Текст книги "Русско-турецкая война 1877—1878 гг."

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 40 страниц)

12. Краткий очерк устройства и службы тыла русских армий на первом этапе войны

Продовольственное и фуражное довольствие русских войск на первом этапе войны было неудовлетворительным.

На Балканах войска перешли Дунай с трехдневным запасом сухарей в ранцах и с пятидневным – в полковом обозе; последний вез также 5 суточных дач сена, 2-4 дачи овса, месячный запас чая с сахаром и некоторые другие продукты. Предусматривалось пополнение ранцевых запасов из полковых повозок, а последних – из интендантского обоза. Интендантский обоз должен был пополняться из складов интендантства или товарищества; но если бы эти склады не были открыты, дивизионным интендантам разрешалось заготавливать недостающие продукты своим попечением, для чего были ассигнованы определенные суммы. Сено, зернофураж, порционный скот и приварок войскам разрешалось заготавливать самим, на что полковым хозяйственникам были отпущены кредиты, но с учреждением за Дунаем складов войска были обязаны получать в них фураж и продовольствие (кроме мяса).

Весь этот довольно стройный на бумаге порядок был сразу же по переходе Дуная нарушен, и снабжение войск продовольствием и фуражом протекало с большими перебоями.

Наиболее плохо снабжался продовольствием и фуражом Передовой отряд, дальше всех оторвавшийся от довольствующих учреждений. Лишь 25 июля интендантский транспорт пополнил его сухарные запасы, а до той поры он испытывал большую нужду как в сухарях, так и других продуктах, жил за счет местных средств и трофейных запасов. Болгарское население, особенно в плодородной долине Тунджи, с радостью делилось с войсками отряда своими запасами. В захваченных турецких складах было много зерна, круп и других продуктов; в брошенных турками деревнях было достаточное количество скота. Лишь нераспорядительность отрядного интенданта препятствовала наладить выпечку хлеба и сухарей. Но в дни боев и переходов отряд часто оставался без горячей пищи – походных кухонь у частей не было, ротные котлы на повозках часто отставали.

Остальные войска Дунайской армии также испытывали большую нужду в продовольствии, особенно сухарях. Сухари выдавались либо по сокращенной норме, либо вовсе не выдавались; взамен сухарей варилось пшеничное зерно. Снабжение войск другим продовольствием шло также с большими перебоями. Когда к концу этапа в Болгарии были открыты склады товарищества, то оказалось, что в них сплошь и рядом нужных продуктов или вовсе не было, или они испортились и не годились в пищу. В то же время войска редко когда могли возместить нехватку нужных продуктов на складах заготовкой из местных средств, так как кредиты на это были исчерпаны. Лишь с 24 июня Дунайская армия стала ежемесячно получать 3 млн. рублей золотом и 1 млн. рублей серебром.

В Кавказской армии кредиты войскам отпускались в бумажных рублях, имевших хождение на всем театре военных действий.

Такое положение со снабжением складывалось в результате целого ряда причин. Казенный форменный обоз имел повозки, непригодные по своей громоздкости для передвижения по гористой местности, лошади выбивались из сил, и обоз, особенно в распутицу, хронически отставал и запаздывал. Казенный интендантский транспорт имел всего 4758 подвод и мог поднять лишь 3-5 суточных дач, что было явно недостаточным; к формированию вольнонаемного транспорта приступили с запозданием, вследствие чего из 7000 подвод лишь к середине июля первые 1400 подвод смогли прибыть из Бессарабии к Бухаресту. Румынские железные дороги работали плохо, часто были аварии, и вообще они пропускали мало поездов, да к тому же были так перегружены перевозкой войск и боеприпасов, что перевозкой интендантских грузов первое время почти не занимались. Интендантство – армейское и войсковое-совершенно не справлялось со своими обязанностями, полевой штаб армии плохо руководил тылом.

Значительное количество продовольствия и фуража, которое было заготовлено интендантством в Бессарабии и не могло быть вывезено в Румынию и далее в Болгарию, гнило, приходило в негодность и продавалось с торгов за бесценок; казна несла миллионные убытки. Товарищество, пользуясь своим монопольным положением и поддержкой верхушки Дунайской армии, вздувало справочные цены до совершенно несуразных пределов. Складское начальство, интендантские чиновники, войсковые хозяйственники изощрялись в изыскании приемов беззастенчивого грабежа казны при сохранении внешней законности; в частях сплошь и рядом грабеж шел и непосредственно за счет солдат, которые недополучали весьма много из того, что списывалось в расход на солдатское довольствие; еще наглее шел грабеж за счет довольствия конского состава.

В действующих войсках Кавказской армии положение с продовольственным и фуражным снабжением обстояло в основном так же, как и в Дунайской армии. Хотя там и не было товарищества, по более трудные, чем на Балканах, местные условия и та же нераспорядительность и развращенность интендантов приводили к одинаковым результатам. Войска и кони часто голодали, получали недоброкачественные продукты; особенно плохо обстояло дело с хлебопечением; замена свежего хлеба в течение длительного периода сухарями приводила к так называемым «сухарным поносам».

Вещевое довольствие войск на первом этапе войны было налажено также неудовлетворительно. Новая обувь и обмундирование, выданные кадровому составу на 1877 год, а запасным – при мобилизации, в условиях войны быстро приходили в негодность. Образованный в Киеве и частью в Бендерах запас предметов сверхсрочного вещевого довольствия был исчислен в размере 20-50% от состава Дунайской армии из расчета на 162 000 человек (недоучет последующего увеличения армии). Одежда войск, особенно в частях, долее других находившихся в походах и боях, быстро изнашивалась до того, что починка становилась невозможной, заменить же пришедшие в негодность вещи новыми форменными вещами было нельзя. Выручали трофейные склады и местное население. Так, 4-я стрелковая бригада к концу Забалканского набега так обносилась, что стрелки ходили бы голыми и босыми, если бы их не переодели вплоть до фесок в новое трофейное турецкое обмундирование. В болгарском ополчении, которое в боях лишилось ранцев с бельем, шинелей и пр., положение было еще хуже; выручило здесь также трофейное обмундирование, а также обувь и белье, которыми снабжало ополчение болгарское население.

С артиллерийским снабжением положение как в Дунайской, так и в Кавказской армиях обстояло более благополучно. Объяснялось это в основном следующими обстоятельствами: 1) при перевозке по железным дорогам и при переправе через Дунай артиллерийским грузам отдавалось предпочтение перед прочими; 2) тыловики артиллеристы оказались более изворотливыми, чем хозяйственники; 3) пока не было вольнонаемного транспорта, к перевозкам боеприпасов были привлечены дивизионные подвижные и летучие парки; в Дунайской армии с 23 июля работал уже вольнонаемный транспорт в Румынии, а с 6 августа – и в Болгарии; росло также и число местных парков, доставлявших боеприпасы из фронтовых складов в дивизионные парки; 4) расход патронов и снарядов в русских войсках, в зависимости от особенностей их обучения, был в общем невелик.

В медицинском обслуживании войск и эвакуации больных и раненых на первом этапе войны выявилось немало хороших примеров: в этом отношении русская армия уже на первом этапе войны 1877-1878 гг. оказалась в значительно лучшем положении, нежели армии других стран в ряде предшествовавших войн (австро-прусской 1866 года, франко-прусской 1870-1871 гг. и др.).

Так, уже в первых боях русских войск вполне себя оправдали впервые примененные на войне ротные носильщики (по 8 в роте) и дивизионные роты (по 200 человек) носильщиков; первые выносили раненых из-под огня, вторые несли их на главный перевязочный пункт. Уже в бою под Ардаганом (16 мая) отмечалось, что «носильщики, на каждом шагу подвергая жизнь опасности, своевременно подбирали раненых; санитары с осторожностью и уменьем в пылу сражения делали первоначальную перевязку, и страдальцы не были без помощи, не истекали кровью, как в былое время»(1)I.12.1
  (1) Материалы для описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг на Кавказско-Малоазиатском театре, т. I, СПБ, 1904, Прилож. 24, стр. 246.


[Закрыть].

Прогрессивным явлением было наличие дивизионных подвижных лазаретов, которые развертывал главный перевязочный пункт, этом отношении русская армия значительно превосходила прусскую и другие армии.

Передовой являлась и железнодорожная эвакуация больных и раненых, работа эвакуационных комиссий и создание эвакуационных пунктов, а в лечебном деле целый ряд впервые примененных на войне новейших методов – консервативный метод лечения ран, применение гипсовой, антисептической и «нормальной» повязок и пр.

Однако и эти передовые приемы эвакуации и лечения не были лишены недостатков. Ротные носильщики назначались перед боем из числа строевых солдат и не были потому подготовлены к перевязкам и переноске; они подчинялись строевому начальству, а не старшему врачу полка, и последний не мог управлять их работой. Подвижные дивизионные лазареты были развернуты лишь на 50% против штата (всего 83 места), а наплыв раненых в горячем бою превышал иногда 1000 человек. Новейшие методы лечения применялись в основном лишь передовой частью врачебного персонала.

В остальном военно-медицинское обеспечение войск страдало на первом этапе войны еще большим количеством недостатков всякого рода.

В Дунайской армии при форсировании Дуная у Систово эти недостатки не могли еще выявиться достаточно отчетливо. Сам бой происходил па «пятачке», средств было достаточно (госпиталя 9-й и 14-й пехотных дивизий, 53-й военно-временный госпиталь в 25 км позади), сил также хватало (руководило главное военно-медицинское начальство армии, работали группы профессоров Корженевского и Бергмана, Красный Крест выделил сестер).

Однако по мере продвижения Дунайской армии в глубь Болгарии недостатки организации военно-медицинского обеспечения войск проявлялись все резче. Уже под Первой Плевной передовые перевязочные пункты и временный военный госпиталь с работой справлялись плохо. Очень тяжелое положение с эвакуацией раненых создалось в Передовом отряде, так как штатного санитарного вьючного транспорта не имелось, а колесного не хватало и его пришлось заменять местными повозками. При Второй Плевне отрицательно сказалось господствовавшее в деле военно-медицинского обеспечения многоначалие. Некоторые перевязочные пункты были развернуты очень близко к фронту и потому не могли нормально работать. Многие раненые не были эвакуированы с поля боя. Во время отхода войск лечебные учреждения подолгу не получали приказаний и отходили по своей инициативе. Но при всех недостатках большинство врачей не покладая рук работало по оказанию лечебной помощи. В числе их был и профессор Склифосовский.

В Кавказской армии особенно тяжело обстояло дело с оказанием лечебной помощи и эвакуацией раненых в Эриванском отряде; отряд вез раненых при себе.

Если так много недостатков было в войсковом звене, то еще больше их было в армейском и глубоком тылу.

На эвакуации больных и раненых по грунтовым путям крайне вредно отражался недостаток санитарного гужевого транспорта неумение использовать интендантский порожняк, плохая организация помощи и питания в пути, значительная величина перегонов между этапами эвакуации по грунту и т.п. Так, помощник военно-медицинского инспектора Дунайской армии доносил: «В течение двух месяцев, июля и августа, и половины сентября 1877 года транспортировка больных и раненых совершается без определенных указаний мест ночлегов, дневок и обеда; больные не пользуются ни врачебным осмотром, ни отдыхом, ни надлежащим продовольствием, что вредно отражается на ход ран и течений болезней»(2)I.12.2
  (2) А.П. Санитарные меры, принятые в нашей армии в последнюю войну с Турцией 1877-1878 гг. «Русская страна», 1878, №7, стр. 82


[Закрыть].

На Кавказском театре положение с транспортировкой раненых и больных обстояло еще хуже. Конные фургоны были крайне тряскими, а арбы не имели сверху даже покрытия. При скверных в то время дорогах, длинных этапных линиях и палящей жаре эвакуация причиняла больным и раненым лишние муки и вела к увеличению смертности. Но и железнодорожная эвакуация больных и раненых в обеих русских армиях имела большие недочеты. Главным из них являлся недостаток специально приспособленного и оборудованного железнодорожного подвижного состава. В Дунайской армии, например, имелось всего 22 специально оборудованных санитарных поезда, и хотя снабжение и оборудование их соответствовало требованиям медицины того времени, поездов не хватало. В силу этого эвакуация основной массы больных и раненых происходила в обычных, иногда совершенно неприспособленных, товарных или пассажирских вагонах.

Таким образом, уже первый этап войны показал, что в области военно-медицинского обеспечения русская армия далеко ушла вперед по сравнению с Крымской войной, однако недостатки организации лечебного дела и эвакуации оставались еще очень большими.

Огромное значение для устранения всех отмеченных недостатков работы тыла действующих войск имела правильная его общая организация и, в частности, организация тыловых железнодорожных путей сообщения. Но задача эта оказалась совершенно не по плечу главному царскому командованию.

В Дунайской армии была учреждена должность начальника военных сообщений, который должен был объединить в Румынии всю деятельность по подвозу и эвакуации; начальником этим был назначен генерал-лейтенант Каталей. Но, во-первых, он был оторван от командования Дунайской армией, не получал от него регулярных руководящих указаний и информации о ходе военных действий. Во-вторых, его управление, состоявшее из трех отделов (этапного, почт и телеграфов и военно-дорожного), к началу военных действии не было укомплектовано, а его функции не были точно определены. Все это, а также неповоротливость и бюрократизм личного руководящего состава тыла приводили к тому, что бота румынских дорог на первом этапе войны так и не была налажена и происходила в условиях самого возмутительного головотяпства и беспомощности.

13. Действия русского и турецкого военных флотов на Черном море и на Дунае

Несмотря на крайнюю ограниченность своих сил и средств и совершенно несоразмерное превосходство турецкого флота, русский Черноморский флот активно и успешно вел самостоятельные действия на море и, кроме того, оказывал содействие русским сухопутным войскам в их боевых операциях.

Одним из примеров активных действий русского Черноморского флота на первом этапе войны являлся бой русского парохода «Веста» с турецким броненосным корветом «Фетхи Буленд».

«Веста» была построена еще в 1858 году и представляла собой небольшое судно водоизмещением в 1800 тонн с паровым двигателем в 130 лошадиных сил. На вооружении «Весты» состояло пять 6-дюймовых мортир, две 9-фунтовые и одна 4-фунтовая пушки, две скорострельные пушки Энгстрема и две такие же пушки Гатлингса. Кроме того, на пароходе и двух его катерах имелись мины. Экипаж «Весты» состоял из 16 офицеров и 118 человек команды. «Фетхи Буленд» значительно превосходил «Весту» скоростью хода, имел броню и был вооружен двумя орудиями – носовым и кормовым– калибра 10-11 дюймов, четырьмя башенными орудиями калибра 7 дюймов и несколькими орудиями калибра 4-5 дюймов (1)I.13.1
  (1) ЦГА ВМФ, ф. 1243, д. 9213. лл. 35-43.


[Закрыть].

22 июля 1877 года «Веста» отправилась в обычное крейсерство к берегам Болгарии. В 7:30 23 июля с «Весты» было замечено судно. Так как погода была пасмурная, то капитан «Весты» пошел для опознания судна на сближение и вскоре обнаружил, что неизвестным судном был турецкий броненосец «Фетхи Буленд». Аркас особым предписанием(2)I.13.2
  (2) ЦГА ВМФ, ф. 1243, д. 9235, лл. 224-230.


[Закрыть] строго требовал, чтобы капитан «Весты» всемерно избегал вступления в бой с турецкими броненосцами и вообще с хорошо вооруженными турецкими судами, но в данном случае уклониться от боя не удалось.

«Фетхи Буленд» поднял флаг и дал выстрел. «Веста» ответила тем же и повернула назад. Более быстроходный броненосец стал нагонять «Весту». Ведя непрерывный огонь орудиями как главного калибра, так и 7-дюймовыми, «Фетхи Буленд» за короткое время причинил «Весте» большие повреждения. Была пробита верхняя палуба, уничтожена мортира, перебит штуртрос и, наконец, загорелась жилая палуба над самой крюйт-камерой. Экипаж понес большие потери, но не падал духом. Лейтенант Короткое, раненный 17 осколками и опаленный взрывом неприятельской бомбы, продолжал наводить орудия, пока вновь не был ранен осколками в лицо. Боцман Власов и комендоры не отходили от орудий, несмотря на сильный турецкий огонь. Рулевые правили рулем, как в мирное время, не обращая внимания на все творившееся вокруг них.

Пожар удалось потушить. «Веста» энергично отвечала броненосцу своим артиллерийским огнем, а с дистанции 700-800 м – и ружейным. В конце концов «Весте» удалось попасть мортирной бомбой в башню броненосца и подбить его носовое орудие главного калибра. На «Фетхи Буленд» из-под палубы показался пар или дым и было явственно видно смятение экипажа. Броненосец стал отставать, затем переменил курс и вскоре скрылся из виду.

Весь бой, происходивший недалеко от румынского города Кюстендже, длился пять часов и стоил экипажу «Весты» потерь в 33 человека убитыми и ранеными; из этого числа 7 человек были офицерами. В сентябре над командиром «Фетхи Буленд» капитаном Шукри-беем было произведено формальное следствие для выяснения причин его бегства.

Героизм русских моряков и примерное самоотверженное поведение офицеров «Весты» привели к победе в таком неравном бою, где, казалось, все сулило «Весте» верную гибель.

На первом этапе войны имели место также две первые попытки С. О. Макарова атаковать турецкие суда минными катерами.

Первая попытка была предпринята Макаровым против турецких военных судов, стоявших на Батумском рейде. «Когда в городе разнесся слух, – писал историк русского Черноморского флота в войну 1877-1878 гг. Чубинский, – что пароходу «В. кн. Константин», по усиленному и настойчивому ходатайству лейтенанта Макарова, разрешено пуститься в морс, то многие находили план, задуманный лейтенантом Макаровым и его ближайшими товарищами, совершенно безумным, невозможной химерой, и предрекали пароходу неминуемую гибель. И действительно, план казался неосуществимым. От Севастополя до Батума, куда направился «В. кн. Константин», двое суток хода; прежде чем добраться до цели своего путешествия, он на каждом шагу рисковал верной гибелью»(3)I.13.3
  (3) Чубинский В. Об участии моряков в войне с Турцией в 1877-1878 гг., СПБ, 1889, стр. 131.


[Закрыть].

Мрачные пророчества не оправдались. Под умелым управлением Макарова «Константин» скрытно подошел 13 мая 1877 года к Батумскому рейду, где стояла турецкая эскадра, и спустил на воду минный катер «Чесму» для атаки турецких судов. Лейтенант Задаренный, командир «Чесмы», удачно подвел мину под турецкий сторожевой корабль, но мина не взорвалась из-за отказа запала. Попытка минной атаки в первый раз не увенчалась успехом.

Второй раз Макаров осуществил минную атаку 11 июня 1877 года на Сулинском рейде, где, по данным разведки, находились четыре турецких броненосца. Кроме катеров на борту, Макаров вел еще два минных катера (№1 и №2) за собой на буксире «Константина». Турецкая эскадра из трех броненосцев и одного сторожевого парохода стояла на рейде под парами и была окружена бонами; эти меры предосторожности явились прямым результатом первой минной атаки Макарова на Батумском рейде; даже будучи неудачной, эта первая попытка сильно встревожила турок.

«Чесма» запутала винт в буксире своей крылатки и атаковать не смогла.

То же самое случилось и с тремя другими минными катерами – от сильного волнения на море их заливало водой и к тому же они запутались в рыбачьих сетях. Лейтенант Рождественский на минном катере №2, приглушив стук машины брезентом, в темноте незаметно подкрался к турецкому броненосцу «Иджалиэ», перескочил с ходу через бон, но мина взорвалась преждевременно, на некотором расстоянии от броненосца(4)I.13.4
  (4) Повидимому, мина ударилась о бон. См. «Развитие минного оружия в русском флоте», М., 1951, стр. 204.


[Закрыть]. Турки открыли по минному катеру №2 огонь, пробили трубу, сорвали штуртрос; от прыжка через бон в носовой подводной части катера выскочило 16 заклепок, но, несмотря на это, к 5:00 минный катер №2 был уже у борта «Константина». Подорвать «Иджалиэ» удалось лишь лейтенанту Пущину на миноноске №1; при этом, однако, катер получил такие повреждения, что его пришлось затопить. Турецкий броненосный корвет «Иджалиэ» получил при взрыве мины с минного катера №1 такие повреждения, что в дальнейшем он уже не мог принимать участия в военных действиях.

Помимо минных атак, активные действия русского Черноморского военно-морского флота состояли в крейсерских операциях против турецких транспортных и торговых судов.

Помимо Черноморского военного флота, в войне принимали участие, как уже упоминалось, русские флотские команды на Дунае. Сразу же после форсирования русскими войсками Дуная они имели удачное дело с двумя турецкими судами. 28 июня 1877 года турецкий монитор «Хивзи Рахман» и турецкий вооруженный пароход вышли со стороны Рущука и пытались прорваться к переправе у Систово. Переправа была в полном ходу, и проникновение в ее район турецких вооруженных судов грозило срывом перевозки русских войск. Несмотря на ружейный и артиллерийский огонь сухопутных войск, оба турецких судна продолжали упорно продвигаться к Систово. В этот момент навстречу им вышли три русских минных катера – «Петр Великий», «Опыт» и «Генерал-адмирал». Невзирая на открытый по ним с турецких судов огонь, русские катера неуклонно шли на сближение для атаки. Эта отвага русских моряков так подействовала на капитана «Хивзи Рахмана», что он не выдержал и повернул к Рущуку. Его примеру последовал и пароход. Безопасность переправы была обеспечена.

Активные самостоятельные действия турецкого военного флота выражались в крейсерских операциях против русского каботажного судоходства. Масштабы этих операций были невелики – турецким крейсерам удалось захватить лишь несколько мелких торговых судов.

Значительно шире участвовал турецкий военный флот в обеспечении морских десантов на Кавказском побережье Черного моря, хотя и здесь большие результаты не были достигнуты. Турецкий черноморский флот прикрывал в мае и июне высадку турецкой пехоты и кавказских эмигрантов, происходившую у Гудауты, у Очемчиры и Сухума, а также бомбардировал пост Николая, Поти, Гудауты, Очемчиры, Сухум. В конце июня эскадра Гобарта-паши бомбардировала беззащитную Евпаторию и некоторые другие пункты.

В целом на первом этапе войны действия турецкого черноморского флота были весьма ограниченны по масштабу и дали очень незначительные результаты.