Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Литература: П. Житецкого: Очерк литературной истории -малорусского наречия в XVII в., 1883, Мысли о малорусских думах, 1893, Энеида Котлярееского в связи с обзором малорусской литературы XVIII в., 1900 в этих книгах много сведений о культурной жизни Украины в XVII—XVIII вв.). Я. Петровы Очерки из истории украинской литературы XVII и XVIII в., 1911. Перетц: Историко-литературные исследования, 1900—2. Значительную литературу имеет история киевской академии; назову Петрова: Киевская академия во втврой пол. XVII в,, 1895, Серебренникова: Киевская академия с полов. XVIIIв., 1897, Вишневского: Киевская академия с пол. XVIIIв., 1904.

XXVIII. УКРАИНСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ В РОССИИ

Я отметил уже выше, что, несмотря на обрусение высших, классов Украины, у них оставался известный областный патриотизм, скорбь по гетманщине, романтические воспоминания о былой славе козачества. Легкость, с которою теряли они свой национальной облик, не исключила известной национальной гордости, а отчуждение от народа не мешало с симпатнею относиться к особенностям, хотя бы и внешним, украинского быта, к украинской народной словесности и ее языку.

Такие местные симпатии у обрусевшей интеллигенции восточной Украины сами по себе: однако не имели особого значения. Они значили не более, чем подобные же местные симпатии польской и ополяченной интеллигенции западных украинских земель, выразившиеся в этнографических и антикварных работах в области украиноведения и в опытах поэтической обработки мотивов украинской народной словесности. Свое значение эти симпатии получают только с обращением подобных украинофилов к народному языку.

Употребление этого народного языка не прерывалось в продолжение всего XVIII в. Кинему обращались из практических соображений, в интересах удобопонятности для простого народа; так, в руководствах для священников мы встречаем наставление приноравливаться даже к диалектическим особенностям местных говоров, так как они «на Волыни иншии, на Подолю и на Украине иншии, в Полесю иншии» *. С другой стороны, самые руководства поэтики рекомендовали в известных родах творчества, для достижения комического эффекта, выводить как простонародные фигуры, так и простонародную речь. Уже начиная с первой половины XVII в. нам известны комические сцены из украинского простонародного быта, вводившиеся в школьные представления; старейшие принадлежат 1619 г. – это два комические диалога украинских крестьян при трагедии о смерти Иоанна Крестителя, сочиненные галицким Поляком Гавватовичем. Из первой половины XVIII в. имеем ряд интермедий в пьесах Митрофана Довгалевского (1730-х гг.) и Георгия Конисского (1740-х гг.), интересных не только языком, но и комическими тинами и положениями, составляющими прототип позднейших украинских оперетт и комедий XIX в.

¹ Науки парохальпые, 1794.

353

В тесной связи с этими школьными интермедиями стоить широко распространенная украинская вертепная драма, представляющая рождество Христово в лицах и наряду с кантами церковными вводящая; также сцены и песни на языке народном. Наконец более или менее на народном языке, а очень часто – и на чистой народной речи слагаются стихотворения различного содержания: религиозно-нравственные произведения в духе более старых, макаронических кантов, лирика личного чувства, стихотворные обработки новеллистических сюжетов, послания и приветственные стихотворения, сатиры и пародии. Эти произведения слагаются то для забавы, чтобы щегольнуть народным языком и простонародными формами, как комическим средством, соответствующим комическому содержанию, то обращаются к народному языку, как более близкому и в своей безыскусственности и непосредственности более искреннему и сильному орудию для выражения чувства.

Эта последняя сфера творчества, заключающая в себе, подобно драматической, также зародыши позднейшего украинской лирики (XIX в.), была особенно широка, но мы совершенно не имеем возможности дать понятия о ее размерах и развитии. Впрочем, вообще вся эта литература на народном языке, оставаясь неизданною, осужденной на распространение устное, а самое большее – в рукописных копиях, гибла и утрачивалась очень скоро. Мы находим эти произведения большею частью случайно, среди сохранившихся в рукописных сборниках стихотворений, начиная с наиболее старых – XVII и начала XVIII в. Множество их перешло в устную традицию народа, смешавшись с его поэтическим репертуаром и утратив со временем первоначальные более заметные черты литературного, книжного сочинения, В огромном, большинстве эта литература осталась анонимного; сохранились лишь немногие имена вроде козака Климовского (первой пол. XVIII в.), сочинителя лирических стихотворений, к числу которых относили известнейшую песнь «ихав козак за Дунай»¹, или Некрашевича, священника из окрестностей Киева, второй половины XVIII в., произведения которого (диалоги и стихотворные послания) отчасти сохранились с его именем, или случайно переданный в сборниках имела вроде Ник. Мазалевского, сельского дьячка из Черниговщины, и др.

¹ Никаких более подробпых сведений о Климовском доселе однако не удалось собрать, единственно что мы имеем достоверного – это два стихотворения, поднесенные им имп. Петру в 1724 г. «О правосудию начальствующх» и «О смирении высочайших», автор подписался па них как «харковский коэак Семеп Климов» (см. статьи проф. Перетца в Известиях отд. русск. языка 1903,1, и В. Срезневского в Сборнике Харьков, ист.-фил. общества, т. XVI, 1905).

Эти указания на сословное положение авторов вводят нас в ту среду, в которой развивалось это творчество Это та же линия' соцрикосновения книжности и народности, книжного народного творчества, кой рая дала нам многочисленных авторов популярных книжных кантов «Богогласника». Подвизаются на ней представители низшего духовенства, дяки бакаляры, учителя сельских школ, и более зажиточные представители мещанского и козачьего сословий, вкусившие школьной науки.

Вообще старая школа была гораздо демократичнее нынешней, и в киевской академии, до ее превращения в специально-духовное учебное заведете (к концу XVHI в.), среди тысяч ее учеников большинство составляли представители козачьего и мещанского сословий. Сельские же школы с преподавателями дьяками в XVIII в. были более распространены, чем нынешние министерские и земские школы, как показывают цифры старых переписей: каждое село обыкновенно имело школу, хотя села эти были гораздо меньше нынешних. Напр., по переписям 1740 – 1748 гг„ в семи «полках Гетманщины было 866 школ на общего число 35 городов, 61 местечек, 792 сел и 206 деревень. По Румянцевской описи, в Черниговском полку было 142 села и 143 школы. Сравнивая эти данные с нынешним состоянием видим воочию, насколько старая школа была доступнее нынешней: на пространстве нынешних Черниговского, Городеиского и Сосницкого у. в 1768 г, было 134 школы, причем одна школа приходилась на 746 душ населения, а в 1875 г. было на этой территории 62 школы, из которых одна приходилась на 6730 душ). Искавшие образования ученики, не имевшие средств отправиться в высшие учебные заведения, учились по много лет в таких «дяковках» и нередко «вышлировывались» очень порядочно, Таким образом школы высшие и низшие создавали довольно широкую среду, где создавались и распространялись начатки народного творчества XVIII в„ пока старая школа Гетманщины не погибла под давлением регламентации, проведенной в местных отношениях центральным правительством; введением церковных штатов, закреплением за приходами дьячков и стеснением их свободного передвижения. Во второй половине XVIII столетия употребление народного языка в восточной Украине делается даже более значительным, благодаря тому, что последний не встречает себе соперника в украинском книжном (макароническом) языке, замирающем здесь в средине XVIII в. иод влиянием цензурных гонений. В этом отношении интересно сравнить восточную Украину с западной, где книжный язык, не подвергаясь специальным гонениям, задерживал в большей степени развитие народного В восточной Украине книжный язык подвергался гонениям наравне е народным и так как из этих двух непризнанных языков народный, конечно, имел в Ребе гораздо более жизненности, тем искусственный продукта школы язык книжный, то по мере того, как последний

выяснялся из школы языком великороссийским, старый украинский книжный язык постепенно вовсе выходил из употребления. Поэтому тот, кто желал придать своему произведению местный, украинский характер, должен был отныне обращаться к народному языку,

Последний находит также известную поддержку благодаря псевдоклассическим течениям, господствующим во второй половине XVIII в, в великорусском и украинском обществе. Сам по себе вообще враждебный народности, псевдоклассицизм однако признавал простонародный элемент в комическом и идиллическом роде, а его неизбежными спутниками являлись пародии и переделки псевдоклассических сюжетов на простонародный лад. Эти роды творчества прививаются также и на украинской почве. Знаменитая пародия Котляревского далеко не была единственным. ни самим ранним произведением этого рода. Так, мы случайно узнаем из письма одного из представителей новой украинской интеллигенции Афанасия Лобысевича к Георгию Конисскому (1794), что он написал переделку Буколик Виргилия на украинский лад: Лобщеевич посылает Конисскому своих «Виргилиевых пастухов, в малороссийских кобеняк переодетых», и просить у него взамен копии украинских интермедий, слышанных нм в бытность в киевской академии 1740-х гг. Он ставит очень высоко эти интермедии и намерен их опубликовать;

«Как во всяком покрое платьев, – пишет он, – так во всяком наречии есть своя красота, а к тому когда и дым отечества сладок, та сил вонь благоухания мыслей отечественных есть наисладчашпая; для чести нации, матери нашей, всегда у себя природою и ученостью великих людей имевшей, столько светил выпустившей, –для любителей своего отечества, для знающих под корою просторечия находить драгоценность мыслей, прошу вате преосвященство велико одолжить меня – интермедии Танского то ИЛИ врщи, приказав списать по почте мне в Санктпетербург доставить, да изыде? в свет, да даст величие отечеству своему наш Плавт, наш Молрер, ежелц что не более¹; ибо я помню некоторые стихи: описание Великодня, берствр сатаны и смерти, смерти Иуды – прекрасные описания!»

Этот интересный отзыв приобретает еще более значения, если мы щщмам в соображение личность его автора, Это представитель вырщего сдоя современной украинской интеллигенции, не только по своему званию полковника русской службы, но и по образованию; он закончил срое

! 3 другом месте Лобысерич называет этого Тайского, автора интермедии (ригидно – вовсе ре дошедших до рас, если трлько он не был автором рртермедрЙ, оставленных в пьесу Конисскагр), «славным природным стихотворцем, во врурр площадном, во вкуси Плавтрвом». Письмо Лобасевнча в т. II Сборника документов, относящихся к истории северо-зап. Руси. Подробности о Лобьюевиче в статье Петрова в I т. сборника Статьи по славяноведению, 1904.

356 ^

образование в петербургском «академическом университета», довольно долго «вояжировал» за границей, сотрудничал в великороссийских изданиях. С другой стороны, он представитель украинского патриотического круга, как человек, служивший в гетманском управлении, близкий к последнему гетману Разумовскому. В его лице мы, таким образом, видим слияние старых традиций Гетманщины с новыми культурными течениями, характеризующее вообще начатки украинского возрождения; новые течения, как видим, не исключают, а наоборот поднимают уважение и внимание к проявлениям украинской национальной жизни. Отзыв Лобысевича об украинских интермедиях показывает, что среди украинского образованного общества, в большинстве склонного смотреть на произведения писанные на украинском языке как на вещи только забавные, а не настоящую литературу, существовали уже люди иного склада. Они смотрели на народные произведения серьезнее и глубже, как на вещи, не устунавшие классическим образцам и могущие составить славу украинского «отечества». Если их оценка литературных достоинств украинских произведений преувеличена, то уверенность, что в этом направлении могут быть созданы вещи, могущие занять место рядом с европейскими образцами, была, конечно, очень ценна.

Первое произведение, изданное и доступное широкой публике, должно было поддержать эту уверенность и научить широкую публику смотреть серьезнее на творчество на украинском народном языке. Пример того ае Лобысевича, с таким трудом старавшегося достать копию такого громкого; произведения, как пьеса Конисского, показывает ясно, насколько важным тормозом развития украинского творчества было отсутствие печатных изданий, созданное старыми цензурными запрещениями и затем державшееся или в силу инерции, или в силу цензурных препятствий (трудно решить). По этому примеру можно судить, как слабо было распространение произведений на украинском языке и как легко они утрачивались, Обращение народных произведений к услугам печатного станка имела в виду этого очень большое значение.

Ряд талантливых произведений на народном украинском языке, появляющихся в печати в последних годах XVIII и первых десятилетиях XIX в. действительно создает и укрепляет новое отношение к украинскому слову. К нему обращаются все более и более серьезно, как к наиболее полному выражению украинофильских симпатий, как к наилучшему средству общения со своим народом, своими земляками. Такой поворот имел чрезвычайно важное значение. Народный язык, утраченный уже интеллигенцией и сохраненный только народом, обратил украинскую интеллигенцию лицом к народу после векового отчуждения от него. Научив ценить и уважать не только язык, но и его носителя, он послужил могущественным средством взаимного сближения. Язык решил

судьбу украинского возрождения, восстановив разорванную связь интеллигенции с народом, открыв дорогу к народной душе, к общению с нею, Отсюда оригинальное содержание, характеризующее эту новую украинскую литературу уже с первых шагов ее – народные темы творчества, реализм и демократизм. Языку была, обязана Украина тем, что украинофильетво не ограничилось собиранием произведений народной словесности, составлением грамматик и словарей, а перешло в настоящее национальное возрождение. С этой точки зрения первые литературные произведения, вызвавшие серьезное внимание к народному языку и послужившие началом литературной обработки его, составили эпоху в истории украинского народа.

Песколько позже этот поворот к народному украинскому языку, в значительной степени еще стихийный, мало сознательный, находит свое истолкование и санкцию в идеях народности, в романтическом увлечении последней, распространяющемся со второй четверти XIX в. в украинском, так точно как и в великорусском и польском обществе и в отзвуках славянского возрождения.

Нелегко установить момент, с какого начинается воздействие этих идей на украинское возрождение, но значение их в истории последнего вполне несомненно. Начавшееся в Англии, еще в первой половине XVIII в., обращение к народности начинает воздействовать на славянские земли с концом XVIII в., главным образом чрез посредство германской среды, в которой идеи народности начинают культивироваться преимущественно с последней четверти XVIII в. Переходя к Славянам, они встречаются здесь с подобными полустихийными национальными течениями, какие мы видим на Украине конца XVIII в., и поддерживают их, давая известную моральную санкцию. В этом же направлении воздействует затем национальное движение наполеоновской эпохи, и еще позже – начинают взаимно воздействовать симптомы национального пробуждения у разных славянских народностей. Влияние баллад Перси, Макферсонова Оссиана, «Идей» Гердера встречается с первыми попытками собирания славянских песен, начинающимися с концом XVIII в , и более серьезными трудами первой четверти XIX в., как сборник сербских песен Караджича, и немногим позднейшие сборники украинских песен и статьи Ходакбеского, Цертелеван др.¹.

¹ Старейший из сборников украинских песен – Ходаковского, собранный главным образом в 1814—1817 гг., не был своевременно издан (о нем работа Доыаницкого в ЬХУ т Записок и т 1м. III), так что первым печатным сборником был Опыт собрания старинных малорос. песней Цертелева, 1819 г. За ним последовал первый сборник Максимовича (1827), Запорожская Старина» Срезневского (с 1833 г.) и второй сборник Максимовича (1834),

Af.C. Грушевский

Развивается небывалый дотоле интерес к народной словесности, к этнографии, к историческим традициям, к национальным особенностям. ♦Народность* становится боевым кликом культурного движения, предметом восторженная культа. В ее идеях находит себе подкрепление и – так сказать – теоретическое оправдание и обращение к народной стихии» развивающееся среди украинского общества, а пример других славянских народностей помогает ему ориентироваться в задачах и потребностях национального возрождения.

А это обращение к народной словесности, к изучению народной жизни имело на украинской почве опять таки чрезвычайно важные последствия для украинского возрождения в самом широком значении этого слова. Украинская народная поэзия, за исключением сербской, не имеет соперника среди народов Европы; а народная жизнь Украины отличается чрезвычайным разнообразием, богатством и колоритностью содержания, Богатство и высокие качества украинской народной словесности поражали первых собирателей народных произведений. Украинский народ оказывался обладателем несравненных сокровищ поэзии, творцом произведений, который по силе и красоте можно было смело поставить наряду с наилучпшми образцами народной поэзии Европы, сопоставить с выдающимися произведениями не только народного, а и вообще поэтического творчества. И этим творцом, по тогдашним понятиям, была, именно «врая, безыменная народная масса, порабощенное и угнетенное простонародье, на которое была склонна так свысока смотреть украинская интеллигенция с высоты своего невысокого европеизма.

Какой переворота должно было произвести это открытие в более чутких и вдумчивых представителях украинской интеллигенции! Народ в их глазах становится носителем правды и красоты жизни. Возуожное приближение к нему становится руководящей идеей творчества, а народная словесность – неистощимой сокровищницей, из которой черпаются мотивы и краски творчества.

С концом 20-х гг. это течение начинает проявляться уже вполне определенно у представителей украинской интеллигенции. «Наступило, кажется, то время, когда познают истинную цену народности», пишет Максимович в предисловии к первому своему сборнику украинских песен» (1827). «Знаете ли», – пишет в открытом письме к нему в том же году другой собиратель произведений украинской народной поэзии, Цертелев, – «что сию безыскусственную поэзию (народную) предпочитаю я большей части наших романов, баллад и (слушайте, слушайте!) даже многим романтическим нашим поэмам». Благодаря своей оригинальности и колоритности, украинская народная жизнь и прошлое украинского народа возбуждают большой интерес среди великорусского общества.

359

Молодой Гоголь, приехав в Петербург в конце 20-х гг., с удивлением замечает моду на все украинское среди петербургского общества и начинает осаждать своих родных требованиями присылки этнографических и исторических материалов. Спрос вызывает появление множества произведений на украинские темы из прошлого и настоящего. И опять этот интерес в великорусской литературе, несомненно, поощрял и ободрял Украинцев в их обращении к народной жизни, народному творчеству, народному языку.

Но начавшееся таким образом на почве языка и литературного творчества сближение с народными массами не ограничивалось чисто литературной областью. Оно постепенно вводило представителей украинской интеллигенции в понимание и социальных условий народной жизни. Традиции козацкой эпохи, жившие среди интеллигенции и весьма живучие в то время среди народа, с их амальгамою национально-политических и социальных мотивов, сослужили тут также немалую службу. Затем воздействовало западно-европейское наследие великой французской революции, социальные теории первой половины XIX в., и идеи национального освобождения. Проблески участия к тяжелому социальному положению народных масс, встречающиеся с первых страниц возрождающейся украинской литературы, с концом второй четверти начинают переходить в вполне сознательные взгляды на социальное и политическое положение народных масс и кладут первые основы социальной и политической программы украинства.

Таковы были общие условия, нод влиянием которых складывалось и развивалось украинское движение.

Долгое время оно было почти исключительно литературным, и рост народной литературы создавал его этапы.

Как я уже сказал, появление нескольких талантливых произведений на рубеже XVIII и XIX века; заставивших вдумчиво и серьезно отнестись к народному языку и народной стихии в литературе, было первым таким этапом.

Первым произведением в этом ряде была пародированная Энеида Ивана Котляревского. Автор ее происходил из небогатой дворянской (т. е. признанной в дворянских правах при последних реформах) семьи, был воспитанником старой украинской школы (переяславской семинарии). Свою пародию он написал в молодости, подражая подобной же великорусский пародии и едва ли преследуя при этом какие-либо цели, кроме простой шутки. Однако на нее обратил внимание один из образованных и богатых его земляков, С. Парпура, и без ведома автора издал его в Петербурге в 1798 г. Пародия произвела впечатление и действительно имела полное право на внимание: автор обнаружил в ней большой литератур-

360 @

ный талант, непринужденный юмор. Но что главным образом создало популярность пародии Котляревского – это талантливые штрихи и целые картины украинской жизни, которыми автор наполнил свое произведение, представив Эиес и его спутников в виде ватаги украинских бродяг-козаков¹, а также чистый и прекрасный народный язык, которым оно было написано. Такой большой и талантливой вещи еще не видела Украина – в печати вдобавок². Из-за пародированной фабулы Энеиды показалась картина украинской жизни, какой не знала украинская письменность – картина небывалая по широте, реализму и артистическому исполнению. Перелицованная Энеида быстро разошлась и потребовала нового издания.

Это внушило Котляревскому, желание продолжить свое произведение: первое издание заключало только три песни, впоследствии он присоединил к ним новые три. Кроме того, он написал для сцены оперетту «Наталка Полтавка*, появившуюся на сцене впервые в 1819 г., и водевиль «Москаль Чаривник*. Здесь на ряду с талантливым изображением украинской жизни мы встречаем уже сознательное стремление автора выдвинуть положительным стороны народного быта и симпатичные черты народного характера. Пьесы эти имели огромный и прочный успех, – они не сошли с репертуара до сих пор.

Однако, несмотря на громкий успех Энеиды, мы не видим, чтобы она вызвала какое-либо литературное движение непосредственно уже одним своим появлением, хотя и встречаются отдельные произведения, навеянные ею Павловский, составитель первой грамматики украинского языка, изданной в 1818 г,, т. е. двадцать лет после появления Энеиды, все еще называет украинский язык «исчезающим наречием». Впервые то, что можно уже назвать украинским литературным движением, видим мы в конце второго десятилетия XIX в., и то не на родине Котляревского – в Полтаве, а вне границ старой Гетманщины: в столице слободской Украины – Харькове. Последний с основанием здесь университета (1805), а потом женского института становится первым культурным центром восточной Украины, тем более, что названные просветительные учреждения были созданы усилиями и материальными жертвами самого местного общества, а не просто открыты правительством. В связи с этим раз-

¹ Такие бездомные казаки были пред глазами – в виде скитавшихся Запорожцев разрушенной Сичи-

² Ранее Энеиды Котляревского из произведений на народном язык, не говоря о народных песнях, включавшихся в песенники, напечатана была только небольшая песня основателя Кубанского войска А. Головагого – «Песня Черноморского войска, по получении на землю высочайших грамот», напечатанная а 1792 г., как выражение лояльных чувств кубанских Запорожцев.

вивается здесь весьма оживленная для своего времени литературная и просветительная деятельность.

Правда и эти школы, и зто движение были великорусскими, с очень слабой местной окраской. Культура, которая развивалась в этом украинском центре, была также великорусской. Украинское течение проявляется очень скромно, в виде нескольких украинских книг и бронпор, разделенных годами, отдельных украинских стихотворений и рассказов, помещаемых в местных журналах и альманахах, издаваемых на великорусском языке. Рядом с «настоящей» великорусской культурой, к которой серьезно относилось не только правительство, но и местное украинское общество, это украинское течение могло считаться еще мелким провинциализмом, забавой или капризом этнографов и антиквариев. Но все же, хоть и в скромных размерах, это был первый литературный украинский кружок, первая «школа». В Харькове один за другим выступает ряд писателей с большими или меньшими дарованиями, пишущих поукраински в харьковских изданиях: Петр Гулак-Артемовский, автор нескольких прекрасных стихотворений (баллад, сатирических рассказов и лирических произведений, печатавшихся с 1817 г.), Григорий Квитка – автор первых украинских повестей, Амвросий Метлинский и Николай Костомаров – украинские поэты и этнографы. Харькову же принадлежали и такие деятели, как помянутый автор первой украинской грамматики Павловский (1818), издатели украинских песен Цертелев (1819), Срезневский (1833) и др.

В конце 1820-х и в 1830-х гг. тут уже действительно есть вполне осязательная украинская группа, при том представленная людьми образованными и уважаемыми, к деятельности которых общество должно было относиться с подобающей серьезностью. В чисто литературном отношении они делают большой шаг вперед и в отношении разнообразия творчества, и в смысле сознательности его. Появляются теоретические оправдания писательства на народном языке (статья Квитки, 1833 г.). Украинские писатели подают руку славянскому возрождению и романтическим интересам к народности. Но более широкой постановки национальной украинской идеи здесь еще нет; не только политической, но и определенно выраженной общественной окраски в произведениях зтой школы мы еще не видим.

Появление между украинскими писателями с конца тридцатых годов такого первостепенного дарования, как Тарас Шевченко, завершает образование украинской народной литературы. Для украинского возрождения такое быстрое – в сорок лет спустя после первых серьезных шагов возрождения народной литературы – появление гениального поэта было большим счастьем. Совершенно справедливо было замечено, что с появлением Шевчеика украинская литература не нуждалась в рекомендаци-

362

ях. Уже оно одно давало полное оправдание новой литературе – в глазах тех, кому такое оправдание было нужно, и полагало прочное основание не только народной литературе, но и народному возрождению. В тех чрезвычайно тяжелых условиях, в каких стояла украинская народность, состоявшая из безгласной, закрепощенной и темной народной массы с одной стороны, и дееационализованеой, потерявшей национальное чувство и историческую традицию интеллигенции, – с другой, появление Шевченка, повторяю, было чрезвычайным успехом.

Этот крепостной козачек (мальчик для посылок) и малярский ученик¹, не получивший никакого правильного образования, но гениальной интуицией восполнявший пробелы своих знаний – составляет единственное в своем роде явление во всемирной литературе. Как лирический поэт глубиной, непринужденностью и непосредственностью чувства и красотой формы он не уступает никому, и при этом остается уникатом по своей народности. Его творчество – это творчество народа, достигающего сразу, без посредствующих степеней, высокого интеллектуального развития и индивидуального сознания и соединяющего в своих созданиях непосредственность народной поэзии с сознательностью литературного творчества. В украинскую литературу Шевченко внес новое содержание, целый ряд новых мотивов. Укажу только наиболее выдающиеся стороны, как обращение к прошлому, невиданный пред тем энтузиазм для народных войн XVII—XVIII вв. и козачества, в идеализации которого; согласно народной традиции, поэт отыскивает мотивы, созвучные его идеалам общественной справедливости, свободы и независимости; протест против крепостного права, вытекающий из тех же идеалов, и по силе и напряжению не имеющий ничего себе равного; такой же протест против политического гнета и всякого посягательства на свободу и достоинство человеческой личности.

В1845 г., находясь в зените своего творчества, Шевченко переселяется в Киев, где встречается с другими двумя корифеями украинского возрождения – историком Костомаровым и этнографом, позже также выдающимся поэтом и историческим писателем Пантелеймоном Кулишем. Вокруг основанного незадолго перед тем киевского университета² собирается кружок украинофилов, организующих так наз. Кирилло-ме-

¹ Он родился в 1814 г. в Звенигородском уезде киевской губернии, в 1838 г. выкуплен был на свободу покровителями его поэтического и художественного дарования (он был также и даровитым художником).

² Киевский университет был открыть в 1834 с взамен польского университета в Вильне и такого же лицее в Кременге (на Волыни), закрытых на время восстания 1831 г., и с самого начала получил очень официозный характер, от которого и позже не успел освободиться

История украинского народе

фодиевское братство. Оно просуществовало недолго, но в истории украинского народа имеет то важное значение, что здесь мы впервые видим попытки теоретического формулирования украинской идеи в политической и общественной сфере в духе прогресса и свободы. Программа Кирилло-мефодиевского братства возрождала идеи старых «Соединенных Славян» 1820-х, но со многими существенными поправками. Славянские народы, в число которых, как полноправный член, включалась также украинская народность, должны были составить федерацию, слагающуюся из самостоятельных национальных государств, объединенных федеральным правительством – «общим славянским собором из представителей всех племен». Каждая народность должна была «составлять особенную речь посполитую* (республику), и таким же демократическим республиканским устройством – «правлением народным, с правителем, избранным на время», должна была венчаться федерация. Во внутреннем строе национальных государств должно было быть проведено «всеобщее равенство* – никакого различия сословий, полная свобода веры, мысли и слова, и ближайшей своей целью братство ставило «искоренение рабства и всякого унижения низших классов» *.