Текст книги "Русско-турецкая война 1877—1878 гг."

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц)

6. Взятие Никополя

Западный отряд начал боевые действия почти одновременно с Передовым отрядом.

Приказ об овладении Никополем и о дальнейшем движении к Плевне был получен в штабе Западного отряда 8 июля. Начальник отряда командир 9-го корпуса генерал-лейтенант Криденер располагал для взятия Никополя семью полками 5-й и 31-й дивизий. Главный удар намечалось нанести с юга, вспомогательный – с запада, хотя данные рекогносцировки совершенно отчетливо диктовали необходимость нанести удар в прямо противоположном направлении. Еще с 26-27 июня 36 тяжелых орудий осадной артиллерии начали вести огонь по Никополю с северного берега Дуная и причинили веркам крепости большие разрушения. Штурм крепости начался 15 июля. Наибольшие успехи были достигнуты совершенно не там, где предполагал Криденер; только удача наступавших с запада вологодцев и козловцев дала возможность в 14:00 перейти в наступление частям, действовавшим на направлении главного удара, и ценой больших потерь, с помощью резервов, четвертой атакой овладеть расположенным к юго-востоку от города редутом. К ночи русские войска обложили город и рассчитывали продолжить штурм, но комендант крепости, видя безнадежность дальнейшего сопротивления, выкинул белый флаг.

Во время штурма 15 июля турецкие войска только убитыми потеряли около 1000 человек. 16 июля сдалось в плен 7000 турок с Гассаном-пашей во главе. В качестве трофеев русским войскам в Никополе досталось 6 знамен, 133 орудия, Из них 11 крупповских стальных, два монитора, 1000 ружей, значительное количество боеприпасов и продовольствия. Русские потери несколько превышали 1300 человек убитыми и ранеными.

Рассматривая причины успеха штурма Никополя, надо прежде всего подчеркнуть, что бесполезно искать их в удачном плане штурма, то есть в военном искусстве Криденера и его штаба. Наоборот, план штурма был совершенно неудачен и в военном отношении явно безграмотен. Местность и расположение неприятельских укреплений диктовали необходимость нанесения главного удара с запада, а вспомогательного – с юга. План штурма, принятый Криденером, намечал прямо противоположные направления ударов.

Штурм удался потому, что русские войска по инициативе своих частных начальников одержали успех там, где это общим планом не намечалось, и этот успех сыграл решающую роль. Удачные действия вологодцев и козловцев обеспечили успех главным силам. Спасла положение инициатива частных начальников.

К числу причин, в той или иной мере способствовавших успеху штурма, необходимо отнести:

– удобную для наступления местность на левом русском фланге;

– Многочисленные предварительные рекогносцировки Никопольских укреплений и местности перед ними; если они мало что дали Криденеру и его штабу, то много дали войскам; так, например, командиры батарей 5-й артиллерийской бригады 13 и 14 июля днем и ночью беспрерывно занимались рекогносцировкой и благодаря этому могли найти хорошие и близкие позиции для батарей, с которых затем в день штурма и вели действительный огонь;

– хорошее взаимодействие вологодцев и козловцев между собой и с поддерживавшей их артиллерией;

– удачные боевые порядки вологодцев;

– успешные действия русской осадной артиллерии с северного берега Дуная. Между прочим хорошая организация огня 36 орудий осадной артиллерии сказалась и в том, что огонь ее велся не только днем, но и ночью, в результате чего турки не имели возможности ночью исправлять те разрушения, которые были сделаны артиллерией днем.

Со стратегической стороны значение взятия Никополя заключалось в том, что правый фланг переправившихся через Дунай русских войск был теперь отчасти прикрыт с запада, хотя без занятия Плевны – важнейшего узла дорог – это прикрытие нельзя было считать достаточно надежным.

В общем ходе войны занятие Никополя имело примерно такое же значение, как и занятие Тырнова. Никополь достался русским сравнительно легко, несмотря на то, что обладал достаточным гарнизоном, а его устаревшие долговременные укрепления были доразвиты полевыми укреплениями. Легкость занятия Никополя привела русское командование к недооценке сил турецких войск. В этом отношении занятие Никополя сыграло даже известную отрицательную роль в дальнейшем развитии военных действий с русской стороны.

Успех русских войск под Никополем и в особенности успех Передового отряда взбудоражил Европу. Англии было нежелательно, чтобы Россия вместо ослабления в затяжной войне одержала быструю и решительную победу над Турцией, сохранив при этом свои силы. Биконсфильд боялся, что в результате такой победы царизм, забыв свои обещания, захватит Константинополь и проливы. Не желали быстрой и легкой победы России также ни Германия, ни Австро-Венгрия. Причины были по сути те же: они боялись, что под влиянием такой победы царская Россия не пустит Австрию в Боснию и Герцеговину. Словом, быстрая и легкая победа России не устраивала ни одну из трех держав. Биконсфильд приказал передвинуть английский флот в порт Безику, поближе к Дарданеллам, чтобы оттуда угрожать России. Австро-Венгрия стала проводить некоторые военные мероприятия, чтобы в случае нужды поддержать свои требования силой. В Венгрии произошли манифестации в пользу Турции. Бисмарк не только сочувственно относился ко всему этому, но стал даже договариваться с Италией, чтобы привлечь ее на свою сторону в случае конфликта Австрии с Россией. Таким образом, Англия и Германия, втравившие Россию в войну, принимали под влиянием первых русских побед ряд мер, направленных к тому, чтобы не дать возможности царской России легко и без сильного ослабления вырваться из сплетенных для нее сетей.

В самой России первые русские победы сильно разожгли шовинистические настроения некоторой части правящих кругов.

В России не верили всерьез шумному бряцанию оружием в Западной Европе. Даже либералы, не говоря уже о царском правительстве и реакционных кругах русского общества, не представляли себе возможности действительного военного вмешательства Англии. В русских войсках взятие Никополя еще более укрепило веру в свои силы. Турецким же войскам поражение под Никополем принесло моральное ослабление.

7. Первая Плевна

Овладение Никополем поставило в порядок дня решение второй части поставленной войскам Криденера задачи – взятие Плевны. Однако под разными предлогами Западный отряд в полном бездействии простоял под Никополем 16 и 17 июля; не была выслана для разведки в сторону Плевны, ближайшего объекта действий, и западнее хотя бы та кавалерия, которая входила в состав Западного отряда. Между тем обстановка складывалась так, что медлить с занятием Плевны Западному отряду было нельзя.

Осман-паша в развитие и изменение послания султана от 1 июля, а также первоначальных наметок плана войны внес предложение о переходе в наступление на оба фланга русской Дунайской армии. С этой целью сам он должен был двинуться от Виддина через Ловчу на Тырнов, а Ахмет-Эюб-паша с полевыми войсками Восточно-Дунайской армии – подойти к Тырнову со стороны Шумлы. Концентрическими ударами по флангам Осман-паша рассчитывал разбить и отбросить к Дунаю русскую Дунайскую армию.

Утром 13 июля войска Османа-паши (18 таборов пехоты, 4 эскадрона и 9 батарей) выступили из Виддина. В пути Осман-паша получил сообщение о критическом положении Никополя и поэтому вместо Ловчи двинулся к Плевне. Расстояние от Виддина до Плевны 200 км. При ежедневном переходе в 30 км Осман-паша имел возможность уже к вечеру 19 июля занять Плевну.

От Никополя до Плевны 40 км. Войскам Криденера, чтобы упредить турок в занятии Плевны и успеть там организовать оборону, надо было прибыть туда не позднее вечера 17 июля, то есть выступить из-под Никополя во второй половине дня 16 июля. Но все же за два дня войска Западного отряда не могли бы в достаточной мере укрепить Плевну, поэтому ее надо было занять силами, равными отряду Османа-паши, то есть 1 1/2 дивизиями.

Русский главнокомандующий еще 14 июля получил данные о выдвижении крупной неприятельской колонны из Виддина в направлении Плевны, однако он полностью в эти данные не поверил; не пытался он также уточнить их дополнительной разведкой. 16 июля Николай Николаевич лишь поторопил Криденера с занятием Плевны, а Непокойчицкий утром 18 июля разрешил Криденеру в случае его неготовности к выступлению в Плевну со всеми подчиненными ему войсками ограничиться высылкой туда лишь казачьей бригады Тутолмина и части пехоты.

Но Криденер, находясь в Никополе и ничего не зная о движении к Плевне Османа-паши, с радостью ухватился за это разрешение.

Шильдер-Шульднеру было дано предписание перейти 18 июля с 1-й бригадой 5-й пехотной дивизии, четырьмя батареями и ротой саперов в Бресляницу с тем, чтобы 19 июля двинуться оттуда в Плевну, «если не встретится особых препятствий». Кроме того, в предписании указывалось, что из Турско-Трестеника к Плевне должен был двинуться 19-й Костромской полк с батареей и что совместно с Шильдер-Шульднером, в целях разведки и охранения движения, будут действовать Кавказская казачья бригада, 9-й Донской казачий и 9-й Бугский уланский полки. Всего у русских в этих войсках было до 9000 человек.

В результате этих распоряжений Криденера войска Османа-паши и Шильдер-Шульднера в лучшем случае должны были бы подойти к Плевне одновременно, вечером 19 июля. В действительности Осман-паша превзошел расчетные данные и занял Плевну еще на рассвете 19 июля; для этого турецким войскам пришлось проходить в среднем в сутки по 33 км.

Предложение Османа-паши об активных наступательных действиях и быстрое осуществление им марша к Плевне резко выделило его из среды медлительных и инертных турецких военачальников. Осман-паша имел высшее военное образование, обладал личным боевым опытом и в войне 1877-1878 гг. являлся, пожалуй, единственным во всей турецкой армии генералом, достойным своего звания. Отряд Османа-паши состоял из отборных, обстрелянных таборов, участвовавших в войне с Сербией.

Ввиду позднего получения приказания Криденера, сильной жары и усталости войска Шильдер-Шульднера 18 июля до Бресляницы не дошли и заночевали в Шикове. В связи с этим запозданием Шильдер-Шульднер и 19 июля также не рассчитывал занять Плевну; в этот день 1-я бригада должна была лишь передвинуться в Вербицу, 19-й Костромской полк – в Сгаловец, а Кавказская казачья бригада – в Тученицу. Приказание было отдано по неправильной 10-верстной карте, на которой Вербица была показана в 20 с лишним километрах от Плевны, тогда как на самом деле от нее до Плевны было немного более 3 км.

С утра 19 июля войска двинулись в указанных им направлениях и в 12:00 были обнаружены турецкой конной разведкой. Осман-паша не посчитался с крайним утомлением своих войск, только что закончивших последний переход, вывел их из Плевны на окружающие ее возвышенности и расположил на позициях. Главные силы турок – девять таборов с пятью батареями – заняли позиции по высоте Янык-Баир фронтом на север; три табора с батареей на этой же высоте встали фронтом на восток, к Гривице; два табора с батареей расположились на высоте восточнее Опанца; один табор с тремя орудиями занял позицию южнее Плевны для прикрытия ловчинского направления; прочие силы составляли общий резерв и стали восточнее Плевны. Всего у Османа-паши было до 15 000 человек. Окопаться на занятых наспех позициях турецкая пехота еще не успела.

В то время как Осман-паша готовил свои войска к встрече с русскими, 1-я бригада 5-й дивизии следовала, изнемогая от жары, по дороге к Плевне в поисках Вербицы. О местоположении противника Шильдер-Шульднер не имел ни малейшего представления, так как ни охранения, ни разведки впереди не было. Около 14:30 в этой совершенно мирной обстановке бригада, подходя к Буковлеку, внезапно была обстреляна турецкой артиллерией. После первых минут растерянности русские быстро пришли в себя. Полки развернулись, батареи стали на позиции, началась артиллерийская дуэль, прекратившаяся лишь в 18:00. Шильдер-Шульднер допустил в этот день еще одну ошибку, которая по своим последствиям перекрыла все другие, допущенные им в этот день. Ошибка эта состояла в том, что 6-7 часов светлого времени этого дня совершенно не были использованы для разведки сил и детального расположения противника; можно считать, что в общих чертах был определен лишь фронт расположения противника да по расспросам установлено общее число неприятельских сил – 20 000 человек.

Однако даже и этих данных было бы вполне достаточно для того, чтобы воздержаться от огульного наступления, но этого не случилось(1)I.7.1
  (1) Имеются данные, точность которых установить не удалось, что Шильдер-Шульднер просил Криденера об отмене наступления, но не получил на это согласия.


[Закрыть].

Наступление 20 июля предполагалось провести следующим образом: 1-я бригада 5-й дивизии должна была наступать на центр и левый фланг главной позиции турецких войск, 19-й Костромской полк – вдоль шоссе Плевна – Рущук на правый фланг главной турецкой позиции, Кавказская казачья бригада – в тыл противнику с юга, а перед 9-м Донским казачьим полком ставилась задача прикрывать правый фланг со стороны Опанца. Все русские войска должны были, таким образом, 20 июля охватить войска Османа-паши длинной, но редкой полудугой; при этом между 1-й бригадой и 19-м Костромским полком образовывался значительный разрыв, вследствие того что отряд Шильдер-Шульднера вместо Вербицы вышел к Буковлеку. При узких фронтах наступления полков правая и левая колонны обречены были на изолированные, лишенные всякой тактической связи действия.

Около 5:30 20 июля почти без артиллерийской подготовки начала наступление 1-я бригада; в дело сразу были введены пять батальонов, которые двигались в ротных колоннах. Перейдя под сильным ружейным турецким огнем овраг у Буковлека, архангелогородцы и вологодцы стремительно бросились в атаку и доходили уже до батарей на гребне Янык-Баира. На крайнем правом фланге некоторые атаковавшие подразделения ворвались даже в Плевну(2)I.7.2
  (2) Некоторыми авторами это положение не совсем бездоказательно оспаривалось. Они считали, что русские ворвались не в Плевну, а в Буковлек.


[Закрыть] и завязали там уличный бой. При этом атаковавшие подразделения понесли значительные потери; убит был командир Архангелогородекого полка, ранен командир бригады. Резервов не стало, так как они были ничтожны и их истратили еще в самом начале боя. До 11:30 войска правой колонны удерживались на занятых ими турецких позициях, отражая контратаки свежих турецких резервов, но дальнейшее пребывание там стало бесцельным. В 11:30 по приказу Шильдер-Шульднера 1-я бригада начала отход. Турецкие войска ее не преследовали.

Схема 17. Первая Плевна. Исходное положение сторон перед наступлением русских войск.

Приблизительно так же сложился бой и для 19-го Костромского полка. Наступление этот полк начал позже, лишь после 6:00; ему также почти не предшествовала артиллерийская подготовка, но зато во время атаки приданная полку батарея хорошо с ним взаимодействовала, выезжая в передовые линии и поражая турок фланговым огнем. Полк овладел тремя линиями турецких окопов, которые были устроены за ночь. В турецких войсках уже началась паника, с которой Осман-паша едва справился. Но вскоре по тем же причинам, что и в 1-й бригаде, полк вынужден был отступить (большие потери, смерть командира полка, отсутствие резервов, недостаток патронов).

В дальнейшем все три полка отошли к Бреслянице под прикрытием выдвинутого от Никополя 20-го Галицкого полка – четвертого полка 5-й дивизии. Тутолмин со своей Кавказской казачьей бригадой бездействовал и задачи выхода в тыл противнику не выполнил; все его содействие полкам 5-й дивизии выразилось в том, что он вывозил раненых с поля боя.

Общие потери русских доходили до 2400 человек; такими же примерно оказались потери и в турецких войсках.

В бою 20 июля, получившем впоследствии название «Первой Плевны», основной причиной неудачи русских войск была плохая организация боя и плохое руководство им со стороны русского командования – от высшего до старшего включительно. Сыграло свою роль и то головокружение от первых легких успехов, которым было охвачено русское высшее командование.

Случаев проявления небрежной организации боя и плохого руководства им со стороны русского командования при Первой Плевне было много. К их числу надо отнести выделение Криденером для занятия Плевны недостаточных сил, отсутствие или слабость разведки противника, почти полное отсутствие подготовки атаки артиллерийским и ружейным огнем, неясные распоряжения начальников, применение под сильным ружейным огнем сомкнутых боевых порядков и строев и т.д.

Первая Плевна могла бы иметь большое значение для дальнейших действий русской армии, если бы опыт ее был тщательно изучен русским высшим командованием, но оно оказалось неспособным сделать это. В ряде последующих боев и сражений русское командование повторяло те же ошибки, которые были допущены и при Первой Плевне.

Отказ Османа-паши от преследования полков 5-й дивизии можно было бы признать грубой ошибкой, если бы Осман-паша имел реальные к тому возможности. Однако поведение русских войск и в бою, я в отступлении 20 июля носило такой характер, что Осман-паша отнюдь не чувствовал себя победителем. Наоборот, как только русские отступили, Осман-паша, не давая своим солдатам ни минуты отдыха, с лихорадочной поспешностью начал укреплять свои позиции, ожидая скорого возобновления русских атак.

Фланговое положение Плевны в отношении Дунайской армии препятствовало дальнейшему продвижению русских войск за Балканы и далее к Константинополю. Несомненно, что русскому командованию следовало ликвидировать это препятствие. Если бы русское главное командование нашло правильные способы быстрого взятия Плевны, ее значение осталось бы только тактическим. Но так как такие способы русским главнокомандующим не были найдены и к Плевне длительное время была привлечена большая часть сил Дунайской армии, то она приобрела стратегическое значение.

8. Действия Передового отряда в Забалканье и его отступление

В день боя отряда Шильдер-Шульднера под Плевной, 20 июля, Передовой отряд отдыхал в Казанлыке, подтянув туда части, оставшиеся в Хаинкиое; охрану последнего взяли на себя высланные Радецким войска. Отсюда Гурко обратился к главнокомандующему с новым вариантом своего прежнего предложения – «оставить в Казанлыке часть болгар с 8 горными орудиями, а с остальными войсками двинуться на Адрианополь»(1)I.8.1
  (1) ЦГВИА, ВУА, д. 7047, л. 130.


[Закрыть].

Ответ главнокомандующего, полученный 22 июля, содержал требование, чтобы пехота не двигалась далее долины р. Тунджи, но зато приказывалось усилить деятельность кавалерии. В этот же день было получено предписание штаба армии, в котором запрещалось удаляться с пехотой от Казанлыка, сообщалось о неудаче под Плевной и о том, что с 24 июля можно ожидать прибытия в Адрианополь передовых частей турецкой армии Сулеймана-паши, перевезенных морем из Черногории.

Для Передового отряда создавалась совершенно новая обстановка. В связи с неудачей под Плевной не приходилось ждать немедленного перехода Балкан главными силами Дунайской армии. Появление армии Сулеймана-паши создало угрозу не только Передовому отряду, который не мог теперь рассчитывать на поддержку своих главных сил, но и занятому русскими войсками Шипкинскому проходу.

Такая обстановка ставила перед Гурко задачу преградить войскам Сулеймана-паши путь на север за Балканы. Для этого надо было прочно занять Балканские проходы пехотой и артиллерией или попытаться задержать армию Сулеймана-паши. Гурко из возможных решений задачи выбрал последнее, но и оно было половинчатым.

Положение турецких войск к 23 июля было следующим: у Филиппополя находились 7 таборов с батареей под начальством Халюсси-паши, отошедшего туда с Шипки; у Ени-Загры располагались 12 таборов, 3 эскадрона, 1 500 черкесов и 4 батареи под начальством возглавлявшего всю оборону Балкан Реуфа-паши; ему же подчинялись 6 таборов, разбросанных мелкими отрядами к востоку от Ени-Загры; Сулейман-паша прибыл 22 июля по железной дороге из Деде-Агача (на Эгейском море) в Адрианополь с тремя головными таборами. В Деде-Агаче Сулейман-паша получил извещение о назначении его главнокомандующим всеми балканскими войсками. Военный министр Турции поставил ему задачу не дать русским собрать большие силы на Балканах и угрожать армиям Османа-паши и Ахмета-Эюба-паши; для этого в первую очередь требовалось изгнать русских из Забалканья и из горных, проходов. Исходя из поставленной задачи, Сулейман-паша в качестве главнокомандующего Балканской армией отдал предварительный приказ Халюсси-паше и Реуф-паше идти к нему на присоединение.

Все эти данные не были известны Гурко перед принятием им решения на порчу железной дороги.

24 июля Казанский драгунский, полк около полудня прибыл к Кечерли, Каяджик, сжег станции, взорвал станционные постройки и в 12:30 начал отход на Эски-Загру. Астраханский драгунский полк начал взрывные работы у станции Карабунар около 10:00 24 июля. Было разрушено 5 мостиков, 4 трубы, сожжен полустанок, порван телеграф, в нескольких местах сняты или уничтожены рельсы; большое содействие русским войскам оказали проживавшие поблизости болгары; они помогли растаскивать, разбрасывать и отвозить подальше рельсы, жгли шпалы.

Порча железной дороги могла повлиять на продвижение войск Сулеймана-паши только в том случае, если бы она производилась где-то между Деде-Агачем и Адрианополем или в крайнем случае У Адрианополя. Кроме того, разрушения были ничтожны, особенно У Кечерли – Каяджика, и их можно было быстро исправить.

В то же время принятое Гурко решение сорвало выполнение других, более важных задач. К числу таких задач надо отнести организацию обороны Шипки и проведение глубокой и на широком фронте разведки противника. Задержка же войск Сулеймана-паши Лучше всего могла быть выполнена активными действиями конницы на флангах и в тылу противника, наседанием на них, постоянным их изматыванием. Ничего этого сделано не было. Шесть батальонов без толку теряли время у Казанлыка, четыре – у Эски-Загры, в то время как их можно было использовать для укрепления Шипки. Два кавалерийских полка, накоротке выброшенные вперед, быстро отошли, тогда как остальная конница бездействовала. Причины такого странного использования сил отряда можно видеть только в полном неведении русского командования относительно сил и расположения противника; этим объясняется и расположение всего отряда эшелонированными в глубину группами для оказания поддержки, в случае встречи с противником, и двум кавалерийским полкам, которые и являлись единственными представителями «активных» действий.

Наиболее положительным результатом действий Передового отряда 22-24 июля было получение некоторых данных о противнике, добытых попутно с порчей железной дороги. Но так как данные эти были получены не в процессе специально организованной разведки противника всеми силами конницы, то они носили случайный, отрывочный характер и не могли дать Гурко полного представления о противнике, его силах и действиях. Выяснено было, что в районе Семенли, Карабунар (юж.) находится 12-14 таборов, что в Ени-Загре турецкой пехоты немного, что артиллерии у противника имеется мало.

На таких скудных данных, подкрепленных разноречивыми расспросами местных жителей, Гурко построил широкую гипотезу о силах противника и предложил главнокомандующему два варианта действий.

Гурко писал: «У ст. железной дороги Карабунар (юж.) собирается армия Сулеймана-паши, численность которой дойдет до 20 000 человек(2)I.8.2
  (2) На самом деле армия Сулеймана-паши достигла впоследствии в 1 1/2-2 раза большей численности.


[Закрыть]... В настоящее время она еще не вся собралась, но сколько именно – неизвестно. Принимая во внимание, что ночные поезда не ходят более недели, что турецкие вагоны очень малы и первые эшелоны еще недавно начали прибывать в Карабунар (юж.) – и я полагаю, что потребуется еще довольно времени, чтобы вся армия успела собраться... В узле железной дороги Семенли – Тырново(3)I.8.3
  (3) Это Тырново не надо смешивать с Тырново, расположенным севернее Балкан.


[Закрыть] находится теперь около 6000 человек... Артиллерии еще очень немного: в обоих лагерях всего 10 орудий, по видимому, все горные. В Чирпане собирается мустахфиз и шипкинские беглецы... В Ени-Загре турецких войск осталось очень мало, так как большая часть бывших там войск отошла к Карабунару (юж.)»(4)I.8.4
  (4) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 2, ОПБ, 1898, стр. 281-283.


[Закрыть]. Далее, попросив в подкрепление бригаду пехоты с одной 9-фунтовой батареей, Гурко предлагал: «Из всего вышеизложенного видно, что настоящая минута самая удобная для разбития по частям собирающейся армии Сулеймана-паши; через несколько дней войск, ныне находящихся в долине Тунджи, будет уже недостаточно; а дней через 5-б армия Сулеймана-паши сделается уже для нас опасной, в особенности принимая во внимание разбросанность наших сил»(5)I.8.5
  (5) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 2, ОПБ, 1898, стр. 283.


[Закрыть]. На тог случай, если бы главнокомандующий не согласился с этим вариантом наступательных действий, Гурко предложил вариант оборонительный. По этому варианту Передовой отряд должен был сосредоточиться в Эски-Загре, а 1-я бригада 9-й пехотной дивизии, занимавшая Хаинкиой (6)I.8.6
  (6) Она была двинута туда еще 18 июля.


[Закрыть], – перейти в Ени-Загру. Перейдя в Эски-Загре и Ени-Загре к обороне, русские войска тем самым прикрыли бы и лежащие позади Шипкинский и Хаинкиойский проходы.

Главнокомандующий выполнил просьбу Гурко об усилении Передового отряда, выделив ему 1-ю бригаду 9-й дивизии (генерала Борейша) с батареей и указав при этом, что она «может быть употреблена или для набега на Эски-Загру или для усиления войск в Казанлыке»(7)I.8.7
  (7) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 24, СПБ, 1900, стр. 139.


[Закрыть], но при этом не дал оценки ни одному из вариантов Гурко, и последний получил свободу действий.

К моменту получения ответа главнокомандующего наступательный вариант отпал, так как у Гурко не оставалось времени для его осуществления. Гурко начал проводить в жизнь оборонительный вариант.

Эски-Загра еще раньше была занята частью сил Передового отряда (4 болгарскими дружинами, 14 эскадронами и сотнями с 12 орудиями). Гурко решил оставить в Эски-Загре две роты болгарского ополчения и сотню казаков, а с остальными силами Передового отряда и с бригадой 9-й пехотной дивизии захватить Ени-Загру.

Ени-Загре Гурко придавал особое значение. Во-первых, он считал, что в Ени-Загре можно будет предупредить соединение армии Сулеймана-паши с Восточно-Дунайской армией для совместного наступления на Тырнов, о возможности чего предупреждал Гурко штаб Дунайской армии. Во-вторых, Гурко рассчитывал, что если Сулейман-паша пойдет не на Ени-Загру, а на Эски-Загру, то из Ени-Загры ему можно будет нанести фланговый удар.

Исходя из такой оценки, а также из того, что, по данным разведки, 28 июля Ени-Загра была занята шестью таборами, Гурко принял решение наступать на нее тремя колоннами.

Правая колонна под командованием племянника царя, герцога Н.М. Лейхтенбергского, состояла из 3 1/2 дружин болгарского ополчения, 12 эскадронов, 2 сотен и 12 орудий. 29 июля перед ней стояла задача выступить из Эски-Загры и, наступая на Ени-Загру, перейти в Долбоку. Средней колонне под начальством генерал-майора Цвецинского в составе 4-й стрелковой бригады с 16 орудиями 29 июля следовало выступить из Казанлыка и перейти с Чайнакчий; при этой колонне находился Гурко. Левая колонна под начальством командира 1-й бригады 9-й пехотной дивизии генерал-майора Борейши в составе бригады с 16 орудиями должна была, оставив один батальон в Хаинкиое, через Оризари перейти в Лыджу.

Силы противника располагались следующим образом: к 28 июля армия Сулеймана-паши уже закончила сосредоточение в Карабунаре (юж.); там находился 41 табор (свыше 20 000 человек), 2 эскадрона, 4 батареи и значительные силы иррегулярной конницы; Реуф-паша сосредоточил в Ени-Загре 15 таборов, 1 эскадрон, 4 батареи и 600 всадников иррегулярной конницы, а Халюсси-паша у Чирпана – 8 таборов, 1 батарею и 150 всадников иррегулярной конницы. Не только количественно, но и качественно наиболее сильными были войска самого Сулеймана-паши; в большинстве своем это были обстрелянные и хорошо сколоченные войска, участники войны с Черногорией. В войсках Реуфа-паши и Халюсси-паши много таборов было из мустахфиза; кроме того, у Реуфа-паши 4 табора были вооружены ружьями, заряжавшимися с дула.

Сулейман-паша ближайшей целью действий всех трех групп своей Балканской армии поставил захват Эски-Загры, назначив на 29 июля наступление тремя колоннами.

Правой колонне Реуфа-паши приказывалось выступить из Ени-Загры, оставив там три табора, к Арабаджикиою на р. Сиютли, где ей следовало соединиться со средней колонной. Средняя колонна под командованием Сулеймана-паши должна была двигаться из Карабунара (юж.) к Арабаджикиою. Левой колонне Халюсси-паши предписывалось из Чирпана продвинуться к Араб-Махле.

Итак, к 29 июля создалось весьма своеобразное положение. Русские войска почти очищали Эски-Загру, куда направлялась армия Сулеймана-паши, а турецкие войска также поступали в отношении Ени-Загры.

Далее события развертывались следующим образом.

29 июля разъезды Лейхтенбергского столкнулись у Карабунара (сев.) и Баясли с авангардом Реуфа-паши, но столкновение ограничилось лишь перестрелкой передовых частей, после чего русская правая колонна заночевала у Долбоки, а колонна Реуфа-паши – у Карабунара (сев.).

К вечеру 29 и в 1:00 30 июля Лейхтенбергский получил от своей разведки донесение о том, что крупные силы турок двигались днем из Карабунара (юж.) на Эски-Загру и к вечеру главные их силы достигли Арабаджикиоя, а конница – Кадикиоя. Попытки связаться с Гурко через хребет Караджадаг окончились неудачей, так как проход через этот хребет у Долбоки оказался непригодным для движения. В этих условиях обстановка требовала от Лейхтенбергского принятия самостоятельного решения. Наиболее правильно, по всей вероятности, было бы вернуться со всеми силами правой колонны в Эски-Загру и привести ее в оборонительное состояние с тем, чтобы продержаться там до подхода к Эски-Загре главных сил Гурко, о чем последнему и надо было донести кружным путем через Эски-Загру – Софилари. Такое решение подсказывалось важным значением Эски-Загры, лежавшей на прямом пути от Арабаджикиоя к Шипке.

Лейхтенбергский не нашел в себе мужества для принятия смелого и ответственного решения, шедшего вразрез с ранее поставленной задачей. С рассветом 30 июля он вместе с дружинами болгарского ополчения и артиллерией вернулся в Эски-Загру, а кавалерию двинул в соответствии с прежней задачей на Ени-Загру. Идя на такой компромисс, Лейхтенбергский раздваивал силы и уменьшал возможность успешного решения как прежней, так и новой задачи. Утром 30 июля русская конница столкнулась с главными силами колонны Реуфа-паши, который по невыясненным причинам двигался не к Арабаджикиою, а на Эски-Загру. Одновременно разведка ошибочно донесла герцогу Лейхтенбергскому об отступлении Сулеймана-паши от Арабаджикиоя к Карабунару (юж.), На основе этих донесений Лейхтенбергский снял уже расположившиеся на позиции у Эски-Загры болгарские дружины и двинулся с ними на поддержку своей конницы. Лично прибыв к коннице, герцог Лейхтенбергский убедился в том, что силы наступавших здесь турецких войск достигали 8-10 таборов с 12 орудиями и ему ввиду этого, даже при поддержке 4 болгарских дружин, держаться наступательного образа действий невозможно. Поэтому он отправил две дружины обратно к Эски-Загре и приказал им подготовить возле города позиции фронтом на восток, чтобы принять на них русскую конницу и другие две дружины, если турки их потеснят.