Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Книга напечатана по решению Общественного совета издательства:

Сергей Шумов (председатель), Александр Андреев, Антон Бублик,

Виктор Грицков, Наталья Гевлич, Зоя Дружченко, Нина Клименко, Вячеслав Кривошеев,

Юрий Приходько, Анатолий Томашпольский, Алексей и Владимир Турусовы, Галина Шумова

Народ есть и должен быть альфой и омегой исторического исследования. Он – со своими идеалами и желаниями, со своею борьбой и ошибками есть единственный герой истории.

М.С.Грушевский

История

Украинского

Народа

МОСКВА

МОНОЛИТ-ЕВЮЛИНЦ-ТРАДИЦИЯ

2002

6БК 63.3(4 6) Г 64

Печатается по изданиям:

М.С.Грушевокий, Иллюстрированная история

украинского народа. СПб, 1913 М.С.Грушевский, Автобиография. Киев, 1926

М.С.Грушевский

История Украинского народа. Автобиография.

М,Монолит-Евролинц-Трад1щия, 2002,416 стр., илл.

ISBN 5-93662-017-4

В настоящем падании впервые с 1913 года публикуется работа великого украинского историка Михаила Сергеевича Грушевского .

В издании также публикуется биография Михаила Сергеевича Грушевского, написанная на украинском языке и опубликованная в 1926 году в Киеве – в переводе Сергея Шумова и Александра Андреева. Ими же написана. Хроника жизни М.С.Грушевского

ISBN 5-93662-017-4

© С.Шумов. А.Андреев, тексты, перевод, 2002

I. УКРАИНСКИЙ НАРОД

Нашей задачей является воссоздание в главнейших чертах исторического развития украинского народа, или точнее, тех этнографическополитических групп, из которых на протяжении столетий постепенно формируется то, что мы мыслим теперь под именем украинского народа, иначе называемого «малорусским», «южнорусским», «русинским» или просто «русским» (как он до последнего времени, по старой традиции, назывался и даже теперь еще называется в Галиции). Эта разнородность названий не имеет особого значения, так как покрывает понятие, в конце концов, вполне определенное и ясное, но вместе с тем является характеристическим показателем тех исторических перемен, какие пришлось пережить этому народу.

Его старое, историческое имя «Русь», «Русич», «русский» в период его политического и культурного упадка было усвоено великорусским народом, политическая и культурная жизнь которого развилась на традициях старого Киевского, Русского государства, и великорусские государственные организации—великое княжество Владимирское, затем Московское считали себя преемникам старого Русского государства – в виду династических связей своих с киевской династией и других связующих элементов. И вот, в XIV в., когда центр тяжести политической жизни из восточной Украины передвинулся, с одной стороны, в направлении великорусских земель, а украинская государственная жизнь сосредоточилась в западной Украине, в Галицко-Волынском государстве, мы встречаемся с названием «Малой Руси» – пока в приложении к этому последнему. Так, Юрий-Болеслав, галицко-волынский князь в одной грамоте (1335 г.) титулует себя «князем всея Малыя России». Еще чаще встречается это название в грамотах константинопольского патриархата XIV в., где под названием «Малой России» противопоставляются галицко-волынские епархии восточным и северным (остававшимся под властью митрополитов «киевских и всея Руси», между тем, как галицковолынские епархии получают своего отдельного митрополита). Возможно, что под влиянием этой церковной терминологии принял помянутый титул и Юрий-Болеслав, Позже это название выходит из употребления; но когда в XVII в. украинские земли входят в состав Московского государства и является необходимость отличить их от московских, термины «малороссийский, Малая Русь, Малороссия» получают официальное признание и широкое распространение. Под влиянием этой официальной терминологии прежние названия и в литературе России и Западной Европы начинают вытесняться этим «малорусским» термином.

Но среди украинского общества этот термин не привился. Некоторое время он специально прилагался к официальной Малороссии, т. е. к областям, входившим в состав Гетманщины XVIII в., для обозначения же всей народной стихии и территории все более широкое распространение получает термин «Украина», «украинский». Это старое название в памятниках киево-галицких XII—XIII вв. употреблялось нарицательно для обозначения пограничья, но в XVI в. оно становится специальным, собственным именем среднего Поднепровья, с концом XV в. превратившегося в полное опасностей, в исключительные условия поставлекое и постоянным татарским нанадегтаям подверженное пограничье, В XIII в., когда эта восточная Украина становится очагом новой украинкой жизни, развивающейся в резком противоставленин социальному и национальному укладу Польского государства и сосредоточивающей в себе пожелания, мечты и надежды современной Украины, тогда и, ее «украинское» имя приобретает особое значение. Оно неразрывно срастается с этими стремлениями и надеждами, с бурными взрывами украинской жизни, являющимися для последующих поколений путеводной звездой, неисчерпаемым источником национального и политико-общественного сознания, надежд на возрождение и развитие. Литературное возрождение XIX в, принимает название «украинского» для обозначения этой новой национальной жизни. Для того чтобы подчеркнуть связь новой украинской жизни с ее старыми традициями, зто украинское имя употреблялось одно время в сложной форме «Украина-Русь», «украиньско-руський»: старое традиционное имя связывалось с новым термином украинского возрождения и движения. Но в последнее время все шире употребляется и в украинской и в других литературах простой термин «Украина», «украинский», не только в применении к современной жизни, но и к прежним ее фазисам, и это название вытесняет постепенно все прочие. Для обозначения же всей совокупности восточнославянских групп, у филологов называемой обыкновенно «русскою», приводится употреблять название восточнославянской, чтобы избежать путаницы «русского» в значении великорусского, «русского» в значении восточнославянского, и, наконец «русского» в значении украинского (как оно еще и сейчас в полной силе остается в обиходе Галиции, Буковины и Угорской Руси). Эта путаница подает повод к постоянным неумышленным и умышленным недоразумениям, и это обстоятельство принудило украинское общество в носледнее время твердо и решительно принять название «Украины», «украинского».

В этой неясности и путаности терминологии отразилась тяжелая историческая судьба украинского народа. Неблагоприятные исторические условия лишили его всякого значения в современной культурной и политической, жизни, хотя по численности он принадлежит к числу наиболее крупных народностей Европы. Компактной массой занимает украинский народ большую и плодородную территорию, а в своей истории, и в произведениях своего духа он доказал свои выдающиеся культурные способности, богатые дарования и право на приобретение своего особенного места в исторической жизни. Разбив его политическую жизнь, погрузив его на дно экономического, культурного, а вместе с тем и национального упадка, эти неблагоприятные исторические условия покрыли забвением светлые и славные моменты его прошлой жизни, проявления его активности, его творческой энергии и на целые века бросили на распутье политической борьбы, как безоружную, беззащитную добычу завоевательных аппетитов его соседей, как этнографическую массу, лишенную национальной физиономии, без традиций, даже без имени.

Правда, в настоящее время это падение украинской жизни в значительной степени, является уже моментом пройденным, – нройденпым безвозвратно. С каждым годом заметнее в ней рост и подъем, возрождается самосознание и активность в обществе и в народных массах, возрождаются традиции. Понимание украинской истории как одного непрерывного процесса, проходящего через все перипетии исторического развития от зачатков исторической жизни, и даже из-за пределов этой последней, вплоть до нашего времени, входить все глубже в сознание и перестает представляться чем то странным и еретическим, каким представлялось еще так недавно.

По традициям старой московской историографии, принятым новейшей русской, факты украинской истории обыкновенно включались эпизодически в традиционную схему восточно-европейской или, как она называется обыкновенно, русской истории. Последняя начиналась старейшими известиями о восточной Европе (обыкновенно – с дославянской колонизации); после обзора славянского расселения следовало изложение истории Киевского государства, доводившееся до второй половины XII в,, после чего нить повествования переносилась в великое княжество Владимирское, потом Московское, и наконец, история Московского государства переходила в историю Русской империи. Эпизодически, для выяснения некоторых моментов в политической истории Московского и Российского государства иногда включались сюда такие эпизоды, как государство Даниила, присоединение белорусских и украинских земель к великому княжеству Литовскому и уния его с Польшею, казацкие восстания, войны Хмельницкого и т. гг. Таким образом, начальные стадии исторической жизни украинского растворялись в «русской истории» , средние века (XIV—XVI) терялись в истории в. кн. Литовского и Польши, и при украинской истории как она мыслилась обыкновенно (да часто мыслится и посейчас), оставалась только эпоха «отпадения от Польши» и «присоединения к России», то есть, история украинского козачества, обрывавшаяся с упразднением гетманства или по желанию, продолжавшаяся историей украинского возрождения.

Первые попытки связать в органическое целое с этим общепризнанным украинским периодом предшествующие века исторического развития украинского народа принимались с «недоверием, раздражением, как неуместный каприз, как проявление каких-то тенденций, своего рода политиканство в науке, – как одно из проявлений «украинского сепаратизма». Однако, ближе знакомясь с новейшими построениями украинской истории, беспристрастные ученые имеют возможность убедиться, что тенденция тут не причем, и что исследование истории украинского народа в ее целом послужит ценной поправкой к сборной схеме «истории государства Российского»¹.

По мере развития и движения украинской жизни вообще теряют свою остроту споры на тему национальной обособленности украинского народа, так горячо и раздражителыю трактовавшиеся еще недавно. Вопрос о самостоятельности украинской истории тоже входит в эти споры, хотя они и происходили главным образом на почве филологической, и наиболее острым и решающим пунктом в них являлся вопрос о том, является ли украинская речь самостоятельным языком, или только наречием того «русского* языка, в состав которого как другой член входит наречие великорусское с белорусским «ноднаречием». Ряд выдающихся языковедов признавал украинскую речь отдельным языком – как с другой стороны нет недостатка еще и теперь в суждениях, признающих украинскую речь только наречием. Лингвистическая Близость с соседними народами – великорусским и польским давала повод даже отрицать существование украинского народа, как такового, и его право на самостоятельное культурное и политическое развитие. Такие голоса раздавались, – да и теперь еще не перестают раздаваться, – с польской и великорусской стороны; они представляли украинскую народность только провинциальной разновидностью польской или великорусской народности, хотели видеть в ней лишь простую этнографическую массу, долженствующую служить строительным материалом для национальности польской или великорусской. Понятно само собою, что в основа и таких

¹ Об этом см, мою статью: «Обычная схема «русской* истории и дело рационального уклада истории Восточной Европы* в сборнике петербургской академии: «Статьи по славяноведению*, т. I.

9

взглядов лежат тенденции чисто политического характера: они являются порождением эгоистических стремлений народностей, пользующихся преобладанием в известных частях украинской территории и стремящихся задержать украинскую народность в служебной роли навсегда. Но эти стремления очень часто прикрываются научной внешностью, в особенности в России, где украинский вопрос сохраняет свою остроту и сейчас. Представители этих течений выдвигают положение, что украинская речь, являясь наречием «русского языка», не должна развиваться в качестве литературного и культурного орудия. Украинцы должны пользоваться «общерусским» ,т. е. в действительности – великорусским литературным языком. Здесь подмениваются понятия: великорусский язык, разговорный и литературный, вовсе не составляет «общерусского» языка, а подобно украинскому является только «наречием* того идеального «русского» или восточнославянского языка, к которому возводятся современные восточнославянские наречия, но который конкретно не существует и даже не существовал никогда¹. Затем, понятие языка и наречия вполне условны: они отмечают лишь известную традицию, отношения вида к роду, но безотносительно ставя вопрос, собственно невозможно установить те требования, которым должна отвечать какая-нибудь речь для того, чтобы быть признанной отдельным и самостоятельным языком. Поэтому и украинскую речь одни считают языком, другие наречием, но то или другое решение этого вопроса не предрешает культурного значения ее. Культурное и национальное значение известного языка зависит не от лингвистических определений, а от исторических условий, жизненных сил народности и культурного содержания, вкладываемых ею в свой язык. Без сомнения, культурные успехи украинской жизни последнего десятилетия изменили в пользу украинства взгляды на культурное и национальное полноправие украинской народности гораздо больше, тем все теоретические, научные аргументы, и они, несомненно, будут влиять еще сильнее с дальнейшим их движением.

Будут ли называть украинскую речь языком или наречием, все равно нужно признать, что украинские говоры составляют известное лингвистическое целое, в пограничных товарах своих приближающееся к соседним славянским языкам: словацкому, польскому, белорусскому и великорусскому, но в своих наиболее характеристических и типических диалектах отличающееся от этих соседних и наиболее близких славянских языков весьма заметным образом в целом ряде фонетических, морфологических

¹ Весьма определенно выясняет эти вопросы записка петербургской академии, составленная для соображений по вопросу об отмене запрещений, тяготевших на украинском слове: «Императорская Академия Наук. Об отмене стеснений малорусского печатного слова*. 1905 г, (новое издание 1910 г.).

ЖС^Грушевашй^

i» ®

и синтаксических особенностей, Так же точно отличается украинская народность от своих ближайших соседей особенностями антропологическими (в устройстве тела) и психофизическими (в склад индивидуального характера, в отношениях семейных и общественных, в быту и культуре материальной и духовной). Эти психофизические и культурные особенности, имеющие за собою более или менее продолжительную историческую давность – долгий процесс развития, совершенно определенным образом объединяют в одно национальное целое отдельные группы украинского населения, ограничивая их от других подобных целых, и превращают в национальную индивидуальность, в народ, с долгою иеториею развития.

В настоящее время состояние украинского расселения представляется так: украинская колонизация в сплоченных массах (т.е. не считая изолированных и удаленных от общей массы колоний) окружает широкой полосою северное побережье Черного моря приблизительно между 44“ и 53“ северной широты и 38°—62" восточной долготы¹. Она обнимает горную область по обеим сторонам Карпат от Магуры до Трансильванских гор и, огибая нижнее Подунавье, занятое теперь румынской колонизацией), охватывает бассейны Днестра и Южного Буга верхнее и среднее течение Западного Буга со смежными частями бассейна Сана, среднее и нижнее течение Днепра, почти весь бассейн Донца, простираясь в среднее течение Дона, и, наконец, значительные части бассейнов Кубани, Кумы и Маныча, местами проникая глубоко в горную область Кавказа и прикаспийские степи. Северной границей приблизительно служит линия р. Припети, за которую украинская территория выдвигается к северу двумя выступами, разделенными белорусским клином верхнего Днепра: в бассейне Знп. Вуга она простирается до области р. Нарева, в бассейне Десны приблизительно до области р. Судости, и эти поречья дают крайние контуры украинской территории на севере². Южную границу составляют берега Черного и Азовского морей.

В политическом отношении эта территория входит в состав России, Австрии и Венгрии. Она заключает в себе: в Австрии всю восточную

¹ Долгота указана от первого меридиана (это соответствует 20'—44' долготы от Гринвича и 10*—14“ от Пулкова); восточную гравицу можно обозначить только условна: я беру область средней Кумы, крайнюю территорию, где украинское население составляет большинство (Новагригорьевский уеад, где при переписи 1897 г. насчитано 54% украинского сельского населения); но многие исследователи принимают крайним пределом каспийское побережье, так как в ослабленном виде украинская колонизация продолжается до самого побережья.

¹ Здесь затруднение представляет существование средних, переходных украинско-белорусских говоров, большею частью не исследованных достаточно, и это вносит известную неясность в наши представления об этнографической границе (ср. этнографические карты Е.Ф. Карского, Белорусы, т. I).

® !i

Галицию, горную нодкарпатскую область Западной Галиции до «Руськой реки» (притока Дунайца) на западе, и северо-западную часть Буковины; в Венгрии соседнюю с украинской территорией Галиции горную область (в югу от Карпат) в комитетах Спишском, Шаришском, Землинском, Ужском, Вережском и Мармарошском, в России губернии: Волынскую со смежными частями Люблинской, Седлецкой, Гродненской и Минской, Киевскую, Подольскую, значительную часть Бессарабской, всю Херсонскую, Екатеринославскую и материковую часть Таврической, всю Полтавскую и Харьковскую, большую часть Черниговской, югозападные части Курской, восточную часть Воронежской губернии и Донской области, значительный части Кубанской и губерний Черноморской (Новороссийской; и Ставропольской (к которой примыкают затем более изолированные колонии Астраханской и Саратовской губернии)¹.

Чтобы установить с совершенной точностью украинскую территорию, т,е, область, в которой украинское население является преобладающим, нужны точные, объективно и научно собранные этнографическо-статистические данные. Их в настоящее время очень мало, так как официальные статистические данные России и Австро-Венгрии (каждые в своем роде) оставляют желать очень многого, поэтому украинская территория может быть установлена пока только приблизительно². Так, приблизительно в Австро-Венгрии она занимает около 85 тыс. квадратных километров, с общею численностью населения около 7 миллионов, В России свыше 750 тыс. кв. километров, с населением свыше 33 миллионов. Всего около 850 тыс. кв. километров, или 15 тыс. кв. миль³, с населением свыше 40 миллионов.

Общее число собственно украинского населения на этой территории нужно считать около 33 миллионов – цифры опять таки не могут быть вполне точны, так как при нынешних условиях переписи цифры народностей, находящихся в менее благоприятных условиях всегда выходят ниже действительности, а перепись России 1897 г, на которой приходится главным образом основывать свои выводы, составлена притом довольно небрежно. На очерченной выше территории России она насчиты-

¹ См. Величко «Народописна карта украинсько-руського народу», Львов, 1895, этнографические карты в VII т. «Трудов этногрэкспедиции в юго-зап. край* (1871), Czoernig, Ethnographische Karte, 1853 (для провинций Австрии и Венгрии), С. Томашивський, Етнографична карта Угорськой Руси, 1910 (Статьи по славяноведению. III).

² Результатами переписи 1897 г. в России для исправления старых этнографических карт почти нельзя было воспользоваться, так как она дала лишь общие поуездные цифры.

³ Ср. подсчет поверхности у Величка «Введение в географию УкраиниРуси*, Стрельбицкого «Исчисление поверхности Европейской России*.

12 @

вает около 21 400 000 украинского населения¹, но, несомненно, цифра эта гораздо ниже действительной: счетчики не включили некоторые переходные типы украинского населения на этнографических пограничьях; городское население в более значительных городах и представители высших сословий почти поголовно вошли в категорию великорусского населения, хотя, несомненно, не принадлежат к таковому. Несомненно, что в общей сложности недочет был гораздо больше миллиона, так что современное украинское население указанной территории России, принимая в расчет пятнадцатилетний прирост (колеблющийся обыкновенно между 1,5 и 1,75%), нужно считать не менее 28 миллионов. Украинское население указанной выше территории Австро-Венгрии в настоящее время нужно считать около 4,5 миллионов, а именно: в восточной Галиции свыше 3,5 млн., на смежном подгорье западной Галиции около 70 тыс., в Буковине свыше 300 тыс., в северной Венгрии около 500 тыс.² Таким образом, общая численность украинского населения на очерченной выше территории достигает 32—33 млн. Вне ее украинское население встречается, во-первых, в пограничных полосах с преобладающим инородным населением, во-вторых, в более или менее значительных колониях (иногда в виде целых групп поселений), в других местностях Европейской и Азиатской России, Австро-Венгрии, Румынии, Северо-Американских Штатов, Канады и Бразилии, в общей сложности достигая, вероятно, не менее 2,5—3 млн., так что общую численность украинского населения нужно предполагать не ниже 35 млн.³

¹ Ср. общий подсчет результатов переписи также в статье Ярошевского в ♦Киевск. Старине*. 1905, кн. VI.

² Перепись 1910 г., судя по предварительным подсчетам, насчитала в Галиции (восточной и западной) украинского (русинского) населения 3.283 тыс.; к ним нужно присоединить; а) весьма значительное количество украинского населения, исповедующего католичество и в силу этого при галицких переписях зачисляемого в категорию Поляков; б) не поддающийся учету, но довольно значительный процент, при переписи причисляемый к господствующей народности; в) естественный прирост (около 1,Г/о ежегодно). В Буковине перепись 1900 г. насчитывала 298 тыс. (ежегодный прирост около 1,3%). Б северной Венгрии в 1900 г. украинского населения насчитано 409 тыс., а с военным контингентом 411 тыс,, при приросте около 1,16%, ко это число, несомненно, было значительно ниже действительности.

³ Значительные группы украинских поселений существуют, напр., в Терской обл., в Астраханской, Саратовской!, Самарской и Оренбургской губ., в Акмолинской и Семиреченской обл.. в Уссурийском крае и т.п. Статистики этих колоний, собственно говоря, не существует вовсе. Выходцы из украинской территории Австро-Венгрии направлялись в большом числе в Соед. Штаты и Бразилию, в последнее время в Канаду, образуя в последней отдельные группы украинских поселений.

@ 13

Из украинской территории особенной однородностью состава населения и преобладанием украинского элемента отличается среднее Поднепровье (губерния Полтавская, южная часть Черниговской, восточная Киевской и смежный части Екатеринославской), где украинское население составляет в общем не менее 90% населения, колеблясь между 80 и 98% даже по официальной переписи В западной части оно разрежено элементом польским и еврейским (Галиция со смежными местностями), мадьярским (в Венгрии) и румынским (в Буковине и Бессарабии) и в общем составляет от 60 до 70% всего населения, хотя и здесь встречаются местности с сплошным украинским населением, так, наир., в некоторых горных поветах Галиции и Венгрии, даже по официальной статистике насчитывается 80—90% украинского элемента. Наиболее низкий процент украинского населения дают города: по переписи 1910 г. в 20-и белее, значительных городах восточной Галиции насчитано всего 23% украинского населения при 40% польского и 33% еврейского. Подобную картину дает и соседняя Волынь, с 70% украинского населения по переписи 1897 г. С другой стороны, значительно разрежено украинское население Черноморья и восточной окраины, колонизированной украинским племенем совместно с великорусским и другими элементами в течение последних столетий; хотя и здесь мы встречаем местности с весьма однородным украинским населением, достигающим даже по официальным исчислениям 80—90%, но в общем для двух новороссийских губерний {Херсонской и Екатеринославской) перепись 1897 г. дает всего 60% украинского населения, считая вместе с городами, где украинский элемент не утратил своего народного сознания, дал по переписи всего 20%. Гораздо сильнее выступает украинский элемент на территории более старого заселения – Слободской Украины (Харьковской губ), где перепись насчитывает 80% украинского населения – она соответствует приблизительно проценту украинского населения Подольской губ (81%). Наиболее прочно держится украинская народность в Поднепровье, в Киевской губернии общий процент украинского населения еще понижается городским населением, с большими посторонними примесями и с украинскими элементами, утратившими свой народный облик в условиях нынешней городской культуры, только южные уезды переходят за 85% и достигают 90—91%. В левобережном Заднепровье, при отсутствии более значительных городских центров и меньшей денационализации городов, процент украинского населения переходить за 90% в одиннадцати украинских уездах Черниговской губ. перепись насчитывает 91% украинского населения, даже считая вместе с городами, по Полтавской 93%, а за исключением более значительных городов получается 95% в Черниговской и 97% в Полтавской.

Таким образом, несмотря на все колонизационные пертурбации центра украинского расселения и теперь лежит в своем старом историческом гнезде, в среднем Подненровьи, и именно в его сельском земледельческом населении

Литература: В, К. Национально-территорлальнимежиУкраиви (Литературно-Науковий Вестник, 1907) Михальчук, Что такое малорусская (южнорусская) речь, Киев, Старина, 1899. Соболевский, Опыт русской диалектологии, «Живая Старина®, 1892, В 1914 г. имеет появиться II том энциклопедии «Украинский народ в прошлом и настоящем», со статьями, посвященными географии и статистике Украины.

И. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ УКРАИНСКОЙ ИСТОРИИ

История народа теряется «во мраке времен», как говорили в доброе старое время, – в зачаточных стадиях обособления и формирования народности в отдельную географическо-этнографическую, а затем национальную особь. История старается проследить этот процесс, изучить условия, в которых происходила эволюция этой особи, проникая глубоко в ее прошедшее, как только можно проникнуть. Еще нынешняя история народов начиналась с первых исторических, письменных известий о них; теперь молодые науки, археология с антропологию, сравнительная этнология и социология и сравнительное языковедение (глоттика) расширили исторически горизонт далеко за эту границу. Правда при современном, состоянии этих дисциплин не легко выбрать из сообщаемого этими науками то, что должно быть введено в историю украинского или иного народа, для разъяснения ее первых стадий: слишком много здесь еще шаткого, не установившегося; но, несмотря на эти трудности, история никак не может пренебречь результатами этих наук там, где дело идет о темных и без них вовсе недоступных доисторических периодах эволюции народа и его территории.

Порогом исторических времен для украинского народа можно принять IV в. нашей эры, когда мы располагаем известиями, которые можем приложить к нему специально. До этого времени мы можем говорить об украинских племенах, лишь как о части славянской группы племен, а их историю можем изучать не в ее развитии, а в результатах, до которых дошли они в момент окончательного обособление отдельных славянских групп. Сравнительное языковедение изучает эти результаты длинного ряда веков доисторической жизни по лингвистическим данным, а факты археологии и этнографии и более поздние исторические известия дают возможность контролировать и дополнять его выводы.

Расселение украинских племен или, точнее, той южной группы восточнославянских племен, от которой ведет свое происхождение нынешняя украинская народность (в этом смысле мы употребляем термин «украинский* , говоря о древнейших эпохах), на их нынешней территории совпадает с началом их исторической жизни. Столетия, непосредственно следующие за расселением, подготовляют государственную организацию, история которой составляет главное содержание первого периода исто-

рической жизни украинского народа¹. Усилиями киевской династии и дружины были соединены воедино, в один политический организм, хотя на недолгое время, все украинские племена, все части украинской территории, и это политическое единство сообщило новые общие черты культуре и общественным отношениям всего украинского населения. Наиболее важное значение имело распространение христианства, в продолжение последующих столетий постепенно проникавшего в массу народа и влиявшего на быт и мировоззрение народа, и распространение принесенной вместе с христианством византийской образованности и культуры, киевского права и пр. В сфере экономических и общественных отношений этот период обозначается такими чертами, как разделение общества на дружину и общину, образование купеческо-боярского капиталистическо-землевладельческого класса, сильное развитие (а затем упадок) торговли и промышленности и т. п.

В средних десятилетиях XIV в. окончательно замирает самостоятельная государственная жизнь в украинских землях, и они входят в состав двух соседних государств: вел. княжества Литовского и королевства Польского. Этот факт открывает собою второй, переходной период². В сфере культурных отношений западные влияния берут решительный перевес над византийскими, в сфере экономической все более ускоренным шагом идет формировка высшего, привилегированного класса и полное экономическое и юридическое порабощение им массы. Вместе с тем, этот привилегированный класс все решительнее отделяется от массы народа в культурном и национальном отношении, антагонизм массы в отношении к правительственному и привилегированному меньшинству, существовавшей, конечно, и в предшествующее время, теперь обостряемой национальной и религиозной рознью. Все это приготовляет конфликт, прорывающийся с концом XVI в. в юго-восточной Украине, благодаря ее колонизационным условиям.

История борьбы народа с ненавистным общественным и экономическим строем, стремящейся к ниспровержению его и реформе общественных отношений сообразно народным идеалам общественной справедливости, составляет содержание третьего периода³. Борьба экономического и общественного характера объединяется с борьбою религиозной и национальною; благодаря этому, она захватывает собою необыкновенно широкий круг интересов и проникает сверху до низу вое общественные классы. Ее ареной служит, главным образом, восточная Украина. Тут. поли-