Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

За установлением статей последовало избрание гетмана: в виду вышесказанного оно было простою формальностью. Впрочем, новый гетман был вполне верным выразителем сословных и политических стремлений старшины, и с этой стороны старшина не могла ничего иметь против него.

Мазепа по происхождению был киевский шляхтич, из средних фамилий. Свою молодость он провел при польском дворе н качестве пажа: позже употреблялся для дипломатических поручений на Украине. Затем, в 1660-х гг. он оставил придворную службу, – как предполагают, вследствие романического приключения, получившего громкую огласку и в более или менее украшенных легендой и фантазией формах воспетого рядом знаменитых поэтов (Байроном, Пушкиным, Словацким), После этого он выступает в козацком войске – сначала под региментом Дорошенка, затем, захваченный в плен, делает карьеру под покровом Самойловича и занимает видное положение в «войске его царского величества запорожском», как официально называлась козацкая организация гетманщины.

Шляхтич по рождению и воспитанию, в эпоху народных войн Украины против польско-шляхетского режима выроставший в атмосфере интриг королевского двора разлагающейся Польши, довольно случайно очутившийся в козацком войске и едва ли искавший в нем чего-либо кроме личной карьеры, новый гетман, подобно своему предшественнику был очень сомнительным приобретением для гетманщины в ее тогдашнем очень серьезном положении. Человек способный и честолюбивый, но слишком уклончивый и осторожный, слишком учитывающий всякий риск и опасность для своего «я», бюрократ и дипломат по складу понятий и темпераменту, он мало годился ддя самостоятельной, ответственной роли правителя.

Подобно своему предшественнику Мазепа ставил своею первою и главной целью поддерживать хорошие отношения с московским правительством во всех обстоятельствах и за какую угодно цену, и это ему удавалось. Неудача нового крымского похода, предпринятого Голицыным в следующем году и окончившего также фиаско, не повредила Мазепе. Его покровитель Голицын пал, но новое правительство Петра приняло ласково Мазепу, случившегося в Москве как раз вовремя, чтобы устроить свои отношения. Пользуясь благоприятными обстоятельствами, Мазепа предъявил па Голицына жалобу за взятую с него взятку и постарался таким образом возвратить себе издержки своего повышения. Затем с возобновлением военных действий в 1695 г. Мазепа очень предупредительно исполнял военные поручения Петра, заявляя при всяком случае полное сочувствие его планам, и снискал прочное расположение царя.

Во внутренних отношениях новый гетман на первых же порах достаточно определенно обозначил свой политический курс кровавыми репрессиями, которыми были усмирены бунты против старшины, прорвавшиеся при низвержении Самойловича, и восстановлена была, по словам современного летописца, «тишина и безбоязненное людем тамошним мешкане» ■ Силою и властно своею гетманского регимекта Мазепа, ио-

добно своему предшественнику, поддерживал со всею энергией престиж старшины и ее претензии по отношению к «подданскому» населению, и помогал старшине консолидироваться в сплоченное наследственно при данное сословие. В этом отношении правление Мазепы было как и во внешней политике, непосредственным и непрерывным продолжением правления Самойловича.

Более характерную особенность его правления составляло то усердие к церкви и тесно связанной с нею тогдашней культурной украинской жизни, какое замечаем у Мазепы – более чем у кого-либо из гетманов. Как бы для того, чтобы рассеять предубеждение прочив своей особы, как человека нужого – Мазепа с первых же лет своего правления с небывалой энергией и щедростью созидает целый ряд роскошных и величественных для своего времени построек, конечно церковных главным образом, в духе своей эпохи. Он осыпает наиболее чтимые церкви и монастыри Украины и за пределами ее богатыми дарами и пожертвованиями. Даже теперь еще, после всех официальных преследований, обрушившихся на имя и намять Мазепы, Украина, начиная с центра своей церковной жизни, Киева, и кончая разными полковыми и не полковыми городами, полна Мазепинских сооружений, пожертвований, традиций, величавших могущество, богатство щедроты ясновельможного.

Все эти щедрые жертвы и вызываемые ими пышные похвалы и панегирики, фимиам церковных и всяких иных витий не к силах однако были примирить низшие слои украинского населения с политикой гетманского правительства, так осязательно дававшей себя чувствовать именно всякой «черни, козацкой и не козацкой».

И та предупредительность, с которой Мазепа шел на встречу желаниям московского правительства, не жалея людей и издержек, высылая козацкие полки то в походы, то на разные военные работы, и его угодливость крепостническим вожделениям старшины чрезвычайно вооружали против него народ. Беспрерывные, ежегодные далекие походы в войнах, не затрагивавших совершенно интересов Украины и являвшихся для Украины совершенной новостью, столкновения с великорусскими начальниками и вся вообще неприглядная обстановка петровской солдатчины возбуждали на Украине сильное неудовольствие не только против московского правительства, но и против не в меру усердного приспешника его, гетмана.

Но может быть еще больше не любили его в народе, как протектора старшины, представителя и виновника все возраставшей зависимости крестьянского населения и рядового козачества от помещикон-старшин, все усиливавшегося обложения, отягощения прямыми и косвенными налогами, натуральными повинностями и барщиною. И без того непопулярный, Мазепа становился мишенью всевозможных обвинений. Если

Самойловича не любили как высокомерного выскочку, но на Мазену смотрели подозрительно, как на человека чужого, «католика», «Поляка». Доносы на него, начиная с первых лет его гетманства, почти не прекращались за все время его правления. А характерным симптомом отношений к нему народа является агитация последнего украинского демагога Петрика Иваиенка.

Этот загадочный человек, беглый канцелярист войсковой канцелярии, в 1690-х гг. пытался вызнать народное движение против гетмана, старшины и московской власти, рассчитывая опереться на враждебном Мазепе Запорожье и на помощи крымского хана. Он говорил о себе: «я стою за посполитый народ, за самых бедных и простых людей; Богдан Хмельницкий избавил народ малороссийский из неволи ляхекой, а я хочу избавить его от новой неволи Москалей и своих панов». Освобождение Украины из-под ярма московского в его глазах неразрывно соединялось с социальным переворотом, направленным против старшины. Он ставил на вид Запорожцам, что московское правительство умышленно содействует закрепощению украинского населения, позволяя гетману раздавать старшине населенные имения, «записывая нашу братию себе и детям своим в вечность», «работая будто невольниками своими». По его словам, московская политика ставила себе целью обратить Украину в обыкновенную провинцию и «осадить своими городами», когда украинское население «чрез такие излишние подати и тяжести замужичеет и оплошает».

Он был уверен, что это угнетенное население, озлобленное на гетмана и старшину, на московское правительство и воевод, гетманских старост и откупщиков, не замедлит присоединиться к нему, лишь только он явится с войском в пределы Украины. «Пане кошевый, – говорил он занорожскому кошевому, уповаривал принять участие в походе, – разве не помогут нам наши братья «голоколенки», с бедными людьми, которых сердюки (гетманская гвардия), арендари (откупщики) да те дуки, что им цари маетности понадавали, едва живым не едят? Они как услышат, что ты с войском двинешься из Сичи, то они сами тех чертей-панов подавят, и мы придем на готовый лад!»

Среди Запорожцев речи Петрика находили созвучный отклик. Кошевой запорожский Гусак в своих письмах тоже упрекал Мазену, в тоне Петрика, что бедному люду в Гетманщине стало горше чем в польские времена: всякий заводить себе подданных, чтобы они ему сено и дрова возили, в печах топили, конюшни чистили (упреки совершенно аналогические с теми, которыми современник Самовидец объяснял восстание козачества против Польши в 1648 г.).

¹ Документы у Эварвицкого – Источники для истории запорожских Козаков, т. I, с 324,420 – 2 и у Костомарова – Мазепа, с 107.

История украинского парода

265

Однако поддержать Петрика сколько-нибудь энергически Запорожье в полном составе не решилось предоставив это добровольцам, которых тоже нашлось не много, Крымский хан, признавший Петрика в звании украинского гетмана, тоже не оказал большой помощи. Пограничное население, загодя похвалявшееся, когда придет Петрик, побить старшину и арендарей и завести давние порядки, чтобы все были козаки, а панов не было, – теперь, в виду незначительных запорожских и татарских сил, приведенных Петриком, не решилось подняться. Мазепа, обеспокоенный тревожными симптомами, заблаговременно двинул свои полки на границу, и первый поход Петрика в 1692 г. потерпел полную неудачу, а последующие походы 1693 и 1696 гг, уже не возбудили никакого интереса среди украинского населения, и в последнем походе кончил бесславно и сам Петрик, убитый козаком, прельщенным большой наградой, объявленной за голову его.

Совершенно бесплодный, этот эпизод интересен главным образом агитационными речами самого Петрика, единственными по свой резкости и силе: они впервые бросают яркий свет на общественный процесс, развивающийся в гетманщине со второй половины XVII в, и кристаллизирующийся именно на рубеже XVII и XVIII вв. Как раз среди политического затишья и лояльной покорности старшины под региментом Самойловича и Мазепы закладывались крепкие основы сословных прав козацкой старшины и помещичьего владения на Украине, развивающихся затем параллельно с постепенным уничтожением автономии и форм выборного козацкого правления. Представив те политические условия, среди которых зарождался и развивался этот социально-экономический процесс, я должен здесь несколько подробнее остановиться на нем.

Для внешней истории ^а Костомарова «Руина» и «Мазепа». Уманец: Гетман Мазепа, 1897 и замечания Лазаревского в Киев. Старине 1898. Ряд мелких заметок Востокова в Киев. Старине за 1886,1889 и 1890 гг. Для внутренних отношений общий очерк Л. Ч.: Украина после 1634 р. (Записки Наук, тов. им. Шевченкат 29 и 30).

Войсковая печать Мазепы

111Я11111к111ам»яеамаяя^2М1иякя1Мш

XXI. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС В ВОСТОЧНОЙ УКРАИНЕ XVII XVIII вв.

Предводители украинского движения XVII в., сами проникнутые сословными понятиями Польского государства, в котором они выросли, несомненно, менее всего имели в виду создание социального переворота. Наоборот, на каждом шагу в их деятельности сквозить эта непоколебимая уверенность в том, что старый социальный строй должен и будет существовать и впредь⁷¹. Тем не менее, Хмельниччина в действительности превратилась в социальную революцию, не только в представлениях народа, который шел на клич ее вождей именно для перестройки общественных и экономических отношений, но и фактически, по своим окончательным результатами

Напрасно трактаты польского правительства с коэаками ценой уступок в политической и культурной сфере старались вернуть восточную Украину шляхетскому землевладению, возвратить изгнанным польским шляхтичам их имения. Эго было ближайшею целью всех договоров от Белоцерковского трактата 1649 г. до договора с Ханенкон 1670. Но ни один из этих трактатов не мог осуществиться, даже при желаниях правящих украинских кругов, вследствие непобедимой оппозиции народных масс и их решимости не донускать возвращения «лядского панованпя». Только шляхетские фамилии, перешедшие под козацкий регимент, остались на Украине, сохранив свои имения. Вообще же позже существовало убеждение, что во время Хмельниччины все прежние документы на владение были «козацкой шаблею скасованы». Старые землевладельческие права требовали для своей правосильности подтверждения со стороны нового, козацкого строя: там где этого не было – владение из привилегированного, опиравшегося на грамотах и документах, превращалось в фактическое, основанное на реальном владении или так называемой «заимке», оккупации.

«Когда при помощи Божией Малороссияне с гетманом Богданом Зиновием Хмельницким кревно своею освободили Малую Россию от ярма лядского и от державы польских королей, – в ту пору на обеих сторонах Днепра вся земля была для Малороссиян «сполная и общая», пока эти земли не были заняты отдельными хозяйствами и селениями – и после

⁷¹ См. выше. гл. XVII тт. XVIII

@ 267

этого все земли перешли в собственность «.через займы». «Оные же займы Малороссияне разными означали способами: одни опахивали, иные окружали «копцами» или рвом, означали знаками на деревьях, и на этих заимках устраивали, что хотели: растили рощи, заводили сады, хутора, слободы и деревни заселяли на свое имя». Это показание украинских Козаков, данное в одном процессе о владении (в конце XVIII в.), довольно верно представляет отношения после Хмельниччины, и даже эта картина как бы нового заселения Украины которую дает оно, только одно сторонне преувеличена, но не ложна. Хотя весьма значительная часть земель и осталась без перемены в фактическом владении крестьян, мещан, Козаков, шляхты, церквей и монастырей, но огромная масса шляхетских земель после бегства шляхты сделалась никому не принадлежащею. Значительная масса земель освободилась вследствие большой убыли населения во время этих страшных народных войн, а также массовых движений на восток, – всей этой гигантской перетасовки, которою сопровождалось движение пол. XVII в.

Благодаря этому оказалось очень много свободных, никому не принадлежавших земель, целые огромные пространства, на которых первый встречный мог поселяться и заимкой и обработкой обращать занятый участок в свою собственность. Заимке представлялось широкое поле.

Таким образом во второй половине XVII в. землевладение восточной Украины, главным образом левобережной, о которой веду здесь речь (так как в правобережной в конце концов, в первой четверти XVIII в. шляхетское землевладение было восстановлено), вернулось как бы к первобытным условиям, и ему, казалось, предстоял длинный путь социально-экономической эволюции. В действительности однако и землевладение и вообще социально-экономические отношения Гетманщины прошли этот путь чрезвычайно быстро, в продолжении нескольких – не столетий, а десятилетий. Причиной было то обстоятельство, что в общественном и экономическом строе ее оказались на лицо факторы, с необыкновенной быстротою восстановившие, хотя и в несколько измененном виде, разрушенные формы сословных и экономических отношений. Традиции привилегированного землевладения и крепостнического хозяйства были непосредственно сохранены землевладением церквей и монастырей, после падения польской власти поспешивших выхлопотать, себе подтверждение на свои имения от гетманов и московского правительства, и уцелевших (перешедших под гетманский регимент) шляхетских родов, Еще важнее было, что весь правящий класс – козацкая старшина, и интеллигенция вообще выросли поголовно в тех же традициях, и самый радикальный вывод, какой они были в состоянии сделать из пережитого, был только тот, что место польской шляхты должно занять новое прнвиле-

268___^

тированное сословие из родов, ознаменовавших себя заслугами в козацком войске. Мы видели уже, что сподвижники Хмельницкого в самый разгар освободительного движения обнаруживают стремления превратиться в привилегированных землевладельцев в духе польской шляхты. Это были общие стремления, которые ждали только благоприятных условий для того, чтобы заявить себя с полной определенностью.

Эти условия полностью дала связь Украины с Московским государством – зависимость от последнего и влияние московского общественного уклада, с его крепостным строем и привилегированным землевладением.

Этот уклад влиял прежде всего сам собою – своим примером и через своих представителей, служилых людей, приходивших на Украину в московских ратях, в роли их командиров, воевод, позже – полковников Великороссов. В том же направлении действовало московское правительство, награждая старшину за ее уступки в сфере автономии подтверждениями за нею приобретенных имений и раздачею новых. Такие раздачи практиковались «за службу велпкому государю» все в более широких размерах по мере того, как московские влияния проникали глубже во внутренние отношения Украины и одновременно с тем, всем своим влиянием, всею силою своей централизованной государственной машины, всею грозою своей исполнительной власти московский режим утверждал, укреплял и освящал перемены, производимые старшиной в общественных и экономических отношениях Гетманщины.

Всем этим московско-петербургский фактор сыграл чрезвычайно важную роль в перестройке украинской жизни, – облегчая и поддерживая работу старшины и затем санкционируя законодательными актами произведенную ею перестройку общественного строя. Только благодаря ему фактически приобретения старшины получили полную определенность и незыблемую прочность.

Роль тем более интересная, что в продолжение всего XVIII в. петербургское правительство, как мы еще будем иметь случай видеть, не переставало в своей украинской политике носить демократическую личину, заигрывая на демократических и даже демагогических струнах и заговаривая от времени до времени о неправедных приобретениях козацкой старшины, порабощении народа и захвате земель. Но эти заигрывания имели значение тактических ходов, рассчитанных на то, чтобы держать в спасительном страхе старшину. Последняя сознавала очень хорошо, как непрочны, без поддержки петербургского правительства, оставались все ее благоприобретения, все сословные права, и действительно готова была на всякие уступки в виду таких демагогических ходов центрального правительства.

Типы Гетманщины XVII! в. Крестьянин Крестьянка Крестьянская девушка

270

Общественной строй восточной Украины после ее освобождения от польского режима отличался большой неустойчивостью. Сословия существовали, но между ними не было никаких прочных и резких границ. Козаки – военно-служилый класс – были привилегированным, свободным от податей сословием, но совершенно не замкнутым. Вопрос о реестре фигурировал в «статьях» и трактатах, но не имел никакого реального значения, при сильном, хроническом напряжении военных сил каждый желающий мог быть козаком и увеличение народных контингентов могло быть только желательным. «Можнейшие пописались в козаки, а подлейшие (бедные) осталися в мужиках», как потом вспоминали. В козачий «компут» (compte, реестр) можно было так же свободно вписаться, как и выписаться из него и перейти в сословие мещанское, крестьянское или духовное.

Правда, как прежде польское правительство, так теперь московское, и сама старшина, как мы видели, исходя из фискальных и хозяйствен

ен ль/ Гетманщины XVIII в.

Козак строевой «Козацкий подпоможчик* (неслужилый)

ных соображений, старались прекратить эти переходы и таким образом отграничить козачество от крестьянства. Но это удалось только позже – в XVIII в. Тогда в козачьи «компуты» могли попадать обыкновенно только дети Козаков, и так как в этом замешаны были экономические, владельческие интересы правящего сословия, стар шины, то за компутом следили строго, и если выйти из казачьего звания было легко, то попасть туда, напротив, было очень трудно, По зыбкое состояние козацкой массы предшествовавшее такому отвердению, продолжалось долго.

Из общей массы козачества выделялся верхний слой его, правящий класс – старшина. По происхождению своему это аристократия главным образом должностная. В принципе должности эти имели характер избирательный и должны были замещаться свободным козацким выбором, но фактически выбор очень рано начал заменяться назначением или имел значение чисто формальной процедуры, и должности распределялись между членами правящего класса, естественно стремившегося к тому, чтобы превратиться в наследственно привилегированное сословие. В Гадячском трактате это было оформлено в постановлении, что ежегодно известное число лиц козацкого сословия будет нобилитовано, т. е. получить шляхетские права. Постановление зто не получило силы, и процесс такого превращения осуществлялся фактически. В отношениях к московскому правительству старшина уже в конце XVII в. (в статях 1687 г,) приравнивает себя к наследственному, служилому дворянству и настойчиво проводить этот взгляд в продолжение всего XVIII в., пока действительно не добивается этого признания, в конце XVII столетия.

До тех пор привилегированное положение членов старшинского класса приходилось поддерживать если не действительной войсковой» службой, то фикцией последней. Так как военно-административная схема Гетманщины не в состоянии была разместить по урядам представителей все умножающихся и разрастающихся старшинских фамилий, то создаются титулярные звания: «войсковых», «значковых» и «бунчуковых товарищей», жалуемые гетманом и сообщающие их носителям известное официальное положение в войсковой иерархии. Так «бунчуковый товарищ» считается в ранге непосредственно за полковником, выше полковой старшины; значковый товарищ считается в ранге низшей полковой или сотенной старшины. Постепенно, с нарастанием старшинского класса число носителей таких титулярных званий достигает огромного количества. «Бунчуковые товарищи», пользовавшиеся особенно значительными правами и привилегиями, в половине XVIII в. насчитываются сотнями, и под сенью этого звания находит таким образом прибежище огромное количество старшины, не занимавшей реальных должностей, но пользовавшейся большими привилегиями и влиянием.

²⁷² @

Должности и связанная с ними власть дают возможность этим старшинским фамилиям собирать в своих руках значительные средства и особенно земли, и они превращаются во владельческое сословие, класс крупных землевладельцев. К ним примыкают богатые фамилия шляхетского, мещанского и духовного происхождения: их представители очень часто приобретают патенты на разные действительные или титулярные войсковые должности и таким образом переходят в состав войсковой старшины, Так формируется новое привилегированное сословие, настойчиво величающее себя «шляхетским».

Оно создает со временем традицию своего преемства в связи со шляхтой предреволюционной, выводить себя от разных польских шляхетеких фамилий, принимает их гербы, усердно ищет случая породниться с настоящими шляхетскими родами, хотя бы и захудалыми. Употребляя по старой традиции уже со второй половины XVII в. в качестве юридического кодекса Литовский Статут, оно усвояет и прилагает к себе те права привилегированного сословия, которые этот старый шляхетский кодекс признает за шляхтою. Одновременно проявляет сильное, стремление к образованию и усвоению внешней культуры: в этом отношении оно стояло несомненно выше общего уровня современного великороссийского дворянства. Но главная основа его силы и значения, его raison d’etre – это его богатство, в частности – земельное, крупное землевладение.

Оставляя в стороне шляхетские имения, уцелевшие от предшествующей эпохи (главным образом в Северском Заднепровьи), основою старшинского, как и всякого землевладения считалась заимка; только старшина производила эту заимку в несравненно более обширных размерах, в масштабе не крестьянского, а помещичьего хозяйства, к созданию которого она усиленно стремилась. Одновременно, уже с XVII в. получает она пожалованные «маетности» от гетмана и московского правительства. Эта раздача земель – преимущественно населенных, занятых (так как незапятан, пустая не нуждались в пожаловании и просто присваивались заимкою) – с течением времени практикуется все в более широких размерах. Раздают земли не только гетманы (не говоря о московском правительстве), но и полковники и генеральная старшина. Но так как такие гетманские и старшинские пожалования не считались правосильными, то закрепление их делается одним из существеннейших пунктов в политике старшины относительно московского правительства. Уже при выборе Мазепы (1687) взамен сделанных московскому правительству уступок старшина ходатайствовала, чтобы земли, полученные от гетмана и старшины, а также купленные, беспрепятственно утверждались московским правительством за владельцами. Но московское правительство не хотело дать такого общего обещания и предоставляло каждому отдельно доби-

История украинках) народа

ваться для себя «жаловальной грамоты», и старшина старалась добиться – «заслугами перед великим государем».

Кроме «займанщин» и пожалований, имения старшины расширялись «скуплею», выкупом земель крестьянских и козачьих. Особенно в ХУШ в., когда уже исчерпались свободные земли и не осталось места для заимки, выкуп практиковался весьма широко: пожалования могли получать главным образом люди, бывшие на виду у правительства «скуплю» могли практиковать все стоящие так или иначе у власти, хотя бы очень мелкой – сотницкой, например, или имевшие связи в правящих сферах.

Связи и административное влияние были нужны потому, что покупка очень часто была принудительною: скупщики не только пользовались тяжелыми материальными обстоятельствами владельца, но часто прибегали и к давлению административной власти, даже к ничем не прикрытому насилию. При этом, так как выкуп козачьих земель был ограничен или даже вовсе запрещен, чтобы козаки, обеднев, не становились неспособными к службе, иод покровом власти практиковался перевод Козаков в крестьянское сословие. Насильственно или добровольно, но во всяком случае незаконно, козаки вычеркивались из «комиутов» и разными путями переводились в разряд крестьян, «посиолитых»¹.

Всеми этими путями создана была в продолжение столетия огромная площадь привилегированного землевладения старшины -ряд огромных латифундий и моей имений средней руки. На займантцинах и всяких нустых землях поселялись прихожие люди, огромные массы которых давало особенно развившееся во второй половине XVII в. ни еще раз повторившееся во втором десятилетии XVIII в. маосовое переселение народа из правобережной Украины. Отношения владельца к таким новопоселяемым на его земле крестьянам, или так называемым «шдсусидкам», нормировались или договором, или общей практикой.

Гораздо щекотливее были отношения владельца к крестьянам заселенных уже имений, приобретавшихся пожалованием или попадавших в руки старшины в качестве «ранговых» – так назывались имения связанные с известной должностью и предназначавшиеся на содержание занимавшего эту должность лица (эти ранговые имения со временем сделались очень значительны и позже часто присваивались старшиною).

¹ Подробно перечисляет такие несправедливости и эксплуатацию Козаков старшиной петиция, приготовленная сотниками и сотенной старшиной Черниговского полка для подачи ими. Елисавете. во время путешествия ее на Украину в 1744 г. (опубликована в Киевской Старине 1894, IV) Самый факт заступничества за Козаков со стороны представителей той же старшины, хотя и низшей, показывает, что помещичьи стремления все-таки не успели деморализовать ее до конца.

19 Зав. 35

М.С, Грушевский

По отношению к этим крестьянам старого поселения ее было такого среднего термина, каким был договор для новопоселенцев, и тут контраст стремлений и воззрений владельцев-старшины и крестьян выступал в полной наготе. Старшина стремится превратить последних, как и подсуседков, в своих крепостных, и действительно успевает в этом, постепенно легализируя их крепостное состояние Для достижения этой цели она всеми мерами содействует возможно резкому отграничению Козаков от крестьян (так называемых «посполитых») и делает для последних невозможным переход в козацкое звание Посполитые, первоначальные собственники, обезземеливаются всякими способами: покупкой, захватом их земель или же всякими применениями принуждаются к выходу, причем земли их, согласно Литовскому Статуту, помещики в таком случае берут себе и поселяют на них вполне от себя зависимых подсуседков. Оставшихся посполитых и переведенных в их категорию Козаков они облагают повинностями по образцу подсуседков, применяя к ним принципы шляхетского права

Гетманство Самойловича было временем, когда «обыклое послушенство подданных» по отношению к земдевладельцам-старшине впервые начинает усиленно пропагандироваться гетманской властью и подкрепляться ее престижем. Тогда это «послущенство», т. е. повинности крестьянина по отношение к помещику, выражалось в обязанности помогать при уборке сена, устройстве гатей и т. п. Но уже в первой четверти XVIII в. видим панщину настоящую и сильно развитую в одном универсале 1701 г. гетман Мазепа признает законной двухдневную панщину в неделю, и кроме нее дань овсяную, и это для крестьян, сидевших на своих землях, а не подсуседков. В общем к половине XVIII в. крепостная зависимость крестьян, и владельческие права по отношению к ним в левобережной Украине достигают размеров, вполне аналогичных с прежним шляхетско-польским режимом, – им не достает только нескольких штрихов для полной законченности.

Конечно, среди народной массы, сохранявшей живую память о великом движении, «насовавшем» шляхетский режим, этот процесс нового закрепощения вызывал сильнейшее неудовольствие Мы видели, что еще одно лишь предчувствие или подозрение в шляхетских тенденциях в первые годы после этого движения давало повод для народной оппозиции против Выговского, Сомка и Золотаренка, да и самого Богдана Хмельницкого, и народ клеймил представителей этой старшины ненавистным именем «Ляхов». Можно судить о чувствах, катая питал он к сословию, явно и открыто восстановлявшему теперь на Украине «панщину» и все панские порядки.

Правда, на какое-нибудь смелое, резкое движение против этих «новых Ляхов» у народных масс уже не было энергии. Они устали от пред-

шествовавших тяжелых и бесплодных усилии, изверились в успехе, потеряли доверие и к демагогам, призывавшим к борьбе с панами, и к московской политике, в которой они надеялись найти опору и которая в действительности поддерживала панскую программу старшины {это разочарование должно было особенно сильно подействовать на народ) Глубокий упадок духа, отсутствие веры и даже возбудимости в народных массах живо иллюстрируют упомянутые попытки последнего украинского демагога – Петрика, рассчитывавшего, что одно появление его отрядов вызовет восстание простого народа против «дукив и палив». Мы видели, что эти надежды совершенно не оправдались – народ, в виду гетманских полков, ее решился подняться.