь? Интересно, что – не паутину же. Хотя, может, и паутину. Не знаю, как у местных пауков, а в нашем мире паутина, хоть и не тлеет, но сгорает, разрушается от огня.

Пока я собирал кору и мелкие ветки, Боггет срубил два молодых деревца, сделал колья длиной в половину своего роста. Я нашел сухой хвойник, раздробленный у корня дятлом, или той птицей, что в этом мире вроде дятла, или даже не птицей... Не важно. Боггет свалил его, хотя и пришлось повозиться, и нарубил полешек. Каждое полешко он посек изнутри, чтобы получились длинные задорины. Потом он вытащил шнурок, разрезал его пополам, сделал петли и, обложив верхушки каждого древка бревнышками, обвязал их понизу. Внутрь, между бревнами, Боггет сложил кору, щепу и мелкие ветки. Получилось два факела. Один Боггет запалил сразу, раздув огонь через щели между поленьями. Второй вручил мне, и мы двинулись дальше.

Сначала факел Боггета сильно дымил, но потом разгорелся. К этому моменту паутины вокруг нас стало гораздо больше, и Боггет часто пережигал ее, чтобы мы могли пройти дальше. В какой-то момент он остановился и поджег мой факел.

 – Зачем? – спросил я.

 – Он должен хорошенько разгореться. Возможно, скоро придется им воспользоваться.

Мы снова пошли вперед. Солнце уже скрылось за лесом, наступили сумерки, и в них паутина становилась невидимой. Я часто даже не замечал, что случайно пережигаю ее, и старался ступать за Боггетом след в след. По земле уже какое-то время тянулась целая коса из нитей паутины, белесая и такая толстая, что ее было видно. Чем дальше мы продвигались, тем толще она становилась. Выглядела она отвратительно: словно кишка, вытащенная из чьего-то чрева. Вдруг Боггет остановился.

 – Нашли! – сказал он.

Выглянув из-за его плеча, я увидел белый кокон, лежащий среди примятой травы. Размером он был как раз с человека.

 – Это... он? Еще жив?

 – Должен быть, – Боггет уверенно двинулся к кокону. Опалив паутину вокруг, он воткнул факел в землю и принялся разрезать кокон. Перед тем как вонзить кинжал в паутину, он разогревал его на огне – так паутина не липла к лезвию, а сворачивалась, осыпаясь пеплом. Наконец показалась одежда человека, лежащего внутри кокона. Я узнал ее.

 – Помоги, – попросил Боггет. Я воткнул второй факел рядом с первым. Вместе с Боггетом мы разодрали кокон, вытащили оттуда Анна. Он был без сознания, но дышал. В свете факелов мне открылось, почему Боггет назвал его ушастым: из-под склеенных паутиной волос торчали длинные острые уши. Совершенно эльфийские, как на картинках в книжках со сказками. Да и в остальном пленник был типичной эльфийской наружности – светлая кожа, тонкие, идеально симметричные черты лица, хрупкое телосложение – разве что потрепанный сильно.

 – Забираем его и уходим, – скомандовал Боггет. – Пока не...

Но «пока» уже наступило. С той стороны – как раз с той, с которой мы проложили дорогу к этой полянке, – двигалось нечто большое, могучее, но не грузное. Оно не протискивалось между веток деревьев – это ветви деревьев обтекали его, плавно скользя по гладкой блестящей шерсти. Длинные членистые лапы, переступая с ветви на ветвь, мягко несли к нам огромного черного паука.

Боггет выпрямился.

 – Помнишь, я говорил тебе, что один гроув на двоих – это слишком мало? Так вот, Сэм. Информация к размышлению. Такая вот тварь обычно не выпадает меньше чем на троих.

Паук полз вправо, обходя полянку. Боггет следил за ним взглядом. Как только паук замер, инструктор шарахнулся в сторону, прокатился по земле, вскочил на ноги. Паук, рухнувший на землю, уже стоял перед ним – между нами.

 – Не бросай Анна! – крикнул Боггет. – И не отходи от факелов!

Боггет снова бросился в сторону, снова прокатился по земле, попытался выхватить один из факелов, но не дотянулся. Паук двигался с кошмарной скоростью. Он вставал на одни лапы, другими пытаясь загрести инструктора под себя – словно хищная рука с костлявыми пальцами снова и снова набрасывалась на него, чтобы сцапать. Но и Боггет не дремал. Уворачиваясь от одних ударов и кинжалом отбивая другие, он двигался быстро. Восхитительно быстро! Я мог заметить далеко не все его движения. И я, казалось, сам ощутил боль, когда Боггет-таки получил по ребрам. Паук отбросил его в сторону, ринулся к предыдущей жертве. Схватить и утащить, – понял я. Действительно, жалко ведь отдавать то, что уже считаешь своим.

 – Сэм!

 – Я постараюсь!..

Руки были противно-липкие от паутины, оружие – туповатый топорик – не подходило для такого боя совершенно. Да и что могло подходить, я понятия не имел. Но отбить пару первых ударов все же сумел. Потом тварь зацепила меня лапой и толкнула под себя. Я бросился вниз, под нее, прокатился, походя рубанув по одной из лап, вылетел с другой стороны, ударил по другой лапе и, больше удивившись, чем обрадовавшись, перерубил ее. С другой стороны на паука налетел оклемавшийся Боггет. Он ударил кинжалом – куда, я не видел, – а потом ринулся к факелам, выхватил из земли один... Резким ударом меня подбросило вверх. Я даже не сразу ощутил, что меня ударило, – просто понял вдруг, что лечу. Вверх, вверх, теряя скорость – и вот уже снова вниз, вниз, вниз, набирая, возвращая ее... Воздух снова стал зыбким. Только на этот раз я почувствовал это не руками, а всем телом сразу, даже той кожей, что была спрятана под одеждой. И в этом удивительно зыбком воздухе я перевернулся, сгруппировался – и обрушил удар топором на тело паука. А потом скатился сбоку, чувствуя, как лезвие топора прокладывает длинную дорожку. Как только я оказался на земле, тварь взвилась в воздух – это Боггет ткнул ее под брюхо факелом. Факел рассыпался, паук заверещал, беспорядочно молотя воздух лапами. Я исхитрился и перерубил еще одну. Тварь завалилась набок, попыталась отползти. Боггет принялся добивать ее. Вскоре, изрезанная, изрубленная, обожженная, она уже не шевелилась.

После мы с инструктором сидели на измятой и всклокоченной траве около оставшегося факела. Эльф в себя не приходил. Серолицый, в остатках паутины, он был просто беспомощным существом, попавшим в беду. Вот только как это могло случиться?..

 – Придется нам тащить его на себе, – хриплым голосом произнес Боггет, когда заметил, куда я смотрю.

 – Боггет, а он безмирник? – спросил я.

 – Да, он безмирник.

 – Я думал, все безмирники сильные.

 – Да, все сильные... Но не все удачливые, – Боггет поднялся. – Смотри, сейчас фокус покажу.

Он подошел к останкам паука и прикоснулся к ним. Раздался короткий мелодичный перезвон, во все стороны брызнули крошечные золотистые искорки, обугленная туша исчезла, а на ее месте, прямо на земле появились  аккуратно сложенные когти паука, его глаза, жвалы, кусок чего-то бледно-розового, похожего на губку, и неопрятная серо-зеленая лужица.

 – Вот же, одна алхимия, – пробормотал Боггет себе под нос. – Но хотя бы редкая...

Он прикоснулся к материалам, и все, кроме лужицы, исчезло.

 – Это называется лутнуть, – вспомнив о моем присутствии, пояснил инструктор. – Саму добычу называют лутом или дробом. Это могут быть деньги, вещи, свитки с навыками или заклинаниями, алхимические ингридиенты – вот как в нашем случае.

 – А куда ты их дел? – поинтересовался я. – И почему лужа не исчезла?

 – В инвентарь убрал. Вернемся в деревню – сдам скупщику, деньги будут. А лужа – это желчная слизь, под нее тара нужна, а у меня нет. Да и наплевать на нее. Идем.

В деревню мы вернулись к полуночи. В харчевне не гасили свет – ждали нас. Навстречу нам вышли Тим, Селейна и Эйб. Вероятно, выглядели мы так, что производили неизгладимое впечатление... на всех, кроме Селейны. Она, как всегда, была самой невозмутимостью.

 – Моя помощь нужна? – спросила она. И я отчетливо вспомнил ту ночь, когда мы с Арси принесли в дом ее отца израненного человека, обеспечившего нас всеми этими приключениями. Селейна тогда произнесла те же самые слова. С той же интонацией.

 – Да, – ответил Боггет и, указав на эльфа, добавил: – Нужно его осмотреть и приготовить кое-какие лекарства. Я объясню.

 – Сэм, ты в порядке? – с тревогой в голосе спросил меня Тим.

 – Ага... Вроде бы. Только очень хочется вымыться. Есть теплая вода?

 – Найдется, – ответил Эйб. – Не только тебе она понадобится, похоже.

 – Похоже, – согласился я.

Моих сил хватило только на то, чтобы вымыться и выстирать одежду. Отстирывая ил речного залива, в котором я побывал еще там, в своем мире, и грязь местных лесов, дорог и болот, и паутину, я клевал носом и уже готов был сдаться. Меня поддерживала только мысль о том, что это моя единственная одежда, а впереди, похоже, неблизкий путь и она будет вынуждена служить мне еще долго. Но если бы все это происходило у нас в городе, дома, я бы, не раздумывая, забросил все до лучших времен в дальний угол. Так я не пачкался даже во время самых сложных миссий с Ридой.

Закончив со стиркой, я обернулся полотенцем, развесил одежду на веревках на заднем дворе и тихонько прокрался в комнату, где для меня и Тима были приготовлены постели. Кажется, я уснул еще до того, как лег.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко. Его лучи светили в окно, вырезая из воздуха комнаты золотисто-белые куски, как широким горячим ножом можно вырезать ровные куски из мягкого масла. В комнате я был один, но, судя по постели, заправленной кое-как, Тим тоже ночевал здесь, только проснулся раньше, уже встал и ушел. Я тоже поднялся – и тут же столкнулся с довольно сложной проблемой. Ничего из одежды у меня не было: вся она висела на веревках на заднем дворе. В постели валялось только скомканное, влажное со вчерашней ночи полотенце. Но не успел я впасть в панику – как-никак мне угрожала перспектива нагишом пробираться через чужой дом, где может быть кто угодно, – я заметил на табурете, стоявшем у окна, аккуратную стопку чистой одежды. Надо же, кто-то позаботился обо мне. Это было приятно.

Спустившись в зал харчевни, я никого не застал и вышел во двор. Там я увидел Тима и Аи, они возились с чем-то вроде ручной вальцовой мельнички. Кто бы сомневался, что Тим и в этом мире найдет, к чему применить свою наследственность. Будем надеяться, что он не соберет устройство, открывающее врата в какое-нибудь демоническое измерение.

 – Привет, Сэм! – крикнул Тим, увидев меня.

 – Доброе утро.

 – День уже! – Аи оглядел меня. – Одежда Эйба тебе, я смотрю, подошла.

 – Ничего, что я надел ее?

 – Так для тебя же и было положено. Твою еще в порядок приводить и приводить, – он кивком головы указал на веревки, куда я повесил постиранную одежду. Да, я был о своих вчерашних усилиях неоправданно высокого мнения... Но это, по правде говоря, сейчас меня не сильно волновало.

 – Что с эльфом?

 – Он в порядке, – ответил Аи. – Спит.

 – С ним Селейна сидит, – добавил Тим.

 – А где Боггет?

 – Пошел к старосте за вознаграждением, – сказал Аи. – А ты, наверное, есть хочешь? Пойдем на кухню.

Я закончил с завтраком как раз к тому времени, как вернулся Боггет. Мне уже было известно, что Боггет возвращался в лес вчера ночью, сразу после того, как мы принесли Анна на постоялый двор, а сегодня с утра ходил к старосте, чтобы вернуть одолженный топорик и отчитаться в выполненном задании. Оставалось только удивляться, откуда у нашего инструктора такая прыть и к чему такая спешка. По мне, голову убитого гроува можно было забрать из леса и с утра.

Выглядел Боггет довольным. Почти все деньги, полученные от старосты, инструктор оставил хозяйке харчевни за то, что она согласилась позаботиться о спасенном эльфе, пока тот не поправится, а на остаток купил у нее немного еды. Может, со стороны с учетом нашего положения это и выглядело странным расточительством. Но я-то знал, что у Боггета должны были быть еще деньги, вырученные за добытые вчера ингридиенты, и был спокоен, хотя мне не было известно, сколько он получил за них и удалось ли ему их продать вообще. А еще Боггет выяснил, в какой стороне находится ближайшее крупное поселение. К счастью, это было нам по дороге и совсем не далеко.

Распрощавшись с хозяйкой и ее детьми, мы покинули харчевню и двинулись к краю деревни. Но стоило нам выйти за околицу, как Боггет свернул с дороги и направился к лесу тем же путем, которым мы с ним вдвоем шли вчера.

 – Куда мы, Боггет? – спросил я.