Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 33 страниц)

Вел. кн. Литовское послужило для них лишь как бы ступенью в переходе под власть Польши, в сферу влияния ее государственного строя, права и быта.

Подробнее: ИсторияУкраини-Руси, т VI, гл 3—5

¹ Административное деление на воеводства и поветы, окончательно установившееся перед 1569 с, разделяло украинские земли на 8 воеводств: 1) Русское (Галиция), в свою очередь состоявшее из четырех земель Львовской, Галицкой, Перемышльской и Саноцкой, сюда же номинально причислялась земля Холмская, имевшая самостоятельное устройство, столица воеводства Львов; 2) Воеводство Белзское (столица Белз); 3) Воеводство Подольское (столица Каменец); 4) Воеводство Волынское (столица Луцк); 5) Воеводство Подляшское, подразделявшееся на земли Дрогочинскую Мельницкую и Бельскую; 6) Воеводство Верестейское (Брест); 7) Браславское (Винница); 8) Воеводство Киевское (Киев). Позже к ним присоединилось девятое, сформированное в 1635 г. – воеводство Черниговское.

XI. ОБЩЕСТВЕННЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ОТНОШЕНИЯ XIV—XVII ВЕКОВ. ПРИВИЛЕГИРОВАННЫЕ СОСЛОВИЯ

С точки зрения общественных отношений, состояние украинских земель под властью великих князей литовских в составе великого княжества Литовского, послужило для них тоже лишь ступенью в переходе в круг влияния польского общественного строя и польского права. Западная часть украинских земель – Галиция, земли Холмская, Белзская и Подольская, присоединенные непосредственно к Польше в продолжение второй половины XIV и в первой половине XV века, ужо в это время подпадают воздействию польского строя. Центральные украинские земли в продолжение всего XV и большей части XVI в. находились под воздействием юридического строя в. княжества Литовского. Но его право, создавшееся на основе права древне русского, выработанного Киевским государством, со времени унии 1385 г. развивалось и видоизменялось под сильным воздействием право польского, особенно во второй половине XV и в XVI веке. Таким образом пребывание в области действия литовского права тоже вводило эти земли в сферу воздействий права польского, с тем лишь различием, что через фильтр литовского государственного строя эти воздействия проникали сюда в разжиженном виде и влияние польского строя распространялось здесь в замедленном темпе сравнительно западными украинскими землями. Ту эволюцию, какую последние прошли во второй половине XIV и в первой половине XV в., центральные переживали в течение XVI в., а восточная Украина – Черниговские земли, принадлежавшие в XVI в. Москве, и Переяславские – лежавшие впусте весь XVI век, вступили в ее сферу лишь на несколько десятилетий XVII в, непосредственно предшествовавших движению 1648 года.

Впрочем, и западные украинские земли, вошедшие в состав Польши, не сразу были перестроены по польскому образцу. И в них оставалось на первых порах довольно много от прежних порядков, так что позже это переходное время даже называлось «нременем русского права*. Полное уравнение этих провинций с польскими и введете польского права было провозглашено лишив 1434 г„ по смерти Ягайла.

В вел. княжестве Литовском систематическая перестройка по польскому образцу государственного строя, администрации и сословных отношений падает на середину XVI в,, окончательно же центральные украинские земли организуются на польский лад и подвергаются глу-

136 @

бокому влиянию польского быта только с 1569 г., когда присоединяются непосредственно к Польше, Эта же дата имеет значение и для Брестской земли: хотя формальным образом последняя и не вошла в состав Польши, но с 1569 г. она со всеми землями в кн. Литовского подпадает весьма сильному воздействию польского строя и права. Правда, здесь, как и на Волыни, н Браславской и Киевской землях прежнее право формально оставлено и на будущее нремя: но его значение с подчинением ноному сеймовому законодательству, при массовом движении польских привилегированных элементов в эти земли и распространении польских порядков, становится вскоре совершенно призрачным, и можно сказать, что в последней четверти XVI в. вся Украина до самого Днепра была организована соответственно польскому праву и польским порядкам, а в первой половине XVII в. польское право и порядки переходят и за Днепр, почти достигнув в своем распространении крайних пределов украинской колонизации на востоке.

Политический и общественный строй Польши именно в XIV—XV вв. слагался окончательно. Его характерной особенностью, имевшей важное значение в дальнейшем воздействии на строй украинских земель, было чрезвычайное развитие сословности в связи с необыкновенным преобладанием дворянства. После того, как городское сословие было совершенно выделено из государственной организации и сделалось государством в государстве (об этом ниже), остальное население уложилось в два резко разграниченных общественных контраста: всевластное дворянство и бесправное крестьянство. Под влиянием разнообразных условий, о которых здесь не место распространяться, права государства по отношению к крестьянину всецело переходят к помещику: не только права на всякого рода повинности, поступавшие прежде государству, но и суд и административная власть. Крестьянство исключается из-под власти государетвенных чиновников, права которых переходят к помещикам; государственная подать ограничивается ничтожной платою 2 грошей с лана обработанной земли. Одновременно с этим шляхта почти вовсе освобождает себя от служебных обязанностей по отношению к государству, послуживших основанием ее сословных привилегий. Самая власть правительства над ней, как и вообще правящая и исполнительная власть в Польше, ослабевает. Суд переходит к избираемым шляхтою судьям. Единственным независимым от нее органом являются на первых порах так наэ. старосты – королевские чиновники, обладавшие полицейскими и судебными полномочиями и исполнительной властью, но с дальнейшим ослаблением правительственной власти и старосты превращаются в представителей шляхетского класса и его интересов.

Ш 137

Развитие парламентаризма в XV в. дает шляхте голос и влияние в общественных вопросах, и в дальнейшем движении он с одной стороны – ослабляет значение родовой и служебной аристократии панов сенаторов, с другой – подкапывает окончательно силу короленской власти. В результате этого процесса Польша к концу XVI в, окончательно формируется в шляхетское государство, монархию только по имени, где правит исключительно шляхетское сословие, прилагающее лишь к себе имя «народа» («народ шляхетский»). Узурпировав все права по отношению к прочим сословиям в своей среде, шляхта заботливо проводит принцип равенства (своеобразный «шляхетский демократизм) и направляет законодательство, общественное устройство и экономические отношения исключительно в интересах своего сослония.

В этом направлении, под непосредственным влиянием польского права и посредственным (через законодательство и практику великого княжества Литовского) видоизменялся в XIV—XVII вв. строй украинских земель. Разнообразие общественных классов и групп, с их незаметными переходами при отсутствии резких сословных границ, отличавшее древнерусский общественный строй, заменяется резко отграниченными сословиями – привилегированным шляхетским и бесправным крестьянским, Город, бывший прежде центром жизни земли и ее представителем, исключается из земского строя и теряет значения. Самоуправляющаяся земля заменяется самоуправляющимся шляхетским классом¹. Эти изменения общественных отношений усугубляются еще тем, что привилегированным классом в украинских землях становятся все более и исключительнее Поляки, а в положении не привилегированном оказывается туземное, украинское население. Социальная несправедливость обостряется национальной рознью, сознанием национального гнета, подмениваемым чувством совпадающего с ним гнета религиозного. Поляки и ополяченые туземцы захватывают в свои руки всю власть, всю силу, все доходы, все землю. Туземная Русь обращена, в обнищалую, обобранную, презираемую массу польских слуг и чернорабочих; ее культура, рели-

¹ В старом самоуправлении земли, которого особенно идеализировать тоже не следует, преобладали также правящие классы. Но это преобладание было только фактическое, в разных обстоятельствах далеко не одинаковое, и принципиальное нраво на участие в самоуправлении земли было достоянием всего свободного населения. Сами правящие классы не были так резко ограничены, не были такой наследственной кастою как польская шляхта, и их, преимущества, не были санкционированы законом так определенно, как безграничные в своей исключительности права шляхетского сословия Польского государства,

М,С. Грушевский

гия, правовой и экономический быт доведены до полного упадка и унижения этим польским господством. Все это придает, еще большую жгучесть неудовольствию обделенных слоев и групп туземного украинского населения и усиливает интенсивность последовавшей борьбы.

Таковы были главные черты общественного процесса, развивающегося в украинских землях в. кн. Литовского и Польши в XIV—XVII в. Как сказано уже, в землях, принадлежавших к в кн. Литовскому, этот процесс был отсрочен или замедлен. Но в большинстве случаев общественная эволюция в кн, Литовского шла в направлении к польским порядкам – частью более самостоятельным процессом, частью прямо воспринимая нормы польского права, вследствие унии с Польшей,

Общественное устройство в. кн. Литовского исходило от права и общественного строя, выработанного киевским государством¹. Но при всем уважении к ним литовского правительства и принципиальном консерватизме его, этот старый общественный строй очень рано начинают подвергаться весьма существенным изменениям под влиянием государственного строя вел, княжества Литовского. Это государство с сильно ныраженным военным характером, с широкими завоевательными плацами, окруженное соперниками и врагами, всю энергию внутренней политики обращало на выработку возможно большей военной силы. Оставляя присоединяемым украинским и белорусским землям их старый строй и порядки, их автономию, оно ставило им одно существенное требование – чтобы все эти земли и все сословия их принимали возможно большее участие в военных предприятиях и тягостях государства. Последовательное проведение этого принципа приводило к весьма существенным последствиям для правовых и общественных отношений. Основанием для военного обложения сделалась земля, землевладение, и в интересах военной службы последнее подвергается чрезвычайно сильному контролю правительства, так что ограничивается самое право собственности и распоряжения недвижимыми имуществами. Правительство допускает последнее лишь в таком объеме и постольку, поскольку это согласуется с интересами военной службы, и собственником земель в сущности становятся само государство. Владелец может пользоваться своею землек) только до тех пор, пока в состоянии нести службу, связанную с этим владением; он может передать наследникам или произвести отчуждение своего имения только с ведома и разрешения правительства, следящего за тем, чтобы новый владелец был способным к службе. Эта практика переносится на все роды военно-служебного землевладения, будет ли то владение, данное правительством под условием службы, или унаследован-

¹ См выше, гл. IX.

История украинского народо

@ 139

ное. То же возрасте переносится также в на землевладение не военнослужебное – крестьянское. Создается убеждение, что крестьянин сидит не на земле своей, а лишь пользуется государственною, под условием исправного отбывания связанных с ней повинностей в нользу государства или того лица, которому правительство переуступить права на крестьянские повинности взамен военной службы. «Своего ничего не маем, одно божье да государево», так говорили даже сами крестьяне в XVI веке. Какие огромные перемены в общественном строе производили такие воззрения в их применении на практике, увидим ниже,

Прежде всего остановимся на судьбе военно-служебных, привилегированных классов.

В присоединенных украинских и белорусских землях литовское правительство нашло известные над общественные группы: княжеских военно-служебных людей, высшая категория которых носила имя бояр; земскую, землевладельческую аристократию, называвшуюся также боярами (эти две аристократии – служебная и земская, несомненно, местами слились очень тесно); затем мещан, крестьян-собственников и другие группы, которые над пока не нужны.

Отметим прежде всего, что к верхним, аристократическим слоям в. кн.

Литовское присоединяет еще одну, самую верхнюю и аристократическую – класс князей. Мы уже отчасти знаем этот класс и его происхождение. Это бывшие владетельные князья из старой династии и потомков Гедимина, а также несколько родов из других старых литовских династий, совершенно обрусевших. С сплочением в. кн. Литовского и особенно после конфискации сильнейших княжеств в 1390-х гг., эти князья все более и более превращаются в крунных вотчинников. Правда, сильнейшие нз них поддерживают еще некоторые старые традиции – пишутся «божьей милостью», удерживают резвые атрибуты государственной влаГорб кн. Острожских в Псалтисти, но, вообще говоря, со времени Вири острожской печати 1580 г.

М.СГрушевский

товта это только аристократия, а отнюдь не государи; немногие исключения – как Свитригайло, Олельковичи киевские не изменяют общей картины, да и им далеко до всей полноты государственной власти. Со времени Витовта вообще было употреблено много стараний для того, чтобы подорвать значение этого класса, а с упадком Свитригайла он окончательно теряет даже влияние на государственное (центральное) управление, которое переходит к аристократическим не-княжеским литовским родам, собравшим огромные богатства, в виде громадных имений. Вместе с некоторыми украинскими и белорусскими, наиболее выдающимися боярскими родами, эти литовские магнаты составляют, наряду с князьями, вторую категорию высшей аристократии в. кн. Литовского; ее состав выражается и в ее названии; «князья и паны», – так обыкновенно обозначаются orat в законодательных и иных памятниках в, кн. Литовского.

Из украинских земель гнездом этой аристократии была Волынь, кишевшая княжескими родами, так что мелкого дворянства и государственных имений было здесь сравнительно мало. Она была вообще наиболее княжеской землею в в. кн. Литовском, между тем как литовские и белорусские земли бассейна Немана были гнездом панских родов, менее многочисленных, но в общей сложности еще более богатых. Па Волыни находились родовые гнезда кн. Острожских, Сангушков, Черторыйских, Дубровицких, Збаражских, Вишневецких, Порицких и Воронецких, Четвертинских, Жеславских, Корецких и т. д., и нескольких богатых пинских родов, как Еоговитины, Монтовты, Кирдеи, Загоровские, Семашки. Княжеские и панские роды Волыни, по сохранившейся переписи 1528 г., высылали около трех четвертей всего военного контингента, выставлявшегося Волынью, и только одна четверть приходилась па долю прочих землевладельцев. Наоборот, царством мелкой шляхты было Подляшье (в особенности северный – Бельский повет) и киевское Полесье, а в районе верхней Припети – княжествах Кобринском и Пинском, рядом с мелким боярством (существовавшим и в других латифундиях) был развить также класс государственных крестьян, превратившихся в государственных с тех пор, как эти княжества превратились в государственные, «господарские* волости с прекращением княжеских династий.

Княжеско-панская аристократия, владельцы больших имений, пользовались разными фактическими и даже юридическими преимуществами – в сфере суда и административно военного устройства. В их же руках сосредоточено было все управление: должности центрального управления распределялись в тесном кругу фамилий, преимущественно литовской аристократии, должности местные – между аристократией дан ной земли (это даже было гарантировано правительством во многих уставных земских грамотах). Но с середины XVI в мелкое дворянство

141

выступает против преобладания аристократии, одновременно и правительство, следуя польскому устройству, проводит ряд реформ, поднимавших значение мелкого дворянства и уравнивавшие последние с князьями и панами. Однако фактического значения и преобладания аристократии все это, конечно не уничтожило.

Сословие мелкого, рядового дворянства формировалось в великом княжестве Литовском под влиянием польского строя. Приложение польских норм не обошлось, однако, без больших затруднений. Литовское правительство прилагало усилия к тому, чтобы привлечь к военной службе возможно большее число населения. Не только крупные и средние землевладельцы, но и мещане и более состоятельные крестьяне переводились «па боярскую службу», т. е. освобождались от всяких иных обязанностей и податей, взамен которых должны были по первому призыву власти являться в поход, нз свой счет снаряжаясь и содержа себя во время похода.

В таких условиях этот класс военнослужилых людей, конечно, не мог отличаться большою устойчивостью, в него входили постоянно новые разночинные элементы и таким же образом выходили, когда военная служба становилась им несподручной, с боярской службы переводились на «службу тяглую» иди облагались иными невинностями, но собственному желанию или по распоряжению властей, если последние находили данное лицо неспособным к отправлению «боярской* службы. Кроме того, класс лиц, несших боярскую службу, был связан с крестьянством разными посредствующими категориями – в виде так называемых слуг, несших военную службу в насколько меньших размерах и иснравлявших разные обязанности при замках, различных ремесленников, также привлекавшихся к военным походам, и т. д. Заключить эту обширную, разношерстную массу в резко определенные границы, по образцу польской шляхты, было очень трудно.

Правительство сначала имело намерение по образцу Польши создать и в Литве юридически привилегированное сословие из Литвинов-католиков, и в этом направлении сделало было насколько попыток. Непосредственно после крещения Литвы в католичество, в 1387 г. Ягайло издал жалованную грамоту для бояр католического исповедания (следовательно, литовской народности), в которой признавал за ними различные привилегии, принадлежавшие шляхте польской. Но затем очевидно, правительственные круги спохватилась, что распространение нривилегии польской шляхты на всю многочисленную категорию бояр литовского происхождения нанесло бы слишком чувствительный удар государственному обложению. Поэтому последующий, Городельский акт 1413 г. поставил другие, более тесные границы привилегированному сословию.

Чтобы пользоваться сословными привилегиями, ближе разъясненными этим актом, недостаточно было быть боярином-католиком, – нужно было сверх того иметь герб, что достигалось лишь пожалованием великим князем и принятием к своему гербу каким-нибудь польским шляхетским родом. Эти процедуры, однако, не привились вследствие уже одной своей сложности. При том же оказалось, что при сформировании такого привилегированного сословия невозможно обойти вовсе роды православные – белорусские и украинские. Желая ослабить Свитригайла и отвлечь от него его православных сторонников, в 1432 с, непосредственно после избрания великим князем Сигизмунда, послы Ягайла подписали грамоту об уравнении православной русской шляхты с литовской в пользовании шляхетскими привилегиями, а два года спустя и князь Сигизмунд опубликовал грамоту уже от себя об уравнении православных кпязей и бояр в шляхетских привилегиях с католиками; Русины по этой грамоте получают право, с согласия польских шляхетских родов, усвоять себе гербы их, как и Литвины, Однако план сформирования специальной гербовой аристократии, так называемых «клейнотников», не привился, а доцустить всю огромную и разношерстную массу землевладельческого сословия, несшего военную службу, до сословных привилегий постепенно возраставших и расширявшихся по польскому образцу – правительство решительно стеснялось. Земский привилей 1447 г. освободил крестьян, сидевших на шляхетских землях, от юрисдикции государственных чиновников и подчинил их юрисдикции помещика. Практика XV в., закрепленная земскими привилегиями украинских земель начала XVI в., давала важные преимущества членам привилегированного сословия на суде, изложенное в Литовском статуте 1529 г, право великого княжества Литовского очень настойчиво проводило принцип юридических преимуществ шляхтича. Литовский статут в новой редакции 1566 г. имеет еще резче выраженные черты шляхетского кодекса, покровительствующего шляхетскому сословию, и подтверждает весьма важные права, предоставленные последнему в сфере государственного и местного управления: обязательное участие шляхетских представителей в сеймах с правом решающего голоса, учреждения провинциальных шляхетских сеймиков и выборных шляхетских судов – вполне приближавшие строй земель, входивших в состав великого княжества Литовского, к строю шляхетского Польского государства.

Жалуя шляхетское сословие такими важными прерогативами, литовское правительство действительно имело причины озабочиваться точным установлением круга тех лиц, которые могли пользоваться этими прерогативами, и искало критерия для определения границ этого класса. Я не буду останавливаться на всех попытках его. В конце концов про-

ф 143

изведенная в середине XVI в. (разновременно и в различных формах) ревизия государственных земель и прав на владение выяснила до известной степени наличный состав привилегированного землевладельческого сословия. Так, одновременно с расширением привилегий дворянства перед 1569 г., более или менее определился и состав его.

Низшие категории боярства – малоземельные, захудавшие роды, или бояре, несшие кроме военной службы разные другие натуральные повинности, остались вне привилегированного сословия, сохранив старое имя бояр. Вследствие слишком широкого своего объема это имя было при-

Дубенская икона, подаренныя кн. Василием-Константином Острожским

144 @

знапо непригодным для обозначения привилегированного сословия, и оставшись в качестве обозначения для групп полупривилегированных, уже начиная со второй половины XV в. по отношению к классу привилегированному вытесняется другими, заимствованными из Польши названиями – «земян» и особенно – «шляхты».

Таким образом к 1569 г. шляхетское сословие в. кн. Литовского очень близко подошло уже к своему образцу – шляхетскому сословию Польши. 1569-й год завершил его развитие в центральных украинских землях, принесши местному шляхетству окончательное уравнение с польской шляхтою в двух чрезвычайно существенных пунктах: в освобождении шляхетского землевладения от связывавших его ограничений и самой шляхты от военной службы и государственных повинностей, какие сохранились еще до тех пор.

Гораздо быстрее совершился этот процесс в землях, присоединенных к Польше непосредственно уже в XIV и первой половине XV века.

Польское правительство, как мы уже знаем, не спешило вводить здесь польскую систему администрации и сословных отношений во всей полноте, хотя с появлением здесь привилегированных польских колонистов и переходом всей высшей администрации в руки Поляков, польское право и практика стали широко проникать в местные порядки и отношения сами собою, даже независимо от правительственных мер. Отчасти, может быть, в виду исключительных условий, в которых стояли эти земли, отчасти просто в интересах управления и государственного фиска, правительство не вводило даже в наиболее рано присоединенную Галицию шляхетского земского самоуправления, оставляло население в исключительной власти своих наместников – воевод и старост, и в подробностях администрации и суда сохраняло многое из старой, галицко-волынской практики. Местная шляхта, без различия происхождения и национальности, должна была нести военную службу в гораздо больших размерах, чем те, какие существовали в польских землях; шляхетское землевладение подвергалось здесь разным ограничениям, неизвестным в польских землях и аналогичных тем какие мы видим еще в более сильных и развитых формах в в. кн. Литовском.

Конечно, все это очень тяготило шляхту украинских провинций Польши, особенно шляхту польскую, пришедшую из польских провинций. В своих сословных интересах, без различия национальности, местные землевладельцы были заинтересованы в полном уравнении этих провинций с чисто-польскими и хлопотали перед правительством в таком направлении. Ягайло дал было обещания в этом смысле, но окончательное уравнение украинских провинций Польши с провинциями польскими провозглашено было только новым королем Владиславом, в 1434 г. Шляхта освобождалась теперь от местных повинностей, а в управлении и

145

суде вводились польские порядки и во второй половине XV в, Галиция, Подолье и Белзкая земля уже вполне организуются на польский лад, местная шляхта усваевает польские права и порядки и одновременно в значительной степени полонизируется.

Туземный, украинский элемент оказался здесь в совершенно иных условиях, чем украинские провинции великого княжества Литовского. Эти последние долго оставались почти совершенно незатронутыми в своих внутренних отношениях; сюда ночти не проникали чуждые им в культурном и национальном отношении элементы; управление осталось в руках местной аристократии; местное право и культура пользовались полным уважением власти, а Русь имела всякое основание считать себя стоящей к культурном и правовом развитии выше, чем правящая национальность. И даже позднейшие реформы в духе польского права, вплоть до присоединения украинских земель к Польше, не наносят непосредственного ущерба украинской национальности: местная украинская жизнь перестраивается на польский лад, не переставал еще быть украинскою; сформированное по образцу польской шляхты шляхетское сословие, как и старая аристократия, не разрывает своей связи с своей национальностью, остается украинским.

Совершенно иначе было с западными украинскими землями. Они вошли в состав государства, с выработанным строем и порядками, которое поэтому не имело поводов относиться с особенным почтением к побежденной национальности. Вся высшая администрация новых провинций с самого же начала сосредоточивается в руках чужеземцев, главным образом Поляков, склонных смотреть на местное право и культуру, как на нечто низшее, хотя бы без всякого другого основания, кроме того, что это были покоренные провинции, право и культура которых им не импонировали, как Литве. Точно так же относилась к местному украинскому элементу иноземная, главным образом польская шляхта и немецкопольское мещанство, в большом количестве, привлеченное польским правительством в эти провинции. Эта колонизация вместе с польской администрацией вносила в местные отношения польские воззрения, польское ираво, и благодаря этому последнее, еще прежде чем было введено формально, стало фактически господствующим. Перспектива освобождения от тяжелых государственных повинностей и сильной власти правительственной администрации делала введение польского нрава и польского строя весьма симпатичным и желательным даже для украинских землевладельцев края. Сословные интересы таким образом заставляют их сближаться с Поляками-пришельцами и сплачиваться с ними в одну классовую грунпу. Нужно впрочем иметь в виду, что эти украинские землевладельцы – потомки старых боярских родов, были ослаблены политическими конфискациями и отобранием таких земель, на которые вла-

11 Эак. 3S

дельцы не могли доказать своих прав документально; отобранные земли, на основании королевских пожалований, переходили обыкновенно в руки пришлых элементов, и украинские элементы в землевладельческом сословии были таким образом ослаблены очень рано, и это также весьма существенным образом затруднило сплочение украинского боярства в особую и сильную группу.

Благодаря указанным обстоятельствам, прежде чем национальные интересы успели сплотить остатки украинского владельческого сословия, оно уже увидело себя залитым польской шляхетской колонизацией, оттесненным от власти, от влияния в шляхетском самоуправлении. Вместе с сознанием своего бессилия оно постепенно подпадает и культурному влиянию польского элемента, усваивая воззрение Поляков на украинский элемент и украинскую культуру, как на нечто низшее в сравнении с польскою, и денационализируясь в весьма сильной степени,

Полный упадок украинского элемента под влиянием этих условий в занадной Украине обозначился вполне ясно уже в первой половине XV в. Во второй половине исчезают остатки старого строя, самая память о нем. Большинство старого украинского боярства – все, что было в нем более богатого, влиятельного, принятого в польскую среду, тонет и растворяется в ней. Остатки украинской шляхты остаются в таком меньшинстве, что с ними вовсе перестают считаться. Украинскую национальность – и то в виде темного стихийного чувства или сознания религиозной обособленности – сохраняют лишь крестьяне, мелкое мещанство и православное духовенство, – сословия, не имевшие голоса ни в государственной жизни, ни в местном управлении. Единственным, ведь, признанным представителем земли служит шляхта, а она приобрела уже яркую и довольно цельную польскую окраску. Украинское население живет в украинских провинциях Польши только как этнографическая масса, а не нация, и православная «русская* церковь остается единственным учреждением, носящим национальную форму. Это совершенно ясно выступает уже в XVI в., даже в начале его. «Пет Руси, есть только попы и хлопы», могли бы сказать «обыватели* (т. е. шляхтичи) «Русского воеводства* в XVI н„ как говорили потом в XIX,

1569 год широко отворил двери из западных воеводств в центральные украинские земли этой польской шляхте, которая, сидя на украинской земле и живя трудом украинского крестьянина, привыкла в то же время игнорировать все туземное, смотреть на украинский народ, как на рабов польской народности, на его язык, культуру, традиции, право – как на нечто неизмеримо низшее сравнительно с польским, так что всему туземному, несколько поднимавшемуся над общим жалким уровнем, по ее искреннему убеждению, была одна дорога – самоскорейшего перехода в польский лагерь, перечисления в польскую национальность.

История у край некого народа

® ш

Бесконечной вереницей потянулись эти носители польской национальности на Волынь, в Киевщину и за Днепр, захватывая должности, основываясь на выпрошенных от правительства пустых или отобранных от «безправных» владельцев землях, на полученных за женами в приданое имениях, на огромных коронных землях, раздававшихся им в пожизненное владение, и распространяли с наивным высокомерием людей «высшей расы* презрительное понятие обо всем туземном, вытесняя его и заменяя правом, культурой и бытом польским.