Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

376

более, изучению великорусского языка¹, и почивать под сенью польскоавстрийского режима, устраивая под ее покровом свое собственное благосостояние.

Но рядом с этим клерикально-бюрократическим большинством выступает меньшинство – особенно из тогдашней молодежи. Последней украинское движение в России, оживившееся как раз тогда, с конца 50х годов, было симпатичнее официальной Рооеии, а народная украинская литература с ее демократическим и народническим направлениями и ромаптическими мечтами о козачестве – ближе и понятнее и по языку, й по содержанию чем великорусская литература «времен очаковских и покоренья Крыма», с которой носились москвофилы (иначе «староруссы» или «твердые» Русины). Эта молодежь находила более достойным работать над улучшением положения своей порабощенной народности, чем желать расплыться в «русском море», и предпочитала обрабатывать народный язык – «язык пастухов и свинопасов», как его презрительно называли приверженцы «салонного» языка, чем «штокать» и «какать» с изучившими «в один час» великорусский язык своими «твердыми» земляками. Среди этой молодежи широко распространяется идеализация козачины (студенты и гимназисты даже одевались «по-козацки»). Украина для нее является священной землею, «Кобзарь* Шевченка – евангелием. Представители этого направления стараются приблизиться к языку украинских писателей, как образцовой обработке народного языка, и в своей литературной деятельности примыкают к украинскому литературному движению, получив и название «украинцев* или «народовцев*.

В 1862 г. выходит первый литературный орган этого направления – «Вечерници*, литературный еженедельник, в значительной степени заполненный перепечатками произведений украинских поэтов и прозаиков. Но этот кружок народовцев был еще слишком слаб; «Вечерници» не просуществовали и года, и журналы, основывавшиеся взамен их (Мета, Нива, Русалка, 1863—66), были тоже не долговечны. Только с 1867г. налаживается журнал «Правда» и издается потом до 1880 г. Так как в России украинские периодические издания не могли выходить вовсе, то «Правда* до некоторой степени, служила органом всеукраинским, насколько это возможно было при цензурных стеснениях, не допускавших ее, как и других галицких украинофильских изданий, в Россию.

¹ Это изучение ограничивалось обыкновенно усвоением нескольких слов, употреблявшихся где попало, когда «изучивший» хотел щегольнуть своим образованием. Вследствие этого великорусский язык «твердых» Галичан сделался притчею во языцех. Только в самое последнее время москвофильская молодежь нисколько основательнее усвояет великорусский язык.

@ 377

Это было именно время, когда поборники национального развития украинской народности в России, встретясь с категорическими запрещениями правительства, приходят постепенно к сознанию необходимости перенести свою деятельность в Галицию, создав из нее своего рода духовный украинский Пьемонт, – приют, где бы украинство могло двигаться и развиваться, не испытывая перерывов и крушений, постигавших его в России. Между тем, как правительственные и официозные круги России поддерживали москвофилыжие издания и организации Галиции¹, приверженцы украинского возрождения в России приходят на помощь неокрепшим, медленно развивавшимся побегам галицкого народовства. Материальной и моральной поддержкой, личным влиянием, перепиской, сочинениями, сотрудничеством в галицких изданиях они содействуют развитию национального движения в Галиции и создают почву, на которой оно могло осуществлять свою национальную программу в культурной, социальной и политической сфере.

Конечно, это развитие украинства в Галиции, плоды которого обыкновенно оставались совершенно недоступными для более широких кругов в России, далеко не вознаграждало за лишение возможности работать в этом направлении у себя дома, непосредственно для украинского населения России, – но все же давало возможность движения, прогресса. Поэтому наиболее деятельные и энергические приверженцы украинского движения переносят свою деятельность в Галицию, особенно в периоды наиболее резких и полных запрещений украинского слова в России.

Уже после первого запрещения украинской литературы в России (1863 г.) многие украинские писатели входят в сношения с народовскими кружками Галиции, принимают участие в их изданиях, оказывают им моральную и материальную поддержку, особенно на первых порах, когда народовство ониралось на небольших кружках, преимущественно молодежи. И в борьбе, которую повела эта молодежь с консервативным большинством, со всем, что тогда представляло собой общественное мнение Галиции для нее чрезвычайно важно было чувствовать, так сказать, в своих рядах представителей зарубежной, великой «соборной» Украины, рисовавшейся сквозь дымку романтической идеализации царством украинской славы, безграничной – только временно усыпленной силы и могущества. Непосредственное, участие представителей украинского движения таких, как Кулиш, Марко Вовчок и дру-

¹ Так, напр., особое совещание по вопросу об украинстве 1876 г. вырабатывавшее запретительные меры против украинского движения в России, одновременно признало необходимым субсидировать «Слово» – главный орган галицких москвофилов для противодействия развитию украинства в Галиции.

24 Заг 35

378 @

гие, давало драгоценное освящение этим первым и робким шагам пионеров галицкого движения. Галиция, некогда своими культурными силами создавшая киевское национальное движение начала XVII века, имело возможность теперь с помощью украинских сил возрожденной Украины укрепить свою национальную позицию и перейти к более широкой национальной деятельности.

Особенно деятельное участие в галицких изданиях этого первого периода, 60-х и начала 70 х годов, принимал П. Кулиш и пользовался большим влиянием и авторитетом. На нем почила слава украинского возрождения, кружкакприлло-мефодиевцев, Шевчеека и «Основы*, которой он являлся представителем. Его разносторонние таланты и сведения делали его чрезвычайно ценным двигателем начинающегося литературного движения, хотя его политические идеи этой эпохи в Галиции не были к двору. Кулиша запимали национальный отношения Украины, так сказать ликвидация национальных споров с Польшей и Москвой, и он делал попытки устроить союз украинства с правящей польской партией Галиции. Эти попытки, как можно было предвидеть, окончились полной неудачей: украинское возрождение и польская шляхта, верная идее исторической Польши, – это были элементы несоединимые, и Кулишь сам в конца, концов в этом убедился; но независимо от этого его деятельность имела большое значение в истории галицкого возрождения 1860– 70-х гг. Кроме него усердно работают в галицких изданиях другие писатели из российской Украины, как Коиисский, Нечуй-Левицкий и др. При слабости культурных сил галицкого народовства эта поддержка возрожденной галицкой литературе была чрезвычайно ценна. В значительной степени ей было обязано своим ростом галицкое «народовство».

Выросши из незначительных кружков молодежи 60-х гг., в 70-х годах оно становится уже значительной силой. Это – меньшинство в сравнении с представителями «твердого* или москвофильского направления, но меньшинство сильное, жизненное, привлекавшее к себе все более живое в обществе. В то время как партия «твердых* коснела и разлагалась в своем реакционерстве и отчуждении от народа, народовство крепло и разрасталось. Начав с деятельности литературной (журнал «Правда», общество Просвита для издания книжек для народа с 1808 г. Товариство имени Шевченка, основанное на капитал, собранный Украинцами в России), оно затем начинает принимать участие и в политической жизни края. Из культурных центров Галиции переходит он в провинцию, постепенно делает завоевания среди мещанского и крестьянского населения, приобщает к общей национальной жизни Буковину (не успевает то лысо достигнуть того же в наиболее закосневшей, захваченной москвоф и л ьством и мадья ризацией угор с ко й У крайне).

Однако этот внешний рост грозил ценности внутреннего содержания. Элементы нейтральные, пассивные, переходившие на сторону «на родовцев» по мере того, как последние приобретали нравственное преобладание, – массы духовенства и чиновничьей интеллигенции, принимая национальную форму, неизбежно вкладывали в нее в весьма значительной степени свое старое содержание, вынесенное из эпохи клерикально-бюрократической реакции, и передвигали вправо центр тяжести национального движения, Непосредственное участие украинских сил в галицком движении было чрезвычайно ценно в том отношении, что оно нейтрализовало влияние этих правых элементов галицкой интеллигенции и заставляло последнюю двигаться по равнодействующей, приспособляясь к прогрессивным идеям и стремлениям украинского движения России.

Литература: кроме названных в предыдущей главе трудов Огоновского, Франка и др., еще Украинско-русский архив т. III и IV, Збирпик фильольгичнои секции Наук, тов. им. Шевченка т. VIII—XII (документы и переписка), много статей и заметок, в Записках Наук. тов. Шевчепка. Кроме того Свеницкий Материалы по истории возрождения Карнатской Руси, I—II, (Львов, 1906– 8). Ост. Терлецький – Литературни стремления галицьких Русинии (в журнале Жите и Слово, 1894), и его же Галицько-руське письменство 1848 – 1866 (Львов, 1903) (книга дает больше, тем обещает заглавие, заключая в себя очерк жизни галицкого общества этого временя).

24'

XXX. ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ

Цензурным и административные репрессии, которым подверглось украинское движение в России в 1863 г., несколько ослабили к началу 1870-х гг., и это дало украинцам некоторую возможность литературной и организационной деятельности. Центром ее в это время становится Киев, на смену ослабевшему и разреженному петербургскому кружку. Под воздействиями последнего в течение 1860 гг. в Киеве успели нарасти значительные группы Украинцев из воспитанников местного университета, преданные интересам украинского возрождения, и среди них возникает мысль об образовапии научного общества, которое объединило бы и дало известные организованный формы работе по изучению прошлого и настоящего украинского народа.

Сравнительно с кружком петербургским, занятым главным образом созидательной деятельностью в широких народных массах, в новом киевском замечалось усиленное тяготение в сторону' научных изучений. Отчасти это объясняется обилием в киевском кружке крупных научных сил, стоявших во главе его и естественно дававших тон и направление его интересам (историки Антонович и Дрогоманов, филологи Житецкий и Михальчук, этнографы Рудченко и Чубпнский, известный юрист и исследователь обычного права Кистяковский, и наряду с этими известными уже в то время учеными много начинавших талантливых их учеников). С другой стороны здесь сказывались общие течения тогдашней жизни России, из периода усиленного общественного строительства начала 1860-х гг. попавшей в полосу все усиливавшейся реакции. Революционное движение, выражавшее протест наиболее радикально настроенных общественных элементов против этой реакции, не привлекало национально настроенные украинские элементы, особенно в виду резко выраженный, им централистических тенденций. В противовес революционным течениям киевский кружок усиленно выдвигает культурную и в особенности научную сторону – развитие украиноведения.

В 1872 г. ему удалось получить разрешение на открытие в Киеве юго-западного отдела географического общества и последний послужил центром, вокруг которого сгруппировались местные украинские силы и организовалась живая научная работа, давшая ряд весьма ценных и важных изданий по истории, этнографии, языку («Записки юго-запад, отдела», «Труды экспедиции в юго-западный край», организованной Чубине-

381

ким, «Исторические песни малорусского народа* Антоновича и Драгоманова, труды Антоновича, Житенкого и др,). Собранный в Киев в 1874 г. археологический съезд, вызвал чрезвычайный интерес в обществе, дал блестящий смотр украинским изучениям. Одновременно начинает оживать и литературная деятельность, украсившаяся рядом более или менее крупных талантов, как авторы повестей – Нечуй-Левицкий, И. Мирный, Ал. Конисский, поэт и драматург Мих. Старицкий; полагаются начатки серьезной разработки народной музыки и украинской оперы (сборники Лысенка и его же онера «Риздвяна нич»).

Но эта передышка была непродолжительна – продолжалась всего несколько лет и была прервана новыми репрессиями. Правительство было обеспокоено донесениями об успехах украинской идеи, которыми его засыпал особенно тогдашний председатель киевской археографической комиссии, Мих. Юзефович, взявший на себя роль блюстителя государственных интересов на Украине. Несмотря на весь аполитизм киевского украинского кружка, возбуждавший среди самих Украинцев недовольство своим односторонним «культурничеством», деятельность его была признана опасной с государственной точки зрения. Юзефович настаивал, что и украинское национальное движение составляет измышление австрийско-польской интриги и проводит замаскированный социализм.

Это сопоставление социализма с австрийской интригой получает необыкновенную пикантность, если вспомнить, какой воистину безграничный страх в австрийских административных сферах того времени чувствовали пред всем, могущим хотя бы отдаленно напоминать социализм. Тем не менее эти безграмотные выдумки производили впечатление в правящих сферах. В начале 1875 г. правительством было Оргавизовано особое совещание, с участием Юзефовича. В виду представлений Юзефовича и донесений цензурного ведомства, усматривавшего в украинофильстве стремление к политическому обособлению, «скрытое посягательство на государственное единство России*, совещание решило употребить все усилия в тому, чтобы остановить украинское движение. Киевское отделение географического общества было закрыто, над учебными заведениями украинских губерний установлен, особый надзор, а относительно литературы были выработаны весьма строгие стеснения, утвержденные в 1876 г. и известные по имени своего инициатора под названием «закона Юзефовича*. В виду того значения, какое он получил в истории украинской жизни, я приведу его целиком:

Государь Император 18 минувшего мая Всемилостивейше повелеть соизволил

1. Не допускать ввоза в пределы Империи без особого разрешения главного управления но делам печати каких бы то ни было книг и брошюр, издаваемых на малороссийском наречии.

2. Нечатаиие и издание в Империи оригинальных произведений и переводов на том же наречии воспретить, за исключением лишь:

а) исторических документов и памятников,

б) произведений изящной словесности,

но с тем, чтобы при печатании исторических памятников безусловно удерживалось правописание подлинников, в произведениях же изящной словесности не было допускаемо никаких отступлений от общепринятого русского правописания и чтобы разрешение на печатание произведений русской словесности давалось не иначе, как по рассмотрении в главном управлении но делам печати,– и

3. Воспретить различные сценические представления и чтения на малорусском языке, а равно и печатание на таковом же текстов к музыкальным нотам.

Хотя это распоряжение, как видим, не воспрещало украинской беллетристики, но и на этот раз, как после запрещения 1863 г., цензурная практика шла, гораздо дальше буквы распоряжения, и никакие украинские книги, если не считать некоторых случайных появлений, совершенно не пропускались цензурою. Доходило до неимоверных курьезов, вроде вычеркивания украинских слов из рассказов, писанных по-великорусски, или требования, чтобы при исполнении на концертах украинских песен или романсов слова были переведены на великорусский или французский язык, и т. д. Только в связи с общим смягчением цензурных условий время принесло некоторое облегчение этих стеснений. Генерал-губернаторы – киевский (Чертков) и харьковский (Дондуков Корсаков) возбудили вопрос об отмене ограничения украинского слова, указывая на то, что распоряжения 1876 г., не подавляя национального движения, своими ничем не оправдываемыми крайностями вызывают лишь ненужное раздражение среди украинского общества; ген. губ, Чертков считал необходимым, для восстановления нормальных отношений, освободить украинское слово вообще от всяких специальных ограничений, поставив его в одинаковые условия с великорусским.

В виду этих компетентных представлений в 881 г. было образовано новое совещание, которое, однако, не нашло возможным отменить стеснений украинского слова и ограничилось лишь некоторыми частичными льготами: разрешило печатать украинские словари, представлять украинские пьесы, исполнять произведения на украинском языке.

Впрочем, и эти украинские спектали были обставлены целым рядом стеснений. Циркуляр 1881 г. требовал для каждого спектакля особого разрешения губернатора или генерал-губернатора и запрещал организацию специальных украинских театров и труип. В виду этого, например, разрешали ставить украинские пьесы только с тем, чтобы кроме украинской пьесы в тот же вечер была дана и велико-русская пьеса, притом

не меньшей величины. Начальникам губерний поручалось внимательно следить за украинофилами, «избравшими сцену орудием своей пропаганды!» (циркуляр 1881 г,), Долгое время всякие украинские представления были совершенно воспрещены в пределах киевского генерал-губернаторства, к которому принадлежали тогда губернии: Киевская, Подольская, Волынская, Черниговская и Полтавская, т.е. большая часть украинской территории России, и украинские труппы «для пропитания* принуждены были скитаться по великорусским городам, и т. п.

По отношению ко всякого рода украинским произведениям печати цензуре внушалось особенная строгость, даже по отношению к беллетристике, и давалась свобода совершенно безграничному усмотрению, так как цензорам поручалось не только запрещать все противоречащее общим цензурным правилам, «но при малейшем к тому поводу сократить число таких произведений в целях чисто-государственных»¹. И цензура усердно действовала в этом направлении.

Конечно в подобных условиях сколько-нибудь правильное развитие украинской литературы и украинского движения было немыслимо. Оно, правда, обнаруживало свою жизненность очень сильно. В продолжение 1870-х и 1880-х годов появился целый ряд крупных исследований, касающихся Украины; создан быль специальный орган для ее изучения взамен закрытого в 1876 г. киевского географического отдела («Киевская «Старина», с 1882 г.). Выступил целый ряд талантливых беллетристов и драматургов; развился украинский театр, приобретший, несмотря на все ,стеснения, широкую популярность в целой России; явилась украинская музыка. Но никакое правильное развитие было невозможно там, где появление украинской книги было счастливой случайностью; где из беллетристических произведений большинству не суждено было увидеть света и именно – наиболее серьезным, идейным произведениям; где не допускалось издание на украинском языке сочинений научных, популярных книг для народа и т, и,; где даже сочувствие украинству, участие в украинской литературе – хотя бы в формах самых невинных, доставляло неприятности иногда даже очень серьезные.

Поэтому передвижение украинской культурной и общественной работы из России в зарубежную Украину, начавшееся после первой проскрипции 1863 г., продолжало усиливаться в продолжение 1870-х гг. Еще до появления указа 1876 г. полная необеспеченность судьбы украинского движения в России, в окружавшей его атмосфере инсинуации и

¹ Предложение петербургскому цензурному комитету от 8 января: 1892 г. – см. в записке Петербургской академии (Императорская академия Наук от отмене стеснений украинского слова, 1905).

384 @

доносов, чувствовалась настолько живо, что создание оргапов украинского движения вне пределов досягаемости уже тогда являлось для многих неотложной необходимостью. Тогда явилась мысль об основании в Львове украинского литературно-научного общества, и результатом было упомянутое уже «Товарищество имени Шевченка», учрежденное в 1873 г. На собранные в России средства была устроена при нем типография, имевшая служить целям украинской литературы и науки. Но собранных небольших средств (около 9.000 гульденов), не хватило на оборудование типографии, она долго еще была принуждена обращать всю энергию на расплату с наиболее неотложными долгами и не могла думать о. собственных изданиях литературных или научных: только в 1880 гг. «Товариство» могло приступить к осуществлению, хотя бы скромному, своих задач. До тех пор роль всеукраинского литературно-общественного органа играла «Правда», в которой довольно деятельное участие принимали и украинские писатели и публицисты из России.

Цензурные условия тогдашней Галиции впрочем тоже не отличались либеральностью, в особенности по отношению к всему, что имело хотя бы отдаленное сродство с социализмом или «колебало основы» в каких-либо других отношениях; поэтому наряд}' с галицкими изданиями появляются украинские издания в Швейцарии, в Женеве. Эмигрировавший в 1876 г. из России М,П. Драгоманов с другими украинскими эмигрантами основались тут, предприняв издание русско-украинского журнала «Громада», посвященного главным образом политическим и общественным вопросам украинской жизни. Это был орган киевских «политиков», в противовес «культурникам» выдвигавшим вопросы политические и общественные, В России, по цензурным условиям, он не имел большого распространения, но в Галиции женевский кружок, путем изданий и личных сношений, приобрел большое влияние, в особенности среди молодежи,

В особенности имело здесь большое значение воздействие самого Драгоманова. Он еще в Киеве очень интересовался зарубежной Украиной и придавал большое значение связям с ней. Затем выехав из России и поселившись в Вене, потом в Женеве, он поддерживает отсюда живые сношения с галицкой интеллигенцией и галицкими изданиями и оказывает большое влияние на галицких народовцев, хотя и в совершенно ином смысле, чем, например, Кулиш. Собственно национальные отношения не особенно занимали Драгоманова, он был неустанным и очень резким проповедником европеизации народовства и украинофильства, сообщения ему прогрессивного характера, социального содержания, в духе умеренного («постепеновского») социализма, и в этом смысле оставил глубокие следы в истории украинского, специально галицкого возрождения, которое действительно нуждалось в воздействии в таком направлении.

Его деятельность в этом направлении была затем поддержана рядом энергических последователей в самой Галиции, среди которых первое место по разносторонности дарований и влиянию занял Иван Франко, в 1870*х гг. начавший свою литературную деятельность.

Скоро обнаружилось резкое расхождение между все нараставшими умеренными, или точнее консервативными элементами среди народовцев и приверженцами идеи Драгоманова и женевского кружка.

Около 1890 г. вожди народовцев разорвали блок с москвофилами, в который вошли в интересах общей борьбы с польским режимом, и заключили союз с правительством, привлеченные обещанием существенных национальных уступок. Этот оппортунизм был Очень несочувственно принять галицким обществом, так как на деле это оказалось союзом с польской шляхтою, представлявшею правительство для Галиции и за цену довольно незначительных уступок в сфере национальной культуры, вроде открытия еще одной украинской гимназии, одной кафедры в Львовском университете и тому под., требовавшей от народовцев отречения от их оппозиции польско-шляхетскому режиму, капитуляции пред ним Кружок Драгоманова, незадолго перед тем отдалившийся от народовцев 'и организовавшийся в отдельную партию так называемых радикалов, нашел живое сочувствие своею критикой народовского оппортунизма (т. н. но-новой эры или «угоды»), и это много содействовало успехам новой партии. Как партия, впрочем, она не процвела, но имела немалое значение как стимул прогрессивности для народовцев, левое крыло которых она фактически собою представляла.

Под давлением радикальной полемики и стоявшего под ее влиянием общественного мнения украинского общества, руководители украинской политики скоро разорвали ,угоду» с польскими правящими кругами и стали в довольно резкой оппозиции к последним и поддерживавшему их центральному правительству. По примеру радикалов, стремившихся опереться на крестьянские массы, и народовцы идут в народ, организуют его для борьбы с шляхетским режимом, стремятся поднять его общественное и политическое сознание. В продолжение 1890хъгг. народовцы под влиянием этого стимула подвинулись влево настолько, что в конце 1900 г. могло произойти их слияние с радикалами: народовская партия приняла все главные пункты радикальной программы – социального и прогрессивного характера. Хотя нельзя сказать, чтобы эти принципы действительно проникли в толщу народовской партии – после этой реформы, принявшей официальное название«национально-демократической» – но само официальное принятие этих принципов в ее программу было интересным симптомом.

Эта борьба радикальных и консервативных течений на галицкой почве, захватившая конец 1880-х и затем 1890-ые годы, велась при живей-

386 ^

шем участии украинцев российских и имела не только местный, а и более общий интерес. Если симпатии «политиков», лежали на стороне галицких «радикалов», то среди «культурников» не было недостатка в людях оправдывавших компромисс в интересах национальных приобретений. «Угода» 1890 г. была заключена при непосредственном участии выдающихся украинских деятелей России и находила у них и позже сочувствие и оправдание. На галицкой почве, на конкретных примерах галицкой политики ставились и решались вопросы о сравнительной ценности национальных форм и их социального и политического содержания, сталкивались и боролись национализм консервативный и радикально-прогрессивный, При полной невозможности свободного обсуждения политических и общественных вопросов с украинской точки зрения в России, галицкая жизнь и ее борьба течений и направлений внушала чрезвычайный интерес украинскому обществу России, не только с напряженным вниманием следившему за ней, но и принимавшему в ней посильное участие. Она служила чрезвычайно ценной поправкой и дополнением культурнического направления, сосредоточившегося в конце 1880-х гг, около журнала «Киевская Старина*, с 1888 г. перешедшего в руки киевского кружка и ставшего настоящим органом его, а также некоторых других литературно-просветительных предприятий.

Вполне понятно, что в этой среде «галицкие увлечения» вызывали довольно сильное неудовольствие, но в конце концов несостоятельность культурнического аполитизма обнаружилась с полной очевидностью для всех, С одной стороны никакими отмежеваньями слева, никакими понижениями украинских национальных запросов и заключением его в тесные пределы внутренних отношений России – на чем настаивали противники галицкой политики – не удавалось создать почвы для легального украинства в России. Правительственные сферы не оставляли места для компромиссов, не желая видеть никакого украинства, ни радикального, ни умеренного, добиваясь полного национального или точнее – этнографического унитаризма. С другой стороны выяснилась невозможность отмежевать культурно-национальные запросы украинства от политических и общественных. Даже чисто научная работа начинала все более хиреть в киевском кружке, не находя преемников в нарастающих поколениях, и название «украинофилов» стало в устах последних получать отрицательное значение, для характеристики несерьезного и неглубокого аполитического украинства,

Одновременно на почве политичеекой и общественной борьбы Галиции как раз в это время, с конца 1890-х годов поднимались всходы культурного движения и национальное украинское движение принимало все более импозантные размеры. Из скромных народнических опытов и начатков

387

изучения Украины, в которых обращалось украинство 1860-х и начала 1870-х гг. в России (не говоря уже о Галиции), на галицкой почве, благодаря соединенным усилиям галицких украинских деятелей, оно выросло до размеров настоящего национального движения, развившего во всей широте национальную программу и вступившего на путь ее осуществления. Развитие на национальной украинской основе различных партий – с более умеренными и с крайними программами и требованиями, политическая, экономическая и просветительная организация народных масс, начатки политической и национальной, борьбы, сильный культурный рост, сказавшийся в успехах научной деятельности на народном языке и расцвете литературы, – все это должно было впушить иные понятия об украинстве и развеять много ошибочных мнений о нем у чужих и своих. Должны были вполне исчезнуть предубеждения тех, которые смотрели на украинство, как на романтический архаизм, несовместимый с прогрессивным движением, и страхи тех украинофилов, которые хотели оградить украинские круги от влияния современных течений, боясь, что увлечение ими будет иметь результатом равнодушие к украинскому национальному вопросу и украинскому национальному вопросу и украинской национальной жизни, Мотивы, руководившие украинскими деятелями 1860 – 1890-х гг., переносившими центр тяжести украинского движения на галицкую почву, вполне оправдали себя. Их энергия и средства, вложенные в развитие украинства в Галшци, приносили желапные плоды, и успехи достигнутые украинским национальным движением, становились могущественным стимулом для украинского общества России, призывавшим к полноте национальной жизни и непосредственным усилиям к ее достижению.

Резко-опозиционное направление, которое получило украинское движение Галиции с 1890-х гг„ в противоположность старому, правительственному украинству 1848 года, поставило его впервые на твердую почву, научив рассчитывать только на собственные силы, а не на милости правительства. Работа, направленная на развитие и организацию народных масс, в продолжение 1890-х и 1900-х годов дала очень внушительные результаты, создав реальные силы в сознательных народных массах, на которых могла опереться в своих политических и национальных запросах украинская интеллигенция. С другой стороны культурный и экономический рост сообщал уверенность в возможности движения даже при самых неблагоприятных политических условиях собственными силами общества.

Как раз на это время, конец 1890-х и 1900-х годов приходятся первые успехи научной работы, украинской не только по темам, но и по внешней форме – украинскому языку, «Товариство имени Шевченка»,