Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

рекомендовал меня. План этот был принят мной с энтузиазмом, с оглядкой на то значение, которое придавалось тогда в киевских украинских кругал галичинскому движению: киевляне надеялись создать в Галичине силами писателей и ученых всей Украины всеукраинский культурный, литературный и научный центр, и с помощью него проломить систему запретов украинского слова и национальности в России, поднять в ней национальное движение и т.д.

Однако пока создание кафедры украинской истории оставалось только в области планов, нужно было думать про дальнейшую научную работу – я стал готовиться к магистерскому испытанию, (сданному в 1893 году) и работал над магистерской диссертацией. Тема – данная мне тем же профессором В.Б.Антоновичем – была выбрана очень неудачно. Пришлось потратить массу усилий, чтобы сделать из нее что-то более или менее серьезное, и хотя в результате вышла книга достаточно ценная (хотя и очень специальная) по очень мало изученной общественно-национальной истории Подолья XIV-XVIII веков («Барское староство, Исторические очерки». Киев,1904, и два тома актовых матералов «Архив Югозападной России», часть VIII, тома 1 и II, изданные одновременно с работой), однако результаты работы соразмерно с вложеннным в нее трудом, достаточно невелики, и нужно было много научного усердия, чтобы не бросить ее наполовине дороги. Правда, большой объем архивной работы, который я из-за нее проделал – сотни просмотренных актовых книг, работа в архивах Киева, Варшавы, Москвы, не прошел даром и пригодился мне позднее.

В мае 1894 года я защитил этот труд как диссертацию на степень магистра, а 1 апреля того же года «императорским рескриптом» во Львовском университете была создана кафедра «всемирной истории со специальным обзором истории Восточной Европы» (так был изменен первоначальный план основания кафедры украинской истории, а тогдашний магистр Гауч мотивировал эту замену тем, что украинская история не может считаться конкретной наукой), и тогда же на эту кафедру пригласили меня (официальное предложение было сделано на год ранее). Заканчивая издание диссертации и актов (последние главы диссертации и II том актов выщли летом 1894 года), мне нужно было подготовиться к чтению лекций. Я впрягся в эту работу с большим вдохновением, не предчувствуя еще тех разрочарований и трудного положения, ждавшего меня на Галичине, Вскоре после моего приезда на Галичипу умер профеодор Огоновокий, и на меня было возложено, так сказать, научное представительство галицкой Украиной. Кроме университетских курсов, которые должны были забирать в первое время очень много времени, я проводил публичные лекции и доклады, а также взялся за организацию

научной работы в недавно реформированном, но совсем еще не выведенным на научную работу Научном обществе имени Шевченко. Взявшись за редактирование Занисок {фермальным редактором я стал с 1895 года, фактическим – ранее), я сделал их вместо ежегодных ежеквартальными, а потом н выходящими раз в два месяца, сам публиковал в них много работ и рецензий, а одновременно с ними начал издавать (с 1895 года) в Обществе другие, специальные публикации – Джерела но истории Украины-Руси, Этногрфический сборник и другие, сам редактируя их первые тома. При этом оказалось, что надежды на участие украинских ученых из России в этой, (долгожданной для российской Украины и так необходимой) научной работе были нанрасны: одни обещали и не давали ничего, другие ограничивались разными отговорками. Даже книги или справки тяжело было добиться, хотя как же смертельно тяжело было работать в тогдашнем Львове, при отсутствии какой-нибудь библиотеки с серьезным подбором литературы и периодики по украинской истории или какой-нибудь другой украинской дисциплины.

Еще большее разочарование вызвало то, что надежды на лучшие условия для украинского культурного и специально-научного развития, на приязненность к национальной украинской идее со стороны правительства и поляков, с которыми и приехал на Галичину, опираясь на уверения только неглубоко ознакомленных с галицкими обстоятельствами киевлян, опираются на фальшивые заверения со стороны поляков, которые с помощью «соглашения* и ценою небольших подачек культурноисторческого плана, хотели задавить всякое опоэиционное, свободолюбивое движение среди *галицких русинов*. Вскоре пришлось увериться, что 150И киевские приятели глубоко ошибались в своих симпатиях к «соглашению*, и «соглашателям», что поляки ничем не хотят поступиться в своей власти и не понимают никаких других отношений к русинам, как отношения главной народности ко второстепенной (служебной). На этом пункте мне пришлось более или менее резко разойтись даже с ближайшими приятелями, сблизившись с кругами резкоонозиционными. С другой стороны, отношения с польской университетской коллегией, которая хотела иметь во мне покорного прислужника польской власти, скоро испортились окончательно и проносили мне много непрятностей. Я сильно из-за всего этого заболел, так что еле-еле мог работать.

В общественно-политических кругах я наконец резко выступил нротив соглашателей и сблизился с элементами радикальными, вместе с ними стал участвовать в реформе галичинского народничества в духе больше радикально-постененном. Реформа была проведено в конце 1899 года, и вместе с несколькими виднейшими радикалами я вошел в главный (экзекутивный) комитет реформированной партии, как заместитель

26 Зак. 35

М.С, Грушевский

402 @

председателя (председателем остался старый предводитель народников Романчук). Однако убедившись вскоре, что нроведенная реформа не избавила народническую партию от ее старых заблуждений, я через несколько месяцев вместе с доктором Франком вышел из комитета, отстранился от участия в партийной деятельности народников и не раз выступал против их ошибочной политики, являясь вместе с доктором Франком и молодыми товарищами представителями левого направления, каторос представлял основанный в 1898 году журнал ♦Литературно-научный вестник». Специально проведенная в 1904—1905 годах компания против использования некоторыми людьми национальных струн общества вызвала на меня тяжкие громы со стороны официальных представителей народовольцев. В польских кругах положение мое в университете, близость к университетской молодежи и решимость, с которой я проводил идею национального равноправия украинского элемента с польским (и русским), вызвали на меня особенно сильные атаки во время борьбы за университет в 1901—1903 годах, когла польские националисты «обсыпали» меня разными инсинуациями в желтой прессе, требовали моего увольнения из университета и отдания нод суд.

Одновременно моквофильские и славянофильские киевские и Львовские «деятели» мстили мне с другой стороны, паэывая предводителем украинского сепаратизма, указывая, например, на мою подпись под манифестом реформированного народничества, который ставил главной целью национальной программы политическую самостоятельность Украины и т.д. Снова усилил зти придирки изданный в 1904 году в России ♦Очерки истории украинского народа», в котором враги украинства справедливо увидели историческое оправдание национальных украинских желаний и программу украинской автономии, а также статьи, которые с началом освободительного движения в России я печатал в российских газетах по украинскому национальному вопросу. В эти годы мои приятели из российских официальных кругов предостегли меня от приезда в Россию, и я несколько лет не приезжал туда, до 1905 года, и это очень мешало мне (все свое время львовского профессорства я оставался российским подданным и с российским паспортом презжал, обычно 2-3 раза в год для научных занятий и общественных встреч).

В такой тревожной воинотвеннной атмосфере не легко было вести научную работу, которая требует покоя и сосредоточенности. Тем временем ее не убывало, а прибывало. С начала 1897 года я стал председателем Общества имени Шевченка (руководил им фактически со времени своего приезда), и остался и далее председателем его исторической секции и археологической комиссии и редактором «Записок», куда вкладывал много труда и редакторского и авторского. Кроме лекций и семинаров в

университете (семинарским занятиям я придавал самое большое значение, стараясь привлечь способных слушателей к самостоятельным научным занятиям) я вел частные научные занятия со студентами – своими слушателями и посторонними (раздавал книжки для рефератов и оценок, потом эти рефераты зачитывались и разбирались, некоторые самые лучшие были опубликованы). Таким образом желающие слушатели привлекались к научной работе, переходя от рефератов в библиографичном отделе «Занисок Научного Общества имени Шевченко» к самостоятельным оценкам, от небольших работ до самостоятельных исследований. Хотя галичинские обстоятельства низводили в большой мере эту работу до работы Данаид, так как подготовлены молодые адепты исторической науки должны были идти в глухую провинцию и часто как раз научные надежды, которые они подавали, служили мотивом для предержащих властей держать их в чорном теле, все-таки из моего семинара и из этиз privatissima вышло немало людей, которые оставили небольшой, а часто и достаточно заметный след в научной работе, а некоторые занимаются ей и сейчас, не считаясь с тяжелыми обстоятельствами (идя в хронологическом порядке, зто были: О.Терлецкий, Д.Коренец, М.Кордуба, С.Томашевский, С.Рудницкий, О.Целевич, Ю.Кмит, З.Кузеля, О.Чайковский, В.Герасимчук, О.Сушко, Ф.Голийчук, И.Джиджора, И.Кревецкий, И.Крипякевич и другие).

В конце 1897 года поднял я проблему реформирования иллюстрированного женедельника «Заря» в литературно-научный месячник; проект был принят отделом Научного Общества имени Шевченко и с 1898 года начал выходить «Литературнонаучный вестник», а в числе редакторов был поначалу и я (совместно с Маковеем и Франком, позднее с Гнатюком и Франком). Принимал в нем большое участие, особенно в первое время, когда издательство становилось на ноги и мне приходилось выполныять роль главного редактора (сам и печатал и статьи по литературе и общественно-политические обозрения) и в последних, 1905—1906 годах – когда писал в нем нублицистические статьи по разным общественным проблемам.

В конце 1898 года, по случаю празднования столетия украинской литературы, я выстунил с проектом создания особого издательского товарищества, главным образом для публикаций беллетристических и научно-популярных, которые не входили в круг деятельности Научного Общества имени Шевченко. Товарищество должно было быть создано в форме акционерного общества, чтобы осуществлять издание украинских книг не на пожертвования и субвенции, как обычно издавались они до этого времени, а на доходах от реализации. Когда сумма акций дошла до 3000 гульденов, весною 1899 года был создан «Украинско-русский изда-

26*

тельскнй союз» – товарищество, которое в форме акционерной организации действовало для просветительских и культурно-национальных целей, и со временем стало самым большим украинским издательством, принявшим в 1904 году и издание «Литературно-научного вестника». В этом Союзе я поначалу занимал пост председателя Наблюдательного совета, а позднее, когда наблюдательный совет был слит с дирекцией, – председателем дирекции и принимал и до сих пор принимаю деятельную участь в издательской и административной деятельности.

В собственной научной работе, кроме небольших научных статей, рецензий, материалов, помещенных в «Записках», я с начала львовской жизни много времени отдавал археографии, продолжая архивные занятия, ведшиеся и в прошлых годах. Основав в Научной обществе имени Шевченко археографическую комиссию, я предложил для нее план изданий, и из этого плана были подготовлены к изданию материалы по истории Западной Украины XVI века – необычайно важного источника для истории общественных, экономических и национальных отношений того времени. Для этого совершил я в 1895 году новое путешествие по архивам и начиная с 1895 года издал четыре тома в серии «Жерела (источники) к истории Украины-Руси».

Написание истории Украины рано, еще с киевских времен, стало моей задушевной мечтой, в полной мере вопросом своей чести и своего поколения, несмотря на то, что виднейшие представители украинской историографии старшего поколения считали, что время для того еще не пришло, не хватает материала и т.д. В своих мечтах имел я тогда написание истории короткой и общественнодоступной, в трех небольших томах, которые охватывали бы старый, литовскопольский, и новый период. Заняв кафедру, я семь семестров подряд (1894—1897) читал общий курс истории Украины. Повторенный нотом вторично, в 1898—1901 годах, курс этот должен был послужить как-бы скелетом этой задуманной истории. Говорю: скелетом прежде всего потому, что этот курс содержал только лишь путеводную нить политической истории, не говорил о истории культурной, о государственном устройстве, экономической жизни и т.д. – тех разделов, которые потом заняли такое важное место в окончательной реализации плана.

Вскоре пришел я к уверенности, что начинать дело нужно не короткой и популярной, а большой и строго научной историей Украины, которую бы потом можно было бы переделать в короткую и понулярную. В начале 1897 года я приступил к занятиям по моему курсу, начав с менее знакомых мне тем предисторичной колонизации Украины и славянской праистории. В продолжение 1897 и 1898 годов был написан I том и в конце 1898 года напечатан – выход его совпал о грандиозным правднова-

нием юбилея украинского возрождения, организованного Научным Обществом имени Шевченко, в организации которого я активно участвовал, и, как говорили, произвел колоссальное впечатление своей речью на тему важности исторического момента и потребности интенсивной национальной работы.

' В Галичине это начало Истории было принято с большим интересом, можно сказать – с энтузиазмом. Но на просьбу о пропуске книги в Россию ответом был абсолютный запрет. В научных российских и польских кругах ответом на выход книги было абсолютное молчание, как и вообще на всю Историю; да и из украинских историков-специалистов никто не высказался о книге и не дал даже статьи о ней. Не обращая на это внимание я продолжил с таким напряжением начатое дело, и в течение 1899 года был написан и издан II том, в течение 1900 года – III том, который я закончил древний период украинской истории. Сначала я надеялся уложить всю историю в 5-6 томов, позднее, когда на древний период ушло три тома, – от 7 до 8, пока обозрение общественно-политической, экономической и культурной жизни XV-XVII веков, разросшееся на целых два тома, не убедило меня в том, что много томов будет необходимо, чтобы довести историю Украины до начала XIX века.

Ради этой работы, которую я считал, так сказать, задачей своей жизни, я отодвигал все, что можно было отодвинуть; но нельзя было отодвинуть работу в Научном Обществе имени Шевченко, «Записках* и «ЛНВестнике», а время приновило иногда и иные работы. Так, когда в 1899 году в Киеве был должен пройти археологический съезд, с участием галицких ученых, я выдвинул и поставил ребром вопрос про донуск рефератов на украинском языке. Это был первый остро поставленный украинский вопрос на российской территории {это дало повод всем врагам украинства в России вылить потоки яда и помоев на меня, как предводителя этого дела), и нужно было задокументировать, что за этими претензиями о признании научного украинского языка стоит и действительная научная работа. Для этого было организовано бюро в Научном Обществе имени Шевченко, собрано 30 научных рефератов, которые после запрета украинского языка на съезде целиком или в виде резюме были напечатаны в «Записках* (в двух специальных больших томах и в других книгах «Записок»), там также было и несколько моих больших рефератов.

С другой стороны, много нервов ушло на решение недоразумений, возникших в 1901 году в Научной Обществе имени Шевченко, со стороны людей, недовольных деятельностью Общества. Атака была поведена на людей, близких мне, которым я с помощью Общества хотел обеспечить возможность научной работы; раздраженный этим, к летом 1901 года отказался от должности председателя и других обязанностей в Обществе. Но когда оказалось, что оппозиция совсем не имеет охоты организовывать научную работу даже по своему плану, и меня начали просить вернуться, а к этому меня призывали и многие украинцы с разных сторон, я снова вернулся к работе в Обществе, решив по возможности не обращать внимания на выходки оппозиции. Правда, в результате поддержки, которую мне оказывала большая часть членов Общества, эта оппозиция потом значительно слабела с каждым годом, постоянно повторяя, что лично против меня она ничего не имеет. Все это меня очень расстраивало, и компенсацией мне служила только моральная опора, которую давали семья и кружок интеллигентных людей, сотрудников в научной, культурной и общественной работе, которые окружали меня и подбадривали в работе по культурному развитию украинской народности.

Среди всего этого в течение 1901 года был написан IV том Истории и начат V (1902); четвертый том я хотел издать вместе с V, после его окончания. Но 1903 год принес другие планы и дела. В начале этого года я получил приглашение от вольной российской школы в Париже прочитать в ней курс украинской истории. Я с радостью принял это приглашение; у меня к тому времени'укрепилась уверенность в крайней потребности популяризации украинской научной работы, в противовес ее специального игнорирования, которым, очевидно, надеялись ее окончательно замолчать противники украинства, и с помощью изданий на других языках постараться проломить запрет научных украинских публикаций в России. С этой целью уже в 1900 году и позднее обращался я к разным немецким издательским фирмам с предложением немецкого издания своей Истории, однако необычность просьбы и большие объемы работы мешали ее осуществлению – издатели отвечали отказом. Теперь предложение парижской школы подогрело эти планы и мечты, и я решил прочитать в парижской школе короткий общий курс украинской истории, и сразу же обработать его для издания на русском и какомнибудь европейском, например французском, языке, а также использовать эту поездку для проибретения личных связей для популяризации украинской идеи (так, я почти сразу получил приглашение прочитать лекцию в Берлине в обществе русской молодежи и т.д.) Эти надежда на популяризацию украинства лекциями не оправдались; русская молодежь интересовалась вопросами экономики и нолитики, а украинская история и украинство были для нее вещами мало интересными; однако были завязаны некоторые знакомства в Париже и Лондоне, обговорены условия о французском издании малой истории и немецком большом (что правда – за мой счет).

Вернувшись из поездки в мае 1903 года (лекции в Париже читались в апреле и в начале мая, потом я побывал еще в Лондоне и Берлине), я с увлечением засел за обработку русского курса украинской истории, который назвал «Очерк истории украинского народа»; на протяжении лета он был почти весь написан. Однако эту работу, нанисанную с большой надеждой на рост украинской идеи, встретили различные трудности – с переводом на фрацузский и с изданием русского тексту. Издатели не хотели брать такой ненадежной в цензурном отношении книги. Один из очень либеральных издателей отговаривался боязнью, что схема украинской истории, резко расходящаяся с принятой схемой русской истории {например, включение древней Руси), накличет на книгу осуждение со стороны русских научных кругов. Наконец после долгих мытарств и решил печатать и очерк на собственный риск; летом 1904 года он был напечатан и благодаря тому, что тогда началась «весна» Святополка-Мпрского, – был выпущен в свет, так как – как говорилось в цензурной резолюции, – тон книги был спокойный и объективный, хотя и по своему смыслу не подлежащий цензурному одобрению.

Заканчивал «Очерк», я осенью 1903 года взявся за переделку I тома Истории для нового издания {первое, напечатанное в количестве только 600 экземплярах, разошлось уже в 1901 году), – так как нужно было начинать немецкий перевод – с исправленного текста второго издания. Это был тяжкий труд, так как пришлось большую часть тома переделать почти заново {в связи с разными дополнениями и использованием нового или в I томе не использованного материала). Он занял целую зиму и весну 1903-1904 годов; за это же время было написаиго несколько статей с целью популяризации украинской научной работы: статьи для петербургского академического сборника, в редакции которого я договорился о их печати на украинском языке; статьи о Научном Обществе имени Шевченко для Журнала Министерства Народного Просвещения; другие небольшие работы.

Лето 1903 года заняли публичные курсы, организованные во Львове, главным образом в интересах украинской молодежи, которая должна была приехать – и действительно приехала из России. Тогда же я выпустил IV том Истории и взялся за V. Конец 1904 года принес мне радостное известие – появление в России Истории, благодаря горячего и резкого письма, написанного мною к тогдашнему министру Святополк-Мирского. Однако это добавило новой работы: тома II и III Истории разошлись, нужно было готовить новое издание, которое я хотел значительно переработать. Потерявши надежду закончить V том, я переработал и дописал главы, которые содержали в себе обозрение общественно-политического устройства украинских земель под польско-литовским режимом и выпустил их как первую часть V тома весною 1905 года; после этого вышло новое издание II тома, а в конце года – III тома.

Тем временем волны освободительного движения в России поднимались все выше и выше. В Галичине в конце 1904 года я начал в «ЛНВестнике» компанию против предводителей украинской национально-демократической партии, которых подозревали в планах нового компромисса с польскими панами. Выступил против игнорирования реальных потребностей украинского народа, ослепления общественными эффективными фейерверками, что закрывали глаза на эти потребности (причиной стало дело строительства театра и основание частных школ, но полемика имела обшую подоплеку). Однако я еще более часто стал откликаться на темы дня в России, в письмах и статьях – в «ЛНВестнике» и в российских газетах – в «Сыне Отечества* и «Киевских откликах», по украинскому вопросу в России и польско-украинским отношениям в Галичине. Тогда же (летом 1905 года) организовал я новое издание «Очерка*, где было расширено обозрение новейшей историии современного состояния украинства (выпустил я его в апреле 1906 года, не дожидаясь распродажи старого, так как хотел им откликнуться на темы дня). Однако национальный и специальный украинский вопросы не вызывали симпатий в российских либеральных кругах, и писать в чужие газеты было трудно: пришлось столкнуться с отсутствием сочувствия у редакций и оставить их. Создалась крайняя потребность в русском органе по украинскому вопросу, и эту потребность я очень пропагандировал в письмах к землякам, а к осени 1905 года выбрался на Украипу, чтоб позондировать состояние украинского движения, и поагитировать за создание печатного органа. Побывавши в Киеве, Одессе и Харькове, я обрел надежду на реализацию своего плана и собрался по этому делу выехать в Петербург. Однако забастовки, манифест 17 октября, черносотенные погромы, и наконец псевдолиберальный курс и новые постановления о прессе изменили совсем ситуацию: на первый план выступило создание украинских газет, которые организовываются с началом 1906 года в разных местах, а недостаток всякого порядка, правительственный террор, а также полная неуверенность в завтрашнем дне не дают еще возможности никакой серьезной организации.

Поэтому осенью 1905 года я вернулся к работе над Историей, окончил давно начатую II часть V тома (выпущенную в начале 1906 года) и принялся за VI том, вставив туда обозрение экономической и культурной жизни, которое первоначально надеялся поместить в V томе, так как спешил быстрее начать работать над временем, от которого обычно ведут счет украинской истории. В начале летнего курса обозрение экономической жизни, начатое еще в 1904 году и потом оставленное, было закончено, Вместе с этим я занимался организацией работы по упорядочению актов по истории казачества, необходимой в связи с тем, что с конца

История украинского парода

1880-х годов прервалась всякая систематическая работа по этой теме. Этот проект был мной предложен в Обществе имени Шевченко еще весною 1905 года (напечатан в 24 вынуске «Хроники Общества»). Молодые археографы, подготовленные в моем семинаре, должны были разделить между собой отдельные части истории казачества и заняться собиранием к ним актового материала из неиспользованных или мало использованных рукописных сборниках Киева, Харькова, Петербурга, Москвы, Кракова, Варшавы. С лета 1905 года были организованы археографические экспедиции в Харьков, Москву, Краков, Варшаву, Петербург, а их члены сразу же по приезду должны были приступить к обработке собранных материалов и подготовке к печати.

Большая честь в этот период была мне оказана моими учениками и последователями, которые по случаю десятилетия моей научной и общественной деятельности в Галичине обрадовали меня изданием роскошного сборника: он был задуман осенью 1904 года, когда десятилетие заканчивалось, а вышел в феврале 1906 года и был мне торжественно вручен. Это событие совпало как раз с выходом II части V тома и I тома немецкого издания Истории.

Львов, 1906, март.

Перевод с украинского СШумова и АЛндреева

СЕРГЕЙ ШУМОВ, АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВ

ХРОНИКА ЖИЗНИ МИХАИЛА СЕРГЕЕВИЧА ГРУШЕВСКОГО

Михаил Сергеевич Грушевский родился 17 сентября 1866 года в западноукраинском городе Холм (ныне город Хелм в Польше). Отец – учитель, позднее инспектор Холмской гимназии Сергей Федорович Грушевский, автор учебника церковно-славянского языка, мать – Глафира Захаровна Опоцкевич (Опокова), из семьи церковнослужителей.

16 октября 1866 года Михаил был крещен в холмской церкви Иоанна Богослова. «N 8.

Свидетельство о рождении М.С.Грущевского.

Время рождения: 1866 года месяца сентября 17-го дня.

Время крещения: того же месяца октября 16-го дня.

Имя родившегося: Михаил.

Родители: учитель Холмской русской гимназии Сергей Федоров сын Грушевский и законная жена его Глафира Захариевна дочь, оба православного исповедания.

Воспреемниками были: Красноставской по крестьянским делам Комиссии Ш участка комиссар Федор Федорович сын Кокошкин и директора Холмской учебной дирекции Феофана Лебединцева жена Юлия Александрова дочь.

Таинство Крещения совершил и запись сию подписал Холмской ИоанноБогословской церкви протоиерей Иаков Крошановский с диаконом Василием Алексеевским и псаломщиками Юлианом Кунаховичем и Владимиром Плышевскимо.

Отец Михаила Сергей Федорович преподавал в Бердичевском уезде, в Кутаиси, служил инспектором и директором народных школ в Ставрополе.

В 1880 году Михаил Грушевский поступил в третий класс Тифлисской гимназии, где увлекся изучением украинской истории и литературы, много читал, за время учебы часто награждался похвальными грамотами за отличные успехи. Тогда же стал писать небольшие рассказы. В 1885 году рассказ «Еех-аль-Джур» был опубликован во львовской газете «Дело».

В 1882 году Михаил с семьей впервые побывал в Москве.

В1886 году Михаил Грушевский с отличием окончил Первую тифлисскую гимназию.

В июле 1886 года Михаил Грушевский поступил на историко-филологический факультет Киевского университета Святого Владимира.

Его учителем был Владимир Бонифатьевнч Антонович (1834—1908), выдающийся украинский историк, археолог, этнограф, глава киевской школы украинских историков, главный редактор «Временной комиссии для разбора древних актов» и издатель «Архива Юго-Западной Росии», с 1878 года служивший профессором русской истории Киевского университета.

В мае 1890 года Михаил Грушевский окончил Киевский университет, получив диплом первой степени. Тогда же он начал заниматься общественной деятельностью, участвовал в украинском движении в Киеве, публиковал очерки и исследования в периодической печати.

В мае 1891 года Михаил Грущевский избран действительным членом Исторического общества Нестора Летописца при Киевском университете.

В мае 1893 года Михаил Сергеевич Грушевский избрал членом Научного общества им. Тараса Григорьевича Шевченко, а позднее и его председателем (до 1913 года).

В 1894 году Михаил Грушевский защитил магистерскую диссертацию «Барское староство» и по рекомендации В.Б.Антоновича осенью начал читать курс истории Украины во Львовском университете (Львов и Галичина входили в состав АвстроВенгрии), став ординарным профессором на кафедре всеобщей истории.

В октябре 1894 года М.С.Грушевский избран членом Украинско-русского педагогического общества во Львове, а также действительным членом львовского общества «Русская беседа». Тогда же стали печататься первые очерки М.С.Грушевского по истории Украины-Руси.

С 1895 года Михаил Сергеевич Грушевский стал председателем историко-философекой секции Научного общества имени Тараса Шевченко, редактором «Занисок НауковогоТоварищества».

В феврале 1895 года М.С.Грушевский избран членом львовского Польского социалистического общества. В мае того же года М.С.Грущевский избран членомкорреспондентом Краковской Академии наук. Работал в архивах Варшавы и Москвы.

В январе 1896 года стал председателем Археологической комиссии Научного общества им. Т.Шевченко.

В декабре 1896 года М.С.Грушевский женился на львовской учительнице Марии Сильвестровне Волковской.

В начале 1897 года М.С.Грушевский начал работать над «Историей Украины-Руси», которая стала печататься по одному тому почти ежегодно.

Е январе 1897 года М.С.Грушевский избран в Археологическую комиссию Московского археологического общества.

В октябре 1898 года на праздновании 100-летия создания « Энеиды» И.Котляревского и возрождения украинской литературы М.С.Грушевский прочитал доклад «Украинско-русское литературное возрождение в историческом развитии украинского народа», вызвавший резонанс по всей Украине,

В марте 1899 года по инициативе М.С.Грущевского во Львове создан «Украинско-русский издательский союз».

В 1899 году М.С.Грушевский – один из создателей из общества «Народная рада» Национально-демократической партии в Галиции, стал заместителем председателя партии.

21 июня в семье Грушевских родилась дочь Екатерина, позднее также ставшая историком.