Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Я вернулся в свою комнату, надел шерстяную водолазку, тёплые леггинсы, рабочий комбез, выстиранный и приятно пахнувший кондиционером. Всё время я ждал, что кто-нибудь ворвётся ко мне и помешает, но сунуться никто не рискнул.

На улице я гордо прошёл мимо Макеева, едва ли не зацепив его плечом. Он смерил меня взглядом и неприлично принюхался.

– Скоро… опять потечёшь… Не уходи, старик… Ну?

– Потеку – прибегу! Будешь мои «бо-бо» кошаками да собаками заговаривать. А пока… пока, мой альфа…

Я спустился под землю. Кристаллы встретили меня тихим потрескиванием. Знаете, когда осторожно ступаешь на тонкую ледяную корочку, раздаётся приятный, негромкий, мелодичный хруст? Именно его многократно приумножало эхо в тоннелях, и, отражаясь от каменных стен, выводился необычно колоритный звук, похожий на экзотическое пение. Я прижался щекой к породе. Почему я ощущал присутствие в ней александритов? Каждый раз, начиная взламывать земную кору, я безошибочно находил крупный кристалл, вот и сейчас я услышал тихий треск.

 – Говори… я слушаю! Что я ещё сотворю со своей жизнью? – произнес я, мой организм отозвался ноющей болью внизу живота.

Секс с альфой действительно убирал неприятные болевые симптомы и тяжесть, но… сам процесс… Почему, трахаясь с Макеевым до течки, Лерой Дарси не ощущал ни унижения, ни стыда? У омег ТАКОЕ восприятие мира?! Как же они живут с такой болезненной чувствительностью ко всему? Слабые и нерешительные, они рожают детей, терпят злость обделённых природой бет и самодурство альф, заявляют о своих правах и даже, не осознавая своей значимости, меняют этот безумный мир.

Луиджи Сесилиа продал душу дьяволу в погоне за счастьем для своего ребёнка.

Я отдал тело.

Вспомнил жадные ласки Свята – засосало под ложечкой. Тут же захотелось в постель под одеяло, под тёплый бок. Вот почему я не хочу быть омегой! Я не могу позволить себе потерять контроль над собой и пространством вокруг себя. Я – мужчина, и у меня есть, что защищать. Омега всегда подсознательно стремится найти сильного доминанта, который облегчит жизнь, приласкает и защитит от невзгод. Альфа, который заявит права на омежку, потребует взамен подчинение, страх и покорность. А любовь… просто химия тел? Её себе омежки придумали, чтобы оправдать свою бесхребетность в семье? Меня ТАК ВОТ любят, и ничего, что муж рычит сквозь зубы, ходит налево и изредка распускает руки. Он же… мой, он же всё равно возвращается ко мне… Он же… меня… любит?

Из раздумий меня вывел странный нарастающий гул, я обернулся и увидел облако пыли, наполняющее туннель…

Всё следующее было мне поведано много после, но не рассказать этого сейчас означало бы лишить вас понимания дальнейшей истории моей сумасшедшей жизни…

Свят быстро схватил красивого итальянца за руку.

– Поговорить… надо! – прорычал Макеев. – Ты… с ним сблизился и очень сильно. Он… тебя любит, я это вижу, потому что САМ его люблю. Я… не самая лучшая находка в его жизни, но я его не оставлю! Поэтому…

– Он, находясь со мной, всякий раз выбирал вас. Поэтому между нами ничего не было. Хотя я уже был готов…

– Ты всегда такой до тошнотиков правильный и вежливый? Будешь всегда расшаркиваться и отходить в сторонку, потеряешь что-то очень важное.

– Я вас… не понимаю, – янтарные глаза делаются немного холоднее, на бледных щеках вспыхивает паутинка румянца.

– Всё ты… понимаешь! – цедит Свят небрежно. – Ты ведь всё-таки бета, и можешь…

– Вы слышали, он всем велел улетать с Дорана, а для меня не нашёл даже слов прощания.

– И тебе стало так себя жалко, что ты поджал хвостишко и пытаешься свалить «по-бырику»? На меня старик так никогда не смотрел, мать твою! А ты?! Чего бежишь?!

– Вы чего от меня хотите?! – Макеев с изумлением наблюдает, как бета взрывается гневным негодованием. – Я сближусь с Лером, и у него будет вновь спровоцирован реверс! Готовы… жертвовать сыном?!

– Конечно, нет! – на сдавленный рык Свята оборачиваются все на площадке.

Фаби вдруг смело вонзает крепкие острые ногти в предплечье русского:

– А если та-а-ак, не ведите себя, как туповатый пещерный человек, а вновь… станьте для Лера единственным и незаменимым. Сейчас… у вас создаётся семья, не понимаете? Вы с ним – пара. Я – лишний, хотя бы потому, что… – бета умолкает и прокусывает губу, но Макеев ждёт жестоко и упрямо, – что я не смогу ни дать семя, ни родить от него!

– Уедешь? Сбежишь? Но он через пару часов опомнится и на стену полезет от тоски.

– А вы… на что? Любите его, и боль затупится, а потом сойдет на «нет».

– Он не простит меня… – Макеев разводит большие сильные руки в стороны.

– Он простит! – уверенно отрубает Фаби. – Или я совсем не знаю Лероя Дарси!

– Что мне ему от тебя передать, парень? – вдруг глухо спрашивает Свят, а Нери опускает длинные ресницы.

– Скажи, что я… не чувствую себя брошенным и преданным, и за это я ему благодарен. Лер всё сделал правильно. Скажи, что он – настоящий альфа, был им и будет даже в… – Фаби вдруг, не договаривая, обрывает фразу. – И ещё скажи, что я… его всегда буду помнить, как бы миндально это не звучало.

– А что ты сделал… ради этой великой любви, бета? – рыкнул Свят с сарказмом.

– Я избавил его от мучительного выбора, альфа, и отпустил… – Нери вальяжно отсалютовал.

– А у самого, лапочка… сердце в хлам?

– Не твоя забота! – а губы у итальянца всё же дрогнули!

– Ты… такой же великодушный дурень, как и сам старик. Нашли же вы… друг друга…

– И потеряли… Позаботься о нём, пожалуйста. Он слабее, чем кажется, особенно, когда сам себя загоняет, – Фаби ещё раз окидывает собеседника долгим, пристально-печальным взглядом.

– Без тебя это знал, Лапочка! – огрызнулся альфа. – Не были бы соперниками, могли бы подружиться.

Бета чуть улыбнулся:

– Ты такой же невыносимый нахал, как и Лер… Абсолютно непробиваемый, твердолобый и… настоящий. Но с тобой тепло и спокойно, да, Свят Макеев? Ты можешь любить на разрыв аорты и до гробовой доски. Мне не тревожно оставлять на тебя дорогого мне человека. Просто поддержи его и не дай совсем опустить руки.

– Обещаю! – русский как-то странно подмигнул. – Странно всё-таки, что старик до тебя не добрался. Ты – редкостная лапа, малыш, хоть и бета!

Пока два настолько непохожих человека переговаривались, попеременно взрываясь друг на друга, на них грустно смотрел Владмир Радов. Ему был глубоко симпатичен Фабио с его терпением и хорошими манерами, этот красивый юноша, несомненно, сдерживал бы отца и стал бы его украшением и надёжным тылом. Но Макеев... вызывавший ранее только негодование и злость, почему-то сейчас казался прирученным и потерянным без Дарси. Синие глаза смутьяна и балагура, останавливаясь на поджарой фигуре отца, вдруг становились тёплыми и нежными, словно в Лерое сосредотачивался весь мир Свята. Мирро тяжело вздохнул и повернулся к Анри, чтобы рассказать ему о своих печалях, но взгляд чеха натолкнулся на Роука. Роше уже заканчивал странно тихий глухой разговор с Дэвом, делая слабый взмах руки в сторону Свята и Фаби.

Макеев внезапно весь подобрался и напрягся, Роук в нерешительном смятении стоял за их спинами, не решаясь начать говорить:

– Что?! – глухо спросил Свят, видя нехорошую бледность, заливающую широкоскулое добродушное лицо Дэва. – Рожай живее!

– Вы… это… оба держитесь… Там землетрясение и обвал… в туннелях разработки. Задел старосты за…валило пять минут назад. Он не вышел… остался внутри… Делать-то… что? – у великана мелко тряслись руки и губы.

====== Часть 19. ======

Свят быстро крутанулся на месте, словно искал взглядом точку опоры или способ опровержения слов Дэва. Но сильнее его самого вряд ли кто-то хотел проснуться и стряхнуть с плечей этот невероятный, немыслимый бред. Никто из людей вокруг не проронил ни звука. Все стояли, как громом поражённые, и смотрели на Макеева, как-будто от его реакции зависело всё, абсолютно всё и решения в том числе.

А потом… началось что-то очень похожее на панику в рядах молодых солдат, где только что убили боготворимого полководца: зайцы, захлёбываясь истерикой и слезами, метнулись в сильные руки Роука, Ланс приобнял сжавшегося и схватившегося за живот Рыжика, Мирро в полуобмороке оседал на колени Анри. Только Фаби стоял, как в почётном карауле, широко и неестественно расправив плечи и спину, стоял, словно прислушивался к собственным ощущениям и искал всему логическое объяснение. Свят был поражён, что нежный и воспитанный итальянец был настолько сдержан.

Макеев схватил бету за руку, понимая, что взаимная поддержка нужна сейчас им обоим. Фабио вздрогнул и сделал судорожный выдох. Значит, боль проглотил и молча перетерпел?! Млять, и это когда надо всё выпускать наружу и неистово орать, что всё будет хорошо!

– Быстро, Лапочка! Времени в обрез! Бегом в демонстрационную! Там есть план разработки и схемы расширения заделов. Мы всегда зарисовывали все продвижения, чтобы не заблудиться в туннелях! А Лер в этом вопросе был особенно щепетилен!

– Дело говоришь! – Полански уже срывался с места. – Там везде есть укреплённые на случай обвалов места и воздушные карманы! Роук, приходи в себя! Анри, оставайся с мальчишками, дай им всем по литру успокоительного! У Рыжика живот скрутило от стресса.

Док махнул рукой, бегите, мол, без вас разберусь!

Мужчины, не теряя ни минуты, бросились в демонстрационную комнату, благо, она была на первом этаже пристройки жилого корпуса, и начали выкачивать на экран схемы. Фаби уставился на раскидистый план, напоминающий широкую реку с множеством извилистых притоков.

Свят и Майлз, стоя плечом к плечу, водили пальцами по интерактивной доске, напряжённо совещаясь. Только Макеев отвлекался глазами на бету, блуждающего где-то в своих мыслях.

– Лер не растерялся, Брук! – уверенно говорит Макеев, мулат согласно кивает. – Он, наверняка, двинулся, в левое крыло, где отстроено укрытие с запасами кислорода. Вот оно! Ему должно было хватить времени, чтобы туда добежать! – бледные мужчины снова поймали свои взгляды и снова согласились друг с другом. Так легче было принимать шокирующую реальность.

Свят холодел. Именно так он и придумал расстаться с Лерком. Инициировать свою гибель под обвалом в выработке. Вот ему ответ лопатой, да по тому же месту! Только тогда всё было фейком, а сейчас Дарси под толщей земли бережёт глотки воздуха, который Макеев жадно глотает полной грудью. Свят вытер краем футболки лицо, потому что холодный, противный пот собирался на лбу и на кончике носа.

– Он… совершенно точно… жив, – вдруг раздался спокойный, механический голос Фабио Нери. Юноша сжимал в руке висящий на груди кулон из кристалла александрита, а сам был, как натянутая тетива.

– Конечно же, он жив, лапа! А иначе и быть не может! Моего Лера так просто не уделать! – обрадованно взрывается неутомимый русский бес. – И мы его очень скоро достанем! Майлз, готовь Чёрного Землекопа!

Так мы, поселенцы Дорана, однажды окрестили огромную горную управляемую машину с частичными автоматическими функциями. Землекоп рыл дополнительные туннели, колодцы, воздуховоды, как самостоятельно по настроенной программе, так и путём пилотирования человеком.

Майлз воззрился на Свята, как на буйного сумасшедшего:

– И кто, спрашивается, рискнет копать над живым Лером?!

– Я! – запальчиво рыкнул Макеев. – Кто же, папу твоего, ещё?! Кому я такое доверю?!

– Ага, счас! – Брук потёр шею сзади у основания. – Ты у нас оперативник? Оперативник! Вот и действуй оперативно. На Землекопе буду работать я, а твоя задача грамотно рассчитать глубину раскопки и вовремя достать Лера из земли. Сколько, по-твоему, у нас… ещё есть времени?

– Не более получаса! Я отслеживаю, исходя из запасов кислорода в убежище. – вполголоса проговорил Свят, посмотрев на часы. – Поторопимся! Я возьму надземный эхолот и прощупаю поверхность. Выгоняй машину!

– С папой… точно… всё будет в порядке? – раздался неживой сдавленный голос Пая за спиной.

– А вы что здесь забыли?! – прорычал Макеев; все сыновья Дарси стояли в демонстрационной, бледные и взволнованные.

Нервозность в план по спасению не вписывалась. Свят сам еле держался, чтобы не взвыть по-волчьи тоскливо и не изгрызть ногти по локоть, даже молился на ходу, прихватывая ладонью медный крестик. Стоило вести себя более мужественно, но неведение всегда порождает страх, даже у очень сильных и уверенных в себе.

– Он жив! – снова, как заклинание повторил Фабио. – Камни… поют.

Свят покосился на итальянца, списывая странное изъяснение на нестабильное нервное состояние юноши.

В доме остался только Луиджи, которому Роше предельно строго запретил покидать койку и горизонтальное положение. А все остальные, как один, бросились к определённому координатами участку земли за поселением. Это, на всеобщее счастье, оказалась небольшая поляна за холмом, под которым и располагался забой. Рыча и гудя, на поляну выехал громоздкий Землекоп. Макеев выстрелил в землю эхолотом, жадно и цепко всматриваясь на изображения объектов на экране. За два года эту часть Дорана поселенцы изрыли, как трудолюбивые кроты.

– Это вроде похоже на тело! – произнёс Свят, советуясь с Лансом и Роуком. Последний пожал плечами. – Времени на раздумья всё меньше! Ну? Похоже на тело?!

Фаби, покачиваясь бродил по поляне, за ним пристально наблюдал Мирро. Казалось, итальянец уже не просто не в себе, а в некотором трансе. Наконец это попало в поле зрения Свята:

– Лапа, ты чего там колдуешь? Не переживай! Мы его вытащим!

– Н-н-нет… Свят… не то что-то… Кристалл не поёт. ЕГО ТАМ НЕТ! – теперь на Нери все посмотрели – то ли с жалостью, то ли с тоской.

Ланс незаметно покрутил у виска, но Макеев быстрым шагом подошёл к юноше и встряхнул:

– Слушай, лапа, тут всем… очень хреново! Но и ты нас не пугай! Чего там тебе кристалл не поёт?

– Лера тут нет… я обошёл всю поляну. Просто поверь мне, Свят, – прошептал бета, сжимая александритовый кулон в ладони. – Ты умный… подумай ещё… куда ОН мог пойти?

– Ты понимаешь, что сейчас… если ты тупо загоняешь, мы просто потеряем время, и Лер… – руки альфы легли на плечи Фаби.

– Я принимаю весь груз ответственности на себя! Поверь мне! – с отчаянием в горящих глазах воскликнул юноша и вцепился в руки Макеева.

– Свят! Время! Сколько пластов и откуда я срезаю? – прокричал из кабины Землекопа Майлз, напоминая о себе и о стремительно утекающем времени.

Но Макеев уже вынул распечатку задела Дарси и метался по веткам проходов воспалённым немигающим взглядом.

– Какого… органа, парень? Меняешь план?! На основании чего?! – прокричал подбегающий мулат.

– А такого, что Лапочке было дано знамение. Как думаешь? Ну да! Если предположить, что обвал начался с западной части, то Лер погнал в противоположную сторону… Плохи дела… Если он зашёл в эту ветку, тут есть лишь одно укрытие, тот титановый козырек, которым укрепили год назад осыпающийся тупик. Лер мог наполовину залезть под него, чтобы защитить голову и грудь. Но если так и обстоят дела, у старика уже… практически не осталось воздуха.

– Операцией руководишь ты! Твоё решение, Свят? – резко выдохнул Майлз вздрогнувшими серыми губами.

Макеев скрестился с прямым взглядом золотых глаз беты, читая в них уверенность и странное спокойствие.

– Перемещаемся вот сюда, Брук! У нас на все телодвижения пара-тройка минут, не более!

Майлз негромко выматерился. Землекоп летать не умел, да и надо было снимать закрепление с землёй.

На новое место Макеев и Нери примчались первыми без дыхания, обогнув холм. Следом подоспели остальные. Свят тут же приладил к земле эхолот. Фаби широкими шагами мерил площадку, на ней, к великой досаде русского, росло несколько каштанов с мощной корневой системой, что могло помешать диагностике.

Макеев выстрелил, Нери встал на колени, беззвучно молясь в ладони, где светился кристалл:

– Пожалуйста, не молчи! Ты же привёл нас сюда… Укажи, где Лер? – он резко оглянулся к притихшим поселенцам. – Дайте мне ваши кулоны!

Когда ладони итальянца наполнились кристаллами Дарси, он закрыл глаза и застыл, потом начал медленно двигаться по земле.

– Вот, Майлз, похожий на тело физический объект, – Макеев указал мулату направление, куда, как завороженный, пошёл Фаби. – Теперь слово за Лапочкой!

Брук выгнал Землекопа на середину леска, безжалостно вывернув из земли один из многолетних каштанов.

 – Я стою над его головой…

Первым тихий шёпот беты услышал Свят и подлетел с прибором, грубо оттеснив юношу, выстрелил: на экране радара чётко вырисовывались очертания нижней части человеческого тела. «Слава тебе, Господи!» не воскликнул только механический Землекоп.

– Ма-а-айлз, быстро и сразу снимай четыре пласта! – Макеев подхватил бету и на руках отнёс к остальным.

Нери будто разом покинули все силы, он схватил Свята за предплечье:

– Спаси… его, пожалуйста, спаси!!!

– Если ты прав, лапа, то старика спасёшь именно ты!

Землекоп, пилотируемый Бруком, с сантиметровой точностью снял два кубометра земли. Свят на троссе слетел в котлован, выстрелил, поднялся:

– Ещё два… последний уменьшай на двадцать сантиметров. Не зацепить бы… – проорал русский в передатчик, ибо Землекоп производил достаточно шума.

На зубах у всех скрипел песок, лопались капилляры в глазах от пыли, сдавали нервы…

– Уверен? – спросил Майлз.

– Жми, давай, твою душу Богу в рай!!!

Рёв огромной машины…

Два быстро снятых пласта…

Ковш противно царапает серебристую титановую поверхность козырька…

Все альфы, как по команде, спускаются вниз, где Свят и Фаби, едва ли не голыми руками, отрывают из земли неподвижное серо-коричневое тело…

Первым увидел тёмную руку Пэтч, захлёбываясь криком, парень схватил её… Когда Макеев осторожно, но быстро вытянул Лера из-под козырька, все увидели, что на лицо старосты была наброшена куртка…

Анри оттолкнул Свята:

– Не дышит! Все назад! – влажным полотенцем док вытер неподвижное, немного отёкшее от удушья лицо. – Старик, не подводи нас! Молю! – разорвал ворот водолазки, стягивая с плеч комбез.

Искусственное дыхание и непрямой массаж сердца в исполнении Роше были в тот момент верхом профессионализма. И вокруг… почти никто… не дышал. Фаби держал левую руку Дарси, Пэтч – правую. Макеев сидел на корточках в голове Лера, не мигая уставившись в одну точку и яростно кусая указательный палец. Сзади навис Мирро, обнял русского беса за плечи и просто поцеловал в щёку:

 – Спасибо, Свон, ты его достал… Не дал остаться там, в темноте… – в чёрных глазах красивого чеха стояли слёзы.

– Не хорони его! Не смей! – глухо процедил Свят, а сам с благодарностью стиснул тонкое, крепкое предплечье парня.

Анри уже готовил какую-то инъекцию, быстро делал укол, и снова нажимал и давил на грудь Дарси, попеременно приникая к сухим губам пострадавшего собственным ртом.

Наконец что-то с треском разорвало тишину. Это хрипло кашлянул Лер, потом с диким свистом сделал первый скрипучий вдох… Все бросились к лежащему, но док раскинул руки, как крылья, останавливая неконтролируемый радостный порыв…

По щекам Макеева вдруг потекли слёзы, он притянул к себе Мирро и спрятал лицо на груди юноши.

– Слава Богу! Слава Богу! – покачивая вздрагивающего мужчину, повторял Радов. – Господь Всемогущий, спасибо тебе, не оставил! Слава Богу! Слава Богу!

Роше откинулся назад, опираясь на руку и вытирая крупный бисер пота со лба; он даже не мог улыбнуться, ибо от перенапряжения просто сводило каждую мышцу. Потом француз осторожно ощупал длинное, поджарое тело Лера на предмет переломов и вывихов. Дарси слабо качал головой.

– Помогите… мне его… в лазарет отнести, – наконец выдавил из себя Анри.

Майлз и Свят погрузили Лера на захваченные из поселения мягкие носилки. Вдруг Дарси промычал что-то и махнул рукой русскому, подзывая к себе. Роук перехватил ношу, а Свят склонился над своим ненаглядным.

– Руку… – прошелестел Лер, что-то вложил в протянутую ладонь Макеева и потерял сознание. Свят глянул и снова проглотил горький спазм в горле, это был александритовый кристалл.

В столовой, пока все приходили в себя от пережитых потрясений, Фаби и Мирро рассказали историю одинаковых кулонов:

– Лер нащупал сенсором этот симметричный кристалл в форме цветка лотоса и хотел его достать в целом виде. Но не тут-то было! Лепестки отламывались сами собой, а Лерой приносил их по одному и делал для нас кулоны. Видите, какая удобная выемка на конце каждого? Он смастерил глухую петлю из каучукового шнурка на неё, чтобы носить на шее. Он просил не обрабатывать кристаллы, не огранять, в общем, сохранить их первоначальную форму. Фаби только потом понял, что кристаллы связаны между собой; своеобразные передатчики, чувствующие друг друга и своих хозяев. Лер нашёл их одиннадцать штук. Для себя, всех нас и Луиджи… А теперь добыл последний камень, двенадцатый по счету, для Свята. Фаби услышал Лера под землей, потому что кристалл был в его руках.

– Он поэтому… так рвался в забой… – Макеев закрыл лицо руками. – Вот дура-а-ак!

– Он чувствовал, что может не успеть достать последний лепесток, – тихо произнес Фабио. – Он… сказал мне это на ухо, когда велел улетать с Дорана…

– Кстати, об отлёте! – раздался злой серебристый голосок Луиджи Сесилиа. – Пора собираться, я больше никого не могу ждать! Фабио и Майлз летят со мной. Свят Макеев, вы более не работаете на мою организацию. Но я намерен поддерживать связь с мистером Дарси, тайно, естественно.

– А не многого ли вы хотите, сеньоре? – глухо процедил Свят.

– Это личная просьба Лера, я ношу под сердцем его сына, – светлейший князь поджал губки.

– Фабио Нери связан со стариком или… вам это непонятно? – с нажимом произнес Макеев. – Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, как эти двое… друг друга любят…

– И ты, Свят, отдашь своего Лера? Может, хватит его делить, как приз за взятие высоты? Если никому не нужен, заберу я! – зелёные глаза омежки опасно блеснули.

Но бета поклонился, приложив руку к груди:

– Пока я на службе его высочества, он повелевает моей судьбой, мистер Макеев! Пока Лер…

 – Пока Лер что…? – вызывающе прорычал Свят. – Камни… ещё что-то тебе напели, лапа?

– У Лера стремительно поднялся уровень эритроцитов и немного ХГЧ… Это невозможно, но это так. Можно предположить, что наша Химера в положении, – произнёс Роше.

У Майлза и остальных альф отвисла челюсть, мальчишки покраснели, а потом взорвались довольными воплями. Макеев во все глаза смотрел на Нери, который и не думал удивляться.

– Ребёнок? Значит, пути назад нет… Фаби… лапа… уж прости! – Свят развёл руки в стороны.

– Я… всё понимаю… Заботься о Лере… Ты сильнее его в вопросах самозащиты, не давай растрачивать себя, делать глупости и тосковать… тоже не давай, – юноша грустно улыбнулся.

– Не попрощаешься? Он же скоро очнётся… – Макееву было неловко и горько.

– Я посидел рядом с ним и убедился, что опасности для его жизни нет… с меня довольно. Я и так на грани срыва из-за невозможности что-либо изменить, – итальянец удерживал обрывки гордости, но голос глох, и глаза уже не видели из-за набегающих слёз.

– Тогда сбегай, лапочка, раз нет сил! – и Фабио ушёл вслед за князем Андорры.

Все наперебой похлопали Макеева по плечу, на что он лаконично заявил, что положительного теста с двумя полосками ещё не лицезрел.

Потом Роше и Свят провожали большой пассажирский эйршип со странным, щемящим чувством. Мирро долго и нежно целовался с Анри, а док обнимал и оглаживал длинное, гибкое тело маленького чеха, что-то шептал ему на ушко по-французски и не мог насмотреться на своего столько пережившего мальчика. Свят как-то по-отцовски душевно обнял Леркин выводок, поцеловав в тёплые макушки и пожелав держать «хвост пистолетом». В общем, в оконцовке разревелись практически все.

Когда судно, монотонно загудев, поднялось в воздух с пол-оборота, Макеев и Роше, не оглядываясь, двинулись в лазарет.

На этом история без меня в сознании окончена!

Я нехотя приоткрыл один глаз. Последнее, что я помнил – это пылевое облако, вырвавшееся из правого туннеля, и мой отчаянный рывок последнего лепестка кристалла из упрямой породы. Потом я побежал, лихорадочно соображая и оценивая ситуацию. Откровенно, я подтупливал, как омега в истерике, но всё же вспомнив о наличии кое-чего между ног, собрался и сориентировался насчёт небольшого титанового козырька. Свят тоже, когда поразмыслит и продиагностирует обвал, должен о нём подумать… А хватит ли спасателям времени это понять?! Паника прикоснулась прохладной от пота ладошкой где-то между лопаток. Липкий страх пополз по телу.

«НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!» – сквозануло в голове, кристалл в руке потеплел, словно выпил страх через поры моей кожи.

Вокруг уже не было видно ни зги, воздух напитался пылью и скрежетал на зубах. Я добежал до опоры, напился, смочил остатками воды из фляги куртку и, накинув её на голову, полез под козырек. Потом в кромешной темноте мне на ноги обрушилась неимоверная тяжесть, и я приготовился к неизбежному. Пока я мог урывками собирать остатки воздуха, я держался, но когда лёгкие и виски сдавило, я едва ли не заскулил, как щенок. Сколько прошло времени я не знал; сколько мне придётся задыхаться, даже думать не хотел. Мочевой пузырь раза два порывался постыдно опорожниться от ужаса, но я сильнее сжал александрит и от души помолился за своих детей и их здоровье, договариваясь с Господом нашим, чтобы хотя бы они избежали злоключений на Земле. Потом я начал жадно открывать рот, водя в нём сухим, распухающим языком и, наконец, прохрипев, отключился от моей невесёлой реальности.

Кажется, я слышал, будто во сне музыкальный треск вокруг. Потом до меня долетел слабый голос, больше похожий на шелест:

– Старик, не подводи нас! Молю!

Потом вода каплями на языке… Настойчивое насилие над моими губами, и воздух, подаваемый толчками в лёгкие. На мою бедную грудную клетку монотонно и не слабо давили, а я выплывал откуда-то из страшного забытья, выгребая руками и ногами, потому что безумно хотел жить. Внезапно спазм отпустил горло, и я судорожно вздохнул пополам с болью и хрипом. Я взмахнул рукой, устремляясь невидящим взором вперёд… и увидел над собой Свята. В синих глазах плескалась тоска вперемешку с болью.

– Руку… – мой голос больше напоминает шипение сорванного воздушного шланга. Я вкладываю в ладонь этой сволочи добытый с таким риском кристалл, и всё опять засасывает в губительный смерч беспамятства.

– Пить! – шепчу я осторожно, ощупывая реальность всеми органами чувств. Жив! Мне за щёку тут же закладывается трубка, из которой по каплям поступает вода. Кисть моей слабой руки, отягощенной капельницей, поглаживают, потом целуют… Я скашиваю мутный взор и вижу у своей кровати Свята. За его спиной Роше деловито рассматривает рентгеновские снимки. Все, блин, при деле, а я, как всегда, кисейным омегой выхожу из очередного обморока!

 – Лер, ты меня слышишь? Нас узнаешь? – спрашивает док.

 – Да, – пытаюсь облизать губы, но язык стал чуть ли не вдвое больше прежнего. – Двое самых… сволочных альф… на… Доране… и оба… на мою… голову…

Макеев обнял меня сзади ногами и руками, потираясь губами о шею. Я молчал, терпя острые всполохи возбуждения. Течка-то моя продолжалась! А Свят жадно вдыхал мой аромат и осторожно касался кожи, не позволяя себе ни нетерпеливого принуждения, ни грубости. Помимо цепочки с жетоном и крестиком на его груди теперь красовался каучуковый шнурок с александритом. Чёртов альфа не дал мне и пары дней отлежаться в лазарете, утащил ко мне, теперь уже к нам, в комнату… и нежил в объятиях уже пятый час с перерывами на туалет.

 – Свят…  – М-м-м-м?  – Ты бросил курить?  – Да.  – Всё… бросил курить?  – Да.  – А пить?  – Почти…  – Сейчас не хочешь?  – Нет… м-м-м… Отделаться от меня пытаешься?  – Пытаюсь немного продохнуть. Ты ж влип в меня намертво!  – Не… понимаешь, почему?  – Пони…маю, – мой голос севший и ещё хриплый.  – Ты едва ли не погиб и хочешь, чтобы я… Прости! Я… так не хотел тебя оставлять. Меня отзывали с Дорана, я не мог не подчиниться. И… когда я увидел тебя, чёрного от земли и недышащего, я осознал, что чувствовал ты, узнав обо мне. ПРОСТИ. Это… так больно и страшно, что не передать… Я и сам хотел… перестать дышать, Лер… Лерка мой! Мой! Люблю! Макеев уткнулся лицом между моих лопаток, сопя в спину:  – Сможем ли мы всё вернуть… после моего предательства, Лер?! Бей, сколько хочешь, только не будь таким отрешённым и холодным… Ты… другой, Лер…  – Да, твой Лер умер вместе с тобой. Тот, кого ты приручил, заразил лёгкой формой пофигизма и… Ладно, не хочу об этом. Устал! Свят, я устал! Я ещё не переварил новость о своём залёте… Хоспади, ну и бред!  – Я тебя люблю! – упрямо твердил мне в спину русский бес.  – Колдуешь, что ли?! Люби ты… кого хочешь!  – ТЕБЯ хочу!  – Уже похотел, скотинище! Ты соображаешь, что я теперь должен перестать курить, пить любимый кофе… пить вообще?! И всё из-за одного придурка, который не удержал узел!!! Погоди, так… ты это сделал… не в экстазе?! Я резко развернулся:  – В глаза смотреть и не лгать!!! Специально???  – Да. Твой ребёнок будет только от меня! – прорычал Свят. – Или ты хотел Майлза в отцы?! Или ещё кого-нибудь?!  – А с чего ты решил… что можешь вот так просто воскреснуть, заявиться ко мне и наложить лапы на отцовство?! – я начал свирепеть, мой голос, не выдержав напряжения, сорвался с баса на тенор.

 – А мне надо было тебе предварительно подать заявку и анализы сдать, что ли?!

Вошёл Роше с какой-то питательной бурдой для меня и горсткой витаминов.

– Орёте так, словно твои пацаны и не уезжали, – устало процедил француз. – Лер, пора поесть!

– Ты готовил? Бли-и-ин, а нормальную еду мне не положено? Химию принимать отказываюсь!

– Сейчас съешь это. Организм твой ещё не совсем перестроился, но, учитывая твоё интересное положение, на первых порах, давай, исключим жареное и копчёное. Знаешь, что такое ранний токсикоз? – спокойно говорил Анри, уже привыкший к моим истерикам.

– Не знаю и знать не хочу! Каша-то хоть какая по тарелке размазана?

– Варил овсянку.

– Сойдёт!

– Витамины нужны для плода! – настойчиво вещает измордованный док.

– Корми меня с плодом нормально и ладно! – упрямо надулся я. – И нефиг, кстати, мне повышать количество альф на один квадратный метр!

– Завтра прибудет повар! – док щупает мой лоб и выразительно смотрит на Макеева.

Я ловлю эту ментальную переписку взглядами и взрываюсь негодованием.

– Опять, что ли, трахаться?! Нет, не хочу! Я в забой!

Меня зажимают в тиски. Рядом рычит от безысходности альфа и потом… я понимаю, что свободен. Анри приподнимает бровь, а Свят, раскачиваясь, встаёт с постели.

– Лер, делай, как хочешь… Только береги себя, второго несчастного случая с тобой… я не вынесу… Правда! Это слишком, даже для такого, как я…