Текст книги "Русско-турецкая война 1877—1878 гг."

Автор книги: Николай Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

В то же время ряд других обстоятельств заставлял серьезно призадуматься о целесообразности продления артиллерийской подготовки. Лафеты от стрельбы с дальних дистанций расшатались не только у осадных, но и у полевых орудий. Многие орудия вышли из строя вследствие износа канала ствола или прорыва газов. В снарядах стал ощущаться недостаток(8)II.2.8
  (8) Из двухсот снарядов, подвезенных на каждое осадное орудие, оставалось лишь по сорок.


[Закрыть], и в дальнейшем он должен был резко увеличиться, так как вечером 10 сентября пошел дождь и раскисшие дороги обещали много хлопот и трудностей с подвозом боеприпасов.

10 сентября был созван военный совет для обсуждения создавшегося положения. Военный совет решил штурмовать Плевненский укрепленный лагерь 11 сентября.

Вечером того же 10 сентября в войска была разослана диспозиция на 11 сентября. Основной идеей диспозиции являлось нанесение главного удара на правом фланге расположения русских войск в направлении на Гривицкие редуты(9)II.2.9
  (9) Здесь было два редута, но в штабе отряда и армии известен был до боя только один.


[Закрыть]. Удар там должны были нанести 48 батальонов, в основном румынских войск (3-я и 4-я пехотные румынские дивизии и 1-я бригада 5-й русской пехотной дивизии). В центре наносился удар 30 батальонами (вместе с девятью батальонами главного резерва) 4-го корпуса в направлении на редут Омар-бей-Табия. На левом фланге удар наносился 22 батальонами отрядов Скобелева и Имеретинского.

Схема 26. Третья Плевна. Турецкие укрепления и расположения Западного отряда утром 11 сентября. Направление атак и результаты.

На первый взгляд, такая идея штурма может показаться весьма странной, так как она резко расходилась с взглядом Зотова на левый фланг, где, по его мнению, находился «стратегически-тактический ключ» Плевны. Но эта странность легко разъясняется, если учесть, что идея нанесения главного удара на правом фланге была принята вследствие прямого вмешательства помощника начальника штаба Дунайской армии генерал-майора Левицкого.

Левицкий, являясь помощником начальника штаба армии по оперативной части, совершенно не соответствовал своему служебному положению. Будучи хорошим канцелярским исполнителем, он обладал целым рядом резко отрицательных качеств. Несмотря на то, что он окончил Академию генерального штаба и даже некоторое время преподавал в ней, у него не было широкого военного кругозора и творческих способностей.

Левицкий 10 сентября побывал на левом фланге и за короткое время своего пребывания там «пришел к убеждению», что наносить главный удар на левом фланге невозможно: туркам, мол, высоты против левого русского фланга так важны и они будут защищать их так упорно, что... нечего и на рожон лезть. Зотов не особенно возражал против этого вмешательства. Во-первых, он сам не верил в успех штурма, так как определял силы противника в 80 000 человек с 120-150 орудиями(10)II.2.10
  (10) ЦГВИА, ВУА, д. 7168, т. I, л. 349.


[Закрыть]; возможно, что он даже рад был втайне этому вмешательству как поводу свалить на него впоследствии неудачу штурма. Во-вторых, Зотов сам не был твердо убежден в преимуществах нанесения главного удара на левом фланге; правда, он считал, что против левого фланга находится «стратегически-тактический ключ» Плевненского укрепленного лагеря, но, с другой стороны, он же высказывал и взгляд, что «Гривицкие редуты – ворота Плевны». Большую роль сыграло, по видимому, то соображение, что за правым флангом русских войск находилась императорская главная квартира, и снова возникали опасения, что под Плевной в случае неудачи атаки повторится Седан; Левицкий, по всей вероятности, отражал именно эту точку зрения, которую разделял и Николай Николаевич.

В действительности, однако, Плевну легче всего можно было взять не со стороны Гривицы и не с левого фланга, а с тыла – с запада и юго-запада. За это говорило то, что ко времени Третьей Плевны только там и не было замкнуто кольцо укреплений вокруг Плевны: неукрепленный промежуток достигал 8 км.

За это говорило и много других соображений. Действуя с запада и юго-запада, русские войска решали бы задачу обходом, а не прорывом, к которому они были, мало подготовлены. Далее при таком образе действий они встретили бы противника в открытом поле, а не в сильных полевых укреплениях; опыт всех предыдущих боев свидетельствовал, что в открытом бою русские войска значительно превосходили турецкие. Кроме того, местность благоприятствовала нанесению главного удара именно в этом направлении; от крайнего пункта правого укрепленного турецкого фланга (редут Ваглар-табия) до реки Вид, которая ограничивала обход с запада, было 5 км; развертывание войск, совершающих обход по этой полосе, облегчалось характером местности (виноградники, рощи); тыл обходящих войск после занятия Ловчи был обеспечен; правый фланг не подвергался огню турецких укреплений – обход можно было вести ближе к Виду; левый фланг легко обеспечивался занятием обороны по правому берегу Вида. Наконец, нанесение главного удара с запада носило наиболее решительный характер, так как перехватывался единственный путь отхода, оставшийся у Османа-паши, – на Софию; сражение привело бы к окружению противника.

Однако в верхах русского командования такое решение вопроса даже не обсуждалось по причине «отсутствия превосходства в силах».

Штурму 11 сентября должна была предшествовать артиллерийская подготовка, которая с тремя перерывами – в 2,2 и 1,5 часа – намечалась до 15:00, после чего следовал сам штурм.

В сравнении со Второй Плевной русско-румынские войска при третьем штурме Плевны обладали большим численным превосходством (83 000 штыков и сабель, 424 орудия против 34 000 армии Османа-паши с 72 орудиями). Но это было, пожалуй, и все положительное, чем организация и ход проведения третьего штурма Плевны отличались с русской стороны от организации и проведения штурма во время Первой и Второй Плевны. Грубейшей ошибкой организации третьего штурма Плевны являлось принятие русским командованием направления главного удара правым флангом. Гривицкие редуты вовсе не представляли собой такого объекта, с падением которого рухнула бы вся система турецкой обороны. Даже захватив эти редуты, из них трудно было бы развить серьезное наступление как вдоль хребта Янык-Баира, который командовал над редутами, так и на юго-запад, где наступление уперлось бы в сильную группу турецких укреплений (Чорум-табия, Иштиа-табия и др.). Лишь являвшееся наиболее выгодным, как только что отмечалось, направление главного удара левым флангом принесло бы пользу. С выходом на фланг и в тыл группе Кришинских редутов русские войска выходили к южной и западной окраинам Плевны, брали под огонь и перехватывали единственный тыловой путь сообщений Плевненского гарнизона на Софию. Гарнизон Плевны лишился бы и своей ближней базы в городе Плевне, где были укрыты все запасы турецких войск, и дальнего подвоза извне. При этих условиях войска Османа-паши, не имея возможности удержаться в Плевненском укрепленном лагере, покинули бы его и не только не бросились бы на восток в направлении царской главной квартиры, но прямо-таки неизбежно должны были прорываться на Софию. При сосредоточении главных сил Западного отряда на левом фланге такой прорыв был не опасен, и в открытом поле русские войска имели бы значительные шансы на успех.

Совершенно неудачно был выбран срок атаки 11 сентября. Утром густой туман мешал ведению артиллерийского огня. Почва настолько размякла после дождя, что в ней вязли ноги, и всякое движение было крайне затруднено. Русское командование игнорировало сложившуюся обстановку, приурочив день атаки к царским именинам из одного лишь желания выслужиться перед царем. С тем, что это будет стоить многих лишних жертв, царские генералы считались меньше всего.

Неудачным было и время атаки – 15 часов. Поздний час начала штурма, естественно, сильно затруднял действия войск в случае успеха штурма и необходимости его развития. Официальным мотивом выбора такого позднего часа являлось пожелание, чтобы до штурма полнее успело сказаться действие артиллерийской подготовки. Истинная причина оттяжки часа начала штурма заключалась в ином. Начальник Западного отряда румынский князь Карл и Зотов совершенно не верили в успех штурма; они был уверены в его неудаче и в последующем переходе войск Османа-паши в контрнаступление; позднее начало штурма и должно было, по мысли князя Карла, предотвратить развитие Османом-пашей контрнаступления.

Исключительно слаб был главный резерв – всего девять батальонов, менее чем 1/10 всех предназначенных для штурма сил. Таким резервом можно было прикрыть отход при неудаче, но нельзя до отказа развить успех в случае, если бы он имел место. В то же время для прикрытия артиллерии было выделено шесть батальонов. Слабый резерв и сильное прикрытие артиллерии весьма наглядно свидетельствуют о том, как сильно были уверены князь Карл и Зотов в неудаче штурма и как мало они верили в его успех.

При организации третьего штурма Плевны, совсем незадолго до его начала, была допущена значительная ломка установившихся командных и организационных отношений. К ней надо отнести назначение князя Карла начальником Западного отряда за девять дней до штурма; с Зотова после этого, конечно, нельзя уже было потребовать полной ответственности. Ответственность с Зотова в значительной мере была снята также и вмешательством в его распоряжения не только штаба Дунайской армии (Левицкий), но даже верховного командования. Помимо этого, дальнейшую ломку командных и организационных отношений внесла диспозиция. Криденер по сути остался не у дел, так как части получили задачи помимо него, а в его распоряжении, и то не полностью, осталась лишь одна бригада. У Вельяминова из дивизии был оставлен лишь один полк. Имеретинский из начальника отряда был сделан фактически подчиненным Скобелева, хотя за несколько часов до штурма Имеретинский был начальник, а Скобелев – его подчиненный.

Диспозиция была дана всего за несколько часов до начала штурма. Вследствие этого в некоторые дивизии она вовсе не попала (3-я пехотная дивизия), в другие попала с таким запозданием, что войска с ней стали знакомиться лишь за 2-3 часа до начала Штурма.

Совершенно не продумана была организация последнего дня артиллерийской подготовки. В этот день для артиллерии были совершенно точно известны объекты атаки, и, следовательно, она могла сосредоточить на них весь свой огонь и добиться более действенных результатов, чем за все предыдущие дни подготовки. Но этому мешало то, что общего артиллерийского начальника назначено не было. Вследствие этого нельзя было, как и прежде, сосредоточить огонь по объектам штурма, определенным диспозицией, и произвести нужную для этого смену артиллерийских позиций. В центре из 120 орудий лишь 28 вели огонь по объектам штурма, прочие же 11 сентября распыляли свой огонь по неподвергавшимся штурму укреплениям. Перерывы в огне, взятые из опыта севастопольской кампании и рассчитанные на поражение неприятельских резервов по возобновлении огня, не соответствовали плевненской обстановке. Исходные позиции русских войск находились, в отличие от Севастополя, на значительном удалении от турецких укреплений; Осман-паша не мог принять перерыв в артиллерийской подготовке за начало штурма, не видя фактического выступления русских войск с исходного положения; таким образом, Осману-паше не было надобности с началом перерыва двигать неизвестно куда свои резервы. К тому же перерывы в огне не были согласованы с румынами; когда румынская артиллерия стреляла, русская не вела огня – и наоборот. Совершенно не был продуман переход от артиллерийской подготовки к сопровождению атаки пехоты огнем и колесами; не были даже намечены позиции для такого сопровождения, и с началом штурма в большинстве случаев огонь артиллерии вовсе прекращался. Осадной артиллерии, как и в предыдущие дни, было мало, и она не была в состоянии сильно разрушить турецкие укрепления. Впрочем, и очень многие другие мероприятия по упорядочению артиллерийской подготовки не могли быть выполнены из-за запоздалого получения диспозиции, так как для этого не было времени.

В конечном итоге все надежды на успех штурма у тех представителей высшего русского командования, у которых эти надежды еще имелись, объективно основывались только на вере в русскую пехоту, которая своей кровью и доблестью завоюет победу.

Все пороки организации штурма, полностью выявившиеся в ходе штурма, были к тому же во много раз усилены плохим руководством высшего русского командования.

На правом фланге, несмотря на трудности и малую действительность артиллерийской подготовки из-за густого тумана, румынские войска в 15:00 перешли в атаку на Гривицкие редуты. Сразу же обнаружилась полная несостоятельность произведенной перед штурмом рекогносцировки. Несмотря на то, что Гривицких редутов было два еще во время Второй Плевны, перед третьим штурмом знали только об одном редуте №1 (Канлы-Табия) и с ним одним только и считались, так как редут №2 (Баш-Табия) с исходного положения не был виден. Вследствие этого выход 3-й румынской пехотной дивизии на редут №2 оказался для нее полной неожиданностью. Первая атака румын была отбита. Неудачу потерпели и две повторные атаки. Необстрелянные и лишенные еще славных боевых традиций молодые румынские войска во время атак несколько раз подходили к редуту №1 на 300 шагов, но всякий раз откатывались обратно, неся большие потери (около 3000 человек во всех трех атаках). Лишь после того, как в 18:00 в атаку вместе с румынами (4-я пехотная дивизия полковника Ангелеску) пошла 1-я бригада 5-й русской пехотной дивизии, Гривицкий редут №1 был взят совместными усилиями союзных войск. На этом и кончились все успехи войск правого фланга, купленные дорогой ценой потери 3600 человек убитыми и ранеными. Необходимо отметить, что успех четвертой атаки в значительной мере объяснялся прекрасным взаимодействием с пехотой 5-й дивизии двух батарей (4-й и 5-й) 5-й артиллерийской русской бригады; они сопровождали наступление своей пехоты и огнем и колесами до последнего момента штурма и много помогли достижению успеха.

Бой в центре начался в 12 часов. Преждевременная атака по вине начальника штаба 16-й пехотной дивизии полковника Тихменева двух полков (Угличского и Ярославского) кончилась неудачей.

В 16:00 войска центра вновь перешли в наступление. Первыми начали наступление Казанский и Шуйский пехотные полки. Пункты атаки этих полков были наскоро намечены лишь после 14:00, командиры рот и батальонов не успели в них как следует разобраться. Это обстоятельство, а также то, что двигаться приходилось по скользкой и липкой почве, привело к некоторой путанице и перемешиванию подразделений. И все же, несмотря на сильный огонь неподавленной турецкой пехоты, казанцы и шуйцы взяли две линии турецких траншей. В дальнейшем, однако, оба полка вынуждены были отступить, так как их во-время не поддержали резервы. Генерал Шнитников, руководивший наступлением войск центра, двинул свежий Воронежский полк в атаку лишь в 16:00, после того как выяснил неудачу атаки казанцев и шуйцев. Изолированная атака одного полка ничего не дала, и воронежцы вынуждены были с большими потерями отойти. В 16:30, после отхода воронежцев, Шнитников бросил в атаку и резервный Галицкий полк; впрочем, атака этого полка была приостановлена, когда 2-й батальон подошел к редуту Омар-бей-Табия на 70 шагов; полку было приказано прикрыть отход других частей. Нелепое руководство боем со стороны начальника 30-й пехотной дивизии Шнитникова и начальника штаба 16-й дивизии, слабая артиллерийская подготовка, отсутствие артиллерийского сопровождения атаки(11)II.2.11
  (11) Несмотря на то, что имелась возможность вести огонь через головы своей пехоты, как это делала русская артиллерия еще в Севастополе, где снаряды ложились по цели до момента приближения к ней своей пехоты на 100-200 м, артиллерия атаку пехоты не поддержала.


[Закрыть], слабая подготовка атаки ружейным огнем (на ружье было в течение боя выпущено от 10 до 43 патронов) привели к тому, что участвовавшие в атаке полки понесли большие потери (до 4300 человек убитыми и ранеными).

Эти потери ничем не были оправданы – войска центра не достигли никакого успеха.

На левом фланге Скобелев принял решение, не атакуя Кришинский редут (Юнус-бей-Табия), штурмовать редуты Кованлек и Исса-ага. Такое решение было ошибочным. Вместо того, чтобы обходить фланг Плевненских укреплений, Скобелев своим решением штурмовать редуты Кованлек и Исса-ага свел дело к прорыву фронта. Это привело к тому, что в дальнейшем отряд Скобелева попал под огонь противника с обоих флангов и понес чрезмерные жертвы.

С целью приближения к редутам Кованлек и Исса-ага Скобелев около 11:00, после небольшой и слабой артиллерийской подготовки, приказал Владимирскому полку занять третий гребень Зеленых гор. Гребень был занят, турецкие войска отступили, но вскоре перешли в контратаку силами до одиннадцати таборов. При помощи своевременно двинутого из резерва Суздальского полка контратака была отражена, и турецкая пехота отошла в полном расстройстве. В итоге этих действий войска отряда Скобелева до начала общего штурма заняли исходное положение на третьем гребне на расстоянии 800-1500 м от редутов Кованлек и Исса-ага. В 15:00 части Скобелева двинулись на штурм редутов Кованлек и Исса-ага «с музыкой и барабанным боем», но были встречены сильным фланговым огнем с запада из редутов Юнус-бей-табия, Таль-ат-табия, Милас-табия и Баглар-баши; о существовании трех последних редутов никто в отряде Скобелева не знал. Кроме того, турецкая пехота и артиллерия открыли сильный фланговый огонь с востока из редутов Араб-табия и Омар-бей-табия, а также с фронта. Попав под такой сильный перекрестный огонь, владимирцы, суздальцы и стрелки 9-го и 10-го батальонов стали нести большие потери и залегли в долине Зеленогорского ручья. Скобелев двинул на поддержку им резервный Ревельский пехотный полк, но под сильнейшим ружейным огнем турок ревельцам удалось дойти только до середины ската, шедшего от Зеленогорского ручья к редутам. Пришлось ввести в дело последние два стрелковых батальона (11-й и 12-й) из оставшихся у Скобелева резервов и даже Либавский пехотный полк, присланный из отряда Имеретинского. С помощью этих резервов залегшие войска поднялись я с расстояния 400 м бросились на штурм. Так, в 16:25 удалось захватить редут №1 (Кованлек) и часть траншеи, соединявшей его с редутом №2 (Исса-ага).

Тотчас же вслед за захватом редута №1 турецкая пехота перешла к контратакам сперва силами только находившихся поблизости девятнадцати таборов, а затем еще тремя таборами, высланными из плевненского резерва. Несмотря на упорство этих контратак, все они были отражены благодаря доблести занимавших этот редут русских войск во главе с комендантом майором Горталовым; здесь прекрасно действовал дивизион 4-фунтовых орудий поручика Прохоровича, ведший огонь по наступавшим туркам с дистанции 150 м.

Кришинские редуты с тыла открыли огонь по редуту №1. Несмотря на это, атакой трех сборных рот под командой подполковника Мосцевого в 18:00 был взят редут №2(12)II.2.12
  (12) По другим данным, в 17:30. См. Шербухин. 5-й пехотный Калужский полк в турецкую кампанию 1877 года, 1888, стр. 160.


[Закрыть].

Следовательно, к вечеру 11 сентября отряд Скобелева захватил оба «городских» редута. Перед войсками отряда и городом не было больше никаких турецких укреплений. Создалась обстановка, при которой дальнейшее развитие успеха отдавало в руки русских весь город. По свидетельству турецкого источника(13)II.2.13
  (13) Таль-Ат. Описание военных действий под Плевной, «Военный сборник», СПБ, 1885, №7.


[Закрыть], взятие этих двух укреплений русскими вызвало панику в рядах турецких войск: «...нельзя было и думать в эту минуту отнять укрепления №18 и 19» (Кованлек и Исса-ага числились у турок под номерами 18 и 19. – Н.Б.) «...Турецкие солдаты изнемогали от утомления; они дрались с утра, и им нечего было есть, к тому же доставать воду приходилось с большими затруднениями, так как источник находился между укреплениями и позициями, занятыми неприятелем. Не надо, следовательно, удивляться... что их дух был несколько поколеблен».

Но и положение отряда Скобелева было очень тяжелым. Все находившиеся в «городских» редутах войска были так обескровлены, что их пришлось свести в сборные команды со случайными начальниками во главе. Люди сильно устали, многие не спали две – четыре ночи подряд. Всюду лежали горы трупов. Несся стон раненых, которых некому было убирать. Патроны были на исходе. Солдаты не могли даже окопаться, так как не было шанцевого инструмента, но, «несмотря на усталость, голод, утомление боем, солдаты чувствовали необходимость окопаться и не жалели для этого остатка своих сил. Они рыли или, вернее, ковыряли землю штыками, тесаками, скоблили манерками, выгребали руками, только как бы нибудь прикрыться от огня с трех сторон»(14)II.2.14
  (14) Куропаткин. Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877-1-878 гг., ч. I, СПБ, 1895, стр. 365.


[Закрыть].

Для того, чтобы заполнить чем-нибудь открытую с тыла горжу редутов, а также устроить в 100-150 шагах севернее их траншею («Горталовскую») для отражения турецких контратак, использовались доски и солома от турецких шалашей, дерн от обшивки отлогостей бруствера. Даже трупы русских и турок служили материалом для возведения нужных закрытий. До ночи турки еще дважды контратаковали редуты, но обе контратаки были отбиты. Два батальона эстляндцев из отряда Имеретинского были высланы к редутам №1 и №2 вечером, а третий батальон того же полка – ночью. Двумя батальонами калужцев Имеретинский занял второй гребень Зеленых гор и обеспечил этим тыл отряда Скобелева; один батальон калужцев занял Брестовец с целью обеспечения левого фланга Скобелева; для этой же цели использованы были также спешенные донцы и Кавказская казачья бригада. Все резервы и в отряде Скобелева и в отряде Имеретинского были этими мероприятиями исчерпаны. Создалось известное равновесие сил противников. Дальнейшее развитие боя зависело от того, какая из сторон полнее подаст резервы.

Скобелев своевременно требовал присылки подкреплений, но ему было в этом категорически отказано. Ни главнокомандующий, ни Непокойчицкий не согласились оголить Болгаренское шоссе, не верили, что немыслимо ожидать со стороны турок атаки, и рассчитывали поддержать Скобелева одной бригадой, оставшейся в резерве(15)II.2.15
  (15) Зотов П.Д. Война за независимость славян в 1877-1878 гг., «Русская старина», 1907.


[Закрыть].

Русское командование не поняло выгод положения, создавшегося в связи с прорывом фланга турецкой обороны. Вводом свежих резервов на левом русском фланге еще можно было исправить и нелепости диспозиции, и неудачу войск правого фланга и центра, добившись, – хотя и излишне дорогой ценой, – успеха. Не поддержав левый фланг резервами, русское армейское командование не только отказалось от последних шансов на успех, но и продемонстрировало свою бездарность, невыдержанность и паникерство.

Турецкая сторона в лице Османа-паши более правильно поняла создавшуюся обстановку. Вечером 11 сентября Осман-паша сообщил Риза-бею, который командовал западными турецкими укреплениями: «Сегодня мной собран отдельный отряд, из 15-20 батальонов, который завтра произведет атаку занятых противником укреплений, а потому предписываю всем войскам правого фланга упорно держаться на занимаемых ими местах»(16)II.2.16
  (16) Таль-Ат. Описание военных действий под Плевной, «Военный сборник», 1885, №7.


[Закрыть]. Таким образом, если 11 сентября турки оборонялись на своем левом фланге 4-6 таборами, в центре 6-8 таборами, а на правом фланге 22 таборами, то 12 сентября это соотношение должно было резко измениться в пользу правого турецкого фланга, который усиливался почти вдвое. Усиление правого фланга турок вместе с отказом Николая Николаевича поддержать Скобелева уже предрешало неудачу войск русского левого фланга. Ход событий 12 сентября полностью это подтвердил.

На правом фланге Западного отряда турецкие войска 12 сентября ограничились слабыми контратаками против занятого союзными войсками Гривицкого редута №1, в центре велась лишь перестрелка. Зато на левый русский фланг Осман-паша организовал контратаку силами 15 свежих таборов, взятых с различных участков обороны и из общего резерва Плевненского гарнизона. Успеху этой контратаки Осман-паша придавал большое значение. Он приказал к пятой контратаке стянуть все резервы, до крайности уменьшив состав гарнизонов в траншеях и редутах на всех остальных позициях; для воодушевления контратаковавших частей было приказано нести впереди них зеленое знамя, а муллам в таборах распевать молитвы. Позади атакующих Осман-паша расположил батарею и два кавалерийских полка, приказав им стрелять в каждого, кто вздумает отступать. Турки произвели днем 12 сентября четыре контратаки, но все они войсками русского левого фланга были отбиты.

После отражения четвертой турецкой контратаки положение войск левого русского фланга стало безнадежным. Скобелев в своей реляции так описывал состояние редутов Кованлек и Исса-ага: «Редуты представляли к этому времени (З,5 часа пополудни) страшную картину. Масса трупов русских и турок лежала грудами. Внутренность редута была особенно наполнена ими. В глубокой траншее, связывавшей редуты, продольные выстрелы неприятельские клали сразу десятки людей, и груды трупов, заполнявших траншею, чередовались с еще живыми защитниками. На редуте №2 часть бруствера, обращенного к г. Плевне, была сложена из трупов. На редуте №1 три орудия 5-й батареи 3-й артиллерийской бригады были частью исковерканы и лишены прислуги и лошадей. Остальные два орудия 2-й артиллерийской бригады, лишившиеся тоже прислуги, я приказал увезти раньше. Стоявшее в редуте орудие было тоже подбито. Я вынул из орудия кольца на случай, если они попали бы в руки турок»(17)II.2.17
  (17) ЦГВИА, ВУА, д. 7863, лл. 131-148.


[Закрыть].

Тяжелым было положение русских и в тылу редутов. Куропаткин так писал об этом: «Участок позиции между третьим гребнем и редутами представлял картину тоже тягостную: тысячи раненых и трупов лежали на этом участке. Сотни тел солдат Калужского полка, убитых 27 августа (9 сентября нового стиля. – Н. Б.), лежавшие вперемешку с турецкими трупами, разлагались и заражали воздух»(18)II.2.18
  (18) Куропаткин. Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877-1878 гг., ч. II, СПБ, 1895, стр. 514.


[Закрыть].

Временно командовавший 4-м корпусом Крылов прислал на редуты обессиленный боем 11 сентября и слабый (1300 человек) Шуйский полк. Полк запоздал; его пришлось использовать уже лишь для прикрытия отступления, которое войска левого русского фланга вынуждены были предпринять после пятой турецкой контратаки, начатой около 16:30. Вместе с Шуйским Крылов выслал и Ярославский полк, но Зотов забрал его в свой общий резерв. Войска левого фланга отошли от редутов и унесли с собой всех своих раненых. Только доблестный майор Горталов не захотел покинуть вверенный ему редут; с горстью защитников редута бросился он навстречу туркам и был ими изрублен.

За дни боев войска русского левого фланга потеряли убитыми и ранеными 6500 человек, что составляло 44% офицеров и 41% солдат и унтер-офицеров войск Скобелева и Имеретинского.

Всего русские войска Западного отряда во время третьего штурма Плевны с 7 по 12 сентября потеряли около 13 000 человек, а румынские войска – около 3000 человек. Турки определяли свои потери в 3000 человек.

Русские войска – русская пехота в особенности – показали высокую доблесть, самоотверженность и стойкость. Поставленные своим армейским и высшим командованием в такие условия, при которых победа малой кровью была невозможна, они тем не менее проявили все присущие им выдающиеся боевые качества.

Третья Плевна отчетливо показала, что за 2,5 месяца войны русское высшее командование ничему не научилось, ничего из своих прежних ошибок не учло и к старым ошибкам умудрилось прибавить новые.

В конечном итоге необходимо признать, что третий штурм Плевны не был основан на реальном расчете, а строился лишь в расчете на одну доблесть русского солдата, на неожиданное появление благоприятных случайностей, на «авось».

В трех штурмах Плевны русские потеряли 32 000 человек, румыны – 3000 человек, а поставленная цель так и не была достигнута. Тем самым командование Дунайской армии и Западного отряда показало свою неспособность к организации атак на обороняющегося противника, укрытого в земляных полевых укреплениях и сильного своим ружейным огнем.

В заключение надо сделать некоторые выводы относительно стратегического значения Третьей Плевны и ее вклада в военное искусство.

После Третьей Плевны положение русской Дунайской армии оставалось напряженным. Значительная группа войск была прикована к Плевне, нельзя было создать в Дунайской армии крупный общий резерв, чтобы решать основную стратегическую задачу – наступление к Константинополю. Отсутствие общего резерва устраняло всякую возможность начала наступления Дунайской армии до прибытия осенних подкреплений.

В тактическом отношении Третья Плевна с русской стороны интересна попытками более тщательно, иногда даже по-новому, подойти к организации крупного наступления. Именно поэтому заслуживают положительной оценки мероприятия по инженерной подготовке сражения, съемке карт, тренировке войск, рекогносцировке и, наконец, попытке уяснения основ плана предстоящего сражения. Один факт наличия таких мероприятий говорил о более тщательной подготовке сражения с русской стороны. Новое заключали в себе и приведенные выше основы плана предстоявшего сражения. Но беда в том, что большинство этих мероприятий в основном не охватывали главного или оставались одними лишь попытками, не претворенными в жизнь. Так, например, инженерная подготовка сражения не предусматривала инженерного содействия войскам, главным образом пехоте, в сближении с противником и занятии исходного положения, в подводе войск с наименьшими потерями на наиболее близкое к противнику расстояние; тренировка войск предусматривала подготовку к самому штурму, а не к сближению и наступлению на дальних и средних дистанциях ружейного огня; рекогносцировки не дали ясных данных по разведке самих неприятельских укреплений, ограничившись лишь изучением подступов к ним, а в отношении местности западнее Тученицкого оврага не дав даже и этого; основы плана, правильные сами по себе, не были в период подготовки ничем обеспечены, вследствие чего при осуществлении их во время сражения они не могли быть выполнены.

У командного состава и штабов не хватало практических и организационных навыков для решения усложнившихся вопросов организации сражения. Милютин задал в академиях тон обучения офицеров в практическом и прикладном духе, но этот тон ко времени Третьей Плевны в достаточной мере еще не дал плодов.

В тактическом отношении Третья Плевна все же дала кое-что новое. Так, Плевна подтолкнула введение носимого (малого) шанцевого инструмента – лопат. Они были даны каждой роте в количестве 50% ее численности. В 1878 году малые лопаты уже стали поступать в Дунайскую армию.

В 1881 году появилось первое конкретно разработанное по опыту плевненских и других боев «Наставление по самоокапыванию пехоты малой лопатой». За границей ряд работ по полевой фортификации, основанных на опыте Плевны, появился в 1880 году, но в виде индивидуальных исследований, а не официальных руководств.

Ряд боев Дунайской армии, в особенности плевненские бои, заставили всерьез заняться вопросом о введении на вооружение русских войск полевого орудия с крутой траекторией и более мощным, чем у 9-фунтового, снарядом. Так, в 1885 году в русской армии появляется 6-дюймовая полевая мортира на колесном лафете. А. П. Энгельгардта; в ту пору подобного орудия не было еще ни в одной армии мира.