Текст книги "Иеремиевы огни (СИ)"

Автор книги: Ольга Карелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Где-то далеко-далеко прогудел теплоход – похоже, тот самый, по времени как раз обязанный прибыть из Наава и вскоре загрузиться для отбытия, – и Бельфегор, стараясь не отвлекаться на будоражащие его сознание морские и портовые запахи и звуки, так же отстранённо отозвался:

– Вообще, сначала мне хотелось бы немного побеседовать. Что ты надеешься обрести в этих колониях, Дилан?

– Себя? – вопросом на вопрос ответил сильвис, к чему-то прислушиваясь. Совсем недалеко от них, на соседних грузовых причалах, слышался грохот работающего крана, и за ним едва ли можно было уловить какие-то другие звуки, однако и Бельфегора тоже тревожило что-то.

– Ищешь в лишениях смысл жизни? – он заставил себя сосредоточиться. – Ты правда так не хочешь, чтобы подобных тебе стало больше? Разве не это – лучшая защита от ненавидимого тобою Брутуса?

– А где гарантия, что и они не перейдут на какую-нибудь пятую сторону? – Дилан скептически ухмыльнулся. – Вам мало того, что уже есть? Люди не роботы, не запрограммируешь на безоговорочную верность. Каждый – как ангел на душу положит. Тебе хочется ещё потрясений, Бельфегор?

– Между прочим, именно путём исследований твоего штамма вируса мой отец надеется однажды создать, как ты выразился, программируемых солдат, – заметил хорон.

– То есть рабов без права выбора.

– Если честно, сам я считаю это облегчением. Насколько проще им будет жить, если они всегда будут уверены, что воюют за верную сторону! Неуязвимые, почти бессмертные, без сомнений и метаний… Ты бы не хотел так?

Бельфегор видел, что некоторые его слова затронули обоих его визави за живое: они впились в него взглядом, каждый со своим оттенком задумчивости, – собственно, на это у Бельфегора и был расчёт. Куда приятнее ему будет возвращать на свои места людей, принявших осознанное решение вернуться, нежели тех, кого придётся вести в кандалах. Нужно было ещё порассуждать на ранее озвученную тему – нужные слова так и просились на язык, – и Бельфегор открыл было рот, чтобы продолжить свою агитацию, как справа, со стороны пристани и открытого к ней ответвления коридора, раздался насмешливый голос:

– Как это, однако, в духе МД! Ваша воля – каждому чип подчинения бы установили, а, сэр Пикеров?

Бельфегор повернулся в ту сторону последним: Иму и Унур уже напряглись, а Десмонд отступил на шаг, буравя взглядом появившихся из-за контейнеров двух серебряных аурисов – одного возраста Дилана, второго ещё подростка. Первого Бельфегор узнал без труда и с чуть тронувшей его дрожью – это был как раз натягивающий на руку перчатку с уже знакомыми ему лезвиями, одетый в одинакового чёрного цвета футболку, штаны и высокие ботинки, Брутус Сетте. Второй, очевидно, являлся сыном Азата, Хасом, – чуть прищурив зелёные глаза, он смотрел на всех с каменным, ничего не выражающим лицом. Облачение его от Брутуса отличалось только тёмно-коричневым, с серебристыми вставками кожаным чокером на шее, очень похожим на ошейник.

– Кстати, – в наступившей тишине голос Брутуса раздался особенно громко – как назло, погрузка там, слева, пока прекратилась, – я тоже пришёл примерно за этим. Избавить всех присутствующих от сомнений и метаний. Посмотри назад, Бельфегор.

Обернулись лишь они с Десмондом: Иму и Унур решили пока контролировать поведение Дилана, Джея и Брутуса с Хасом. От увиденного сердце Бельфегора забилось в ему одному заметной панике: со стороны ворот выхода из хранилища в коридор ступил издевательски ухмыляющийся Доминик, рядом с которым, неровно шагая, удерживаемая внахлёст на шею рукой с направленным в подбородок пистолетом, шла бледная Миа.

– Вредно иногда бывает выгонять девушек на улицу, – с притворной укоризной покачал головой терас и широко улыбнулся Десмонду. – Здравствуй, брат! Как твоя рука?

Десмонд нецензурно выругался, и Бельфегор с усилием повернулся к Брутусу, с отстранённым видом рассматривающему свои лезвия.

– Как вы нас вычислили? – спокойно поинтересовался он. Аурис фыркнул.

– Вы полезли в своих поисках куда не надо. Наш аналитический центр быстро разобрался, и откуда идут запросы, и какие ещё запросы вы отсылаете. Один агент дежурил в эту ночь у твоего дома, надеясь перехватить конкретно тебя, но попалось кое-то поинтереснее. Так что предлагаю обмен без лишнего кровопролития: я отдаю тебе дочку Страхова, а ты мне – вашего подопытного кролика.

Бельфегор, уже перешедший в режим холодного реагирования, вскинул брови и отчеканил:

– Это невозможно. Конкретно мне Дилан не принадлежит, и я не имею никакого права распоряжаться его судьбой. Давай по-другому, Брутус.

– Это как же? – аурис ухмыльнулся, показывая клыки.

– Да всё просто. Вместо Дилана я предлагаю себя. Тебе не кажется, что, имея в заложниках меня, ты получишь гораздо больше, чем просто убив Дилана?

Иму, Унур и Десмонд, вопреки всем инструкциям, яростно повернулись к нему все как один, но Бельфегор остановил их так и не вырвавшиеся слова переубеждения одним лишь взмахом руки. Смотрел он только на Брутуса.

– Опять кто-то играет в самопожертвование? – глаза того превратились в узкие щёлочки, губы искривились в презрении. – Оно тебе надо, Бельфегор? Охота так отца подставлять?

– А ты так одержим местью, что отказываешься от очевидной выгоды? Я что-то не вижу за твоей спиной толпы атрафламмовцев. Твой босс явно послал тебя сюда умирать, с единственным возможным прикрытием в виде дочки Рэкса Страхова, – безжалостно сказал Бельфегор. – Если ты убьёшь её – что ты наверняка сделаешь, не отдай я Дилана, – никто из вас, скорее всего, живым отсюда тоже не выйдет. Даже если нам самим это будет стоить жизни. Решай.

– Я был о тебе лучшего мнения, – покачал головой Брутус, кажется, находящийся в лёгком замешательстве. – Сдалось тебе это ничтожество… Или настолько МД надоела? Хорошо, а если мы рассмотрим такой вариант…

Договорить ему не дали: с единственного двухэтажного нагромождения, близко от выхода из хранилища и, соответственно, Доминика с Миа, наполовину прикрытого с двух сторон третьими в соседних грудах контейнерами, в шаге от тераса свалилась серо-чёрная тень. Брутус оборвал себя на полуслове, а тень, оказавшаяся крепкой сильвиссой с короткими волосами и в полувоенном облачении, вмиг подсекла не успевшему среагировать Доминику ноги и следующим же движением вырвала у него Миа.

Это стало сигналом для всех. Бельфегор, не обменявшись со своим сопровождением даже полувзглядом, вместе с оскалившимся и явно только и ждущим повода Десмондом и Унуром кинулся в сторону уже поднимавшего, не вставая сам, пистолет Доминика, от которого Дамела торопливо оттаскивала в направлении ворот хранилища Миа; Иму же, устремляясь к Брутусу, рванувшемуся к Дилану, тоже достал оружие.

Выстрелы, однако, прозвучали раньше, чем хаен успел направить его на ауриса, – три, два последних из которых почти слились в один, а два первых раздались откуда-то сверху. Спустивший курок Доминик промахнулся по Бельфегору: пуля лишь чиркнула ему по уху и виску, оставив жгучую полосу и унеся четверть раковины, но остальные две, выпущенные явно с одного из двухэтажных нагромождений контейнеров со стороны пристани, попали точно в цель. Споткнувшийся от боли Бельфегор, с усилием разогнав перед глазами черноту, увидел, что его телохранители один за другим падают на бетон погрузочной зоны: Иму с багровым пятном возле ключицы, Унур же – с раной над левой лопаткой.

Десмонд тем временем добежал до брата, успевшего подняться, и буквально снёс его собой. Дамела, оставившая Миа на безопасном расстоянии, спешила к хаену и кункану, похоже, намереваясь и их оттащить на более защищённую территорию. Навстречу ей мчался Джей – наверное, к Миа, кто ещё будет охранять её, когда нет больше никого относящегося к ГШР хотя бы задним числом. Нужно было помочь Десмонду, с одной рабочей рукой представляющему для Доминика слабого противника, и, уже двинувшись в их сторону, Бельфегор оглянулся на Дилана и Брутуса.

Аурис и сильвис уже сражались – Дилан пока в обороне, Брутус в яростном, исступлённом накате. Краем глаза Бельфегор, отворачивающийся от них, увидел, как что-то крупное валится с крайнего столпа контейнеров. Отпрыгнув от него в сторону и заодно оттолкнув ближе к противоположному нагромождению оказавшуюся как раз рядом Дамелу, хорон понял, что со второго «этажа» упал – и явно не по своей воле – тот стрелок, кто сразил Иму и Унура: рядом с мускулистым, почти не уступающим размерами среднему хиддру вером приземлилась и винтовка, кстати, обычно используемая гэшээровцами. Почти сразу сверху на вере оказался худой вихрастый эрбис, в котором замерший на одном месте Бельфегор без удивления узнал Герберта. Одним отрывистым движением подросток всадил зашевелившемуся было веру между пластинами бронежилета – у него единственного он имелся, тоже генштабовской версии – сверкнувший на ярком солнце узкий лёгкий нож, потом, молниеносно развернувшись, Герберт, почти не целясь, отправил такой же в как раз сосредоточившегося на убийстве Дилана Брутуса.

Нож должен был, по прикидкам Бельфегора, войти ему точно в шею, но обладавший сверхъестественной реакцией Особенный успел не только обернуться, но и размашистым движением «когтей» перехватить и перенаправить его – в Герберта. Эрбис вскинул руку, защищая лицо, и нож вошёл ему между пястными костями, насквозь пронзив ладонь. Шипение Герберта слилось с криком Десмонда, и Бельфегор наконец оторвался от наблюдения и побежал к нему.

Силы, конечно, оказались неравны: вдвоём с Десмондом, пусть уже и получившим ранение от Доминика, который, лишившись пистолета, достал боевой нож, они легко смяли тераса. Оглянувшись, Бельфегор с изумлением понял, что Дилан не только всё ещё жив, но и успешно продолжает отражать Брутуса – к тому же, кажется, начиная в свою очередь переходить в наступление. Он был бледен, зол и сосредоточен, а ещё так же быстр, как противник, что однозначно говорило о возвращении его Силы. Всего-то и нужно было, что схлестнуть его с Брутусом? Видя, что устроившая в углу тупика раненых Дамела вскакивает на ноги, явно намереваясь кинуться на подмогу Дилану, Бельфегор тоже встал, оставляя поверженного Доминика на торжествующе ухмыляющегося Десмонда. Дамеле, само собой, до двух Особенных было ближе, но даже она не успела до них добежать.

Помощь пришла сверху – агенты, почти все знакомые Бельфегору по личному общению, посыпались с разных концов этажей контейнеров. Двое заслонили собой Иму и Унура, уже пришедших обратно в сознание и приподнимающихся на локтях, ещё двое, к слову их отцы, Сорен и Бохай, спрыгнули по обе стороны от Брутуса – он, очевидно, заслышав их приближение, за миг до этого далеко отпрыгнул от Дилана к Хасу, – один приземлился в шаге от так и оставшегося у неподвижно лежащего вера Герберта, заслоняя его собой. Старшие хаен и кункан вскинули оружие, направляя его на Брутуса, но выстрелы прошли мимо: подхвативший Хаса аурис уже подбежал к краю пристани – всё-таки перемещался он намного быстрее даже накачанных майлером Шштернов – и прыгнул в воду. Гвардейцы бросились следом, стреляя по воде, однако Бельфегор был более чем уверен, что Брутусу в очередной раз удалось уйти.

Он смотрел на людей, появившихся в коридоре рядом с отползшими к стенке контейнера Джеем и Миа: его отец криво улыбался, обозревая поле боя, а сопровождающий его неизменный Цезарь уже спешил к Десмонду и Доминику. Можно было наконец выдохнуть.

– Зажгли, зажгли, браво, – то ли недовольно, то ли, наоборот, восхищённо проговорил Аспитис, шагнув к Бельфегору и скользнув взглядом по его ране, кровь из которой уже залила хорону шею. – Обзавёлся новым шрамом, сын?

– Посмотрим, – Бельфегор пожал плечами. Он отвернулся от отца, оценивая обстановку. Возле Дамелы с Диланом, рваные раны которого затягивались прямо на глазах, стояли те двое гвардейцев, кто прежде находился возле Иму и Унура: десятый и одиннадцатый в личном полку Мессии, жилистый колючеглазый кейер Гирт и всегда работающий с ним в паре, более крупный, мастер ножей тамас Коен (у него в своё время учился Бельфегор), – их же место заступили осматривающие сыновей жёсткий и лицом, и поведением хаен Сорен и такой же гибкий, как Унур, кункан Бохай. Пятый гвардеец, пеланни, с волосами сразу трёх цветов – белый, жёлтый, чёрный, – собранными в четыре разновеликих хвоста, обычно используемая в силовых операциях и чемпионка в стрельбе из лука среди крупных рас всего материка, Диллза, склонилась над усиленно отворачивающимся от неё Гербертом.

– Что ж, раз с кровопролитием покончено, – выждав, пока сын осмотрится, вновь подал голос Аспитис, – предлагаю всем рассортировываться по машинам. У меня ещё куча дел в Айкильском районе. Если я через два часа не появлюсь в Намибе – это у самой границы Дельфии, – Рейн Страхов может здорово обидеться. А осуждающих взглядов с меня пока достаточно, Седа ещё жива в памяти.

– То есть, – Бельфегор обернулся к нему, внутренне удивившись, что отец вслух помянул свой не такой уж давний позор, – ты предлагаешь сейчас мальчики налево, девочки направо? Дилан с Дамелой, например, сядут в карету к Диллзе, которая быстренько их доставит до первой же вертолётной площадки, а оттуда – в ещё одну тайную лабораторию? Десмонда и Герберта можно и в больницу… Да?

– Ты к чему это? – раздражённо поинтересовался Аспитис, явно разозлённый его холодным, отстранённым тоном. – Хочешь предложить иные варианты?

– Именно, – Бельфегор заложил руки за спину и, удостоверившись, что на него смотрят все без исключения, отчеканил: – Никто никуда не пойдёт, пока не будут выполнены два моих условия.

Аспитис приподнял одну бровь, щурясь. Бельфегор, чувствуя пробирающий до мозга костей ужас от осознания того, в какой глубокий омут он сейчас нырнул с головой, – хотя вроде готовился, – бесстрашно продолжил:

– Первое: ты должен мне ответить на один вопрос, здесь и сейчас, а то я тебя знаю. Зачем ты приказал мне выслеживать всю эту компанию по камерам, если среди них была Дамела, которая должна была сдать их местоположение, как только они окажутся в каком-нибудь порту? Или когда Дилан вдруг вернёт Силу?

Бельфегор стоял боком к отцу, потому увидел, как Дилан резко повернул голову к Дамеле – и то же сделали Герберт, Джей и Миа. Аспитис усмехнулся.

– Ты всё так же не желаешь копать дальше культурного слоя, сын. Конечно, Дилана должна была выдать Дамела. А ваша группка была мне нужна, чтобы однажды случайно наткнуться на какую-нибудь ненормальную активность в стратегически важных районах. Что, собственно, вы и сделали, выявив очередное предательство в Айкиле. О чём о чём, а об этом я предпочёл не сообщать вообще никому – на всякий случай. Твоё второе условие?

Бельфегор, в общем-то, не ожидавший от отца ничего иного – конечно, у него был какой-то ещё план, и, конечно, своего сына он не захотел в него посвящать, – искривил губы в благожелательной улыбке – хотя беснующееся в предчувствии бури сердце чуть не выскакивало из горла.

– Второе такое. Сейчас мы спросим Дилана, куда он хочет поехать. И, если вдруг выяснится, что в колонии, а не в лабораторию, ты не будешь ему препятствовать.

Теперь все взгляды – жгучие, как перец – скрестились на Бельфегоре, но он предпочёл не замечать их, глядя только на отца. Тот резко выдохнул через до предела расширившиеся ноздри и вполне спокойно спросил, кивнув в сторону одеревеневшей Миа:

– Это влияние твоей новой пассии, да? Или сразу обоих Страховых? Счастье всем, и пусть никто не уйдёт не по своей воле?..

– Я люблю Миа, да, – согласился Бельфегор, мельком посмотрев на Миа – она, совсем недавно порозовевшая, опять побледнела. – Это пройдёт, не переживай. Однако этот наш разговор я замыслил ещё до её появления в нашем доме. Собственно, поэтому я и сказал Адамасу координаты лаборатории. Не только твоё мнение имеет вес, отец. Впрочем, если ты считаешь иначе, поступай как знаешь…

Он и сам не ожидал, что окончание фразы выйдет таким многозначительным. Это был второй раз, как Бельфегор в открытую выступал против отца – причём в вопросе, который никак не касался Рэкса Страхова. Но чаша его терпения давно переполнилась, и он не представлял, как ещё донести до отца не только свою позицию или взгляд на жизнь – самого себя, пусть и в малой части.

Аспитис не отрываясь смотрел на Бельфегора, одним лишь пристальным взглядом имея над ним такую власть, что хорон потом удивлялся, как сумел под ним выстоять. Цезарь рядом с ним, придерживающий коленом уткнутого носом в бетон Доминика, а рукой – спешно перевязанного взволнованного Десмонда, наоборот, казался до невозможности расслабленным. И даже улыбался углом губ – как будто знал, чем всё кончится.

Несколько секунд нечеловеческого напряжения – Бельфегор где-то в глубине души успел пожалеть о своей дерзости, – и Аспитис перевёл тысячетонный взгляд на тут же встрепенувшегося Дилана – по ходу облегчив его минимум до килограмма.

– И чего же хочет сэр Особенный? – тихо, но всё равно отлично слышно спросил Мессия. Бельфегор ощутил, как земля на мгновение уплыла у него из-под ног, – что бы отец ни говорил, ему не всё равно. Давно надо было заявить о себе…

– Сэр Особенный, – Дилан флегматично стряхнул одной рукой с пальцев кровь, успевшую натечь с уже закрывшейся раны на плече, а другой за талию притянул к себе обескураженную Дамелу, – желает комфортный номер в вашем санатории. И не больше четырёх процедур в день, ясно?

Не сдержавший улыбки Бельфегор пронаблюдал, как его отец недоверчиво моргнул и, разомкнувший было вытянувшиеся в тонкую нитку губы, осёкся, когда Дилан, смотрящий с явным вызовом, продолжил:

– Только у меня тоже два условия. Первое: Дамела будет со мной, а не в Управлении, новичков разрабатывать. И второе: у нас будет право покидать территорию, когда нам вздумается.

Аспитис согласно, немного деревянно качнул головой – Бельфегору подумалось, что месяцок у него выдался тот ещё, раз за разом выбивают почву под ногами, а он за это никого не казнит и даже не может толком высказаться – и, определённо решив оставить все вопросы на тему смены позиции Дилана при себе, хлопнул в ладони.

– Тогда расходимся! Все машины ждут у порта. Цезарь, забирай своего второго сынка, и пошли.

Гвардейцы зашевелились: Сорен и Бохай подняли сыновей, Диллза отошла к Дилану с Дамелой, жестом приглашая двигаться за собой, Гирт и Коен вдвоём подхватили вера – Бельфегор наконец вспомнил его имя – Мэтво, бывший телохранитель Домино, о котором упоминалось в отчётах о Седе. Герберт подошёл к Бельфегору и вставшему Десмонду, старающемуся не шевелить раненым бедром.

– Вас двоих я, пожалуй, доставлю в ближайшую больницу, – решил Бельфегор и оценивающе посмотрел на Герберта. – Так ты умеешь метать ножи?

– Как мама, да, – кивнул тот и ухмыльнулся. – Тебе, Бельфегор, тоже не помешало бы ко врачу. Того и гляди рана обратно откроется.

– Не откроется, – отмахнулся хорон. – Не в первый раз, и тем более не забывай, чей я сын. Знаешь, если всё-таки будет объединение, когда ты закончишь Академию, я был бы рад видеть тебя в своей гвардии.

– Спасибо, я подумаю, – подмигнул ему Герберт и обнял за плечи Десмонда, пошатнувшегося от столь неожиданного жеста. – Что, пойдём, может, сэр Шштерн? Бледный ты какой-то. Братец и то поживее выглядит.

Терас невольно скосил глаза на уводимого Цезарем Доминика: открытых ран он ему не нанёс, зато основательно прошёлся вместе с Бельфегором по важным точкам. Потом ожидаемо вспыхнул:

– Во-первых, он мне не брат! Во-вторых, тебе больше повеситься негде?

– Конечно, есть где! Джей, Миа, не хотите подставить мне дружеское плечо?

Он был создан для гвардии – Бельфегор ощутил это по провокационной манере поведения и бесстрашию, граничащему с безумием. Даже интересно, в кого Герберт пошёл таким характером: его отец, хоть и общался близко в своё время с Цезарем, особо ничем не выделялся, а мама была металлически спокойной руководительницей. Так или иначе, МД уже плакала по нему горючими слезами. Или та будущая организация, которая придёт ей на смену, как только будет покончено с «Атра фламмой».

Пока они разговаривали, все гвардейцы покинули разгрузочную зону. Бельфегор уже тоже развернулся в сторону ворот хранилища – через него можно было выйти на улицу не заходя в зал ожидания, – когда всё это время державшаяся рядом с Джеем Миа вдруг оказалась прямо перед ним.

– Нам надо поговорить, Бельфегор, – кусая губы, сказала она, и хорон равнодушно пожал плечами. Герберт и Десмонд, переглянувшись, заторопились покинуть коридор – минуя оставшегося стоять Джея, терас сунул ему так и не использованный в бою пистолет. Бельфегор кивнул Миа на противоположный выход, к пристани, первым пошёл туда, и хорони поспешила следом.

Остановились они у самой воды, и Бельфегор, недолго думая, сел на край причала, свешивая ноги – до мутной, едва волнующейся глади оставалось сантиметров десять. Миа опустилась рядом на корточки – края когда-то успевшей помяться юбки коснулись бетона – и, бледная и решительная, с покрасневшими глазами, повернула в его сторону голову.

– Я хочу попросить прощения, Бельфегор, – тихо начала она. – Всё это время я врала тебе лишь в одном…

– А в остальном недоговаривала? – закончил за неё Бельфегор, холодно улыбаясь и смотря на залив, на линии горизонта то там, то здесь прорывающийся разномастными судами.

– Нет, остальное было по правде, – возразила Миа. – Да, признаю, когда я заявилась к тебе, я только и хотела, что увлечь тебя, не дать поймать Дилана. Но уже на третий день меня начала тяготить моя ложь. И…

– Какие красивые слова, – сухо отозвался Бельфегор, в котором против его воли вновь ржавым клинком заворочалась боль. – Долго подбирала?

– Хватит меня перебивать! Я понимаю, почему ты мне не веришь, я бы и сама не поверила, но…

– Ты, кстати, уже это говорила, помнишь? – Бельфегор наконец повернулся к ней – и увидел, что теперь Миа смотрит на воду, только не вдаль, а прямо под ноги. – Создаётся впечатление, что ты вообще сама себе не веришь. Зато отлично заставляешь верить других.

– Это кого же? – фыркнула с горечью Миа, не поднимая взлохмаченной головы. – Один ты и поверил. Мой брат относится ко мне скептически с детства, твоя охрана тут же меня и раскусила.

– Но это же неважно. Важно, что я поверил, правда? В конце концов, ты всегда получаешь то, что хочешь.

– Я лишь хочу хоть немного оправдаться… Я дала обещание и, хотя почти сразу передумала, должна была его выполнить. Кто ж знал, что всё зря. Что у них была своя осведомительница. Не одного тебя обманули, Бельфегор. И только хуже от того, что я сделала тебе больно ни за что.

– Может, просто не стоило давать таких обещаний? – отстранённо спросил хорон. – Думать, прежде чем делать кому-то, как ты сказала, больно?

– Понимаешь, в некоторых моментах очень сложно себя пересилить, – Миа вскинула на него глаза, и он увидел, что она плачет. – Один из таких моментов касался тебя. Точнее, твоей семьи, твоего отца. В чём я недоговорила – это в том, что мой отец когда-то не объяснил мне, почему не хочет видеть меня в ГШР, подле себя. Всё он объяснил. Из-за того что я всегда считала вас злейшими врагами. Ну, с охоты. На второй год её – мне тогда было шесть – было совершено нападение на дом моей подружки, у которой я как раз была в гостях. Понятное дело, что приходили за мной… Вот только я в тот день захотела быть максимально на неё похожей – а мы различались только цветом волос, в остальном почти близняшки – и намазала голову чёрной красной. Когда во дворе появились ваши солдаты, мы побежали в разные стороны, но я успела спрятаться, а она нет. И, поскольку мы обе были черноволосые, они её убили, – голос Миа сорвался, но она продолжила так же, без лишних эмоций. – Думаю, и меня бы убили за компанию, но её отец пальнул из окна по одному из них, и они убрались. С тех пор я так и не смогла заставить себя поверить, что то время прошло и Аспитис другой. А ты и вовсе не он.

– Я жил у вас полгода, – глухо отозвался Бельфегор, ошеломлённый этой историей. – Я вытащил твоего брата из этой его полукомы. Мой отец спас твоего, а твой – моего. Ни разу я не дал повода думать, что могу – или мы можем – причинить вам хоть какое-то зло…

– Я знаю, Бельфегор! – Миа закрыла лицо руками. – Веришь, первую ночь у тебя я продежурила у двери, хотя здравый смысл говорил мне, что ты ничего мне не сделаешь, потому что хотел бы – давно бы уже сделал! Я не могу выгнать это из головы, это как фобия, одержимость, ты должен понимать… Но уже к концу первой недели нашего совместного проживания я осознала, что начала забываться. И что очень не хочу больше тебя обманывать. Если бы ты не спалил меня, я бы так и не рассказала ничего, и мы были бы вместе…

– Вместе? – Бельфегору показалось, что он ослышался. – Ты хочешь быть со мной? Ты же боишься меня! Я видел тогда, перед… Ты как будто шла на казнь. Будешь отрицать?

– Я боялась не тебя, – Миа отняла руки от лица, поспешно стирая слёзы. – Самого факта. Как-то не пришлось ещё этим заниматься…

Бельфегор отвернулся, переваривая всё услышанное.

– А потом? – через паузу спросил он. – Потом чего испугалась – наказания?

– Нет, потом уже тебя, – в голосе хорони послышалась робкая улыбка. – Ты бы себя видел. Я даже не успела представить, что ты можешь со мной сделать: воображение тормознуло. Ну и плюс весь этот кошмар с ложью водопадом обрушился. Конец всему. И рука у тебя была окровавленная…

– Ясно. Ладно, я тебя прощаю. Ты всё сказала, что хотела? Можно расходиться?

Бельфегор и сам не думал, что его голос прозвучит настолько холодно. Сегодня был какой-то день открытий: надерзил отцу, самолично отверг девушку, о которой мечтал последние семь месяцев, хоть ордена на грудь вешай.

– Нет, ты не простил, – как через туман, пробился к нему грустный голос Миа. – Почему? Адамаса когда-то ты простил, а он даже не извинялся. Почему меня нет?

– Адамас хотя бы не врал мне с самого начала, – отрезал Бельфегор, резко вставая и тем самым обрывая в себе последние тёплые чувства. – В этом ваше отличие: тем людям, к которым он хоть как-то относится, он не лжёт в глаза. Даже когда он не хотел признавать правду отца, он говорил ему об этом прямо, а не жалил исподтишка. К тому же как я теперь могу тебе верить? У тебя же столько планов! Вдруг ты сейчас пытаешься наладить со мной отношения, лишь чтобы не выпускать в дальнейшем из виду? Или чтобы мать с отцом не расстраивать? Или, ещё круче, заранее заграбастать будущего, с твоих слов, лидера объединённой организации? Хватит с меня.

Уже разворачиваясь, он успел увидеть, что губы Миа дрогнули, а из глаз вновь потекли слёзы. Ожесточённо зачёркивая в голове её образ, кроша воспоминания и чувства, Бельфегор размашистым шагом двинулся прочь от пристани – и на повороте в тот завиток коридора, что вёл непосредственно к хранилищу, вдруг был остановлен поймавшим его за рукав Джеем.

– Не всё можно понять логикой, – негромко сказал он, когда Бельфегор раздражённо рванулся. – То есть потом, задним числом-то, конечно, можно, но в момент свершения чего-то важного лучше полагаться на чувства.

– Как ты, когда решил не выдавать Особенных Управлению? – съязвил хорон, невольно прекращая сопротивляться. Джей мягко улыбнулся ему.

– Я поддался не тем чувствам. Страху, неуверенности. Знаешь, как если бы, встретив по пути стену, я, вместо того чтобы обойти её или ломануться в закрытую дверь прямо перед носом, решил перелезть. И что получилось? Ты хочешь таких же последствий? Как отец, перестать вообще всем верить?

– Во-первых, в последнее время меня поразительно часто сравнивают с отцом, надоело, – огрызнулся Бельфегор. – Я – это я, понятно? Мне казалось, буквально недавно я это доказал всем кому мог! Во-вторых, с чего ты взял, что после неё я начну сомневаться в остальных?

– Эффект снежного кома, – пожал плечами Джей, отпуская его рукав. – Один раз что-то себе позволишь ранее несвойственное, и сам не заметишь, как начнёшь поступать так повсеместно. Зачем ты идёшь против себя? Ты же знаешь, что Миа говорила правду. Пусть раньше это было не так – люди меняются. Адамас, например.

– У Адамаса другой случай, – Бельфегор отвёл взгляд, понимая, что спорит просто по привычке. Джей был во всём прав – но и отца сейчас он понимал как никогда. Это было очень страшно – вновь довериться, когда тебя уже один раз обманули.

– Да всё одинаковое, – отмахнулся Джей. – Просто с Адамасом тебе было проще в силу пола и возраста. Как я уже понял, с любовью у тебя ощутимые пробелы. Началось с отца, теперь вот – Миа.

Бельфегор буравил взглядом ближайший контейнер, барахтаясь в собственных противоречивых чувствах. Не было проще с Адамасом – просто тогда он ухватился за слова Стиана, который наверняка сказал их, чтобы перетащить на свою сторону ценного человека. Но одно неплохо наложилось на другое – и Бельфегор сумел, насильно погасив в себе все сомнения, вновь попытаться сблизиться с ним. Ну а с отцом… Джей сравнил тоже: от отца он зависит напрямую (да кто от него не зависит, в конце концов?), на Миа же, как сказал Десмонд, свет клином не сошёлся. Или… сошёлся?

– Она там плачет, – вкрадчиво сказал Джей, выглянув на мгновение за контейнер. – И ещё села в этой своей короткой юбке прямо на бетон. Всё-таки вы так похоже забиваете на окружающую реальность, когда из-за чего-то переживаете…

– Это ты с чего взял? – подозрительно спросил Бельфегор, с трудом подавив в себе желание тоже выглянуть. Джей усмехнулся.

– Твоё самопожертвование – раз…

– Я просто тянул время. Дамела и Герберт должны были появиться рано или поздно. А то и отец, которому Десмонд наверняка сообщил наши координаты.

– И «окровавленная рука» – два. От Адамаса набрался этого вымещения эмоций на ни в чём не повинных предметах? Я всегда знал, что люди заражают не только бактериями и вирусами.

Бельфегор закатил глаза. Сосущая пустота в его душе, расширившаяся после раскрытия Миа, ощутимо пульсировала, когда он думал, что мог бы вновь поселить в ней эти чувства – доверие, нежность, нужность… Всё-таки, пока он не знал, что она лжёт ему, он почти перестал чувствовать себя одиноким. И кстати, даже этого не заметил – понял только сейчас, когда опять оказался против всех и всего.

– Не уходи пока, – бросил Бельфегор Джею и, решившись, пошёл обратно к Миа.

Она и в самом деле сидела прямо на бетоне – пусть уже нагревающемся под лучами расходящегося солнца, но всё равно холодном и сыром из-за близкой воды. Бельфегор тронул девушку за плечо, и она резко обернулась – заплаканная и несчастная.

– Поднимайся, застудишь, как будешь детей рожать? – велел он, и Миа натянуто улыбнулась.