Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

В виду нерасположения к Польше, резко выраженного массой козачества в движении против Выговского, старшина не решалась поднимать вопроса об осуществлении Гадячского трактата и польской протекции, хотя весьма многие – в интересах украинской автономии – этому несомненно сочувствовали. Но решаясь, под давлением масс, восстановить зависимость Украины от Москвы, украинские автономисты хотели по крайней мере обеспечить в будущем автономию Украины, принудив московское правительство к некоторым существенным уступкам. Под их влиянием Хмельницкий, приняв гетманство, уведомил об этом только переяславского полковника Цыцюру, выдвинувшегося на первый план в левобережной Украине во время предшествующего движения, и этим ограничился, не входя ни в катая сношения с московскими воеводами. Придвинувшись к Днепру со своим войском, он выжидал первого шага с их стороны. Когда воевода Трубецкой обратился к нему с призывом – признать власть московского царя по-старому, на старых правах и вольностях, Хмельницкий и старшина ответили ему предложением условий, на которых они согласны признать власть Москвы.

Они домогались, чтобы московских воевод и гарнизонов не было нигде кроме Киева, как было при Богдане Хмельницком; чтобы московские войска, присылаемые на Украину, находились под командой гетмана;

²?8 Ш

чтобы гетмана выбирало само войско, без вмешательства московского правительства и его воевод, и выбранный гетман был признаваем московским правительством без всяких оговорок; чтобы оно не сносилось помимо гетмана с старшиной и войском, не принимало никаких писем, не контрасигнованных гетманом и войсковой печатью, и вообще чтобы административные и судебные права гетмана не подвергались никаким исключениям и ограничениям: право сношений с иностранными державами должно было остаться за ним вполне, московское же правительство в дипломатических переговорах, касающихся Украины, должно приглашать к участию представителей гетманского правительства, с правом голоса; украинская церковь должна оставаться под властью константинопольского патриарха: школы «всякого языка» должны свободно основываться и впредь.

Эти условия были ответом на события последних лет и обнаружившиеся в них стремления московской политики к ограничению украинской автономии и самобытности. Без таких поправок украинское общество считало зависимость от Москвы невозможною, и этим объясняется, почему все участники изложенной формулы соглашения, когда Москва ее не приняла, оказались потом в рядах врагов Москвы.

Трубецкой, получив условия, промолчал о том, что он имеет от московского правительства совершенно иные инструкции, и пригласил Хмельницкого со старшиной явиться к нему дли переговоров и принесения присяги, Хмельницкий не решался ехать к нему, опасаясь попасть в ловушку, требовал заложников и только тогда лишь, когда один из московских бояр переехал на правый берег, Хмельницкий явился в Переяславль со старшиной, в числе которой был Сирко, Дорошенко и др. Но опасения козацкой старшины оказались справедливыми: это была ловущка. Трубецкой теперь от переговоров о предложенных условиях уклонился, заявив, что должен прежде всего созвать в Переяславле раду для выбора гетмана и принятия «статей». Это был решительный удар, против которого Хмельницкий со старшиной не протестовали только потому, что были в руках Трубецкого. Как я упоминал, на раде представительства не существовало, как и на старорусском вече, и место, где собиралась рада, решало и состав ее; поэтому на раде в Переяславле подавляющее большинство должны были дать козаки из левобережных полков, враждебно настроенные уже против партии старшин-автономистов и исходившей от них оппозиции Москве. Кроме того, Трубецкой привел с собою свое войско, прибыл также и другой московский воевода Ромодановский с другой армией и сторонник Москвы Беспалый со своими Козаками. Трубецкой, очевидно, рассчитывал, что при такой обстановке автономисты не осмелятся поднять голос, и предложил им «статьи», приготовленные московским правительством.

239

Здесь к статьям Богдана Хмельницкого были сделаны, между прочим, следующие дополнения и поправки: гетман должен беспрекословно посылать войско по распоряжению московского правительства и наоборот – без его наказа не посылать никуда; сменять гетмана без царского указа войско не может; московских партизанов – беспалаго, Цыцюру и др. – гетман не должен подвергать взысканиям без следствия, произведенного московским правительством; люди близкие к Выговскому иод страхом смертной казни лишаются права впредь занимать какие-либо должности в войске, а также участвовать в раде; кроме Киева, московские воеводы имеют быть введены в Переяславль, Нежин, Чернигов, Браславль и Умань.

Старшина действительно не решилась протестовать; только против переданного Трубецким желания московского правительства, чтобы Северщина, принадлежавшая в XVI в. к Московскому государству, была изъята из гетманского управления и обращена в московскую провинцию, – выступила даже московская партия, и от этого требования Трубецкой отказался.

В остальном предложенные Трубецким статьи были приняты на раде 7 октября ст. ст. – это так называемые переяславские статьи. Хмельницкий был вновь избран и принес присягу в соблюдении этих новых статей. Об отмене некоторых, наиболее тяжелых нововведений, он ходатайствовал вслед затем веред московским правительством чрез депутацию, но просьба эта не была принята во внимание.

Автономисты покорились, но их вынужденная покорность, конечно, не могла быть искреннею, и раздражение против московской политики готово было прорваться наружу при нервом же испытания. Критический момент не заставил себя долго ждать. Летом 1660 г. московское правительство задумало большую кампанию против Поляков в Галиции, чтобы отвлечь польские силы от Белорусских земель, где вели в то время операции московские войска. Воевода Шереметьев с левобережными козаками двинулись на Волынь, Хмельницкий с правобережными шел южной границею, чтобы охранять Украину от Татар. Польские гетманы, получив значительную помощь из Крыма, отрезали армию Шереметьева от сообщения с Хмельницким и подвергли блокаде. Шереметьев очутился в отчаянном положении. Пользуясь этим, Поляки начали переговоры с Хмельницким, убеждая его порвать союз с Москвой и возобновить Гадячский трактат; в этом же направлении влиял на Хмельницкого Выговский. Хмельницкий колебался; не успев пробиться и соединиться с армией Шереметьева, он в конце концов начал переговоры.

Однако возобновить Гадячскую унию полностью Поляки, пользуясь выгодами своего положения, уже не соглашались: из нее были вычерк-

240 ^ __

нуты наиболее существенные постановления – о «вел. княжестве Русском». Такое покалеченное издание трактата не могло, конечно, рассчитывать на долговечность, но при данных условиях Хмельницкий не считал возможным упорствовать, и трактат был принят с указанными изменениями. Цыцюре было сообщено об этом, и он пытался вырваться из лагеря Шереметьева, но это ему не удалось. Шереметьев, осажденный под Чудноным, в конце концов капитулировал на весьма унизительных условиях и сорвал сердце на козаках Цыцюры: он выдал их головой Полякам, а те передали их Татарам. Этот поступок возбудил на Украине чрезвычайное омерзение в народе и раздражение против московской власти.

Но и возобновление Гадячского трактата, да еще в таком искалеченном виде, большинству Козаков казалось актом вынужденным, и они не имели серьезного намерения признавать эту новую зависимость от Польши. Хотя после вестей о чудновской катастрофе во многих местностях Заднепровья обнаружились народные движения против московских людей и воевод, успевших заявить себя населению с весьма несимпатичной стороны (буйствами, притеснениями, высокомерным отношением)¹, но серьезных последствий это движение против Москвы не имело. Поляки не поддержали его достаточно энергично, а их походы на левый берег Днепра, предпринятые с этой целью, скорее имели обратное действие, еще более оттолкнув население от Польши. Шурин Хмельницкого Сомко и другой его родственник, нежинский полковник Золотаренко, объявившие себя сторонниками Москвы в надежде получить гетманскую булаву при этой оказии, подавили враждебное Москве, движение, несмотря на то, что ошеломленное чудновской катастрофой московское правительство с своей стороны довольно слабо их поддерживало. После недолгого колебания левобережная Украина дерпулась под власть Москвы,

И в правобережной Украине верховенство Польши не пользовалось популярностью. Особенно постои вспомогательных войск и крымских орд, приходивших в помощь Хмельницкому даже без его приглашения, возбуждали сильнейшее раздражение в народе и приводили к переселению значительных масс населения за Днепр. У крымского хана возник даже нлан обратить Украину в подвластную провинцию, и эта комбинация находила сторонников и среди старшины, недовольной на польское правительство, не проявившее ни достаточно энергии, чтобы закрепить за собою Украину, ни желания удовлетворить требования старшины. Но народ был страшно раздражен опустошениями, которые постоянно производили крымские союзники, и о татарской власти с ним и говорить было нечего. В конце концов против Ю. Хмельницкого возникло общее

¹ Ср. Розыск 1666 г. о злоупотреблениях московских ратных людей в Малороссии – Киевская Старина, 1895 г, XII.

@ 241

неудовольствие, и этот больной и лишенный способностей человек несколько раз намеревался отречься от гетманства. В начале 1663 г. он действительно сложил гетманскую булаву и принял монашество, а на его место избран был правобережными полками его зять, Павел Тетеря, беззастенчивый эгоист, о котором говорили, что он получил гетманство путем подкупа старшины.

В левобережной Украине, остававшейся под верховенством Москвы, соперничали за гетманскую булаву Сомко и Золотаренко, н вследствие этого соперничества, а также в надежде, что, может быть, удастся еще склонить к возвращению под верховенство Москвы Хмельницкого с правобережной Украиною, московское правительство не спешило выбором гетмана. Среди этих проволочек на сцене появился новый кандидата – запорожский кошевой Иван Брюховецкий. Этот беззастенчивый карьерист и интриган задумал повторить план Пушкаря против Сомка и Золотаренка, в виду кандидатуры Брюховецкого, примкнувшего к Сомку, Брюховецкий обращается к демагогии – выдвигает против них, как представителей старшинских кругов, украинский демос, играет на демократических струнах, на нерасположении «черни» к старшине и на соперничестве Запорожья с городовыми козаками, выдвигая вопрос об участии запорожцев в избрании гетмана. Одновременно он старается

Печать Выговского, гетмана великого княжества Русского (т.е. Украины), учреждавшегося Гадячской унией (изображение голубя с оливковой ветвью ~ символ мира)

17 3« 35

242 @

приобресть расположение московского правительства, распространяя слухи о неблагонадежности Сомка и стараясь представить себя сторонником Москвы более усердным, а главное более податливым на ее желания, чем Сомко.

Это ему удается, так как Сомко своими жалобами на самоуправства и злоупотребления московских воевод успел вооружить их претив себя и испортить впечатление в московских правительственных кругах.

На окончательную раду, назначенную па июнь 1663 г. под Нежином, Брюховецкий привел множество запорожцев и «черни» из южных полков, державших сторону Запорожья. Сомко в виду этого пришел также с отрядом Козаков и даже с артиллерией. Рада перешла в схватку и была прервана, но затем Брюховецкому удалось перетянуть на свою сторону Козаков Сомка; те подняли бунт, Сомко с товарищами должен был укрыться в московском лагере, а там их арестовали. После этого на вновь составленной раде Брюховецкий был объявлен гетманом и московский делегат утвердил этот выбор, а Сомко, Золотаренко и их сторонники подвергнуты были суду по обвинению в измене; четверо были казнены, остальные отправлены в ссылку, в Москву.

Эти события сомкнули окончательно заколдованный круг, в котором очутилась Украина после своего великого восстания, разрыва с Польшею и подданства Москве. Решенный уже Б. Хмельницким, в виду противоречия политики украинской и московской, разрыв с Москвою был осуществлен Выговским, но слишком неискусно, неловкой рукой недоучившегося ученика великого мастера дипломатии. Хмельницкий не хотел возврата к Польше, он желал создать такую политическую комбинацию, которая могла бы обеспечить Украине совершенно независимое положение, и для этого опирался главным образом на Швецию, Выговский по его смерти пошел тем же путем и довел переговоры со Швецией до трактата, гарантировавшего со стороны Швеции свободу и независимость украинского народа. Но диверсия со стороны Дании заставила Швецию прекратить военные действия против Польши и на шведской помощи уже нельзя было опереться. Нужно было подождать какой-нибудь другой комбинации, но обстоятельства не позволяли медлить. Выговский вернулся к Польше, но тем совершенно испортил весь план.

Польше можно было ставить условия. Чувствуя себя слишком слабой, она готова была на уступки, по крайней мере временные, как она надеялась. Но народные украинские массы не хотели и слышать о возврате к Польше, и в среде самой старшины обнаружилось раздвоение. Принужденные этим к возвращению под власть Москвы, автономисты ■ то есть все, что было более порядочного и политически развитого в среде старшины, – хотели путем обоюдных уступок создать сносный modus vivendi под верховенством Москвы. Но московское правительство, рас-

считывая на слабость автономистских групп, решило с ними не церемониться и угрозою вооруженной силы заставило их принять свои условия За это игнорирование стремлений украинской интеллигенции московская политика была наказана годами войн и тревог, потерей правобережной Украины и того импозантного положения во внешней политике, которое создал ей союз с украинским козачеством, наконец призраком украинского сепаратизма, с этих пор тяготеющего над политикой Москвы.

Украинские автономисты не могли отказаться от своих требований, не могли помириться с ролью безгласных исполнителей распоряжений московской бюрократии и – метались в своем заколдованном круге, стараясь найти точку опоры против московского централизма. События 1657—60 гг. не открыли им глаз на действительную причину их слабости, но обратили их лицом к народным массам и их стремлениям. Обеспечивая Гадячским трактатом автономию Украины, они оставляли без внимания нужды и интересы этих народных масс и соглашались на восстановление на Украине шляхетского режима, вызвавшего великое народное движение. С таким же непониманием интересов и стремлений масс строили они и свои дальнейшие планы, разбивавшиеся неизменно об отсутствие солидарности передового, правящего меньшинства с народом, с его задушевными, хотя и не ясными, не поддающимися формулировке стремлениями к установлению общественных отношений «без холопа и без пана».

Пользуясь этим раздвоением, московское правительство неизменно поражает украинских автономистов во всех их попытках противостать централистической политике, пока не приводить их к полному отчаянию к тому, что они махнув рукой на всякую политику, занялись, при благосклонном участии московского правительства, устройством своего сословного благополучия – т. е. пошли всей компанией по той дороге, на которую отдельных лиц политическая деморализация начала увлекать уже с первых же событий по смерти Б. Хмельницкого.

Подробно следить за историей дальнейшей смуты, попыток автономистов вырваться из тисков московского централизма и их неудач было бы долго и утомительно. Мы остановимся только на более интересных моментах этой борьбы.

Обзор событий 1657 – 60 гг., в статьях Костомарова «Гетманство Выговского» и «Гетманство Юрия Хмельницкого» (в его Монографиях) и более новый – в статьях В. Герасимчука в Записках Наук тов. им. Шевченка г. 59,87, 110 Виговський и Юрнй Хмельницький. Виговщина и Гадяцький трактат, Чудниська кампания 1660 г. О Гадячской унии кроме того статьи М. Стадника в Записках киевск. наук. тов. т VII и моя в Лит. Наук Вестник 1909 г. Липинского в сборнике: Z dziejow Ukrainy. О нежинской раде 1663 г. Востокова в Киев. Старине 1888 г.

17*

а ж « » » а « о s $ « а а а « а а « а a * я я * e ii) а « e * e a ir s» s а « » ss e

XIX. СМУТЫ 1660—1680-х ГОДОВ.

С 1660-х гг., как мы видели, Украина формально разделилась. Правобережная получила своего гетмана, левобережная – своего, первая под верховенством Польши, вторая под верховенством Москвы. И там и здесь на» верх всплыли беззастенчивые интриганы, делавшие собственную карьеру среди этих безнадежно запутанных отношений. Но положение было слишком серьезно для того, чтобы можно было держаться одними интригами: и Тетере и Брюховецкому долго удержаться на гетманстве не удалось. Первым кончил Тетеря. Свое гетманство он начал с советов королю предпринять поход за Днепр для присоединения левобережной Украины. В конце 1664 г., после долгих проволочек, король действительно двинулся и прошел за Днепр до Глухова, но успеха не имел никакого, и это последнее усилие Польши верпуть себе левобережную Украину окончилось полным фиаско. Когда Брюховецкий с московскими войсками в ответ на него предпринял поход в правобережные земли, здесь обнаружилось сильное движение против Польши. Московское правительство не поддержало его, да и движение это собственно не обнаруживало особого тяготения к Москве, но польская власть в правобережной Украине была им подорвана в конец. Несмотря на жестокие экзекуции над восставшими (особенно выдавался своими жестокостями известный польский полководец Чарнецкий), движение против Польши продолжалось. Один из предводителей его Дрозд наголову разбил Тетерю, а когда вслед затем, весной 1665 г., были выведены из Украины польские войска, в которых представлялась настоятельная надобность в других местах, Тетеря счел свое дело безнадежным и уехал из Украины. Он сходит после этого со сцены.

Брюховецкий, как я уже сказал, старался снискать себе поддержку Москвы угодливостью московской политике Этой тактики он держался и после своего выбора. Съездил на поклон в Москву, чего не хотел сделать, не смотря на желание московского правительства, ни один из его предшественников, изъявил намерение жениться на московской боярышне, выразил желание, чтобы в Киев прислали митрополита из Москвы. Наконец, исполняя волю московского правительства, во время своего пребывания в Москве подал петицию о введении московской администрации на Украине. Московское правительство за это пожаловало Брюховецкому боярский чин и немедля приступило к переписи Украины и к

® 245

введению нового податного оклада. Но эти меры возбудили величайшее недовольство среди населения, и без того уже чрезвычайно недовольного московскими воеводами и ратными людьми. Масла в огонь подлил и сам Брюховецкий, постаравшись до введения московского оклада собрать с населения возможно больше денег в свою казну.

Со всех сторон поднималось неудовольствие на него и на московское правительство. Духовенство было раздражено проектом подчинения украинской церкви московскому патриарху. Старшина негодовала на введенную Брюховецким систему – отправлять неугодных ему лиц в ссылку в Москву. Запорожье гневалось за своего ставленника за обременение населения и введение московского оклада. Всеобщее негодование вызвало также совпавшее с этими фактами соглашение Москвы с Польшею (оформленное потом перемирным трактатом 1667 г. об уступке Польше правобережной Украины, которая как раз перед тем, как мы видели, собственными силами снова освободилась было от польской власти.

Брюховецкий сначала хотел заглушить эти неудовольствия террором – ссылал старшину, а непокорные села и местечки советовал московскому правительству жечь, население избивать. Но движение становилось все сильнее. Это почувствовал Брюховецкий и с легкостью настоящего карьериста он решает повернуть в противоположную сторону. Движение против Москвы казалось ему теперь настолько сильным, что он задумал сам примкнуть к нему, тем более, что на поддержку московского правительства, судя по некоторым признакам, он не мог особенно рассчитывать: если бы Украина обратилась решительно против него, московское правительство не стало бы его отстаивать. В конце концов Брюховецкий приготовляет восстание против Москвы и входить в союз с Дорошенком, который в это время стал во главе правобережной Украины.

Фактически освободившись от всякой зависимости от Польши, правобережная Украина, как я уже сказал, не спешила признать верховенство Москвы. Заявлял притязания на нее крымский хан, и сотник Опара был первым, который пошел навстречу этим планам: он принял от хана утверждение в звании гетмана, с обязательством зависимости. Но очень скоро Татары арестовали его и предложили козакам в гетманы более крупную личность – Петра Дорошенка. Это был родовитый козак: *з прадида козак», как он о себе говорил. Он был полковником уже при Хмельницком, играл видную роль по его смерти в кругах украинских автономистов и теперь выдвигается на первый илан, являясь в продолжение целого десятилетия, можно сказать, центром украинской политики. Человек несомненно способный, с железной энергией, при более благоприятных условиях он мог бы создать нечто крупное, при данных же – только довел положение дел до крайности, до абсурда. Эго – настоящий

246 ^

герой безвременья, вызывающий трагизмом своего положения и силой духа глубокий интерес и сочувствие.

Устраняя Опару, Дорошенко имел в виду план более широкий. Пользуясь поддержкой Крыма и Турции, он рассчитывал создать себе прочную основу в правобережной Украине свободной от влияний и Москвы и Польши. Опираясь на нее, он надеялся снова соединить воедино правобережную и левобережную Украину, а так как последнюю слишком было трудно, как показали последние события, поставить вне зависимости от Москвы, то Дорошенко имел в виду признать верховенство Москвы, но иод условием прочных гарантий украинской автономии, к которым он надеялся принудить московское правительство страхом своего союза с Турцией и Крымом.

Провозглашенный на войсковой раде гетманом под протекцией крымского хана, в августе 166.5 г., Дорошенко входить затем в непосредственные сношения с Турцией (1666). Разбив оставшиеся польские отряды, он овладевает Браславщиной. Московских партиэанов в правобережной Украине Дорошенко также рассеял и старался овладеть Левобережьем. С Брюховецким он вошел в сношения и подавал ему надежду, что оставит ему гетманство, но одновременно упрекал Москву, что она поддерживает подобных авантюристов – причину украинских смут. Очевидно, против такого господина, как Брюховецкий, Дорошенко считал всякий способ борьбы позволительным.

Рассчитывая на Дорошенка и Татар, Брюховецкий с началом 1668 г. поднял восстание против Москвы. Старшина приняла в нем участие, московские гарнизоны изгонялись или избивались. Но сам Брюховецкий сделался слишком ненавистен на Украине, чтобы его мог спасти этот поворот политики. Когда прибыл из-за Днепра Дорошенко и потребовал, чтобы Брюховецкий сложил гетманство, коэаки объявили Брюховецкому, что не желают сражаться из-за него с Дорошенком; разграбили его лагерь, самого арестовали, привели к Дорошенку, и тут, – как рассказывает современник, – по ошибочно понятому жесту Дорошенка, толпа бросилась на Брюховецкого и растерзала. После этого Дорошенко, соединившись с татарской ордою, прибывшею на помощь Брюховецкому против Москвы, двинулся против московского войска, под предводительством Ромодановского вступившего в границы Украины для подавления восстания. В виду сил, которыми располагал Дорошенко, Ромодановский отступил за границу, и Украина, и исключением нескольких пунктов, где держались еще московские гарнизоны, оказалась в руках Дорошенка.

Это был единственный по своему значению момент в политической деятельности Дорошенка. Трудно угадать, удалось ли бы ему удержать Украину в своем влиянии, наэлектризовать утомленные двадцатилетнею

247

борьбою массы, взять в руки расшатанную и в значительной степени деморализованную старшину. Достаточно сказать, что представившимся ему благоприятным стечением обстоятельств Дорошенко воспользоваться не успел, Как раз в эту минуту наибольшего успеха он бросил армию и уехал в Чигирин, как передает современник – вследствие известия об измене жены. Воспользовавшись его уходом, Ромодановский двинулся снова в Северские земли. Архиепископ черниговский Лазарь Баранович выступил с проповедью покорности Москве, оставленный Дорошенком в качестве заместителя («наказного гетмана») Демьян Многогришный с местной старшиной решил вернуться к московской власти. Но при этом и старшина и Баранович хотели добиться уступок – вывода воевод, возвращения к статьям Богдана Хмельницкого, и Многогришный ставил ультиматум: или московское правительство восстановит «козацкие вольности», или он пойдет в подданство Туркам. При этом он выступал уже не как представитель Дорошенка, а как самостоятельный «гетман сеьерский».

Вывод воевод был, несомненно, всеобщим желанием. В том смысле, что это было общее пожелание, украинского населения, доносил и воевода Шереметьев: «Черкасы» желают непременно, чтобы «русских» людей не было на Украине в городах, и жить с ними не хотят. Вообще это был момент, когда стремления гарантировать Украину от вмешательства московского правительства и администрации проявились особенно сильно и широко в украинском обществе Возможно, что их ионулярностью – тем что это было всеобщее и непременное условие дальнейших отношений, объясняется та значительная твердость, с которою Многогришный и старшина отстаивали свои требования.

По московское правительство, очевидно, возлагало надежды на раскол, выразившийся в отделении Многогришного от Дорошенка, и решило все-таки не уступать украинским требованиям. Оно позондировало Дорошенка, которого продолжали еще держаться южные левобережные полки, но когда и Дорошенко поставил то же требование о выводе воевод, московское правительство решило держаться Многогришного. Оно могло рассчитывать, что последний в своем фальшивом положении между Дорошенком и Москвою окажется уступчивее и, не имея духу отказаться от гетманской булавы, отступится от своею ультиматума. Действительно, уже к марту 1669 г. Многогришный уступил. На раде в Глухове, хотя и не без значительной оппозиции, были приняты «статьи» – договор между Украиною, собственно – украинской старшиною, и московским правительством, составленный в стиле международного трактата (т. н. глуховские статьи). После этого Многогришный был еще раз подтвержден на гетманстве и получил знаки власти от московского делегата.

В окончательно принятой редакции этих глуховскнх статей постановлялось, что московские воеводы, кроме Киева, будут назначаться в

248₌@_;

Переяславль, Нежин, Чернигов и Остер, но они не будут иметь права вмешиваться в суд и управление – им будут подчиняться только московские ратные люди их гарнизонов, Таким образом, после обнаруженного народом неудовольствия московское правительство отказалось от введения московской администрации и нодатного оклада на Украине. За гетманом не признавалось право сношений с иностранными государствами, но сохранялось на будущее время участие козацких делегатов в московских дипломатических конференциях.

Это был очень чувствительный удар для планов Дорошенка, но он не смутил его, и – к чести Дорошенка нужно сказать – он не стал тратить сил и энергии на борьбу с Многогришным. Хотя он смотрел па последнего свысока, как на самочинного «покутного гетманчика», но поддерживал с ним добрые отношения, тем более, что и без того имел достаточно забот, а общность национальной программы сближала его с Многогришным; мы уже видели, что их пожелания в сфере отношений к Москве более или менее были одинаковы.

Вопрос о передаче Польше Киева, перемирием 1667 г. оставленного только на два года под властью Москвы, возбуждал тогда большую тревогу на Украине. Москву обвиняли в пренебрежении к национальным интересам Украины и излишней уступчивости в отношениях к Польше. Подозрения росли тем более, что козацкие делегаты, вопреки обещаниям, не были допущены к конференциям, происходившим между уполномоченными Москвы и Польши. Эти общие заботы и огорчения сближали Дорошенка с Многогришным, очень огорченными поведением московских политиков. И в конце концов жалобы на поведение московского правительства, которые заявлял Многогршнный, послужили поводом к скорому его падению.

Многогришный вообще не умел поставить себя в хорошие отношения к старшине. Последняя была склонна смотреть на него свысока, как на человека нового, «мужичьего сына», и притом довольно простодушного. Постоянно подозревая старшипу в интригах. Многогришный позволял себе временами резкие выходки против нее. Недовольные действительно устроили заговор, в марте 1672 г., и по соглашению с московским отрядом, находившемся при гетмане, схватили его и отослали в Москву, обвиняя в измене московскому правительству и прося разрешения выбрать нового гетмана. Обвинения были совершенно ложны, а насколько все это имело характер личной интриги, доказываешь страх заговорщиков, что войско и население выступят против них. Поэтому раду для выбора нового гетмана они даже не решились устроить на украинской территории, а перенесли за московскую границу, под охрану московского войска (на урочище Козацька диброва). Но, несмотря на очевидную ложность об-

249

винений, московское правительство сочло за лучшее придать им значение. Над Многогришным быль наряжен в Москве суд, гетмана подвергли пыткам, и хотя никаких улик против него не найдено, тем не менее его с семьею и ближайшими сторонниками сослали в Сибирь, где Многогришный в весьма тяжелых материальных условиях жил еще в первых годах XVII в.

Среди всеобщего возмущения и паники, вызванной на Украине таким произволом и жестокостью, кружок заговорщиков, с разрешения московского правительства, благоволение которого он старался приобрести крайнею угодливостью, поспешил произвести выбор нового гетмана под охраной московского войска. Избран был генеральный судья Самойлович, настоящий кандидат старшины, исполнитель ее социально-экономической программы, человек ловкий, искательный, но ничем особенным себя не загрязнивший, а по отношению к Москве очень лояльный. Он также был человеком новым – сын священника, он и позже носил кличку «Поповича», которой хотели подчеркнуть его позднейшие аристократические замашки и высокомерие, возбудившее потом всеобщее неудовольствие. При избрании его возобновлены были глуховские статьи 1669 г., за исключением только права участия украинских делегатов в дипломатических конференциях это право, составлявшее последнюю тень государственной самостоятельности Украины, было отменено теперь. Кроме того, старшина выговорила себе разные гарантии от гетманского самовластия.