Текст книги "Иеремиевы огни (СИ)"

Автор книги: Ольга Карелина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

– Слушай, а видеонаблюдение у нас в машине ведётся?

– Ну конечно, – недоуменно отозвался хорон. – Если внешнее работает, то внутреннее включается автоматически. А что?

– Оно же куда-то отправляет запись. Это нельзя отследить?

– Связь со спутником у нас с самого начала отключена, – Джей облегчённо улыбнулся, поняв причину его тревоги. – Запись сохраняется на жёсткий диск самого автомобиля. Как место кончится, будет сигнал. Но там много места: Адамас позаботился.

– Ясно. Спасибо.

Он как будто расслабился – и это неожиданно взволновало Джея ещё пуще прежнего. Что, интересно, творится у Дилана в голове – а главное, чего от него в принципе можно ждать? За всю сегодняшнюю длинную поездку, во время которой они исколесили причудливой траекторией ещё пол-Дельфии, он даже ни разу не высказался по поводу смены радио – уж к этому Дамела определённо не имела отношения. И почему только сейчас озаботился насчёт сигналов, которые в окружающий мир подаёт их машина? Что-то задумал, не иначе.

Удовлетворённая улыбка, ощутимо похожая на маньячную, не сходила с губ Дилана вплоть до отеля, в котором они наконец решили остановиться. На выходе из машины он даже подал Дамеле руку, хотя за весь день не сказал ей и слова, и Джей уверился в своих подозрениях. Он продолжал следить за Диланом на ужине и чуть не вскинулся, когда после него, по пути в номер, сильвис сказал, что ему нужно быстро сбегать до машины и обратно.

– Игрушку забыл, – в подтверждение своих слов Дилан похлопал по карманам тонких летних штанов. – Я сейчас, пять секунд буквально. Сканер отпечатков на меня ведь тоже настроен?

Джей нервно кивнул, сверля его подозрительным взглядом. Уточнив номер комнаты, которую они забронировали, Дилан убежал, и Герберт саркастически хмыкнул.

– Надо ещё три штуки этих «рубиков» прикупить: чуть что с сэром Особенным не так, достал из кармана – и у него сразу отличное настроение! – заметил он, но Джей пропустил его слова мимо ушей. Переживая, он провёл эрбиса и Дамелу до номера, пропустил вперёд, постоял немного на пороге и, не выдержав, поспешил на стоянку.

Их машины, конечно же, и след простыл. И почему только все озарения приходят с опозданием? С чувством чертыхнувшись, Джей начал опрашивать присутствующих в радиусе пятидесяти метров людей, чтобы узнать, в какую сторону уехал чёрный «сокол», и организовать за ним погоню на уже следующем по вызову в гостиницу такси.

Что им, в конце концов, ещё оставалось?

Сбежав с парковки отеля, Дилан решил забраться на машине на самые окраины уже пустеющего по случаю вечера городка. Он придумал отличный план мести Дамеле – она считает, что ему всё равно, чем она там занимается с представителями мужского пола, отлично, проверим, как сама отнесётся к его собственному «сексу без обязательств». Всего-то и нужно, что подсадить в машину какую-нибудь ночную бабочку – не может быть, чтобы их тут не было – и на глазах у видеокамеры «внутреннего наблюдения» устроить себе праздник. В отличие от Джея, ему Дамела ни разу не предлагала так «расслабиться». Будет очень любопытно увидеть её реакцию.

Когда люди на улицах, залитых дрожащим оранжевым светом фонарей, стали попадаться всё реже, Дилан сбавил скорость и начал осматриваться, особенно отдавая предпочтение узким полутёмным улочкам, расходящимся от основной дороги тонкими капиллярами, петляющими меж невысоких, близко стоящих друг к другу домов. Было хорошо заметно, что Эррут – скорее приграничный, чем по-настоящему дельфийский город: хиддров, пеланнов, огелей на улицах частенько заменяли более привычные глазу хороны, сильвисы и рейтеры. Дилан надеялся найти себе девушку из последних троих рас – пока он не был морально готов зажигать с превосходящей его размерами хиддри или пеланни, тем более что их компактная машина совсем не была приспособлена для подобных игрищ.

Наконец Дилану повезло: на очередном повороте в уголке улицы, прямо под то зажигающимся, то гаснущим фонарём, он углядел скучающую сильвиссу в очень уж короткой юбке и обнажающей живот майке. Руки до запястий и ноги от колена до щиколоток усеивали браслеты – как распространённые в Дельфии баджу, так и обычные, из недорогого металла, и даже тряпичные, со множеством перьев и бусинок. Светло-жёлтые волосы у девушки были завязаны в высокий хвост, на лицо небрежно отпущены две как будто заломанные пряди, макияж был ярок и вызывающ – Дилан не сомневался, что обратится по адресу. Остановив недалеко от сильвиссы машину, он подошёл к ней и сразу увидел брошенный в его сторону оценивающий взгляд.

– Совсем ночь безрыбная? – участливо улыбнулся Дилан, чувствуя обуревающую его мрачную весёлость – в таком состоянии раньше он убивал людей по заказу «Аркана».

– Слишком жарко, – сильвисса мельком глянула на его машину и расплылась в кокетливой улыбке. – Куда хочешь подбросить меня, красавчик? Тебе лицензию показать или на слово поверишь?

– На слово. Я бы хотел отдохнуть в машине. Только в менее открытом месте. Поехали?

– Стоимость тебя совершенно не интересует? – хмыкнула девушка. – Будешь тогда платить без вопросов, ладно? И кстати, не думай, что, раз я тут одна, то…

– Я приличный, не переживай, – отмахнулся Дилан. – И заплачу сколько скажешь. Садись в машину.

Одарившая его заинтересованной улыбкой сильвисса, покачивая крутыми бёдрами, прошла мимо Дилана к машине и, как только ей открыли переднюю дверцу, грациозно уселась. Дилан, прислонив палец к сканеру, завёл отключившийся на время простоя мотор и медленно, почти пешим ходом повёл машину вперёд по улице.

– Тут, если прямо, совсем скоро будет поворот в тупик, очень закрытое место, – сообщила девушка, оглядев салон взглядом эксперта – и совсем ненадолго задержав его на экране парктроника, где в углу светилась аббревиатура ГШР, – и начала рыться в сумочке. – Будешь жвачку?

– Давай, – согласился Дилан. Приняв от своей пассажирки тонкую пластинку бледно-зелёного цвета, пахнущую чем угодно, кроме ожидаемой мяты, он тут же раскусил её и от вязкой сладкой горечи во рту чуть было не закашлялся.

– Это с непривычки, – усмехнулась сильвисса. Дилан повернул к ней голову – она странным образом начала раздваиваться в его глазах, причём одну из копий неумолимо тянуло вниз и влево, а другую вверх и право. Машинально сглотнув, сильвис невольно отправил находящуюся на языке жвачку прямо в пищевод, и, борясь со вдруг подступившей тошнотой, ткнулся лбом в холодный, обитый кожей руль.

Как умелые руки отравительницы обшарили его карманы, извлекая оттуда все те наличные деньги, что хранились у него наряду с Джеем и Дамелой, Дилан уже не увидел. Также не услышал, как выскользнувшая на ходу из «сокола» сильвисса хлопнула за собой дверцей, оставляя незадачливого любовника в одиночестве катиться в никем не управляемой машине до ближайшего же стойкого препятствия. Дилан ощущал лишь навалившуюся на него тяжесть, не дававшую поднять от руля голову и даже толком вздохнуть – лишь унизительно сипеть, втягивая спасительный воздух через приоткрытый рот. Мир вокруг плыл, плыл и плыл, и от ощущения этой нестабильности становилось только хуже. Замечательный из его вышел Особенный: сейчас скопытится от какого-то усыпляющего наркотика, и даже памятник будет стыдно ставить…

Однако схлынула тяжесть так же быстро и неожиданно, как пришла. Проморгавшись, Дилан с усилием вскинул чугунную голову и, заметив боковым зрением на соседнем сиденье чей-то силуэт, резко повернулся. Подобрав под себя одну ногу и обхватив её за колено, на него укоризненно смотрел устроившийся там Ове.

Дилан поперхнулся, хотя от пластинки во рту не осталось и следа. Ове был таким, каким он запомнил его по относительно мирным дням в лаборатории, узнавались даже стандартные для него тёмно-синие джинсы и крахмально-белая рубашка с длинным рукавом, застёгнутая под самое горло. В волосах от затылка всё те же три тонкие косы и одно пустое место в память об Игнате. Лишь черты лица вечного подростка как будто слегка заострились, делая его похожим на ауриса, и глубокие глаза казались донельзя уставшими – но это определённо был Ове, словно никогда и не умиравший в том жутком январе.

А за Ове, за границей машины, отделённая лишь тонким прозрачным стеклом, клубилась бесконечная тьма, и Дилан предпочёл больше туда не заглядывать.

– Ну и что ты делаешь? – с до боли знакомым упрёком спросил Ове, когда Дилан наконец на него налюбовался. – Совесть вместе с Сетте похоронил, да? Гуляй, душа?

– А что? Если уж тебя с того света выпустили мне мораль почитать, – Дилан нервно хмыкнул, – мне уже и девочку себе заказать нельзя?

– При чём тут твоя пресловутая девочка? Да хоть мальчика заказывай, мне на том, как ты выразился, свете вот на это вообще пополам. Над друзьями ты зачем издеваешься? Стас, что ли, заразный?

– Я и до Стаса не был, знаешь ли, паинькой. Не понимаю, что вы всё на него валите. Он был, конечно, не подарок, но как будто все остальные в белых пальто!

– А то нет, – Ове насмешливо вскинул брови. – Джей в вашей компании вообще святой. Тебя бесит, что ты не такой, да?

– Да, святой, как же. После того, что у них было с Дамелой…

– А тебе есть какое-то дело до Дамелы? – хитрый прищур Ове очень напомнил Дилану Герберта. – Свободные девушки – они, знаешь ли, делают что хотят. Никому же от этого не плохо. А вот ты зачем-то всем зубы показываешь. Неужели в клетке было лучше?

– Издеваешься, – фыркнул Дилан. – Ты сам из неё с успехом сбежал, хотя не скажу, что одобряю такой способ.

– Зато сколько всего потом хорошего случилось! Человек живёт для счастья, а не тревог. Некоторым не везёт, конечно, как тебе или мне. Наша жизнь была бы куда приятнее, если бы в ней не объявился Брутус. Но против судьбы не попрёшь, правда?

– Правда. По той же самой судьбе он ещё не раз найдёт меня, куда бы я ни спрятался. Я для него как подраненная утка на болоте. Уже весь небось слюной изошёлся…

– Ясно, то есть эта утка уже почти решилась выползти на брюхе из своего болота и пасть ниц перед загонщиком? Вроде как: добейте, дядя, чтоб я не мучился?

Дилан рассерженно вздохнул, отворачивая взгляд к рулю: за лобовым стеклом тоже не было ничего, кроме тьмы. Но от Ове, как и от Брутуса, нельзя было скрыться, сильвис чувствовал его присутствие и ожидание ответа – такое спокойное, будто он был готов ждать хоть до конца Вселенной.

– А если и так? – наконец бросил Дилан. – Будешь тоже говорить мне тут: я не для того тебя спасал всю жизнь, чтобы ты ему сдался?

– Мог бы, если бы это возымело хоть какой-то эффект, – углом губ улыбнулся Ове. – Но ты разве не замечал, что с момента нашей второй встречи я избегал с тобой разговаривать? Я предоставлял тебе жить самому и очень не хотел, чтобы ты узнал о моей опеке. Хорошо, потом всё на себя взял Стас и мои откровения не так сильно затронули тебя, как могли бы. Но теперь за тебя некому думать. Джей поехал с вами, лишь чтобы помочь тебе, а не взвалить на себя всю твою новую жизнь.

– Да как вы не поймёте?! – сорвался Дилан. – Нет у меня жизни, ни новой ни старой, и не было никогда! Мы завязаны друг на друга – вы двое уже ушли, сколько там мне осталось? Какой смысл трепыхаться, что-то творить из себя: пока Брутус жив и силён, он будет идти за мной! Финита ля комедия! Там, у Аспитиса, я рисковал лишь Дамелой – о своих драгоценных учёных пусть сам думает. А теперь со мной ещё двое этих мальчишек! Я не хочу смотреть, как они умирают, не хочу! Я – ничтожество и всё равно не смогу спасти их! Пусть валят на все четыре стороны!..

В салоне повисла звенящая тишина, и Дилан вздрогнул всем телом, когда ледяная рука Ове легла ему на обнажённое запястье.

– Они сами это выбрали, и они от тебя не отстанут, – тихо проговорил вельк. – Как когда-то не смог я. Ты уже несёшь за них ответственность, смирись, Дилан. И перестань бояться Брутуса – не такой уж он сильный, как кажется. Конечно, на этот раз он разжился более чем преданными сторонниками, да и руководство – аж дух захватывает, но… Вас больше. И вы стоите за другое. Оно куда значительнее, чем всё зло, которое он может принести. Рано или поздно он сам от него пострадает, помяни моё слово.

– Я бы очень хотел в это поверить, – шёпотом сказал Дилан, ощущая, как от участливого и невероятно тёплого, несмотря на лёд руки, взгляда Ове что-то внутри него бесконечно рвётся. – Но я не ты…

– Вот уж глупости! – вельк рассмеялся. – А кто сейчас с тобой разговаривает? Я умер, Дилан, с того света не возвращаются! А воспоминания обо мне могут говорить лишь твоим собственным голосом. Кстати, хватит уже в наркотическом тумане плавать. Просыпайся – и постарайся не забыть всю эту демагогию!

Декорации сменились резко и крайне болезненно – незаметно для себя Дилан обнаружил, что лежит лицом на руле и нос его пульсирует яркой, как вся Дельфия, болью. Но, прежде чем он успел убрать голову, дверца слева от него распахнулась и чьи-то руки потянули его наружу. Меланхолично следя, как мимо проплывает треснувшее, похожее на паутину, лобовое стекло, окровавленная кожа на руле, Дилан позволил извлечь себя за пределы машины. Ощутив пятой точкой асфальт, он медленно поднял голову: уже садящийся к нему Герберт выглядел откровенно напуганным, а рассматривающий машину Джей – страшно недовольным.

– Ты уснул за рулём, что ли? – поинтересовался Герберт, бесцеремонно хватая его за подбородок и начиная крутить голову в разные стороны. – Ничего не сломал? Так больно? А так?

– Отпусти, юный травматолог! Кроме носа, у меня ничего болит, но ещё пара поворотов – и ты добьёшься желаемого! – Дилан слизнул с губ засохшую кровь и встал, пошатнувшись. Джей повернулся к нему, сурово скрещивая на груди руки.

– Взял свой кубик и случайно включил первую передачу? – с сарказмом спросил он. – Так досюда и докатился, потому что тормоз вы не проходили?

– Тебя Герберт покусал, да? Или это воздушно-капельным распространяется? – усмехнулся Дилан, оглядываясь и с другой стороны находя замершую на одном месте Дамелу с совершенно непонятным выражением лица.

– Предрасположенность, – оскалился Джей. – Что это, чёрт подери, было?!

– Глупость. Первая и последняя. Дайте, что ли, аптечку, к травматологу попозже сходим. И вообще, я тут подумал… – Дилан заставил себя не отводить взгляда от Джея, в ответ на слово «подумал» скептически вскинувшего брови. – Видел я этот Декк в гробу в белых тапочках. На Столлии хоть какая-то цивилизация. Давайте-ка махнём в Наав – оттуда вроде к Столлии корабли ходят?

– Это шутка такая? – первым отошёл от изумления Герберт. Дилан мотнул головой.

– Туда я действительно хочу. Я бы и тут остался, если б не сладкая парочка Аспитис плюс Брутус… Вы же не против?

– Мы-то нет, – Джей наконец опустил руку и указал на машину. – А вот нашему транспорту предстоит косметическая операция. Так что по твоей милости мы застряли здесь минимум на две недели!

– Я искренне извиняюсь. Сказал же, больше подобных глупостей не будет. Ну, кто вызовет эвакуатор?

– Готов предложить свои услуги, телефон с последнего раза не убирал далеко, – хмыкнул Герберт. – Скажите только адрес кто-нибудь.

Пока они с Джеем выясняли своё геоположение, Дилан, напрочь забывший и о носе, который, кажется, передумал кровоточить, и об аптечке, отошёл к Дамеле.

– Раз мы тут на две недели, я как раз успею обсудить с тобой множество интересных вещей, – негромко сказал он ей. – Надеюсь, ты будешь со мной предельно честна и откровенна.

– Как скажешь, – послушно кивнула сильвисса. – Пойдём, я тебе рану обработаю. Только упустишь из виду, а ты…

– Ага, – улыбнулся ей сильвис, смотря ей в глаза и не в силах насмотреться. У Дамелы был такой же взгляд, как у того Ове, что явился ему в бреду, – участливый и невообразимо тёплый.

Глава 3
Драгоценный кокон

Бельфегор молча следил за тем, как из слегка покарябанной машины извлекают Дилана, и за происходящим между членами компании неслышным ему разговором до тех пор, пока на сцене не появился эвакуатор. Почти сразу подъехало такси, и четвёрка беглецов разделилась: Джей исчез вместе с эвакуатором и авто Адамаса, Герберт же и Дилан с Дамелой сели в такси – так что пришлось спешно переключаться на другие камеры, чтобы понять, куда они направились. Когда эрбис и двое сильвисов наконец скрылись за дверьми небольшого, стоящего на отшибе трёхэтажного отеля – он назывался так же, как и город, «Эррут», – Бельфегор опустился в кресло, ранее принадлежащее Миа, и задумался.

– Что будем делать? – поигрывая телефоном, вкрадчиво спросила смотрящая на него хорони – в бронзовых глазах угадывалось странное, как будто хищническое предвкушение. – Они могут остаться в этом городке, пока им не починят машину. Их можно взять прямо сейчас.

– Нет, – Бельфегор, уже определившийся с последующими действиями, отрицательно мотнул головой. – Пусть чинят. У меня было задание взять их в порту – мы подождём до этого знаменательного момента.

– Но почему? – Миа нахмурилась. – У тебя было задание просто их поймать, разве нет? Ты надеешься на… ну, я не знаю, на появление Брутуса? Месть за Адамаса, всё такое?

– Может быть, – фыркнул со смехом хорон. – Давай пока я не буду распространяться о своих мотивах, ладно? Переживёшь моё скрытничество?

– Да уж не умру, Ваше Таинственное Величество! – Миа быстро поцеловала его в щёку и соскочила с кресла. – Что-то у меня глаза разболелись, пойду уже спать. И как только вы целый день сидите перед мониторами… О, вот ведь твои ребята обрадуются, что теперь нужно следить только за одним городом!

– И правда. Спокойной ночи, – Бельфегор коснулся на прощание её руки и, проследив, как она скрылась за дверью его комнаты, криво ухмыльнулся.

Отец не посчитал нужным посвятить его в свои истинные планы по поводу Дилана – что ж, он будет действовать на своё усмотрение. Если этот побег ожидался и Дамела отправилась со своим воспитанником для того, чтобы в ходе путешествия по долам и весям разбудить в нём альмегу, Бельфегор тоже не будет торопиться с задержанием. Пока Дилан не похож на Особенного: кровь из носа остановилась бы, вернись к нему Сила. Ещё парочка недель на свободе ему не повредит.

А уж они с Миа будут следить за тем, чтобы беглецы вдруг не сорвались с места раньше времени и не ускользнули опять на просторы Милотена. Остальным о таких сложностях – особенно Десмонду – знать совершенно необязательно.

На следующий день Бельфегор действительно и словом не обмолвился о своей находке. Наоборот, усиленно и незаметно отводил подозрения от Эррута и близлежащих городов, чтобы никто из соглядатаев даже случайно не наткнулся на след Дилана со товарищи – теперь это не только было его формой протеста против отца, но и их общей с Миа тайной. Вновь дистанцироваться от всех, как это было в лагере будущих Посланников, не составило для Бельфегора ровным счётом никакого труда, а поскольку в прямом смысле он никого из присутствующих не обманывал, совесть тоже не дала о себе знать ни разу.

Так потянулись дни – каждый как непрерывная череда прыжков в спокойную, мёртвую воду из буйного, оглушающего пламени – и обратно. Впервые Бельфегор обнаружил, как сильно способно различаться его поведение по отношению к соратникам и собственной, неожиданно возникшей из ниоткуда девушке. Такого не было даже с Адамасом, первым и пока единственным его близким другом: рядом с ним Бельфегор не забывался ни на секунду. Подле Миа же пропадал с концами.

Возвращаясь домой, Бельфегор вместе с ней отслеживал весь дневной путь разыскиваемой Аспитисом четвёрки, убеждаясь, что они всё так же в городе – уже, к слову, успели сменить комнату в отеле на небольшой пригородный домик с садом, явно нуждающийся в ремонте и потому наверняка обошедшийся им дешевле проживания в гостинице, – а после до глубокой ночи засиживался за разговорами. Миа, по до сих пор непонятной ему до конца причине сменившая гнев на милость, оказалась почти полной противоположностью той девушки, которую он привык видеть раньше, и, получив наконец к ней доступ, хорон не мог оторвать от неё глаз – и каждый час, проведённый без неё, был настоящей пыткой. Наверное, он был способен просто молча сидеть рядом вечно, не тратясь более ни на что, но Миа, как и её брат, активно избегала тишины и всё время вовлекала его в разговор.

Впрочем, на откровенные темы они перешли лишь к концу первой недели, когда понемногу Бельфегора начал отпускать образовавшийся в голове туман. В вечер седьмого дня с момента обнаружения Дилана, когда они уже оставили в покое его компанию и заперлись в комнате Миа, более подходящей для посиделок – как романтических, так и обычных, – она как будто невзначай спросила:

– А почему ты всё-таки этим занимаешься? Брякнул Адамасу адрес лаборатории не подумав, а теперь пытаешься это исправить?

Бельфегор, как раз заворожённо наблюдающий за переливами её двояких волос в побочном светло-фиолетовом свете, заменяющим в такие часы им обычные потолочные лампы, очнулся и заморгал, приходя в себя. Миа смотрела на него с праздным интересом, но он определённо готовился перейти во что-то ещё, и хорон поспешил ответить:

– Я почти никогда не делаю чего-то не подумав. Всё было вполне осознанно: и сдача лаборатории, и помощь отцу.

– И в чём великий смысл? Я просто пытаюсь понять твою логику. Ты же сам себе противоречишь!

– Не совсем. Я просто решил, что каждый заслуживает хоть какого-то, пусть и самого завалящего, шанса. Отец не дал Дилану очухаться от его злоключений – а Адамас меж тем спасал его именно для того, чтобы он смог наконец нормально пожить.

– Вот эта беготня по Милотену – жизнь? – усмехнулась Миа и перевернулась на живот, подпирая голову сразу обеими руками. Взгляд у неё стал пронзительным, испытующим, даже, наверное, осуждающим, и лежащий рядом на её кровати Бельфегор улыбнулся, смягчая тон разговора.

– По крайней мере, пока он свободен. Ты же осознаёшь, что он всё равно не сможет спрятаться? Даже в колониях. От судьбы не уйдёшь. Но, может быть, за время этой беготни он смирится с ней.

– Считаешь, дать рождение другим Особенным – его судьба? – задумчиво спросила Миа, возводя глаза к потолку. – То есть, ты пойми меня правильно, я и сама хочу, чтобы его вернули: нельзя хоронить такие проекты. Но иногда я начинаю сомневаться. Совесть просыпается и зудит: кто вы такие, чтобы решать за других…

– Да что ему грозит-то такого страшного? Вряд ли отец разберёт его на атомы, выковыривая из клеток альмегу. Поэкспериментирует и отпустит, скорее всего. Тоже злодея себе навоображали. Да и потом, общее важнее частного.

– Слушай, а как ты вообще умудряешься вот так лавировать? Тогда, на учебной базе, у меня возникло ощущение, что ты предан отцу всеми потрохами. Ну ладно, то, что сошёлся с Адамасом, ерунда, не такие уж там все враги. Но вот это… Это разве не двойное предательство?

– Не думаю, – хмыкнул Бельфегор. – Что бы ни было в начале, в конце будет так, как захочет Мессия-Дьявол. Если не удастся, конечно, его отговорить. Я с детства лелею эту глупую мечту – хоть от чего-то его отговорить…

– Знакомая ситуация! – Миа рассмеялась. – Я тоже в семье вечно в роли какой-то оппозиции – Адамас отдыхает! Отец никогда особо мной не интересовался, пока я не пихала себя ему под нос: вот она я, и я такая! Самое обидное, что никогда не объяснял, почему я не могу так же, как его любимый-обожаемый сын, подготовиться и поступить в Генштаб…

– Серьёзно? – удивился Бельфегор: он уже давно уверился в мысли, что свои поступки Рэкс Страхов объясняет даже тем, кто прекрасно прожил бы и без его объяснений. Миа поморщилась.

– А то. Просто уходил от ответа. Считал, что я не пойму? Не знаю даже. Кажется, с твоим у тебя на базе та же была история? Как ты его терпишь?

– Привык за столько лет. А ты в ГШР из принципа пошла? Гражданская жизнь – слишком просто?

Хорони фыркнула и толкнула Бельфегора под бок – он едва удержался на краю кровати, но не смог перестать улыбаться.

– Как ты себе это вообще представляешь?! Дочка Рэкса Страхова – и вдруг гражданское лицо? А потом что: муж в двадцать лет, дети в двадцать один, дача в двадцать пять? Пруд с утками прилагается на старость? А родной, младший между прочим, брат будет творить историю? От тебя, кажется, в восемь лет отец вообще отрёкся, что ж ты в МД всё равно полез?

– Ох уж это мне стремление кому-то что-то доказать, – закатил глаза Бельфегор. – У меня не было иной судьбы, но у тебя-то была. А что в итоге: милуешься с сыном бывшего главного врага своей семьи плюс идёшь против отца, а заодно и брата, помогая этому сыну поймать и посадить под стражу и без того намучившегося в жизни бедолагу…

Сказав это, он затаил дыхание: Миа всё ещё оставалась для него слишком непредсказуемой, как-то отреагирует на подобные неприкрытые факты?

– Почему не было? – неожиданно тихо спросила Миа. Она положила голову на разноцветный плед, заглядывая в глаза Бельфегору. – Кто тебе мешал? Отец отвернулся от тебя, почему было не отвернуться в ответ?

– А кто бы тогда одним своим существованием показывал ему, что не всегда всё так, как он считает? Кто бы напоминал ему о совершённых ошибках?

– Вот уж нашлось бы кому. Хочешь сказать, ты в восемь лет уже понял своё предназначение в жизни?

– Нет, конечно, – Бельфегор усмехнулся. – Но мне казалось это важным. Я не знаю, что было бы если. Может быть, наоборот, моё собственное от него отречение заставило бы его раньше осознать, что он творит. А может, сделало бы ещё хуже. Я выбрал остаться. Не так уж много в мире существует людей, которые не отвернутся от Аспитиса Пикерова ни при каких обстоятельствах! Это честь для меня, видишь ли…

Ему самому стало смешно от лёгкого пафоса произнесённых фраз – но вот так легко обсуждать противоречивую фигуру отца, на время забыв, сколько крови на его руках только потому, что он считает себя истиной в последней инстанции, дорогого стоило. В такие моменты он из лидера МД, недосягаемого политика и интригана, холодного и насмешливого военачальника превращался просто в человека – и ненадолго казалось, что с ним вполне можно иметь дело даже таким бесправным солдатам, как его сын…

– Ты будешь за него, что бы он ни натворил? – почти в плед спросила Миа.

– Конечно. А ты готова отвернуться от своего отца, если он оступится?

– Я бы не простила того, что по отношению к тебе сделал твой…

– Тогда нам нужно с тобой поменяться местами. В одиозные дети Мессии ты, по-моему, подходишь куда больше!

– Да, ты тоже какой-то слишком… наш, – Миа хмыкнула, отвернулась, размышляя о чём-то, и Бельфегор, желая её отвлечь, потянулся к ней губами. Он ещё не совсем осмелел, чтобы по-настоящему заявлять на неё свои права, но такую мелочь мог себе позволить. Миа ответила на поцелуй, потом перекатилась к нему поближе, положила руку на грудь и ткнулась носом в предплечье.

– И как ты видишь дальше свою жизнь? – её губ не было видно, и в отсутствие возможности понять, есть ли там улыбка, глаза смотрели почти враждебно. – Сменишь отца на посту? И продолжишь продвигать идеалы МД в массы?

– Смешно. Будет объединение – я уверен, МД осталось недолго. Никакой пост мне не светит, разве что начальника какой-нибудь ставки. Твой отец вряд ли поделится властью даже с моим – впрочем, я не думаю, что он так уж будет настаивать.

Миа вскинула брови, но спросила про другое:

– А ты никогда не задумывался, почему ГШР так к тебе лоялен? В последнее время оберегают покруче твоего собственного отца. И заодно так легко были готовы пожертвовать им там, в Седе.

– Мне в январе говорили, что у ГШР на меня какие-то планы… А ты вообще к чему клонишь? – насторожился Бельфегор. Миа недобро хмыкнула.

– А к тому, что из тебя делают наследника. Мой брат для этого слишком молод, да и склад ума не тот. Ты на посту МД будешь предпочтительнее Аспитиса, если с ним что-то случится. А уж на замену нашему лидеру стопроцентно подойдёшь!

Бельфегор резко привстал и, отодвинувшись от девушки, сел на край кровати.

– Ты пришла ко мне, чтобы об этом предупредить? – холодно спросил он. – Или устранить конкурента?

Переполошившаяся Миа в два счёта оказалась около него и, обняв за талию, ткнулась лбом в плечо.

– Это просто мои домыслы, ты что! Достоверной информации у меня нет, я просто хотела узнать, что ты по поводу таких предположений думаешь… Считаешь, я сплю и вижу себя лидером ГШР?!

– Да я вообще ничего не считаю, – Бельфегор повернулся и смерил её долгим взглядом – явно испуганную, взволнованную. Сердце дрогнуло, и он оттаял. – Просто всё ещё не могу поверить, что ты со мной.

– Мне поначалу тоже не верилось, – смущённо улыбнулась Миа. – Ходила, думала о тебе, беседовала сама с собой: как ты, милочка, собираешься к нему заявляться и признаваться в чём-либо после всего, что ты до этого ему сделала? Выгонит пинком и будет абсолютно прав! Тем более что я никогда не могла понять, по какой причине ты… ну…

– А я и сам не понимаю, – уже весело хмыкнул хорон. – Вокруг меня всегда хватало девушек, и некоторые попадались вполне приличные. А ты зацепила с первого взгляда, когда я даже не знал твоего имени.

– Это в лесу, что ли? Ну да, я была боевая, кто б тебе ещё так дерзил!

– Не в лесу, в баре, ещё в декабре. Не помнишь? Ты скрывала лицо и волосы капюшоном толстовки, когда подходила к стойке за очередным безалкогольным коктейлем. Я потянул тебя за рукав, капюшон слетел, я увидел этот изумительный цвет, а потом ты обернулась и чуть меня не обматерила…

– Так это был ты?! Ого, – Миа машинально потёрлась лбом о лопатку Бельфегора. – А я-то думала, где уже тебя встречала… Кстати, я весь вечер почему-то тогда тебя вспоминала. Много же мне понадобилось времени, чтобы понять причину! Значит, на волосы запал? Или в совокупности?

Бельфегор рассмеялся её деловитому тону и, развернувшись корпусом, опрокинул хорони на спину обратно на кровать. Как объяснять то, в чём сам совершенно не разбираешься? Даже для комплиментов или романтической чепухи у него оказался слишком короток язык. Сэра назвала бы это комплексами: его неспособность сближаться с людьми она всегда связывала не с замкнутостью или банальным отсутствием потребности, а с заниженной самооценкой. Бельфегор же предпочитал выражать чувства действиями, а не словесной мишурой. Он целовал Миа до тех пор, пока она не начала со смехом отбиваться, и лишь тогда опять лёг рядом.

– Так что там говорят в штабе про наших подзадержавшихся беглецов? – отдышавшись, поинтересовалась Миа, и Бельфегор ухмыльнулся.

– Ничего. Я никому не сказал. Нас двоих вполне хватит, чтобы отследить их путь.

Вопреки его ожиданиям, ничего по этому поводу Миа спрашивать не стала. Лишь удовлетворённо хмыкнула и завела разговор на какую-то совершенно абстрактную тему.