Текст книги "История украинского народа. Автобиография"

Автор книги: Михайло Грушевський

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

12'

138 (3?)

религия, прикрывая национальные стремления и интересы, – получает свое полное осушествление как раз в зтом периоде козацкой силы и славы, во втором и третьем десятилетиях XVII в,

Уже в движении Наливайка видели известную связь с оппозицией православных, против унии, но эта связь очень слаба и сомнительна, хотя противники и прозывали после зтого православных «Наливайками». Более красноречивый эпизод, с определенно выраженным характером сохранили нам источники из более позднего времени: в 1610 г. тогдашний козацкий гетман Тискиеевич, очевидно, под влиянием сообщений из киевских православных кругов, прислал письмо киевской администрации с предостережением, что если уполномоченный униатского митрополита будет препятствовать православным в свободном отправлении богослужения, то он на такой случай уже дал приказ козакам убить его «яко пса». История эта окончилась тем, что упомянутого униатского администратора козаки позже действительно утонили в Днепре; для нас же интересна, так сказать, программная сторона этой первой коэацкой декларации. Козаки заявляют, что они вместе с представителями украинского дворянства и всем народом будут непоколебимо стоять при старинной своей православной вере и защищать ее и ее духовных представителей не щадя своей жизни, С своей стороны представители украинской интеллигенции объявляют Козаков непосредственными преемниками традиций старой киевской культуры и государственности – «племенем старого народа Русского», наполнявшего восточный мпр своею славою во время Олега и Владимира и создавшего православную русскую церковь и культуру – естественными, традиционными покровителями церкви и ее интересов.

Благодаря заступничеству всесильного в восточной украине козачества, киевские православные отстояли себя, так что униатский митрополит киевский ГГотий не решался даже показываться здесь. Во втором десятилетии XVII в. в Киеве, как мы видели, организовался под покровом козачества новый центр религиозно национальной и просветительной деятельности, а в 1620 г. киевское духовенство и тогдашний гетман Петр Сагайдачный воспользовались проездом из Москвы иерусалимского патриарха Феофана, чтобы восстановить православную иерархию. Сагайдачный сделался вершителем ее судеб и умел воспользоваться своим положением в ее интересах. Так как польское правительство и без того очень подозрительно относилось к Феофану, подозревая в его путешествии политические планы, то Сагайдачный взял его под свою специальную охрану, и затем под такой же усиленной охраною, с разными предосторожностями, осенью этого года были посвящены патриархом митрополит и несколько епископов. Такое самовольное, без разрешения прави-

@ 189

тельства, восстановление православной иерархии было шагом очень смелым, даже и при покровительстве Козаков. Но обстоятельства благоприятствовали ему: Польша в этот момент нуждалась в козаках более, чем когда бы то ни было, и, раз они сделали из восстановления православной иерархии свое дело, правительство, предпринимая различные репрессии против восстановленной иерархии в других областях, не решилось наложит руку на главные очаги нового движения, находившиеся под охраной козачества. По отношению к последнему польское правительство считало пужным быть особенно сдержанным, потому что как раз в зто время Турция, после неоднократных угроз, двинула наконец свои войска против Польши. Козаки или вовсе не приняли участия в войне, или если и приняли, то очень слабое: среди них в это время одержала победу партия крайних, решительно враждебная польскому правительству; Сагайдачеый, вождь умеренных, устранился от дел и тоже не принял участия в кампании. Жолкевский, выступивший навстречу Туркам со своим малочисленным войском, был разбит под Цецорой и сам пал в битве. Ожидали нового, еще более грозного похода Турок на следующий год; Польша была в страшной панике, и единственная надежда была на Козаков. Киевские кругл надеялись заставить правительство, за цену участия козацкого войска в турецкой кампании, признать новопоставленную православную иерархию. Сагайдачный и его партия старались удержать козацкое войско от участия в кампании, пока требования православных не будут исполнены правительством. Сам Сагайдачный отправился к королю, чтобы предложить ему требования православных. Однако козацкое войско, не ожидая благоприятного решения вопроса, уже двинулось на театр войны. Сагайдачный был принужден удовольствоваться довольно общими обещаниями короля и решил сделать как можно больше в предстоящей кампании, чтобы тем более обязать правительство по отношению к козачеству и его требованиям.

До нас вообще дошло мало подробностей об этой выдающейся личности, оставившей такой заметный след в истории козачества. По происхождению украинский шляхтич из Галиции, из-под Самбора, он является ближайшим сподвижником галицких представителей религиознонационального движения, перенесших в это время свою деятельность в Киев и под покровительством гетмана-земляка создавших новый центр его в Киеве. Сам воспитанник острожской школы, Сагайдачный вполне искренно и глубоко сочувствовал и разделял стремления и планы своих земляков Галичан – как Плетенецкий, Борецкий, Копыстенский и др., вводивших это движение в новый фазис и заключавших тесный союз с козачеством для ограждения церковных и национальных интересов украинского народа. К сожалению вся предшествующая деятельность Са-

190

гайдачного погибла для нас. В наших источниках он упоминается очень поздно – уже в качестве козацкого гетмана, предводителя в смелом морском походе 1616 г. на Кафу. Искусный и отважный полководец, он одновременно обнаруживает большие таланты политика и администратора. Очевидно, в значительной степени благодаря его влиянию, все второе десятилетие первой четверти XVII в , бывшее временем наибольшего развития козацких сил и значения, проходить без всяких серьезных конфликтов с правительством. Будучи представителем умеренной козацкой партии, старавшейся избегать конфликтов с правительством, Сагайдачный ценой обещаний и внешних уступок успешно охранял козацкие приобретения от правительственных репрессий. Он успешно лавировал между неисполнимыми желашями правительства – с одной стороны, и требованиями крайней козацкой партии – с другой, стараясь дать исход энергии козацкой вольницы вне конфликтов с правительством. Правда, обстоятельства ему благоприятствовали, так как Польша в это время очень нуждалась в козаках, но нужно было много умения, чтобы использовать эти обстоятельства. Включение в козацкую программу религиозно-национального вопроса было, несомненно, в значительной степени делом Сагайдачного и это обнаруживает в нем патриота с довольно широким кругозором. Роль, какую он сыграл в турецкой войне 1621 г., дала ему возможность закрепить успехи своей политики даже для последующих годов, и они пережили его смерть, хотя и не надолго,

В войне 1621 г., так называемой Хотинской кампании, козаки под предводительством Сагайдачного сыграли главную роль. Его партия устранила вождя крайних – Бородавку и объединила в руках Сагайдачного все силы коэачества. Козацкое войско оказывало чудеса храбрости в битвах, и успешное окончание этой кампании в Польше открыто признавали заслугою Козаков. Сагайдачного считали спасителем Польши от страшной опасности, грозившей ей от Турок, Но он только несколькими месяцами пережил этот триумф, скончавшись от раны, полученной во время этой войны.

При Сагайдачном сила и значение козачества в Польском государстве; в рамках его государственной системы, достигли своего апогея, Преемники власти и политики Сагайдачного оказались однако в трудном положении, Хотинская победа освободила Польшу от страха турецкого нашествия; козаки более не нужны были правительству. Походы же их на турецкие и татарские земли продолжались по-прежнему, и, когда в польских кругах изгладились первые впечатления признательности за хотинскую услугу, выдвинулся снова вопрос об обуздании украинского своеволия для поддержания добрых отношений с Турцией и успоковрия украинской шляхты, жестоко терпевшей от усиления козачества. Рели-

191

гиозный вопрос оставался неразрешенным, правительство решительно уклонялось от удовлетворения требований православных, а вмешательства Козаков в религиозную борьбу вызывали сильное раздражение в правительственный) сферах. В начале 1625 г. козаки произвели в Киеве восстание, во время которого были убиты киевский войт Ходыка, осмелившийся поддерживать унию, и униатский священник Юзефович; после недавнего убийства в Полоцке униатского архиепископа Кунцевича этот инцидент вызвал тем большее раздражение. С другой стороны большую тревогу в польских правительственных кругах вызвали политические замыслы козачества, неожиданно принявшие чрезвычайно широкие размеры. Козаки заключают тесный союз с крымским ханом Махметом и его братом Шагином, восставшими против своего турецкого сюзерена, затем среди них появляется претендент на султанский трон Александр Яхия, С планами христианского союза против Турции и организации восстания среди христианского населения Балканских земель. Пользуясь этим случаем, киевские православные круги и предводители козачества входят в сношения с московским правительством, чтобы побудить его к деятельному вмешательству в польско-украинские отношения; послы православного духовенства заводят речь о принятии Украины Москвою в свою протекцию и вооруженном вмешательстве ее в грозивший Украине конфликт козацкого войска с польским правительством. Темные слухи о сношениях козачества с Москвою и Крымом времен Косинского таким образом получали теперь вполне конкретную планомерную форму.

Все это чрезвычайно встревожило польское правительство. Козакам предъявлен был ультиматум: прекратить набеги на соседние государства и исключить из своей среды всех не вписанных в реестр. Но это вызвало только взрыв негодования в козацких кругах. Снова верх взяла партия крайних; гетманом был выбран один из ее представителей – Жмайло. Вместо обещаний покорности, козаки заявили, что их вовсе не обязывают трактаты Польши с Турцией и начали готовиться к войне. Тогда правительство поручило кор. гетману Конецпольскому двинуть против них войска, и осенью 1625 г., задарив Гиреев и обеспечив их нейтральность, он действительно открыл поход на Козаков.

Кампания 1625 г. служит типическим образчиком козацко-польских войн. Козачество было тяжелою машиною. Чтобы стянуть рассеянных в степях на премыслах Низовцев, тем более – чтобы мобилизировать земледельческое оседлое козачество, жившее в государственных и частных имениях на огромном пространстве юго-восточной Украины, нужно было много времени. Не успела еще мобилизоваться эта козацкая масса, как Конецпольский быстрым походом, стягивая на пути силы, прошел правобережную Украину, остановив козацкую мобилизацию и заставив мел-

*

кие козацкие отряды отступить на юг, к Запорожью, и, прежде чем Жмайло с Низовцами «выгребся на волость*, он стоял уже под Черкасами. Жмайло поджидал Козаков, отправившихся в морской поход, затем много времени потерял, добиваясь помощи от хана, согласно договору; но хан, получив большие суммы от Польши, изменил союзу. Козаки, собравшиеся около Черкас, старались переговорами протянуть время, и за это время Жмайло действительно подоспел с Запорожья «с арматою» – артиллериею. Конецпольский предложил ему условия правительства: число Козаков будет ограничено старыми постановлениями (1000—2000), остальные вернутся в крестьянское или мещанское сословие; старший козацкий будет назначаться правительством; войско прекратит на будущее время морские походы и сношения с иностранными правительствами и выдаст их участников. Козаки отказались принять эти условия, действительно неосуществимые: Козаков считалось до 50 000, и какойнибудь двухтысячный реестр в виду этого был просто иронией. Начались военные действия.

Первая битва, около Крылова, очень упорная, окончилась нерешительно; козаки отступили и около Курукова озера (у теп. Крюкова) расположились хорошо устроенным укрепленным лагерем. Конецпольский предпринял ряд штурмов козацкого лагеря, но козаки защищались очень упорно, и Поляки были отбиваемы с большими потерями. Положение Поляков становилось очень рискованным, и Конецпольский возобновил переговоры. Под влиянием понесенных потерь и среди Козаков тоже одержали верх умеренные элементы, стремившиеся восстановить добрые отношения с польским правительством, тем более, что перспектива близкой войны Польши со Швецией подавала надежду, что в действительности требования польского правительства не будут строго осуществляться. После обоюдных торгов и уступок, козаки согласились на шеститысячный реестр и дали обещание не производить походов на соседние государства. «Старшим» правительство утвердило предложенного ему вождя умеренной партии, уже раньше занимавшего этот пост – Михаила Дорошенка, человека, несомненно способного, талантливого администратора и полководца.

Перед лицом расквартированного на Украине польского войска, от которого всем было желательно избавиться как можно скорее, составление реестра прошло без сколько-нибудь серьезных осложнений. Эта реформа, грозная сама по себе, из десятков тысяч козачества при козацких правах оставлявшая только шесть тысяч вписанных в реестр, а остальных обращавшая в «послушных подданных» своих помещиков и старост, в действительности, несомненно, не была проведена сколько-нибудь строго, и затем массу «выписчиков», т. е. исключенных из реестра казаков,

взяло на службу для шведской войны само правительство, уничтожив таким образом собственными руками результаты кампании 1625 г. С другой стороны, Дорошенку удавалось удержать Козаков от морских походов, благодаря тому, что исход их воинственной энергии дали вновь обострившиеся крымские междоусобия: борьба Махмет и Шагин-гирея с турецким правительством и его ставленниками. Участие Козаков в этой крымской усобице не было противно планам польского правительства и не грозило конфликтом с последним: польское правительство, не решаясь открыто вмешаться в эту усобицу, находило желательным поддерживать непокорных Турции Гиреев.

Но в крымском походе 1628 г, Дорошенко был убит. Его преемник, Гринько Саввич Чорный, не обладал, очевидно, тактом и способностями Дорошенка и не умел держать в повиновении выписчиков, несмотря на благоприятные условия, созданные вмешательством польского правительства в крымские дела. Если Дорошенко, будучи гетманом по назначению, тем не менее был представителем национальных интересов, как показывают его петиции в интересах православия, и пользовался большим авторитетом среди козачества и украинского общества вообще, то в Чорном видели лишь правительственную креатуру. Крайние элементы скоро усилились на Запорожье настолько, что Чорный вынужден был выйти оттуда «на волость», а на Низу появляются самовольно выбранные выписчиками гетманы, не признающие Чорного. В их сторону обращаются симпатии украинского населения и интеллигенции: не к Черному, а на Запорожье обращается православный митрополит за содействием против новых мер правительства, предпринятых в интересах унии.

Крайняя партия – запорожские «выписчики»: – разрывает с лояльной политикой Дорошенка, предприняв большой морской поход на малоазиатское побережье и возобновив самостоятельные политические сношения. Положение доетигает еще большего напряжения, когда с окончанием шведской войны правительство возвращает на Украину навербованные козацкие полки и одновременно – гетмана Конецпольского с польским войском. Конецпольский, раздраженный нарушением куруковских статей, горел желанием залить игровые козацкие своеволия. Под его влиянием или опираясь на его помощь, Чорный делает попытку подавить противную партию, но этим только ускоряет развязку. Низовцы под предводительством своего гетмана Тараса Федоровича весною 1630 г. вступают в пределы Киевского воеводства. Чорный, прибывший к ним по их приглашению, был ими убит; большинство подчиненных ему Козаков присоединилось к Ниэовцам. В народе распространялись грамоты Тараса, приглашавшие население восставать против правительства и присоединяться к козакам. Польские войска, отказавшиеся по

требованию Тараса выйти из своих квартир, подвергались избиениям со стороны восставших Козаков и крестьян.

Восстание захватило Конецпольского врасплох, почти без войска. Он однако поспешил против Козаков, собирая по пути шляхетские ополчения. При его приближении козаки из-под Киева отступили за Днепр и расположились лагерем около Переяславля. Повторилась кампания, напоминавшая события 1625 г., но гораздо более благоприятная козачеству, так как последнее на этот раз не было захвачено врасплох. Польское войско делало усилия взять козацкий табор, но это ему не удалось. Понесши огромные потери, Конецпольский принужден быта начать переговоры: положение его было тем затруднительней, что восстание отрезало ему сообщение с западными провинциями. Но и среди козацкого войска, очевидно; наступило раздвоение – умеренные элементы начали опять поднимать голос. В конце концов козаки согласились принять условия Куруковского трактата 1625 г., взамен чего Конецпольский должен был признать полную амнистию для всех участников восстания. Молчаливым соглашением было установлено, что в фактические отношения козаков и Украины Конецпольский не будет вмешиваться. Выписчики обещали разойтись по домам. Официальным гетманом был назначен некий Орендаренко.

Таким образом, если козакам и не удалось добиться юридического расширения козацких привилегий, к которым стремился Тарас, требуя отмены куруковских ограничений, то фактически они удержали свои позиции. Некоторые формальные уступки также были ими достигнуты, что, может быть, было ответом на петицию Козаков правительству. Реестр был увеличен до 8 000, что представляло, впрочем, цену лишь в смысле прибавки жалованья, так как фактического значения реестр не получил; обещано было удовлетворение «как относительно их прав, таки в вопросе религии».

Война с Москвою, затем со Швецией заставляла польское правительство дорожить козаками: выписчики были призваны на службу и все куруковские ограничения остались в забвении. Но более дальновидные в политическом отношении представители козачества не удовлетворяются уже этой фактической свободой от правительственных ограничений, а стремятся легализировать ее и доставить козачеству влияние на государственную жизнь Польши. Эту программу особенно ясно видим у тогдашнего гетмана Петражицкаго-Кулаги (1631 – 2) Во время безкоролевья по смерти Сигизмупда III (1632) козаки выступают с требованием допущения их к участию в выборе короля и с своей стороны заявляют сыну Сигизмунда Владиславу о своей готовности поддерживать его кандидатуру даже вооруженной силою. При этом они выступают не как репре-

зентанты только своих сословных интересов, а как представители украинского народа; в петициях, присланных на избирательный сейм 1632 г„ они на первом месте ставят требования, чтобы «народ наш русский пользовался принадлежащими ему правами и привилегиями», а православное духовенство нигде не подвергалось ограничениям в свободном отправлении своих функций и пользовании церковными имуществами и не терпело притеснений от униатов. Для себя козаки ходатайствовали только о прибавке жалованья и обеспечении прав Козаков, проживающих и помещичьих имениях: нужно сказать, что эти столкновения козачьих «вольностей» с помещичьими правами составляли один из наиболее щекотливых пунктов в общественных отношениях юго-восточной Украины, Помещики никак не хотели отречься вполне от своих прав по отношению к «покозачившимся» подданным, и вопрос этот постоянно всплывал при определении козачьих отношений.

Эти козацкие петиции, поддержанные вдобавок вооруженными манифестациями, не остались вполне бесплодными. Несомненно, они сильно повлияли на благоприятное решение вопроса о православной иерархии, как он был поставлен в так называемых «пунктах успокоения русского народа», выработанных сеймовою комиссиею. Главными борцами по этому вопросу выступили украинские парламентаристы посольской палатыволынские, браславские и киевские депутаты, давно уже, в виду непреклонности в религиозных вопросах кор. Сигизмунда, поставившие своею задачею, добиться улучшения религиозных и национальных отношений в момент бескоролевья. Украинская шляхта, уже сильно разреженная маосовым отпадением своих сочленов от веры и народности своих предков, напрягла все свои силы и действительно с чрезвычайной энергией и самоотвержением выступила с своими требованиями, главным образом в вопросе о признании православной иерархии и прав православных. Владислав, носившийся с планами войны с Москвою и обеспокоенный известями об агитации в пользу Москвы, которую вели среди Козаков представители киевских духовных кругов, с своей стороны энерги. чески поддерживал требования православных и несмотря на упорное сопротивление клерикально настроенного сената провел помяпутые «пункты» . Этими пунктами, подтвержденными присягой новоизбранного короля, официально признавалась рядом с униатской восстановленная православная иерархия и православная церковь, свободное исповедание православия и т. д.

Мир однако ее был продолжителен. Крайние элементы среди коэачества были так сильны, что с ними трудно было совладать. Кулага-Пстражицкий, напр., навлек на себя упреки в излишней уступчивости правительству, хотя в действительности это обвинение не имело за собой ника-

М,С. Грушевский

ких данных. Он был сменен, а потом и убит; главной Причиной неудовольствий были его усилия удержать Козаков от морских походов, которые предпринимались Низовцами и грозили испортить отношения к правительству и воспрепятствовать осуществлению лояльной программы умеренных. На ряду с этим имела также решительное значение и агитация со стороны киевских духовных кругов, непримиримо настроенных по отношению к правительству и враждебных всякому оппортунизму. Официальное признание православной иерархии и назначение новых епископов (между прочим Петра Могилы, сменившего представителя непримиримых, Исаию Копиеского), положили конец этой агитации и улучшили положение представителей умеренной политики. Последним удалось еще продержаться несколько лет, хотя положение их становилось все более затруднительным. Набеги Козаков на турецкие земли вызывали ряд новых сеймовых постановлений против них; между прочим, решено было построить крепость на Днепре, чтобы воспрепятствовать походам Козаков на море. Подобные планы возникали и раньше, но на этот раз такая крепость была действительно построена, у первого порога и, названа Кодаком. Помещенный здесь гарнизон не замедлил дать себя почувствовать козакам разными притеснениями и придирками. Все это вызвало сильнейшее раздражение среди Козаков.

Рассчитывая на шведскую войну, начинавшуюся тогда на балтийском побережье и потребовавшую сейчас же и козацких контингентов (польское правительство рассчитывало воспользоваться козаками на море, за полным отсутствием флота у Польши и козацкие чайки действительно произвели здесь большой эффект) – козаки решили воспользоваться этим моментом, чтобы отделаться от ненавистного надзора. Козацкое войско, под предводительством героя морских походов, Сулимы, неожиданным нападением захватило Кодак, разорило, а гарнизон избило.

Козаки надеялись, что правительство, нуждаясь в козацком войске, не будет очень строго к такому своевольству. Но сейм, весьма неблагоприятно относившийся к военным планам Владислава и пресекавший одну за другою все войны, какие он начинал, успел в самом начале прекратить и шведскую войну. Представители польского правительства, поддерживавшие сношения с козацким войском – в особенности Лука Жолкевский (брат гетмана) в качестве переяславского старосты игравший роль главного комиссара по козацким делам, начали стращать Козаков новым походом Конецпольского, с другой стороны нустили в ход подкупы среди козацкой старшины, и достигли того, что последняя не допустила восстания. Реестровые удержали Низовцев и выдали предводителей козацкого погрома – Сулиму и других, они были отосланы в Варшаву и казнены.

Эта некорректность однако только усилила недовольство против представителей умеренной политики. Брожение все усиливалось и охватывало все более широкие круги. С окончанием московской и шведской кампаний козаки отпущены были по домам, на Украину, а наемные польские войска расположились в юго-восточной Украине на квартиры. Такие моменты вообще содействовали скоплению горючего материала: расквартирование польских войск приводило к утеснению украинского населения и вызывало среди него крайнее озлобление, переходившее очень часто в ссоры, схватки и стычки. Козаки были раздраженны тем, что за целый ряд лет им не было выплачено жалованье; притом возвращение по домам большого числа Козаков придало новую остроту вопросу о козацкой оседлости, отношениях к помещикам, старостам и пр. Поход в Крым, организованный одним из участников похода Сулимы Павлюком (полное имя его было Павло Бут, но он известен под этим уменьшительным именем), несколько ослабил напряжение: вмешательства в крымские смуты не были противны политике правительства, а между тем отвлекали внимание Козаков. Умеренные, во главе которых стоял гетман Томиленко, между тем старались петициями склонить правительство к удовлетворению козацких претензий и жалоб. По последнее совсем не кстати стало неуступчивым: уменьшило жалованье, не согласилось удовлетворить просьбы Козаков относительно некоторых прав их – между прочим злобою дня было воспрещение помещиками козакам свободного винокурения для собственного потребления.

Когда Павлюк, вернувшись из крымского похода весной 1637 г., начал агитацию в духе крайней оппозиции, это направление начало одерживать верх. Козацкую «армату» сторонники Павлюка насильно забрали из Черкас и перевезли в Запорожье, где начало организовываться движение против правительства, Правительственная партия ускорила развязку, сменив Томиленка, подозреваемого в сочувствии Пав люку, и выбрав нового гетмана Кононовича. Ответом была прокламация Павлюка, объявлявшая Кононовича и его сторонников изменниками и приказывавшая арестовать их. Кононович со всею старшиной были арестованы и приведены в лагерь Павлюка; некоторых из них козаки казнили, прочих подвергли другим наказаниями. Отряды Павлкжовых Козаков, рассеявшись по юго-восточной Украине, принялись разорять панские имения, возбуждая население к восстанию. Были распространены воззвания, приглашавшие всех исповедующих «благочестивую» (т. е. православную) веру к восстанию против Поляков, замышляющих уничтожить Козаков и обратить всех в своих невольников. Везде формировались отряды восставших, так что шляхта принуждена была спасаться бегством.

198 0 ___ _ М-С. Грушевский

Ее жалобы понудили правительство обратиться к решительным мерам. Польный гетман Потоцкий получил приказ отправиться для усмирения восставших. Ему удалось пройти до Днепра раньше, чем из Запорожья прибыл с Ннзовцами и арматою Павлюк, который за это время старался привлечь на свою сторону Крым и упустил момент, когда мог овладеть территорией Киевского воеводства. Часть реестровых присоединилась к войску Потоцкого; среди самих восставших не было единства плана и решимости продолжать борьбу во что бы то ни стало. Перейдя р. Рось у Днепра, Потоцкий встретил Павлюка у с. Кумеек, и здесь 6 (16) декабря произошла битва. Козаки ударили на Поляков, окружив себя подвижной стеной возов (так наз. табором); но их нападение было отбито, и Поляки перешли сами в наступление. Козаки начали отступать; польское войско пошло по их следам. Застав в Мошнах оставленных козаками раненых и отставших и перебив их, оно настигло около Боровицы войско Павлюка. Понесенные козаками значительные потери подорвали энергию в козацком войске. По словам польского дневника похода, козаки выслали депутацию к Потоцкому с просьбой о мире, затем по его требованию выдали Павлюка и Томнленка, обещали сжечь чайки и выгнать из Запорожья своевольную «чернь». На этих условиях состоялся мир. Польские комиссары составили реестр; Потоцкий, чиня жестокие экзекуции над восставшими – казня и сажая на кол, прошел по Украине, и для поддержания спокойствия расположил свос войско на зимние квартиры.

Но из Запорожья Козаков выбить не удалось: туда укрылись рассеянные отряды, и там производились деятельные приготовления к новой войне. Гетманом выбрали Острянина. С наступлением весны (1638 г.) он двинулся из Запорожья и на этот раз перенес театр восстания на левый берег Днепра. Обойдя польское войско, старавшееся преградить ему дорогу, Острянин прошел до впадения Голтвы в Псол и устроил здесь свой лагерь на чрезвычайно удобной позиции. Поляки предприняли несколько попыток атаковать его, но в конце концов вынуждены были отступить с огромными потерями. Увлеченный успехом, Острянин пошел по их следам, надеясь во время похода соединиться с отрядами Козаков, подходившими ему на помощь. Но здесь его постигла неудача: Поляки перехватывали и громили отряды, подходившие на помощь Остряниину, и сам Острянин, вступивший в битву под Лубнами, потерпел большой урон и начал отступать на юго-запад, к Днепру. После ноной неудачной битвы, он бежал из козацкого войска, боясь в случае окончательной неудачи быть выданным Полякам, и затем с большим числом земляков эмигрировал за московскую границу, в так наз. Слободскую Украину.

Козацкое войско не смутилось потерею вождя и не оставило позиции. На место Острянина был выбран Дмитро Гуня. Он успел отступить

199

к Днепру и окопался здесь в очень удобной позиции. Это отступление и последовавшая затем шестинедельная осада составляют одну из замечательнейших страниц козацких войн и завершили славу Гуни как замечательного вождя, прославившегося уже в предшествовавшей войне искусным отступлением из-ггод Кумеек. Козаки чрезвычайно стойко выдерживали канонаду, отбивали приступы и терпеливо переносили недостаток припасов, надеясь на подкрепления и транспорт, которые вел изза Днепра полковник Филонепко. Но Поляки перехватили в дороге этот транспорт, и Филоненко пробился к осажденным с пустыми руками. Это решило участь кампании. Козаки должны были принять тяжелые условия, которые поставил им сейм. Они надеялись еще, что, быть может, депутация их, высланная к королю, что-нибудь изменить в их пользу, по надежда оказалась напрасной. Единственно, чего достигло козацкос войско своим упорным сопротивлением – это полной амнистии для участников восстания (поскольку, впрочем, не перерезали их в предшествующих битвах польские солдаты, обнаружившие в этой войне вообще крайнее ожесточение). Но в общем положение козачества сравнительно с предшествующим сильно ухудшилось вследствие этого неудачного восстания.