Текст книги "Пламя (СИ)"
Автор книги: Ольга Корф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 52 страниц)
Король и его мать поспешили написать Филиппу Испанскому письмо с извинениями и оправданиями, что всё произошло против их воли. Оставалось молиться, чтобы послание пришло прежде, чем он успеет что-нибудь предпринять, ведь этот правитель славился решительностью и безжалостностью.
После отправки письма к Карлу был вызван Колиньи. Однако на все вопросы он отвечал, что не имеет к этому отношения. Мужчина говорил о том, что они теперь с католиками союзники. А ла-рошельцы, видимо, решили взбунтоваться против этого. В конце концов, они всегда были свободолюбивы.
Екатерина не могла сказать, что знает правду, не признаваться же ей было, что она поставила шпионов. Публичное заявление об этом было бы позором.
Но когда Колиньи уходил, она подумала: "Что ж, врите дальше, адмирал, когда-нибудь вас это не до чего хорошего не доведёт. Вам следует быть осторожнее. Где же ваша хвалёная честность? Вы же раньше никогда не лгали... Вот что политика делает с людьми!"
Как выяснилось позже, пока у Валуа был Колиньи, против них продолжались строиться козни. Адмирал ведь был не один. Не стоило списывать со счетов коварную Д'Альбре. Она-то и нанесла следующий удар... Просьба помощи у Англии! Вопиющая дерзость!
Однако здесь флорентийка надеялась, что у Елизаветы Английской хватит ума не рушить дипломатические отношения с Францией. Но проблема была в другом: как можно управлять страной, когда собственные союзники со всех сторон нападают на тебя, а ты ничего не можешь сделать? И как устроить эту чёртову свадьбу, если после неё, возможно, не гугеноты окажутся зависимыми от Валуа, как планировалось изначально, а наоборот?
Срочно нужно было что-то предпринять. И королева была готова на всё.
Когда в дверь постучали, Екатерина сама бросилась её открывать, таково было её нетерпение.
– Рене! – со смесью радости и злорадства воскликнула она. – Как хорошо, что ты не успел уехать! Мне очень нужна твоя помощь, проходи скорее.
Рене Флорентиец был одним из самых старых слуг королевы-матери. Астролог и парфюмер – он был необходим ей во многих делах. Личность его была таинственной, практически все в Париже его боялись. И не напрасно. За ним закрепилась давняя слава отравителя...
И именно эту сторону его личности Екатерина ценила больше всего. Только Рене она могла доверять полностью, так, чтобы грязные тайны никогда не вышли на поверхность. А он был предан, принадлежал ей.
Нельзя было назвать Екатерину убийцей. Вовсе нет. Она никогда не совершала преступления, если можно было его избежать. Но будучи правителем, она обязана была защитить трон и свою семью. Это всегда стояло для неё на первом месте. Каждый раз, посылая кому-то отравленный предмет или насыпая смертоносный порошок в кубок, флорентийка мысленно молилась, просила прощения у Господа за то, что совершает. Она верила в то, что если убийство справедливо и служит во благо – оно будет прощено. В конце концов, сколько жизней она таким образом спасла. Иногда нужно погубить одного человека, чтобы потом не пало полстраны. И сейчас был именно такой случай.
"Вместе Колиньи и Жанна представляют слишком большую угрозу. Их стоит убрать с пути, это даже не обсуждается. Пока они живы, Валуа никогда не смогут быть спокойны на своем престоле. Но если исчезнут сразу оба – это будет очень подозрительно. Сначала стоит убрать кого-то одного... Безопаснее всего – Д'Альбре. Она и так выглядит ужасно. Можно будет всё списать на давнее недомогание. Никто ничего не заподозрит. Тогда адмирал ослабнет. Как выяснилось, про мальчишку можно не беспокоиться, после её смерти некому, кроме Колиньи, будет плести интриги. Но с одним-то мы справимся".
Эти размышления заняли у неё буквально пару минут. Как всегда перед подобным делом, сознание её было холодно и рассудительно, ведь действовать нужно было быстро и осторожно. Кто-то из Валуа должен был взять на себя грязную роль палача. И Екатерина решила, что это сделает она.
– Рене, – вновь обратилась она к парфюмеру, – помнишь, ты мне рассказывал, как ещё в Италии выполнял заказ одного человека, который отравил свою жену при помощи... Кажется, перчаток?
– Да, Ваше Величество. Очень действенный способ. И никто ничего не заподозрит.
– Прекрасно.
Он внимательно взглянул на неё:
– Хотите сделать заказ?
– Если я могу тебе доверять. Это дело государственной важности.
– Ваше Величество, вы же знаете, никто не предан вам так, как я. Вы можете доверить мне все, что угодно. Я буду нем, как могила.
Подойдя к столу королева достала из ящика чёрный мешочек. Когда она потрясла им, послышался звон монет. Глаза отравителя сверкнули радостным огнём.
– Это за молчание. Когда всё будет готово, получишь столько же.
– Перчатки будут готовы через неделю! – воодушевлённо воскликнул он. – Позвольте узнать, кому они предназначаются.
– А вот этого я тебе не скажу. Извини, я доверяю тебе, но этот случай исключителен. К тому же, мало ли кто может нас подслушать! Не волнуйся, этот "подарок" по назначению я отправлю сама.
– Как вам будет угодно, – Рене низко поклонился королеве.
Через неделю Екатерина отправила королеве Наваррской дорогой презент в резном ларце – пару прекрасных перчаток, чёрных, расшитых изысканной вышивкой. Жанна хоть и была против роскоши, не удержалась от того, чтобы примерить аксессуар.
Никто так и не смог точно ответить на вопрос, отчего она скончалась 9 июня. Официальной причиной назвали чахотку.
Итак, Валуа теперь избавились от одного врага, а Анри неожиданно стал королём Наварры.
Генриха Наваррского мы будем называть Анри, чтобы, опять же, читатель не запутался в Генрихах, которых, среди главных действующих лиц, целых три штуки.
========== Глава 37. Из двух зол меньшее ==========
– Анрио! Вы чудо! Ну хоть кто-то в этом сумасшедшем дворце играет в ломбр! – воскликнул король. – Ах, неужели, я нашёл вас? Вы не представляете, как тяжело мне приходилось все эти годы, когда вокруг не было толковых игроков... Это было ужасно! Но теперь небеса ниспослали мне вас, и, поверьте, теперь, дорогой мой друг, я никуда вас не отпущу.
Новый король Наваррский действительно прекрасно овладел этой сложнейшей карточной игрой, в которой требовался недюжинный интеллект.
От потери матери он отошёл достаточно быстро. Похоронив её, ещё толком не успев свыкнуться с новым титулом, он уже начинал налаживать связи. Хваткий, пронырливый, только излишне легкомысленный для протестанта. Ему бы больше подошёл французский двор с его интригами и сложностями.
Всё это время молодого человека активно поддерживал Карл, который, кажется, в действительности стал ему другом. И в Анри король видел своего союзника. Весь двор, затаив дыхание, наблюдал за их общением. Гугеноты были в восторге, чего нельзя было сказать о католической знати. Почему Его Величество вдруг так проникся к этому мальчишке?! Это было непонятно, а также претило убеждениям многих.
Между тем ещё одной темой для всеобщего обсуждения стала смерть Жанны. Её-то и обсуждали притаившиеся в оконной нише адмирал Колиньи и принц де Конде.
Генрих де Конде был двоюродным братом и ближайшим другом Анри, но, тем не менее, характеры их кардинально различались. На фоне жизнерадостного остроумного короля Наваррского, принц всегда казался скромным, замкнутым, нерешительным. В силу юного возраста он постоянно смущался и нечасто осмеливался высказывать своё мнение. Но сейчас, в разговоре с Гаспаром, своим наставником, он не стеснялся выражать свои мысли:
– Бог мой! – шёпотом говорил он. – Вы только что высказали предположение о том, что наша обожаемая королева, бывшая мне практически второй матерью, скончалась не от болезни, а насильственной смертью!
– К сожалению, Ваше Высочество, я не мог этого не сказать, потому что уверен в том, что это было убийство. Ещё раз повторяю вам, Её Величество не была больна настолько, чтобы угаснуть за несколько дней. К тому же, для её умерщвления у многих были мотивы. И, кстати, вы не заметили, как поспешно её похоронили, не обратили внимания на приказ короля долго не выяснять причину смерти, ограничившись лишь простым спешным заявлением о якобы чахотке? Всё это наталкивает на мысли о преступлении, – Колиньи был взволнован и возмущён.
– Да-да, – кивнул Конде, – всё это вы уже говорили. Но после вы предположили личность убийцы... Мне страшно это произносить! И страшно здесь находиться!
– Не бойтесь, милый мой. Вы под моей защитой, защитой короля Наваррского и всех гугенотов.
– Но вы предположили, – он сделал шёпот ещё тише, настолько, что он стал практически неслышным, – что убийца... это... это...
– Королева-мать, – бесстрастно закончил за него старый вояка. – Да, я это предполагаю. И даже практически уверен. За кем идёт слава отравителя? Кому служит Рене Флорентиец? Кто останется безнаказанным? У кого, наконец, было больше всего мотивов? Всё ведёт к ней. Нет, теперь я совершенно точно уверен.
– Но что же мы сделаем? Мы на их территории, практически заложники. У нас нет доказательств. К правосудию не воззвать!
– Можно совершить его самим... – со страшным блеском в глазах промолвил Колиньи, да так, что Конде содрогнулся.
Двое протестантов были очень неосторожны, решив обсудить всё прямо в салоне Екатерины. Они не знали, что стоят у стены, за которой находилась небольшая комната, в которой кто-то караулил... Шпионские сети флорентийки были очень изощрённы... Вскоре ей были доложены подробности того разговора. Произошло это уже к вечеру, когда она находилась в своих покоях. Выслав шпиона, королева принялась размышлять и ни к чему хорошему мысли её не приводили.
Совершив отравление, она избавилась от опасного врага в лице Жанны, но не рассчитала, какую ярость это вызовет у адмирала. И теперь он стал в два раза опаснее. Протестанты, если он им всё расскажет, больше не будут на их стороне. А главное, они в Париже. То, что Валуа хотели обратить себе в плюс, обернулось огромным минусом. И впервые за долгое время королеве-матери стало страшно. Ей срочно нужна была помощь.
Что делать? – повис такой банальный и неразрешимый вопрос. Даже Карл не поддержит её, если узнает, что она совершила. Единственный, кто, скорее всего, окажется на её стороне – герцог Анжуйский. Но что он сам может сделать? У него нет собственной армии, только королевская. Срочно нужен сильный союзник, тот, кто пойдёт против гугенотов, объединившись и с ней. И напрашивалось лишь одно имя...
Призвать его обратно? Но ведь она же и выслала его. Он может принести вред! Однако в этой ситуации помощи приходилось ждать только от него. И вновь от флорентийки требовалось твёрдое решение.
"Из двух зол надо выбирать меньшее", – подумалось ей.
И она решила. Чётко поняла, что нужно делать. Другого выхода нет, случай крайний. Но для начала Екатерина захотела посветить в свои планы Генрике.
Взяв колокольчик, она вызвала слугу и приказала найти принца. Благо, тот никуда не исчезал. Его разыскали на балконе, выходящем из тронного зала, там он стоял в задумчивости, устремив взгляд на сад. Когда ему сообщили, что его зовёт мать, Анжу поспешно направился к ней.
Войдя в кабинет, он увидел, что она непривычно бледна, руки её дрожат.
– Генрике... Дорогой мой, послушай, мне нужно кое-что тебе рассказать. Боюсь, я совершила нечто непоправимое, то, что мало кто смог бы мне простить. Конечно, я поступала лишь на благо Франции и ни о чём не жалею, но возникли некоторые проблемы...
Вышел от матери герцог Анжуйский в поражённом состоянии. Убийство Жанны, догадливость Колиньи, необходимость вернуть Гиза – всё это не укладывалось в голове.
Сначала он сокрушался, что мать не рассказала ему о своих планах на Д'Альбре. Ведь принц мог бы помочь ей провернуть всё так, чтобы невозможно было догадаться. Ему не верилось и в то, что Колиньи, этот простак, мог оказаться таким прозорливым, да ещё и посметь угрожать. И в конце разговора Генрике уже вовсю бушевал по поводу того, что Медичи хочет призвать ко двору Гиза. Это именно тот человек, которого ему хотелось бы видеть меньше всего.
"Он всех нас погубит!" – восклицал Анжу, но в то же время понимал правоту королевы. Другого выхода и впрямь нет. Гарантировать им безопасность сейчас могут только католики. Приедет Гиз – они спасены. Нельзя думать о цене, которую придётся платить, иначе никак.
Ушёл Генрике в смятённых чувствах... И надо же было, прямо недалеко от кабинета матери, ему повстречаться с Марго. Сразу же молодой человек нашёл ещё один минус возвращения герцога.
– Постой! – окликнул он сестру, когда она, спешно пробормотав приветствия, собиралась прошмыгнуть дальше. – Куда ты постоянно убегаешь?
– Я? – немного нервно отозвалась она. – Вовсе нет! С чего ты взял?
– Ты меня избегаешь.
– Совсем нет, и...
– Перестань, – перебил её Генрике, приближаясь вплотную.
Ему самому было неловко, но в тоже время постоянно хотелось оказываться рядом с ней.
Марго была вынуждена отступать назад, пока не упёрлась в холодную стену. Его тёмные глаза смотрели внимательно, вкрадчиво. Несмотря на то, что сейчас отношения их были хорошими, она иногда побаивалась этого взгляда. К тому же, сейчас ситуация была более чем странная.
– Ты избегаешь меня с того утра, как мы проснулись вместе, и произошёл тот конфуз.
– Ошибаешься. Ничего такого я и не думала! – девушка отчаянно защищалась.
Нельзя дать ему подумать что-то не то! Хотя, в действительности, она чувствовала смущение. И чисто интуитивно после того случая старалась не попадаться ему на глаза. Трудно было объяснить с чем это связано. Просто что-то не давало ей быть абсолютно спокойной. Тот его затуманенный взгляд, далеко не ото сна ставший таким, в чём она была уверена. Хриплый голос... Всё наводило на одну мысль.
"Но не может же он..." – думалось ей.
Но потом она вдруг внезапно поняла – а почему, собственно, нет?..
Она задала самой себе тот же вопрос. Если бы в её жизни не было Гиза, могла бы она... И, к своему ужасу, вдруг осознала, что, кажется, могла бы. Могла бы что-то почувствовать к брату, переступить черту... В ней течёт кровь и Валуа, и Медичи. Она могла бы всё. Но лучше не позволять себе об этом думать!
А между тем он подходил всё ближе, уже стоял вплотную, она чувствовала его дыхание на своём лице.
– Не надо, – прошептал он. – Не бойся меня, я ничего, вовсе ничего, не подумал. И ничего не было. И я не причиню тебе вреда. Ты моя любимая младшая сестра, так позволь же быть тебе братом, без недомолвок.
– Конечно! Это моё сильнейшее желание. И, поверь, я абсолютно не думала ни о чём другом. У нас нет недосказанности.
И принцесса легко поверила Генрике, поверила в то, что он говорит правду, в его душе ничего не скрыто. Она привыкла полностью доверять людям.
Прямой взгляд, открытая улыбка – зная это выражение, герцог пришёл к уверенности, что она ничего не заподозрила. Не догадывалась, что сейчас его сердце бьётся в бешеном темпе и он не понимает, что происходит. Это было как-то неправильно, странно...
Марго не смущало то, что он прижимает её к стене, их губы разделяет слишком маленькое состояние. Сейчас она показалась ему чертовски наивной. До такой степени, что стало стыдно. Поборов в себе желание её поцеловать, он осторожно коснулся губами её лба и поспешил отойти на пару шагов.
Девушка стояла и улыбалась. Ему вдруг подумалось, что стоит, наверное, рассказать ей о том, что скоро вернётся её любимый. Но при одной мысли об этом в сердце что-то кольнуло. Генрике промолчал.
Такая чистая и прекрасная, неважно, что она когда-то спала с этим лотарингцем, сейчас сестра улыбалась только ему. Сколько бы мужчин её не коснулось, как бы легкомысленно она себя не вела – всё равно останется невинным ребёнком. И сейчас эта улыбка и лучистый взгляд принадлежали ему одному. Он не хотел делить этот миг с кем-то ещё.
Странная одержимость ей, неизвестно откуда возникшая... Ложь... Слишком много лжи и мало правды... Анжу не осознавал куда падает...
Париж ликовал. Лувр страшился. На улицах кричали, во дворце висело напряжённое молчание. Народ радостно бегал, танцевал, а придворные лишь нервно толпились у окон.
Герцог де Гиз въехал в город. Конечно, событие это вызвало фурор. И если его отъезд происходил под покровом ночи, тихо, без огласки, то возвращение было громким. На белом коне, в сопровождении блистающей свиты – он был похож на короля. Люди встречали его радостно, осыпали лепестками цветов. В этот день в народной любви к Генриху сомневаться не приходилось. А он принимал её как должное.
Всё это с ужасом наблюдали король, королева-мать и принцы.
– Что это значит? – шокированно прошептал Карл.
– Послушай, мы решили, что он нам необходим. Мне доложили об угрозах Колиньи... – начала оправдываться Екатерина.
Она неделю назад отправила письмо Гизу, в котором просила его вернуться ко двору. В красках она расписала ему последние события, даже намекнула на своё участие в кончине Жанны. Сейчас ей было даже стыдно вспоминать то послание. Королева умоляла его приехать, не отказываться от союза против протестантов, который она ему предлагала! Содрогаясь, мысленно флорентийка представляла презрительную усмешку дерзкого мальчишки, торжество в глазах. Эту ямочку на щеке, как у отца, и взгляд глаз-льдинок, будто говорящий: "Я ведь знаю, что вас всех здесь сильнее!"
Написав письмо, Екатерина вовсе не догадывалась, что герцог решит вернуться с таким блеском. Даже прибытие Жанны, а затем Анри, не вызывало такого шума.
Людям нужен был именно он – белокурый храбрый герцог, гордо восседающий на коне, обладающий лицом Аполлона, телом Геркулеса, голосом Орфея... Раздающий громкие обещания, очаровывающий дам и вдохновляющий юношей. Вот он – идеал.
И никто не знает, что несёт этот человек за собой, сколько погубленных душ, обманутых сердец.
Мрачнее тучи наблюдали за ним члены королевской семьи. В глазах герцога Анжуйского явно сверкало желание убить этого человека, тотчас же, как он войдёт в Лувр. Карл уже мысленно придумывал наказание, которое он понесёт, ведь король запретил ему сюда являться, и вызвали Гиза без его разрешения. А Франсуа про себя думал: "Господи... Что ещё здесь натворит этот безумный дурень?!"
Младший принц настоящей ненависти к герцогу не испытывал, по большей части из-за того, что его любила Марго. А тот, кто нравится ей – обязательно был симпатичен и ему. Но в случае с Генрихом, Алансон был просто убеждён, что от него слишком много проблем, и лучше бы он не возвращался.
Екатерина, угадав мысли сыновей, поспешила их прервать:
– И не вздумайте причинять ему вред! – воскликнула она. – Он нужен нам живым. Слышите? Сейчас в его руках спасение всех нас и Франции!
– Но матушка! – возмутился Карл. – Вы толком ничего не объяснили мне, я не знаю, что случилось, и каким опасностям мы подвергаемся. Вы сами призвали его ко двору, не спросив у меня. А сейчас запрещаете к нему прикасаться, хотя все помнят, за что он был изгнан. Он обесчестил нашу сестру, нанёс оскорбление семье! А вы утверждаете, что без него мы пропадём. В конце концов, я здесь король?!
Генрике и Франсуа синхронно закатили глаза. Этот вопрос их брат задавал ещё с юного возраста, и всем, кроме него, было ясно, что ответ на него отрицательный.
– Перестань вести себя, как ребёнок! – строго произнесла флорентийка. – Хочешь быть правителем – будь мужчиной. Сейчас не время спорить! Нам нужно объединяться. Сила Гизов в их сплочённости, значит, Валуа не должны им в этом уступать, чтобы они не растоптали нас. Если мы будем столь же сильны – нам нечего бояться.
Карл затих, как пристыженный мальчишка.
Между тем процессия оказалась перед воротами. Привратник поспешил почтительно распахнуть их, и герцог въехал на площадку перед Лувром, спешиваясь и отдавая приказания своим людям.
И тут в голове Анжу и Алансона в одно и то же мгновение яркой вспышкой промелькнула одна и та же мысль: "Марго!" Оба, как по команде, не сговариваясь, ринулись прочь из комнаты.
Карлу и Екатерине оставалось лишь проводить их недоуменным взглядом.
Принцы добрались до комнаты Маргариты очень быстро. Резким движением Генрике распахнул дверь, и тотчас, прямо на пороге, братья столкнулись с сестрой.
Глаза её горели радостью, нетерпением, каким-то неверием в собственное счастье. Видимо, она с ними встретилась, когда уже собиралась выходить из комнаты и бежать вниз.
– Он вернулся! – возбуждённо выпалила она. – Боже мой! Он здесь. Он приехал ко мне. Я так ждала его, так ждала! И почему никто не предупредил меня, что он приезжает? – Маргарита сделала небольшую паузу, а затем, не дожидаясь ответа, затараторила. – Ах, хотя это, впрочем, совершенно не важно! Главное, что он здесь. Как же я счастлива! Я думала, не дождусь его, умру здесь от горя и тоски... Но он вернулся! Генрих за мной приехал, теперь мы всегда будем вместе!
Кажется, ещё никогда такого счастья в глазах вечно радостной принцессы им не доводилось видеть. Она так восклицала, так судорожно что-то говорила. Кажется, человек вообще не может быть более счастливым, чем она в эти мгновения.
– Вы ведь рады за меня, верно? Вам и не представить, какие чувства меня переполняют! Мне надо скорее бежать, увидеть его, поверить, наконец, что он здесь!
Прежде чем кто-то успел хоть что-нибудь сделать, Марго бросилась к лестнице.
И только в тот момент, когда она скрылась за поворотом, принцы, придя в себя, вдруг обнаружили присутствие друг друга.
– А ты что здесь делаешь?! – недовольно спросил Генрике.
– Этот же вопрос я хочу задать тебе, – процедил Франсуа. – Кажется, ты никогда не был особенно ей близок?
– Ты многое пропустил, – хмыкнул он.
– Не понимаю, с чего вдруг у тебя резко возникли тёплые родственные чувства?
– А что, я не имею на них права?
Перепалка могла бы набрать и большие обороты, если бы со стороны лестницы не послышались всхлипы. Позабыв обо всём, молодые люди тотчас бросились туда.
На верхней ступеньке сидела Марго и плакала. Братья поспешно опустились с двух сторон около нее.
– Что случилось? – Франсуа осторожно тронул девушку за плечо.
– Я так была ослеплена радостью... Совсем забыла... – ей было тяжело говорить, потому что её душили слёзы. – Забыла, что он женился, оставил меня одну. Забыла, что полгода от него не было ни слуху, ни духу. А сейчас резко вспомнила. И не хочу больше его видеть. Генрих ведь вернулся не ко мне? – она повернула голову к Анжу и устремила на него глаза полные слёз. – Верно?
– Ну что ты! – воскликнул Франсуа с другой стороны, сжимая её руку в своей. – Я уверен, что он любит тебя...
Несмотря на то, что Алансонский не совсем поощрял избранника сестры, сейчас для него главным было, чтобы она обрела покой и прежнее счастье. А вот у Анжу мысли были совершенно другими. Он искренне считал, что Гиз ей только навредит. И полагал, что нужно уберечь её хотя бы на этот раз.
– Боюсь, он приехал по просьбе нашей матушки. Они хотят заключить союз, ей нужна защита от Колиньи, – выпалил он на одном дыхании, зная, что делает Маргарите больно, но не в силах побороть свои убеждения и это непонятное давящее чувство в груди, когда он видел, как она о нем грезит, по нему скучает.
Генрике не обращал внимания на обвиняющий взгляд Франсуа.
"Что ты делаешь?!" – задавал немой вопрос младший брат.
"То, что считаю нужным!" – так же, без слов отвечал старший.
– Я так и знала, – вздохнула девушка, начиная успокаиваться. – Глупо было на что-то надеяться. В конце концов, я выхожу замуж, решение это уже принято, и его приезд вовсе ничего не меняет.
С этими словами она поднялась на ноги и медленно пошла обратно к свои покоям. Братья хотели броситься за ней, но она жестом их остановила.
– Спасибо вам, – Марго попыталась выдавить улыбку, – вы меня так поддерживаете. Это действительно важно для меня. Но сейчас мне нужно побыть одной...
И она ушла, как уходила от них всегда. Либо к нему, либо сама по себе, но Марго никогда не оставалась, всегда проскальзывала, как золотой песок сквозь пальцы.
========== Глава 38. Три важных слова ==========
Вечер накрыл город быстро, темнота заволокла улицы, площади, дома. В Лувре, как всегда, зажгли свечи, которые придавали зданию таинственный вид. Они отражались в цветных витражах на окнах, отбрасывали тени на каменные стены, освещали драпировки, выхватывая ту или иную часть изображения. Когда в коридорах переставали сновать туда-сюда придворные, могло показаться, что вы находитесь в таинственном старинном замке, сохранившемся с давних пор, сошедшим со страниц легенд.
Когда Марго была маленькая, они часто играли в рыцарей круглого стола и короля Артура, в истории доблестного Роланда, во времена Тристана и Изольды. Генрике тогда таскал книги из библиотеки, куда малышам вход был воспрещён. Карл, который был всего на пару лет их старше, никогда не соглашался на их авантюры, поэтому за старшего оставался Анжу. Потом при свете свечей, заперевшись в какой-нибудь комнате под лестницей, Маргарита, два её брата и ещё несколько детей живших во дворце, читали удивительные сказания. Они выбегали из своего укрытия и, носясь по всему Лувру представляли себя героями этих историй. Принцессе, конечно же, всегда доставались роли прекрасных дам, которых то спасали от драконов, то вытаскивали из темниц.
Но так время дети проводили только тогда, когда был мир. А происходило это не так уж часто. С самого раннего детства Марго приходилось слышать о страшных опасностях, нависающих над Францией. Несколько раз двору приходилось спешно покидать в Париж. До сих пор Маргарита вспоминала испуганные лица, тряску кареты, стук дождя и раскаты грома.
Когда умер отец, приходилось ещё сложнее. Сейчас она смутно припоминала, как боролась матушка за власть, как, наконец, получила её...
Принцесса встряхнула чёрными старательно завитыми локонами. Воспоминания захлестнули её с головой, она даже не заметила, как наступила ночь.
Стрелка на часах показывала двенадцать. Марго зевнула.
Подойдя к туалетному столику, она принялась избавляться от тяжёлого платья, расшнуровывать корсет.
– Позволь тебе помочь?
От ужаса у неё вырвался вскрик. Кто стоит позади? Как и когда он сюда попал? Что ему нужно?
Дрожь прошла по телу. Ей было страшно обернуться. В голове промелькнули молитвы всем известным ей богам, руки сжали ткани юбки. И тут, взглянув в зеркало, она увидела отражение нежданного гостя.
Он стоял вплотную к ней и улыбался.
– Ты ждала меня?
– Генрих... – принцесса нашла а себе силы обернуться, коснуться рукой его щеки, убедиться в том, что он настоящий. – Зачем ты пришёл?
– Как зачем? Мы не виделись полгода!
– Действительно. Поэтому тебе лучше уйти, – она смогла придать своему голосу максимальную холодность и отчуждённость.
Маргарита знала, что он придёт, это был лишь вопрос времени. Знала и боялась. Много раз проигрывала в голове, что она ему скажет, но сейчас все мысли улетучились.
Гиз смотрел на неё непонимающе, недоверчиво, будто не узнавал.
– Что случилось? Ты не хочешь меня видеть? – он сжал её плечи, пытаясь заглянуть в глаза, но она их отводила.
– Нет не хочу. И отпусти, мне больно.
Молодой человек послушно выполнил приказ. Тогда она вырвалась и отскочила в сторону, поспешно зашнуровывая платье обратно.
– Не скажешь мне, что здесь произошло? – хмуро осведомился он.
– Здесь, – Маргарита выделила это слово, – ничего. Лишь то, что я выхожу замуж.
– Что?! – эта фраза окончательно выбила его из колеи, он подбежал к ней, резко дёрнул к себе и, схватив за шею, приподнял её голову так, чтобы видеть глаза. – За кого, чёрт возьми, ты собралась замуж?!
– За Г-г-генриха Н-навар-р-рского... – пролепетала она.
У него было такое лицо, как будто он сейчас её убьёт.
– Вот как, значит? Я полагал, это лишь слухи, но теперь выясняется, что нет. То есть, я полгода нахожусь в изгнании, думаю только о тебе, о том, как вернуться. А ты здесь быстро устраиваешь свои делишки, подыскиваешь муженька, и всё у тебя прекрасно, безоблачно. Отличный план! Истинная Валуа! Как же легко ты променяла меня на какого-то наваррца, – Генрих просто взорвался. – А чем он лучше меня, не расскажешь? Очень странно, вроде деревенщина, без состояния... Ах да, должно быть, тебя прельстила корона? Пусть и Наварры, но всё же. А может он просто крайне преуспел в искусстве любви? Ну да, у тебя было время сравнить. Можно и ещё с кем-нибудь, для точности. Так ведь? Давай, признайся, со сколькими ты мне успела изменить...
– Замолчи! – звонкий звук пощёчины прорезал воздух.
Лотарингец схватился за горящую щёку. Потом медленно протянул руку к принцессе и схватил её за запястье.
– Как ты можешь?! – вскричала она. – Я столько из-за тебя выстрадала, и ты смеешь в чём-то обвинять меня! Да ведь ты сам предатель!
– Что? В каком смысле?!
– Брось. Ты прекрасно знаешь о чём я! Уж не тебе судить мою измену, которой, кстати, я не совершала! И отпусти меня!
Он прижал её к себе, она кулаками колотила его в грудь.
– Успокойся. Хватит. Что я такого сделал?
– Ты?! Преступник! Бросил меня здесь одну рыдать по тебе, а сам поспешно нашёл другую. Не очень-то ты скучал по мне! Даже жениться успел. Что, будешь отрицать? Бессмысленно! Я всё знаю. Не волнуйся, мне передали сразу же. И тогда я решила, что соглашусь на брак и даже, назло тебе, обрету в нём счастье. Почему бы нет? Анри очень мил! А ты катись к своей обожаемой жене! Полагаю, она больше оценит твои лживые слова любви!
И тут, Генрих резко расхохотался. Марго оторопела. Несколько минут слышался его истеричный смех. Ей даже стало страшно, не повредился ли он рассудком.
Наконец, успокоившись, он произнёс:
– То есть, ты хочешь сказать, что согласилась выйти замуж назло мне, потому что, как тебе сказали, я встретил другую женщину, богатую и прекрасную, женился на ней, а о тебе забыл?
– Всё так, кроме причины моего согласия. Ты здесь не при чём. Вот ещё! Тебя вообще больше не существует в моей жизни!
– Глупый ребёнок, – тяжело вздохнул Гиз, весёлость которого быстро улетучилась. – Неразумная маленькая девочка... Они обманывали тебя! А ты так легко поверила. Нельзя было тебя оставлять!
– В смысле – обманывали? – она даже перестала пытаться вырваться.
– Значит, тебе ничего не говорили? Ты не знала, как они мне угрожали?
– Что ты такое говоришь?
– Правду. Меня практически заставили жениться. Да и вообще, ты ведь сама писала письмо.
– Я сделала это из страха, по глупости. Но там ведь не было никаких принуждений!
– Значит, ты не видела его окончательной версии.
– Я не понимаю. Объясни.
Герцог становился всё мрачнее и мрачнее. А Маргарита всё меньше понимала происходящее.
– Давай я тебе расскажу всё, что случилось за эти полгода. Тогда ты сможешь сама судить, кто прав, кто виноват. И кто лгал – я или твои родственники. Присядем?
