Текст книги "Русско-турецкая война 1877—1878 гг."
Автор книги: Николай Беляев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)
Первый, наступательный для русских войск этап войны закончился почти одновременно и на Балканском, и на Кавказском театрах военных действий. На Балканском театре этот этап длился около 1 1/2 месяцев, то есть был почти на месяц короче наступательного этапа на Кавказском театре.
И Дунайская, и Кавказская русские армии перешли к временной обороне, тем самым открыв второй, оборонительный этап войны.
С какими достижениями пришли к этому этапу обе русские армии?
Дунайская армия заняла большую часть Северной Болгарии, овладев крупным плацдармом для возможных в будущем наступательных действий; потенциальное наступательное значение этого плацдарма усиливалось еще тем, что русские располагали, хотя и не полностью, рядом выходов с него в Южную Болгарию в виде Балканских горных проходов. Для Кавказской армии положение сложилось менее выгодно; занятый в начале ее наступления плацдарм был к концу первого этапа почти целиком (кроме Ардагана и муха-эстатских позиций) очищен русскими войсками; на главном направлении турецкая армия подошла вплотную к русской границе и угрожала вторжением в пределы Российской империи.
При наличии такой разницы в положении Дунайской и Кавказской русских армий к концу первого этапа войны общим для обеих армий являлось то, что они потерпели определенную неудачу.
Причины неудач следует искать прежде всего в стратегии русского главного командования, которая привела к неправильному определению численности действующих войск и, следовательно, к неправильным наметкам плана войны. Намеченной численности войск хватило для осуществления первоначальной цели – вторжения в пределы Турции, но было явно недостаточно для развития вторжения (Дунайская армия) и даже для закрепления первых успехов (Кавказская армия). Для этого нужны были крупные резервы, а их не было.
Объяснять недостаточную численность обеих русских армий только военными просчетами было бы неверно. Здесь действовала более общая причина: неспособность русского царизма реально оценить возможности всего военного потенциала Турции. На недостаточную численность русских армий повлияла затрудненность финансового положения, неумение русской дипломатии вовремя и вполне ясно ориентировать армию относительно сроков войны.
Недостаток в численности войск можно было в известной мере компенсировать использованием фактора внезапности, который в начале войны находился на стороне русских, а также относительным численным преобладанием на важнейших направлениях. Обстановка этому благоприятствовала как на Балканском, так и на Кавказском театрах. Ко времени фактического открытия Дунайской армией военных действий Турция не была еще готова к войне. Армия Сулеймана-паши еще не была перевезена на театр военных действий, Восточно-Дунайская турецкая армия еще не была устроена, Осман-паша был далеко. Появление в этот момент у Адрианополя двух – двух с половиной корпусов (8, 9, части 14-го), которым турки на пути к Константинополю ничего не могли противопоставить, могло бы одной угрозой столице вырвать у султана выгодный для России мир(1)I.14.1
(1) Это подтверждается фактическими данными. Известно, что в момент наибольшего выдвижения Передового отряда по направлению к Константинополю турецкое, правительство впало в панику и готово было заключить мир, но, увидев, что с русской стороны это был всего лишь кавалерийский налет, успокоилось.
[Закрыть].
На пути к использованию временного фактора внезапности стояло неумелое стратегическое руководство главнокомандующих обеими русскими армиями. Главнокомандующий Николай Николаевич распылил свои и без того ограниченные силы так, что для наступления на главном направлении вместо 2-2 1/2 корпусов оставалось лишь 10-18 батальонов со сборной конницей. С такими силами нельзя было наступать не только на Константинополь, но даже и на Адрианополь. На Кавказском театре распределение наличных сил между отрядами было произведено также недостаточно продуманно; так, например, совершенно излишние силы были выделены для ведения наступательных действий в приморской части театра, хотя там вполне возможно было ограничиться обороной небольшого отряда. За счет сокращения сил второстепенных отрядов можно было значительно увеличить численность войск Действующего корпуса, который играл главную роль во всем ведении войны на Кавказском театре.
Фактор внезапности не был использован и на Кавказском театре по вине главнокомандующего и Лорис-Меликова, так же как и на Балканском театре, из-за неумелого стратегического руководства. Внезапность русского наступления, вначале приведшая турецкие войска в полное смущение, сменилась шараханием от плана к плану. Выдвижение войск под командованием Тергукасова, якобы в целях отвлечения Мухтара-паши от Карса, было авантюристической затеей, 8000 Тергукасова не могли самостоятельно справиться с 40 000 Мухтара-паши. Ошибку с изолированным выдвижением Тергукасова пришлось исправлять высылкой ему па помощь войск Геймана; последнее означало фактическую деблокаду Карса, то есть отказ от первоначального плана. Если бы это было сделано в начале войны и Тергукасов вместе с главными силами Действующего корпуса сразу двинулся против Мухтара-паши, разгром турецкой армии был бы легко достижим. Вместо этого командование Кавказской армии и Действующего корпуса дало возможность Мухтару-паше выиграть время. Медленность развития русского наступления позволила Мухтару-паше организовать сопротивление, которое в свою очередь донельзя поразило русское командование своей неожиданностью. Неожиданность под Зивицом переросла в панику, заставившую генералов Лорис-Меликова, Геймана, Оклобжио видеть все в мрачном свете. На безотрадном общем фоне деятельности русского командования здесь светлым проблеском являлась лишь деятельность Тергукасова.
Однако, помимо слабого стратегического руководства главного командования обеих русских армий, использование фактора внезапности затруднялось еще и причинами тактического порядка. На первом этапе войны выявилась однобокость тактической подготовки русских войск.
Наличие нарезного заряжавшегося с казны стрелкового оружия при обилии патронов к нему давало турецким войскам возможность вести хоть и неприцельный, но все же массовый ружейный огонь с дальних дистанций. Ведение такого огня из быстро возводимых полевых укреплений значительно увеличивало силу сопротивления турецких войск в обороне. То и другое являлось совершенно новым явлением, русская армия в войне 1877-1878 гг. встретилась с ним первой из всех армий мира.
Для преодоления турецкой обороны тактическая выучка главной массы русских войск оказалась недостаточной. Строй, боевые порядки и способ движения русской пехоты в наступлении не могли предохранить ее от массовых потерь на дальних и средних дистанциях ружейного огня. Не могли сократить потери пехоты и те способы ведения огня, которым обучалась она в мирное время. Артиллерийская подготовка, как правило, была кратковременной и малодействительной как по мощи снаряда, так и по организации или же совсем отсутствовала. Сопровождение наступления пехоты артиллерийским огнем было налажено слабо. Большие препятствия для действий русской артиллерии создавали турецкие полевые укрепления; причины этого коренились в маломощности русского снаряда, отсутствии полевых орудий с навесной траекторией и слабом применении русской артиллерией наиболее действенных способов борьбы с неприятельской пехотой, скрытой в земляных укреплениях (сосредоточения огня, флангового огня и пр.). Для успешной борьбы с турецкой пехотой в обороне была недостаточной и огневая подготовка русской пехоты. Основная масса русской пехоты вела ружейный огонь при наступлении лишь с ближних дистанций. В результате русская пехота на дальних и средних дистанциях наступления несла крупные потери от ружейного огня противника, а сама этих потерь противнику не наносила. Вследствие этого к бою на ближних дистанциях, то есть как раз к тому виду боя, к которому русские войска (пехота) были лучше всего подготовлены, они приходили в значительной степени ослабленными и утратившими свой боевой порыв.
Уже на первом этапе войны русские войска по инициативе солдат и передовой части строевых офицеров правильно нащупали многие действенные тактические способы и приемы борьбы с турецкой обороной. Так, например, уже в первом бою Дунайской армии – на Буджакском полуострове – рязанцы и ряжцы применяли наступление почти сплошными цепями; там же артиллерия показала прекрасный пример поддержки наступления, оказав существенную помощь ряжцам. При штурме Никополя весьма показательным было действие мощных снарядов русской осадной артиллерии против турецких укреплений; там же вологодцы дали пример наступления цепями, полностью рассыпав в цепь оба батальона первой линии; там же, наконец, 2-я Донская конная батарея показала хороший пример поддержки пехотного наступления. Таким образом, примеров применения передовых тактических приемов для успешной борьбы с тактической обороной было немало. Корни этих передовых тактических способов и приемов надо искать еще в русском боевом опыте периода Крымской войны.
Но для того, чтобы эти отдельные передовые приемы перестали быть достоянием только отдельных частей и их начальников, необходимо было их обобщить, изучить и в обобщенном виде широко распространить во всех русских войсках. Решить эту задачу высшее командование и их штабы оказались не в состоянии ни в мирное, ни в военное время.
В обеих действовавших русских армиях распространение в войсках передовых тактических приемов проводилось в весьма замедленных темпах, кустарно, да и то лишь под все более возраставшим давлением боевого опыта.
Вместе с тем на первом этапе войны русские войска показали свое полное превосходство над турецкими не только в моральном, но и в тактическом отношении. Так было, например, при форсировании Среднего Дуная, при взятии Никополя, в боях Передового отряда, на Кавказском театре, где русские войска в силу ряда условий действовали даже лучше, чем на Балканах. Вторая Плевна очень хорошо выявила плюсы и минусы русских и турецких войск.
Какой показала себя на первом этапе войны турецкая армия?
В отношении стратегического руководства турецкое главное командование стояло ниже всякой критики. Турецкое командование оказались неспособным планомерно и систематически идти к достижению определенной стратегической цели. С точки зрения тактики турецкая армия имела упомянутые выше две сильные стороны только в обороне, да и то лишь на дальних и средних дистанциях.
Частичное достижение турецкими войсками на Балканах и на Кавказском театре их оборонительных целей было налицо: русское наступление приостановилось. Но произошло это отнюдь не в силу каких-либо особенно удачных действий турецкого командования и тем более не в силу превосходства боевых качеств турецкого солдата, а только в результате недостатков и ошибок русского командования. Даже такие, казалось бы, выигрышные действия турецкой армии, как оборона Плевны войсками Османа-паши, смогли перерасти из тактического масштаба в стратегический лишь в силу недостатков русского командования. В стратегическом смысле оборона Османа-паши в Плевне являлась даже проявлением беспомощности турецкой стратегии; действия Османа-паши, задуманные как часть двухстороннего удара по флангам Дунайской армии, вылились в стратегически наивное и изолированное пассивное «сидение» вместо наступления и удара. Первый этап войны показал, что даже перешедшая к обороне русская армия оставалась грозной силой, справиться с которой у турецкой армии не было никаких шансов.
Русский Черноморский флот вел на первом этапе войны напряженную боевую деятельность и дал, учитывая наличие своих сил и средств, максимум того, что от него требовалось в условиях войны.
Глава II. Второй этап войны. Переход русской армии к временной обороне
1. Решение турецкого командования о переходе в контрнаступление. Отражение атак Сулеймана-паши на русские шипкинские позицииНеудача русских войск в Забалканье и при Второй Плевне вызвала в Константинополе, в среде верховного турецкого командования, восторг и ликование. Султан, военный министр и высший военный совет решили, что настало время для перехода в контрнаступление с целью отбросить русские войска за Дунай. Осуществление этой цели мыслилось путем концентрического наступления на Дунайскую армию с трех сторон: армией Османа-паши от Плевны, Восточно-Дунайской армией, во главе с ее новым главнокомандующим Мехметом-Али-пашей, от Разграда и армией Сулеймана-паши с юга.
Завязались длинные переговоры главнокомандующих армиями с верховным командованием.
Было решено, что Сулейман-паша начнет наступление на Шипку. Мехмет-Али-паше было высказано лишь «пожелание» о поддержке им наступления Сулеймана-паши.
Таким образом, ближайшие наступательные действия должна была начать армия Сулеймана-паши на шипкинском направлении.
Выбор этого направления наступления армии Сулеймана-паши являлся грубейшей ошибкой верховного турецкого командования. Вместо того, чтобы соединиться с войсками Мехмета-Али-паши и нанести удар по левому флангу русских войск, вместо того, чтобы, на худой конец, соединиться с армией Османа-паши в обход Шипки по западным перевалам (например, Араб-Конакскому), Сулейман-паша должен был теперь наносить удар в лоб по наиболее труднодоступному пункту расположения русских войск.
Армия Сулеймана-паши после боя под Эски-Загрой не пошла прямо на север к Шипке через хребет Караджадаг, а двинулась на Ени-Загру, чтобы ликвидировать возникшую там угрозу флангового удара со стороны Передового отряда.
К Ени-Загре армия Сулеймана-паши прибыла 4 августа. Город был занят турецкими войсками без боя, так как Передовой отряд уже отступил оттуда к Хаинкиою.
К 11 августа Балканская армия Сулеймана-паши насчитывала в своем составе 75 таборов, 5 эскадронов, 1 500 черкесов, значительное количество башибузуков и 10 батарей. Общая численность армии без башибузуков доходила до 37 500 человек.
Оставив в Ени-Загре, Сливне, Котле, Твардице и Хаинкиое 26 таборов с 2 1/2 батареями, Сулейман-паша выступил с 27 000 человек, не считая иррегулярных войск. В ночь с 17 на 18 августа Сулейман-паша ночевал в Маглиже, а 18 августа уже занял Казанлык.
Все эти многодневные передвижения Балканской армии ввиду плохой разведки оказались скрытыми от русского командования. Командование Дунайской армией и его штаб не сумели своевременно проследить движение Балканской армии к Шипке и ожидали ее совсем с другой стороны.
Балканские горные проходы охранялись с русской стороны 8-м корпусом, частями 11-го корпуса и некоторыми другими войсками, не входившими организационно в состав корпусов. Во главе их стоял Радецкий. Всего под командованием Радецкого к 13 августа состояло 40 батальонов, 6 дружин болгарского ополчения, 35 сотен и эскадронов при 179 орудиях; общая численность войск несколько превышала 46 000 человек.
Все эти войска, составлявшие Южный фронт, или «Балканский отряд», были рассредоточены мелкими отрядами на протяжении 120 км. На крайнем правом фланге, в Сельви, стоял отряд Святополк-Мирского из девяти батальонов и шести сотен при 26 орудиях (9000 человек); отряд прикрывал направление от Ловчи к Тырнову, обеспечивал правый фланг Балканского отряда и связывал его с Западным отрядом. Восточнее располагался Габровский отряд Дерожинского, состоявший из трех батальонов Орловского полка, шести дружин болгарского ополчения, семи сотен и 29 орудий (6500 человек); главные силы отряда обороняли Шипкинский проход, а также наблюдали Травненский проход и горные тропы между этими проходами. Еще восточнее располагался Хаинкиойский отряд полковника Громана силой в три батальона, две сотни и 16 орудий (3500 человек); отряд оборонял Хаинкиойский проход. В Елене и Златарице стоял отряд Борейши из трех батальонов, пяти эскадронов и сотен, десяти орудий (3600 человек); отряд оборонял Твардицкий проход и перевал Демир-Капу. На крайнем левом фланге у Кесарова был расположен Осман-Базарский отряд генерала Радена из восьми батальонов, 12 эскадронов и сотен и 32 орудий (10 000 человек); отряд прикрывал левый фланг Южного русского фронта и пути на Тырнов от Осман-Базара. Наконец, у Тырнова располагался общий резерв Южного фронта в составе 4-й стрелковой бригады, 55-го Подольского и 56-го Житомирского пехотных полков 14-й дивизии, 42-го Якутского полка 11-й пехотной дивизии и батальона 41-го Селенгинского полка – всего 14 батальонов, 4 сотни, 66 орудий (около 14 000 человек).
Радецкий стремился оборону Балканских горных проходов построить на идее маневра, для чего и выделил сильный общий резерв. При фронте обороны в 120 км такое решение Радецкого могло быть чревато дурными последствиями. От Тырнова до Сельви было два перехода (53 км), до Шипки – 2 1/2 перехода (65 км), до Хаинкиоя -2 перехода (47 км), до Елены – 1,5 перехода (37 км) и до Кесарова – один переход (27 км). Следовательно, в начале вторых суток после выступления резерв обычными переходами мог поспеть только к Еленскому и Осман-Базарскому отрядам; к Хаинкиойокому и Сельвинскому отрядам резерв мог подоспеть; на помощь в начале третьих суток, а к самому удобному и наиболее важному из горных проходов – Шипкинскому – лишь в конце третьих – начале четвертых суток. Иными словами, защитники Шипкинского перевала не менее трех суток должны были обороняться без всякой помощи извне. В этих условиях упование Радецкого на чудесное действие общего резерва являлось по крайней мере беспочвенным.
Вторым недостатком принятого Радецким плана обороны являлось неудачное распределение сил между отрядами. Более 40% всех сил находилось в отрядах, обеспечивавших фланги русского Южного фронта, 30% было в резерве, а на отряды, непосредственно прикрывавшие проходы, оставалось лишь около 30% всех сил. Фланговые отряды столь большой численности были излишни, так как они могли быть быстро поддержаны не только из общего резерва Южного фронта, но и из Западного и Рущукского отрядов (два перехода); за счет сокращения фланговых отрядов можно было бы увеличить оборону горных проходов. Между тем недостаток сил в отрядах, непосредственно оборонявших проходы, заставлял их располагаться не впереди, а внутри проходов; это приводило к чрезвычайной слабости позиций этих отрядов и не обеспечивало за Дунайской армией владения южными выходами из этих горных проходов на случай перехода в наступление.
Причиной многих недостатков обороны, безусловно, было слабое командование Радецкого, возглавлявшего Южный фронт.
Радецкий не обладал широким военным кругозором и самостоятельностью мышления. Хотя Радецкий считался генералом с большим военным опытом (свою карьеру он составил на Кавказских войнах), ему еще не приходилось командовать таким крупным войсковым соединением, как усиленный корпус в «большой войне». Он окончил академию, отличался личной храбростью и хладнокровием под огнем, мог толково распорядиться на поле боя, если видел его перед собой, проявлял некоторую заботу о солдате, но, имея опыт в действиях мелких отрядов, он не умел разобраться в важности того или иного пункта на фронте в 120 км.
Но большая доля вины за неудачную оборону горных проходов лежала на главнокомандующем Дунайской армией и его штабе, так как именно они формировали большинство отрядов Южного фронта.
При получении первых данных о появлении армии Сулеймана-паши в районе Ени-Загры и Хаинкиоя Радецкий не мог еще определить, куда из этих пунктов двинется Балканская турецкая армия. Поэтому он ограничился тем, что приказал 4-й стрелковой бригаде и 2-й бригаде 14-й пехотной дивизии из своего общего резерва подготовиться к выступлению; однако под впечатлением газет и сообщений штаба армии Радецкий уже в это время склонялся к мнению, что Балканская армия будет наносить удар через Осман-Базар.
19 августа Радецкий получил ряд донесений из Габровского и Еленского отрядов. В 14:44 поступила телеграмма от начальника Габровского отряда Дерожинского(1)II.1.1
(1) Радецкий был связан с Дерожинский телеграфом до Габрова.
[Закрыть]; он писал: «Столетов доносит, что за Казанлыком видно движение неприятеля в больших массах»(2)II.1.2
(2) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 36, СПБ, 1902, стр. 100.
[Закрыть]. Вслед за тем из Габровского отряда поступил еще ряд телеграмм. В 17:17 Столетов доносил: «...Весь корпус Сулеймана-паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны. Говорю это без преувеличения; будем защищаться до крайности, но подкрепления решительно крайне необходимы»(3)II.1.3
(3) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 36, СПБ, 1902, стр. 101.
[Закрыть]. В 17:45 поступила новая телеграмма от Дерожинского: «Около 24 таборов с 6 орудиями и 3000 черкесов двигаются в боевом порядке по дороге от Эски-Загры и Маглижа; направление по дороге к Янине; судя по движению, наступление турок одинаково возможно как на Шипку, так и на Янинский проход (перевальная вьючная тропа, местами плохая дорога, пролегавшая непосредственно к востоку от Шипкинского прохода. – Н. Б.). Неприятель отлично виден. Конница двинулась к северо-восточному углу Казанлыка»(4)II.1.4
(4) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 36, СПБ, 1902, стр. 101.
[Закрыть].
Казалось бы, после этих убедительных донесений пункт главного удара Балканской армии должен был считаться окончательно выясненным. Казалось бы, Радецкому оставалось лишь немедленно двинуть на Габрово и далее на Шипкинский перевал подготовленные для выдвижения части резерва.
Однако все эти донесения еще не убедили Радецкого. В 18:55 он отправил главнокомандующему донесение: «Весьма экстренно. По донесению Столетова с Шипки, весь корпус Сулеймана-паши, 24 табора пехоты и три тысячи черкесов, выстраивается против Шипки в восьми верстах от нее. Предполагая, что можно ожидать наступления главных сил со стороны Осман-Базара, я оставляю резерв, до времени, близ Тырново, а предписал вместе с сим князю Мирскому двинуть в Габрово и далее к Шипке Брянский полк. Не признано ли будет возможным усилить войска, наблюдающие за Ловчей, войсками из корпуса ген. Зотова?»(5)II.1.5
(5) ЦГВИА, ВУА, д. 7151, т. I, л. 49.
[Закрыть]. Еще определеннее выразился Радецкий в предписании начальнику Сельвинского отряда Святополк-Мирскому: «Из Тырново не могу двинуть до времени войск в Габрово, ибо ожидаю наступления со стороны Осман-Базара»(6)II.1.6
(6) ЦГВИА, ВУА, д. 8040, л. 63.
[Закрыть].
Схема 22. Передвижение армии Сулеймана-паши с 3 по 19 августа и резервов генерала Радецкого с 20 по 23 августа. (карта в источнике отсутствует).
Появление крупных сил турецких войск у Шипкинского перевала Радецкий, очевидно, склонен был рассматривать, как демонстрацию части Балканской армии, удар же главных сил этой армии он по-прежнему ожидал со стороны Осман-Базара.
Более всего убедило Радецкого в правильности его предположения донесение, полученное им вечером 19 августа от начальника Еленского отряда Борейши, который сообщал, что отряд полковника Лермантова «...наткнулся на укрепленные неприятельские позиции. Выбив его оттуда, преследовал его две версты и наткнулся на значительные турецкие силы, подоспевшие в подкрепление, вследствие чего вынужден был отступить на Габрово»(7)II.1.7
(7) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг на Балканском полуострове, вып. 36, СПБ, 1902, стр. 106-107.
[Закрыть].
Если бы у Радецкого не было предвзятого мнения, в этом донесении нельзя было усмотреть ничего, кроме сообщения о стычке небольших сил. Но на Радецкого донесение Борейши произвело, большое впечатление. Изложенные в донесении данные свидетельствовали, как казалось Радецкому, о начале давно ожидавшегося им главного удара Сулеймана-паши со стороны Осман-Базара. Исходя из этого, Радецкий утром 20 августа с 4-й стрелковой бригадой двинулся к Елене, а Драгомирова с четырьмя батальонами 14-й пехотной дивизии направил к Златарицу, то есть двинул резерв в противоположном от Шипки направлении.
На Шипкинском перевале в это время расположилось 5000 человек при 27 орудиях, остальные 1500 человек Шипкинского отряда частично находились в резерве в Габрово, частично охраняли и наблюдали соединявшиеся с Шипкинским проходом перевальные тропы и дороги. Сил для обороны самого Шипкинского перевала, если учесть характер окружающей местности, было явно недостаточно.
Шипкинская позиция растянулась вдоль шоссе, по узкому гребню тянувшегося в меридиональном направлении горного кряжа. Кряж этот начинался у Габрово, на протяжении 10 км постепенно подымался к югу и достигал наивысшей точки у горы Николая. От этой точки кряж довольно круто снижался к расположенной у южных склонов Балкан деревне Шипке.
Между горой Николая и расположенной севернее нее горой Центральной (Средней) кряж сужался до 60-100 м, и дорога проходила по узкой седловине, носившей название «Перешейка». С запада у горы Центральной к первоначальному кряжу почти под прямым углом примыкал шедший с востока на запад хребет Марко Краилев Баир. Первая из ближайших к шоссе высот на этом хребте называлась «Волынской», или «Боковой горой»; вторая, более отдаленная от шоссе – «Лесным курганом» (горой), третья – 2500– 2800 м от шоссе -«Лысой горой»; последняя была на 10 м выше самой высокой точки перевального кряжа – «Орлиного Гнезда» на горе Николая. Восточнее перевального кряжа, параллельно ему, шел в меридиональном направлении хребет, на котором возвышались вершины «Малый Бедек» в 1500 м от шоссе, «Демир-тепе» («Сахарная голова») и «Демиевиц» («Сосок») в 1400 м от шоссе; вершина Малого Бедека командовала над всей прилегавшей местностью и была на 24 м выше Орлиного Гнезда. С перевальным этот хребет соединялся узким перешейком, проходившим от горы Демир-тепе к горе Николая. За исключением Боковой горы и Лесного кургана все эти вершины были лишены всякой растительности, склоны же хребтов, на которых они высились, и окружавшие их ущелья заросли густым лесом.
С точки зрения обороны такая схема горного рельефа требовала обязательного включения в оборонительную систему не только горы Лысой, Боковой и Лесного кургана, но и Малого Бедека, Демир-тепе и Демиевца, так как, овладев этими вершинами, наступавший мог бы свободно обстреливать артиллерийским и даже ружейным огнем перевальный хребет, шоссе и расположенные вдоль него позиции.
Однако Дерожинский, начальник Габровского отряда, и Столетов, начальник главных сил отряда, непосредственно защищавшие перевал, не могли об этом и помышлять; их силы были для этого совершенно недостаточны. Они пытались просить Радецкого усилить их для этой цели хотя бы одним полком, но Радецкий отказал им в этом, сославшись на недостаток резервов. Таким образом, вследствие общей порочности организации обороны Южного фронта, малочисленные защитники шипкинских позиций при наступлении крупных неприятельских сил неизбежно оказывались под перекрестным огнем.
Кроме того, противник располагал очень большими возможностями в отношении охватов, обходов и окружения шипкинских позиций. Ко всем почти вершинам, расположенным восточнее и западнее шоссе, с юга и севера подходили тропинки, а частично даже и колесные дороги. Более дальний обход был возможен по Имитлийскому перевалу с запада и по Травненскому с востока. Дерожинский нашел возможным лишь на Травненском перевале, у горы Крестец, выставить дружину болгарского ополчения, а в трех других местах вынужден был ограничиться незначительными казачьими частями. Большинство тропинок и вьючных троп не только не оборонялось, но даже не было обеспечено наблюдением, так как для этого пришлось бы распылить и без того недостаточные силы защитников перевала.
К началу атаки Сулеймана-паши главные силы Габровского отряда располагались на перевальных позициях в трех основных группах укреплений, Южная группа укреплений носила название «Передовой», или «Николаевской», позиции; южная оконечность ее носила название «Орлиное Гнездо». Ее занимали три батальона 36-го Орловского пехотного полка с одной 9-фунтовой батареей, шестью стальными крупповскими и тремя горными трофейными пушками. Батареей командовал энтузиаст своего дела, артиллерийский подпоручик Киснемский, только что окончивший училище, а расчеты состояли из 22 пехотинцев (солдат Орловского полка), прошедших краткий курс (две недели) обучения и отлично справлявшихся со своими обязанностями.
Эти «пехотные артиллеристы», как их называли впоследствии, дрались прекрасно и самоотверженно: 23 августа они вели огонь до последней возможности, и 17 из них были убиты возле своих пушек.
Для орудий были сооружены три укрепления, называвшиеся «батареями»: «Большая» – на четыре орудия – фронтом на запад и юго-запад, «Малая» – на два орудия, – обстреливавшая шоссе к югу от горы Николая и гору Малый Бедек, и «Стальная» – шесть крупповских пушек – фронтом на юго-восток, восток и северо-восток. Кроме закрытий для артиллерии, на горе Николая были устроены и ложементы для восьми рот пехоты. Наиболее труднодоступны из-за крутизны были южные и западные скаты горы Николая.
Западная группа укреплений составляла правый фланг так называемой «Главной позиции», расположенной севернее горы Николая. Ее занимали первый батальон 36-го Орловского полка, 5-я и 6-я роты того же полка и дивизион 4-фунтовой батареи. Командовал группой полковник Депрерадович. Укрепления этой группы были расположены западнее шоссе на горе Центральной. Здесь была сооружена «Центральная батарея» на четыре орудия, обстреливавшая гору Лысую, все пространство между этой горой и горой Николая, Демиевиц, Демир-тепе и Малый Бедек. К югу от батареи были расположены ложементы для пехоты. Севернее Центральной батареи находилось незанятое укрепление «Старая турецкая батарея», имевшее солидный бруствер, обращенный на север и северо-запад. Западнее Центральной батареи на Волынской горе располагались без всяких укреплений 5-я и 6-я роты орловцев; там были лишь кое-какие завалы из камней, засека и старый турецкий ров фронтом на север. Через Волынскую гору проходил главный подступ к Центральной батарее с запада. Северо-восточнее Центральной батареи располагалась Круглая батарея, переделанная из турецкого люнета и имевшая почти круговой обстрел. Южнее, восточнее и севернее Круглой батареи были устроены ложементы для пехоты. С востока подступами к Центральной и Круглой батареям служил лес, расположенный на довольно пологом скате и подходивший к ложементам на 100-400 м.
Восточная группа укреплений образовала «Левый фланг» главной позиции. Ее занимали 2-я, 3-я и 5-я дружины болгарского ополчения под командованием полковника Вяземского. Эта группа укреплений состояла исключительно из ложементов, расположенных юго-восточном склоне горы «Северной» (Шипки). Ложементы были устроены в два яруса, из них можно было вести огонь на восток юго-восток и юг. Подступами с востока там являлся близко подходивший к ложементам лес.
Резерв всех шипкинских позиций располагался на перешейке между горой Николая и горой Центральной, по обеим сторонам шоссе; там были устроены ложементы. Резерв состоял из трех рот 2-го батальона орловцев, 1-й и 4-й дружин болгарского ополчения и дивизиона горных орудий; тут же у «Волынских домиков» находился и перевязочный пункт.
У изгиба шоссе южнее горы Николая, восточнее Круглой и западнее Центральной батарей были устроены фугасы.
