Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

С Дорошенком Самойлович не поддерживал уже таких тесных и солидарных отношений, как Многогришный, и раздвоение Украины чувствовалось вполне осязательно. Была еще и третья политическая группа – Запорожье с соседними южными территориями на обеих сторонах Днепра, в это время не подчинявшееся ни Самойловичу, ни Дорошенку, а выставлявшее своих собственных гетманов, довершавших тогдашнее расчленение Украины.

Правда, эти гетманы не имели большого значения, наоборот, за Дорошенком чувствовалось все еще большая нравственная сила, и Самойлович постоянно боялся, что московское правительство может пожертвовать им для соглашения с Дорошенком. Поэтому он усиленно старался рассорить с ним Москву и по возможности всячески ослабить. Московское правительство действительно было очень озабочено Дорошенком и не находило способа поладить с ним. Южные полки все еще стояли большею частью вне зависимости от Москвы, тяготея к Дорошенку или к гетманам, которые один за другим всплывали на Запорожье. С другой стороны московское правительство заботил союз Дорошенка с Турцией, приобретавший все более осязательное значение и грозивший большими осложнениями.

16 Зак. 35

250 @

Я упоминал, что в сношения с Турцией Дорошенко вошел уже вскоре после того, как стал гетманом. В 1669 с он вступает в окончательный договор с Портою, признав себя вассалом султана, за что последний обещал ему помощь для освобождения Украины в ее этнографических границах – по Перемышль и Самбор, по Вислу и Неман, по Севск и Путивль (т е. до московской границы). Но союз с Турцией и Крымом, даже помимо признания их верховенства, был весьма не популярен среди козачества. Свое подданство султану Дорошенко ко возможности маскировал перед народными массами, но им достаточно претили уже и союзные отношения с «неверными», вековечными врагами, тем более, что каждый приход на Украину «союзников» Татар сопровождался обыкновенно опустошениями самой союзной территории и уводом в плен ее жителей. Хотя Дорошенко в своем трактате с Турцией и поставил условием, что такие бесчинства впредь не должны иметь места, но все его представления в этом смысле турецкому и крымскому правительству оставались бесплодными.

Среди населения правобережной Украины под впечатлением этих татарских опустошений начинается формальное бегство; развившаяся уже перед тем эмиграция в левобережную Украину все усиливается, доходя до размеров массовых. А против самого Дорошенка в виду непопулярности его политики, выступают все новые и новые претенденты, особенно со стороны Запорожья, особенно враждебного союзу с Крымом. В1669 – 72 гг. Дорошенку приходилось вести постоянную борьбу с такими запорожскими гетманами – Суховием, Ханенком.

Но, несмотря на эту непопулярность и все тревожные симптомы, Дорошенко упорно держался союза с Турцией. При помощи ее он прежде всего хотел окончательно покончить с претензиями Полыни на Украину и иризывал турецкое правительство к активным выступлениям. Но Порту не легко было склонить к решительному шагу, и Дорошенко, не решаясь с собственными силами вступить в открытую борьбу с Польшею, заключал трактаты, тянул переговоры, подавал надежды, пока наконец польское правительство не потеряло терпения и, тан как Дорошенко ставил очень высокие требования – обратилось к Ханенку. С этим более податливым авантюристом оно заключило в 1670 г. договор, признав его гетманом. Ханенко удовлетворился ничего не стоящими обещаниями относительно свободы православной религии, не прикосновенности козацких земель и т. п. Но договор этот не имел никакого значения уже потому, что Ханенка признавали гетманом только небольшая территории в южной части правобережной Украины. Зато Дорошенку этот договор не мог внушить добрых чувств к Польше, и он с удвоенной энергией понуждал турецкое правительство к походу на Украину.

251

Наконец султан Магомет IV решил двинуться на Польшу. В конце

1671 г. он начал готовиться к походу и выслал польскому правительству извещение, что вследствие нападений Поляков на территорию его вассала Дорошенка, он, султан, решил предпринять поход на Польшу. В мае

1672 г. султан, действительно, двинулся в поход с огромной армиею.

Хан со своей ордой выслан был вперед и вместе с Дорошенком рассеял находившиеся на Украине польские отряды и Козаков Ханенка. Турецкая армия осадила Каменец, плохо вооруженный и сдавшийся после недолгой осады, затем двинулась на Галичину и осадила Львов. Никто в Польше не думал о сопротивлении. Польские комиссары, прибывшие в турецкий лагерь во время осады Львова, согласились на все условия Турок, уступив Турции Подолию и обязавшись кроме того платить ежегодную дань. «Украина в давних границах» отдавалась Дорошенку, и польские гарнизоны, какие еще там оставались, польское правительство обязывалось вывести оттуда. На этих условиях был подписан договор под Бучачом 7 октября 1672 г., и турецкая армия, заняв Подолию, ушла обратно.

Таким образом первая половина плана Дорошенка по-видимому была исполнена. Недалеким казалось и его дальнейшее осуществление. Московское правительство, озабоченное союзом Дорошенка с Турцией и предостережением, какое давало ему нашествие Турок на Польшу, готово было идти на веяческие уступки, лишь бы обезопасить себя от Турок. По Украине ходили слухи, что визирь обещал на следующий год привести войско для покорения левобережной Украины, и это вызвало здесь общую панику, настраивавшую очень тревожно правительственные сферы Правительство и земский собор решили принять Дорошенка с правобережной Украиной под московскую протекцию в виду того, что по Бучацкому договору Нольша отказалась от прав на правобережную Украину, и перемирие с Польшею не связывало больше московское правительство по отношению к Украине. Московское правительство готово было пойти на уступки требованиям Дорошенка.

Каковы были условия Дорошенка, узнаем из одного несколько более позднего его письма (1673). Он требовал, чтобы на всей Украине в пределах Киевского, Браславского и Черниговского воеводств был один гетман; его власти должно было подчиняться Запорожье, а также и Киев, то есть московские воеводы должны быть выведены даже из Киева, и их нигде не должно было быть; но московское правительство возьмет на себя обязательство охранять Украину. Это было повторением программы 1668 г, и она была теперь очень близка к осуществлению. Но успех Дорошенка был весьма не прочен, так как был результатом только преходящей паники, наведенной Турками, и эта непрочность не замедлила обнаружиться.

16*

Прежде всего планы московского правительства встретили препятствия со стороны Польши.

Польское правительство заявило, что оно не отказывается от прав на правобережную Украину и не намерено исполнять Бучацкого договора, поэтому принятие Дорошенка под московскую протекцию сочтет нарушением перемирия. Действительно, Польша не вывела своих гарнизонов из правобережной Украины и продолжала поддерживать Ханенка против Дорошенка. Это остановило Москву. Между тем страх, наведенный Турками, скоро рассеялся. На следующий год Турки похода не повторили. Польша осмелилась перейти в наступательную войну, и под Хотином Собесский одержал над Турками победу. Самойлович, старавшийся всеми мерами помешать соглашению московского правительства с Дорошенком, так как оно лишило бы гетманства его самого, советовал не доверять Дорошенку и действовать оружием. Московское правительство в конце концов решилось следовать этому совету.

В начале 1674 г. Самойлович и Ромодановский получили приказ двинуться за Днепр. Им было поручено повести военные действия только в том случае, если бы не удалось прийти к соглашению с Дорошенком; но Самойлович умышленно не вступал с ним ни в какие переговоры, а постарался привлечь на свою сторопу правобережное войско и население.

Действительно, почти все население правобережной Украины перешло на сторону Самойловича, когда он явился здесь со своими и московскими войсками, Обстановка, в которой происходил турецкий поход 1672 г., – превращение христианских церквей Подолии в мечети, набор мальчиков в янычары, случаи насильственного обращения в магометанство, – все это еще более обострило негодование против Дорошенка за его союз с Турцией, так что оно проявлялось даже среди его приближенных. За отсутствием Турок, единственной опорою и надеждою Дррошенка были Татары, но и они не пришли на его призыв. Хан был недоволен тем, что Дорошенко помимо его вошел в непосредственные сношения с Турцией, и неохотно исполнял приходившие оттуда приказы помогать гетману. Когда явились войска Самойловича, полное отсутствие сочувствия к Дорошенку – собственно к его политике, обнаружилось среди украинского населения во всей наготе, и по реакиции все обратилось к Самойловичу и Москве.

Дорошенко увидел себя оставленным всеми. В его резиденции – Чигприне с окрестностями, осталось с ним, как говорили, всего 5.000 Козаков, среди которых также было много недовольных. Самойлович занял гарнизонами Поднепровье, депутаты десяти правобережных полков, явившись к нему, признали верховенство Москвы. По приглашению Самойловича, после оккупации Поднепровья возвращавшегося за Днепр, они

ш 253

явились в Переяславль, и здесь по предложению Ромодановского, признали гетманом правобережной Украины Самойловича и еще раз приняли протекцию Москвы. На этой же раде сложил знаки гетманского достоинства Ханенко, и они были переданы также Самойловичу, который таким образом был признан единым гетманом для всей Украины (15 августа 1674 г.).

Сам Дорошенко поколебался и готов был капитулировать, но его удержал Сирко, проникшийся ненавистью к Москве с тех пор, как побывал в московской ссылке, и в этом же направлении влиявший теперь на Запорожье.

Когда по уходе московского войска пришли на помощь Дорошенку крымские Татары, он попытался вернуть отпавшую Украину, действуя террором и экзекуциями. Но его приобретения были утрачены снова, когда появился здесь отряд, высланный Самойловичем. Наконец пришли Турки, на которых возлагал всю надежду Дорошенко, но они не обратились на Киев и левобережную Украину, а занялись экзекуциями в Подолии и Браславщине, так что и этот поход их не принес желательных для Дорошенка результатов. Страх перед Турциею окончательно исчез. Однако и предпринятый Самойловичем с Ромодановским новый поход в правобережную Украину не отличался энергией. Положение оставалось неопределенным. Следующий 1675 год ирошел в мелкой войне. К экзекуциям Самойловича и Дорошенка, московским, татарским и турецким присоединились еще и польские. Польша, сначала не опротестовавшая присоединения правобережной Украины к левобережной, выступила теперь с претензиями и выслала войска.

Эта бестолковщина, экзекуции со всех сторон, постои Татар и Турок и т п. привели наконец население к полному отчаянию. Когда оказалось, что и московское верховенство не доставляет покоя и безопасности, население правобережной Украины начинает ноголовно выселяться. Эмиграция, чрезвычайно развившаяся уже с 1660-х гг., переходит в поголовную в 1674—76 гг. Правобережное Поднепровье и Браславщина совершенно опустели; движение охватило и территории, лежавшие далее к западу; Поляки и Дорошенко напрасно старались его остановить.

Дорошенку это запустение Украины наносило последний удар; напрасно он прибегал к крайним мерам террора – громил ватаги переселенцев, отдавал их в неволю Татарам – эмиграция шла со стихийной силою, и уже в 1675 г. Самойлович доносил в Москву, что за Днепром осталось очень мало населения. Так как в левобережных полках уже было мало свободных земель, то переселенцы шли дальше, за московскую границу, в округа Ахтырский, Сумской и др.

Дорошенко окончательно сознал безнадежность своего положения. Необычное зрелище представлял этот «последний козак», всеми остав-

254 ^

ленный, без войска и запасов сидевший на своей Чигиринской горе и все еще служивший предметом тревог для соседних государства дипломатических переговоров и политических комбинаций. Дорошенко пытался теперь добиться у московского правительства, чтобы оно признало его гетманом хотя для известной части Украины, но московское правительство уже упорно стало на том, что единственным гетманом украинских земель должен быть Самойлович, и не обещало Дорошенку ничего, кроме амнистии.

Но признать «регимент» Самойловнча не хотелось ни Дорошенку, ни Сирку – его единственной опоре на Украине. Сирко выступил с теорией, что выбор гетмана принадлежит Запорожской сиче. Дорошенко сложил пред ее представителями свои гетманские «клейноты» – знаки власти, Сирко носился с планом созвать новую раду для выбора гетмана. Переговоры об этом затянулись на несколько месяцев. Между тем, после долгих проволочек, Самойлович с Ромодановским, по поручению московского правительства двинулись снова к Днепру. Дорошенко призывал на помощь Турок и Татар, – они не пришли. Когда передовой корпус украинско-московской армии подошел к Чигирину, Дорошенко решил, что час его пробил: он вышел навстречу передовому полку со старшиной и духовенством и прикее присягу, а затем с двухтысячным оставшимся при нем отрядом явился в лагерь Самойловича и Ромодановского, расположенный на левом берегу Днепра, и сложил клейноты, которые и были переданы Самойловичу (сентябрь 1676 г.).

Этим закончилась политическая карьера Дорошенка, Свой век он намеревался дожить на Украине, в качестве частного человека, но его скоро потребовали в Москву. Самойлович пытался противиться, видя в этом нарушение своей присяги Дорошенку относительно свободы и неприкосновенности его личности и опасаясь, что общественное мнение обвинит его в этом нарушении. Но московское правительство настояло, и Дорошенко вынужден был повиноваться. Из Москвы на Украину, несмотря на все его просьбы, Дорошенка уже не отпустили, а держали в почетном заключении. Позже он был назначен воеводою в Вятку, а после двухлетней службы получил поместье Яронолче, в Волоколамском уезде, где и окончил свои дни (умер в 1698 г.).

Вопрос о правобережной Украине был закончен лишь спустя несколько лет после капитуляции Дорошенка. Турция не хотела отказаться от нее и, не поддержав во время Дорошенка, после его капитуляции начала готовиться к походу, а на место Дорошенка выставила гетманом Юрия Хмельницкого. Схваченный турецкими войсками на Украине и присланный в Константинополь в 1672 г, он содержался здесь в заключении; теперь султан приказал патриарху снять с него монашество и выслал на Украину в качестве своего вассала.

Летом 1677 г. турецкая армия, имея с собою Хмельницкого, прибыла на Украину и осадила Чигирин, где после капитуляции Дорошенка был поставлен московский гарнизон. На выручку двинулись из-за Днепра Самойлович с Ромодановским, и Турки, сняв осаду, ушли, но в следующем (1678) году повторили поход снова. Такая настойчивость Турции испугала московское правительство, и оно, посылая снова Самойловича с Ромодановским, в тайной инструкции последнему поручило разрушить Чигирин, население вывести и войти с Турками в соглашение, чтобы правобережное Поднепровье оставить нустым и без укреплений.

Инструкция эта дана была тайком от Самойловича, который не соглашался на отречение от правобережной Украины, и несмотря на его желание отстоять Чигирин, кампания 1678 г. окончилась тем, что после упорной обороны московский гарнизон вышел из Чигорина по приказу Ромодановского, а Чигиринский замок был взорван порохом. Остатки населения из приднепровских местностей были насильно перегнаны за Днепр в 1679 г. – это так называемый в народной традиции «згин».

Самойлович проектировал поселить этих Заднепрян в Слободской Украине, передав последнюю в гетманское управление, но московское правительство на это не согласилось, и заднепровскос переселенцы в конце концов были поселены на юго-восточной окраине, на север от р. Орели. '

Старания Юр. Хмельницкого укрепить свое положение на Украине с помощью Татар и Турок между тем не удалось. Под влиянпем Сирка некоторое время колебалось еще Запорожье – не присоединиться ли к Хмельницкому, но в конце концов и Сирко не захотел связывать себя с Турками. Надежды Турок, что имя Хмельницкого привлечет к пему население, совершенно не оправдались, и в 1681 г. он был отозван.

Борьба за правобережную Украину успела между тем утомить и Турцию и Москву, и между ними начались переговоры о мире. Польша, мечтавшая о возвращении Подолии, желала привлечь Москву к противотурецкой лиге; в 1680 г. она заключила с Москвою трактат, по которому за уплату 200 тыс. рублей отказалась навсегда от Киева, считавшегося до сих пор только во временном владении московского правительства, и теперь предлагала последнему союз против Турции. Московское правительство, в виду этой дилеммы, обратилось за советом к Самойловичу. Тот советовал не входить в союз с Польшей, а помириться с Турцией, но выговорить себе земли между Днепром и Днестром, или по крайней мере – до Южного Буга. Московское правительство приняло эту точку зрения и старалось придти к соглашению с Турцией. Но крымский хан решительно воспротивился уступке правобережного Поднепровья, и московское правительство согласилось признать Днепр границей, с тем, чтобы край между Днепром и Юж. Бугом остался незаселенным.

М.С. Груш4!вскии

На этих условиях заключен был трактат в 1681 г. Однако при ратификации его в Константинополе турецким правительством была исключена оговорка о том, что Поднепровье должно остаться пустыней, и даже сделано добавление, что переселениям из левобережной Украины на правый берег не должны ставиться препятствия. Эти изменения вызвали большое неудовольствие Самойловича и вообще на Украине, но было уже поздно – трактат был подписан.

Первое место в литературе для этих годов остается за монографий Костомарова: «Руина» (оканчивается низложением Самойловича). Не много прибавили более новые работы Эварицкого – Историю Запорожских Козаков, т. II, 1894, и Волк-Карачевского – Борьба Польши с козачеством во 2-ой пол. XVII и нач. XVIII в , 1899 г. Из более специальных упомяну о Брюховецком – статью E. С. в «Киевской Старине» 1886, о Дорошеике Целевича в Записках и тов. им. Шевченка, т XXV, кроме того: Эйнгорн – Сношения малорусского духовенства с московским правительством, 1899.

Автограф П. Дорощенко

XX. ПОСЛЕДНЯЯ ЧЕТВЕРТЬ XVII ВЕКА.

Капитуляция Дорошенка была очень важным симптомом в украинских отношениях. Это был последний сподвижник Хмельницкого, последний представитель кружка автономистов, взлелеявших идею самостоятельного украинского государства. Своей настойчивостью и непреклонностью он свел в глазах современников эту идею до абсурда. Необходимость помириться с тесной зависимостью от Москвы и подчиниться московской политике – для огромного большинства украинского общества стала очевидным фактом.

Гетманство Самойловича, представителя полной лояльности по отношению к московскому правительству, воплощало это сознание. Когда московским политикам понадобилось сделать Самойловича козлом отнущения своих неудач, и он был принесен в жертву этой некоторым образом 4государственной необходимости», занявший его место новый гетман Иван Мазепа пошел вполне по стопам Самойловича и во внутренней политике и в отношениях к московскому правительству, он исполнял требования и желания последнего, всячески стараясь доказать свое усердие, хотя они часто больно задевали интересы Украины и гетманской власти. Более тридцати лет «Гетманщина», как называлась левобережная Украина, тихо плыла, без всяких конфликтов и пертурбаций, на буксире московской политики, пока неожиданные политические комбинации не увлекли Мазепу с его лояльного пути. Но и эта пертурбация собственно не изменила общего паправления политического и социально экономического процесса левобережной Украины – только ускорила его темп.

Будучи ставленником старшины, Самойлович верою и правдою служил ее сословным и экономическим интересам, усиленно рекомендуя крестьянскому населению оказывать всякое «послушенство* своим помещикам и тщательно преграждая дорогу к козацкому званию «жителям тяглым». Эго не могло доставить ему популярности в народных массах, раздраженных также введением косвенных налогов на разные предметы потребления и сбора продуктов на военные нужды и издержки управления. Особенное неудовольствие – не только масс, но и зажиточной буржуазии возбуждало введение правительственной монополии винокурения, продажи табаку и дегтя, отдававшейся на откуп («оранда»). Нерасположение народных масс к Самойловичу, как представителю инте-

ресов старшины, выражалось и в недружелюбном отношении к нему Запорожья, живо отражавшего настроения масс. Официально подчиненное гетманской власти оно вечно пререкалось и отказывало в покорности Самойловичу, как и преемнику его булавы и политики Мазепе. С своей стороны старшина была недовольна непотизмом Самойловича, его стремлениями проводить на высшие должности своих родственников. Жаловались на его корыстолюбие и взяточничество, на панские замашки. Все это особенно неприятно поражало в выскочке, не помнившем, по словам современника, «на подлость своего рожаю» (своего низкого происхождения), сам же по себе гетман и его семья были лишь типичными представителями старшинского класса

Наученный горьким опытом своего предшественника, Многогришного, влачившего подневольное существование в Сибири, «скитаясь меж дворов и помирая голодной смертью», по его собственным словам, Самойлович усиленно старался не подать московскому правительству никакого повода к неудовольствию. Он даже не отказал в своем содействии осуществлению давнишнего плана, занимавшего московское правительство со времен Хмельницкого и теперь снова поставленного на очередь – подчинения украинской церкви московскому патриархату. По настоянию московского правительства, Самойлович провел на киевскую митрополию человека, изъявившего готовность принять посвящение от московского патриарха и признай его власть над собою. Это был родственник Самойловича, кн. Гедеон Святополк Четвертинский, епископ луцкий. Самойлович поставил однако условием, что московское правительство само уладить дело с константинопольским патриархом, т. е. получить от него отречение от власти над киевской митрополиею. Но константинопольский патриарх с другими патриархами не пожелал на это согласиться, и московское правительство обратилось к содействию вел. визиря. Так как Порта тогда была заинтересована сохранением добрых отношений с Москвою, в виду противотурецких происков Польши, то визирь не отказал в своем содействии в сем деликатном деле и своими средствами действительно заставил патриархов исполнить требование Москвы. Таким не особенно благочестивым способом было достигнуто «великое дело церковного воссоединения восточной и западной России*, как называет его московский историк¹, а в автономной жизни Украины пробита была еще одна немаловажная брешь.

Московское правительство должно было ценить эту непоколебимую лояльность Самойловича, покладистость в виду требований московской политики и расчетливую, осторожную политику. Самойлович рассчиты-

¹ Соловьев, История России, III, стр. 986.

нал па эту благосклонность Москвы и во вторую половину своего правления стал действительно высокомерным и самовластным во внутренних отношениях Украины. Он начинает устранять старшину от участия в управлении, поступает самовластно, без участия рады старшины, как поспешила пожаловаться па него последняя, когда пробил час его падения: а все сам делает, никого к думе не призывает»,«старшине генеральной нет у него чести надлежащей ни без опасения: больше от гнева и похвальных его слов мертвы бывают, нежели покойны живут*¹.

Двух сыновей своих Самойлович устроил на полковничьих должностях, дочь выдал за московского боярина и устроил его назначение воеводою в Киев. Располагая такими связями, он вероятно надеялся передать гетманскую булаву после себя одному из сыновей и упрочить за своей семьей первенствующее положение. Это возбуждало сильнейшее неудовольствие против него старшины, которая и пробовала на нем от времени жало доноса и интриги и не замедлила повалить зазнавшегося выскочку, как только изменилось к нему отношение московского двора.

Вообще в душной атмосфере произвола и бесправия, установившейся на Украине под московским режимом, интриги, подкупы и доносы начинают приобретать первенствующее значение в местной «политике», и история падения Многогришного и его преемника Самойловича дают яркие иллюстрации тогдашних отношений.

Возможность низвергнуть Самойловича дала старшине внешняя политика. Очень лояльный и покладистый относительно московской политики вообще, Самойлович не мог никак помириться с сближением с Польшею, которое обозначилось в московской политике 1680-х гг. В этом случае он был выразителем воззрений украинской старшины, в особенности левобережной, очень недоброжелательной Польше. Самойлович не мирился с отречением от правобережной Украины и не скрывал своего неудовольствия, когда московское правительство, под влиянием тогдашнего временщика Вас. Голицына, решительно перешло на почву союзных отношений к Польше.

В 1686 г. был заключен с Польшей вечный мир. По этому миру польское правительство окончательно отказалось от Киева с его округом, еще раз выговорив за это денежную сумму – 146 т, р., также от власти над Запорожьем. Самойлович, поставивший это требование относительно Запорожья, домогался также, чтобы Польша уступила под. московскую протекцию земли между Киевом и Чигрииом, и московские уполномоченные поставили также и это требование, но Поляки не согласились, и было решено оставить спорные области незаселенными впредь до нового решения.

¹ Источники малорос. истории собр. Бантышем-Каменским т. I стр, 304

260

Став союзницею Польши, Москва вошла в образованный против. Турции союз, в котором кроме Польши участвовала Германская империя (точнее Австрийские земли) и Венеция. Свое участие в общей борьбе с Турцией московское правительство решило осуществить походом на Крым, предводительство в котором взял на себя Голицын, а гетман Самойлович должен был участвовать также самолично с козацким войском. Несмотря на свое несочувстиие этому походу, старый гетман не устранился от участия в походе и дал ряд дельных указаний относительно условий, которые должны были обеспечить его успех. Эти указания однако не были приняты в расчет Голицыным, и снаряженный с большой помпой крымский поход 1687 г. окончился полным фиаско.

Это грозило сильно пошатнуть положение Голицына и его покровительницы – правительницы Софии, и ему во что бы то ни стало нужно было сложить вину неудачи на кого-либо другого. Самойлович, как самое важпое лицо в походе после Голицыпа, мог для этого послужить лучше, чем кто-либо, а его известное нерасположение к антитурецкой лиге давало повод обвинить его в недоброжелательпом отношепии к походу. Убедившись, что с этой стороны обвинения на Самойловича будут благоприятно приняты московским правительством, старшина на возвратном пути из крымского похода подала донос на Самойловича, где обвиняла его в недоброжелательном отношении к московскому правительству и в том, что он, будучи противником похода в Крым, сделал все для того, чтобы этот поход не удался.

Донос был благосклонно принят московским правительством, хотя оно, очевидпо, само писколько пе верило обвинениям Самойловича в измене. Голицыну было поручено, в виду общего нерасположения к Самой ловичу украипской старшины и войска, во избежание каких либо волпений устранить Самойловича, выслать его с родственниками в Москву и произвести выбор нового гетмана, Самойлович и его сыновья были немедленно арестованы. Старшина заявила при этом, что терпела от Самойловича разные притеснения и незаконности, но ни следствия, ни суда по всем этим обвинениям не было произведено. Старого гетмана с сыном Яковом, стародубским полковником, без суда сослали в Сибирь, а имущество их было конфисковано. Другого сына Самойловича, Григория, черниговского полковника, постигла еще более жестокая участь. Так как местный воевода донес, что Гр. Самойлович «бунтовал», т. е. старался избежать показаний при аресте, то явились подозрения в нерасположении его к Москве; его подвергли суду, и, хотя серьезных вин собственно никаких за ним не оказалось, он был приговорен боярской думою к смертной казни и в том же году приговор был исполнен. Гр. Самойловичу отрубили голову в Сенеке, а имущество его конфисковали. Старик Самойлович, сосланный в Тобольск, умер там два года снустя.

Так как при вести об аресте гетмана на Украине начались волнения, направленные против старшины, «людей значных», откупщиков и т. п., и выражавшиеся местами в весьма резких эксцессах, то считали нужным поспешить с выбором нового гетмана и приступили к нему немедля, все в том же лагере, на возвратном пути из Крыма, где произошел арест Самойловича. Всесильный Голицын рекомендовал старшине генерального есаула Ивана Мазепу. Позже открылось, что за эту рекомендацию Мазепа обязался заплатить Голицыну Ю тыс. рублей и выплатил их после своего избрания, вероятно из имущества своего предшественника (половина имущества Самойловича была забрана в царскую казну, а половина в войсковую). Этот подкуп и рекомендация всесильного временщика решили выбор: старшина приняла к сведению желание московского правительства.

Избирательной раде предшествовала ревизия украинской конституции – установление «статей*. Политическая автономия Украины была уже и предшествующими ограничениями и практикой введена в очень скромные рамки, теперь к старым (глуховско-конотопским) статьям 1672 г. московское правительство прибавило еще новые ограничения. Постановлено было, что не только гетман не может быть низложен, по и генеральная старшина не может быть смещена «без воли и указу* царского. Рекомендовалось «гетман}' и старшине народ малороссийский всякими мерами и способы с великороссийским народом соединять и в неразорванное и крепкое согласие приводить супружеством и иным поведением, – чтоб никто голосов таких не испущал, что Малороссийский край гетманского регименту, а отзывались бы везде единогласно их царского величества самодержавной державы гетман и старшина, народ малороссийский обще с великороссийским народом».

Зато сделано было несколько постановлений в сословных и экономических интересах старшины: подтверждены имения, розданные гетманами и старшиною: резко отграничено козацкое сословие от мещанского и крестьянского; имения старшины и монастырей освобождены от налогов на содержание войска. Ограничивая автономию, московское правительство вознаграждало старшину содействием ей на почве классовых материальных интересов, идя навстречу стремлениям старшины к превращению в наследственно-привилегированное владельческое сословие, и с своей стороны усердно направляло в этом направлении внутренние отношения Украины.