Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

В общественной организации отличались три категории – а) правящий класс, – люди княжьи, или дружина, б) правимое население – «люди» в тесном смысле, и в) категория, образовавшаяся с организацией православной церкви, – люди церковные, изъятые из власти общей администрации: духовенство и люди, питавшиеся при церкви или находившиеся под ее специальным покровительством. В каждой из этих категории резко отграничены классы людей свободных, полноправных, и несвободных, бесправных; но между этими двумя классами экономическими отношениями создаются группы людей, экономически зависимых и потому в своих гражданских правах ограниченны. Среди свободных отличаются люди лепшии, лучшие, и люди меньшие, также люди городские и волостные. Таким образом дифференциация была довольно значительная, но если исключить разделение на свободных и несвободных, она не отличалась резким разграничением: отдельные классы сближались переходными группами, и передвижение из одной в другую вовсе не исключалось.

История украинского народе

Княжеский пир (из жития Бориса и Глеба)

Перемирная грамота Любарта с Казимиром 1366 г.

96

М С. Грушевский

Последняя страница Остромирова евангелия {древнейшая из местных датированиих рукописей„ относя 1Ц ихся к 1056 году)

Имя дружины (от друг — товарищи, приятели) подчеркивало свободные отношения ее к князю, которые действительно существовали не только в теории, но в значительной степени и на практике. Дружинник, особенно из старших, выдающихся ее представителей (они называются «княжьими мужами»,«боярами», «огнищанами»), считает себя не слепым слугою князя, а его товарищем; поэтому он должен знать его намерения и планы. Их связывает свободный договор: дружинник может во всякое время оставить князя и перейти к другому. Поэтому дружина слагалась из разнообразных этнографических и общественных элементов, следовавших за своим князем из волости в волость. В большинстве однако, особенно с тех пор, как княжьи династии прочно основались в отдельных землях, – дружина, и специально – ее высший класс, приобретает местный характер, пополняясь из местного населения, преимущественно из высших классов местного общества, часто из поколения в поколение находившихся на службе князя и даже по наследству занимавших известные должности. Но двери в это сословие никогда не были закрыты посторонним элементам. Далее в наиболее сплоченное боярство Галиции, где особенно сложились боярские династии, все же проникали и достигали высокого положения люди «от племени смердья», «поповы внуки», хотя на них н смотрели косо в аристократических кругах.

Земская аристократия – бояре (из болярин, больший), первоначально родовая, давно уже превратилась в аристократию имущественную – класс богатых купцов, капиталистов и землевладельцев, а с упадком торгоалн и промышленности в дальнейших столетиях все больше существенным признаком этого класса становится землевладение, и в XIV – XV в. боярин делается синонимом привилегированного землевладельца.

Эта имущественная аристократия, благодаря экономическому преобладанию, занимала влиятельное положение в общественной жизни и, входя в значительном числе в состав дружины князя, имела непосредственное влияние и на управление. Княжеско-дружинный строй, будучи изначала созданием этих богатых классов, и позже стоит с ними в тесном союзе и связи. Юридические кодексы киевские (Русская Правда) ясно указывают на близость правительства к богатым классам: охрану их интересов они имеют в виду прежде всего. Демагогия была чужда княжескому правительству.

Среди сельского населения ядро составляли так называемые смерды, т. е. свободные и экономически самостоятельные крестьяне, сидевшие на своих землях и имевшие собственное хозяйство. Это свободное крестьянство пользовалось всеми гражданскими правами, самоуправлением и собственным судом в своих общинах (остатки этого крестьянского общественного суда сохранились еще в XVI в. в так наз. копных судах, которыми правительство пользовалось для следственных и политических целей).

Относительно обложения крестьянского населения данями и повинностями, за недостатком современных данных, можем составить понятие из указаний позднейших (XV – XVI в.) о порядках, предшествовавших распространению крепостного права и барщинных работ. Из этих указаний видим что основанием обложения служила крупная хозяйственная единица, называвшаяся дворищем (на Волыни и в Галицин), землею (в Киевской земле), селом (в Северской) и заключавшая в себе обыкновенно несколько крестьянских семей: величина ее бывала очень разнообразна и ничем не регулировалась. Подати отличались большим разнообразием, даже в одном и том же селе в основании их лежала старинная дань, которую платили медом, мехами, деньгами (позже данью специально называлась дань медовая, денежная же называлась посощиной, а дань хозяйственными продуктами в Киевской и Волынской земле называлась подымщиной). Другим исстарннным побором было полюдье, первоначально этим именем обозначалась обязанность населения содержать князя с его дружиной при их ежегодных обходах за данью, позже она превратилась в регулярную подать, собиравшуюся независимо от того, приезжал ли действительно князь или его агент, или нет, и получила разные специальные названия. Паконец существовали оплаты для разных княжьих агентов, въезжавших на территорию общины за данями. Эти основные категории обложения со временем обрастали разными придатками, из которых затем вырастали самостоятельные подати и вносили отмеченное выше чрезвычайное разнообразие в систему податей.

Кроме крестьян-собственников, работавших на своем хозяйстве, существовали крестьяне безземельные, хозяйничавшие на чужих землях, или в качестве батраков работавшие на своего «господина», за плату или отрабатывая долг. Они называются изгоями, сябрами и закупами (под этим последним именем выступают они в постановлениях Русской Правды). Лично они свободны, но их экономическая зависимость отражается и на их гражданских правах: закуп не может, наприм, быть свидетелем в судебных процессах, кроме мелких тяжб: его «господин» вправе наказывать «про дело». Только очень тонкая граница отделяла этих экономически зависимых людей от положения несвободного, и они очень легко в это положение попадали.

Тяжелые условия жизни, упадок торговли и земледелия под влиянием тюркских опустошений вели к уменьшению свободного крестьянства, мелкого свободного промысла и к увеличению числа безземельных батраков и несвободных. Разоренные крестьяне хозяйства увеличивали собою имения бояр, а их хозяева попадали в бессрочную службу закупничества, с тем, чтобы оттуда при первом случае быть переведенными в категорию холопей Условия кредита были очень тяжелы, 15% счита-

@ 99

лось очень легким, «христианским» процентом, а неоплатный должник попадал в закупы или неволю. Лишение свободы практиковалось даже по закону в целом ряде случаев.

Русская Правда указывает следующие источники рабства: если свободный или свободная вступили в брак с рабою или рабом, не выговорив себе свободы, или ноступали в дворовую службу без такой же гарантии; если банкрота признавался обанкротившимся по легкомыслию или недобросовестности (его продавали в рабство в пользу кредиторов);в рабство обращались закупы за разные проступки; туда же попадали лица, которые были не в состоянии заплатить судебного штрафа (эти штрафы были очень велики). Наконец, очень распространенным источником рабства был плен во время войны.

По древнерусскому праву раб – »холоп» не был юридическим лицом; закон имел в виду исключительно материальный ущерб, причинявшийся рабом или в его лице наносившийся его господину. Раб не несет никакой ответственности за свои поступки и не располагает никакими правами. Господин имеет над ним неограниченные права, и в зти отношения господина и раба закон не вмешивается вовсе.

Под влиянием общественного прогресса и христианской нроповеди такой принципиальный взгляд на раба не был однако строго выдержан Из случайных указаний видим, что в действительности рабы часто владели собственным имуществом, вели торговые операции и т д Если экономический процесс переводил в категорию несвободных все большие, массы людей полноправных и экономически самостоятельных, то с другой стороны улучшалось и повышалось положение этого все возраставшая класса несвободных.

Обращаясь от общественных и экономических отношений к быту и культуре украинских земель XI—XIII в., я остановлюсь лишь на некоторых более характерных сторонах их жизни, каковы право, религиозные идеи, книжность.

Источниками для изучения права служат, кроме договоров с Византией) X в., юридические кодексы, известные под общим именем Русской Правды; все они, очевидно, составлены в Киеве, частными лицами, на основании судебных решений и княжеских распоряжений Несмотря на то, что они дают картину юридических отношений только для первой половины рассматриваемого периода, киевское право и в них носит уже ясные признаки долгого развития и разработки

Общественное значение преступления признается уже вполне ясно. В оценке его преобладает взгляд материальный, по которому проступок оценивается по его результатам – но степени причиненного им вреда; но на ряду с этим начинает приниматься в расчет и напряжение злой воли

в проступке, сознательность невменяемость его: однако понятая рецидива и степени участия в проступке киевскому праву на данной ступени развития еще неизвестны.

В системе наказаний Русской Правды главное место занимали месть и денежный штраф. Месть или следует за приговором, или предшествует ему (последнее случалось, вероятно, чаще), и суд только решает, имел ли право на месть и не подлежит ли за нее наказанию мститель. В полной силе оставляет ее и последняя редакция Русской Правды. Если мстителя не было, или он отказывался от права мести, тогда преступление оплачивалось штрафом. Штрафом карались и проступки против прав собственности. Кроме штрафа в пользу пострадавшего взимался штраф в пользу правительства. Под влиянием византийского права правительство несколько раз пыталось ввести смертную казнь, но она всякий раз отменялась, слишком противореча, очевидно, обычаям и правосознанию общества. Телесное наказание практиковалось также исключительно только над рабами, за которыми человеческих прав не признавалось.

В сфере гражданского права обращают на себя внимание постановления о займе, свидетельствующие о широком развитии кредита. Законодательство оказывает специальное покровительство торговому кредиту, старается уменьшить формальности для кредитных сделок между купцами и делает всякие снисхождения для банкротств, происшедших без вины данного лица,

В наследственном праве многое остается неясным. Существует, наследование по закону и по завещанию, но круг наследников в обоих случаях собственно один и тот же: отец только править имуществом семьи и потому ограничен в распоряжении им. Больше прав имеет мать относительно своей части. Об экономических и юридических отношениях членов семьи при жизни отца. Правда не говорить почти ничего, очевидно – признавая за ним весьма широкую патриархальную власть в семье, за то много занимается отношениями, возникающими по его смерти. Для определения положения женщины интересен закон, постановлявший за ее убийство ту же пеню, что и за убийство мужчины; но если убивал муж виновную жену, то плата определялась только в половинном размере. При жизни мужа жена юридической роли не играет, очевидно, никакой, но по его смерти вдова получает большое значение, как глава семьи и опекунша, а право очень заботливо оберегает ее от притязаний детей и родственников.

В действительности и при жизни мужа жена пользовалась, несомненно, большим значением; так, мы видим, что княгини принимают» заметное участие в управлении, а Мономах в своем поучении сыновьям советует им не давать женам власти над собою. В бурную эпоху галиц-

Ш 1Q1

кой жизни первой половины XIII в. боярыни принимают деятельное участие в политических и партийных отношениях и их советы решают иногда даже чисто военные вопросы. Вообще в семейных отношениях старого украинского быта было много здоровых задатков, и если позднейшее влияние христианства содействовало упорядочению и некоторой идеализации этих отношений, то с другой стороны аскетическое недоверие и презрение к женщине действовали в совершенно обратном, направлении, и вели семейные отношения не вперед, а назад.

Усвоение христианские идей и византийской церковности было главной чертою духовной жизни этой эпохи, В более значительных культурных центрах, где еще предшествовавшие культурные сношения подготовили почву новой религии и создали христианские общины задолго до официальной христианизации общества, это последняя сделала большие успехи в продолжение одного столетия. В Киеве уже в конце одиннадцатого века видим массу домовых церквей, многочисленные монастыри и людей, искренно и сильно преданных христианскому учению. Вне таких центров последнее, конечно, распространялось медленно и с количественным умножением последователей много проигрывало в своей чистоте, приноровляясь к остаткам старой религии, смешиваясь с ними, и таким образом превращаясь в смесь элементов христианских и языческих, получившую в старых памятниках характерное название «двоеверия ». Языческие праздники, приняв имя христианских или механически присоединенные к ним, существовали далее, вплоть до нашего времени; на христианских святых переносились свойства языческих божеств; к христианским обрядам присоединялись старые, языческие (напр. свадебные, поминальные и т. д.).

Но двоеверие было только более резким проявлением того сочетании христианской внешности и языческой жизни, которое в менее ярких формах совершенно ясно выступает и у меньшинства, с формальной стороны вполне усвоившего христианство и получавшего похвальные титулы «благоверных» и «христолюбцев». Обряд, внешняя набожность, как стороны легче усвояемые, главным образом и принимались обществом, да и самим духовенством часто рекомендовались так усиленно, что отодвигали на второй план нравственное содержание христианства. Построение церквей, посещение богослужения, пост, милостыня и приношения духовенству сделались главными проявлениями благочестия )¹, Что ка-

¹ Характерным проявлением этого преобладания внешнего благочестия служат споры о том, можно ли поститься в среду и пятницу, если в этот день приходится праздник: споры эти весьма сильно волновали духовенство и интеллигенцию украинских и великорусских земель во второй половине XII в.

сается непосредственного воздействия на жизнь, то в этом отношении христианской проповеди удалось новлиять на ограничение свободы половых отношений, несколько упорядочить брак и сделать кое-что для улучшения семейных отношений, хотя в эту сферу она входила очень мало; несомненно также, что она повлияла на улучшение положения несвободных и, может быть, несколько смягчила крайности лихвы. Успехи христианской проповеди в этих сфорах облегчались содействием правительства и его законодательства, в значительной степени подчинившегося ее влиянию.

О силе влияния христианского учения на наиболее искренно отдавшееся ему меньшинство можем судить по распространению аскетизма, по характеру своему совершенно несвойственного природе первобытного Славянина. Христианизация Русского государства совпадает с эпохою чрезвычайного развития монашества в Византии и чрезмерного уважения к нему: монашество признавалось как бы нормою христианской жизни, а всякое благочестие в мире – только слабою копиею христианства. Эти воззрения перешли и в украинское общество и со всем пылом неофитов были усвоены людьми с более чутким моральным чувством, Уже в половине XI в. возникает целый ряд монастырей в Киеве. Но настоящим творцом монашества здесь был игумен Печерского монастыря Феодосий из Курска, Организованный им по византийским образцам Печерский монастырь сделался главным очагом аскетизма и образцом для всех монастырей восточной Европы. В XII и XIII в, монашество получает большое развитие. Центром его остается до полного своего упадка Киев, где в XII в. знаем до 20 монастырей; но они распространяются также и во всех остальных землях. Основание монастыря является почти обязательным делом для каждого выдающего князя. Возникают они и по инициативе самих монахов. Культурное значение их и влияние на христианизацию населения несомненны. Но сам по себе аскетизм имел и нежелательные стороны; уже самый принцип – что только вне мира возможно истинное христианское жиле, заставляя относиться к мирской жизни пренебрежительно, давал тот вывод, что к мирскому житию вообще невозможно предъявлять строгие нравственные требования. Это вызывало уже тогда со стороны более дальновидных моралистов протесты против увлечения монашеством.

Школа и книжность были принесены из Византии, как принадлежности христианства. Целью обучения являлось расширение сведений о христианском учении, возможность преуспевать в благочестии. В литературном запасе, который получала Русь готовым из Греции и Болгарии, преобладала церковно-учительная, литература, а то, что сообщалось из других областей знания, имело лишь служебное значение по отноше-

нию к ней и вообще было проникнуто церковностью. Это оказало свое влияние и на оригинальное творчество, запечатлев его на целый ряд последующих столетий тем же религиозным характером.

Об организации и приемах обучения нам известно мало. Оно производилось очевидно по византийскому образцу – в монастырских и кафедральных школах, где учили так наз. дидаскалы и маистры: такие школы должны были появиться и в украинских землях со времен Владимира и Ярослава, о которых летописи сообщают, что они собирали в большом числе детей для обучения. Кроме такого школьного обучения, имело место, конечно, и одиночное, когда желавший поучиться ученик поступал в учение к грамотею, «маистру». Большинство учеников не шло в науке далее умения читать. Письмо и счет были дальнейшею ступенью обучения. Все другие сведения почерпались из переводных византийских учебнике в и энциклопедий, чтение которых сопровождалось объяснениями наставника, если таковой имелся. Наибольшую сумму сведений они могли дать из истории {хотя и это были сухие и не всегда достоверные факты), меньше и хуже всего – из естественных наук.

Изучение греческого языка, открывавшее двери к оригинальной византийской литературе, было высшею степенью науки, а венцом ее считалось литературное образование, усвоение тайн риторики, стиля, чего очень трудно было достигнуть без руководства наставника. Мы действительно встречаем в XI—XII в. ряд людей, вполне овладевших и литературной манерою, и содержанием византийской образованности, и «стоявших вполне на ее уровне, как митр. Иларион, Кирилл еп. туровский, Климент Смолятич и некоторые анонимные авторы. Но эти «философы» составляли меньшинство сравнительно с людьми, писавшими «попросту», т. е. простыми, более или менее талантливыми начетчиками.

Об оригинальной литературе этого времени мы вообще располагаем очень отрывочными сведениями. Вследствие позднейших невзгод «и упадка культурной жизни в украинских землях в последующих столетиях, до нас дошло главным образом то, что сохранилось в землях северных, великорусских, и так как до половины XII в. великорусские земли стояли в более тесной зависимости от Киева, то и сохранились здесь главным образом произведения XI и первой половины XII в. Таким образом, мы имеем очень мало материала для суждения о литературном движении в украинских землях во второй половине XII и в XIII в., да и для предшествующего времени ни в каком случае не можем положиться на полноту наличного материала.

Сообразно общему характеру просвещения, наибольшее развитие получила литература учительная – поучения, в форме проповедей и посланий, и жития святых. Литература этого рода находилась, конечно, в тесной зависимости от византийских образцов: даже авторы житий идут

о

Договор Владислава-Ягайла с братом Скиргайлом. 1387 г. (письмо великокняжеской канцелярии )

<§>

I

I

слепо за византийскими шаблонами, заимствуя из них не только приемы, но и целые эпизоды, даже просто приспособляя византийские жития к своим святым. Больше оригинальности и свежести видим в исторической литературе, получившей большое развитие, но сохранившейся для нас только в виде нескольких летописных компиляций XII – XIII вв. Здесь мы встречаем рассказы, целиком вышедшие, очевидно, из-под пера людей светских или со светскими интересами, участников политических событий и войн, и в них в полной свежести доходить до нас веяние жизни (такова напр., средняя часть Киевской летописи XII в., некоторые части Галицко-волынской). Литературная манера обыкновенно проста, беспритязательна; исключение составляет вступительная часть Галицкой летописи, в которой мы имеем, очевидно, произведение тогдашней украинской литературной школы, с ее красивым, образным, иногда слишком изукрашенным и тяжелым стилем, выработавшимся из слияния элементов византийского риторства и украинского поэтического творчества, К этой школе принадлежит целый ряд произведений конца XII и начала XIII в – окончание киевской летописи XII в. и галицкая XIII, слова Кирилла еп. Туровского, Моление Даниила и – знаменитое «Слово о полку Игореве».

«Слово о полку Игоревен является единственным сохранившимся в целости произведением поэтического творчества, но оно заключает в себе указания на целый ряд произведений и поэтов, да и самою своею техникою, своим стилем, усвоившим в изобилии элементы старого язычества, массою картин и образов сжатых, сведенных до намеков, свидетельствует о существовании поэтической традиции, очень старой, культивировавшейся в ряде поколений, опиравшейся, с одной стороны, на византийской литературе, в ее славянско-украинском одеянии, с другой стороны – на поэзии народной. Некоторые обломки этого поэтического творчества дошли до нас также и в наших летописных компиляциях.

Из сферы искусства в значительном количестве сохранились произведения архитектуры и живописи (фрески и миниатюры), к которым примыкают также мозаики и эмали, затем немного резьбы на камне и очень много декоративного искусства в области ювелирных изделий. В архитектуре и живописи, мозаике и эмальерстве украинские мастера являются учениками и подражателями Греков. Первые, старейшие местные памятники вышли из рук греческих мастеров, но уже во второй половине XI в. появляются свои местные артисты, ученики Греков; из первой половины XII в. мы имеем уже несомненные памятники работы местных мастеров (напр., в монастырских церквях, св. Михаила и св. Кирилла в Киеве). Нодражая византийским образцам, они вносили и новые, собственные особенности к свои произведения. С течением времени эти новые примеси и новые течения должны были выступать все рез-

че; но к сожалению и тут, как и в литературе, для наиболее интересного для нас времени, XIII—XIV вв., мы не располагаем почти никаким материалом. В жалких остатках церковной архитектуры Галиции видны следы западного влияния; о них говорят также литературные произведения. Это сочетание элементов местных, византийских и западных представляло бы для нас большой интерес, но материал слишком скуден, да и тот не собрать и не изучен достаточно.

Больше интереса и разнообразия представляют богатые остатки древнего прикладного искусства – в изделиях ювелирных. Тут с влияниями византийскими изначала смешиваются чрезвычайно старые и сильные на украинской территории влияния восточные, причем как те, так и другие, более или менее самостоятельно перерабатываются украинскими мастерами. Мы встречаем здесь большое богатство орнаментационной техники (гравировка, оксидировка, эмаль, филигран, зернь) и если для одних, мотивов могут быть указаны близкие образцы в искусстве византийском или восточном, то в других мы имеем очевидно оригинальные комбинации или только очень далекие отзвуки чужих образцов. Техника этих изделий украинских мастеров стоить очень высоко – иногда значительно выше аналогических западноевропейских изделий XI—ХП вв.

Вообще жизнь и культура украинских земель XI—XIII вв. отличается значительным развитием и большим разнообразием элементов, культурных течений и их влияний, встречавшихся на украинской территории. Тесно примкнув с концом X в. к византийской культуре, она с XIII в. все сильнее сближается с западом, и его влияние в галицких памятниках первой половины XIV века чувствуется очень сильно (князья употребляют печати западного образца, грамоты их канцелярии пишутся по-латыни и т. п.). Но подражанием не исчерпывалось содержание украинской жизни. В ней чувствуется внутренняя сила развития и движения и она могла дать нам весьма интересные результаты при более благоприятных условиях развития. Слабою стороной украинской культуры было то, что она опиралась на слишком незначительное верхнее меньшинство населения. Падение государственной жизни, в связи с упадком богатого городского и землевладельческого боярства, подорвало ее вполне, и из нее уцелели только те жалкие остатки, какие могли быть усвоены народными массами да темным сельским духовенством, – остатки, которые не дают нам никакого представления о богатом культурном содержании и развитии старой Руси и у соприкасавшихся с ними посторонних элементов создавали совершенно ложные понятия о последней.

Подробнее об общественном строе нуцрзвленыи – ИсторияУкраииы-Руси, т. III, гл. 3, об отношения экономических, быте и культуре – там же, гл. 1.

$ И Я & .* к I! £: 4 V* »

. » г ♦« г)

.:i ;*&!«*&*•* 4 «*#•«»

IX. ПАДЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЖИЗНИ ПЕРЕХОД УКРАИНСКИХ ЗЕМЕЛЬ ПОД ВЛАСТЬ В. КН. ЛИТОВСКОГО И ПОЛЬШИ.

С падением государственной жизни в восточной Украине области ее постепенно становятся владениями литовских князей. Галицко-волынские земли, признавшие в 1340 г. своим князем Любарта Гедиминовича, на место убитого Юрия-Болеслава, – были не единственным приобретением литовской династии на украинской территории этого времени. Средние десятилетия XIV века были временем чрезвычайно деятельного и успешного собирания земель старого Русского государства, с их ослабленным или разложившимся вовсе государственным строем, князьями литовскими, представителями новой, только что формирующейся, неизжитой политической силы.

Сильно запоздавшая и в культурном и в общественном развитии своем, литовская народность в XIII в. начинает организоваться политически, совершает этот процесс чрезвычайно быстро и успешно, и одновременно притягивает к себе разбитые остатки старого Русского государства. Мендовг, считающийся основателем Литовского государства, только еще собирает литовские племена в более сильную и сплоченную государственную организацию, но одновременно владеет уже целым рядом мелких белорусских княжеств в бассейне Немана, Припети и Березины и старается распространять свою власть далее, на земли черниговские, смоленские, полоцкие (в середине XIII в). Галицко-волынские князья недружелюбно смотрели на эту новую политическую силу, но остановить ее роста не успели. Не удались и их династические планы путем союзов и браков провести своих членов на княжьи столы этого нового Литовского государства; один из сыновей Данила, Шварно, действительно получил было литовский великокняжеский престол от сына Мендовга – Войшелка, но умер вслед затем, и новые литовские династии вскоре освобождаются вовсе от всякого влияния галицко-волынских князей. С началом же XIV в. утвердившаяся в литовских землях династия Гедимина с удвоенной энергией собирает белорусские и украинские земли

Этот процесс собирания киевского наследия литовской династией очень мало известен в деталях. Проходил он большею частью без шума и громких событий, без больших войн и значительных перемен в строе присоединяемых земель, и потому очень мало оставил следов в источни-

МС. Грушевский

ках, тем более, что из этих земель от XIV в. не сохранилось для нас никаких местных летописей и очень мало актового материала. Стоя гораздо ниже в культурном и общественном развитии сравнительно с народностью присоединяемых земель, украинской пли белорусскою, литовская народность подпадала влиянию славянского элемента, его государственных и общественных форм, религии, быта, письменности. Белорусский язык сделался языком письменности и делопроизводства в. кн. Литовского на все последующее время {литовский язык в письменности не употреблялся); право и политико-общественная схема, выработанная Киевским государством, легли в основу государственного права в. кн. Литовского; сама династия литовская сильно обрусела: между ее членами во второй половине XIV в. большинство князей было православных и совсем обрусевших, Влияние оказывала особенно белорусская стихия, так как белорусские земли раньше были присоединены и теснее связаны с в. кн. Литовским, чем земли украинские.

Отчасти в силу культурной бедности Литвы, отчасти из политических соображений, литовские князья и позже старались вносить как можно меньше перемен в строй и отношения своих славянских провинций: *мы старины не рушаем, а новины не уводим#, – было их лозупгом. На первых же порах литовская оккупация вносила лишь минимальные перемены в отношения присоединяемых земель: нетронутыми оставались все правовые нормы, общественный строй и жизнь: очень часто оставались на своих местах и прежние князья (где они были), и только в виде высшей власти являлся теперь среди них какой-нибудь член литовской династии, или сам великий князь, а отношение нового правительства к новой провинции ограничивалось, самое большее, требованием участия в военных походах. При таких отношениях и при бедности наших источников неудивительно, что мы иногда только позже узнаем о совершившейся перемене – присоединении той или другой земли к в. кн. Литовскому, а время и обстоятельства этого факта остаются совершенно неизвестными.

В первой четверти XIV в, большинство белорусских земель уже так или иначе было связано с в. кн. Литовским, и литовские князья протягивали руки и к землям украинским. Из позднейших известий и некоторых косвенных указаний выходит, что уже в первой четверти XIV в. (при последних Романовичах галицко-волынских, или в междуцарствие по их смерти), оторвана была от Галицко-волынского государства и присоединена к в. кн. Литовскому волость Версстейско-дорогичинская, т. е. земли по среднему течению Зал. Буга. Позднейшее генеалогическое сказание говорит, что один из литовских князей, которого оно называет Видом и помещает между Мендовгом и братом (и предшественником) Гедими-