Текст книги "Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)"

Автор книги: Николай Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

силы, на советы и помощь жены...

Комнаты обустраивала Шура. По ее предложению (настойчивой

просьбе), муж перебрал полусгнившие доски пола. Многие пришлось

выбросить (позже сжечь), заменить новыми, которые найти в условиях

Уральска было нелегко, но они все – таки нашлись. Старый пол когда – то

“сложили” из удивительно прочных, специальных досок, отличающихся от

тех, которые теперь используют при его строительстве (настилке). Зять

хотел найти “старые”, прочные доски. Каждый человек, занимавшийся

строительством и ремонтом, знал, как трудно купить нужные материалы..

Но Ване оказалось несколько проще и легче, чем многим горожанам: он,

как и тесть, знал загадочные “ходы – выходы” многих местных контор и

баз, так как не раз бывал в них. Его как “классного” и нужного

специалиста часто приглашали туда для ремонта электросетей и

оборудования...

Зять отправился на одну из крупных баз (рядом с железной дорогой),

встретился с ее заведующим, без “пустых” разговоров оплатил

“дополнительные расходы” и пр. Купленный строительный материал

требовал серьезной обработки. Сам Ваня выполнить такое “тонкое дело”

368

не мог и пригласил знакомого специалиста – опытного столяра Петровича,

который в течение недели успешно выполнил привычную для него работу.

Вслед за ремонтом пола – установка новой печки. На семейном совете

решили отказаться от традиционной русской и поставить “голландку”,

укрепив и украсив ее цветными изразцами. Ее ставил старый, известный

всему городу печник из Куреней.. Выполнял свое хитрое дело спокойно,

неторопливо, говоря, что “спешка повредит красоте и теплу...” Шура не

спорила с Данилычем: “... он – мастер и знает, как и что надо делать...”

После окончания “больших ремонтно – строительных” работ Ваня

проверил оконные рамы и двери, заменил некоторые детали, а Шура

покрасила их белой краской...Новый хозяин несколько раз поднимался на

крышу дома и убедился в том, что необходимо заменить три – четыре

чердачных стропила и несколько железных листов на скатах ...

Ремонт дома, как оказалось, был лишь началом тяжелых работ,

рассчитанных на многие годы... Зять как заботливый и ревнивый хозяин не

мог примириться с тем, что его “обновленный” дом находится на

неухоженном дворе, рядом с ветхим забором и полуразрушенными

сараями. Хотелось все старое заменить – улучшить быстро, но,

единственный мужчина в семье, он был не в состоянии справиться с той

работой, которая требовала и длительного времени и постоянного

физического напряжения... Можно было лишь позавидовать той

настойчивости, с какой Ваня выполнял все сложные и трудные

строительные работы, успевая при этом успешно справляться и со своей

основной ...В отличие от нетерпеливой, азартной Шуры, он не спешил

“переделывать” двор. Сначала определил, где должны находиться колодец,

сад и огород, как следует укрепить или перестроить сараи, где проложить

неширокую бетонную дорожку и пр.

Через несколько лет городское “имение” сестры заметно выделялось

среди соседних домов: прочный, аккуратный белый дом, красная крыша,

крепкие ворота и забор зеленого цвета невольно заставляли прохожих

думать о “крепком хозяине” – владельце небольшого, скромного

“богатства”. В зяте пробудился “деловой” азарт. Позднее, когда основные

работы в доме и во дворе были закончены, он решил, как многие уральцы

тех лет, “взять” дачный участок. И стал постоянно трудиться на нем,

превратив через несколько лет свою дачу в небольшое образцовое

хозяйство, полностью обеспечивавшее семью ягодами и фруктами..

Работал обычно один: тогда можно было полностью сосредоточить свое

внимание на том необходимом и конкретном, что хотелось выполнить

быстро и аккуратно...

Ваня лишь изредка привлекал своего сына к “делу”, которое

признавал особенно трудным или сложным . Шура иногда поручала

дочери выполнять “небольшую”, “простенькую” ( как она говорила)

369

работу, не требовавшую особого физического напряжения.. Родители

знали, что не следует торопить рабочее время...Оно придет к детям само, и

тогда они станут так же много и добросовестно работать, как их отец и

мать

....Прошло незаметно почти полвека.... Многое, наверное, забылось..

Но в моей памяти сохранились сестра и зять тех далеких лет, -

вспоминаются близкие и дорогие моему сердцу люди, построившие

своими руками светлый, счастливый дом...Настойчивые труженики,

энергичные умельцы, никогда не боявшиеся жизненных испытаний и

трудностей, терпеливо преодолевавшие их, – такими они были всю свою

жизнь..

5

Пожалуй, более подготовленным (среди братьев) к новой жизненной

ситуации и самостоятельным действиям оказался Владимир.

Подростковый уличный опыт, служба в армии, работа в училище и

“детской комнате” познакомили его с разными социальными и бытовыми

сторонами

жизни

и

территориями

города,

“вооружили”

профессиональными знаниями, что, бесспорно, повлияло на его характер...

Болезненно самолюбивый, порою вспыльчивый и откровенно циничный в

разговорах, ироничный и недоверчивый в отношении многих людей, -

таким помнится мне старший брат.. Член КПСС, бывший работник

“идеологического фронта”, он, кажется, хотел верить в прекрасную

“конечную цель созидательного творчества” советского народа

(“построение общества добра и справедливости”), но как активно

действующий сотрудник милиции – практик каждый день сталкивался с

различными (обычно не с лучшими) представителями местного общества и

разбирался в событиях, которые не могли украшать людей и город... .

В “детской комнате” Владимир работал недолго: еще раз ( после

училища) убедился в том, что многие воспитально – поучительные беседы

с подростками обычно оказываются бесполезны и положительный

результат дают крайне редко... Внешне наивные, простоватые (на первый

взгляд) ребята всегда охотно соглашались с офицером милиции, обещали,

что больше “никогда не будут...”, но через неделю опять оказывались в

хорошо знакомом кабинете. Однообразные “театральные” сцены регулярно

повторялись: знакомые персонажи, привычно звучащие речи, интонации

“кающегося грешника”, известное развитие событий и знакомый “финал”, -

ничего нового для себя в “детско – комнатной” работе Владимир не

находил

370

Затем последовала служба в странном учреждении, которое в городе

называли просто “медвытрезвитель”: старший лейтенант милиции

вынужден был вести работу с местными пьяницами, посещать “опасные”

дома и квартиры, бывать в разных районах города, разбирать скандальные

ситуации и пр. Служба показалась брату однообразной, неинтересной, но

довольно шумной и даже по – своему “боевой”

Как только представилась возможность, Владимир охотно перешел в

отдел уголовного розыска..

Служба сына в милиции (как раньше работа в училище) вызвала

недовольство и осуждение родителей. Если они довольно спокойно

смотрели на “детскую комнату” ( “сын занимается школьниками...”), но

теперь серьезно возмутились. Отец, вообще, не считал милицейское “дело”

серьезной работой. Он шумно выражал свои негодование и обиду:

“...Господи!.. И нашел же себе работенку...

Не мог посоветоваться ?!. Как же?.. Мы делаем все сами, не

советуясь!.. Не хватало нам своего милиционера!.. Теперь будешь нас

охранять ?..”

Отец не любил ни царской полиции, ни советской “народной”

милиции, хотя и сохранил приятельские отношения с некоторыми,

знакомыми по 20 -м годам “служителями и защитниками закона”.

Впрочем, и к ним относился несколько сдержанно: милиционеры, по

мнению старого казака, только мешают людям жить: “Не работают вовсе, а

только бездельничают и прохлаждаются...И всегда кричат: не ходи – туда,

не ступай – сюда, не бери – одно, положи – другое...”

Мама, как обычно, не вступала в мужские разговоры, но ее грустное

лицо и печальные глаза ясно говорили, что новая работа сына ей тоже не

по душе.

Она внимательно слушала нашего отца – своего Семеныча, когда он

ругал сына, и лишь в минуты особенно громких и гневных его слов

старалась успокоить недовольных друг другом спорщиков, говоря о более

“важных” и “неотложных” делах...

О своих конкретных милицейских делах Владимир никогда не

говорил ни родителям, ни братьям.. Предпочитал хранить в своей памяти

увиденное, услышанное, сделанное, но публично (в газетах, докладах) не

высказанное. Лишь изредка сообщал своей Людмиле самое “интересное” -

безопасное, грустное или смешное: старался не беспокоить ее рассказами о

трудных или опасных делах, которыми иногда приходилось заниматься...

Родители, конечно, знали, что работа старшего сына милиции-

беспокойная.. Мама заметила , что служба не лучшим образом сказывается

на его здоровье: он “выглядел” так, как в последние армейские годы,

иногда с трудом дышал, порою хрипел и кашлял, но не обращал внимания

на признаки возвращающейся тяжелой болезни. Отказываться от службы в

371

отделе уголовного розыска , заниматься “мирным”, “тихим” делом брат

уже не хотел: его азартный характер, который раньше (в училище, детской

комнате, ”медвытрезвителе”) приходилось постоянно подавлять, теперь

проявлялся в активных действиях и рискованных поисках... Он чувствовал

себя совершенно здоровым, лишь тогда, когда преследовал и задерживал

хулиганов, воров, бандитов, наркоманов и пр. Они могли иногда появиться

на главной улице, но гораздо чаще скрывались на окраинах города или в

шумной базарной толпе. Местных своих “подопечных” Владимир хорошо

знал, как и они его. Сложнее было искать “гастролеров”, на короткое

время оказавшихся в Уральске, особенно торговцев наркотиками из

Средней Азии: они, “выполнив свое “дело”, старалась быстро уехать в

“новый район”. Мой город рассматривался ими как некий “перевалочный

пункт”, откуда наркотики можно было переправить в Центральную

Россию. К сожалению, и в Уральске появились и свои наркоманы, которых

здесь никогда не было...

Находить и задерживать поставщиков и потребителей “дурного

зелья” – дело, бесспорно, трудное, но интересное и выполнимое... Так

рассуждал старший брат, не раз принимавший участие в сложных

операциях

.

6 .

..Милицейское руководство выполнило свое обещание: после трех лет

службы Владимир получил (наконец – то!..) двухкомнатную квартиру в

новом городском районе. Она, кажется, устраивала – пока! – старшего

лейтенанта и его семью. Людмила сразу активно занялась обустройством с

в о е й (первой в ее жизни !) квартиры. Она старалась все сделать так,

чтобы было “не хуже, а лучше, чем у других” Моя невестка хотела видеть

комнаты светлыми, уютными, красивыми и – обязательно! -

современными: “Надо кое – что новое присмотреть и купить в магазине, а

затем получше поставить или укрепить – в н а ш е й квартире...”

Для дочери – школьницы родители купили небольшой письменный

стол. Когда -то давно ее, еще трехлетнюю, они отправили в детский сад,

уверенные в том, что именно там Лариса получит начальные знания,

нужные затем для успешной учебы в школе.. Так и произошло: девочка

успешно преодолела все сложности подготовительного “периода” и

хорошо училась – и не только в первых классах. Тихая, спокойная,

старательная, успешная в учебе, она не создавала каких – либо проблем для

родителей.. Как и для учителей школы...

372

...Закончив свои бытовые, “квартирные” дела, Людмила, привыкшая

работать активно, стала жаловаться мужу на однообразие и скуку

домашней жизни, на постоянное одиночество: он – на работе, дочь – в

школе. Частые встречи и беседы с сестрами вносили некоторое

разнообразие в ее быт, но новых впечатлений от их рассказов Людмиле

было недостаточно. Воспитанная в “передовых” традициях своего

времени, она вновь стремилась к “обычной”, “нормальной” жизни в

трудовом коллективе, среди знакомых и близких по духу и взглядам

людей, хотела заниматься серьезным, нужным не только ей делом.

Желание моей невестки исполнилось, но не совсем так, как хотелось:

место учителя русского языка и литературы удалось получить в вечерней

школе. Как преподаватель Людмила пользовалась уважением коллег и

учеников, способных оценить ее профессионализм и мастерство... Однако

она не испытывала удовлетворения от однообразной ( как казалось

Людмиле) работы в вечерней школе, и потому через два года пребывания

в школе покинула свой класс.

Неожиданно выяснилось, что школа перестала интересовать и

привлекать мою невестку.. .Работа с учениками теперь представлялась ей

“рутинной”, лишенной творческого начала, не приносящей внутреннего

удовлетворения и нужных результатов. Такие грустные мысли возникали,

наверное, потому, что Людмила не успела увидеть серьезных

положительных перемен в знаниях своих взрослых учеников. Могла

возникнуть и заявить о себе и другая, совершенно простая причина

нежелания “работать по специальности”: место в “хорошей” городской

школе невестка не нашла, а быть учителем – “вечерником” ей не

хотелось...

Следует заметить, что в Уральске в 60-е годы объявились десятки

“безработных” учителей, значительную часть которых составляли

литераторы и словесники. Некоторые выпускники института, “отработав”

в сельских школах “положенный срок”, возвращались домой, в город – и

начинали поиски работы. “Вакантные” часы находились лишь для

некоторых “счастливчиков”. Обычно ими оказывались мужчины -

физики, математики . Некоторые учителя, имеющие опыт работы в

сельской школе, “ устраивались” в Уральске так, как удавалось, а не так,

как хотелось. “Дипломированных” учителей можно было встретить в

организациях и конторах, не имеющих никакого отношения к школе. Так,

одну учительницу видели сидевшей за кассой в небольшом

продовольственном магазине...Другую – секретарем в приемной конторы

ГорЖУ, третью – торговкой на городском базаре и т. д... Но Людмила не

хотела “служить” в конторе, писать официальные отчеты и справки,

выслушивать, а затем выполнять распоряжения начальника и пр.

373

Случайно, встретив на улице знакомую женщину, работавшую в

институте (кажется, Галину Николаевну из учебной части), моя невестка

узнала, что в заочном отделении появилась “свободная” должность

секретаря – методиста. Конечно, это совсем не то, о чем думалось.. Но все

же намного ближе к ее профессии, чем что – то другое... Например,

библиотека или клуб...Людмила надеялась, что со временем ее положение

в институте может измениться, и она может стать преподавателем русского

языка. Но это самолюбивое желание ей не удалось осуществить... Кто – то

в ректорате заметил, что в институте работает слишком много моих

близких родственников. Четыре человека... Но откровенно скажу, что все

они пришли в наш большой коллектив вполне самостоятельно... И мне

никогда не приходилось за них просить ни деканов, ни проректоров.. Еще

замечу, что никаких жалоб на их работу и претензий к служебным делам

никогда не было... Мои родственники всегда честно и добросовестно

выполняли свои обязанности... Так было и с Людмилой...

Будучи секретарем – методистом, она быстро познакомилась с делами

заочного отделения, разобралась в своих служебных обязанностях..

Несколько месяцев в учебном году – относительно легкие: контроль за

выполнением студентами письменных работ, своевременная их проверка

преподавателями. Напряженная работа – в январе и июне – июле, во время

учебных занятий и экзаменационной сессии. Моей невестке особенно

нравился летний, шумный, горячий период работы, когда рядом

оказывались сотни студентов, обеспокоенных одними и теми же

вопросами и заботами: лекции и семинары, курсовые и контрольные

работы, зачеты и экзамены... И, конечно, встречи и расставания старых и

новых знакомых, приятелей и приятельниц...

Людмила в эти дни постоянно встречалась и разговаривала со

студентами, выслушивала их жалобы и просьбы – и чувствовала себя

нужной людям, думающим о занятиях, консультациях и встречах с

преподавателями. Она легко подсказывала заочникам ответы на сложные

литературные вопросы, делилась знаниями правил русского языка,

рекомендовала новые учебные пособия и пр... Радовалась вместе с

уставшими, но веселыми выпускниками, когда они, успешно выдержав

трудные государственные экзамены, получали дипломы...

Наверное, можно было сказать, что жизнь моей средней невестки

стала иной, бесспорно более интересной и веселой, чем в первые годы

после возвращения в Уральск..

....Владимир, занятый ”бесконечной борьбой” с преступностью в

городе, и Людмила, увлеченная своей новой работой, значительно реже,

чем прежде, посещали родительский дом. ”Забегали редко – и лишь на

минутку...”, что вызывало явное недовольство отца и тихую печаль

мамы...Она видела, как внешне незаметно, но внутренне “видимо”

374

менялись, отдаляясь от родного дома, сыновья. Понимала, что так бывает -

и довольно часто... Прежней откровенной ясности и светлой радости,

привычной уверенности и душевного спокойствия в отношениях детей к

родителям уже не чувствовалось Мама понимала, что дочь и сыновья

становятся (или уже стали?) другими, хотя они по – прежнему любят и

уважают своих немолодых отца и маму.. Но примириться и согласиться с

теми переменами, которые происходило в детях, ее сердце не могло и не

хотело ....

7

.

Летом 65-го года Шура и братья решили устроить особый семейный

праздник, который, в родительском доме (как помнится) никогда не

отмечался... Вообще, многие важные события и даты в жизни рядовых

казачьих семей часто не признавались... “Не до веселья и праздника

нынче... Дело надо исполнять, а не прохлаждаться.”, – так обычно говорили

отцы ..

В нашем, как и во многих других казачьих домах, торжественно и

традиционно отмечались лишь “большие” религиозные праздники и

именины родителей (позже – скромно дни рождения детей), но не каждый

год. Приглашались родственники и приятели. В основном, казаки с

женами...Веселое застолье всегда сопровождалось рассказами мужчин о

работе, городской жизни и поездках в районы области и беседами женщин

о семейных делах и детях..

Исполнялись некогда широко известные: их по – прежнему любили

старики – Горынычи, еще не забывшие времена войсковой “вольницы”,

багренье, плавни и пр.

Наши родители прекрасно помнили далекое, солнечное и счастливое

для них лето пятнадцатого года, но очередную годовщину своей

совместной жизни обычно встречали в постоянной работе и привычных

заботах... Почему? – на этот вопрос они не отвечали...Но хорошо знали,

что “работе – время, досугу – час...”

И все же полувековую годовщину этого семейного праздника было

решено отметить так, как хотелось детям...

Инициатором и главным устроителем торжества выступила

энергичная сестра. Она лучше братьев знала родителей. На ее глазах, при

ее постоянном и активном участии прошли многие годы их жизни. Часто -

тяжелые, трудные, сложные, в бесконечных заботах. И редко – радостные,

спокойные, легкие. Впрочем, о своей жизни родители не любили

рассказывать. Отец на вопросы детей отвечал сдержанно: “О чем

375

говорить?.. Работал... В разных местах приходилось бывать. – в лугах и

степи, в поселках и аулах... Кормить, обувать и одевать вас надо было...”

Мама иногда все же рассказывала о своем прошлом. И перед нами

возникала грустная, порою трагическая картина жизни, состоявшей, в

основном, из нескончаемых хозяйственных забот и дел в доме и во дворе и

тревог о детях... Многие события, наверное, забылись...Или их не хотелось

вспоминать?.. Но все же самые значительные для нее и семьи сохранились

в памяти мамы... Запомнились, естественно, свадьба, устроенная в тяжелый

год войны...Позже мама признавалась взрослой дочери: “Вроде нехорошо

быть свадьбе во время войны...Но ведь и тогда женились и выходили

замуж. И детей рожали.. Наш покойный Пиля, например, во время смуты

женился... А тогда война была совсем рядом ..”

... Сестра решила организовать праздник, несколько отличный от

привычных, традиционных.. Наш, “чисто семейный”, без гостей -

родственников и друзей. . “Особое домашнее мероприятие”, посвященное

50 – летию совместной жизни родителей.. ..

Шура сообщила братьям о своем плане. Они охотно, без колебаний

согласились с ней... Удивили и обрадовали отца “непонятным”,

“странным” делом: без его подсказки провели домашний субботник,

очистили двор и базы от мусора и грязи. Невестки под руководством

опытной золовки мыли, чистили и стирали в доме, стараясь придать

комнатам веселый, праздничный вид. Внуки и внучки приготовили букеты

цветов и подарки для любимых бабушки и дедушки...

Родители, узнав о “затее” дочери, попытались возражать: “Зачем?..

Мы и так знаем, что прожили вместе много лет. Никогда их не считали...

Просто жили... . Работали, растили детей, как все люди...” Особенно долго

не соглашалась мама: она привыкла самостоятельно готовить праздничный

стол и не хотела допускать дочь и невесток к своим “кухонным

владениям”. Но все же была вынуждена на несколько дней уступить

традиционное место в доме настойчивой дочери, уже привыкшей

чувствовать себя настоящей хозяйкой в своем доме: “.Не каждый день

бывает пятьдесят лет.. Когда еще с детьми и внуками соберетесь.. Все уже

разбежались по своим углам. Может, больше не увидим друг друга так

близко, за таким праздничным столом...”

Слова дочери убедили родителей. И хотя они еще не раз повторяли:

“Зачем?..

Не надо бы... Лишние хлопоты...”, – было видно, что им приятно и

радостно видеть внимание и заботу детей...

Юбиляры, согласившись с проведением семейного праздника, не

хотели примириться с ролью “приглашенных” гостей в собственном доме.

Первой не выдержала мама. Вместе с Шурой, отказавшись от помощи

невесток (“...не к чему всем на кухне толпиться...”), принялась готовить

376

любимые блюда и угощения....Как всегда перед “гостями”, отправила отца

на базар.. Через час он возвратился... Купил и принес необходимое, но был

недоволен: не нашел “настоящей” рыбы: “Боятся ее продавать открыто...

Милиция там ходит. Кого – то, кажется, ищет...” Еще отец пытался

оправдать себя за то, что для внуков не привез из садов яблоки: он привык

ездить за свежими плодами (бархатный анис, душистая малиновка, алый

ранет и пр.) значительно позже, накануне второго Спаса, в середине

августа...

... В тот летний день :65 -го года в родном доме собрались лишь

члены нашей семьи: сестра с мужем, братья с женами. Рядом – молодое

поколение: внуки и внучки.. Своего рода демонстрация или смотр нашего

рода.. К сожалению родителей, так и не ставшего большим... Они были

счастливы видеть всех нас, веселых, успешных – рядом с собой. Теперь

они не беспокоились за будущее своей “молодежи”. Все, как говорила

счастливая мама были “при хорошем деле...”

На короткий срок забылись повседневные заботы и “срочные” дела..

Все наше внимание было сосредоточено на родителях, – на внешне

спокойном, серьезно глядевшем, но явно растроганном вниманием детей

отце и на смущенной и несколько растерянной, но и радостно

взволнованной и улыбающейся маме... Подарки вызвали привычные

вопросы и сдержанное осуждение: “.. Ну, зачем покупали?.. Ведь денег

стоит... У нас все есть...Да и много ли нам надо?..” Но дети видели, что не

столько вещи и предметы, врученные родителям, радовали их, сколько

забота и память...

Наш праздник получился веселым и грустным – одновременно...

Глядя на родителей, я с большим трудом верил, что их совместная жизнь -

это половина беспокойного, наполненного трагическими событиями века..

Но эти годы, кажется, по – разному запомнились родителям.. Так, отец

охотно и добродушно рассказывал о работе в мастерской и артелях, на

сенокосе и бахчах...Было видно, что воспоминания о далеком прошлом

доставляли ему и сегодня радость...Маме же минувшее виделось совсем

другим... Не столько светлым и веселым, сколько тяжелым и печальным:

она до сих пор переживала смерть своих детей, особенно старшего,

неизвестно где похороненного... Рассказывала мама о своей жизни со

слезами на глазах, с трудом сдерживала рыдание...Отец, успокаивая ее,

говорил: “...Что ты, мать, опять мучишь себя?.. Ничего ведь уже не

исправишь...”

Дети, желая отвлечь маму от горестных воспоминаний, заговорили о

своих делах.. Костя вспомнил и рассказал что – то веселое и смешное из

своей практики в мастерской. Оказывается, некоторые студенты (не только

девушки, но и ребята) до сих пор не знают, с какой стороны подойти к

станку, что и как можно делать на нем, хотя преподаватель неоднократно

377

объяснял устройство и работу всего механизма... Я же делился с

родителями своим впечатлениями от встреч со студентами – заочниками на

экзамене...

Воспоминания родителей о печальном прошлом незаметно забылись.

Дальше пошел душевный, взволнованный разговор, какого давно не было

в нашем доме... Обычно обсуждались нужные дела, делились друг с

другом городскими новостями и пр. Сейчас же все то, что когда -то

интересовало и беспокоило, как будто забылось.. Вспоминалось совсем

другое – прежние чувства, отношение к родителям, их забота и

требовательность. Даже о невеселых и тяжелых событиях. детства и

юности говорили по – другому, чем раньше. Несколько насмешливо

вспоминали работу “на земле”, бахчу и сенокос, тяжелые военные

и первые послевоенные годы, учебу в школе. Ваня рассказал о нищих

китайцах, с которыми встречался во время войны, Володя вспомнил

военное училище в Тоцком, а мне припомнился строгий Ленинград..

Братья говорили о прошлом совершенно спокойно, несколько иронично ,

как будто происшедшее относилось не к нам, а к другим людям из

далекого времени и неизвестного мира

Мы благодарили родителей за то, что научили нас работать,

надеяться на свои силы и способности, всегда выполнять порученное нам

дело... Особенно маму – за ее сердечную, душевную теплоту и щедрость...

Только став взрослыми, мы поняли, как трудно было ей с нами,

беспокойными мальчишками, и сколько сил и времени мама потратила на

то, чтобы воспитать нас разумными и добрыми.

Она, как известно, не разбиралась в политике и никогда не

интересовалась ею, но хорошо знала, что такое совесть и честность, правда

и доброта, любовь и семья.....

Из соседней комнаты доносились громкие детские голоса.. Наше

младшее поколение решало свои вопросы, далекие от семейного юбилея..

Кто -то пытался читать стихи, но его не хотели слушать: “.Знаем их

давно...Сами, если захотим, можем прочитать...” Увлеченные шумными

спорами, дети, однако, не забывали о “гостинцах”, которые бабушка

поставила на стол

.Старшие внучка и внук делились рассказами о школе и классе,

товарищах и учителях, вспоминали веселые игры, которыми забавлялись

на улице в летние теплые дни...О школьных отметках почему – то не

говорили... Младшие иногда заглядывали в горницу: им было интересно

узнать, о чем так долго говорят взрослые... ...

... Песни в тот день в нашем доме не звучали...Правда, зять попытался

было пропеть первые слова традиционного казачьего “гимна”, но его никто

не поддержал.. Наверное, потому, что за праздничным столом

господствовала не совсем привычная, тихая, задумчивая атмосфера

378

радости и грусти, настоящего и прошлого.. И не сразу можно было понять,

в каких годах мы сейчас находимся.... Прошлое и настоящее

соседствовали, помогая лучше понять сложное время, в котором жила и

живет наша семья..

Приближался вечер жаркого июльского дня...Ветки деревьев едва -

едва шевелил легкий ветерок... Прозрачные облака медленно проплывали

по небу... На улице стояла тишина...Лишь изредка с шумом и криком

пробегала мимо нашего дома ватага мальчишек...

Расставание с родителями вечером было как никогда теплым и

сердечным. Мы в тот день лучше узнали их и серьезно задумались об их

нелегкой жизни и своем будущем..

Светлый, радостный день 65 -го запомнился сестре и братьям на

долгие годы... Повторить семейный праздник мы не решились Наверное,

невозможно было еще раз отметить его так, как в том памятном году : ведь

многое в нашей жизни стало быстро и порою загадочно, непредсказуемо

меняться...И не всегда удавалось разумно, спокойно разобраться в

происходившем.. Наверное, не следует говорить о том, что не произошло,

и строить систему загадок и предположений по поводу того, чего не

было?.. .

.

8

В день “свадебного праздника” родители и дети остро почувствовали

внутреннее единство поколений нашей семьи.. Однако внешнее (только

внешнее!) проявление духовной близости и родства позднее несколько

ослабело. Оно уже выражалось не столь откровенно и сильно, как в тот

памятный летний день...

Жизнь, как известно, состоит не только из веселых праздников. Вслед

за ними следуют рядовые рабочие будни. И в такие дни нужно выполнить

постоянно нужное, о чем в радостные дни забывается... Так случилось со

мной и моими братьями после семейного торжества...

Занятый работой на факультете и кафедре и воспитанием дочери и

сына, я, к большому сожалению, не смог уделять постоянного внимания

маме и оказывать помощь отцу. Оправдываться не стану... Да и вряд ли

возможно. Конечно, при желании всегда можно найти “серьезные”

причины коротких и непостоянных встреч с родителями и помощи им. И

сказанное мной (или братом) объяснение, наверное, прозвучало бы

убедительно и верно, но чувство стыда и вины перед мамой и отцом не

оставляет меня до сих пор... Почему я не оказался рядом с ними в тот

момент, когда они нуждались в моей поддержке? Видимо, полагал, что

379

они по – прежнему способны справиться с любым – и простым, и сложным

– делом...

..Владимир бывал в родном доме тоже нечасто. Может, даже реже,

чем я. Приходил узнать, что родители “живы – здоровы”, выслушивал их

редкие

просьбы,

обещал

быстрое

выполнение

необходимого

(действительно исполнял, но не так быстро, как говорил), расспрашивал о

сестре и братьях. Находился в родном доме недолго: офицер милиции

всегда спешил в свою “контору”. Иногда “забегал накоротке”, чтобы

передать нужные родителям вещи – предметы...

Конечно, и Владимир, и я испытывали чувство серьезной тревоги,

думая о родителях. Но были уверены в том, что маме всегда поможет дочь,

а отцу – зять, жившие недалеко от нашего дома..

Но особые надежды мы возлагали на младшего брата и его жену,

живших вместе с родителями...Они могли в любой момент (если были

дома, а не на работе) поддержать их, выполнить несложные просьбы...

Костя – человек внимательный и заботливый, особенно по отношению к

родителям. У него – мягкий, заботливый, мамин, ”русаковский” характер,

позволявший довольно быстро и легко сближаться с людьми. Дома

“младшенький” был всегда спокоен, терпелив и приветлив. Редко спорил с

отцом, справедливо полагая, что поздно и бесполезно воспитывать его в

“современном духе” или рассказывать ему о нелегкой жизни “простых”

современных тружеников, которую отец, наверное, знал гораздо лучше,

чем его дети.. Костя выполнял все необходимое дому и хозяйству, никогда

не отказывался как от простой и легкой, так и от сложной и тяжелой