Текст книги "История украинского народа. Автобиография"
Автор книги: Михайло Грушевський
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)
Сфера влияния и значение рады зависели от положения, занимаемого гетманом, и от степени зависимости или независимости от него старшины. В теории старшина и ее рада были независимы от гетмана: старшину, как и гетмана, должно было избрать войско. Козаки сотни должны были выбирать своего сотника, козаки полка – своего полковника, полковники и прочая старшина должны были выбирать генеральную стар-
№ 225
шину, Таким образом рада старшины, как и гетман, должна была служить органом суверенной воли народа-войска, состоя из его избранников и представителей, органом только более устойчивым, чем гетман. Между тем как последний мог быть сменен в каждую минуту решением войсковой рады, – изменение состава старшины требовало процесса более сложного и продолжительного. Таким образом рада старшины являлась коррективом возможной неустойчивости гетманской власти, точно также случайности и изменчивости решений войсковой рады, и должна была предавать политике народа-войска большую устойчивость.
О этой ¥очки зрения перенесение из сферы ведения войсковой (рады в раду старшины вопросов текущего управления и текушей политики не нарушало бы резко интересов народовластия. Но дело в том, что практика уже далеко разошлась с теорией, с принципами демократического строя козачьего войска, и в действительности конкуренция войсковой рады с радою старшины получала характер борьбы козацкого демоса с старшинской олигархией.
Старшина, сложившись в ясно выраженный общественный класс, с определенным сословными, экономическими и политическими стремлениями отодвигая на второй план войсковую раду, вообще стремится устранить рядовое козачество, козацкую «чернь» от всякого влияния на политику и управление. Она старается захватить в свои руки судьбы гетманского уряда, подчинить своему влиянию замещение должностей генеральной старшины, полковников и других войсковых чинов и таким образом сосредоточить фактически в своих руках все управление, устранив или ослабив до простых формальностей выборную систему, козацкое народовластие, как с другой стороны старается освободиться от вмешательств в управление и внутренние отношения Украины бо стороны московского правительства. Но эта борьба на два фронта оказывается непосильной для нее. Козацкие массы поддерживают московское правительство против старшины. С другой стороны козацкая «чернь» находит сочувствие в поддержку в народных массах, так как политическая борьба козацкой «черни» с старшиной усложнялась борьбой чисто классовой, на почве чисто экономических и общественных отношений, и эта ожесточенная борьба только расшатывает в их основах конституционные формы украинского устройства, и без того не особенно прочные, едва складывавшиеся.
Как видно уже из предшествующего краткого очерка в козацком устройстве были весьма ценные основы конституционного (республиканского) строя, но они требовали весьма тщательного приспособления к требованиям общегосударственного управления, искусной разработки и нормировки их форм. Но ничего этого не было сделано, и противоречия, в
которые вошло это возачье устройство с первых шагов, не устраненные своевременно, исказили весьма существенно эти ценные основы конституционного строя.
Уже самое соединение республиканских форм с чисто военным характером устройства заключало в себе огромные трудности. Военная организация требует большой дисциплины, субординации органов и сильной, диктаторской власти вождя. Удивительный дух организации, вообще поражающей нас н козачестве – этой полудикой орде, на взгляд многих нынешних исследователей, умел сочетать эти два почти несовместимые принципа: строгой военной дисциплины и неограниченного народовластия. Пока к вождю, к его талантам и честности, питали доверие, его не стесняли – он пользовался диктаторской властью в военное время, в походе, во время кампании, и обращался к голосу рады, когда и поскольку сам находил это нужным, Его не ограничивали в переговорах, в назначениях, во всякого рода распоряжениях, и он действовал на свой страх и риск почти так широко, как сам того хотел.
Такой диктаторской властью пользовался Хмельницкий среди хронической, перемежающейся борьбы с Польшею, требовавшей чрезвычайного напряжения. К такой широкой власти стремились и его приемники. Но такие периоды военных диктатур вне нормального состояния не могли благоприятно отражаться на конституционном развитии отношений. Гетманов тяготит контроль войсковой рады и даже старшины. Они предпочитают обходиться без них, править с участием тесного круга доверенных приверженцев. Они замещают от себя, без войскового выбора, должности полковников и генеральной старшины, этим стараются упрочить свое положение и свою власть.
В этом же смысле действовало и другое противоречие, крывшееся в новом устройстве. Будучи по своему сушеству войсковым, т. е. обнимая собою лишь одно военное, козацкое сословие, фактически гетманское правление превратилось в общегосударственное и стремится со хранить за собою это значение.
Гетман рассматривает себя как главу государства, и рассматривается как таковой украинским населением; за гетманом и его министры – генеральная старшина, и рада старшины смотрят на себя как на высшие органы общего управления. Им действительно приходилось заниматься вопросами, далеко выходившими за границы чисто козацких интересов, касавшимися других сословий, между тем как войсковая рада представляла только козацкое сословие и собственно не могла иметь голова в вопросах, касавшихся других сословий. Сознание этого противоречия проявляется в формуле гадячекой конституции 1658 г.: гетман должен избираться сословиями Украины, т. е. войском, шляхтой, духовенством и
представителями городов (возможности такого же права за крестьянским сословием тогда не подозревали). Но конституция эта не нашла своего осуществления на практике, и указанное противоречие продолжало существовать. Между понятием общегосударственного правления и правлением войсковым оставалась щель, которую не удалось выполнить.
Несомненно, это не оставалось без влияния на постепенное ослабление значения войсковой рады, как с другой стороны облегчало вмешательства в украинские отношения московского правительства.
Эти последние особенно гибельно отразились на судьбах украинской демократии. Правление украинского демоса так глубоко противоречило всему государственному складу Москвы, что в сфере влияния этой последней ему не могло быть места. Москва поддерживала иногда гетмана, если имела к нему доверие, иногда держала сторону старшины, если не доверяла гетману; но с демосом она не могла иметь ничего общего, хотя он и старался иногда найти в ней содействие в своей борьбе со старшиною, и Москва пользовалась его призраком, чтобы терроризовать старшину. Признав по традиции за войсковою радою право выбора гетмана, Москва вообще склонна была игнорировать па деле ее участие; старшина с гетманом, имея поддержку у московской бюрократии, игнорировали ее также, Поэтому со времени капитуляции старшины перед Москвою (в последней четверти XVII в.) войсковая рада теряет всякое значение, и все переходить в руки старшины. Но зто была довольно сомнительная победа: плоды борьбы старшины с козацким демосом собрал московский централизм, подчинив к тому времени старшину своему контролю и ограничив ее так, что ей собственно осталось только иллюзия управления. Правила Украиной уже московская бюрократия.
Старые принципы козацкого демократизма удержались в полной силе и чистоте только на Запорожье, т. е. у Козаков, живших вне полкового устройства Украины, в степных пространствах нижнего Днепра. Они имели свою особую организацию, центром которой был «киш» – Сич на Днепре, и свое управление, во главе которого стоял кошевой атаман, избираемый войсковою радою.
Издавна существовало известное соперничество между козачеством запорожским, где группировались наиболее радикальные элементы, и козачеством «городовым», жившим в оседлых местностях Поднепровья, организованных теперь в полковом устройств!;. Теперь, сохранив у себя вполне старое народовластие; правление войсковой рады, Запорожье особенно неодобрительно смотрело на старания украинской старшины захватить власть в свои руки, оттеснив на второй план козацкий демос, и неизменно поддерживало этот последний в его борьбе со старшиною, По старым традициям польских времен, когда Запорожье действительно
служило центром козачества, оно претендует и теперь на руководящую роль в украинских делах, требует, чтобы гетманы выбирались на Запорожье, и кошевые часто отказывали в повиновении гетману, особенно если последний являлся ставленником старшины, к которой Запорожье относилось весьма враждебно.
Все эти противоречия в устройстве Украины, несовершенства ее строя, конкуренция разных элементов и трения различных органов управления не давали себя так чувствовать во время управления Хмельницкого, под его сильной рукою. Благодаря своему высокому авторитету и обаянию своего имени в козачестве, смотревшем на него как на своего прирожденного вождя и героя, Хмельницкий при своих выдающихся дарованиях правителя успевал стирать шероховатости отношений и двигал довольно успешно этот тяжелый, непригнанный механизм. Эго было не легко, Хмельницкому нередко изменяли средства нравственного воздействия и он обращался тогда к террору, а от людей внушавших ему опасения, отделывался боз церемоний. А его преемники не обладали ни его обаянием, ни его талантами и ни пред чем не останавливающейся энергией, и внутренние коллизии украинского строя начали выходить наружу, усложняясь социальными отношениями – столкновением старшины с козацним демосом и еще более широкими массами народа на почве социально-экономических отношений.
Об этом социально-экономическом антагонизме, оказавшем весьма сильное влияние на дальнейшую судьбу Украины, я должен сказать здесь несколько слов.
Мы видели, что козачество с началом XVII века сложилось в общественный класс, полупривилегированное военное сословие, претендовавшее на право польского военно-служилого сословия, т. е. шляхты. Сословные идеи били усвоены особенно верхними слоями – родовитым козачеством, занимавшим высшие должности в войске, отличавшимися достатком и гордившимся заслугами своими и своих фамилий. Оно смотрело на себя, как на высшее, привилегированное сословие. Хотя оно боролось против польско-шляхетского режима, но в его представлении общественный отношения укладывались не иначе как по типу того же сословного государства, прежде всего той же Польши, в порядках которой оно выросло. Начиная с Хмельницкого и кончая последним украинским демагогом Петриком (конца XVII в.), украинская интеллигенция вообще и козацкая старшина специально не представляла себе общественного строя без сословных привилегий, без подданных и господ, и их чувство оскорблялось только тем, что господами были Поляки, люди чужой народности и веры, или тем, что претендовали на панство люди худородные, не заслуженные. «Кто козак – будет вольности козацкуто иметь, а
кто пашенный крестьянин – тот будет должность обыклую царскому величеству отдавать», – гласить в великорусском переводе одна из статей, предложенных правительством Хмельницкого московскому правительству в 1654 г. А его послы – представители козацкой старшины – во время переговоров выпрашивали у московского правительства для Себя грамоты на имения и домогались, чтобы в них было специально упомянуто о неограниченных правах их над крестьянами, какие окажутся в этих имениях или будут ими на-ново поселены.
Характерно в высшей степени, что грамот этих послы Хмельницкого не решились никому предъявить на Украине, и они остались в секрете. Б этом обнаружилось сознание противоречия таких сословных стремлений старшины со стремлениями и настроением народных масс. Ко всему, что напоминало хотя бы отдаленно шляхетско-панщинные порядки, эти народные массы относились чрезвычайно подозрительно и враждебно, Нужно было время, чтобы сломить эту силу народного сопротивления, и потому процесс создавая нового господствующего сословия из козацкой старшины и закрепощение крестьянства начинает развиваться вполне осязательно только с конца XVII в„ когда старшина нашла для своих сословных стремлений -опору в московском правительстве. Но существование сословных и крепостнических тенденций у своей интеллигенции, у козацкой старшины украинский народ почуял очень скоро.
До нашего времени сохранилась прекрасная народная дума «О запорожском гетмане Ганже Андыбере» – одна из лучших по своим поэтическим достоинствам и свежести исторического колорита. Дума изображает контраст аристократиичествующей старшины, которую дума называет «дуками-срибляниками* и даже «ляхами», и козацкой «голоты» (голи) или «черни*. Она рисует сцену в степной «корчме*, где пьют «три ляхи дуки-срибляники*: Таврило Довгополенко переяславский, Вийтенко ниженский и Золотаренко черниговский (полковники). Туда же приходить оборванный козак-нетяга: «дуки» издеваются над ним, но затем оказывается, что этот оборвыш – гетман «запорожский» Ганжа Аидыбер, в лице которого дума изображает, вероятно, Брюховецкого, выставленного ультра-демократическим Запорожьем против представителя старшины – переяславского полковника Сомка (Довгополенка думы). На призыв Ганжи к «рикам низовим, помощницям днипровим» приносят ему козаки дорогие уборы и знаки власти. Дуки, после такого превращения, приглашают Ганжу в свою компанию -
Присунъ ся ти до нас, кажуть, ближче,
Поклонилось ми тоби низче,
Будем радитъ ся, чи гаразд добре на славний Украины проживати
М.С, Грушевский
Но Ганжа пренебрегает их обществом и поручает своим козакам проучить зазнавшихся старшин, что те и исполняют с полной готовностью:
«Ей козаки», коже, дити, друзи, молодца Прошу я вас. добре дбайте,
Сих дукивв-срибляникив на лоб наче водив из-за стола
вивождайте,
Перед викнами покладайте, у три березини потягайте Щоб вони мене споминали, мене до вику памятали!
Тоди ж то козаки – дити друзи молодци – добре дбали.
Сих дукив-срибдяникив за либ брали, из-за стола наче волив вивождали,
Перед викнами покладали, у три березини потягали.
И ще стиха словами промовляли:
Представителями «дук» выступают в думе исторические лица довольно раннего времени – деятели 1660-х гг, Итак уже они запечатлелись в народной памяти, под влиянием демагогической агитации Запорожья, как типические представители панских тенденций старшины.
Действительно, в исторических фактах контраст старшины и «черни» выступает вполне осязательно уже непосредственно по смерти Хмельницкого, хотя пока еще главным образом в сфере политики. Партия старшины стремится оттеснить гетмана, избранного войсковою радою, провести своего человека и вообще оттеснить войсковую раду и козацкую «чернь» на второй план. В защиту козацких масс и войскового правления выступает Запорожье и агитирует среди черни. Противники старшины ищут поддержки у московского правительства, которое и пользуется этим раздвоением в своих видах, чтобы сбить, старшину с позиции, сломить ее стремления к автономии и принудить к уступкам в вопросах политики за цепу неприкосновенности сословных интересов.
Вопросы сословные и экономические еще не выстуцают в полной определенности; мы встретимся с ними в такой вполне определенной форме только снустя четверть столетия. Но самое противоставление «панов» и «черни* дает понять, что уже в этой борьбе, начинающейся в конце 1650-х годов и продолжающейся затем в 1660-х, участвовали интересы классовые и экономические, придававшие политической борьбе, ее жгучесть и упорство.
Эти классовые и экономическое конфликты сильно усложняли чисто политический, политический, организационный процесс. Ноукраин-
Истерия украинского народа
ское общество жило быстро и скоро проходило школу самостоятельной политической жизни. Создав экспромтом новую организацию Гетманщины, оно вероятно успело бы приготовить ее к потребностям жизни и ввести в русло новых отношений классовые и экономические противоречия Для этого нужно было только известный период более или менее спокойного и свободного существования. Но этого то и не было.
Украинскому обществу пришлось жить в состоянии кризиса, постоянно видя перед собой перспективу гибели всего завоеванного. Со всех сторон жадно сторожили соседи-враги, пользуясь всяким расхождением, всяким затруднительным положением правящей партии, чтобы раздуть смуту и использовать ее для себя. Приходилось жить неотложными интересами минуты, принося им в жертву все. Основы новой украинской конституции безжалостно коверкались, вместо того, чтобы планомерно и целесообразно развиваться, а затем ее же недочеты использовались против нее, когда остановленная в своем развитии, она застыла в таком недоделанном виде, под гнетущей рукой московской бюрократии.
Строй Гетманщины еще весьма мало изучен, особенно для этого, более раннего времени. Можно указать Лазаревского, Описание старой Малороссии, II—III, его же Сотники (Рус. Архив 1873}, Суды в старой Малороссии (К Стар. 1898, VII) Слабчеико: Малорусский полк в административном отношении (1909). Модзалевский: Очерки по истории Лохвицкой и др. сотен (1905) Миллер: Суды земские, гродские и подкоморские в XVIII в. (1896) Новая (начатая лишь) работа Мякотина: Очерки социальной истории Малороссии: 1. Восстание Б. Хмельницкого и его последствия (Русс Богат 1912).
XVIII. СОБЫТИЯ ПО СМЕРТИ ХМЕЛЬНИЦКОГО (1657-1663).
От общих замечаний переходим к событиям, исходной точкой которых послужила кончина Хмельницкого.
Его смерть не была неожиданностью; он тяжело хворал и чувствуя ее приближение, сам предложил войску выбрать ему преемника. Из уважения к его заслугам и к его имени – «аби була тая слава, що Хмельницький гетьманом*, войсковая рада преемником объявила его малолетнего сына Юрия:
«Будем ми старих людей биля йог о держати,
Будут вони його научати, будем його добре
поважати,
Тебе, батька нашего гетьмана споминатиь,
как мотивирует этот выбор позднейшая дума.
Но большинство старшины не сочувствовало этому выбору и по смерти Богдана Хмельницкого под разными предлогами обошло Юрия и выбрало гетманом Ивана Выговского, долгое время занимавшего пост войскового писаря. Это был мелкий киевский шляхтич по происхождению, довольно интеллигентный и образованный для своего времени, несомненный украинский патриот, человек способный, но более ловкий, чем талантливый.
Выбор Выговского был исключительно делом старшины и произведен был без настоящего участия козачьей рады, так как козацкая масса стояла за Юрия Хмельницкого и старшина опасалась встретить с ее стороны противодействие кандидатуре Выговского. Эта предосторожность однако ему мало помогла. Против Выговского, как против ставленника старшины, шляхтича и человека без военных заслуг, немедленно возникла оппозиция на Запорожье, представлявшем, как мы знаем, наиболее демократическую, радикальную часть козачества. К ней примкнули южные левобережные полки – Полтавский и Миргородский, в силу соседства стоявшие в наиболее тесных и близких сношениях с Запорожьем и под непосредственным его влиянием. Этим движением воспользовался полтавский полковник Мартин Пушкарь, надеясь, по всей вероятности, при поддержке этих радикальных элементов занять место Выговского, как зто несколькими годами позже удалось Брюховецкому. От
233
Пушкаря и от запорожского кошевого Барабаша пошли в Москву донесения, что Выговский избран неправильно, без участия войсковой рады, что войско гетманом иметь его не желает, что он склоняется к Полып ей замышляет измену против Москвы и т.п.
Обвинения эти не имели оснований, кроме упрека в нарушении формальности выбора. Чтобы загладить зту неформальность, Выговский созвал войсковую раду и был на ней еще раз избран. Московское правительство после этого признало вполне законность выбора. Однако противники Выговского все-таки не унимались, продолжая сношения с Москвою и агитируя против Выговского среди народных масс, обнадеживая их помощью из Москвы и т. и Все это, конечно, очень раздражало Выговского. Он требовал, чтобы московское правительство прекратило сношения с его противниками, как бунтовщиками, отреклось от них и помогло ему подавить враждебное движение Московское правительство однако не хотело выдать ему головою своих корреспондентов, заявлявших свою чрезвычайную преданность Москве. Оно посылало им только увещательные грамоты и самого Выговского удерживало от вооруженных репрессалий, а между тем, пользуясь затруднительным положением гетмана, спешило выполнить задуманные реформы ввести воевод в украинские города, передать им управление и сбор налогов и подчинить киевскую митрополию московскому патриарху
Сначала Выговский, скрепя сердце, покорно исполнял эти домогательства московской политики, надеясь, что московское правительство с своей стороны его поддержит. Но в конце концов двоедушная и свое корыстная политика московского правительства вывела его из терпения и он, потеряв надежду на Москву, начал действовать собственными средствами. Он откликается на предложения, шедшие непрерывно, еще со времен Хмельницкого, из Польши, с приглашением вернуться под власть польского короля, одновременно возобновляет сношения с Крымом и получает оттуда подкрепления. Движение на левом берегу становится на столько опасным, что Выговский не считал возможным оставаться долее пассивным зрителем его. В мае 1658 г. он с татарской ордою двинулся на своих противников. Под Полтавою произошла битва, в которой Пущкарь был убит, а его партия разгромлена и Полтава сожжена. За это Выговский получил выговор из Москвы и раздраженный поведением московских воевод и самого правительства, считая отношения испорченными безвозвратно, решает возобновить связи с Польшей.
После предварительных переговоров к Выговскому были высланы польским сеймом делегаты, которые 6 (16) сентября 1658 г. заключили с ним в Гадяче трактат (так наз. Гадячскал комиссия). Украина по этому трактату возвращалась под власть польского короля, но не как простая
М.С, Грцшевасий
провинция Воеводства Киевское, Браславское и Черниговское должны были составить вел кн. Русское (по образцу в. кн. Литовского), со своими особыми министрами, казною, монетою и с гетманом во главе. Гетман избирается сословиями княжества Русского, точнее – утверждается королем из кандидатов предложенных ему сословиями. Козацкий реестр определяется в 30 тыс., кроме 10 тыс. наемного гетманского войска. Православная религия на всей территории, заселенной Русью, должна быть уравнена в правах с католическою. Все имения, принадлежавшие православной церкви, должны быть ей возвращены; православный митрополит и четыре епископа получают места в сенате. Киевская академия должна получить права краковского университета и, кроме нее, сословиям Украины предоставляется право заложить в одном из городов Украины еще одну академию.
Хотя условия зти не были осуществлены, они интересны как выражение стремлений украинской старшины. Правда принятый комиссией текст не вполне выражает эти последние. Некоторые существенные пожелания, не включенный в этот текст, были затем выражены в петиции, высланной на сейм 1659 г. и делавшей некоторые существенные поправки к тексту комиссии. Наиболее важная из них требовала, чтобы в состав в, кн. Русского были включены также воеводства Волынское, Подольское и Русское (Галиция), т. е. почти вся украинская территория. В первоначальных набросках текста обращает на себя мысль, обеспечить Украине нейтральное положение между Польшею и Москвою – зародыш идеи Украины как вечно нейтрального государства под протекторатом Польши и Москвы. К сожалению, эта идея не получила дальнейшего развития.
Еще раньше чем окончились переговоры с польским правительством, Выговский перешел к военным действиям против Москвы. Он попробовал выбить московский гарнизон из Киева, но это ему не удалось. Московское правительство объявило его изменником и распорядилось произвести выбор нового гетмана. Но известие о заключении Выговским трактата с польским правительством чрезвычайно смутило московских политиков; в первый и последний раз они поколебались и готовы были пойти на уступки в своей централистической политике: воеводе Трубецкому поручено было войти в переговоры с Выговским, обещать ему полную амнистию и согласиться на уступки применительно к его трактату с Польшею, в крайности даже на вывод московского воеводы из Киева.
Положение Вьгговского было тоже достаточно тяжелое. Со стороны Польши значительной поддержки он не имел, так как изнуренная тяжелой войной Польша сама рассчитывала на козацкие силы. Между тем связь с нею была в высокой мере непопулярна среди украинских масс.
ДЙ 235
Враждебное Выговскому движение в левобережной Украине ожило, как только московское правительство выступило против гетмана. Выговский колебался некоторое время, но решение разорвать с Москвою превозмогло: он не верил уже искренности московского правительства и в его предложениях видел только хитрую уловку.
Борьба была решена на жизнь и на смерть. Европейским правительствам был разослан от имени старшины циркуляр, объяснявший причины разрыва и объявлявший войну с Москвою (первый факт обращения к европейскому общественному мнению):
*Заявляем и свидетельствуем пред Богом и всеми, что война с Поляками, начатая и веденная нами, имела не иную причину и не иную цель, как лишь защиту святой восточной церкви и предками завещанной свободы нашей: преданность ей руководила нами, вместе с покойным вождем нашим бессмертной памяти Богданом Хмельницким и тогдашним писарем нашим (Выговским). Свои личные интересы мы отодвинули на дальний план перед славою божьего и делом народным. Для них вошли мы в союз с Татарами, а затем и светлейшим Карлом-Густавом королем шведским. Всем им мы сохранили верность ненарушимо. Не дали мы и Полякам никакого повода к нарушению договоров, соблюдая по отношению ко всем нашу присягу, договоры и союзы. Не из других побуждений приняли мы и протекцию в. князя московского, как для того лишь, чтобы сохранить и приумножить для себя и потомства нашего за споспешествованием божьим оружием нашим приобретенную и кровью столько раз возвращенную вольность нашу. Осыпанное обещаниями и обязательствами в. кн. московского, войско наше надеялось, что в виду общности веры и добровольного нашего присоединения в. князь будет для нас справедлив, благожелателен и милостив, будет поступать с нами искренно, не злоумышляя против нашей вольности, но приумножая ее еще более, согласно своим обещаниям. Но надежды эти нас обманули. Министры и вельможи московские побудили этого почтеннейшего, благочестивейшего и всемилостивейшего государя к тому, что в первый же год, как только завершились переговоры между Москвою и Польшею, из видов на польскую корону решил он нас подавить и поработить и, заняв нас войной со Шведами, хотел тем легче это осуществить*...
Эту московскую измену Украине, которую московские политики приносили в жертву своим видам в Польше, поставлено таким образом во главу обвинений московской политике. В качестве другого тяжелого обвинения была выдвинута московская политика во внутренних отношениях Украины, где она создала смуту и раскол, дав почву для разных демагогов, подрывавших престиж украинского правительства.
В начале 1659 г. Выговский выступил за Днепр против московской партии. Навстречу ему двинулся московский воевода Трубецкой, со-
236 @
единившись со своими украинскими партизанами. Выговский ретировался назад за Днепр, чтобы подождать подкреплений от союзников, а Трубецкой между тем двинулся в Северские земли, державшиеся Выговского, и осадил нежинского полковника Гуляницкого в Коногоне. Осада тянулась два с половиной месяца; положение осажденных сделалось отчаянным, но сдаваться Московскому войску они не хотели. Гуляницкий бомбардировал Выговского просьбами о помощи Выговский поджидал Татар. Наконец прибыл сам хан с ордою, и Выговский двинулся с ним под Конотоп, Московские воеводы не имели точных сведений о его силах и когда навстречу Выговскому из-под Конотопа выслано было войско, оно очутилось между двух огней: между козаками Выговского и Татарами.
Произошла неслыханная катастрофа: московское войско уничтожено целиком; двое окольничих1 попало в плен. Трубецкой поспешил снять осаду и отступил за московскую границу.
Московская партия утратила всякую энергию и отвагу. Шансы Выговского поднялись неизмеримо; но он или не сумел или не успел воспользоваться благоприятными обстоятельствами. Московские гарнизоны в левобережных городах удержалпсь. Запорожский кошевой Сирко, враг Выговского, как и все Запорожье, пользуясь отсутствием Татар, помогавших Выговскому. произвел удачный набег на Ногайскую орду2 и затем двинулся на Чигирин. Эта диверсия заставила Выговского выйти из левобережной Украины раньше, чем были уничтожены московские гарнизоны, а с его уходом московская партия начала вновь поднимать голову. Даже в Северщине обнаружилось движение, враждебное Польше и Выговскому: расквартированные здесь вспомогательные польские войска, присланные на помощь Выговскому, по старой памяти возбуждали такую ненависть в украинском населении, что их в конце концов перерезали.
В этой резне погиб и один из выдающихся представителен партии старшины Юрий Пемирич; его считали истинным автором Гадячского трактата.
Пример Занорожья и левобережных полков начал влиять и на правобережные: многие полковники заявили, что они не желают признавать власти Польши. Уманский полковник Ханенко соединился с войском Сирка и двинулся к Киеву, где в то время находился Юрий Хмельницкий. Его, как лицо, выбранное уже раз гетманом и только оттесненное Выговским, противники последнего теперь с разных сторон выдвигали и прочили на гетманство.
1 Очень высокий боярский чин (второго класса)
2 Эго было перше громкое дело знаменитого в истории Сечи вождя славного воина, но совершенно лишенного способностей политика.
В первых числах сентября 1659 г. под м. Германовной, недалеко от Белой Церкви, стали друг против друга оба лагеря – Юрия Хмельницкого и Выговского. С Выговским был только отряд Поляков и остатки его «затяжцев», наемного войска. Козаки все перешли к Хмельницкому, да и Поляки и затяжцы начали разбегаться от него. 11 сентября состоялась козацкая рада. Козаки решительно заявили, что они не хотят сражаться против Москвы; общее раздражение против Выговского проявилось так сильно, что его едва не убили. Он должен был удалиться из рады, которая вслед затем провозгласила гетманом Юрия Хмельницкого. Выговский после этого счел свою роль, как козацкого гетмана, оконченной и отослал Хмельницкому знаки гетманской власти. Однако, не оставляя все же своего плана – оторвать Украину от Попыли, он старался влиять в этом направлении и на нового гетмана, и деятельность его в этом направлении не была бесилодна. Но окончилась она очень плачевно: несколько лет снустя бывший гетман был расстрелян польским полевым судом по обвинению в измене, выразившейся в намерении произвести восстание против Польши. Обвинение было, несомненно, совершенно неосновательно, да и с формальной точки зрения самый толевой суд над таким важным лицом, носившим после гетманства титул киевского воеводы, был вопиющей бесправностью и характерным проявлением полной дезорганизации польского управления.
