Текст книги "Истинный облик Лероя Дарси (СИ)"

Автор книги: Марьян Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

 – Мирро, Мирро, малыш!!! Опять? Тихо, мой хороший! – я обнимал бедного юношу, пока Анри заряжал капельницу. У чеха дрожали губы:  – Пап, ну почему?! Я такой плохой человек?! Почему я не могу иметь малыша?! Я так молился, так просил! Я бы сделал всё! Всё! – прерывисто шептал Влад, цепляясь за мою одежду.  – Я знаю, мой Мирро! – шепчу в самое ухо и вкладываю в ладонь сына горячий, словно солнцем нагретый кристалл. – Верь мне, люблю тебя… Когда-нибудь… твоя мечта исполнится, а пока наберись терпения и сил… Твой ребёнок не должен родиться под колпаком на проклятом Доране. Слышишь, Мирро? Ты поэтому так страдаешь… ты сам ему не хочешь такой судьбы. Парня выгибает в жестоком приступе боли:  – Лер! СВОЛОЧЬ!!! ЗАЧЕМ?! Крик Анри тонет в жалобном вопле Мирро. В громких возгласах моего зайца Пая. В отчаянно-скорбном взгляде янтарных глаз Фабио, который стал моему сыну другом. В молчании застывших Роука и Майлза. И в странной дрожи хрупкого тела Луиджи. Почему они опять все здесь, в партере? Созерцают и судят мою боль, мои решения и мои поступки?  – Кто сюда пустил эту глупую омежку?! – взревел я. – Фаби, нам ещё одного выкидыша не хватало! Тащи его высочество подальше!  – Идиот… несчастный… нет! Нет! Нет у меня никакого… ре… бёнка! – выдыхает Лу, обвисая в руках подоспевшего Нери. – Что ты такое?! Ты… собственного внука убиваешь… лишь потому, что…  – Я его спасаю, сеньоре Сесилиа, – глухо произношу я. – Я надеюсь, что прав, и я беру всю ответственность на себя. Мирро будет ненавидеть меня, за то что я сотворил, а не себя, не сумевшего выносить дитя от любимого человека! Страдать здесь разрешено только мне!  – Та… та… мой, татеньку… – глаза Мирро полны слёз. – Никогда! Никогда не смогу ненавидеть тебя! Роше выгоняет всех из лазарета, но я не уйду, как бы он не толкал меня. Я вижу кровь, расползающуюся по белой простыне под моим мальчиком, его раздвинутые колени. Я слышу его стоны и рыдание. Я ощущаю запах неизвестных лекарств, страшный, острый, опаливающий нёбо и горло, и прогоняю всё это через себя, словно пытаюсь впитать страдания сына без остатка. Но Мирро сжимает в ладони мой роковой подарок, потому… что верит мне… послушен мне. Я – монстр, я – чёртова эгоистичная королева пчелиного улья! Я не могу сделать ни одного вздоха. Не хочу дышать… Майлз почти подхватывает меня на руки, отрывая от сына:  – Лер?! Лер?! Дыши! Анри?! Он белый, пульс нитевидный! Ему больно, он дрожит!!! Словно воспарив над своим телом, со стороны я вижу Роше, который бежит ко мне со шприцом. Укол в сгиб локтя, и моё сердце начинает оживать. Холодный пот смачивает виски, бежит по спине между лопаток.  – Ребёнок… мёртв? – хрипло выдавливаю из себя.  – Да, – чуть слышно шепчет Анри. – Всё кончено!  – Мирро? – облизываю пересохшие губы, смакуя глотки воздуха.  – С ним… всё будет в порядке… Самоаборт прошёл чисто, без осложнений. Срок плода полтора месяца. На здоровье Мирро это не отразится. Он быстро восстановится.  – Слава Богу… – я уплываю куда-то с устойчивым чувством ненависти к себе. – Иногда… я жалею, что вообще появился на свет. Я испортил жизни стольких людей.

Почему мне вдруг вспомнилось это? Сочинение, которое нам задали в начальных классах…  – Лер! Лер… Лер… – ласковый голос папы-омеги. – Лер, малыш, а что ты всё-таки написал? Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?  – Пап, разве не ясно? Я хочу стать Че-ло-ве-ком. И настоящим мужчиной!

====== Часть 13. ======

– Лер, откройте! – Фаби настойчиво штурмовал дверь моей комнаты уже с полчаса. – Роук и Полански передали, что если вы опять не появитесь к ужину, они войдут без приглашения. И… мне надо поговорить, пожалуйста!

 – Малыш, уходи, – я едва узнаю свой хриплый голос. – Я болен. Какая-то редкостная зараза ко мне прицепилась. Нет сна. Нет аппетита. Нет желания дышать. Не хочу тебя инфицировать. Господи, зачем они все толкутся под моими дверями?! Почему просто не дадут мне перележать весь мой стресс? Почему не понимают, что я не могу наказать себя сильнее, чем лишиться возможности видеть их лица, говорить с ними и позволять беспокоиться о себе? Но слышать Фабио невыносимо вдвойне.  – Лер, так нельзя… Я принес кофе и свежие булочки с корицей. Я выпью чёртов кофе с тобой!!! – голос Фаби звенит натянутой струной и вдруг угасает, шелестит, как листва под ногами, еле-еле… – Лер, знаю, ты не поверишь, но… я ничего не знал… Я столько времени прожил рядом с Лу, не зная его настоящего… чем он жил… о чём мечтал… как страдал… Я его просто любил, слабого и нежного, и служил ему всей душой. Лу оказался намного сложнее… но он не убийца и не деспот! Я… сам не могу всё это принять… Мне очень больно… Я открыл дверь. По испуганным прекрасным глазам итальянца я понял, что выгляжу ужасно. Ещё бы, я старался уничтожить себя как можно тщательнее. Моё похудевшее и осунувшееся лицо украшала пятидневная щетина, грозившая вот-вот стать бородой. Запавшие красноватые глаза потухли. Между бровей пролегла глубокая хмурая складка. Уголки губ упрямо кривились. Душ мне за период самозаточения принимать не хотелось, и запах несвежей одежды и немытого тела усугублял явную несексуальность моего светлого образа.  – Малыш, ты такой дурачок… Почему тебя так волнует, поверю я тебе или нет? – я привалился к дверному косяку и взял одну булку, чтобы просто понюхать аромат свежей выпечки старшего сына. – Как… там мой Мирро?  – Он… сходит с ума… Сегодня первый день встал с постели и сразу к плите; и на нервной почве наготовил на целый полк. Ему… очень плохо. Ему нужны вы, ты… Ты!!! – Нери смотрит на меня уже как-то по-другому, и его руки чуть вздрагивают, я так полагаю, от желания ко мне прикоснуться.  – Я… сейчас даже себе… не нужен… И никому ничем не смогу помочь… Я меньше всего хотел, чтобы таким слабым и раздавленным меня увидел ты, Фабио Нери.  – Я ничего не знал!!! Я не заглядывал через спину принца в его ноутбук, не читал втихаря его корреспонденцию! Я, как последний дурак, уважал все его тайны!  – Ох, не кричи! Башка на разлом! – взмолился я. – Ну тише! Хочешь? Верю! Теперь… успокоишься? А сейчас… уходи! – меня качнуло, Фаби роняет поднос со всем содержимым и хватает в охапку меня, не давая кулём повалиться на пол. Благодаря поддержке Нери, я с трудом смог устоять на ногах. Ну, что ж, котёнок, сам напросился! Я втягиваю парня в свою берлогу и щёлкаю запором. Теперь мы с отчаянным бетой один на один в полусумрачной комнате со спёртым густым воздухом, где пахнет лишь мной. Моя рука обнимает Фаби за плечи, не пытаясь двинуться по желанному телу ни вверх, ни вниз, потому что я всё ещё наказан, я себя не простил! Что-то щёлкает в моём мозгу, и слова, которые я так долго не мог подобрать, вдруг собираются в странные мелодичные строки. Хоть убей меня, не помню, чтобы я умел подобное!  – Давай… уснём… в одной постели,

Чтоб не проснуться никогда…

И летний зной, и вой метели

Мы позабудем навсегда.

Мы просто ляжем, обменяясь

Теплом пока что гибких тел…

Уснём мы просто, не прощаясь,

Покорно выбрав сей удел…

И ты покорными губами

Моё дыханье соберёшь.

Сплетясь руками и ногами,

Ты первым на груди уснёшь…

А я, до дрожи насмотревшись,

Усну вторым, обняв твой стан…

Не долюбив, не насладившись,

И не поняв, кем был я сам…

 – Что… что это?! Кто написал?! – шепчешь ты с тоскливым надрывом. – Нет! Не смей! Не надо! Ты-ы-ы? Нет! Я и правда не хочу видеть тебя таким! Не разрешаю!!! – моё лицо в рамке твоих ладоней.

Ты осторожно касаешься моих сухих губ. Ты решился как раз тогда, когда я уже не готов принимать подарки от судьбы. Я их просто не жду больше… Я смыкаю руки в замок на гибком стане янтарноглазого беты.  – Глу-у-упый… – мой голос глохнет, – брось ты меня и выплывай сам… Я так устал, малыш… Прости, не осталось сил даже для слёз… Лу… тобой не станет размениваться, хотя… он же привёз тебя ко мне, как подношение, как жертву…  – Я… тебе принесу воды! – Фаби отчаянно вырывается, но внезапно утихает, утыкаясь лицом в мои ключицы. – ЭТО… нечестно, Лер!  – Да, малыш…  – Я помогу тебе принять душ! Хо… чешь? Нет? – Нери всхлипывает. – Чем я могу тебе помочь?  – … – по стене мы сползаем на пол, моя тяжёлая голова ложится на плечо юноши. – Я… хочу… спать… Странно, не мог… всё это время… Спа… сибо… Ты нежно и так интимно сплетаешь пальцы наших рук. Было ли у вас такое единение с любимым и дорогим человеком, когда соприкоснувшись в нескольких точках, где особенно сильно бьётся пульс, вы бы просто сидели рядом, не в силах заговорить и прервать эту магию.  – Я… побуду с тобой, можно? – Фабио обеспокоенно проводит гладкой ладонью по моей щеке.  – М-м-мм… маленький мой… – ловлю губами длинные артистичные пальцы.  – Лер? – мои волосы овевает его лёгкое дыхание. – Обещай мне! Боже, этот мальчик крушит все мои бастионы, даже не открывая огонь.  – М-м-м-м?  – Ты вернёшься!  – Я попробую…  – Нет, ты ВЕРНЁШЬСЯ!!!  – О… бещаю…  – Лер?  – Не переживай больше… Позови Роше. Мне нужна его светлая голова и какая-нибудь чёртова пилюля. Фаби потихоньку встаёт, пытаясь привалить меня спиной к стене, как немощного старика, коим я, впрочем, себя и ощущаю! Я ощущаю запах Майлза и Полански за дверью. Раздражающе громко щёлкает запор. Мой побег из мира завершён! Меня тут же поднимают сильные, надёжные руки, которых слишком много для моей небольшой комнаты.  – Осторожно! Я его сам потом прибью, заразу хроническую! – это рычит усталым голосом Анри. Похоже, я опять эгоистично решил, что мне хреновее всех… Простите меня, ребята…  – Па-а-ап!!! – меня обнимают со всех сторон. – Ты нас напугал!  – Староста, твои отгулы выбраны на год вперёд! – это Полански шутить-с изволит.  – Лер, ты это… в следующий раз, когда зароешься в очередную депрессию, хоть инструкции к действиям оставь! – это снова ворчит гиперответственный Роше; он, похоже, также не спал пару суток из-за Владмира.  – Лер, мы с ребятами так волновались, что не передать! – гудит Роук, и меня обволакивает густой мускусный запах моих истерзанных переживаниями альф.  – Фаби… спасибо! Я знал, что у тебя получится… его вытащить, – это тихий благодарный голосок Мирро, и он целует меня в шею. Всё-таки… к старшенькому я дышу неровнее всего… Под моей ладонью мягкие кудри чеха, я их глажу, не открывая глаз.  – Тата, прошу, не делай так больше! Не оставляй нас! Я чуть не помер от тоски!  – Ду-раш-ка, купи… барашка… – почему в голову лезут дурацкие прибаутки Макеева?

Макеев… Ярко-синие глаза, в которых, когда ни погляди, бесы выплясывают джигу… Насмешливый большой сладострастный рот растягивается в улыбке:  – Стари-и-ик! Признай, что ты всё-таки скуча-а-аешь! Ну прости, так надо было! Почему я знаю, что он не будет оправдываться? Не станет извиняться, взволнованно подбирая слова? Да, он опять ворвётся в мою жизнь порывом неукротимого ветра и сомнёт мою волю, как фантик от конфеты.  – Почему, Свят? Почему я?!  – Потому, что ты такой один! Желанный до мозга костей! Красивый, умный мужик за сорок и с кучей взрослых неуправляемых детей.  – Вер… нёшься? – я произношу это вслух, глядя в потолок ничего не видящими глазами, и, как последний дурак, мучительно и жадно жду ответа. Меня со стороны можно принять за кандидата в свежеиспеченные умалишённые.

 – …

 – Молчишь? Сволочь!  – Знаю, старик… Люблю тебя… до одури… Помни, ты… мой…

Я резко сажусь на постели: на моём животе спит утомлённый Мирро, рядом, с томиком стихов и кружкой крепкого кофе, сидит Роше, за столом, тоже с каким-то чтивом, встрепенулся Фаби.  – Это что за… несанкционированный ночной дозор? – хрипло рычу я пересохшим горлом. – Ну-ка, быстро несите кофе старосте! Фаби срывается было, но чёртов француз останавливает:  – Никакого кофеина, Лер! У тебя кардиограмма плохая. Поэтому пока тебе положен напиток из яблок и шиповника.

 – Сам компотик пей! Дай хоть чаю некрепкого! – вижу непробиваемое показное равнодушие в голубых глазах. – Хрен с тобой! Мирка… ты что тут?

Фаби потихоньку выходит, словно пытается сберечь интимность семейного общения.  – Он от тебя третий день не отходит. Температура у его отца была под сорок, обезвоживание и, я бы сказал, почти инфаркт, – методично объясняет Анри.  – Ха! Вот так просто мой мотор решил пошалить? – я прищуриваюсь, свет немного режет отвыкшие глаза.  – Тебе не двадцать, Лер! Пора начинать беречь себя. Давай начнём с сегодняшнего дня, а? – Анри осторожно вводит мне в ухо датчик прибора, оттягивает веки, велит открыть рот.  – А-а-а-а. Спасибо, что напомнил! – я залпом выпиваю второй стакан кисловатой тёмной бурды с довольно сносным вкусом. – Что наш Тёмный Лорд Луиджи?  – Тоже хандрил. У нас, кстати, по периметру теперь выставлена личная охрана андоррского принца. Он хочет поговорить с тобой, – официальным тоном отчитался доктор.  – Последним будет… в моём списке, – буркнул я.  – Нет, Лер. От этого разговора будет зависеть не только твоя судьба. Подумай, что тебе ему сказать.  – Нет сейчас ни сил, ни желания, док! Мирро сонно вздохнул и потёр глаза:  – Папа, очнулся! – мой мальчик полез обниматься, тихонько целуя в обросшую щеку и краснея. – Со мной уже всё хорошо! А с тобой?  – Прости! – я крепко сжимаю его в объятьях.  – Да! – просто выдыхает Влад. – Я сдружился с твоим Фаби.  – С каких это пор Фаби моим стал? – с интересом вопрошаю я, сын переглядывается с партнёром. – Эй, не молчим, или я сейчас сердиться начну!  – А что говорить? Он из-за тебя был сам не свой. Принц с ним долго общался, Фаби вышел другой какой-то. Луиджи следом, за руку его схватил! – произносит Владмир.  – Сын, не надо сломанного телефона, Фаби, если посчитает нужным, сам мне расскажет.  – Просто знай, Фабио в шоке от всего произошедшего. Лу привёз его сюда для тебя, потому что… Мои ноздри дрогнули…  – Цыц, Мирро! – рыкнул я, и в этот момент итальянец с грустными янтарными глазами заглянул в палату.  – Сеньоре Сесилиа справляется о вашем здоровье, Лер, и хочет назначить с вами приватную беседу! – вежливо сказал адъютант его андоррского высочества.

 – Приватную беседу проведём в позапрошлую среду! – я сотворил злую мину лица. Не улыбнулся никто. Неудивительно! Этот разговор обещал быть решающим в ходе многолетнего эксперимента.

 – Пусть его высочайшая светлость сам назначит время и место, а я его удовлетворю! – просто и холодно ответил я, Фабио кивнул и удалился.  – Каким бы невинным ни был Фаби, он пока ещё на службе этого засранца-князька и вынужден подчиняться его воле! – произнёс я. – Не говорите ничего такого, что можно использовать против нас же самих.  – Фаби не пойдёт доносить! – резко и запальчиво выдал Влад. Я самостоятельно вынул иглу капельницы и закрыл катетер под офигевающим взглядом Роше.  – Лер, аллё! Я, вообще-то, тут пока главный! – док аж на месте подскочил.  – А мне надо в туалет! – я подмигнул. – А потом, так и быть, продолжишь свои вливания.  – Ты не-воз-мо-жен! – простонал Анри. – Не дай Бог, чтобы твои дети после сорока стали похожими на тебя! Мы с Мирро заговорщически переглянулись. Мне действительно стало легче: мой мальчик меня простил, мои друзья все были на месте, мои руки и ноги слушались, а голова уже усиленно «варила». А ещё… мой янтарноглазый прелестник мне не солгал… Он хотел быть со мной, хотел этого так искренне, что невозможно было не поверить.

Рандеву, как говорится, состоялось через пять дней. Ровно столько мне понадобилось времени, чтобы восстановить силы и окончательно прийти в норму. С утра я даже предпринял лёгкую пробежку по территории, причём со мной на спортивный подвиг сорвались Майлз и Роук, видимо, имея чёткие указания тщательно беречь моё драгоценное тело. Я, гладко выбритый, и крайне самоуверенный, предстал перед князем Андорры в полдень субботы с явным намерением закончить всю эту затянувшуюся канитель. В комнате, где меня ждал натянутый, как струна, Луиджи Сесилиа, я увидел немного бледного Фаби. Этого мне только не хватало!  – Малышу тут делать нечего! – начал я гневаться, но князь властно поднял изящную узенькую длань и мягко меня заткнул:  – Присутствие Нери необходимо, как независимое свидетельство нашей доброй воли и благих намерений. Он будет вести протокол нашего разговора и всех возможных договорённостей.  – Благими намерениями, знаете ли, выстлана дорога в ад. Ты сам-то не против, Фаби? – я сел без приглашения на тяжёлый стул. Князь приподнял светлую бровку, переваривая мою невозмутимую наглость.  – Я не против! – Нери поджал свои спелые, соблазнительные губы. Я мучительно захотел их поцеловать, и в моём паху появилась крайне обременительная тяжесть. Лу перевёл пристальный взгляд с меня на молодого итальянца и усмехнулся.  – Вы, и правда, желаете моего адъютанта, господин Дарси.  – Не Ваше дело, сеньоре Сесилиа! – вышло строго, но, Слава Богу, не грубо. – Именно поэтому я был против присутствия тут Фабио.  – Я надеюсь, Вы, как частично альфа, сможете держать себя в руках.  – Ох, зарываетесь, ваше высочество! – я сощурился.  – Оставьте эту пикировку! – омега поморщился, словно от головной боли. – Ваш интерес от сделки: свобода молодых отпрысков и их отлёт с Дорана. Что ж, в противовес этому, мои условия будут таковы: вы рожаете сами от сильного, здорового донора, доказывая вашу омежью составляюшую и позволяя полностью обследовать ваш организм и организм младенца. И ещё… – паузы от Луиджи начинают меня по-настоящему напрягать, – …вы делаете мне ребенка. Второе, кстати, в приоритете, и будет первым пунктом Договора, который вы безоговорочно подпишите. Ручка выпала из пальцев Фаби, чтобы встретиться на полу с моей челюстью. Я нагнулся, поднял писчее орудие и положил на стол. Это позволило мне немного поплавать в нирване непонимания. Замороженный требованиями господина итальянец закусил губу до крови и молчал.  – Сеньоре Сесилиа, у вас отменное чувство юмора, если вы думаете, что я лягу с вами в постель, и у меня на вас встанет! – жёстко и холодно процедил я. – Я не привык так лицемерить! Из меня неконтролируемо попёр Свят Макеев. Да, я дал себе слово, что сделаю всё, чтобы мои дети благополучно покинули Доран, но Луиджи выбесил сильнее, чем я мог себе представить. А ведь во мне только-только укоренилось чувство долга!  – Я повторяю ещё раз свои условия, в случае повторного непонимания я буду вынужден прекратить переговоры и начать действовать с выгодой лишь для своего проекта, – я и не подозревал, что в хрупком омежьем тельце мог засесть такой мега-монстр. – Я не прошу себя любить, я настаиваю на физиологическом оплодотворении моего тела вами. От вас странным образом рождаются исключительно альфы. Я хочу поломать роковую статистику родового древа Сесилиа. Мой сын будет альфа, первый правитель Андорры, которого всем придётся воспринимать всерьёз и считаться с его решениями. Он не будет снисходительно осмеиваться придворными и иностранными министрами, как это происходило с моими отцом и дядей, как это делают сейчас со мной… Мой сын заставит уважать правящую элиту Андорры, и пошатнёт доминирующую теперь власть премьеров страны, – по лицу Луиджи скользнула тень боли.  – И исключительно во имя правого дела, вы, князь, ведёте себя, как последний мелкий засранец?! Или хотите, чтобы я вас пожалел? На этом свете много достойных и мудрых омег, которым в рот смотрят сильные мира сего. Но вы выбрали иной путь: вы умышленно сделали из группы альф подопытных крыс и тешили своё самолюбие несколько лет. Понятное дело, что это начали не вы, сеньоре Луиджи, а ваш отец или дядя. И вас они воспитали ярым, слепым альфаненавистником! Можно вырасти омегой, которого запомнят на века, или субтильным тряпочным альфой, не способным принять вовремя важное решение, – я взял у Фабио девственно чистый листок бумаги и незаметно погладил юношу по прохладной безвольной руке. Тот встрепенулся и опустил голову.  – Так хочется что-то кому-то доказать, что ляжешь под меня без любви? – я повернулся к бледнеющему от гнева Луиджи.  – В-в-вы-ы-ы!!! Вы… не смеете! В-в-вы-ы-ы… не знаете ничего! Князь, место которого всегда в тени премьер-министра! Все подписи отца, только после резолюций треклятого альфы! Ненавижу! Его снисходительные улыбки! Его ладонь на моей заднице и сальный взгляд. Хороший, умный омежка! Будь лапочкой, будь заинькой, и я дам денег на твои исследования! Я – учёный, я учусь на биолога, чтобы перестать быть птичкой в золотой клетке! А вы-ы-ы! Вы-ы-ы такой же, как все!  – Э-э-э, тише, князь! – зеленоглазый мальчик уже был готов разрыдаться, мне даже стало стыдно. Фабио подал своему господину стакан воды.  – Вы ради сомнительного омежьего торжества предали доброго друга! – жёстко ляпнул я. – Фабио, который подтирал вам сопли с восьми лет! Как вы поступили с ним? Он любит вас, переживает за вас! А вы везёте его на Доран, как красную тряпку для похотливого быка. Вы даже не соизволили посвятить его в свои планы! И после всего этого Нери не покинул вас, а продолжает служить, уж не знаю, во имя какой цели! Вы предали его, вы унижаете себя. Какими глазами вы будете смотреть на маленького альфу, рождённого без любви, ради…  – За… молчите, Дарси! – губы омеги дрогнули и поджались. Злые, шальные слёзы высохли прямо на глазах. – Или вы хотите на своей шкуре проверить, насколько принципиальным я могу быть? Я давно перестал плакаться перед альфами. Многие из них давно перестали смотреть на меня свысока. Я далеко не болтун, Дарси, и я редко повторяю свои просьбы. Затем… они превращаются в приказы, а это худший вариант, уж поверьте. От ледяного, колкого тона серебристого голоска мне стало не по себе. Очевидно, Луиджи Сесилиа не лукавил, так высокопарно и прямо угрожая.  – Итак, мы договариваемся? – делая ударение на каждом слоге, повторил молодой князь. – Или я просто делаю Вас донором спермы для себя, а потом инкубатором для живого исследовательского материала?  – Нет!!! – раненой птицей вскрикивает Фаби, и по его щекам начинают струиться слёзы. – Вы мне обещали, мой принц! Вы же… обещали, что…  – Я ждал разумного сотрудничества, а не заносчивых нравоучений на тему места и прав омеги!  – А что ж, юный любитель разумности, Вас ваши предки не научили, как подгребать к востребованному самцу по-разумному? – прорычал я, Луиджи вздрогнул и вскочил на ножки. – Да подойди ты ко мне нежной томной лапочкой, прошепчи мне на ухо сладко: «Ты такой классный, хочу от тебя ребёнка!» Думаешь, я бы устоял? Меня бы остановил только печальный взгляд Фаби за твоей спиной. Омега сжал маленькие кулаки:  – Не смей вести себя так! Ты ничего не понимаешь!  – Конечно, где уж нам? Из моей жизни сделали один сплошной секс-эксперимент без особого моего согласия! И кто?! Замороченная организация с обиженным маленьким князьком во главе! Да ты с кусочком своей власти и деньгами мог заняться проблемой какой-нибудь жуткой заразы типа гепатита С! А вместо этого ты приказываешь мне сделать тебе ребёнка… Да с тем же успехом я могу надрочить тебе в пробирку и делай себе потом ЭКО!!! Фаби подошёл ко мне стремительным твёрдым шагом и зарядил по морде, я схватил его за запястье. Мною овладевала тупая, неконтролируемая ярость, но янтарные глаза смотрели смело и прямо в душу:  – Довольно, мистер Дарси!  – Только потому, что это ты, у тебя не сломана рука, малыш! – глухо процедил я. – Защищаешь этого неблагодарного омегу? Ну-ну, в следующий раз он расплатится тобой с одним из своих партнёров. Фабио судорожно вздохнул, принимая от меня этот болезненный укол, и резко сбросил мою руку. Луиджи уже сотрясал мелкий озноб.  – Да, я такой, господа! Я просто идиот и конченная скотина! Когда дело касается чести и достоинства! Я не тот, с кем можно просто договориться, припугнув чем-то очень важным и дорогим! – процедил я сквозь зубы, крайне желая сейчас просто свалить в забой да поглубже.  – Ле-е-ер! – Фабио закрыл лицо рукой. – Хва… тит! Ты бесишься потому, что не контролируешь ситуацию… А Луиджи имеет право…

 – Имеет право ломать чужие жизни?! Я уже не говорю о несуществующем себе! Мои пацаны чем ему насолили?! Тем, что альфы?! Тем, что счастливы?! Тем, что… – мой нарастающий крик был прерван.

Омега сломался пополам и разрыдался. Такого поворота я не рассмотрел! Одно дело методично добивать сволочного князька, а другое видеть его таким жалким и раздавленным. Лу несколько раз попытался вздохнуть, но губы его посинели и распахнулись, как у рыбы, выброшенной волной на берег.  – Фаби, живо за доком! – взревел я, хватая принца у самого пола. – Эй, высочество, ну-ка, успокоился! Я ж уже почти поверил в твою решительность и силу! Ну-ка, соберись! Дай мне отпор! Покажи свои острые зубки! Я силой задрал его детское личико и увидел главную засаду: огромные зелёные глазищи, тонущие в горючих слезах.  – Чёо-о-орт! – взвыл я, прижимая мальчишку к себе. – Вот я сволочь! Давай дыши, малыш! Дыши! Сильный, да? Имеющий власть? Да тебе никогда… не на кого было положиться! Ну и кому мне теперь что предъявлять?! Вот видишь, ты разревелся, а я уже полностью деморализован! Лу, слышишь меня? Да прими ты чувства Нери или влюбись в кого! И от него рожай, кого хочешь! ПО ЛЮБВИ РОЖАЙ!!! В моих руках тонкое горячее тело – кстати, почему горячее?! – податливо выгнулось. Полувздох-полустон певуче взбудоражил слух, по ноздрям ударила волна сладкого ванильного аромата.  – Вот… маленький засранец, у тебя же течка вот-вот начнётся! – прорычал я глохнувшим от желания голосом, и мой рот наполнился слюной.  – Значит, ты не устоишь, Лер? – прошептал зеленоглазый провокатор и обнял меня за шею. – Ты такой непостижимый и непокорный, как космос… Давай займёмся любовью? Так нас и застали вбежавшие Роше и Фаби. Нери тут же замер в дверях, пожирая глазами меня и омежку, льнущего ко мне всем телом.  – Врачебная помощь ещё… актуальна? – осведомился Анри, приподнимая пшеничную бровь.  – Господи! Есть ли конец этого великого заговора?! Этой лжи?! – воскликнул я, отодрал от себя наследного принца и быстро подошёл к Фаби. Парень вскинул подбородок мне навстречу, в его янтарных глазах горели решительность, обида и боль.  – Я могу трахнуть твоего князя? – вдруг спросил я. – Ему до усрачки охота от меня генетического материала! Можно?

 – Нет! – устало и зло прозвенел голос моего беты. – Сначала, ты… трахнешь меня, Дарси! Тебя все разбирают по частям, как спецпаёк! Мне надоело просто стоять в сторонке и страдать!

Анри спрятал улыбку в карман, а Лу сладко потянулся:  – У вас пара-тройка часов, пока я готовлюсь. Не теряй времени, Фаби! Роше, мне опять нужен обезболивающий укол: низ живота тянет! Луиджи капризно надул губки. Доктор сам дышал через раз, чтобы не сорваться на призывный рык готового к предложению альфы. Наследный принц Андорры лукаво скалил белые зубки, как будто всё опять шло по его, папу его, плану!!! Я схватил Фаби за руку, и мы бросились без оглядки в мою берлогу.

====== Часть 14. ======

Укрывшись за надёжно запертой изнутри дверью, я немного плотоядно оглядел свою добычу. На юноше были мешковатые штаны цвета хаки, явно одолженные у зайцев. Всё-таки парни мои были покрупнее и пофигуристее. На узких бедрах Нери их одежда сидела низковато и крайне сексуально. А ещё была странная кофта тонкой вязки с очень длинными рукавами и сложной асимметричной горловиной. Эту штучку явно не просто так одолжил лапочка Мирро. Я улыбнулся своим мыслям. Фаби выглядел, как модель на фотосессии. Но его явно потряхивало от собственной отчаянной смелости. Парень обнял себя за плечи.  – Ну всё, расслабься, малыш! – я грузно сполз по стене на пол.  – А? – глаза Нери расширились.  – Я прекрасно тебя понял, ты дал мне повод сбежать и морально подготовиться. Ты у меня, оказывается, большая умница! И… На меня просто сели сверху и обняли, уткнувшись лицом в изгиб плеча. Мой ненаглядный тихо дышал мне в шею и молчал. А мне больше ничего и не нужно было в этот момент; лишь осознавать, что меня потихоньку пускает глубже в самую душу прекрасный юноша с трепетным сердцем, неиспорченный, безропотный, завоёванный мной до крайнего нерва.  – Маленький мой, ты приготовил слишком дорогой подарок для меня. Ты же… не хотел… быть под альфой? – осторожно спросил я, кладя горячие ладони на его бёдра чуть выше колен.  – Не хотел! – итальянец смотрел мне прямо в глаза. А его глаза были потрясающие: чуть расширенный чёрный зрачок охватывала золотым пламенем янтарная радужка, темнеющая к краю, и в тёплом янтаре вспыхивали более светлые искры, словно таяли в огне. – Так что же поменялось, Фаби?  – Я… я… себя не узнаю! – мальчишка облизывает пересыхающие губы. – Я хочу сбежать от прежнего себя, наивного и глупого идеалиста!  – Тс-с-с! – я чмокнул мальчишку в полные губы. – Именно такого Фабио Нери я и хочу!  – Хо… чешь? Тебе трудно устоять перед ароматом течного омеги! – Фаби нещадно кусает губу, это, похоже, у него превращается в привычку.  – Любому альфе будет невмоготу от такого… Твой господин – настоящий дьяволёнок! Рассчитать всё так стратегически точно! Почему он настаивает на обычном сексе? Это рискованно вообще-то! Могу ж и шейку тонкую свернуть!  – Ты этого не сделаешь, – устало шепнул Фаби. Он так уютно сидел на моих бёдрах, просто обнимая меня за плечи, и перебирал пряди отросших волос на моём затылке. Я не хотел, чтобы эта бесхитростная ласка длинных пальцев когда-нибудь прекратилась, и исчезла приятная тяжесть с ног. Мне было спокойно и хорошо, впервые за долгое время. Ни один мой прошлый омега не вызывал во мне такого желания сделать кого-то абсолютно счастливым и необходимым, как воздух. При этом я ощущал себя сильным и добрым. С Макеевым я позволял себя защитить и дать себе слабину, потому что верил: Свят скроет мои слабости и не даст никому о них узнать.  – Малыш, спасибо, что спасаешь! – выдохнул я.  – Это выглядело так, будто я… тебя приревновал?  – Ну-у-у, это у тебя надо спросить! – я хмыкнул, целуя тёплый висок парня, потихоньку возбуждаясь от его смущения. – Дай-ка вспомнить, что это было? «Нет! Ты сначала трахнешь меня!»  – Ох, я действительно это ляпнул при всех! – Фаби закрывает пылающее румянцем лицо руками. Напоказ остаются лишь пухлые искусанные губы. К ним я и тянусь, осторожно, чтобы не спугнуть, чуть касаюсь, смешивая наше дыхание.

 – М-м-м-м, – мне нежно стонет в рот самый красивый и желанный мальчик на свете. – Если… мы сделаем это, ты… – нервно шепчет Фабио.

 – Мы ничего лишнего не сделаем! Секса не будет, малыш! Не здесь, не сейчас! Не на этой чёртовой планете! Это оскорбит тебя! Хочу любить тебя, будучи свободным, слышишь? Я лишь поласкаю тебя самую малость…

 – Не… хочешь?! – Нери пытается вырваться скорее растерянно и обиженно, чем оскорблённо.  – Хочу-у-у, дурашка моя глупая, ненаглядная! Яйца сейчас лопнут, как хочу! – рычу и развратно лижу грациозный столб шеи беты, потом скольжу ладонями по спине, подныривая под вязаную кофту, от поясницы до лопаток, обводя их пальцами.  – Лер… – ты выгибаешься дугой, кусаешь губы, они спелой малиной алеют на твоём немного бледном лице. – Не отпущу… к нему!  – Не отпускай, маленький, сладкий мой, не отпускай! – я выцеловываю линию от выступающей косточки плеча до мочки красного ушка. Твой стон и дрожь – лучшая награда! Я и не подозревал, как чувственны и соблазнительны могут быть беты. Всегда думал, что они сдержаны и холодны в проявлении чувств. Фаби уже часто и шумно дышит, потом снова выпрашивает поцелуй, и мы надолго в нём застреваем. Поскольку он сверху, я беспрепятственно опускаю ладонь на пах юноши. Что ж, позволь мне себя развратить ещё немного больше, мальчик!  – Лер! – тихо вскрикивает Нери. – Постой!  – Э-э-э, нет! Тут уже и так всё прекрасно стоит! – я подмигиваю и ныряю пальцами под пояс штанов, которые явно велики ему в талии. Мальчик возбуждён и крайне смущён.  – Никто… тебя ТАМ ещё не трогал, и я, надеюсь, сделаю это первым? – мой голос чуть подсел от желания.  – Никто!  – Нра… вится? Приятно? – я ласкаю его и покусываю за шейку. Фаби дрожит на моих бёдрах, уже не отталкивая моей настойчивой руки, наоборот, толкаясь в неё. А я тону в теплоте его тела, в запахе сатиновой кожи, в янтаре широко распахнутых глаз. И чистое судорожное дыхание, слетающее с припухших губ сливается с моим – тяжёлым и прерывистым.  – Мальчик… мой… Помни, как это сладко со мной! – он кончает мне в ладонь с громким звонким криком, как подросток, и тут же смущённо опускает ресницы.  – Я… испачкал штаны твоего сына! – виновато говорит Фаби несколькими минутами позже, когда мы разрываем очередной глубокий жадный поцелуй. Думая об этом юноше, я поражаюсь, какой поэт, оказывается, давно живёт во мне. Столько эпитетов к кому-то я не применял никогда в жизни.  – Ничего, постираешь… Я тебя люблю! – я сейчас счастлив.  – Лжёшь! А Свята? – ты упрямо дуешь губки.  – Свят, Свят… Пусть для начала просто вернётся! Это не самая простая для меня тема. Жду ли я этого засранца назад? Хочу ли опять выпустить и обнажить свою слабую сторону? Смогу ли подпустить Макеева к себе, содрогаясь от его дыхания у моей шеи, принять до упора и добраться с ним до самых высоких звёзд… а потом вернув дыхание после оргазма, развернуть Свята великолепной заждавшейся задницей к себе и сорваться на форменное безумие? Я… оказывается, такая двуличная сволочь, ведь сейчас на моих коленях другой… нужный… любимый…  – Если к тебе, то точно вернётся, – юноша вздыхает и ласкается, как большой кот, потираясь головой о моё плечо и возвращая меня в реальность. Я с тайной улыбкой ощущал, как он вдыхает мой запах и не может насытиться. Как же я хочу отнести его на кровать и отлюбить за все те тоскливые дни и ночи, когда я мечтал о Фаби, а не тосковал по Святу Макееву. Юноша касается моих губ, чуть прихватывая верхнюю, смакует, а его глазах блестят слёзы.  – Ну чего ты, малыш? – шепчу я хрипловато. – Не бойся!  – Я потерял так много времени, отказываясь от тебя, Лер… Ты такой… красивый… и сильный… – он гладит меня по плечам, а потом решительно задирает мою кофту. Губы Нери скользят по моей пылающей коже, я даже чувствую кончик его языка. Он запоминает мой вкус и теряет остатки застенчивости. Потом Фаби останавливает взгляд на натянувшейся ширинке штанов, тянется рукой, но я останавливаю эту внезапную смелость.  – Не надо! Или у меня крышу снесёт напрочь!  – И пусть! – ты даже упрямишься красиво. – Ты… сейчас… пойдёшь к нему… И вы уж точно не остановитесь!  – Посмотри-ка на меня, Фаби! – я беру его лицо в рамку ладоней, поглаживаю пальцами нежную кожу на скулах. – Если бы всё было так просто и легко в человеческих отношениях, не было бы любви.  – Лу приказал тебе… Это… унизительно!  – Ещё как! Единственное мне оправдание, это омежья течка и природный инстинкт. Юный князь себя безнравственно предложил, а я безнравственно беру.  – Не… бери! Хотя… о чём я говорю, ведь это проклятый договор! Почему… тебя не оставят в покое?!  – Хочешь… меня, Фаби? – вдруг шепчу я глухо.  – Да-а-а! – стонет парень, целуя меня в ямку между ключиц. – Я – бета, и я – в замешательстве!  – Смог бы… доминировать? – я лукаво щурю глаза и впиваюсь в спелые губы, почти кусаясь.  – Ты безотчётно сводишь с ума, Лер! Твой запах, тело, хрипловатый голос, твоя наглость, упрямство, честность, твоё желание всех спасти и укрыть за пазухой! – Фаби стискивает меня жадными руками. – Такова участь всех, захваченных тобой?! Химера! Ты становишься таким, каким тебя желают видеть! Твой истинный облик – это необходимый, нужный, как воздух, человек, который не оставит и не предаст! Хочу ли я тебя?! Да я бы запер тебя за семью замками и не позволил даже помышлять о другом любовнике!  – Ты… говоришь, как Свят, он так же сходил с ума в последнее время. Ходил за мной, как пёс, уберегая от чужих взглядов и прикосновений, ревновал безумно! Понимая, что не может удержать то, что рвалось из меня, – я погладил Фаби по щеке. – Не мечись! Моё сердце уже тебя выбрало, малыш.  – Так же… как и Свята?  – Его тут нет! – откровенно взрываюсь я. – Ты чего, дурачок, добиваешься этими разговорами?! ЕГО… ТУТ… НЕТ!!!  – Уверен? А тут? – юноша кладет узкую ладонь мне на грудь, где невольно участило биение сердце. – Даже когда просто говоришь о нём, твои глаза становятся другими, глубокими словно океаны, и голос слегка дрожит… и ты становишься теплее. Прости, это видно… и это ощутимо. Я поднимаюсь с пола, тяну за собой Фабио. Неужели я так доступен для прочтения? И мне с этим мальчиком не удастся лукавить и притворяться? И Фабио наслаждается мной именно сейчас и таким вот запутавшимся! Я больше не продолжу с ним этот разговор про другого мужчину. Если моему бете хотелось пострадать, пускай! Сейчас я люблю его, я спокоен и уверен рядом с ним, я ему верю. Красивый парень, похоже, начинает меня понимать. Фаби опять целует меня в губы и отпускает с явным нескрываемым сожалением.  – Можно… я подожду тебя здесь, Лерк? – просит итальянец.  – Ни в коем случае! Иди к себе. Мы пролежим в сцепке часа три-четыре, а может, и больше. Фаби опять покусывает губу.  – И… Лу понесёт от тебя?  – Всё в руках Божьих, малыш! Твой князь хочет этого ребёнка, может, хоть подуспокоится и перестанет делать глупости! Итальянец вытирает мокрые глаза, и тёплым, грустным взглядом благословляет мой путь. Комментарий к Часть 14. Глава короткая, но я посвятил её только этим двоим...