Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

¹ Он представлен в гл. V—VIII настоящей книги.

² Гл. IX—XIII этой книги.

³ Гл. XIV—XXI дальнейшего изложения.

3 Зак 35

18 @

тический, общественный и экономический уклад подвергается полной перестройке. Национальное сознание доходить до небывалого еще напряжения; чрезвычайного развития достигают религиозные интересы, в значительной степени совпадающие с национальными и даже покрывающие их в силу этого совпадения. В западной же Украине, по реакции, ускоренным темпом идет в прежнем наиравлешги общественный и культурный процесс. В конце концов борьба проиграна народом и в восточной Украине, и под всеобщею реакцией затихают в конце XVIII в. ее последние отзвуки.

Новое украинское возрождение XIX в. вызывает к новой жизни народные стремления предшествующих столетий, уяснив их в освещении прогрессивных идей современного культурного движения. Усвоенный новою украинской интеллигенциею, вырастающею под влиянием прогрессивных влияний запада, эти идеи новой культуры приводятся в единство с национальными, политическими и общественными традициями бурных столетий предшествующего периода, и на место старой вооруженной борьбы провозглашается борьба культурная, во имя осуществления общественных и национальных идеалов, связывающих в одно целое массы народа с этою новою интеллигенцией.

Таково, в коротких словах, содержание украинской истории. Око само собою дает руководящие идеи ее исследованию и изложению. Если в современной исторической науке вообще центр тяжести исследования передвигается на историю общественно-правовых, экономических и культурных отношений, а внешняя политическая история имеет, главным образом, значение лишь постольку, поскольку она влияла на эти отношения, – то в отношении украинской истории эти принципы диктуются самим ее содержанием.

Самостоятельной государственной жизнью украинский народ жил сравнительно недолго в древнем периоде своей истории и затем, уже урывками только, в позднейших столетиях. Начиная с XIV века, он входит в состав иных, чужих государств, то служа пассивным объектом их управления, то стоя в более или менее определенной и резкой оппозиции этому управлению. Если и в столетия самостоятельного политического существования украинского народа государственной жизнью руководило правительственное меньшинство, правившее народом часто без его воли и против его воли, то в дальнейших столетиях государственная жизнь развивалась большею частью без всякого влияния на нее не только низших, но и высших слоев украинского общества. Поэтому внешние политические и государственные отношения этого времени могут интересовать нас лишь постольку, поскольку они, непосредственно или посредственно, влияли на национальную, экономическую и культурную жизнь

19

украинского населения. Экономическая, общественная и культурная история украинского населения для некоторых периодов – единственно возможная история украинского народа, а вследствие этого, даже независимо от общих руководящих принципов современного исторического исследования, в истории украинского народа вообще на первый план должны быть выдвинуты явления экономической и культурной эволюции и прослежены на всем протяжении, доступном исследованию. Если не по другим соображениям, то хотя бы для самого лишь уяснения процесса развития его истории, мы должны уделить особое внимание общественной, экономической и культурной жизни украинского народа в первых веках его исторического существования и по возможности даже – его существования доисторического.

В этом общественном и культурно-экономическом процессе мы имеем то основапие народной жизни, которое проводить нас чрез все стации существования украинского народа и связывает в одно органическое целое его историю. Ее особенности, таким образом, совпадают с руководящим направлением современной исторической науки то стоять в резком противоречии с обычною, привитою школой схемою исторических руководств. Последние, как по вехам, двигаются за политическими организациями, возникающими в восточной Европе, переходя от одной к другой, по мере их усиления и значения. Сама по себе нерациональная, эта система искажает историческую перспективу, насильственно разрывая живую нить народной жизни и не давая понятия об истинном развитии ее. Необходимо отрешиться от привычных точек зрения этой схемы, чтобы уяснить себе историческую жизнь кого-либо из народов восточной Европы, в том числе и украинского.

Исходной точкой нашею будет обособление южной группы восточнославянских племен, из которой сформировалась украинская народность: изучение ее географическо-этнографической и культурной эволюции и той культурной среды, в которой проходило ее развитие.

Своею нынешнею территорией украинская группа племен овладевает во время славянского расселения, создававшая основы нынешнего размещения народностей восточной Европы. Двигаясь из своей прародины на юг и запад, она проявляет себя в конце IV в. по Р. Хр. конфликтами с народами, господствовавшими до того времени на нынешней украинской территории, знаменуя свое движение из прародины, где проходили предшествующие стадии ее культурного и этнического развития.

В настоящее время прародину индоевропейских племен ищут не в передней Азии, где предполагали ее прежде, а в восточной Европе: отсюда в весьма раннее время, которое приблизительно определяют двумя тысячелетиями до нашей эры, отдельные группы начали распространяться

з*

20 Щ

на запад, юг и юго-восток; литовская и восточнославянская группы племен были бы в таком случае теми, которые остались на старом пепелище или в ближайшем его соседстве.

Впрочем, как бы ни обстояло дело с индоевропейской прародиной, во всяком случае, группы славянская и литовская, наиболее близкие между собою среди прочих индоевропейских племен, уже. по выделении прочих групп прожили долгое время в близком соседстве и общении несомненно в восточной Европе. С движением германских племен на запад, определилась западная граница этих литовско-славянских обиталищ – в бассейне Вислы. Южная обозначалась с расселением иранских племен в черноморских степях; из исторических источников о черноморской колонизации видим, что кочевое (иранское, по всей очевидности) скифско-сарматско-аланское население степей не выходило за пределы областей нижнего Днепра, южного Буга и Днестра, и далее на север мы должны предположить колонизацию славянскую. На юго-западе во II в. до нацией эры карпатское подгорье покрывает германская (или кельтскогерманская) колонизация Бастарнов; перед их приходом, а также и после ослабления их, славянская колонизация могла простираться до Карпат, в бассейнах верхнего Днестра, Сана и Вислы, прорываясь временами и дальше на юго-запад. Горную же область Карпат занимала группа мелких народов неясного, по всей вероятности, фракийского происхождения. Все это были народы той же индоевропейской семьи. Только по линии, перерезывавшей восточно-европейскую равнину с северо-запада на юго-восток (точнее обозначить ее не можем), границы славяно-литовской колонизации встречались с вовсе чужой – финской колонизацией).

В этом треугольнике, который ограничивается линией Вислы на западе, Балтийским морем на севере, на юге занимает области среднего Днепра и Днестра, а на востоке бассейн Днепра (кроме, может быть, его больших восточных притоков), с наибольшим правдоподобием нужно искать славянско-литовскую территорию пред расселением. Литовская группа занимала ее северную часть, в соседстве балтийского побережья, и, вероятно, также земли между Двиной и Неманом, славянская – остальное пространство от Карпатского подгорья до Алаунской (Валдайской) возвышенности и бассейна Волги, постепенно расширяя свою территорию, но мере того, как подвигались на запад и юго-восток соседние группы – Ирапцы, Фракийцы, Германцы.

В указанной территории, в тесном соседстве и общении, славянские племена прожили ряд столетий, достигнув довольно высокого уровня культуры. Говорю о славянских племенах, а не о едином славянском племени, потому что племенная дифференциация—зачатки, отличий в племенном составе, языке и складе жизни, должны были в известной степе

21

ни проявляться уже в этом периоде, хотя мы и не можем следить за процессом этого обособления. Об общем уровне культуры можно судить по лингвистическим данным (по существованию у отдельных славянских племен общих названий, восходящих ко временам их совместной жизни). Видим у них уже довольно развитое земледелие, начатки огородничества и садоводства, довольно широкий круг ремесел, обработку металлов и т.д. Если затем в период своего расселения Славяне изображаются своими более культурными соседями как население малокультурное, с преобладанием пастушеского и охотничьего быта, то это нужно пояснить отчасти исключительными условиями, в которых происходили эти международные соприкосновения (сведения касаются передовых кадров движения, воинственных, пренебрегавших условиями хозяйственности и культуры), отчасти нужно видеть здесь временное падение культуры, весьма обычное в периоды передвижения и экспансии.

Расселение Славян должно было начаться не позже III века нашей эры. За движением германских племен должно было последовать движение Славян на запад. Ослабление иранских орд Черноморья открывало дорогу на юг; гуннский поток, разрушивший остатки иранской колонизации и погнавший на запад готские племена Черноморья, окончательно открыл эти земли для славянской колонизации.

Движение на юг восточно-славянских племен (южной, украинской группы)-дает себя знать появлением в Черноморье так называемых (в византийских источниках) Антов; под этим именем выступают очевидно южные племена восточнославянской группы—предки позднейшей украинской народности. В истории Готов Иордана сохранился рассказ о столкновении Антов с Готами, господствовавшими в то время, в конце IV в., в черноморских степях. По его словам готский король Винитар, т. е. победитель Венетов (Славян) вел войну с Антами, и сначала военное счастье было на стороне Антов, но затем Винитар с удвоенной энергию продолжал борьбу и заключил ее погромом Антов: он взял в плен их короля Вожа и семьдесят старейшин с ним вместе и чтобы страхом сломить всякое сопротивление на будущее время, велел распять их на крестах и оставить так для более сильного впечатления. Но затем Гунны взяли сторону Антов и разгромили Винитара – сам он сложил голову в битве, и правление перешло к вождям, признававшим над собою власть Гуннов. В этом рассказе, баснословном, очевидно, в разных подробностях, но сохранившем в целости свою фактическую основу, мы имеем древнейшее показание о движении восточных славяне их племен на юге, на свою позднейшую территорию; погром Готов произведенный еще раньше Гуннами, послужил вероятно толчком к этому движению. Пользуясь разгромом прежней колонизации юга, явившимся следствием движения Гун-

22 0

некой и других тюркских орд, нантские» племена широко распространяются затем. На крайнем юго-востоке, в бассейне Дона и соседстве Азовского моря, мы видим Антов в половине VI в. , и в то же время они выступают на левом берегу нижнего Днестра, составлявшем тогда крайний предел их расселения на западе. В VII в. уходят окончательно за Дунай южные Славяне (предки балканских племен), и восточнославянская (украинская) колонизация занимает земли до северного берега Дуная. На западе открылись для нее, после движения Славян на запад и юго-запад, прикарпатские земли и горная область Карпат, колонизировавшаяся украинским населением, впрочем, только постепенно, в продолжение ряда столетий Во второй половине VII в украинская колонизация могла уже овладеть своею позднейшею территорией, по крайней мере в главных чертах, так как этнографические границы не установились, конечно, сразу прочно, да и среди украинского расселения могли долго оставаться острова инородного, древнейшего населения.

Позднейшие колонизационные пертурбации неоднократно вносили значительные изменения в украинское расселение, как оно сложилось в эту эпоху. Не разогнали они с этой территории украинское население на запад и север с менее защищенных, более открытых для всяких ударов восточных и южных пространств.

Но среди всех этих тысячелетних перемен и возмущений оно упорно держится своих заимок эпохи славянского расселения, при первом удобном случае стремясь возвратить себе утерянное и свои потери, понесенные в особенности на западе, в пограничных областях смешанной колонизации, вознаграждает гораздо более обширными приобретениями на юге-востоке.

Теперь украинская колонизация выступает на западе клином в Карпатах, сжатая между польской и словацкой колонизацией; на севере к ней примыкает пространство между Вислоком и Саном, с преобладающею польской колоеизациею и слабыми только остатками украинской, а на юге, на южных склонах Карпат, видим смешанное украинско-словацкое, или совсем ословаченное украинское население. Уцелевшее на крайнем западе в горной области Карпат украинское население производить впечатление обглоданного скелета более значительной старой колонизации. Еще на наших глазах продолжается здесь процесс поглощения Поляками и Словаками ослабленных остатков украинского элемента в местностях со смешанным населением, – поглощения, которое объясняется не только укоренившимся политическим преобладанием Поляков, но и вековым отливом украинского населения на восток и юго-восток.

Еще в XXII в. этнографическая украинская граница проводилась современниками гораздо далее на запад и на север до Вислы, и в окрестности Люблина, который еще в XVII в. считался городом почти украинс-

@ 23

ким. В планах отделения Украины от Польши XVII в. Висла обыкновенно выступает, как этнографическая граница Украинцев и Поляков¹, хотя, конечно, здесь нельзя видеть границы точной.

На юге от Карпат, кроме словацкого пограничья, украинская колонизация в тех же пограничных, смешанных областях и по тем же причинам понесла утраты также в сторону Мадьяр и Румын Стойкое вообще там, где оно живет в сплошных массах, украинское население подвергается денационализации особенно в равнинных пространствах карпатского подгорья, со смешанным населением.

Взамен этих утрат на западе, украинская колонизация расширила, как можно думать, свои пределы нисколько на север, оттеснив или ассимилировав литовскую и белорусскую колонизацию, хотя вообще проследить исторически границу украинской и белорусской колонизации очень трудно, в виду неоднократных колебаний ее.

Довольно трудно определить новые приобретения украинской колонизации на востоке, в бассейне Донца и Дона. Нынешняя украинская колонизация этой территории – нового происхождения, она развилась главным образом в XVII в, когда, после неудачных восстаний нротив Польши, выходили сюда массы переселенцев из левобережной Украины. Но по большей части эта колонизация только возвращала украинской народности пространства, утраченные ею во время движения тюркских орд X—XIII в., и если можно в общем догадываться, что колонизация XVII в. не только возвратила, но и раздвинула старые границы на восток, в область среднего Дона, то все-таки размер этих приобретений установить невозможно.

Несомненно, новым приобретением украинской колонизации является область Кубани, колонизированная остатками запорожцев в конце XVIII в. и потом заселявшаяся в продолжение XIX в. добровольными и недобровольными украинскими выходцами, поселявшимися в большом числе также в области Кумы, и Терека. То же нужно сказать об украинской колонизации Крымского полуострова, развившейся в XIX веке. Украинская же колонизация степной полосы, от Донца до Днестра, и соседних частей Бессарабии, начавшаяся в XVIII веке запорожцами и продолжавшаяся в течение большей половины XIX беглыми крестьднами-крепосгными, только овладела старою территорией), занятою упомянутою грунпою «антских» племен еще в первые века славянского расселения и затем утраченной со времени движения тюркских орд.

¹ Хмельницкий грозил в 1649 г. прогнать Поляков за Вислу, В проекте раздела Польши 1657 г. и в договоре Дорошенка с Турцией Висла также выступала границей православной веры и украинской народности (История Украины-Руси, I, гл.4).

24 0

Среднее Поднепровье таким образом, после всех колонизационных пертурбаций, пережитых им под натиском тюркских орд, вернулось снова в то центральное положение– среди украинской колонизации, какое оно занимало во времена Киевского государства¹.

Но, не изменив своей территории в основных чертах, украинское население пережило на ней жесточайшие пертурбации в особенности в восточных и южных частях украинской территории, преимущественно равнинных и безлесных Когда кочевые тюркские орды двигались из средней Азии степными пространствами восточной Европы, украинскому населению приходилось очень тяжело в открытых, ничем не защищенных восточных и южных местностях, в бассейне Дона и среднего Днепра на степных пространствах Черноморья, и оно отливало отсюда в лесистые и болотистая местности северной Украины и в гористые области Карпат. В лесные и болотистые пространства, так же как ни в горы, степные хищники заглядывали редко и лишь мельком, – в таких местностях передвижение для них было затруднительно, между тем как в степных, безлесных областях они чувствовали себя дома, и если не располагались на кочевку, то появлялись для грабежей охотно и часто. Если мы примем во внимание, что, начиная с незапамятных времен и до XVIII в., эти степи от Урала и до равнин нижнего и среднего Дуная служили постоянно большою дорогою для разных кочевых орд, то нам будет ясно, какое важное значение имели эти свойства поверхности в истории украинской колонизации.

Составляя естественное продолжение среднеазиатских степей, степная область восточной Европы образует клин, захватывающий область среднего и нижнего Дона, нижнего Днепра и Днестра. Более или менее параллельно границе степи идет с юго-востока на юго-занад линия леса². Она совпадает с границею песчаной, малопригодной для земледелия по-

¹ Правда, среди великорусским ученых высказывалась предположения, что Киевская область (земля Полян) и земли на левой стороне Днепра в древнейшие времена, до XIV—XV в., были заселены илеменами не украинской, а великорусской группы, и эта старая колонизация, ослабевшая после монгольского погрома XIII в., была покрыта более новой украинской колонизацией, шедшей с запада (так назыв. теория Погодина). Но зти предположения не имеют под собой никаких положительных данных. Более умиренные представители этих взглядов признают теперь неосновательность их относительно Киевской области, а если допускают еще относительно земель заднепровских, то больше по традиции, не решаясь сразу расстаться со старыми воззрениями. Интересующиеся найдут подробное изложение современного состояния этого вопроса в «Истории Укранны-Руси», т.1, стр. 197—9 и 551—6 (Киевская Русь, стр. 235—8 и 468—473) и т.Ш, стр. 145 сл.

² Приблизительно по линии Коэелец-Кременец.

^___25

лосы и полосы хлебородной. Лесная область охватывает песчаные, плодородные поречья Десны, Тетерева, Припети с ее притоками, Западного Буга, лес теперь туг уже разрежен, прежде он был несравненно гуще. Полоса предстепья, между областью леса и степью, богато орошенная волнистою поверхностью и плодородной почвою, с значительной лесной растительностью, менее открытая, опирающаяся на линию леса – была областью наиболее интенсивной жизни и культуры. Наибольшее значение в первые века нашей истории имела центральная, гюднепровскан часть, потому что восточная была более доступна кочевникам, а западная не имела таких удобных водных дорог, как Поднепровье. Но предстенное Поднепровье временами также много терпело от кочевников; население принуждено было уходить отсюда в более безопасные местности, и потому в историческом развитии этого центра Украины мы видим большие перерывы.

Западная часть – земли Галицкая и Перемышльская, где лесной пояс сходится с горной областью Карпат, Волынь средняя и северная, и лесные и болотистая пространства окрестностей Киева, где линия леса довольно далеко выступает на юг, играли роль резервуаров, куда украинское население менее защищенных пространств отливало под натиском тюркских орд, чтобы через некоторое время, когда напор кочевников ослабевал, снова двигаться отсюда в опустевшая пространства на юг и восток. Поэтому культурные и общественные традиции лучше сохранились в западной части украинских земель, хотя центр их жизни лежал на Днепре, и только здесь она развивалась могущественно и широко. Степная приморская полоса вследствие тюркского натиска не играла в жизни украинских племен выдающейся роли.

От времен, когда украинская грунпа пленен впервые овладела своею нынешнею территорией, и до XVIII в., когда была окончательно сломлена сила кочевых орд и положен конец их движению в Еврону¹, на глазах истории несколько раз происходили массовые отливы и приливы украинского населения в указанном направлении. Сначала они происходят в связи с движением тюркских орд; так, в IX в.– движение Венгров, в X веке—напор Печенегов, в конце XI в.– натиск Половцев, в XIII в,– поток монгольско-татарских орд, в конце XV—набеги новосформировавшейся Крымской орды вызывают такие отливы украинского населения, и затем, несколько десятилетий спустя, обыкновение видим новое поступательное движение последнего, более или менее успешное. Пока не прекратилось движение кочевых орд с востока, такие движения украинской колонизации на восток и юг не приводили к прочным успехам. Только

¹ Последней ордой, двигавшейся в XVIII в. из Азии, были Калмыки, но они уже не проникли н Черноморские степи.

2 Зак. 35

26 Щ

с конца XVI в., под влиянием разных причин, какими были массовое движение крестьян из западных и северных провинций, развитие казачества, ослабление, а затем и полное уничтожение Крымской орды, прекращение движения кочевников из Азии,—развивается успешная и все более и более прочная украинская колонизация в восточном и южном направлении, продолжающаяся затем в течете XVII, XVIII и даже XIX века.

Затем, кроме движения тюркских орд, колонизационные пертурбации вызывали и иные причины—напр., развитие крепостной зависимости в XVI и XIX вв. имело своим следствием переход огромных масс крестьянского населения с насиженных мест на восток и юг; народные движения XVII в. тоже вызвали передвижения народных масс на восток и юг, в малозаселенные пространства, дальше от театра войны. Последнее передвижение украинского населения на восток в XVII в. было особенно велико.

Борьба со степными ордами, служившая в течение столетий причиной колонизационных передвижений украинского населения, составляет славу и заслугу украинского народа пред историей европейской культуры, защищенной от потоков кочевых орд украинским бруствером, принявшим на себя те удары, которые упали бы иначе на западные народы с их культурою и благосостоянием. Но эта борьба дорого обошлась украинской народности и поглотила огромную массу ее энергии. Опустошения, производимые азиатскими кочевниками, причиняли ужасные потери в людях и имуществе. Только разоренное в конец население решалось покинуть насиженные места, переходить в сравнительно бедные и негостеприимные горные или лесистые местности и устраиваться там вновь. Когда же колонизационная волна двигалась обратно, в соседство степи, экономические средства и силы населения поглощались этим рассеянием экономической энергии: приходилось вкладывать массу энергии и средств в культивирование, приобщение этих одичавших пространств к оседлой жизни. Таким образом,, эти приливы и отливы поглотили огромную массу народного капитала; массы народа в течение столетий не могли подняться выше элементарных заботь о поддержании своего существования, создания самых примитивных условий хозяйства.

Народ не мог собрать свободных средств и сил для удовлетворения высших культурных интересов. Борьба со степью в течение веков поглощала энергию народа, его правящих классов я правительств. Колонизационные и экономические пертурбации не давали возможности общественным и политическим условиям отвердеть, выйти из жидкого состояния» . Имея пред собою неугомонного врага но всей юго-восточной линии степного пограничья, политические организации Украины не могли держаться, если в тылу их, по линии северо-западной границы, формировались какие-либо значительные, конкурирующие политические

организации. Политический же упадок имел своим следствием поглощение всего, что составляло национальное достояние, чужими, господствующими классами, а в народных массах это поглощение вызвало реакцию, народные войны, в свою очередь поглощавшие в продолжение ряда дальнейших столетий все силы и энергию народа.

Географические, в дальнейшей последовательности – колонизационные и экономические условия украинской территории таким образом в значительной степени обусловил историческую эволюцию украинского народа. С другой стороны они весьма существенно повлияли на эволюцию его этнического тина.

Многократные массовые передвижения имели весьма важное значение для сформирования украинского национального типа и языка. Только западная окраина и северное Полесье сохранили в более чистом и нетронутом виде первоначальную колонизацию. Хотя приливы населения из более открытых мест в периоды отступлений вносили и сюда движение и новые элементы, все-таки гористая и лесная полоса законсервировались лучше. Это обнаруживается и в сохранившихся здесь диалектах, весьма разнообразных и мелких, отмеченных многими архаическими чертами, и такими же архаизмами в традиции и быте. На всем остальном пространств многократные массовые передвижения, сравнительно недавно только закончившиеся, перетасовав и перемешав этнический материал (и без того принадлежавший к одной и той же группе племен), сообщили народному типу и языку чрезвычайные и редкие, сравнительно с таким огромным пространством, единство и однородность и сознание своей одноплеменное здешние народные говоры, с их более новыми, вторичными образованьями, и этнографический тип украинского населения представляют на всем пространстве от Львова до Кумы (почти 2.000 верст) только сравнительно слабые различия и вариации.

Этот смешанный, центральный тип и служит представителем украинской народности. Если на некоторых этнографических границ (как, например, на украинско-словацком пограничье на западе, или на севере на рубеже украинской и белорусской колонизации) украинские говоры связаны малозаметными переходами с говорами соседей, и самый этнический тип здесь не выделяется резко, то центральный тин, представляющий собою преобладающее большинство, отмечен целым рядом характеристических черт, отличающих его от соседних славянских племен – Великороссов, Белоруссов, Поляков и Словаков.

Как в лингвистическом, так и в психофизическом отношении обособление народностей украинской, белорусской и великорусской выходить далеко за пределы истории. Выходя из своей прародины, эта груп-

2'

пы племен, уже там отмеченные известными отличиями языка, быта, этнографического склада, попадали в различные физические, экономические и культурные условия, в различную этнографическую среду. Так, великорусская народность формируется преимущественно на финской почве, белорусская – в близком общении с литовской группою, украин-. ская – в вечном соседстве с Тюрками. Культурные влияния были совершенно иные в Поднепровье и Поднестровье, чем в Поволжье и т. д. История вела эти народности в значительной степени различными дорогами, часто представлявшими больше отличий, чем схожестей. В результата образовалось народное самочувствие, которое отличает теперь даже совершенно инстинктивно Украинца, Белоруса, и Великоросса,» «хохла», «литвина» и «кацапа»¹ и дает себя чувствовать уже на первых страницах истории.

С особою отчетливостью обозначились в истории эти две народности – великорусская и украинская, две наиболее крупные разновидности среди славянских племен. Историческая судьба не раз сводила их вместе, причем в первых веках их исторической жизни роль зиждущего, культурно и политически преобладающего, первенствующего в восточной Европе элемента играла народность украинская, в последних – народность великорусская. Вне этих соприкосновений и одновременно с ними, историческая жизнь той и другой развивались самостоятельно и своеобразно, все более увеличивая сумму отличий всего склада их жизни и отделяя их национальные типы все более резкой чертою. Внешние условия, правда, не благоприятствовали уяснению их особенности. Внешние формы, в которых кристаллизировалось обыкновенно в минувших веках неясное само по себе понятие национальности, – политические, религиозные и культурные связи, не совпадали обыкновенно с нашими национальными группами: они то связывали их воедино, то разделяли по живому телу (особенно народность украинскую). Много неясностей вносило само национальное «русское» имя, по традиции Киевской державы принятое всеми тремя племенами и сохранившееся затем у них более или менее устойчиво в качестве национального имени. Но если мы обратимся от имени и внешних оболочек к реальным народностям, жившим

¹ Хохол – насмешливое название у Великороссов для Украинцев; оно ведет свое начало от прически Украинцев XVII в., когда они, подбривая волоса, оставляли их только на середине головы. Название Литвина ведет свое начало от в. кн. Литовского в его границах XVII—XVIII века. Происхождение слова «кацап», которым презрительно прозывают Украинцы Великороссов, не так ясно; его производят теперь довольное правдоподобно от тюркского сазар – мясник, живорез.

иод их покровом, перед нашими глазами с полною отчетливостью выступают вполне определенные этнические индивидуальности, запечатленные совершенно ясными чертами особенности. Перед нами, несомненно, две народности, две истории.

Литература (кроме указанного выше): История Украини-Руси, т. I, гл. I и 4 (по русски: Киевская Русь, т. 1), – С. Рудницкий, Коротка география Украинн, Киев, 1910. – Труды этнографической экспедиции в юго-занадный край т. VII. – Украинский народ в прошлом к настоящем – отделы антропологии и этнографии, в т. III (должен выйти в 1914 г.)

Г

Серебряная застежка

(из находок, сделанных в Киевской губернии)

III. НАСЕЛЕНИЕ УКРАИНСКИХ ПЛЕМЕН, ИХ КУЛЬТУРА И БЫТ

Первые сколько-нибудь обстоятельные сведения о восточно-славянском расселении мы имеем только, начиная с X – XI веков. Более всего данных сообщают этнографические обзоры и замечают, собранные во вступительной части к древнейшей киевской летописи (т. н. Нестора); хотя они составлены во второй половине XI в., но дают указания и относительно более ранних колонизационных отношений, до тех перемен, каике произволе во второй половине X в. движение Печенежской орды. На основании этих обзоров и других исторических источников, а также археологического и диалектологического материала, восточнославянская колонизация представляется в следующем виде: области верхнего Днепра и верховьев Зал. Двины и Волги занимают племена северной грунпы – Кривичи, Дреговичи, Радимичи, Вятичи, предки нынешних Белорусов и Великороссов; они распространяются последовательно на восток, колонизируя финские земли, где вырастают затем настоящие центры великорусского племени. Племена южной (украинской) группы располагаются в бассейне среднего и нижнего Днепра, простираясь на запад в область Карпат, на восток в Область Дона.