Текст книги "Пламя (СИ)"
Автор книги: Ольга Корф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 52 страниц)
– Сколько раз я должен повторить, что запрещаю в таком тоне говорить об отце, – прошипел Генрих.
– Речь не о нём, а о Наваррской.
– И его трогать тоже запрещаю! – он уже не владел собой, потеряв терпение, выкрикивая слова.
Ему не было дела до короля Наваррского, его совершенно не заботила жизнь этого беарнца. Однако сейчас Гиз вдруг подумал о том, что если он посодействует в убийстве того – путь к сердцу Марго для него навсегда будет закрыт. Она и без того кляла его, как последнего убийцу, но он всё ещё полагал, что однажды вернёт её. Поэтому убивать Наваррского пока что точно не собирался. Да и Карл всё ещё жив. Мало ли, что будет дальше? Он может излечиться от всех своих болезней и процарствовать ещё лет двадцать.
– Я тебя не понимаю, – поджала губы Анна, медленно поднимаясь с кресла.
– Вам и не нужно. Просто оставьте свои безумные идеи и не смейте ничего предпринимать без моего ведома.
Конечно, произнесено это было грубо, но Генрих уже утомился от её бесконечных советов и требований.
– Поговорим, когда ты придёшь в более адекватное состояние, – холодно сказала она и поспешила удалиться.
Гиз тотчас налил себе ещё вина.
"Сумасшедшая женщина!" – в сердцах подумал он.
В окне герцог увидел, как Д'Эсте садится в карету, поджидающую её у дверей и кучер начинает гнать лошадей.
Сейчас он был очень рад тому, что, наконец, останется в абсолютно пустом доме и сможет насладиться одиночеством.
Однако судьба не хотела над ним сжалиться. Стоило ему взять в руки книгу и устроиться на кушетке перед камином, как раздался стук в дверь. Генрих тихо простонал, проводя рукой по волосам.
"Какого дьявола?!" – вздохнул он, тем не менее приказывая войти.
Новоприбывший оказался гонцом из Лувра, который передавал приказ лично от короля срочно явиться к нему, поскольку Его Величеству необходимо обсудить какие-то вопросы по поводу недавних крестьянских недовольств, вспыхнувших в Лотарингии. Разумеется, в очередной раз, в деле были замешаны протестанты. Гиз с этим восстанием уже разобрался, однако королю зачем-то понадобился подробный отчёт о том, что там происходило.
Генрих недовольно поморщился.
Как же ему не хотелось выходить на улицу, где было сыро и холодно, ехать в Лувр, наполненный предпраздничной глупой суетой.
"Опять он играет во власть!" – подумал Гиз о короле.
Карл часто устраивал показные мероприятия или же беседы политического характера, которые, по сути, не несли в себе ничего нужного и содержательного, но создавали видимость того, что в стране король всё держит в своих руках.
Генрих в ужасном настроении приказал запрячь ему коня и пошёл переодеваться из домашней в одежду пригодную для посещения Лувра.
Между тем, дело близилось к рождественскому балу, во дворце полным ходом шли приготовления. Марго до сих пор радовалась рождеству, так же как и в детстве. Пожалуй, она была одна из немногих, кто по-настоящему был в предвкушении праздников, поскольку для большинства это значило лишь очередные растраты. Юная Валуа же совершенно не брала это в голову.
Она собралась в своём будуаре вместе с Анриеттой и несколькими придворными дамами. Они выбирали себе ткани для платьев, обувь и аксессуары. По просьбе Маргариты Карл пригласил купцов и торговцев всем этим великолепием, позволив дамам не скупиться в средствах.
Король до сих пор пытался искупить свою вину перед сестрой за то, что произошло между ними больше двух лет назад, а она всё забывала сказать ему, что уже давно его простила. Марго и не знала о том, что его до сих пор мучает чувство вины.
И вот теперь по всей комнате были разложены коробки, свёртки, на диванах и креслах манили к себе отрезы тканей разных цветов, свезённые со всего мира. Здесь были и шёлк, и бархат, и парча, и атлас. Сундуки, шкатулки – всё это заняло практически всю гостиную.
– Эти туфли просто созданы для тебя! – заявила герцогиня Неверская, всовывая Марго в руки коробку с парой прелестных синих туфель из атласа с бантами на невысоком каблучке.
– Мне нравится! Но, боюсь, что синие могут не подойти к платью, которое мне должны сшить на бал.
– А какое ты хочешь? – полюбопытствовала Анриетта.
– Я выбрала ту ткань, – Маргарита указала на сложенный в стороне тёмно-зелёный бархат.
Герцогиня подскочила к нему, внимательно рассматривая.
– Может лучше что-нибудь поярче?
– Взгляните на это, Ваше Высочество! – придворный торговец тканями показал королеве Наваррской прекрасный аскамит оттенка тёмного винограда, расшитый нитями цвета белого золота. – Эту ткань я привёз из Венеции. Она просто необыкновенна!
Марго задумалась.
– Пожалуй, это мне нравится ещё больше, – заключила она через пару секунд. – Можно будет расшить корсаж небольшими аметистами, которые показал мне сегодня с утра наш ювелир.
Торговец почтительно кивнул. Внутри у него всё ликовало, поскольку эта ткань была самой дорогой, что он принёс, и продать её королеве было очень выгодно.
– Можно так же сделать ажурные рукава а на плечи накинуть лёгкую газовую накидку такого же цвета, – предложил он.
Идея была с восторгом принята. Придворные дамы внимательно прислушивались к их разговору с Марго и восхищённо ахали, представляя подобное великолепие.
– А я хочу платье из этой ткани, – Анриетта показала на золотисто-оранжевый дамаск под цвет её волос.
– Да-да! – подхватил торговец. – Замечательная ткань, прямиком с востока.
Герцогиня мечтательно закатила глаза. Восток... Интересно было бы побывать там. Говорят, мужчины на востоке имеют по сотне жён, а живут они в великолепных золочёных дворцах, где стены от пола до потолка украшены драгоценными камнями, а полы устилают редкостной красоты ковры, которые ткут невольницы.
– Тогда юбку можно сделать из парчи, – Маргарита указала на серебристую парчу.
– Пожалуй, – согласилась её подруга, спускаясь с небес на землю и отвлекаясь от своих мечтаний. – Какая прелесть! – ей на глаза вдруг попалась лента цвета августовского заката.
Марго радостно выхватила её из рук Анриетты.
– Она же идеально подойдёт к моему новому розовому платью для завтраков!
– Постой, его для тебя шили из того самого Китайского шёлка?
– Да-да, именно!
– Но я думала из него ты закажешь вечернее платье.
– Нет, для вечернего он был слишком светлым и лёгким.
– Но для рождественских праздников, мне кажется, одного нарядного платья тебе не хватит!
Валуа задумалась.
– Возможно, ты права. Тогда я возьму ещё тот зелёный бархат, который хотела вначале.
Неверская вырвала из рук какой-то проходящей мимо фрейлины золотистую бахрому.
– Тебе, милочка, она не подойдёт к цвету кожи, возьми лучше такую же серебряную, вон там лежит, – бросила ей герцогиня. – А ты, Марго, просто обязана именно с этим в сочетании заказать наряд из того бархата.
Королева взяла у неё бахрому, внимательно её оглядывая.
– Что ж, если ты так настаиваешь, – согласилась она.
В это время дамы нашли среди вороха тканей принесённый торговцем ларец с брошами. Раздались их восхищённые восклицания.
– Что там? – осведомилась Маргарита.
– Только посмотрите на это великолепие, Ваше Величество, – повернулась к ней одна из девушек с горящим от восторга взглядом.
– Хочу эту, – Марго выхватила брошь с переливающимися золотистыми отблесками голубоватыми опалами, расположенными на золотом каркасе в форме цветка.
– Прекрасный выбор, мадам! – подхватил торговец. – Работа Толедского ювелира.
Ему сегодня безумно везло. Маргарита выбирала самые дорогие вещи. Хотя эта французская принцесса всегда желала самое лучшее, обладая тончайшим вкусом и тягой к роскоши. Обслуживать её было величайшим счастьем для любого торговца. К тому же, смотря на неё, окружающие её придворные дамы тоже бросались во все тяжкие в выборе нарядов, стремясь не отставать от неё, главной законодательницы мод в Париже.
– А мне кажется, вам бы также подошла и эта, – одна из дам подала ей изящное изделие из переплетений серебряных веток, на которых были расположены несколько чёрных жемчужин в окружении бриллиантов.
Вещь была выполнена крайне искусно. Смотрелась не вычурно, но изысканно. Пожалуй, она была воистину идеальна.
Однако увидев её Маргарита едва заметно вздрогнула. Чёрный жемчуг в окружении бриллиантов. И столько воспоминаний...
Беззаботное счастье, бал, тысячи свечей, отражающихся в серых глазах напротив, отчаянное биение её собственного сердца, вступающее в дуэт с её громким смехом, стремительный танец и тихий шёпот:"Просто скажи одно слово". Тогда она его сказала. А что теперь осталось?
Снова сильнейшая боль пронзила её внутри. Столько времени она пыталась делать вид, что всё в порядке, иногда ей даже удавалось отвлечься, но любое, даже самое мимолётное воспоминание о Нём выбивало её из колеи.
– Мне не нравится, – слишком резко сказала она, отбрасывая брошь обратно в шкатулку так, словно она была из раскалённого металла.
– Как жаль. Она ведь так необыкновенна, – вздохнула девушка, которая нашла её.
Кажется, это была как раз-таки одна из фрейлин Марго.
Окружающие её поддержали.
Маргарита поспешила натянуть улыбку, хотя и получилось фальшиво.
– В таком случае, я тебе её дарю, – произнесла она.
Девушка начала рассыпаться в благодарностях, но королева её не слушала.
– Как можно скорее приступайте к изготовлению того, что мы сегодня заказали, наряды должны быть готовы в кратчайшие сроки, чтобы успеть к праздникам, – обратилась она к костюмерам, швеям и всем тем, кто должен был заняться гардеробом придворных дам. – Выбирать мы продолжим завтра, потому что сейчас я не очень хорошо себя чувствую и нуждаюсь в отдыхе.
Конечно, все были не очень довольны, что такое приятное занятие нужно прервать, но слово Маргариты – закон.
Девушки начали удаляться с почтительными поклонами, торговец со своими помощниками – спешно собирать свой товар.
– Можете пока оставить здесь, – остановила его королева, – поскольку мы продолжим завтра с самого утра.
Он был только рад. Когда все ушли, с Марго осталась лишь Анриетта.
– Что с тобой? – обеспокоенно осведомилась она.
– Всё в порядке, – отмахнулась Марго. – Я хочу прогуляться.
– Ладно, как скажешь.
Королева Наваррская выглядела так расстроенно, что с ней было лучше не спорить.
– Я хочу пройтись одна, – дополнила она. – Прости, мне просто нужно кое-что обдумать.
Это уже было вдвойне странно и внушало опасения.
– Но, дорогая, ты точно хорошо себя чувствуешь?
– Да. Не беспокойся.
– Можно я зайду вечером?
– Конечно.
Анриетта, хоть и не перестала переживать, всё же ушла. Марго осталась совсем одна.
Она задумчиво провела рукой по сваленным на небольшом диванчике тканям, ощущая под пальцами их мягкость и прохладу. Шёлк скользил глаже, кружево же чуть щекотало кожу.
Потом взгляд Маргариты упал на оставшийся незакрытым ларец с брошами. И снова у неё перед глазами возникли те чёрные жемчуга, которые лежали здесь. И хотя сейчас брошь уже была унесена фрейлиной, она всё ещё, казалось, присутствовала здесь.
"Нет, так больше нельзя", – подумалось Марго.
Она бросилась к выходу, попутно надевая зимние ботинки и накидывая тёплый плащ с меховой подбивкой. Поплотнее натянув капюшон, Марго вышла в коридор и кинулась в сторону лестницы, откуда быстрее всего можно было попасть на улицу. Ей необходим был воздух, она просто задыхалась.
Выбежав из Лувра она стремительно понеслась вглубь сада, будто пытаясь убежать сама от себя, от своих навязчивых мыслей и непроходящих чувств.
Снега этой зимой не выпало, под ногами была лишь мокрая грязь, которая сейчас наверняка пачкала её юбки, но ей было всё равно. Маргарита бежала вперёд, в голове сумасшедшим хороводом взвивались воспоминания.
Она не сможет так дальше, нужно всё это прекратить. Она пыталась забыть, но никак не выходило. Значит, остался один выход – сдаться. Но кем она после этого будет? Хотя что толку скрывать, Марго была лишь слабой женщиной, так зачем пытаться присвоить себе силу, которой нет?
Слишком поздно она почувствовала, что наступает подошвой в скользкую грязь, из-за чего нога её начинает ехать вперёд.
Маргарита просто не смогла удержаться и, пошатнувшись, начала падать.
Только не это! Твёрдая и холодная земля, об которую ей предстоит сильно удариться, дай Боже, чтобы ничего не сломать... Вот-вот она должна была её коснуться. Но почему-то у Марго возникло чувство, что она висит в воздухе. Потом она ощутила чьи-то руки, крепко её держащие.
Несмело королева приоткрыла глаза, которые зажмурила, начиная падать, и, увидев лицо держащего её человека, тихо вскрикнула, подумав, не привиделось ли это ей.
Но нет, Генрих де Гиз был настоящим. Он держал её всего в нескольких сантиметрах от земли, так удачно спас от падения.
Хотя удачно ли?
Какое-то время она поражённо смотрела на него. Вот и ожил объект её кошмаров. И он слишком близко.
Генрих аккуратно поднял её и поставил на землю, продолжая держать, не разрывая зрительного контакта.
– Осторожнее, – хрипло произнёс он.
И при звуке его голоса внутри у неё что-то взорвалось. Что-то сдерживаемое больше года, что уже не могло оставаться там.
Не в силах себя контролировать, Марго стремительно бросилась ему на шею, обвивая руками, утыкаясь лицом ему в грудь, начиная плакать навзрыд.
Сорвалась, не выдержала.
Гиз был шокирован, но всё же приобнял её. Он догадывался, что, возможно, однажды она сдастся, но не думал, что это произойдёт сейчас.
– Тише, Марго, всё хорошо, – прошептал он, успокаивающе поглаживая её по спине, сжимая в своих объятиях.
Ничего уже не важно. Главное, что сейчас она с ним.
– Я с тобой. Мы вместе. Всё в порядке.
А Маргарита всё никак не могла успокоиться. Всхлипывая, она пыталась прижаться к нему ещё сильнее и вдыхала такой родной запах.
Как она жила без него всё это время?
– Я больше не могу, – вымолвила она, снова заходясь рыданиями.
– Только не плачь. Всё позади, – он сам плохо понимал, что говорит ей.
Просто теперь всё вдруг перестало казаться пустым. Жизнь снова обрела значение.
Девушка подняла на него своё заплаканное лицо.
– Позади... – эхом повторила она.
И что же, они снова будут вместе? Не смогли друг без друга?
Марго просто не могла больше притворяться.
– Если ты меня сейчас не поцелуешь, мне кажется, я задохнусь, умру, – она выразила именно то, что было у неё сейчас на душе.
Действительно, казалось, что сердце разорвётся, потому что Генрих стоял сейчас рядом, смотрел на неё и, кажется, был настоящим, а не очередной галлюцинацией.
– Ты уверена? – спросил он.
Потому что если она вдруг опять передумает, он просто не вынесет этого.
– Да.
Маргарита не умела думать, когда эмоции захлёстывали. Чувства всегда брали верх в её натуре. Зато она умела, ни секунды не медля, бросаться в омут с головой, только потому что так в данный момент подсказало ей сердце.
Она опять говорила ему "да".
Хватит мытарств и мучений, пора принять его и себя.
И он поцеловал. Сначала осторожно, нежно, заново пробуя на вкус те губы, которые так и не смог забыть, а потом уже отчаянно, вкладывая в поцелуй всё, что томилось полтора года.
И Марго же знала, что если он её поцелует – обратной дороги уже не будет. Но сейчас она не жалела. Можно думать о спасении душ, о том, что рядом не может находиться такой человек, как он, о том, что она не может любить такого. Но разве всё это имеет хоть какое-то малейшее значение, если без него она не может быть счастливой?
– Ты совсем замёрзла, – Генрих оторвался от её губ, сжимая руки. – Я так много хочу сказать тебе, но здесь холодно. Ты должна согреться.
Он без слов повёл её в сторону Лувра. Всё равно, что их могут увидеть, к тому же, они оба в плащах да и на улице в такую ужасную промозглую погоду никого нет.
Они быстро добрались до её покоев, которые она совсем недавно покинула. В другое время, увидев беспорядок, царящий в будуаре, Генрих не приминул бы пошутить что-нибудь про разорение казны, но сейчас он попросту ничего не замечал.
Поспешно стащил плащ с Марго, она дрожала от холода и недавней истерики. Подхватил её на руки, понёс в спальню, на ходу избавляя её от ботинок и платья. Вся она была холодной.
И как можно было успеть так замёрзнуть?
Хорошо, что поспешно покидая свои покои, Маргарита забыла отдать приказ потушить камин, и сейчас он ярко пылал, согревая помещение. Валуа, оставшуюся в одной сорочке, Гиз опустил на ковёр перед ним. Сам он тоже поспешно скинул верхнюю одежду, устраиваясь рядом и прижимая её к себе. Она по-прежнему дрожала.
Какое-то время они просто молча сидели, смотря на потрескивающие в огне дрова. Всё произошло так быстро и спонтанно, что оба пребывали в некотором смятении.
Наконец, Марго обернулась к Гизу. Его взгляд тотчас утонул в её чёрных зрачках, где медленно начинала возрождаться жизнь от его тепла.
– Я не думала, что мы снова будем сидеть вот так вот рядом, – призналась она.
– Нет нужды объясняться сейчас. Просто согрейся, – промолвил он.
Марго откинула голову ему на грудь.
Должно быть, она немного сошла с ума. Однако Маргарита уже разрушила границу, которая их разделяла всё это время. Нельзя теперь было поставить её обратно. К тому же, они не вытерпят ещё одной разлуки. Пора уже признать очевидное, просто высказать его и жить дальше, как и раньше, вместе, а там будь что будет.
– Мне резко стало так нестерпимо больно, что я поняла, насколько ты мне нужен. Позволь я всё-таки выскажу всё, что должна, пока у меня остались хоть какие-то силы, – Марго вновь повернулась к нему, чтобы один-единственный раз сказать ему, что должно, и больше не возвращаться к объяснениям. – Помнишь, ты спрашивал, люблю я тебя или выдуманного мною прекрасного рыцаря? Так вот, я люблю тебя. Я люблю убийцу. Того человека, который сейчас передо мной, который на всё готов ради своих целей и который способен быть жестоким и бесчувственным. Я прощаю тебя не потому что ты пытаешься этого добиться. Это не смывает пролитой тобой крови. Я прощаю тебя, потому что никак без тебя не могу. Я слабая и зависимая от тебя. И знаешь, если ты вдруг проклят, я проклята вместе с тобой. И если когда-нибудь тебе понадобится убить меня, потому что я окажусь у тебя на пути – я сама вложу кинжал в твою руку. Я твоя, и у меня нет сил жить без тебя. Ты меня уже погубил.
Она произнесла это на одном дыхании, взволнованно глядя на него. А он молча принял.
– Не обещай мне ничего. Просто будь со мной снова, – прошептала Маргарита, целуя его и ощущая, наконец, как её беспокойство и тяжесть на душе отступают.
Она вновь поступала безрассудно, неправильно, но почему нельзя пойти по этому пути, если он приносит облегчение?
А Генрих снова ощущал уверенность и спокойствие, ведь всё встало на свои места. Возлюбленная с ним. Он всё же дождался этого, она простила, она возвращается. И, главное, она любит его, несмотря ни на что.
Родные объятия, которых оба ждали столько дней и ночей, тепло, исходящее от огня – это всё, что нужно, чтобы в этом большом и холодном мире почувствовать себя счастливым хоть на какое-то время. К тому же, когда человек ни один – он всегда становится сильнее и куда более способен бороться со всеми испытаниями, которые подкинет ему судьба.
========== Глава 60. Опять кровь ==========
И снова рождественский бал в Лувре. Очередное шумное празднество, на котором все придаются неудержимому веселью.
Тонкое кружево придворных, которые переплетаются между собой в своих сложных связях и взаимоотношениях, изящно лавируют между трагедиями и радостями, запутывают нити интриг и слухов, делая всё это исключительно красиво и улыбаясь, что придаёт этой вышивке из лжи и изощрённости определённого шарма, который волей-неволей начинаешь принимать, а потом понимаешь, что жить без него не можешь. Эта система губит тебя, а ты всё сильнее тянешься к ней, как человек, страдающий от жажды, которые большими глотками пьёт яд и ему всё равно, что, вдоволь напившись, он в следующий миг умрёт.
В этом году решили не устраивать традиционный маскарад. Раз уж все так молоды и прекрасны, зачем скрывать лица? К чему прятать утончённые благородные черты?
Когда Марго заходила в большой зал, у неё в голове вдруг возник образ из далёкого прошлого: кукольный домик, который стоял в детской и был её любимой игрушкой. Там куклы так же собирались внизу, где маленькая принцесса устраивала бал. И так же они двигались автоматично передвигая маленькие ручки и ножки, так же улыбки не сходили с их фарфоровых губ, так же идеально сидели на них очаровательные наряды, расшитые кружевом и лентами.
Она невольно усмехнулась своим мыслям. Воспоминания о детстве к ней приходили обычно, когда она была счастлива. А сейчас именно так с ней и было.
Когда она входила, о её прибытии объявили, и придворные приветствовали её поклонами. Несмотря на то, что королевство её было весьма призрачно, кланялись ей как королеве. И Маргарите это нравилось.
Она подошла к помосту, на котором расположились король со своей супругой и королева-мать, сделала перед ними реверанс, а потом подошла поприветствовать Франсуа.
– Как матушка? – спросила она его на ухо, когда они отошли к колоннам, где никто не стал бы их слушать.
– Всё ещё хандрит. Ужасно чувствует себя без Генрике, – скривив губы, с некоторой долей ревности ответил он.
Все три брата постоянно ревновали друг к другу и мать, и Марго. Отчасти это и было одной из причин того, что они втроём никогда не приходили к полному единению.
Действительно, даже сейчас, на балу, Екатерина выглядела печальной, бледной, похудевшей. Несильно лучше смотрелся и Карл, одежда на котором висела, а в глазах его светилась затаённая тоска. Подобное происходило с ним уже давно, очевидно, из-за болезни.
Когда Франсуа удалился, к Марго тотчас подошёл Генрих. Он улыбался и смотрел на неё, как смотрят на нечто прекрасное, что давно хотели получить, но долгое время не удавалось. Она бросила ему нежный взгляд и, приняв протянутую руку, двинулась вслед за ним в середину зала, где пары уже вставали для танца.
– С рождеством, любовь моя, – шепнул Гиз, притягивая её к себе и начиная делать движения в такт музыке.
– С рождеством, – мягко улыбнулась Марго.
Сейчас, наконец-то, к ним обоим пришло спокойствие и безмятежность. Хотя при французском дворе, как известно, это не бывает надолго, сейчас оба наслаждались своим счастьем.
Между тем, придворные то и дело бросали на них взгляды и шушукались за спиной.
"Только посмотрите! Неужели они снова сошлись?" – шептали одни.
"Но всем ведь казалось, что она успела привыкнуть к своему мужу! Ах, бедный король Наваррский! Теперь не только ни королевства, ни подданных, но и жену у него отобрали!" – насмехались другие.
"Однако герцог весьма хваток. Он всё больше и больше власти прибирает к рукам. Добрался уже и до сестры короля. В смысле, не уже, а опять. Хотя теперь отношения с ней стали ещё выгоднее!" – хихикали третьи.
Но Марго с Генрихом на это внимания не обращали. Им никогда не было дела до того, что о них говорят.
Анри, который, задумчиво попивая вино, глядел на них через весь зал, всё понял. Конечно нетрудно было заметить, что последние полтора года Маргарита была несчастлива, а сейчас на её лице светилась безмерная радость и восторг, когда Гиз горделиво танцевал с ней посреди зала, то и дело, наплевав на приличия, склонялся к её ушку, чтобы прошептать что-нибудь. Что ж, по крайней мере, теперь она счастлива.
"А я подожду", – подумал Анри, разворачиваясь, и, бросив на жену последний взгляд, с душой, полной спокойствия за неё, направился туда, где в голос смеялась компания свежих, юных и прекрасных фрейлин королевы Елизаветы. То, что от него ускользнула Марго, которая, в общем-то, ему никогда и не принадлежала, хоть являлась его супругой, не было причиной для того, чтобы он впал в меланхолию и лишил себя всех радостей жизни.
Маргарита выбежала на балкон, пытаясь восстановить учащённое дыхание. Она так много танцевала, что в спёртом воздухе бальной залы ей стало нечем дышать.
Генрих, заметив явившегося на бал своего дядю, который держал под руку его мать, отошёл к ним, чтобы что-то обсудить. Маргарита, воспользовавшись случаем, тотчас бросилась подышать свежим воздухом.
На улице было холодно, но тело было разогретым в жаре нагревшегося от тысячи зажжённых свечей помещения.
Не сразу королева Наваррская заметила, что она здесь не одна.
– Марго? – раздался чей-то удивлённый голос.
Она от неожиданности вздрогнула, испуганно вглядываясь в сумерки ночи, из которых только сейчас начали выделяться очертания человека, который, к её облегчению, оказался Карлом.
– Прости, не хотел тебя напугать, – увидев её реакцию, поспешил промолвить он.
– Всё в порядке, – кивнула она, подходя к краю и опираясь о перила.
– Как тебе бал? – спустя несколько секунд молчания поинтересовался король.
– Мне всё нравится, – отозвалась Маргарита.
И между ними воцарилась тишина. Каждый думал о своём, но невольно время от времени поглядывал на стоящего рядом.
Карл всё пытался набраться мужества заговорить, но не знал как. Наконец, он всё же произнёс, бросив слова быстро, как выстрелив из аркебузы, чтобы не успеть замешкаться и передумать:
– Опять Гиз?
Марго была удивлена этому вопросу. Неужели всем теперь известно? Должно быть, нетрудно догадаться.
Карл не смотрел на неё, устремив взгляд вдаль, куда-то за сад, за Париж, туда, где в ночи утопали прекрасные бескрайние холмы Франции, такие родные, свои.
Всё было в его власти, ведь он правитель этого государства. И холмы, и долины, и морские волны с белой пеной, и сияющие на чистом небосклоне яркие звёзды – всё принадлежало ему. Разве не так?
Но почему он, в таком случае, нисколько не властен над людьми? И почему он не может править над собственной семьёй, приказывать сердцу своей сестры?
Он бы приказал забыть Гиза, мысленно убить его для себя и никогда о нём не думать. Но её сердце сделало совершенно другое.
Марго же при его словах вспомнила страшную экзекуцию, которая произошла, когда брат застал её с Генрихом. И, хотя это было очень давно, она всё ещё помнила боль от тех ударов, которые безжалостно наносил ей Карл.
– Да, Гиз, – более резко, чем следовало, отозвалась она. – Знаю, тебе это не понравится, но теперь ты не посмеешь его тронуть, от него слишком многое зависит!
В её тоне и взгляде теперь отразилась враждебность. Король снова почувствовал сдавливающее чувство вины.
А ведь именно это ощущение мучает больше всего, заставляя ненавидеть себя и везде видеть ненависть других к тебе, усугубляя её в своём сознании.
– Не сделаю, – прошептал он. – Конечно, нет. Но зачем? Просто ответь мне. При дворе множество благородных, красивых, умных мужчин, ты могла выбрать в любовники любого, раз уж у тебя не складывается брак с Анрио, хотя он тоже хорош. Но ты выбрала Гиза. Он же...
И в этот момент, произнеся так много, Карл резко закашлялся. Он отскочил от перил балкона, закрывая рот руками, сгибаясь, сдавленно кашляя. Кажется, он задыхался. И это не прекращалось.
Марго ни на шутку испугалась. Сначала она просто стояла и смотрела, но когда до неё дошло, что этот приступ продолжается слишком долго, девушка обеспокоенно бросилась к нему.
– Карл, что такое?!
Он не мог ответить, потому что заходится в новых порывах кашля.
Сестра схватила его за плечи, стряхивая, пытаясь докричаться до него.
А король корчился от боли в глотке и нехватки воздуха в лёгких. Но он нашёл в себе силы, параллельно кашляя, выдавить:
– Марго, прошу тебя... Ты просто... Марго... Прости меня! Пожалуйста! Скажи, что прощаешь!
Она со слезами на глазах смотрела на него. Сейчас для него важнее всего было её прощение.
– Прощаю, – ответила она. – Давно простила.
Наконец, Карл перестал кашлять, отнимая пальцы ото рта. Маргарита видела кровь на них. Алую, густую... И у королей она не голубая. Такая же, как и у всех.
Опять кровь...
Но что же это значит?
– Бог мой... – прошептала Марго.
Король с грустью взглянул на неё, видя ужас, отразившийся у неё на лице.
– Да, – кивнул он. – Ты видишь, что это за болезнь. Увы, мне осталось недолго.
Столько в его словах было тоски, сожаления о той лучшей жизни, которую он упустил, о которой всегда мечтал. Лекари сказали ему – год. В лучшем случае. А что он успеет за это время?
Он принимал это. Ведь другого не надо. Принимал, но так отчаянно сожалел.
Сестра побледнела и вскрикнула, кидаясь к нему, хватая окровавленную ладонь.
– Карл! Карл, миленький! Ну как же так? Что же это? – запричитала она. – Братик! Не надо, пожалуйста! С тобой ведь всё будет хорошо!
Ей хотелось верить. Не хотелось переживать новых смертей и потрясений. Судьба, только дав передышку, снова отнимала у неё покой.
– Марго... Малышка... – Карл привлёк её к себе, поглаживая по волосам.
Он жалел, что ей пришлось это увидеть. Бедная Маргарита не заслужила стольких мучений.
– Не переживай. Пока я здесь, с тобой, со мной всё более-менее в порядке, по крайней мере, я хожу, дышу, разговариваю. Я жив.
Король заглянул в её заплаканное личико.
– Пообещай не плакать. Пока что все мы живы и будем этим наслаждаться, а там уж – как Бог даст.
Марго кивнула, а Карл растроганно поцеловал её в лоб.
Анри уже был изрядно навеселе, когда, выйдя из бального зала, чтобы всё-таки отправиться спать, поскольку было уже около шести утра, он почувствовал, как кто-то хватает его за локоть и утягивает за угол.
– Чёрт вас дери! – ойкнул король Наваррский, которого достаточно сильно напугали.
– Тише, Ваше Величество! – шикнул так неожиданно побеспокоивший его человек.
В тёмном сумраке коридора юноше, наконец, удалось разглядеть принца де Конде.
– Вы с ума сошли, Генрих?! – недовольно пробурчал он. – Зачем так делать?
– Мне нужно было поговорить с вами с глазу на глаз, чтобы никто не видел и не слышал этого разговора.
– Какая таинственность, – закатил глаза Анри.
Конде смотрел мрачно. Впрочем, как и всегда.
Несмотря на то, что его тоже принудили принять католицизм, он не променял ни на что привычное чёрное одеяние, в отличие от Анри, который при попустительстве Марго и Франсуа заказал себе множество туалетов ярких цветов и испытывал от этого истинное наслаждение, хоть франтом никогда и не был. Просто он любил всё жизнерадостное, в том числе, и одежду.
Конде же не изменял своей сущности истинного протестанта. Не изменял ни в чём, в том числе, и в ненависти к Валуа. Анри уже давно заметил, что его сподвижник при дворе ведёт себя враждебно. Должно быть, теперь он решил перенять дело Колиньи.
Когда принц заговорил, Анри понял, что так оно и есть.
– Вас ждут ваши подданные, Ваше Величество, – с нажимом произнёс он.
– То есть? – Анри сделал вид, что не понял, хотя прекрасно осознавал, к чему ведёт разговор.
– Вернитесь в лоно протестантской церкви и приезжайте в Наварру, – без обиняков заявил Конде.
