Текст книги "Мы родились и жили на Урале–реке... (СИ)"

Автор книги: Николай Фокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

342

по – прежнему оставался “младшеньким”, нуждающимся в постоянной

опеке и поддержке... Через неделю Костя “возвратил” свой прежний облик.

Видимо, понял, что усы не соответствуют его характеру, и уничтожил свое

“армейское украшение”. На предложение отца оставить “мужское

достоинство” спокойно сказал: “ Надоело отвечать, зачем и почему

отпустил усы...Вот и решил прикончить эту историю... Да и служба уже в

прошлом...Надо начинать новую жизнь. Но кто скажет мне, какая она

получится?..”

Дни радостных встреч и веселых разговоров со знакомыми парнями и

девушками пролетели незаметно быстро. Возвратилась полузабытая жизнь

с ее заботами и делами. Не всегда приятными... Так, Костя сразу же

столкнулся с прежними бытовыми “сложностями”: в доме ему не

находилось места: ни для дела – днем, ни для отдыха – ночью. Но когда

Владимир уехал к тестю, младший брат почувствовал себя невольно

виноватым: в случившемся. “.Надо бы сделать как – то иначе...” Вот

только как “иначе?..” – на этот вопрос никто не находил ответа..

В отличие от своих братьев, сдержанных, а иногда и холодных в

отношениях с людьми, даже с близкими, Костя при встрече со всеми

(знакомыми и незнакомыми) всегда был одинаково приветлив и

добродушен. И теперь, когда в доме царили пустота и тишина, когда

родители тяжело переживали отъезд Владимира, младший сын старался

поддерживать их не только “утешительными” рассказами о военной

службе и городских новостях, но и выполненными хозяйственными

делами: ими Костя регулярно занимался не только ради порядка и

чистоты во дворе, но и ради “физической нормы”: не хотел “терять силу”,

которая могла оказаться нужной и в мирной жизни...Он знал, что ничего

плохого с ним в родном городе не может произойти, но все же следует

чувствовать себя по – прежнему таким же уверенным в своей силе, как и

раньше, – в те дни, когда он ( еще студент) “развлекался” в спортивном

зале...

10

Как раньше отца тревожило будущее старшего сына, так и сейчас его

беспокоил “неустроенный” младший. И родитель не смог удержаться от

“серьезного” и нужного”, по его мнению, разговора с Костей: “ Что

думаешь делать?.. В школу пойдешь?.. Или другое место подыщешь?..“

Сын спокойно выслушал вопросы

и быстро ответил отцу: “Надеюсь, что скоро найду место. В институте

хотел бы работать, на своем факультете. Но не знаю, что и как получится...

343

Примут ли?..” И быстро сменил разговор: “... Меня сейчас больше

беспокоит совсем другое, – твоя пенсия.. Как быть с ней?.. До армии

начинал заниматься ею, но тогда не успел... Теперь надо все заново...

Только быстро не удастся... Придется бегать по конторам, но лишь в

свободное время, если начну работать... Обещаю сделать все обязательно,

но не так скоро, как тебе хочется.. Так что потерпи...”

Отец давно вступил в пенсионный возраст: ему шел восьмой десяток

лет. “Трудоголик” по складу характера, “вечный” работник, он, по

собственному признанию, в последние годы стал “немного уставать”,

“слегка побаливать”.. Неожиданно для родных ( привыкшим видеть отца

здоровым и энергичным) на две недели попал в больницу, где

познакомился с молодым врачом, у которого было “непонятное” имя -

Игорь. Пожилой уралец называл его Пигарем ( видимо, искаженное от

“пигалица” или “пигаль”, т. е. быстрый).. Доктор, брат школьной подруги

Оли, внимательно отнесся к нашему отцу...Были проведены все

необходимые анализы и исследования, позволившие установить причины

“усталости” отца. Общий вывод врачей оказался малоутешительным:

сердце “как лепешка”. И серьезное требование – обязательное соблюдение

“строгого режима” и отказ от тяжелой физической работы... Родные

решили не сообщать отцу о его болезни и “жестких” рекомендациях

Игоря, поскольку знали, что он не сможет отказаться от привычного образа

жизни: жалеть себя на бахче или сенокосе не привык да и не умел....

Главу семьи, однако, тревожило и заботило не столько собственное

здоровье, сколько пенсия и будущая домашняя жизнь. Отец опасался, что и

младший сын через несколько лет, вслед за старшими, может оставить

родительский дом.. И как тогда жить?

Все старые приятели и знакомые отца на базаре часто говорили о

пенсии...Но как получить ее? – отец никогда не задумывался над этим

сложным и неприятным для него вопросом... Оказывается, надо принести

в специальную контору десяток разных бумаг, которых у отца никогда не

было... Разве в молодости кто – то думает о старости, стаже, справках и

пр.? В молодые годы просто работаешь, совершенно не заботясь о том, что

произойдет через десять – двадцать лет...

С середины 20-х годов в доме бережно хранились лишь те квитанции,

которые доказывали, что отец честно платил все налоги.. Он берег эти

“ненавистные бумажки” только потому, что знал: вдруг в дом нагрянет

ревизор или инспектор (кто их разберет?) и потребует нужный ему

“документ”... Квитанции постоянно находились в большой красивой папке

(кажется, еще дореволюционной)... Но среди них не было ни одной

“трудовой”, “рабочей”, нужной для оформления и получения пенсии.

Отец никогда не скрывал место и время своей работы... В 1910 – 1918

г.г. – войсковая мастерская ( шорник: ”...изготовление ременной упряжи,

344

седел, уздечек и пр.”), в начале 20 -х – городская милиция, позже -

различные артели ( “Искра”, “Заря”, “Первое мая”, “Гуж” и др.),

пригородный совхоз “Коминтерн”, во время Отечественной войны -

мастерская ЮжУрВО ( как “мобилизованный трудармеец”), после войны -

совхозы и колхозы области (по найму), сейчас – больница и детский сад...

Но все некогда известные в Уральске артели давно и бесследно исчезли. А

где хранятся их документы (и хранятся ли?), – никто из бывших

сослуживцев отца не знал...

Заранее (еще до начала “поисковых работ”) с полной уверенностью

можно было сказать, что такое сложное дело отцу “не по плечу”, так как

оно требовало и специальных знаний, и опыта общения с сотрудниками

различных контор и управлений, и унизительных просьб, т. е. всего того,

что старый самолюбивый казак никогда не умел и не хотел исполнять

В .роли делового ходатая пришлось выступать младшему сыну...

Костя почти целый год разговаривал с чиновниками, чтобы получить в

областном архиве копии некоторых нужных бумаг, отыскивал людей,

знавших отца в годы его работы в артелях ( Матросов, Покатилов,

Самарцев, Феклистов, Черыкаев и др.)..И не только отыскивал, но и

уговаривал их написать “свидетельские показания” (время и место работы

вместе с отцом), ходил с ними в знакомую нотариальную контору (печатью

“закрепить” рукописный документ). Пожилые свидетели никогда не

занимались “письменными делами”, и было видно, что они боятся

подписывать нужные отцу бумаги: ”Мало ли что потом может случиться...

А нам придется отвечать...”

Костя разговаривал с незнакомыми людьми обстоятельно,

неторопливо, объясняя им, зачем и кому нужны их “свидетельские

показания”... Только спокойный характер и “педагогическая” выдержка

помогли младшему сыну успешно выполнить “пенсионное дело” отца и

довести психологически тяжелое “хождение по учреждениям ” до

радостного завершения ...

Итак, в середине шестидесятых годов в нашем доме появился

официальный пенсионер... Мама несколько лет получала пособие, – как

она говорила, -“ за Гриню...”

Пенсия, как и предполагалось, оказалась небольшой. Но для отца

были важны не только деньги, но и сам факт их “получения от власти”, на

которую он всю жизнь “гнул спину”, хотя эта власть и не “нравилась” ему :

была “не по душе..” Старый казак рассматривал пенсию как некий знак

признания местными чиновниками “нужности” и “полезности” его

многолетнего труда ”для всех людей... ”

Родные внимательно наблюдали за длительным пенсионным

“путешествием” Кости и пытались помочь ему. Больше “хорошими”,

“умными”, но бесполезными советами, нежели конкретными делами..

345

Реальную поддержку младшему брату иногда оказывал старший, хорошо

знавший многих городских руководителей, “ходы” и “выходы” в разных

конторах – канцеляриях.. К просьбам Владимира чиновники относились

внимательно: они раньше других узнавали о “служебных подвижках” (

кажется, так говорили в то время?) членов партии. И, наверное,

догадывались о возможностях Владимира на новой работе – службе в

детской комнате милиции...Ведь у многих горожан росли мальчишки, и

было еще неизвестно, как может сложиться их уличная жизнь.

11

Одновременно с “пенсионным делом” Костя занимался поисками

работы, которая была бы ему интересна и знакома. Серьезной, постоянной

работы – на долгие годы. Хотел и надеялся найти ее в педагогическом

институте...Там совсем недавно он учился, хорошо знал преподавателей

физмата... И почему бы ему теперь не поработать на кафедре физики?..

Младший брат часто встречался и разговаривал со своим старым

другом, теперь преподавателем этой кафедры. Ефиму, можно сказать,

повезло: институт в конце 50-х покинула группа молодых физиков и

математиков, выпускников КазГУ. Они приехали в Уральск в середине

десятилетия по министерскому направлению, “отработали положенный

срок” и покинули город, не ставший для них близким. “Не вижу здесь

дальнейшей научной перспективы...”, – так объяснил свой отъезд

болезненно самолюбивый Яша Грановский, недавно успешно защитивший

кандидатскую диссертацию и мечтавший заниматься “серьезными

исследованиями” в одном из московских НИИ ( его желание не

осуществилась).

Преподавателями (ассистентами) кафедр физмата стали недавние

выпускники института, подготовленные для работы не только в школе, но

и в вузе... Среди них оказался и Ефим...

Костя плохо знал городские школы. Вернее, совсем не знал как

будущий учитель. Но, кажется, и не пытался знакомиться с ними...Быть

школьным учителем брату не хотелось, хотя он хорошо знал физику и

математику и обладал таким спокойным, уравновешенным характером,

который как раз был необходим для работы в старших классах. Костя

хотел видеть себя среди преподавателей, которых хорошо знал, рядом с

бывшими товарищами по факультету и курсу... Однако выяснилось, что

все должности на кафедре физики уже заняты..

Примириться с неудачей не хотелось... В душе брата еще сохранялась

робкая надежда – на счастливый случай. И он, неизвестный,

346

непредсказуемый и загадочный, неожиданно произнес свое нужное Косте

слово..

Недавно организованному на физмате отделению общетехнических

дисциплин (ОТД) требовался учебный мастер. По мнению декана М. А.

Данилова, он должен быть не только хорошим инженером – “технарем”, но

и педагогом, способным читать лекции – в студенческой аудитории и

проводить практические занятия – в мастерской...

... В конце 50-х – начале 60-х советские газеты и радио активно

заговорили о необходимости и важности трудового воспитания учащихся..

Средняя школа подверглась критике: она, дескать, “не уделяет должного

внимания этому серьезному вопросу”. Директора школ, вынужденные

соглашаться со многими острыми замечаниями по поводу школьных дел

(попробуй не согласиться, если критика – на страницах “Правды” и

“Комсомолки”), справедливо жаловались на отсутствие условий,

необходимых для организации и проведения такой работы (классы -

мастерские, приборы и пр.), на нежелание педагогических институтов

“готовить учителей новой специальности”. Реакция министерства

образования Казахстана оказалась удивительно быстрой: в УПИ

появились новое отделение и кафедра ОТД...

Следует, однако, возвратиться к младшему брату......

Декан и преподаватели факультета знали Костю как хорошо

подготовленного и добросовестного в учебных делах студента – физика (в

прошлом).и были согласны пригласить его на работу в качестве учебного

мастера – члена кафедры ОТД... Но серьезное беспокойство у них

вызывала “узкая” специализация брата, указанная в дипломе. Он не был

специалистом в области современной техники и формально не имел права

руководить практическими занятиями студентов в учебной мастерской...

“Недостаток” своего образования Костя надеялся исправить. Свое

обещание он начал быстро выполнять: через два – три месяца после

разговора в деканате поступит в Саратовский политехнический институт

(его вечернее отделение работало в Уральске).....

Руководство факультета, выслушав слова своего выпускника,

обратилось в ректорат с соответствующей просьбой, – и вопрос был решен

положительно: Костя был принят на кафедру ОТД как учебный мастер.

Первые шаги в новом (и частично старом) коллективе оказались для

молодого вузовского работника непривычными и трудными, но в течение

месяца ему удалось познакомиться и сблизиться с опытными

преподавателями кафедры. Со временем некоторые из них ( Т. Абилов, Н.

Дробышев, В. Самохвалов и др.) станут не только добровольными

консультантами, но и близкими товарищами. Кости . Они охотно делились

с ним своими профессиональными знаниями , помогли быстро

познакомиться с ”секретами” вузовской профессии, с методикой чтения

347

лекции и работой в мастерской. Серьезную роль в судьбе Кости как

вузовского преподавателя сыграл заведующий кафедрой ОТД, кандидат

наук Г. М. Могилевский, бывший армейский офицер, хорошо знавший

современную технику и думающий методист...

Учебный мастер сумел завоевать уважение и авторитет среди

студентов не только ОТД, но и всего факультета. Они увидели в нем

молодого, но знающего свое дело педагога и приветливого, спокойного и

умелого учебного мастера... Эти качества характера Константина

Ивановича с большей силой проявятся позднее, – в те годы, когда будет

работать заместителем декана факультета, а затем – руководить кафедрой

ОТД.

Институтская мастерская нуждалась в современных приборах и

оборудовании, в новых материалах (дерево, металл, сплавы и пр.) и

пособиях (таблицы, схемы) Их невозможно было найти в городских

магазинах, и Косте не раз приходилось обращаться за помощью к

инженерам и бригадирам местных предприятий. Студент “политеха”, он

познакомился с ними во время т. н. “предварительной” учебной практики

на городских заводах и фабриках. Брат был настойчив, когда попадал со

своими просьбами в шумные цеха или в тихие кабинеты. В условиях

“постоянного дефицита” на приборы и механизмы он находил и покупал

все необходимое для работы в мастерской...

Постоянно занятый работой в институте (лекции и практика иногда – в

две смены), Костя, как и в студенческие годы, приходил домой поздним

вечером, а иногда и ночью... Дважды в неделю, сразу после занятий в

мастерской, спешил в “политех” слушать очередные лекции . Дома,

преодолевая чувство усталости, сын быстро “расправлялся” с ужином

(мама осуждающе говорила: ”Разве так можно есть?..”) и садился за

письменный стол: нужно было готовить очередную лекцию, которую

предстояло завтра прочитать в “своем” институте, или писать контрольную

работу студента – заочника... А ранним утром, как обычно, по просьбе

отца, быстро выполнял несложные и легкие домашние дела..

Родители сначала смирились с поздним возвращением Кости домой и

ночным “сидением” над книгами и тетрадями... Но вскоре его “странная”,

“непонятная” жизнь стала вызывать у них беспокойство.. Особенно

сильно встревожился отец :”...Бегает неизвестно где, а говорит, что

работает... Разве так работают? ” Он по – прежнему не мог понять

очевидного: все дети (и “младшенький” тоже) давно выросли и теперь

живут “по – своему”. И Костя вынужден был еще и еще раз объяснять,

почему “так долго сидит” в институте, почему не находит “свободного

времени” для дома, “тратит много электричества допоздна” и пр.

Объяснения сына успокаивали родителей... Но, как обычно, только на

короткое время: беспокойство, тревога никогда не покидали их.. Может

348

быть, родители так болезненно реагировали на работу и занятия Кости

потому, что они опасались: как бы он, увлеченный “своими делами” не

стал забывать о них, уже давно немолодых и порою слабых и

беспомощных даже в привычных, но не всегда легких делах... Но все же

главное в их беспокойстве состояло не в мыслях о своем

личном...Родители больше думали о дочери и сыновьях и их

будущем... Как говорила мама, “ за всех детей душа постоянно и

одинаково болит..., дай Бог им счастья ...”

12

Костя – в первые годы работы в институте держался внешне

незаметно скромно, старался не привлекать к себе внимание коллег и не

принимать участия в их шумных беседах – спорах. На собраниях

коллектива и заседаниях Ученого Совета держался спокойно, как будто

равнодушно, но внимательно выслушивал речи наших ”записных

ораторов”. Сам выступал редко, лишь тогда, когда было необходимо, – при

обсуждении конкретных “рабочих” вопросов.

Брат осуждал меня, имевшего “дурную привычку “откровенно, порой

вызывающе откровенно выражать свое мнение по спорным, на мой взгляд,

предложениям и решениям ректората: “... И зачем ты выступаешь,

говоришь совсем не так, когда многие соглашаются со сказанным

начальством и принимают его предложения...Ты хочешь иметь еще больше

завистников и недругов, которые только и ждут, как ты сам споткнешься

или тебе в ректорате набьют новые шишки?... Старых мало?.. Уже

проваливали тебя на выборах, а ты все никак не успокоишься...”

Несмотря на различие в возрасте и характерах, младший сын

походил на родителей в главном: он, как отец, предпочитал заниматься

серьезным, “необходимым делом”, но никак не “ пустыми разговорами”,

и, как мама, обладал спокойным, приветливым, добродушным характером

....

... Костя пользовался не только уважением сверстников и товарищей

по работе, но и вниманием девушек. С последними ( школьными

знакомыми, давними соседками и студентками факультета) он всегда

разговаривал, не скрывая своего интереса.. Но, кажется, совсем не замечал

их веселых улыбок и загадочных взглядов, не слышал сказанных ими

“приятных”, “приглашающих” слов. Видно, ни одна девушка еще не

затронула сердце Кости. Да и думать ему о них было некогда. Тогда (

начало 60-х) его волновали не девушки, а работа в мастерской и учеба в

“политехе”...

349

Но мама думала и воспринимала жизнь совсем по – другому. Она

стала все чаще говорить, что ее “младшенький” – давно уже не мальчик, а

взрослый человек, что и ему “пора жениться”, что “ей одной тяжело

справляться со всеми делами”, что “дому нужна молодая хозяйка ...”

Мама была права, когда говорила о трудных “домашних” делах и

заботах. Она уже давно знала, что серьезно больна.. Тяжелая жизнь не

лучшим образом сказалась на ее здоровье. Однако, говоря о будущей

молодой хозяйке в доме, мама сознательно “ошибалась”, говорила не всю

правду...Бесспорно, мама хотела женить Костю, видеть в доме новую

невестку и маленьких внуков. И только.. Но никак не “хозяйку”... Свою

роль “домоправительницы”, несмотря на постоянную слабость, наша

любимая немолодая уральская казачка не собиралась никому уступать..

Такой была традиция “прежних” семей, и мама старалась не забывать и не

нарушать старые “правила” местной жизни. Новая невестка, как прежде

Люся, могла быть лишь добросовестной помощницей и старательной

исполнительницей просьб – указаний свекрови.. Единственной хозяйкой в

нашем доме, как и раньше, по – прежнему оставалась мама...

Отец не поддерживал разговоров о женитьбе младшего сына: ”Вечно

ты, Катюша, торопишься... И куда?.. Конечно, сын – не маленький.. Армию

уже отслужил...Но пусть сам и решает.. Придет время, -женится.. И нас не

спросит...

А пока не до женитьбы...Дома дел невпроворот...Одному никак не

справиться...”

О делах отец говорил ( наверное, больше по привычке) всегда: он

никак не мог примириться с тем, что во дворе и базах теперь стоит тишина.

Любимую Буренку, как известно, недавно отвели в “общественное стадо”.

Теперь везде – пусто и чисто...И отец не может занять себя работой...

Иногда, размышляя о хозяйстве и доме, он предлагал: “Может, на заднем

дворе нам следует разбить небольшой сад или бахчи... Все – таки какую -

никакую пользу получим... И дело настоящее тогда найдется...”

А пока где – то за Уралом беспокойный старый бахчевник в

очередной раз нашел и обработал небольшой участок земли ( картошка,

тыквы)...Каждую неделю обязательно бывал там: “...Надо посмотреть, как

и что.. В порядке ли?..”

Никто из детей не помогал отцу во время прополки картофельной

делянки... Он, конечно, обижался: “... Совсем обленились .

Бездельники...Живете без интереса.. Только нонешним днем... Не

привыкли думать о завтрашнем...”

Но взрослые дети старались не обращать внимания на обидные слова

родителя. Они привыкли к тому, что он часто бывает недоволен, – не

столько их работой (хотя милицию вместе со старшим сыном по -

350

прежнему ругал), сколько равнодушным отношением к земле, которая “

нас всех кормит..”.

13

Отец, опытный, знающий жизнь и людей человек, сумел предвидеть

будущее нашего дома, когда говорил о младшем сыне: “...Сам решит

жениться, и нас не спросит.” Именно так и произошло: Костя, как некогда

его братья, неожиданно заявил родителям, что намерен жениться.

Оказывается, он уже около двух лет встречается с красивой и

жизнерадостной лаборанткой из санэпидстанции: “По вечерам...После

работы.. С Ирой всегда интересно и весело разговаривать.. Она умеет

рассказывать.. Провожаю до дома...”

И зачем – то стал объяснять, что она – местная, моложе его на

несколько лет, работящая, энергичная, скромная, закончила медицинское

училище в Алма – Ате, живет с матерью – детским врачом (многие

женщины в городе знали Александру Федоровну как опытного и

внимательного специалиста) и бабушкой в небольшом старом доме на

северо – западной окраине Уральска, недалеко от Чагана. .

Мама радовалась и печалилась, слушая сына: “... Наконец – то решил...

Не хочу спрашивать, любишь ли...Знаю: ничего не скажешь.. Пусть

согласие и любовь будут в сердце каждого из вас. Тогда и в доме – радость

и спокойствие...” Отец задал Косте лишь один, важный и всегда

болезненный для него вопрос: “И где собираетесь жить?..”, на который

сразу же последовал ответ: “Как где?.. Здесь, конечно. Другого дома у нас

нет и не скоро будет...” Сказанное сыном сразу же успокоило родителя....

Братья, узнав о скорой женитьбе младшего, удивились его “завидному

искусству” маскироваться: “Даже не познакомил с будущей невестой...

Где -то, видно, прятал ее от нас. Не зря служил в армии...”

Через несколько дней началась традиционная предсвадебная суматоха

– деловые разговоры, житейские советы, ненужные и разумные

предложения и пр. Состоялась радостная встреча – знакомство моих

родителей с будущей молодой невесткой. Костя, преодолевая смущение,

представил им девушку – невысокую, с беспокойно (или испуганно?)

глядевшими серыми глазами, яркими, румяными щеками, пышной

прической... Ира волновалась, оказавшись в непривычной и незнакомой

обстановке, но все же старалась держаться и говорить спокойно – о доме,

матери, бабушке и работе...

Через два дня мои родители побывали в доме невесты. Их встреча и

разговор с ее матерью несколько напоминала сцену сватовства. Только

351

настоящих сватов не было... Отказались от их услуг...И мама, и Александра

Федоровна говорили о том, что они верят в счастливое будущее своих

детей. Отца же больше, чем далекое будущее, заботило приближающееся

настоящее – свадьба. Молодые не хотели шума вокруг их женитьбы -

замужества, но мои родители настаивали на соблюдении известных

местных традиций: “... Может, последний раз побываем на свадьбе... И

больше никогда не увидим... Старшая внучка неизвестно когда выйдет

замуж...” После долгих разговоров – объяснений решили многолюдное

торжество не устраивать: надо обязательно пригласить только

родственников, друзей жениха и подруг невесты...

Свадьба состоялась в назначенный родителями день... Наш дом в

последний раз слышал радостные короткие речи – искренние пожелания

молодым: ”Долгого счастья и большой любви вам...”, ответные

взволнованные слова благодарности, знакомые требовательные возгласы:

“Горько!.. Горько!..”, “острые комментарии”, когда молодые неумело

целовались, шумные разговоры гостей (их оказалось значительно больше,

чем предполагалось) и, конечно, традиционные казачьи песни.

Инициатором их исполнения, как всегда, был жизнерадостный

энергичный зять, хорошо знавший старые, забытые многими уральцами

песни.. Шура, как и на свадьбе Владимира, была руководительницей

богатого застолья: весело улыбаясь, предлагала гостям “попробовать”

блюда, приготовленные мамой и ею. Я, глядя на радостную и энергичную

сестру, вспоминал ту, давнюю свадьбу : как быстро и незаметно бежит

время..

Давно в нашем доме так свободно и весело не звучали голоса гостей и

хозяев.. Всех захватило чувство безудержной радости и светлой надежды

на счастливое будущее... Сложности и печали жизни на короткое время

исчезли, растворились в солнечном сиянии того счастливого летнего дня.

Родители чувствовали себя как никогда легко и свободно. Они были

счастливы в эти светлые часы семейного праздника. Прежние тревоги за

будущее детей, кажется, полностью забылись. Отец ( что было

непривычно для него) не хмурился, но охотно и азартно подхватывал

слова любимых песен. Мама, выражая свое сокровенное желание, тихо,

как будто только для себя, сказала: “Слава Богу, теперь все

пристроены....А как дальше жить – это их дело. Пусть сами думают... Разве

угадаешь?.”...

14

352

... В наш дом возвратился старый, привычный (по мнению отца)

порядок: рядом с родителями теперь постоянно находились сын и

невестка... Днем все – и старшие, и младшие – работали. У каждого – свое

обязательное дело. Его надо было выполнить аккуратно и в срок. Семья ( в

полном составе), как в давние времена, собиралась вечером.

Молодая невестка как – то незаметно и спокойно вошла в

родительский дом. Веселая,. жизнерадостная, иногда несколько шумная,

она охотно разговаривала со свекром, подробно отвечала на его многие

“медицинские” вопросы, делилась “последними” новостями и слухами из

городской жизни. Всегда приветливо встречала родственников мужа и

доброжелательно говорила с ними о самом разном.. Невестка иногда

помогала свекрови на кухне, стараясь освоить “тайны” приготовления

некоторых “загадочных” местных блюд, поддерживала порядок и чистоту

в доме. Но, как некогда Людмилу, мама редко и неохотно допускала Иру к

своим “кухонным” делам: она, не смотря на возраст и постоянное чувство

усталости,

по

–

прежнему

оставалась

самолюбивой

“домоправительницей...”

Семейная жизнь заметно изменила Костю: он старался не

задерживаться в институте, если не проводил “дополнительных” занятий и

работ со студентами или не оставался на заседание кафедры...Как и до

женитьбы, вечерами на проспекте встречал жену, неторопливо, устало

идущую домой: работа в лаборатории ( с микроскопом) требовала

постоянного напряжения... В первые месяцы замужества Ира часто

уходила (”убегала”) на час -два в свой маленький дом, где по – прежнему

жили дорогие ей люди – мать и бабушка ...

Через несколько месяцев Костя должен был закончить учебу в

“политехе”. Но пока, как в прежние годы, ночью сидел над учебниками и

пособиями, решал уравнения, выводил графики и думал над чертежами.

Иногда он рассказывал домашним о своей будущей дипломной работе, но

ни родители, ни Ира не понимали сложных технических терминов и

запутанных математических расчетов...И тогда казалось, что студент и его

близкие говорят на разных языках...

На последнем курсе студенту – “вечернику” несколько раз пришлось

ездить в Саратов: видимо, руководство института решило поближе

познакомиться со своими будущими выпускниками из Казахстана и

организовало для них цикл

“специальных” лекций и семинаров, а также “практику” в своей

лаборатории. Уральцы рассматривал занятия в институте как

предварительную проверку их знаний накануне защиты дипломных

проектов. Семинары и лабораторию мои земляки “прошли” вполне

успешно, не вызвав серьезных замечаний у местных преподавателей

353

...Дальше

–

как обычно на последнем курсе института

(университета), накануне защиты дипломного проекта...

Костя неоднократно встречался и беседовал со своим научным

руководителем, выслушивал замечания профессора по своей будущей

работе, – иногда резкие, критические, но чаще одобрительные... Мой брат -

студент чувствовал себя более уверенно, чем многие его товарищи -

однокурсники: он хорошо знал математику и физику, что значительно

облегчало ему работу над дипломным проектом....

Учеба в политехническом была успешно завершена.. Наш

саратовский студент получил документ инженера, что серьезно укрепило

его положение на кафедре и факультете: теперь он рассматривался как

специалист, не только знающий современные механизмы и приборы, но и

умеющий работать с ними...

Семейная жизнь Кости складывалась счастливо: через “определенное

время” после свадьбы он стал отцом. Родился мальчик, названный

Андреем....”Почему выбрали именно такое имя ?..” – на этот вопрос

бабушки родители не могли или не хотели отвечать. Может быть, так

решила другая бабушка – Александра Федоровна? Но многие (если не все)

Фокины знали, что в их роду это имя, кажется, никогда не встречалось и

не произносилось. Наша мама ни слова не сказала о том, согласна или не

согласна с именем нового внука: она не хотела повторения не забытого ею

давнего неприятного разговора со средней невесткой..

Рождение мальчика по – настоящему обрадовала деда...Он надеялся

увидеть в малыше будущего продолжателя нашего казачьего рода и

честной фамилии. Наверное, он не верил, что старший внук Саша,

которого Оля и я воспитывали в “нынешнем духе”, сможет успешно

справиться с такой “серьезной ролью”. Но дед ошибся: Андрей, как и его

двоюродный брат, не чувствовал внутренней близости к казачьему миру и

войсковым традициям..Оба они были устремлены в своих мыслях и

желаниях не в прошлое, а в будущее, в котором им предстояло жить и

трудиться...

Рождение сына (как некогда рождение Ларисы ) изменило строгую,

привычную, упорядоченную жизнь в доме.. Младенец оказался

беспокойным. Впрочем, разве кто – то видел тихих малышей -

“грудничков”?.. Не плачущих, не кричащих – днем и ночью?.. Не

требующих постоянного внимания и заботы родителей?. Наверное,

спокойные, тихие младенцы встречаются, но чрезвычайно редко...

Маленького Андрюши не оказалось среди них...

...В молодой семье, живущей в небольшом старом доме с тремя

окнами, смотрящими на тихую улицу, после рождения сына появились

новые радости, заботы и тревоги... .

354

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Р А Д О С Т Н Ы Е И Т Р А Г И Ч Е С К И Е ДНИ ...

355

Во второй половине шестидесятых судьба старой казачьей семьи,

кажется, ”современно” определилась, оставаясь при этом, как и раньше,

внутренне, психологически сложной и противоречивой. Завершился

“естественный процесс взросления” братьев, как заметил один из нас. Но