Текст книги "Русско-турецкая война 1877—1878 гг."

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

9. Переход русской Кавказской армии к обороне и попытки наступления турецких войск

К концу июля только один Ардаганский отряд русской Кавказской армии продолжал еще занимать положение, достигнутое во время летнего русского наступления. Главные силы Действующего корпуса, насчитывавшие 32 000 штыков и сабель при 120 орудиях, отошли к русской границе и расположились у Курюк-Дере, имея передовые части у Башкадыкляра; Эриванский отряд, численностью 13 400 человек при 48 орудиях, отошел за русскую границу, в Эри-ванскую губернию, и расположился у Игдыря и Кульпа.

Главнокомандующий Кавказской армией до подхода вытребованных из глубины России подкреплений решил держаться оборонительно-выжидательного образа действий и 2 августа уехал со своей супругой в Боржом. Подкрепление первой очереди состояло из 40-й пехотной дивизии, которая перевозилась по железной дороге из Чугуева и могла прибыть в начале августа, и четырех батальонов с восемью орудиями из состава войск Рионского края.

Турецкая армия Мухтара-паши к концу июля состояла: а) из главных сил под начальством самого Мухтара-паши, насчитывавших 25 000 человек при 36 орудиях и к 18 июля занимавших позиции восточнее Карса, у Авлиара и Аладжи; б) из гарнизона Карса под начальством коменданта крепости Февзи-паши, насчитывавшего в своих рядах 10 000-12 000 человек при 18 полевых орудиях (не считая крепостных); в) из отряда Измаила-паши в составе 10 000 человек при 12 орудиях и из Ванского отряда Фаика-паши численностью в 10 000-12 000 человек с 16 орудиями; оба последние отряда располагались у Диадина и Баязета. Кроме того, в конце августа ожидалось прибытие подкреплений из Сирии, Анатолии и Европы общей численностью около 13 000 человек с 12 орудиями.

Мухтар-паша рассчитывал перейти в контрнаступление и вторгнуться в пределы Эриванской губернии. Первыми должны были наступать войска Измаила-паши; ему был подчинен Ванский отряд, и он вследствие, этого имел значительный численный перевес над Эриванским отрядом русских. Однако Измаил-паша медлил с переходом в наступление, так как Ванский отряд был совершенно дезорганизован баязетским поражением, а организация тыла и восполнение потерь заняли почти месяц; не малую роль в задержке наступления Измаила-паши сыграла, очевидно, и глухая, но свирепая вражда, возникшая между ним и Мухтаром-пашей еще в начале войны.

План начала наступления у Измаила-паши сводился к тому, чтобы привлечь внимание Тергукасова разного рода демонстрациями к Чингильскому перевалу и, введя его таким образом в заблуждение, главными силами прорваться через Зорский перевал и вторгнуться в Эриванскую губернию. С этой целью Измаил-паша в ночь с 4 на 5 июля сосредоточил к Мысуну 6 000 человек регулярных войск с шестью орудиями и 5-6-тысячную иррегулярную конницу, поставив им задачей 5 июля прорваться через Зорский перевал.

Так как наступление войск Измаила-паши не получило особого развития, то Мухтар-паша и вовсе не переходил в контрнаступление в течение июля и большей части августа. Однако в конце августа Мухтар-паша под давлением настойчивых требований Константинополя о переходе к решительным действиям, решил воспользоваться ослаблением главных сил Действующего корпуса после высылки подкреплений в Эриванский отряд. Внезапно нанеся короткий удар. Мухтар-паша в ночь на 25 августа овладел передовой позицией русских главных сил у Башкадыкляра и занял важную в тактическом отношении высоту Кизил-тапу.

Оправившись от этого удара, русские войска перешли в контратаку и были уже близки к тому, чтобы отобрать Кизил-тапу обратно, когда вмешался Лорис-Меликов и приказал отступить. Кизил-тапа осталась в руках турок. Причиной столь странного решения Лорис-Меликова было паническое настроение, охватившее его при известии о внезапном переходе турок в наступление, и полное неверие его в силы русских войск. Войска главных сил потеряли в бою 25 августа до 900 человек, турки – до 1 500 человек.

После боя 25 августа обе стороны снова в течение конца августа и всего сентября держались оборонительной тактики; полное затишье лишь изредка прерывалось незначительными столкновениями.

В Абзахии турецкие десанты были вытеснены из Очемчир в августе, а в начале сентября они были вынуждены погрузиться на суда и покинуть последний оставшийся в их руках пункт русского Кавказского побережья Черного моря – Сухум. Перед уходом турки насильно выселили в Турцию до 50 000 абхазцев, разорив при этом их хозяйства.

Наряду с успешным завершением вооруженной борьбы в Чечне и Абхазии на втором этапе войны вспыхнул новый очаг ее – в Дагестане.

Движение здесь возникло в начале сентября и быстро развивалось. Этому благоприятствовали летние неудачи Кавказской армии. Сыграла свою роль и турецкая пропаганда, под влиянием которой к движению примкнуло мусульманское духовенство и многие представители местной знати.

В октябре борьба с этим движением была в Дагестане в полном разгаре.

Русские войска на Кавказском театре перешли к обороне раньше, чем Дунайская армия. Это дало туркам возможность не посылать сюда подкреплений, и большинство вновь формируемых частей в начале второго этапа войны турки направляли на Балканский театр.

Вместе с тем окончание обороны русских войск на Кавказском театре уничтожило в конце второго этапа войны возможность переброски турецких войск с Кавказского театра против Дунайской армии в тяжелый для нее момент, когда подкрепления из глубины страны (гвардия, гренадеры) еще лишь прибывали на Балканы.

Подкрепления, прибывшие в Кавказскую армию в течение июля и августа, не могли создать резкого перелома и дать возможность Кавказской армии вновь перейти в наступление. Поэтому Михаил Николаевич вновь поставил перед Александром II вопрос о высылке свежих подкреплений. Его просьба была удовлетворена, и в конце августа ему было сообщено о высылке в Кавказскую армию 1-й гренадерской (московской) дивизии, сводной казачьей дивизии и четырех крепостных Динабургских батальонов для охраны сообщений. К концу сентября эти подкрепления прибыли, Кавказская армия вновь была готова перейти в наступление.

10. Снабжение и устройство тыла русских армий на втором этапе войны

На втором этапе войны, несмотря на известную стабильность войск, связанную с переходом к обороне, для службы тыла сложились еще более тяжелые условия, чем на первом этапе. Особенно сказалось это к концу второго этапа войны, когда обе русские армии численно увеличились и настала осень и зима с распутицей и холодами.

В отношении продовольственного и фуражного снабжения войск интендантство Дунайской армии оказалось полностью неспособным обеспечить войска и пыталось почти целиком передоверить это дело товариществу. Но это ему не удалось. Полевой контролер армии Черкасов еще 24 августа указывал в своем отчете, что: 1) товарищество во многих случаях несвоевременно или неполно удовлетворяло требования войск; 2) хлеб часто поставлялся войскам плохо выпеченным или испорченным; 3) фураж часто имел посторонние примеси, был низкосортным или порченым; 4) из 44 обследованных пунктов лишь в 14 состояние довольствия войск через товарищество можно было признать удовлетворительным. Далее контролер приводил ряд разительных фактов невыполнения товариществом своих обязательств о поставке продовольствия к фуража в интендантские склады. Из всего этого контролер делал вывод о необходимости расторжения договора с товариществом Грегера, Горвица и Когана и реорганизации дела снабжения продовольствием и фуражом на подрядных началах, с торгов(1)II.10.1
  (1) Сборник материалов для описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 96, СПБ, 1910, стр. 395-403.


[Закрыть]. Отчет полевого контролера более верно отражал картину, чем официальные отчеты интендантства, но и в нем рисовалась далеко не полная и смягченная картина безобразного положения, в котором находилось снабжение войск продовольствием и фуражом. К тому же отчет писался в конце августа, а в дальнейшем положение из месяца в месяц ухудшалось.

Естественно, войска были крайне недовольны и интендантством, и товариществом. Участник войны, командир 3-й пехотной дивизии Карцов, писал: «...как только начались непогоды и бескормица, агенты (товарищества. – Н.Б.) исчезали, и в самое трудное для продовольствия время, с ноября по март, никто не видал ни одного из этих проходимцев. Можно положительно сказать, что товарищество было не только бесполезно армии в смысле продовольствия, но, развивая в крае недовольство, положительно вредило нам»(2)II.10.2
  (2) П.П. Карпов. Из прошлого, ч. 1, СПБ, 1888, стр. 594.


[Закрыть]. Пытались жаловаться, но толку из этого не выходило.

В армии сложилось твердое мнение, что это явно ненормальное, даже по взглядам того времени, положение с продовольственным снабжением войск создалось под прямым влиянием и надежным покровительством верхушки командования армии, Непокойчицкого и Николая Николаевича. На втором этапе войны никто из командного состава армии не сомневался, что Непокойчицкий и Николай Николаевич вкупе с интендантством брали с товарищества взятки и вместе с ним наживались на русском солдате и офицере.

Корни всех недостатков в снабжении войск продовольствием и фуражом лежали, таким образом, не только в неорганизованности и неповоротливости интендантства, но и в широком развитии казнокрадства в русском интендантстве. Казнокрадство было распространено не только среди армейских, но и среди войсковых хозяйственников – корпусных и дивизионных интендантств, заведующих хозяйствами полков, смотрителей госпиталей и т.п.

Общее недовольство войск деятельностью товарищества, представления государственного полевого контроля о необходимости лишить товарищество его монопольного положения и перейти к узаконенной системе довольствия при помощи ряда отдельных подрядчиков, а также ставшие для всех очевидными беззастенчивый грабеж войск и казны и баснословную наживу товарищества нельзя было просто игнорировать. Главное командование армии вынуждено было хоть для вида сделать какие-то попытки изменить существовавшие с товариществом отношения. Дружными усилиями полевого интенданта армии Аренса и Непокойчицкого, при стыдливом согласии Николая Николаевича, предложение отказаться от «услуг» товарищества было провалено ввиду его якобы «незаменимости»; решили лишь изменить систему расплаты с товариществом, основанную на вздуваемых товариществом местных ценах, и ввести предельные твердые цены. Но и это малоэффективное решение не было осуществлено. По этому вопросу завязалась переписка, которая так и не была закончена до конца войны.

Впрочем, совершенно прежним положение не могло оставаться – слишком уж оно было нетерпимым и чересчур явно грозило срывом военных действий. Поэтому снабжение войск продовольствием и фуражом стали улучшать рядом частных мероприятий.

В Кавказской армии положение со снабжением войск продовольствием и фуражом было немногим лучше. Недостатков и там было немало, хищений тоже, но последние не достигали степени наглого грабежа, как это было на Дунае, где «хозяйствовало» товарищество.

Снабжение предметами вещевого довольствия было организовано на втором этапе войны так же неудовлетворительно, как и на первом. Особенно плохо обстояло дело со снабжением теплой одеждой. Это во многом зависело от непредусмотрительности и нераспорядительности русского интендантства и главного командования. Николай Николаевич отдал интендантству распоряжение о заготовке и снабжении войск Радецкого теплыми вещами только тогда, когда в горах пошел снег, и лишь после этого он и интендантство Дунайской армии осознали, что теплыми вещами надо снабдить и другие войска. В результате интендантство Дунайской армии обеспечило в 1877 году теплой одеждой всего пол-армии, а полушубками – всего четверть армии(3)II.10.3
  (3) Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, т. VIII, ч. II, СПБ, 1912, стр. 510.


[Закрыть]. Но и эта одежда до войск своевременно не дошла. При этом по качеству теплые вещи часто были явно негодными к употреблению: присылалось много валенок-маломерок, полушубков из бракованной овчины, с которых шерсть спадала после первых же дней носки, и т.п.

Надо отдать должное строевым командирам: почти все они, за исключением таких, как Гершельман, в меру своих сил и способностей старались всеми средствами облегчить тяжелое положение солдат. В ход были пущены все трофейные турецкие вещевые запасы, закупались вещи в районе расположений, заготавливалась в своих мастерских обувь из сыромятины и т.п. Но, конечно, подобными средствами нельзя было покрыть всю огромную потребность войск в теплой одежде и обуви.

Снабжение боеприпасами на втором этапе войны протекало вполне удовлетворительно. В Болгарии открыли ряд промежуточных складов для облегчения питания войск боеприпасами. В сентябре – октябре была заменена испорченная материальная часть (65 единиц) артиллерии Дунайской армии. Благополучное положение с питанием боеприпасами было на втором этапе войны и в Кавказской армии.

В области военно-медицинского обеспечения боя недостатки, выявившиеся еще в начале войны, выправлялись на Втором этапе очень слабо.

Так, например, в шипкинских августовских боях не было определенного лица, полностью отвечавшего за организацию подачи помощи раненым и развертывание сети военно-медицинских органов; последние получали приказания от самых различных лиц, что тормозило их работу; начальник лазарета 9-й дивизии, например, никем не информировался о целях, ходе боя, топографии местности, возможных потерях и потому действовал вслепую. Число лечебных учреждений совершенно не отвечало наплыву раненых – лишь 25 августа прибыл лазарет 14-й дивизии. Не хватало медицинского персонала. Очень трудно было с эвакуацией раненых – штатного транспорта не хватало; выручали лишь болгары, вывозившие раненых с места боя и подвозившие воду.

Некоторым оправданием всех этих недочетов медицинского обслуживания в шипкинских боях могла явиться их непредвиденность. Но под Ловчей о бое всем было заранее известно, знали даже, что можно ожидать поступления до 4 000 раненых, и все же все военно-медицинское обеспечение боя легло на плечи одного только лазарета 2-й пехотной дивизии.

Но разительнее всего неповоротливость в деле исправления недостатков организации военно-медицинского обеспечения боя сказалась при Третьей Плевне. Известный врач Боткин, участник войны в 1877 году, по этому поводу писал: «Так же, как мы лезли три раза на штурм Плевны, не воспользовавшись двумя предыдущими уроками, точно так же мало воспользовалась и медицинская администрация двумя неудачами при предшествовавших делах под Плевной. В третий раз повторилось то же самое...»(4)II.10.4
  (4) Боткин С.П. Письма из Болгарии 1877 года, СПБ, 1898, стр. 252.


[Закрыть].

Разное начальство часто дергало лазареты бестолковыми распоряжениями о перемещениях из одного места в другое. На лазареты 2-й и 16-й пехотных дивизий (левый фланг) пала задача оказать помощь 2 898 и 2 200 человекам, в то время как лазарет 3-й пехотной дивизии простоял в бездействии все сражение у Сгаловца. Транспорта не хватало, хотя использованы были аптечные и патронные двуколки, зарядные ящики и даже лафеты орудий. На главных перевязочных пунктах медицинский персонал сбивался с ног, но все же значительная часть раненых не была там перевязана, хотя к этому делу привлекались даже ветеринарный врач и санитары. Особенно трагично было положение тяжело раненных ввиду наступившего похолодания и дождей; в главных перевязочных пунктах левого фланга не было никакой возможности расположить их укрыто: в 5-6 лазаретных палатах, рассчитанных вместе на 150 человек, набивалось по 600, а остальные 1500-2000 человек мокли и дрогли под дождем. Весь поток раненых в 9500 человек направлялся в один-единственный 63-й военно-временный госпиталь, выдвинутый в Болгарени; так как ни сортировать, ни перевязать всех раненых на дивизионных главных перевязочных пунктах не было никакой возможности, то 63-й госпиталь вместо своего прямого назначения выполнял роль общего главного перевязочно-сортировочного пункта. В довершение всего точно установлено, что некоторое число раненых из-за спешного отхода, плохой организации выноса и отказа Османа-паши в перемирии для уборки раненых(5)II.10.5
  (5) Записки П.М. Гудим-Левковича о войне 1877-1878 г., «Русская старина», 1905, №12, стр. 560.


[Закрыть] осталось на поле боя.

Высшее царское командование не желало вникать в дело военно-медицинского обеспечения, не оказывало никакой действительной помощи военно-медицинским органам и даже тормозило то, что делалось ими.

Эвакуация больных и раненых из военно-временных госпиталей в глубокий тыл происходила в Дунайской армии на втором этапе войны по грунтовым путям до конечных железнодорожных станций Фратешти и Браилов, откуда продолжалась уже по железным дорогам.

Постановка дела в военно-временных госпиталях отличалась большой пестротой. Те из них, которые находились на глазах у начальства (например, 67-й в Горном Студне, возле главной квартиры царя), во главе которых стояли опытные и честные люди, отличались хорошей налаженностью лечебной работы и с успехом преодолевали многочисленные трудности, почти неизбежные в силу общих недостатков медицинского обеспечения. Но там, где этих условий не было, создавалось жуткое положение.

В одном из госпиталей, например, белье не менялось по 28 дней, хотя подрядчик вкупе со смотрителем аккуратно получали на каждого больного по 30 копеек, отпускавшиеся на ежедневную стирку. «Матрацы, одеяла, халаты, полушубки не только переходили от одного больного к другому, но и наполовину были запачканы и пропитаны испражнениями как тифозных больных, так и одержимых кровавым поносом...»; больных не обмывали, и «даже ноги у них были покрыты засохшими испражнениями...» и «мириадами вшей»(6)II.10.6
  (6) Фейгин Ф.И. Недостатки врачебной помощи в нашей действующей армии в кампании 1877-1878 гг., СПБ, 1895, стр. 85.


[Закрыть]; в этом госпитале из шести врачей двое умерли от тифа, двое лежали в тифу, а двое оставшихся растерялись, не зная, что делать. Высшее медицинское и госпитальное начальство ни разу не посетило этого госпиталя, так как не знало о его существовании. Немудрено, что попавшие в госпиталь раненые, еще не вылечившись от ран, заболевали инфекционными болезнями. Так, один из офицеров, попавший раненым даже в привилегированный госпиталь, где лечили Боткин и Пирогов, схватил там последовательно столбняк, тиф и лихорадку и выжил только чудом(7)II.10.7
  (7) Астахов П.П. Под Ловчей, «Записки Терского общества любителей казачьей старины», 1914, №4, стр. 32-33.


[Закрыть], но это был офицер, с солдатами же такие чудеса случались редко. Некоторые госпитали даже зимой размещались в хлевах и необорудованных сараях либо в бараках, построенных на болоте; не лучше обстояло дело и с размещением в палатках, которые в Кавказской, например, армии не всегда были утеплены, а иногда даже протекали(8)II.10.8
  (8) Шмулевич Я. Военно-медицинские заметки о Кавказе, «Дело», 1878, №2, стр. 383.


[Закрыть]. Необходимо отметить, что на протяжении почти всего второго этапа войны военно-временных госпиталей было в обеих армиях совершенно недостаточно.

Эвакуация раненых из военно-временных госпиталей производилась по грунтовым путям на обывательских подводах. Эвакуация по грунту длилась много дней, между тем в Дунайской армии перевязочно-продовольственные пункты были оборудованы в недостаточном количестве (в Атырнаце и Путинец); в Кавказской армии положение обстояло немногим лучше; хоть там на грунтовых путях было 27 этапных пунктов, но и грунтовое звено эвакуации было много длиннее.

Железнодорожной эвакуацией ведали впервые созданные эвакуационные комиссии, сортировавшие раненых и больных для размещения по врачебным учреждениям глубокого тыла. В Дунайской армии первая эвакуационная комиссия была создана во Фратешти, вторая в Яссах; при них имелось по нескольку военно-временных госпиталей для приема больных и раненых (их было недостаточно), так что возникал уже прирельсовый приемник в современном понимании этого слова. Сама эвакуация по железным дорогам производилась, как и на первом этапе, в специальных военно-санитарных поездах и приспособленных товаро-пассажирских. Первых, наиболее отвечавших своему назначению, явно не хватало, и емкость их была весьма мала. Достаточно упомянуть, что из Дунайской армии, например, за период с половины сентября до половины декабря из числа эвакуированных 937 больных и раненых офицеров и 46 681 солдата в военно-санитарных поездах было эвакуировано только 160 офицеров и 140 солдат, остальные же – в обычных воинских поездах(9)II.10.9
  (9) Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, т. VII, ч. I, СПБ, 1911, стр. 471.


[Закрыть]; таким образом, военно-санитарными поездами эвакуировались только особо тяжело больные или тяжело раненные, да и то по преимуществу офицеры.

На втором этапе войны значительно шире, чем на первом, развило свою деятельность Общество Красного Креста. Являясь одним из видов частной благотворительности и филантропии имущих классов России, Общество располагало большими средствами и во многом могло бы исправить недочеты военно-медицинского обеспечения войск. Однако уполномоченные Общества, стремясь к независимости от военно-медицинских органов, строили себе карьеру на роскошном содержании больных и раненых в своих лечебных учреждениях и гораздо меньше помогали военно-медицинским учреждениям, как бы даже конкурируя с ними.

В целом военно-медицинское обеспечение войск на втором этапе войны в значительной мере страдало еще теми же недостатками, что и на нервом. Но, несмотря на это, общее его состояние было много лучше, чем во время Крымской войны, а в ряде положений военно-медицинское обеспечение русской армии стояло много выше, чем в иностранных. Нельзя забывать, что введение ротных и дивизионных команд носильщиков, увеличение количества военно-лечебных заведений в войсках, лечебная работа передовых русских врачей, постепенное осуществление основных пироговских положений организации военно-медицинского обеспечения и т.п. вели к резкому снижению смертности и инвалидности среди больных и раненых. А это высший критерий для оценки всего военно-медицинского обеспечения.

На втором этапе войны в Дунайской армии было проведено переустройство тыла армии. Как и на первом этапе, работу тыла в основном лимитировали румынские железные дороги. На втором этапе положение с ними было еще хуже. Увеличение численности армии создало для железных дорог дополнительную нагрузку, вся же материальная часть железнодорожного хозяйства изнашивалась и приходила во все большее расстройство. Угроза полной приостановки работы железных дорог волей-неволей заставила командование армии пересмотреть порядок устройства тыла.

Персональная замена начальника управления военных сообщений Каталея генерал-адъютантом Дрентельном, командовавшим до этого Киевским военным округом, произведенная еще 30 августа, в конце первого этапа войны сама по себе ничего не дала – работа железных дорог не улучшилась.

Отсутствие планирования привело к полному хаосу на железных дорогах. Так, обследовавшая их работу комиссия нашла, что все станции забиты гружеными поездами (3000 вагонов), ожидавшими приема на конечной станции Фратешти. Из этих 3000 вагонов только 17% оказались с грузами воинскими, прочие же с частными или потребными для нужд самой железной дороги. При этом частные грузы с помощью взяток продвигались быстро, а воинские простаивали. Простаивание груженых поездов вызывало неподачу порожняка к Яссам; при ограниченном вообще количестве вагонов и паровозов на линии Яссы – Фратешти это вызывало невозможность отправлять прибывшие из России грузы из Ясс к фронту. Они сваливались и портились. Число ежедневно подававшихся армии поездов все более сокращалось.

Все это вызывало необходимость произвести основательную реформу устройства тыла. В конце октября был введен новый «Проект временного положения об управлении военными сообщениями действующей армии и войсками, в тылу ее находящимися» и новый «Временный штат» управления.

По новому положению управление начальника военных сообщений было выделено из состава полевого управления армии. Его начальник стал независим от штаба армии, подчинялся только главнокомандующему и получил право принимать самостоятельные решения по кругу вопросов, подлежащих его ведению. При начальнике военных сообщений был создан штаб и ряд управлений (интендантское, артиллерийское, инженерное, военно-медицинское и др.). По сути говоря, реформированное управление начальника военных сообщений являлось прообразом современного управления тылом армии.

Помимо этого, был разработан и проведен в жизнь новый порядок работы комендантов станций, этапы объединены в три этапных участка, появились тыловые войска – сперва в виде десяти резервных батальонов, а затем трех резервных дивизий и т.д.